Баронесса де Тревиль

Глава одиннадцатая

Одетая в свое лучшее платье, то самое, что было на ней в день свадьбы, Гизела стояла в будуаре перед рыдающей леди Роэз и суровой Олдит. Она решила, что должна выглядеть достойно: не испуганной девочкой, а взрослой женщиной, хозяйкой Элистоуна, способной защитить своих подданных пусть даже ценой своей жизни.

— Пожалуйста, — Гизела нагнулась и подняла упавшую перед ней на колени леди Роэз — не плачьте и не лишайте меня тем самым мужества. Я знаю, что ваш муж не одобряет мой поступок, но, поверьте, у меня нет иного выхода. Я ответственна за этих женщин и детей, а Мейджер де Котэн требует лишь одной жертвы — меня. Я навлекла беду на крестьян и поэтому должна заплатить ту цену, которую он запросит.

— А вы знаете, что это будет за цена? — мрачно спросила Олдит.

— Да, — с трудом вымолвила Гизела. Конечно же, она знала — Мейджер де Котэн убьет ее, но вначале… Дрожь пробежала у нее по телу при мысли о том, что ее ждет. Он изнасилует ее сам или отдаст своим головорезам? В любом случае ее ждет смерть, медленная и мучительная.

Гизела с решительным видом повернулась к Олдит, а та зарыдала и обхватила госпожу обеими руками.

— Ах, ненаглядная моя! Я обещала вашей матушке всю жизнь заботиться о вас…

— И я тоже, — раздался грозный голос сэра Уолтера. — Клянусь господом нашим Иисусом и Пресвятой Девой, что не позволю тебе этого! Я запру тебя в спальне. — Он подошел к дочери и с силой оторвал ее от Олдит. — Ты слышишь, что я сказал?

— Папа, — из глаз Гизелы потекли слезы — не усугубляй мое ужасное положение. Я — хозяйка Элистоуна и даже тебе не позволю превратить меня в узницу.

— А я превращу, привязав тебя к кровати, если ты посмеешь сделать хоть один шаг к воротам!

Гизела резко обернулась и уставилась на дверь, не веря ни ушам, ни глазам.

Сэр Клемент, сопровождавший ее отца в будуар, отскочил в сторону, давая дорогу высокому человеку в грязной и изорванной одежде простолюдина. Он остановился в дверях, расставив ноги и воинственно задрав подбородок. Несмотря на одеяние, гордая осанка выдавала в нем лорда.

— Ален? — прошептала потрясенная Гизела. — Ален, любимый, неужели это ты?!

Широким шагом он вошел в комнату, и она, путаясь в длинных юбках, бросилась к нему, смеясь и плача одновременно, обвила руками его шею и крепко прижала к себе. Сэр Клемент и сэр Уолтер, ничего не понимая, молча смотрели на них.

Наконец Гизела подняла голову и взглянула в лицо любимого, которое уже и не надеялась больше увидеть.

— Я не могу поверить… — голос у нее прервался, — мы думали… мы боялись…

— Я знаю. Мне пришлось сначала поехать в Уоллингфорд, а затем спешно отправиться в Малмсбери. Я несся по дорогам, словно за мной гнался сам бес. — Он мрачно усмехнулся. — И вот я здесь, а ты собираешься сделать самое неразумное, что только можно себе представить. Отодвинься от меня, любовь моя я весь грязный, и ты уже испачкала свое красивое платье…

Из-за слез, но теперь уже от радости, Гизела с трудом могла говорить.

— Но… как ты попал в замок? Мы в осаде уже несколько дней…

— Я пробрался по тайному подземному ходу, о котором знал Сигурд. Вот почему у меня такой вид. Но времени на объяснения нет, я должен надеть кольчугу. И не спорь со мной, Гизела! Заложниками займусь я!

Она вцепилась в мужа, пытаясь остановить.

— Он все равно убьет кого-нибудь из них, Ален!

— Не убьет, душа моя, я в этом уверен. Он знает, что тем самым утратит возможность диктовать свои условия, так как рассчитывает на твое стремление во что бы то ни стало защитить своих подданных. Насколько я его знаю, он не станет этого делать. Смерть крестьян ему ни к чему — ему нужна ты!

Ален повернулся к сенешалю.

— Клемент, не можешь ли ты вместе с сэром Уолтером взять на себя переговоры? Постарайтесь задержать де Котэна. Скажите, что… миледи молится в часовне… Да что угодно, лишь бы я успел подготовиться к встрече с ним!

— Хорошо, милорд. — Сэр Клемент сиял. Похоже, все налаживается. Тем более он никогда не любил брать на себя ответственность.

— Не беспокойтесь о Гизеле, сэр, — сказал лорд Ален, обращаясь к сэру Уолтеру. — Она — моя жена, и я никому ее не отдам, даже если мне придется связать ее и запереть.

Сэр Уолтер, удовлетворенный таким ответом, удалился вместе с сенешалем.

Ален прижал к себе Гизелу и взглянул на ее перепуганное личико.

— Доверься мне, любимая. Магистрат графства идет сюда с подкреплением, а Рейнальд де Турель ждет в Океме, когда подойдут его люди. Они окружат де Котэна, так что он теперь в ловушке.

Он крикнул Юона, отпихнул коленом кинувшегося на него Хереуарда и устремился к лестнице. Гизела с трудом удержалась от того, чтобы не побежать следом за мужем. Ей все еще не верилось, что Ален цел и невредим.

Вскоре он вернулся, с головы до ног затянутый в кольчугу и в плаще с голубым гербом Элистоуна. Она в отчаянии прильнула к нему. Муж не успел к ней вернуться и опять собирается подвергнуть себя опасности. Неужели она видит его в последний раз?

Гизела заставила себя не молить Алена о том, чтобы он остался с ней. Она прекрасно знала, что такое рыцарская честь. Ощутив ее дрожь, он нагнулся и крепко поцеловал в губы.

— Пойдемте, миледи, и вместе поприветствуем сэра Мейджера де Котэна.

У Гизелы подгибались ноги, когда она поднималась с ним по ступеням башни. Олдит не отставала от госпожи.

Они очутились на плоской крыше, и Ален подвел ее к зубчатой стене, кивнув двум опытным стрелкам, чтобы они встали за спиной Гизелы.

Сэр Уолтер и сэр Клемент, перегнувшись через стену, громко спорили со стоящими внизу. Лорд Ален сделал им знак отойти и вышел вперед, слегка заслонив собой Гизелу. Мейджер де Котэн с кинжалом в руке стоял, повернувшись к своему солдату, который держал перед собой перепуганную худенькую девочку.

— Именно этого я и ждал от вас, де Котэн, — громко и презрительно произнес лорд Ален. — Вы способны лишь убивать беззащитных и невинных.

Де Котэн издал злобный рык.

— Де Тревиль? Значит, они вас все-таки выпустили? Жаль, а я-то думал, что вы уже в царстве теней…

— Где развожу для вас огонь! — язвительно уточнил лорд Ален.

Де Котэн стоял с наглым видом, расставив ноги. Услыхав слова барона, он запрокинул голову, отчего его черные кудри выбились из-под шлема, и захохотал.

— Но раз вы здесь, милорд, мне интересно знать, каким образом вы помешаете мне убить всех заложников на глазах у баронессы? — Глумливая улыбка сошла с его лица. — Она нанесла урон моей чести, а если я вовремя не скроюсь во Франции, то могу поплатиться жизнью. Пока что Стефану не до меня, я же получу удовольствие, отомстив вашей жене!

— Чего вы этим добьетесь? Только позора! — спокойно сказал лорд Ален. — Судья графства собирает против вас войско, которое вам не одолеть. Бежать вы не сможете, но я избавлю вас от унижения публичного суда. Я вызываю вас на бой, Мейджер де Котэн. Вы — предатель и попрали рыцарские законы чести. Сразитесь со мной здесь, перед вашими сподвижниками, и тогда вы сохраните хоть толику рыцарства.

— Нет! — Гизела откинула отцовскую руку, пытающуюся удержать ее. — Нет, Ален, не марай рук об этого мерзавца!

Де Тревиль нежно разжал ее пальцы, вцепившиеся в край кольчуги.

— Придется, любовь моя, — он осмелился угрожать тебе. Я бросаю ему вызов от лица тех, кого он убил, чтобы они могли наконец покоиться в мире.

Снизу послышался ропот, затем наступила тишина — люди де Котэна замерли в ожидании ответа своего господина.

Гизела посмотрела в бездонные темные глаза мужа и поняла, что именно так и будет. Ее обвинение в трусости лежало между ними, и только кровь могла его смыть.

Он — ее рыцарь и защитник, и она должна согласиться с этим решением. Она потянулась к Алену и поцеловала в губы, затем сняла с головы вуаль и повязала ему на руку.

— Возьмите мою ленту, милорд, — отчетливо прозвучал ее голос, — и пусть Господь дарует вам победу и защитит правого.

Именно в этот момент послышались звуки труб и все глаза устремились на дорогу, ведущую к деревне. Гизела снова схватила Алена за руку.

— Если я не ошибаюсь, это Жоффруа де Мармот, главный судья из Окема, идет нам на подмогу, — спокойно сказал он.

Топот копыт, звон кольчуг и лошадиных сбруй известил о приближении войска. Гизела увидела первых всадников, направляющихся к Элистоуну, правда, на таком большом расстоянии не могла различить штандартов. Тяжесть упала у нее с души — спасение было совсем рядом.

Мейджер де Котэн гнусно выругался, а среди наемников началась паника. Те, кто был в милости у хозяина, окружили его. Многие попытались бежать в лес, но оказались зажатыми в кольцо вышедшими из леса солдатами. За пешими воинами появились еще всадники, и Гизела узнала на их одеждах герб в виде грифона — он принадлежал Рейнальду де Турелю.

Де Мармот задрал голову и прокричал:

— Надеюсь, мы не опоздали, де Тревиль?

— Вы пришли вовремя, милорд. Леди Гизела и все защитники целы.

Де Мармот спешился и направился к Мейджеру де Котэну.

— Сэр Мейджер де Котэн, барон Оффена, у меня полномочия, данные королем, на ваш арест за предательство и многочисленные преступления против жителей графства. Сопротивление бесполезно, поскольку вы окружены. Бежать вам некуда.

Тут вмешался лорд Ален.

— Я признаю вашу власть, милорд, но настаиваю на своем праве сразиться с этим человеком. Вы подошли как раз в тот момент, когда я бросил ему вызов на смертный бой и ждал его ответа. Он угрожал жизни моей жены, ранил ее отца и слуг в их поместье. Я требую, чтобы он вначале ответил на эти личные обвинения.

Рейнальд де Турель тоже спешился и подошел к судье.

— Тебе нет необходимости рисковать, Ален. Этого человека будет судить королевский суд в Океме и, даст Бог, признает его виновным, — крикнул он другу.

— Тем не менее я настаиваю на своем рыцарском праве вызова.

— Ален, тебе нечего доказывать, но ты можешь все потерять, — торопливо зашептала Гизела.

Он легонько отстранил ее.

— Я все потеряю, если не сойдусь с ним схватке. Пойми, многие в графстве удивляются, почему я до сих пор не поднимал на него руку. Теперь же я обязан доказать, на что способен.

Судья тем временем обратился к де Котэну:

— Вы принимаете вызов, сэр Мейджер?

— Да. Пусть спускается и противостоит мне перед всеми. Посмотрим, к кому благоволит Господь, — последовал грубый ответ.

Гизела отвернулась от стены и уткнулась лицом в плечо мужа. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание, но предотвратить кровопролитие она была не в силах. Гизелу всю трясло от страха и холода, и лорд Ален крикнул Олдит, чтобы та принесла госпоже теплую меховую накидку.

Он наклонился к Гизеле и приподнял пальцем ей подбородок.

— Оставайся здесь, любовь моя, с отцом и сэром Клементом. Не бойся за меня. — И, нежно поцеловав, тихо добавил: — Если со мной что случится, Рейнальд де Турель сообщит королю, и он обеспечит твое будущее.

Кивнув сэру Уолтеру, Ален пошел к люку, ведущему вниз. Спустившись по лестнице, он прошел через двор крепости и миновал караульное помещение.

Гизела отказалась уйти в зал и ждать там исхода поединка. Она осталась на крыше башни, чтобы все видеть. Отец не решился с ней спорить, лишь отвел дочь подальше от амбразуры.

Она видела, как Ален в сопровождении Юона шествовал по опущенному подъемному мосту и уверенным шагом прошел в круг, образованный воинами судьи. Люди де Котэна с тревогой ждали, чем все закончится. Они знали, что в любом случае им не уйти от наказания.

Ален скинул плащ и бросил его Юону, а тот передал своему господину меч и боевой топор, который Ален прикрепил на поясе. Гизела вспомнила, как последние дни Юон усердно затачивал клинки и смазывал маслом оружие барона, и мысленно поблагодарила юношу.

Сердце у нее разрывалось от тревоги. Она представляла, насколько Ален устал: сначала этот длинный путь верхом, а затем — по заброшенному подземному ходу.

Главарь наемников тоже готовился к битве: он водил пальцем по лезвию меча и проверял, надежно ли прикреплена булава к поясу.

Это должен быть не рыцарский турнир, а пешая схватка на мечах. Оба недруга сознавали, что один из них вскоре умрет.

Де Мармот поднял вверх деревянный жезл, и противники повернулись — расстояние между ними было всего в несколько шагов. Рейнальд де Турель стоял около судьи, а самым опытным воинам он поручил наблюдать за тем, чтобы люди де Котэна не побежали на выручку своему хозяину.

Гизела никогда прежде не видела поединков Турниры запрещались церковью, правда, они все же изредка проводились.

При первых ударах меча о меч она содрогнулась. Ей хотелось отвернуться, но, собрав все свое мужество, она заставила себя смотреть. С высоты крыши все увиденное казалось ненастоящим. Противники двигались кругами и делали выпады, и это продолжалось снова и снова. Их действия выглядели неуклюжими из-за тяжелого оружия.

Оба — опытные бойцы, сильные, высокие и ловкие. Де Котэну тоже не занимать храбрости. Этим смертельным поединком они сводили личные счеты.

Ален действовал вполне умело, и не было видно, как он на самом деле устал. Окружающие хранили полное молчание: никто не выкрикивал ни слов оскорбления, ни ободрения.

Один раз у Гизелы оборвалось сердце, когда Ален едва не упал на колени, но ему удалось сохранить равновесие, и он вновь ринулся на противника. Даже на расстоянии уже слышалось их тяжелое, хриплое дыхание. Пока что никто не одерживал верха — казалось, силы равны. Гизела понимала, что Ален сдерживает кипящую ненависть, и молилась за то, чтобы хладнокровие не оставило мужа. Вдруг раздался вопль одного из зрителей: меч де Котэна вонзился в уязвимое место кольчуги Алена — там, где у плеча шлем прикрепляется к остальной части.

Лорд Ален застонал, но не успела Гизела закричать от ужаса, как он сделал неожиданный выпад, от которого де Котэн отшатнулся и тут же сдавленно закричал, потому что клинок Алена проткнул ему шею. Едва держась на ногах, главарь наемников все же выпрямился и схватился рукой за горло, а его меч со стуком упал на землю. Де Котэн издал последний хрип и упал лицом прямо на меч Алена.

К лорду Алену подбежал де Турель, и тот тяжело привалился к его плечу. Затем их окружили солдаты, и Гизела больше не видела своего любимого. Отец потянул ее к дверце люка.

— Пойдем вниз! Они сейчас отнесут его к лекарю. Все кончено — де Котэн заплатил за свои преступления, солдаты де Мармота задержат этих наемников.

Гизела побежала вниз по винтовой лестнице. Джошуа бен Сулейман учтиво встретил ее у занавешенного алькова, который соорудил в зале для приема раненых.

Появился Рейнальд де Турель с повисшим на нем Аленом. А за ними, к облегчению Гизелы и Олдит, шел Сигурд. Перепуганные крестьяне и вилланы жались в углу и оттуда наблюдали за раненым господином. Гизела кинулась к мужу — он улыбнулся ей, несмотря на боль, по его кольчуге расползалось зловещее кровавое пятно.

— Ради Бога, Джошуа! — с гримасой обратился он к врачу. — Из меня хлещет, как из зарезанного поросенка.

Гизела уже стояла наготове с миской теплой воды, а Олдит — с льняными повязками, пока Рейнальд вместе с Джошуа снимали с Алена кольчугу и разрезали кожаную тунику.

При виде глубокой раны, тянущейся от ключицы почти до живота, Гизела чуть не закричала. Ален молчал, но по его лицу было видно, как ему больно. Джошуа стал осматривать рану, а Рейнальд отошел в сторону и, взглянув на Гизелу, ободряюще улыбнулся.

— В разгаре битв с ним случалось и не такое, — нарочито шутливо заметил он.

Джошуа поднял голову и сделал знак, чтобы подали воду и вино промыть рану.

— Рана очень глубокая, — заявил он, — но, к счастью, она миновала жизненно важные органы, особенно сердце. Пройди она чуть левее, и не о чем было бы больше говорить. Я не вижу ни кусочков материи, ни ржавчины от кольчуги. Я зашью рану, и она заживет, но потеря крови значительная. Вам придется несколько дней полежать, лорд Ален.

Барон в ответ весело ухмыльнулся.

— Если я буду в спальне с женой и хоть ненадолго позабуду о делах, то я согласен…

Он стойко терпел, пока лекарь зашивал рану, затем ему принесли вино, разбавленное водой. Ален его выпил, и его отнесли наверх, в спальню.

Гизела поправляла простыни на их кровати, стараясь не показать свое волнение. Он поймал ее руки, когда она расправляла меховое покрывало.

— Я же сказал, что все будет хорошо!

— Мне бы твою уверенность…

— Поцелуй меня, ненаглядная! — И, несмотря на боль, Ален прижал ее к себе.

— Не следует этого делать, — увещевала его Гизела.

— Я столько дней этого ждал, а ты недовольна.

— Джошуа велел тебе отдыхать.

— Только после того, как ты скажешь, что любишь меня.

Огромные голубые глаза Гизелы заволокли слезы.

— Ты ведь знаешь, что люблю. Я сказала тебе об этом в ту последнюю ночь в Элистоуне и повторяла много раз во время путешествия.

— А я все равно сомневался, — хрипло ответил он. — О Господи, Гизела, ты для меня — все! Я так легко мог потерять тебя, не успей я вовремя. Да и моя слепая ревность…

Она наклонилась и поцеловала мужа в веки, ощутив на губах горький прикус его слез.

— Я говорила тебе, Ален де Тревиль, что ты — единственный мужчина, которому я отдала свою любовь, и всегда будешь единственным.

— Ты теперь довольна мною?

Слезы закапали у нее из глаз.

— Неужели ты на самом деле веришь тому, что я хотела подвергнуть твою жизнь опасности?

— Я так думал.

— Я была глупой эгоисткой. Теперь-то я знаю, что к чему.

Он откинулся на подушки. Вокруг рта у него обозначился белый круг. Гизела забеспокоилась, а он сказал:

— Я люблю тебя всей душой и сердцем, Гизела де Тревиль. Я знаю, что поспешил взять тебя в жены — ты была к этому еще не готова… не готова полюбить меня в ответ, но я не мог ждать.

Она осторожно провела пальцем по его губам.

— Я многое пережила после того, как тогда в Девайзесе из-за моего безрассудства ты едва не поплатился жизнью. Когда ты поправишься, я докажу тебе мою любовь.

Но прошла целая неделя, прежде чем она смогла сдержать слово. У Алена началась лихорадка, и он очень ослаб. В течение двух дней Гизела жила в страхе, а Джошуа хмурился и поджимал губы. Но наконец кризис миновал, и Ален раскрыл объятия жене.

— Любовь моя, я поправился и готов принять твое покаяние.

Гизела настояла на том, чтобы их любовные утехи были осторожными, так как знала, что рана еще болела. Она лежала подле мужа и позволяла ему ласкать себя. У них еще будет время для страсти, думала она. А потом страсть сменится теплотой, которая будет согревать их всю жизнь. Элистоун больше не был мрачной крепостью — он стал обителью счастья для нее и для мужа, и теперь им не страшны тяжелые дни еще не прекратившейся войны.

За три дня до Рождества 1153 года и спустя два дня после того, как Гизела разрешилась от бремени, в Элистоун приехал Рейнальд де Турель. Он стал крестным отцом первенца Алена, которого назвали в его честь Рейнальдом. Он нашел Гизелу вполне здоровой и бодрой после довольно легких родов.

Де Турель привез новости, которых очень ждали. В декабре в Винчестере был подписан окончательный мирный договор, провозглашающий Генриха Плантагенета наследником английского престола. Таким образом, миссия Алена оказалась успешной. Слабый здоровьем король с радостью дал свое согласие.

— Сохрани его Господь, — благочестиво произнес Ален. — Он всегда хорошо ко мне относился, а к своим врагам был милостив, чего они не заслуживали.

Глядя на спящего в колыбельке сына, возносила молитву Богу и Гизела, прося его послать им счастливую и спокойную жизнь в Элистоуне.