Барселона под звуки смерти

Глава 2. Красная команда

Свист в правом ухе въедался в мозг, Ника сжимала голову, пытаясь унять боль, расходящуюся от виска ко лбу и затылку. Наконец догадалась снять серёжку, звуки сместились влево, свист пропал, но боль не унималась.

– Шоаами? – сотрудница службы безопасности, оказывается, всё это время поддерживала её под локоть.

Ника следила за губами женщины, пытаясь уловить смысл. Одна серёжка хуже справлялась со звуками, в голову закралась глупая мысль, что надо прибавить громкость.

– Вамохо? Выватача?

«Вам плохо? Вызвать врача?»

– Всё хорошо, – язык еле шевелился. Ника подхватила сумки, дожидающиеся на ленте. – Я… спасибо, мне просто нужно сесть.

Держась за стену, она добрела до магазинов и, пробираясь мимо прилавков с сигаретами, духами и шоколадом, думала только, как бы не упасть. Оставшиеся до посадки десять минут провела в туалете, пытаясь привести себя в чувство. Выпила обезболивающее и без конца звонила брату. Он-то должен понимать, что случилось. Может, имплант сломался? Вдруг это опасно? Вдруг ей нужно в больницу? Миха не отвечал, пришлось оставить сообщение.

Потом был перелёт в Москву. Нику тошнило, голова раскалывалась. Она уже пожалела, что села в самолёт, воображение рисовало, как чёрная жидкость из закоротившего импланта течёт во внутреннее ухо, а оттуда просачивается в мозг. Почему жидкость? Почему именно чёрная? Видимо, срабатывали какие-то затаённые страхи, и от этих мыслей голова болела ещё сильнее.

Неужели придётся отказаться от поездки? А что, если Миха скажет, что ей срочно нужно в Берлин? Надо было сидеть дома. Закрыться в своём уютном коконе и привыкать к импланту, а не мотаться по командировкам. Однако пустой холодильник и не менее пустой кошелёк не просто так вытолкнули её из зоны комфорта. За четыре дня в Барселоне ей обещали пятьсот евро, ещё двести Женёк выдала на командировочные расходы. Этих денег хватит не только на выплату микрозайма, но и на пару походов за продуктами.

Ника скучала по жизни, в которой на банковский карте всегда имелся запас. Она, не задумываясь, покупала дорогие вещи, обедала в кафе, ходила в фитнес-клуб, дважды в год ездила за границу. У неё была интересная работа: встречи с клиентами, маркетинговые стратегии, креативные рекламные кампании. Она скучала по пятничным посиделкам в любимом ресторане, когда они с девчонками уплетали рёбрышки барбекю под тёмное пиво.

После аварии ей прислали пару ободряющих сообщений, и на этом поддержка закончилась. Ещё бы, сбить человека! Плевать, что хирург со смешной фамилией Подставкин наглотался таблеток и, цепляясь за остатки сознания, вышел на дорогу, сломав не только свою жизнь, но и жизнь Ники.

«Считай, умер дважды, – писал в блокноте папа, – таблетки бы его убили. Оставил записку и ждал в кабинете, когда всё закончится. Но тут позвонила жена, у свекрови случился удар, вот Подставкин и ринулся домой. Ты не виновата, Ронюшка, держись, я всё исправлю».

Ловкин Семён Анатольевич, адвокат, известный не только в Краснодаре, но по всему округу, вытащил дочь из передряги. В таких ситуациях по умолчанию виноват водитель, но отец Ники сумел доказать, что она не могла избежать аварии. Обвинение не предъявили, дело закрыли за отсутствием состава преступления, однако от нападок прессы это не спасло. Имена Ники и сбитого пешехода полоскали в соцсетях и блогах, на местных телеканалах выступали псевдо эксперты, утверждавшие, что Подставкина прикончили и обставили всё, как самоубийство. Открыто говорили о подкупе следователя и всех, кого можно купить. Папину карьеру вывернули наизнанку, пытаясь доказать, что он всегда выигрывал дела взятками и связями.

Мутила воду, несомненно, жена сбитого хирурга. Она разузнала email Ники и прислала письмо, в котором обещала: «Так просто не отделаешься, сука!» Ника раз за разом перечитывала послание, знала, что не стоит, но ничего не могла с собой поделать. Она прокручивала в голове те несколько секунд: промелькнувшая тень, визг тормозов, удар… если бы она заметила его раньше, если бы объехала… она знала, что не виновата, но не могла не думать об оставшейся без отца девочке-подростке, не могла забыть застывшее на дороге тело.

Ни один ещё перелёт не давался Нике так тяжело. В Домодедово она буквально выскочила из самолёта и направилась прямиком к туалетам. Умылась, проглотила ещё одну таблетку обезболивающего. Пока Роман Валентинович пил в кафе чай с куском шоколадного торта, нашла укромный уголок с незанятыми креслами и позвонила по видеосвязи брату.

Блютус на серёжках включался касанием центрального камушка. Отличная альтернатива наушникам – звук передавался прямиком на имплант. Но самое приятное – никаких помех, слова звучали чётко, понятно. Почти как раньше, не считая едва уловимого электронного искажения, которое можно было списать на погрешности связи. Ника будто вновь слышала собственными ушами.

– Не переживай, Ро, там столько степеней защиты! Похоже, частоты сбились. Я посоветовался с технарями, они уверены, что тебе ничего не грозит, – короткие волосы Михи стояли торчком, видимо, не успел причесаться. Брат работал по IT-графику: вставал поздно, а ложился почти на рассвете.

– Это радует, – Ника наблюдала, как за окном по взлётной полосе мчится зелёно-белый самолёт. – Что мне делать? Так и ходить в одной серёжке?

Самолёт оторвался от земли и устремился в облака, на взлётную полосу тем временем выруливал следующий.

Миха зевнул.

– Ребята говорят, серёжку стоит надеть. Наблюдай за ощущениями, записывай в дневник, это важно для эксперимента. Если будет сильно напрягать – снимай. А я пока выбью тебе оплачиваемую поездку в Берлин на внеплановую настройку.

Ника кивнула и достала из сумочки косметичку с логотипом «NewHear». Внутри лежала бархатная коробочка с правой серёжкой, беспроводное зарядное устройство и дезинфицирующие салфетки.

– Как вообще дела? – карие глаза Михи внимательно наблюдали за ней с экрана. – Как новая работа?

– Пока неясно, – Ника протёрла серёжку салфеткой. – Шеф вроде адекватный, а там видно будет.

Она протёрла серёжку ещё раз, прекрасно понимая, что просто-напросто оттягивает момент, когда её придётся надеть. Не хотелось снова нырнуть в волну боли.

– Давай, – понял её сомнения Миха. – Я рядом.

Ника улыбнулась и застегнула на мочке уха серебряное колечко. Свист появился сразу, раздражающий, но не такой громкий, как раньше. Боли не было.

– Ну как? – изображение Михи приблизилось, голова увеличилась. Он будто через экран пытался понять, что чувствует Ника.

– Свистит, – Ника покрутила головой, прислушиваясь к ощущениям. – Но вроде не страшно.

Звуки снова стали громче, это радовало, а со свистом, наверное, можно ужиться.

Час спустя Ника наблюдала в иллюминатор за облачной кашей, скрывающей Москву. Спать хотелось невыносимо, видимо, действовали таблетки. Она не могла дождаться, когда погаснет значок «пристегните ремни», и наконец можно будет откинуть спинку кресла и опустить шторку иллюминатора. Пока же из-за правил безопасности приходилось щуриться от яркого света.

Кресло было неудобным, авиакомпания явно старалась выжать максимум прибыли и запихнуть в салон как можно больше пассажиров: узкие сидения, никаких тебе подголовников, ноги толком не вытянешь. О персональном экране с фильмами, пледе или маске для сна Ника даже не мечтала. И так лететь почти пять часов. Зато в Барселоне её ждали отель, мягкая кровать, кондиционер, а вечером – обязательная прогулка к морю.

Чтобы скоротать время, Ника заглянула в карман на спинке впереди стоящего кресла и достала единственное предусмотренное на борту развлечение – глянцевый журнал. Не могла упустить возможность поглазеть на рекламу, профессиональная привычка, ничего не попишешь. Маркетологи, наверное, разглядывают баннеры и билборды раз в десять чаще других людей. Ника обожала анализировать работу коллег, выискивать недостатки и (что случалось гораздо реже) черпать новые идеи.

Она пролистала рекламу часов и парфюма, которая, в общем-то, никогда оригинальностью не отличалась: стройные красотки и стильные красавцы позировали, демонстрируя товар. Отличное решение, работающее уже не один десяток лет. Оно и правильно, зачем что-то менять? Ведь главный постулат рекламы: «Эксплуатируй хорошую идею до тех пор, пока работает».

На странице с баннером жилого комплекса Ника тяжело вздохнула. «В НОВЫЙ ГОД С НОВОЙ КВАРТИРОЙ» – привычка набирать текст прописными буквами, похоже, будет жить вечно. Цепная реакция – одни горе-маркетологи копируют работу других, не утруждаясь изучить основы. Хотят сделать объявление заметней, но добиваются обратного. Подобные тексты люди пропускают, потому что их сложно читать, глазу не за что зацепиться. Другое дело – строчные буквы с выносами и засечками. Жаль заказчика, который заплатил за такую халтуру.

Ника долистала до конца и, не найдя больше ничего интересного, хотела отложить журнал, когда на обложке сзади увидела «шедевр», по другому не скажешь. Красотка в кружевном топе на тонких бретельках, полицейской фуражке и в тёмных очках прижимала рацию к ярко-красным губам. Слоган гласил: «Безопасность – наша работа». Ника прыснула. Неужели кретин, сделавший это, и вправду полагал, что люди доверят жизнь агентству, которое больше походит на эротический эскорт? Даже если у них работают девушки, форму стоило придумать поскромнее. Сексуальный подтекст в вопросах безопасности неуместен.

Всё ещё посмеиваясь, она вернула журнал в карман и тут с негромким «дзынь» погас значок «пристегните ремни». Пассажиры завозились, протискиваясь в проход. За какие-то две минуты к туалетам выстроилась очередь. Глаза слипались, Ника опустила шторку иллюминатора, откинула кресло и поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее.

– Уважаемые аажиры, наш полёт проходит на высоте деаасяч реста метров, рурурура за бортом…

– Баба, пить хочу! – стоящая в проходе девчушка дёргала за руку немолодую женщину в очках.

– … от лица команды бортаадников…

– Пииить!

Девочку заглушил взрыв хохота и быстрая речь на испанском – это компания туристов что-то громко обсуждала, перекинувшись через спинки кресел.

– … вам предложат ииительные напитки и завтрак…

– Пиу-пиу, крх, тщщ,– попискивал сзади чей-то телефон.

– Малина-малина, и где твоя Марина? – ритм популярной песни пробивался через наушники сидящей рядом девушки.

– Пить, баба, пить!

Ника сняла серёжки. Как ни крути, а одно преимущество в глухоте всё-таки было. Звуки исчезли. Испанская компания, как в немом кино, размахивала руками и открывала рты, девушка в соседнем кресле покачивала головой в такт музыке, которую Ника не могла слышать. Даже шум двигателей пропал. Только громкое «пииить» превратилось в едва уловимое «иии» – то немногое, что позволяла расслышать четвёртая степень тугоухости.

Ника положила серёжки на беспроводную зарядку, спрятала в сумку и снова закрыла глаза. «Суперспособность, ёлки-палки», – думала она, засыпая.

Кто-то требовательно тряс её за плечо.

– Что? – Ника поморгала, пытаясь сообразить, где находится.

Стюардесса, наклонившись к ней из прохода, открывала рот.

– … про… оте… – только и сумела разобрать Ника.

Сидящая рядом девушка недовольно косилась.

– Минутку… – Ника достала из сумки бархатную коробочку, взяла серёжку с выгравированной буквой «L» и застегнула в левом ухе.

Мир качнулся от нахлынувшего шума: лязг, скрип, речь, смех и крики, – звуки перемешивались, сливались, превратившись в симфонию свихнувшегося оркестра. Ника закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, мозгу нужна была пара секунд, чтобы переключиться с тишины на обилие звуков.

Её снова потрясли за плечо. Ника открыла глаза.

– Ы уиня ымите?

Движение губ стюардессы дополнило отрывочные звуки: «Вы меня слышите?»

– Слышу, – пробормотала Ника.

Стюардесса хмурила брови, а соседка заинтересованно склонила голову. Что они подумали? Наверняка приняли Нику за чокнутую: спросонья полезла за серёжками, а потом то ли снова уснула, то ли отключилась.

– Роман Алетиаоч просит вас аайти в бизнес-класс, – с дежурной улыбкой отчеканила стюардесса.

– Спасибо.

Мозг справился со звуковой кашей: двигатель гудел, из наушников соседки пробивалась музыка, испанцы по-прежнему галдели. Ника надела серёжку на правое ухо – проклятый свист возник незамедлительно, тихий, но такой навязчивый. Подхватив сумочку, она протиснулась в проход и направилась к туалетам.

До посадки оставалось ещё два часа, «прохладительные напитки и завтрак» Ника проспала, однако в программе полёта вроде бы значились лёгкие закуски. Живот требовательно урчал. Но Ника не захватила даже шоколадку, из всех продуктов – неприкосновенные баночки с чёрной икрой на багажной полке.

Она пробовала знаменитый русский деликатес лишь однажды, и не сказать, что он очень уж ей понравился. Красная куда вкуснее. Женёк объяснила, что на конференции в Барселоне Нике предстоит угощать почтенную публику и раздавать листовки с информацией о «продукте».

Нормальные люди карабкаются по карьерной лестнице, Ника же скатилась к первой ступеньке: от маркетолога до девочки на побегушках. Последний раз она раздавала листовки, подрабатывая во время учебы в универе. Мир рекламы всегда притягивал и манил, но родители настаивали на работе по специальности. Поэтому целый год Ника трудилась в юридическом отделе энергетической компании, параллельно пытаясь вникнуть в адвокатские дела папы. А потом подвернулась вакансия в рекламном агентстве, Ника прошла собеседование и оказалась в родной стихии.

Она штудировала книги по маркетингу и пиару, училась на онлайн-курсах и пахала по десять часов в сутки, порой без выходных. Работа мечты: классный коллектив, интересные задачи, отличная зарплата – чего ещё можно желать? Разве только чтобы тебя поддержали, когда жизнь рухнула в одночасье. А ведь тем вечером она возвращалась со встречи с клиентом. В субботу, в свой законный выходной. Надо было отменить встречу, надо было поехать другой дорогой, надо было…

Ника протиснулась в кабинку туалета, плеснула в лицо холодной воды и посмотрела в зеркало на свою бледную физиономию. Она построила карьеру за пять лет, без знаний, опыта и связей. Значит, поднимется снова. С её-то профессиональным багажом! Плевать на дурную репутацию и тугоухость, командировка в Барселону – только начало, главное, чтобы серёжки больше не подводили.

На пути к бизнес-классу образовалось внезапное препятствие: стюардессы выкатили в проход тележку и, двигаясь от головы самолёта к хвосту, раздавали напитки и бутерброды. Обойти их было нереально, единственный вариант – нырнуть в боковой проход и дождаться, когда проедут мимо.

Ника вздохнула, понимая, что из-за прихоти шефа пропустит перекус. Тележка медленно ползла по салону, оставшиеся позади неё пассажиры распаковывали бутерброды, остальные – в ожидании откинули столики и выглядывали в проход. Салон наполнил аромат салатных листьев и майонеза, в животе снова заурчало.

Ника остановилась возле самых козырных мест – у аварийного выхода. Мало того что кресла тут располагались по два в ряду, так ещё и пространства для ног было предостаточно, чем с явным удовольствием пользовались пассажиры – очкастый брюнет с неопрятной бородой и пухлый парень с бурыми волосами до плеч. Пухлый спал, прислонив макушку к иллюминатору, брюнет что-то читал в телефоне.

Свист в правом ухе действовал на нервы. Чтобы скоротать время, Ника достала блокнот и пролистывала записи, продиктованные Женьком. Американская сеть отелей «Сэфе́р» пришла в Барселону всего год назад. Управляющая, Дебби Холл, устраивала конференцию для владельцев ресторанов, чтобы прорекламировать отель и обзавестись партнёрами. Женёк, взяв с Ники обещание держать язык за зубами, объяснила, что шефу на самом деле на эту конференцию плевать, хотел бы пропиариться – отправил бы в Барселону целую команду. Нет, пользуясь связями, Роман Валентинович, добыл информацию о мероприятии, которое ещё не анонсировалось, а значит, знали о нём единицы. Вот он и планировал подсуетиться заранее и получить крупный заказ.

В декабре, по излюбленной американской традиции, Дебби Холл устраивала благотворительный розыгрыш женихов, да ни каких-нибудь, а футболистов культовой «Барсы». В честь такого события в Барселону приедут знаменитости со всего мира, а знаменитостей принято угощать деликатесами. Один такой контракт мог вывести чёрно-икорный бизнес шефа на новый уровень, открыть дорогу не только в Европу, но и за пределы континента.

Ника крупными буквами вывела в блокноте «Дебби Холл» и несколько раз подчеркнула. Да, в этой командировке она всего лишь промоутер-секретарь-носильщик, однако глупо упускать шанс на постоянную работу. Помощник генерального директора – отличный фундамент новой карьеры, помимо скучных заданий можно будет заниматься рекламой, по крайней мере раньше за неё отвечала Женёк. Значит, нужно впечатлить шефа. Роман Валентинович не догадывался, что Ника знает о его бизнесе больше любого новичка. «Царская трапеза» была одним из ключевых клиентов агентства «Тарантул», которому Ника посвятила пять лет.

Именно она привела заказ на рекламу чёрно-икорного бизнеса, она курировала этот проект и знала всё о «продукте». Ей нравилось работать с лучшей подругой: Женёк не спорила, внимательно слушала и одобряла самые смелые идеи. А Ника с воодушевлением креативила, стараясь увеличить продажи и узнаваемость бренда.

Она объяснила Женьку, что целевая аудитория «Царской трапезы» – люди, для которых восемьдесят баксов на баночку икры – не роскошь. Не нужно ориентироваться на тех, кто позволяет себе деликатес раз в год, такие покупатели поддерживают имидж, но не делают кассу. Поэтому глупо следовать совету конкурирующего рекламного агентства и устраивать еженедельные скидки и броские акции. Дорогой продукт, как это ни парадоксально, покупают за его цену.

Люди платят за образ, навязанный рекламой, – таков постулат маркетинга. Джентльмен в костюме от Армани закуривает сигару, потягивая бренди. Латте покупают вечно занятые трудоголики и пьют на ходу из стаканчика «take away»1. Эспрессо принято приправлять сигаретой. Вот только редкий потребитель разбирается в бренди и может отличить арабику от робусты2. И уж тем более, мало кто знает, что никотин нейтрализует кофеин. Людям не важен эффект, люди ценят образ.

Именно поэтому в рекламном ролике «Царской трапезы» шум за праздничным столом смолкает, когда официанты ставят перед гостями розетки с чёрной икрой. Затем камера плавно перемещается к хозяевам вечера – ослепительной красотке в обтягивающем чёрном платье и статному джентльмену в костюме. Они уплетают икру золотыми ложечками, будто это не дорогущий деликатес, а малиновое варенье. Слоган вторит изысканной атмосфере: «Пусть знают, что для тебя это не роскошь».

Ника улыбнулась, вспомнив, как, придумывая слоган, сыграла на частице «не» – вечном враге копирайтеров. Мозг обычно фильтрует «не», превращая отрицание в утверждение. «Не вызывает привыкания», – заявляет реклама. Человек, читающий беглым взглядом, заключает, что привыкание есть и подсознательно продукту не доверяет. «Не проходи мимо!» – призывает витрина, а мозг, наоборот, понимает, что делать тут нечего и в результате потенциальный клиент направляется дальше.

Однако «не роскошь» в слогане «Царской трапезы» работает сразу на два фронта. Внимательной аудитории нашёптывает: премиум-продукт подчеркнёт твой статус. А тех, кто проглатывает «не», поддразнивает, вызывая внутренний протест: «Что значит: для меня это роскошь?! Я могу себе это позволить!» В результате, и те и другие на крючке.

Из раздумий Нику вывел толчок в спину. Блокнот вылетел из рук, чуть было не сбил очки с сидящего на козырном месте брюнета, после чего приземлился точнехонько ему на колени.

– Извините, – буркнула женщина, выскочившая в проход вслед за мальчуганом, так мастерски пихнувшим Нику.

Брюнет поднял блокнот, но вместо того, чтобы отдать Нике, с интересом уставился в записи. Ника требовательно протянула руку, но брюнет изучал страницу, игнорируя её жест.

– Вообще-то это моё, – Ника вырвала блокнот из его рук.

Брюнет поправил очки и улыбнулся.

– Простите, залюбовался почерком. Летите на Хореку в «Сэфер»?

Его сосед, длинноволосый пухляк, приоткрыл правый глаз, глянул на Нику и снова притворился спящим.

– Лечу, – буркнула Ника.

– Первый раз в Испанию? – не отставал брюнет.

– Угу.

Нике сразу не понравился этот тип. Она терпеть не могла неухоженные бороды, а у брюнета волосы торчали в разные стороны, будто он месяца два их не подравнивал.

– Чаое, окида. Сэндвичи с рицей, уном, сыром, – обрывки речитатива стюардесс долетали из прохода, тележка с бутербродами уже почти добралась до их ряда.

– Тогда забудьте о конференции, – не отставал брюнет. – Лучше посетите парк Гуэль, это то, ради чего в Барселону можно возвращаться бесконечно.

Ника слышала о творении прославленного Гауди, но архитектура её мало интересовала. Экскурсионному отдыху она предпочитала пляжный, а потому планировала посвятить всё свободное время морю.

– Лучше бы пригласил девушку на свидание и показал этот самый парк, – не поднимая век, обронил длинноволосый.

Брюнет равнодушно пожал плечами.

– Свидание не обещаю, а вот экскурсию изи3.

Ника поморщилась. Какого чёрта сыпать англицизмами, когда есть нормальные русские слова?

Тележка остановилась около их ряда.

– Чай, кофе, соки, вода. Сэндвичи с курицей, тунцом, сыром, – монотонно выдала стюардесса.

Брюнет переключился на закуски, а длинноволосый, наконец, открыл глаза и подмигнул Нике:

– Не переживайте, я прослежу, чтобы он отыскал вас в «Сэфере» и сводил на экскурсию в этот парк.

На слове «экскурсия» парень заговорщически улыбнулся и изобразил в воздухе кавычки, за что получил от соседа недовольный взгляд.

– Не утруждайте себя, – буркнула Ника, выскальзывая в проход и направляясь к шторке, отделяющей бизнес-класс от эконома. Флирт с незнакомцами – последнее, что её сейчас интересовало.

Роман Валентинович оказался единственным пассажиром привилегированной зоны, похоже, кризис крепко бил по российским карманам. Развалившись в кресле, он со скучающим видом потягивал апельсиновый сок и жевал чипсы. На персональном экране Иван Васильевич беззвучно менял профессию, наушники свернулись бубликом на широком подлокотнике, под ногами валялся плед.

– Вероника Семённа! А я уж подумал, что вы улетели на другом самолёте, – шеф хихикнул и указал на соседнее кресло. – Присаживайтесь. Хотите сок?

– Спасибо, с удовольствием!

Стакан сока за пять часов полёта – уже кое-что.

– Олюшка, будь добра! – произнёс шеф в воздух.

– …нечно, Романтинович, – донеслось из-за шторки.

Ника села, приготовила блокнот и ручку.

– У меня к вам несколько… ммм… деликатное задание, – шеф отставил стакан на подлокотник.

Ника внимательно следила за его губами, стараясь не упустить ни слова. Деликатное, так деликатное. Что может быть хуже, чем раздавать листовки?

– Пока вы спали, я прогуливался по салону, ноги разминал. И кое-что приметил: оказывается, с нами летят конкуренты, – он выразительно посмотрел на Нику, она кивнула, показывая, что внимательно слушает. – Видите ли, я отправился в Барселону не просто так. Хорека, дегустация икры – это всё очень здорово, но у меня дела поважнее. Я хочу получить крупный закасэера.

«Заказ от “Сэфера”», – автоматически перевела Ника и снова кивнула, шеф явно говорил об аукционе женихов.

– Уверен, что конкурентам об этом заказе неизвестно, я добыл информацию окольными путями. Однако стоит перестраховаться. Вы, Вероничка Семённа, девушка молодая, привлекательная… вот и пользуйтесь. Познакомитесь на конференции с этими клоунами, выясните, что им на самом деле нужно в Барселоне.

В голове негромко загудело – словно ток побежал по проводам. Врач предупреждал, что такая реакция возможна во время переживаний. Сердце бьётся быстрее, и имплант улавливает звук, с которым кровь струится по сосудам.

– Я попробую, – пробормотала Ника.

– Вот и замечательно, – шеф расплылся в улыбке. – Сидят у аварийного выхода. Один очкастый, второй патлатый. «Красная команда», чтоб их.

Провода загудели громче, пульс в висках застучал с такой силой, что даже пресловутый свист в правом ухе померк. Ника вспомнила, с каким интересом брюнет разглядывал её блокнот, ту самую страницу, где крупными буквами значилось: «Дебби Холл». А ниже – «Аукцион женихов Барсы».

Ладони вспотели, в горле пересохло. «Отличное начало новой карьеры, – обреченно заключила Ника. – Похоже, я только что выдала коммерческую тайну главному конкуренту».