Бархатная смерть

4

Чтобы удовлетворить свое любопытство, Ева по дороге домой заехала в особняк Эндерса. Движение, как и говорил Люс, было жуткое. Еве это было даже на руку. Внезапные остановки, задержки, продвижение скачками давали ей возможность подумать. Рев двигателей, нетерпеливые гудки, выставленные из окон кулаки или средний палец, а иногда и лица отчаявшихся водителей напоминали ей о том, за что она любит этот город. Даже когда он зажат в жестоких ледяных тисках нескончаемой зимы.

Уличные торговцы, экипированные, как покорители Арктики, в перчатках с обрезанными пальцами колдовали над дымящимися решетками грилей. Стоило только чуть-чуть опустить оконное стекло – и в машину заползал дымок, пахнущий жиром, соевыми сосисками и жареными каштанами.

Анимационная реклама на щитах по-прежнему, как и в течение всей зимы, восхваляла тропические пляжи с условно одетыми манекенщицами, бегающими в пене прибоя, и счастливыми семьями – такими счастливыми, что Еве становилось не по себе, – возводящими причудливые замки на песке.

«ВЫ ЭТО ЗАСЛУЖИЛИ!» – гласил боевой клич.

По мнению Евы, люди слишком часто не получали того, чего заслуживали.

Томас Эндерс, безусловно, не заслуживал того, что получил, когда в последний раз лег спать, и теперь Еве предстояло позаботиться, чтобы он наконец-то получил то, что заслужил, – справедливость. Может, он был образцом порядочности, каким его представляли члены семьи и друзья. Может, он был сексуальным извращенцем, каким выглядел в момент смерти. Скорее он занимал положение где-то посредине между этими двумя крайностями. Но, где бы он ни помещался на шкале человеческих слабостей и пороков, он заслуживал справедливости.

Ева нашла место для парковки и последние полквартала к дому Эндерса проделала на своих двоих. Ветер ледяным ножиком резал каждый дюйм обнаженной кожи, и Ева даже удивилась, с какой это радости Пибоди так жаждет принарядиться и снова выйти из дому. Вот когда она попадет домой, сказала себе Ева, никакая сила в мире не вытащит ее из тепла на этот холод.

Подойдя к дому, она еще раз осмотрела систему охранной сигнализации. Сенсорная пластинка для ладони, прорезь для магнитной карточки, распознавание голоса, сканирование камерой по всему периметру. Все стандартные опции дорогой системы. Да, и код, вспомнила Ева, меняющийся раз в десять дней. Никаких признаков постороннего вмешательства.

Когда дверь открылась, на пороге перед ней предстала Грета.

– Час дня давно уже миновал, – заметила Ева.

Грета замешкалась, но лишь на миг.

– Да, сегодня у меня короткий день. Но мистер Форрест попросил меня задержаться на весь день, может быть, даже на ночь. Миссис Эндерс нуждается во мне.

– Я полагаю, она дома?

– Да, она дома. Они с мистером Форрестом в семейной гостиной. Прошу вас подождать здесь, лейтенант. Я доложу, что вы здесь.

– Прекрасно. Грета, кто еще сегодня приходил?

– Полицейские. Много полицейских.

– Помимо полицейских.

– Мистер и миссис Эдмонд Люс. Миссис Плаудер и миссис Брайд-Уэст. Это подруги миссис Эндерс, они были вместе с ней на Санта-Люсии. Разумеется, они обе прервали свой отдых и приехали сюда, чтобы поддержать ее. Многие, конечно, приезжали, чтобы выразить соболезнования, но мы с мистером Беном… с мистером Форрестом эти визиты просеивали. Многие репортеры пытались проникнуть в дом или связаться с миссис Эндерс по телефону. Мы их отсылали и к телефону ее не подзывали.

– Вот и правильно. Поступайте так же и в дальнейшем. Я подожду здесь.

Грета направилась к арке в правой части холла. Оставшись одна, Ева бросила взгляд на лестницу. Хозяйская спальня и часть второго этажа опечатаны. Без универсального полицейского ключа в спальню не попасть и в соседнюю комнату тоже. Интересно, почему вдова не предпочла остаться у кого-нибудь из подруг или даже под защитой безликого гостиничного номера?!

В проеме арки появился Бен. Он весь был окутан своим горем, и Еве даже пришло в голову, что оно могло бы остаться черным нефтяным пятном на каждом, с кем Бен случайно бы столкнулся. Если бы у горя было лицо, траурная физиономия Бена подошла бы идеально.

– Здравствуйте, лейтенант. А нельзя без этого обойтись? Ава… для нее это страшный удар.

– Я понимаю, как вам тяжело. Боюсь, что нам предстоит еще не скоро покинуть этот дом. Несколько зон пока останутся опечатанными. Постарайтесь уговорить миссис Эндерс пожить у друзей следующие несколько дней.

– Я этим как раз и занимаюсь. Мне кажется, она смотрит на это как на своего рода дезертирство, считает, что ее долг – оставаться здесь. Бриджит – это ее подруга – предложила Аве свои апартаменты на неограниченное время. Вроде бы мне почти удалось убедить ее принять приглашение. Нам позвонили… из морга. Они говорят, что мы еще не можем забрать тело.

– Да, это так.

– Но они сказали, что мы можем поехать туда и его увидеть. Я подумал, если она в силах, нам нужно съездить туда как можно скорее.

– Вы, вероятно, правы.

– Я ее отвезу. Ей нужно… Нам обоим нужно… – Бен замолк и покачал головой. – Вы знаете… Если знаете, можете мне сказать…

– Еще слишком мало времени прошло, мистер Форрест. Мы активно расследуем все возможные версии.

– А мне кажется, прошло уже много дней. Знаю, прошло всего несколько часов, а кажется, уже много дней. Извините. – Он потер пальцами воспаленные глаза. – Я нашел вас в Интернете. Сразу увидел что-то знакомое, но у меня голова не работает, никак не мог вспомнить. Этим утром я был просто не в состоянии думать. Но я вас отыскал. Коп Рорка.

– Департамент полиции Нью-Йорка считает меня своим копом.

– Я не имел в виду…

– Да ничего, я не обижаюсь, – успокоила его Ева.

– Я хочу сказать, вы считаетесь лучшей из всех, кто есть. Вы раскрыли дело Айконов, вы поймали маньяка, который похищал и истязал женщин. Найдите того, кто сделал такое с дядей Томми. – Теперь в его разбитом горем голосе послышалась мольба. – Не сдавайтесь.

– Я никогда не сдаюсь. – Ева перевела взгляд на вошедшую в холл Аву.

– Неужели мы не можем хоть немного побыть одни? Хоть несколько часов? Неужели вы не можете оставить нас в покое?

– Ава! – Бен бросился к ней, и Ава бессильно приникла к нему. – Полиция делает свою работу. Мы же хотим, чтобы они сделали свою работу.

– Они превратили его в посмешище. Они превратили его смерть в посмешище.

– Нет. – Бен повернул ее лицом к себе, погладил по спине. – Тихо, тихо. Успокойся.

– Отвези меня к Бриджит, Бен. Увези меня отсюда. Я не могу здесь оставаться. Я этого не вынесу.

– Хорошо. Я так и сделаю.

Бен бросил взгляд на Еву. Она указала на себя, потом на лестницу. Он кивнул и увел Аву.

Ева предпочла бы остаться одна в доме, но дожидаться не стала. Она подошла к входной двери. Было темно, напомнила она себе и вообразила эту темноту, мертвенное синеватое свечение сигнальных огоньков. Убийца, будучи человеком осмотрительным и дотошным, уже заизолировал все, что только можно: волосы, руки, башмаки. Надел бахилы, чтобы заглушить свои шаги. Защита лишней не бывает. Никаких отпечатков, никаких следов не будет, нечего даже надеяться.

Прошел прямо наверх, размышляла Ева. Приступил к делу. Действовал целеустремленно, дело для него важнее всего. Никакого скрипа, ни единого звука, отметила она, поднимаясь по ступеням. Постройка прочная, все идеально пригнано. Прямо в хозяйскую спальню, никуда не отклоняясь. Дверь была закрыта, вот как сейчас. Только не опечатана, добавила она мысленно, пустив в ход универсальный ключ, чтобы отомкнуть полицейскую печать.

Она повернула ручку и осторожно открыла дверь. Совершенно беззвучно. На окнах не только защитные экраны, вспомнила Ева, но и тяжелые шторы, полностью блокирующие свет. Томми любил спать в своей уютной пещере.

Темно, хоть глаз выколи. Даже человек, знакомый с обстановкой, не может быть твердо уверен, как лежит его жертва. Точечного фонарика было бы достаточно, сказала себе Ева. Просто тонкий лучик света, чтобы показывать путь.

Ей не хотелось, чтобы ее беспокоили, поэтому она заперла за собой дверь.

– Включить свет, – приказала Ева и задержалась, мысленно приводя комнату в тот самый порядок, в каком она должна была предстать перед убийцей. – Выключить свет.

Отойдя назад к самой двери, она вытащила точечный фонарик и, освещая себе дорогу, подошла к постели.

Первым делом шприц. Вырубить его. Он пошевелился? Почувствовал быстрый легкий укол, похожий на укус насекомого? Ладно, едем дальше. Досчитать до десяти – больше не потребуется. Спокойно и неспешно досчитать до десяти.

«О чем ты думаешь? – мысленно спросила она неизвестного убийцу. – Что чувствуешь? Возбуждение, страх? Бешенство? Нет, бешенством тут и не пахнет. Для тебя он уже не существует, ты об этом позаботился. Так что бешенство тут ни при чем».

Вот теперь можно включить свет. Нет никакой нужды работать в темноте.

– Включить свет, включить камин, – распорядилась Ева.

«Ты принес веревки или они были спрятаны где-то здесь? Ты их принес. Надо все предусмотреть заранее, нельзя зависеть от случайностей. Ты не должен ошибиться. Все инструменты должны быть у тебя под рукой.

Он спал голым или тебе пришлось его раздеть? Если ты его раздевал, куда дел пижаму? Взял с собой? Как трофей?

Сначала запястья. Ты чувствовал его дыхание, тяжелое дыхание человека под наркозом, пока привязывал руки к изголовью? Его руки безжизненны, висят на тебе мертвым грузом. Он уже беспомощен, но тебе же надо выстроить мизансцену. Итак, сначала запястья.

Потом лодыжки.

Потом выставляешь игрушки на столике.

Теперь следующая доза. Тебе же нужно, чтобы у него встало. Надо надеть кольца на его пирамидку. Ну и каково тебе? Приятно с ним возиться, пока он беспомощен? Или отвратительно? А может, все равно? Ты думаешь только о следующем шаге?»

А ведь все это требует времени – вся эта бутафория. Требует времени и усилий. Надо залезать в постель к мертвецу, чтобы все закончить. Ева оперлась коленом на кровать. Нет пространства для маневра, решила она и влезла на кровать обеими ногами, мысленно расположив на ней тело Эндерса. Она вообразила, как затягивает последний бархатный шнур у него на шее.

«Голова тяжелая. Надо так затянуть второй конец на решетке изголовья, чтобы голова приподнялась над подушкой. Надо правильно затянуть, и тогда голова своей тяжестью сама сделает дело. Тебе и стараться не придется».

Ева соскользнула с постели и разгладила вмятину, продолжая размышлять.

«Любуешься на свою работу, мысленно пробегаешь список дел. Как он дышит? Уже задыхается? Может быть, организм уже посылает тревожные сигналы в мозг, а тело не реагирует? Теперь надо убрать фонарик, шприцы и уйти. Оставить дверь открытой».

В отличие от убийцы, Ева заперла и опечатала дверь. Спускаясь вниз, по-прежнему ступая след в след с убийцей, она увидела внизу, в холле, Грету. Домоправительница сидела в кресле, прямая, как палка.

– Мистер Форрест просил меня задержаться – вдруг вам что-нибудь понадобится. Он отвез миссис Эндерс к миссис Плаудер.

– Нет, у меня есть все, что нужно. Можете возвращаться домой.

– Да, мне пора возвращаться домой. – Грета надела плащ, который до этого держала, перекинув через руку.

– Грета, что мистер Эндерс надевал, когда ложился спать?

– Прошу прощения?

– У него в ящике комода лежали пижамы. За стирку отвечаете вы, верно?

– Я… да, конечно. Мистер Эндерс носил старомодную пижаму. Каждый день надевал свежую. Выглаженную, но не накрахмаленную.

– Сколько пар у него было?

– При последнем подсчете – это было в прошлый понедельник – у мистера Эндерса было десять пар пижам из чистого хлопка.

– Десять пар, – задумчиво повторила Ева. – Мистер Эндерс имел привычку принимать снотворное?

– Простите, я не знаю. Время от времени я покупала снотворное, поскольку все покупки делаю я, но я не знаю, кто их принимал – мистер Эндерс или миссис Эндерс, – и делали ли они это регулярно.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Грета надела серую шляпу.

– Помогать – это моя профессия.

Когда дверь за Гретой закрылась, Ева постояла на месте, впитывая атмосферу. Тишина, ощущение пустоты. Повернувшись, она пересекла холл, свернула в левый коридор. Комнаты, комнаты… Чертова уйма комнат. Чем больше у человека денег, тем больше комнат ему нужно для барахла, купленного на эти деньги.

Чем больше денег, чем больше комнат, чем больше барахла, тем больше замков и звонков, чтобы остановить тех, кто захочет прийти и все это барахло украсть.

В доме Эндерсов техническое помещение располагалось за кухней: еще одна бронированная дверь, требующая собственного кода или сенсорной пластинки. Ева открыла дверь своим универсальным ключом. Внутри мигали экраны внутреннего и внешнего наблюдения. Все камеры были задействованы, все диски загружены. Ева решила, что, раз уж в доме коп, можно устроить небольшой перерыв в работе камер. Сверилась с кодом, выданным ей в отделе электронного сыска, и набрала его. Лоток с диском, записывающим наружную обстановку перед фасадом дома, выехал из стены.

Ева легким толчком отправила его назад, отмотала и просмотрела место перерыва в наблюдении.

Все записи на момент преступления были похищены. Убийца выходит, запирает дверь. Интересно, зачем он взял диски. Все равно внутреннее наблюдение было отключено. Зачем? Просто для порядка? На всякий случай?

Ева вернулась к входной двери, еще раз огляделась по сторонам. Вышла наружу, заперла и закодировала дверь, бросила взгляд на часы. Если вычесть трехминутный перерыв на беседу с Гретой, воссоздание действий преступника от входа до выхода заняло ровно сорок минут. Надо добавить время на раздевание убитого, лишение его любимой пижамы, выглаженной, но не крахмаленной. У Евы получилось сорок пять минут.

Мало. Нет времени, чтобы найти техническое помещение и преодолеть код на двери. Только не в таком большом доме. Нет времени отыскивать спальню. Убийца знал расположение комнат. Знал не только, где спит хозяин, но и где хранятся диски.

Закрыл дверь технического помещения, но оставил открытой дверь спальни. Выключил свет, но оставил гореть камин.

Забравшись в машину, Ева включила обогреватель на полную мощность, потом вынула электронную записную книжку и внесла в нее кое-какие заметки, пока наблюдения были свежими и четкими. Через девяносто минут после окончания смены она влилась в поток уличного движения и поехала домой.

Кто бы говорил о чертовой уйме комнат, попрекнула себя Ева, вернувшись домой и въезжая в ворота. В этом смысле никто не мог состязаться с Рорком.

Дом был ослепителен, он горделиво возвышался в сумерках, окна горели теплым золотистым огнем, а над ним уже зажглись холодным светом голубые звезды. Всего два года назад она бы не поверила, что сможет жить в таком… впечатляющем месте. Не говоря уж о том, чтобы привыкнуть к нему.

Но она привыкла. Остановившись у парадного входа внушительного дома, она бросила свою видавшую виды полицейскую машину – пусть Соммерсет, дворецкий Рорка, негодует. Ева любила доставать Соммерсета. Это снимало напряжение ее нелегких будней.

Она бегом взбежала на крыльцо и попала с холодной улицы в залитый светом теплый дом.

Разумеется, Соммерсет был на месте. На страже. Тощий, костлявый призрак, отравлявший ей жизнь. Он управлял домом, а Еву раздражал, как камешек в башмаке.

– Лейтенант, – проговорил он голосом, напоминавшим скрип мела по школьной доске и бесившим Еву до чертиков, – вы, как всегда, опоздали.

– Ты, как всегда, страшней войны. Но я научилась быть снисходительной.

Пока Ева снимала пальто, толстый кот Галахад в последний раз потерся своим жирным телом о костлявую лодыжку Соммерсета и фланирующей походкой направился к ней. Демонстративно перебросив пальто через столбик перил, Ева наклонилась и почесала кота за ушами, а затем, покончив с формальностями, начала подниматься по лестнице. Галахад последовал за ней.

В спальне она увидела Рорка. Он стоял в одних брюках и держал в руках черный свитер.

– Вот это синхрон, – улыбнулся он. – Может, не стоит морочить себе голову одеванием? – И он покрутил свитером в воздухе. – Лучше посмотрим, как быстро я сумею раздеть тебя.

Ева прищурилась и угрожающе наставила на него палец.

– Давно ты вернулся?

– Минут десять назад.

– Вот видишь! Видишь! – Теперь она наставила на него оба пальца. – Почему Его Костлявость ругает меня за опоздание, если ты приехал всего за десять минут до меня? Тебя-то небось он не ругает!

– Откуда ты знаешь, что он меня не ругает?

– Знаю, и все. А что, он тебя ругал?

– Нет. Но я предупредил его по голосовой почте, что немного задержусь.

– Подлиза, – фыркнула Ева.

Рорк улыбнулся.

– А ну-ка пойди сюда и повтори!

– Не буду я сейчас на тебе отжиматься. Мне надо привести в порядок записи. – Ева стащила с себя кобуру и повесила ее на спинку стула. – Паршивая ситуация! СМИ пронюхали о том, как умер Эндерс. Мне придется заделывать дыры.

– Я тоже сделал заявление.

– Ты? Заявление? Как? Зачем? Почему ты со мной не посоветовался, прежде чем…

– Я знал Эндерса, штаб-квартира его корпорации находится в моем здании. Я знаю, как делаются заявления, Ева. Набрался опыта еще до того, как встретился с тобой.

– Да-да, верно. – Ева потерла переносицу. – Просто… Все это подозрительно пахнет.

– Чем пахнет?

– Тут есть перегиб. Мне надо… – Она неопределенно покрутила пальцем в воздухе. – Пока во мне все это не осядет.

– Ты можешь… – Рорк, подражая ей, тоже покрутил пальцем в воздухе, – сделать это вместе со мной. Потом можешь поотжиматься на мне вдоволь, а сейчас, я считаю, мы можем поужинать за твоим письменным столом.

– Будет неплохо, если меня кто-то выслушает. – Ева окинула его изучающим взглядом, пока он натягивал свитер. В общем-то зря, поскольку без свитера он выглядел гораздо лучше. – Мы должны ходить на свидания?

– С кем? – удивился Рорк.

– Друг с другом.

Рорк послал ей обольстительный взгляд, полный веселого недоумения. Интересно, как ему это удается?

– В смысле – я приглашаю тебя куда-нибудь, мы развлекаемся, а потом я провожаю тебя до дверей, и мы расстаемся с долгим многообещающим поцелуем на ночь?

– Нет. – Ева нахмурилась. – Все равно мы никогда не ходили на свидания и не расставались с долгим многообещающим поцелуем.

– Я же знал, я же чувствовал, что мы что-то пропустили! – Рорк привычно провел пальцем по ямочке у нее на подбородке. – Мне пригласить тебя на свидание, дорогая Ева?

– Слушай, я просто… поинтересовалась, вот и все. Это все Пибоди. Пристала ко мне, чтоб я ее отпустила на час раньше. Ей, дескать, нужно принарядиться, потому что они с Макнабом условились раз в неделю ходить на свидания, чтобы искру не потерять.

– Как это мило! Думаешь, наша искра может заглохнуть? – Он взял ее руку и поднес к своим губам.

– Нет.

Ну он же нарочно это делает! Все эти романтические жесты… И почему у нее сердце замирает и все тело трепещет? Ева не могла этого понять.

– Я просто подумала, может, это и есть то, что нужно делать, когда люди уже женаты какое-то время, а все вечера проводят за работой.

– Но мы же с тобой любим работать, верно?

– Да, мы любим работать. – Ева придвинулась, притянула к себе Рорка и впилась губами в его губы. Она сделала это с жаром – а что еще ей оставалось делать, если жар становился невыносимым? – Искры у нас хватит с лихвой, – заключила Ева. На миг она сжала его лицо в ладонях, а потом отступила на шаг. – А я всегда терпеть не могла всю эту ерунду со свиданиями.

Сидя вместе с Рорком в своем кабинете за бутылкой вина и вкуснейшим домашним пирогом с курицей, Ева решила, что все просто идеально. Конечно, Соммерсет отравляет ей жизнь, но – что правда, то правда! – готовить он умеет.

Пока они ели, Ева еще раз проиграла в голове факты и свои соображения, а затем выложила их Рорку.

– Значит, с одной стороны, у нас тут муж, который вроде бы напропалую гуляет от жены, с которой прожил почти шестнадцать лет, любит погорячее, с перчиком, а когда игра зашла слишком далеко, перчик убегает. Но все это фальшак.

– Потому что он был накачан дурью, – вставил Рорк.

– Да, это главный аргумент, но есть и еще кое-что. Будь это несчастный случай, даже если его убийца работал по найму, он или она должны были попытаться как-то его оживить. Уж как минимум снять удавку. Плюс к тому фактор пижамы.

– Фактор пижамы?

– Грета – а она, по-моему, такая же жуткая аккуратистка, как твой Соммерсет, – уточнила Ева, – уверяет, что убитый спал в старомодной пижаме. И таких у него было десять пар. А в наличии оказалось девять. Где десятая пижама? Приходится думать, что ее забрал убийца – или как трофей, или для того, чтобы избавиться от нее позднее и в другом месте. Есть еще вопросы. Если хозяин ждал гостью, то он либо уже был пижаме, чтобы гостья его раздела, либо он оставил пижаму сложенной в ящике, вместе с девятью другими. Если он был в пижаме, когда произошел «несчастный случай», зачем его гостье хватать пижаму, перед тем как скрыться? Не вписывается.

– Может, гостья испугалась, что на пижаме осталась ее ДНК или другой уличающий ее материал для судмедэкспертов? – предположил Рорк.

– «Чистильщики» ничего такого в спальне не нашли. Нет, это не вписывается, – покачала головой Ева. – Убийца был заизолирован. Иначе быть не могло. Все следы, найденные в комнате, принадлежат либо Эндерсу, либо его жене, либо домоправительнице. В постели найдены отдельные волоски. Все принадлежат ему.

– Давай на минутку забудем об этом, – предложил Рорк. – Есть еще одна гипотеза, хотя она противоречит всему, что я знаю об Эндерсе. Есть люди, которым импонирует мысль об изнасиловании. Им нравится, когда их берут силой в бессознательном состоянии. Высшая степень подчинения.

– Люди, конечно, странные существа, – заметила Ева. – Каким только извращениям они не предаются! Но даже если он был такого рода извращенцем, он же не полный безумец! Чтобы пойти на подобную связь, надо питать стопроцентное доверие к партнерше. А если такое доверие есть, как она могла оставить его умирать от удушья? Он был еще жив, когда камеры наблюдения снова включились. Я этого не понимаю. А с другой стороны… – Она прервалась, чтобы взять очередной кусок пирога. – С другой стороны, если мы имеем дело с предумышленным убийством… Кто-то бывал в доме или имел доступ к охранной системе. Убийца знал, где спит Эндерс, где находится техническое помещение, как обойти сигнализацию. Я проверила: убийца не мог рыскать по дому. У него не было времени.

И Ева рассказала Рорку, как прошла по дому, шаг за шагом.

– Хладнокровное, жестокое, безобразное, мстительное убийство. Кто-то жаждал не просто его смерти, кто-то хотел представить его смерть унизительной и грязной. Но кое-что не срослось. Где тут причина, где следствие? Если ты так жаждешь мести, значит, должна быть ненависть, ярость. Если ты так владеешь собой, что сумел обуздать свою ненависть, почему же тебе не хватило самоконтроля, чтобы отработать все детали? Передоз барбитуратов – это не вяжется. Ты хочешь его унизить, но тебе нечего ему сказать. Вы одни в доме, неужели ты не хочешь объяснить ему, зачем… Неужели ты ничего не хочешь ему сказать? Легкого снотворного хватило бы, чтобы обесточить его на время, и делай с ним что хочешь. Неужели ты не хочешь, чтобы он знал?

Значит, есть что-то еще. Фальсификация. Убийце было наплевать, пусть сцена развалится на куски, когда упадет занавес. Убийце нечего было сказать Эндерсу. Но тут чего-то не хватает. Зачем разыгрывать спектакль, если не хочешь выйти на поклон перед связанной по рукам и ногам аудиторией? Что ты выигрываешь? Какой смысл?

– Он мертв, – ответил Рорк. – Какова бы ни была бутафория, главное, он мертв. Миссия завершена.

– Да, – согласилась Ева, жестикулируя вилкой. – И что у меня есть? Любящий племянник, безутешная вдова, преданные друзья, квалифицированная домоправительница. Кто-то что-то скрывает. Этот кто-то знал, что Эндерс будет один в доме той ночью. Кто-то был в этом твердо уверен. Итак, я поглубже копну финансы. Вдруг Эндерс оплачивал экстремальные услуги? Вдруг он был подписчиком еженедельника «Садо-мазо»? Проверю, нет ли у жены, у племянника денежных затруднений. Азартные игры, наркотики… Крупные ставки на бегах. Может, Бен в этом увяз.

– Только не Бен.

– Да, не похоже, что это Бен. Но это может быть связано с Беном. – Не сводя глаз с Рорка, Ева допила вино. – Хочешь на время стать гражданским экспертом-консультантом? Пороешься в банковских счетах.

– Ради этого живу.

– Возьми жену. Я возьму Бена. А потом мы разделим Эндерса напополам.

– Получать задания – это так волнует! У меня есть задание для тебя. Займись посудой. А я возьму кофе.

С этим невозможно было спорить, тем более что идея пирога с цыпленком принадлежала ему. Ева унесла посуду в кухню, сложила ее в посудомоечную машину, повернулась и обнаружила, что Рорк изучающе смотрит на нее.

– В чем дело?

– Выглядит ужасно по-домашнему. Один моет посуду, другой варит кофе, оба мы на кухне после ужина… Семейная идиллия.

Ева взглянула на Галахада. Он беспокойно обнюхивал свою пустую миску, словно ожидая добавки.

– Нас тут не двое, а трое.

– Ах да. Наша маленькая семья. – Рорк протянул руку и взъерошил Евины волосы. – Минута покоя между дневными делами и вечерними головоломками. Вот теперь мне приходит в голову, что я живу именно ради этого.

Сердце Евы растаяло.

– Меня всегда поражало, что тебе этого достаточно.

Рорк поцеловал ее.

– Не стоит этому удивляться.

Кот влез между ними, задрал ногу и принялся вылизывать себя. Рорк засмеялся и покачал головой.

– Минута семейного счастья подошла к концу. Ваш кофе, лейтенант. – И он протянул ей кружку.

Ева села за стол, а Рорк прошел к себе в соседний кабинет. Она не переставала удивляться, почему он ее любит. Это было ее персональное чудо. Он любил ее благодаря или вопреки всему. Они нашли друг друга в огромном мире, несмотря на пережитые несчастья и боль. Конечно, он был прав. Этого более чем достаточно.

– Компьютер, – начала она и заказала поиск по следующему уровню финансовых документов Эндерса.

«Богачи – такие сложные, – думала Ева. – Столько карманов, куда они прячут свои прибыли. Ценные бумаги, бонды, облигации, освобождение от налогов, отсрочка налогов, наличность, срочные сделки… Долгосрочные, краткосрочные… Отделы, подотделы, подразделения, филиалы…»

И все же, несмотря ни на что, даже богачи платили по счетам и покупали туалетную бумагу.

Она копала и скребла в поисках чего-то такого, что связало бы убитого с любовницей или лицензированной компаньонкой, иначе говоря проституткой. Потом она провела вторичный поиск по лекарствам и сексуальным усилителям.

– Ева.

– Что? – Ева оторвалась от данных, заполнивших ее настенный экран. – Я только начала! Не может быть, чтобы ты уже что-то накопал. Так не бывает.

– Тем не менее я кое-что нашел. И тебе это не понравится.

– Что?

– В финансовых документах Авы Эндерс. Регулярные, по два раза в месяц, выплаты на протяжении последних полутора лет.

– Выплаты за что? – Ева прищурилась. – И кому?

– Чарльзу Монро.

– Чарльзу?! – Ева провела рукой по волосам, пытаясь это осмыслить. Она получила прямой удар по корпусу. – Ну и дела! – «Вот что значит заводить друзей, – горько попрекнула она себя. – Вот в чем проблема. Эта проклятая дружба возвращается бумерангом и больно кусает тебя». – Значит, она дважды в месяц прочищает трубы у лицензированного компаньона?

– Можно смело предположить, что она платила не партнеру по бриджу, – подтвердил Рорк.

– И вот непременно надо было ей связаться именно с Чарльзом! – Ева отодвинулась от стола и закрыла глаза, пытаясь это осмыслить. – С какой стати женщине, утверждающей, что она любит своего мужа, бегать к наемному партнеру раз в две недели?

– Ну, ты же не настолько наивна! Причины можно перечислять бесконечно, ты же знаешь.

– Может быть. Допустим. Но меня интересуют только ее причины. – Ева встала. Похоже, нашлась сила, которая вытащит ее на мороз. – Вот я поеду к нему и спрошу, что она там у него забыла.

– Прямо сейчас? Ева, уже одиннадцатый час!

– У таких, как Чарльз, гибкое расписание.

– Сейчас его, скорее всего, нет дома. Он где-нибудь развлекает очередную клиентку.

– А может, он развлекает клиентку дома, – не уступала Ева.

– Если ты сначала ему позвонишь…

– У него будет время подготовиться. Нет, я хочу застать его врасплох.

Рорк уступил.

– Я сяду за руль.