Беременна по контракту

ГЛАВА 9

АНТОН

Когда в телефоне раздался голос Леночки и принялся вещать мне что – то про замороженную рыбу, которую надо разморозить с помощью тела. Откровенно решил, что спятил. Потом понял, что она пьяна и задумался над увольнением. Но с Яной ссориться не хотелось, поэтому просто отправил Леночку спать.

Спать Леночка не хотела и решила перейти к упрекам. Вас когда-нибудь упрекала женщина? Думаю, бывало с каждым. Им вечно что – то не так. То мусор не вынес, то денег мало зарабатываешь, то недостаточно учтив и предупредителен. В моей жизни бывало всякое. Но чтоб меня упрекали в мужской несостоятельности из – за того, что я не смог правильно разморозить рыбу?!

Вот точно уволю! А свою девочку задобрю. Все понимаю, подруга, но и я тоже не железный.

Об этом размышлял, слушая краем уха пьяный бред, теперь уже безработной Леночки. И тут, она произнесла заветное имя. Пришлось прислушиваться и разбирать пьяный лепет.

Ах, и вторая тоже там! Что делает? Тоже напилась. Из- за меня?! Моей мужской несостоятельности? Причем тут опять рыба? Какая селедка? Мороженная? Яна хочет рыбы? Сама рыба девственная? Почему поцеловать ее нормально не смог? Кого, селедку??? Понял, Яну.

– Сейчас приеду и так ее поцелую! – рычу в трубку и пихаю телефон Игорю. – Узнай у этой пьяни, где они есть, я одеваться.

Был настолько зол, что одну хотел прибить, а вторую не только поцеловать, но и покусать. Везде и качественно.

Захотелось напиться, потанцевать? Да пожалуйста, я ж разве против. Но не одним же переться в столь злачное место. Яна могла бы попросить меня пойти с ними.

Пока доехали, пока отловили Лену, пока сдал ее на руки Игорю. Весь издергался. Моей темноглазой малышки нигде не было. Ринулся ее искать и тут мне в руки падает встрепанное нечто. Хорошо подхватил. Оказалось, моя пропажа. Язык заплетается, на моське удивление, рвется к своей подружке.

Закинул на плечо и двинулся на выход. Одно радуется, не разрядилась как мартышка. Простые джинсы и симпатичный свитер.

Теперь вот сидит в машине с неестественно прямой спиной. Губку закусила, смотрит прямо перед собой, а сама едва дышит. Смешная. Я даже злиться перестал.

Но Леночкины слова не забыл. Сейчас отвезу ее к себе на квартиру, отмою, дам таблеточку, чтоб утром голова не болела и уложу спать. А вот завтра…

ЯНА

Выходить из комнаты было откровенно страшно, а еще, жутко стыдно. Отсутствием памяти не страдала, да и не настолько вчера была пьяна. Скорее больше измотана морально. Из – за этого и отключилась в машине Антона Владимировича. Как доехали и как он вносил меня в свою квартиру, уже не помню.

Зато прекрасно помню как и самое главное из – за кого он оказался в клубе. Прибью заразу!

Проснулась в мужской спальне. И нет, поняла я это не по обстановке, а по разбросанным вещам. Брюки и рубашка небрежно брошены на пол. А еще, в ванной комнате, на полочке мужская бритва, пена для бритья и лосьон, после бритья. Запах знакомый как и вещи. Это успокаивало и нервировало одновременно.

А еще он меня переодел. На мне остались только трусики и огромная майка. Моих вещей в комнате не наблюдалось.

Соберись, тряпка!

Раз десять уже берусь за дверную ручку. Можно было бы сделать морду кирпичом, мол ничего не помню. Но с проницательностью Антона Владимировича этот вариант не прокатит. Знать бы еще что ему наговорила Леночка.

Не дай боже ей в ближайшие два дня попасть мне на глаза. Собственными руками придушу! А так есть шанс, что сегодня все пройдет не так ужасно и за два дня выходных я отойду. В общем, у этой козы есть реальный шанс остаться в живых.

Тяжело вздохнув, толкнула дверь и словно на казнь, поплелась на вкусные запахи. Лучше уж сама выйду, чем начальник зайдет в спальню. После моих жалоб Лене, он может начать размораживать меня уже сейчас. Если учесть его предложение о замужестве и ребенке, я уже ничему не удивлюсь.

Квартира у Антона Владимировича была выше всяких похвал. Просто, стильно и не очень уютно, но да ладно, это дело не хитрое. Вот перееду и…

Еще не согласилась на предложение начальника, а уже мысленно поселилась у него в квартире. Не значит ли это, что на не подсознательном уровне, я согласна быть его женой и родить ему ребенка. А чтоб его родить, сначала надо с ним переспать и не один раз. Вот в этом то и была проблема. Я уже настолько срослась со своей девственностью, что теперь боюсь ее потерять.

– Проснулась?

От неожиданности подпрыгнула на месте, зацепилась ногой за ковер и полетела в объятия Антона Владимировича. Почти голого Антона Владимировича!

– Все еще штормит? – нахмурился мужчина, крепко сжимая меня в объятиях.

Не смело подняла глаза и залившись краской стыда, отрицательно покачала головой.

– Значит, стыдно, – расплылся он в улыбке и наклонившись, втянул носом запах моих волос. – Это хорошо. Правильно, что стыдно, – мурлыкнул он мне в макушку. – В следующий раз, когда соберетесь напиться, позови меня. Буду охранять вас от всякого сброда и потом, развезу по домам.

Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. Я была в полнейшем шоке. Ни упреков, ни криков, никакой злости и злорадства. И самое главное, он ни слова не сказал про то, что Леночка ему высказала за меня.

Пока я удивлялась, руки Антона Владимировича зажили собственной жизнью и с каждым поглаживанием стремились добраться до моих стратегически важных и судя по всему, крайне привлекательных для начальника, мест.

Нервно дернулась, Антон Владимирович на инстинктах, прижал меня сильнее и я замерла испуганным кроликом. То, что прижалось к моему животу, пугало и вызывало внутренний трепет.

– Завтракать, – хрипло и как – то слишком рвано выдохнул начальник и разжав руки, стремительно вошел в кухню, на пороге которой мы и стояли в обнимку.

Перечить ему не стала. Мужик полночи со мной возился. Забрал из клуба, довез до квартиры, пусть не моей, но все же. Переодел, уложил спать, не наорал за нервотрепку, еще и завтрак мне готовил. Если забыть о том, что мы знакомы и при каких обстоятельствах, то просто мечта, а не мужчина.

Ели молча, за нас говорили взгляды. Не знаю, что он видел в моем, но его глаза горели таким огнем и предвкушением, что еда так и норовила застрять в горле. Я хоть и невинна, но только телом. Век интернета.

Прекрасно понимала, от чего он напряжен, что за огонь в его глазах и почему вибрирует пространство между нами.

Да и чего греха таить? Под налетом из легкого страха и опасений, во мне затаился огромный интерес. В теории все просто, легко и непонятно.

– И так, – отодвинул Антон Владимирович от себя тарелку и откинулся на спинку стула. – Ты, Леночка, девственная селедка, мороженая рыба, моя мужская несостоятельность. Не хочешь объяснить мне, как все это связанно между собой?

Тяжело сглотнула. Вот и пришел капец котенку. Стало настолько стыдно, что я даже глаза не отрывала от своей тарелки.

– Простите, Антон Владимирович. Лена просто выпила лишнего.

Прикидываемся валенком и валим все на Леночку. Сама заварила эту кашу, сама пусть ее и расхлебывает.

– И ты, конечно же, понятия не имеешь о том, что все эти слова значат?

– Ни малейшего! – вскинула на него предельно честные глаза и тут же напоролась на его кривую улыбку.

Все он понял! А сейчас сидит и специально меня смущает. Еще и бровь приподнял. Вопросительно так.

– Мы разговаривали и она в своем не совсем адекватном состоянии сделала не правильные выводы.

Вроде и правда, но довольно обтекаемо.

– Что за выводы она сделала, я уже понял. Но уж очень интересно, о чем вы разговаривали?

Сижу, молчу. Думаю о том, что будет, если я расскажу ему всю правду. Разозлится ли он, узнав, что Леночка в курсе его предложения?

– Давай уже, рассказывай. Обещаю вас обоих не увольнять, как бы сильно вы не перемыли каждую мою косточку. В конце концов, ты сама говорила, что для создания семьи важны взаимопонимание и честность.

– Вы так уверенны, что я соглашусь?

Как не крути, но мне было приятно то, что он не только запомнил мои слова, но и серьезно к ним отнесся.

– Ты не написала заявление на увольнение. Проснувшись, не сбежала от меня с криками. А когда вчера ночью, я нес тебя на руках, ты меня обнимала, доверчиво прижималась и тыкалась своим очаровательным носиком мне в шею. Это не выглядит как отказ, но не исключаю сомнений с твоей стороны. Об этом говорит та дистанция, что ты держишь между нами и твой разговор с Леночкой. Ты явно хотела ее совета.

Какой из всего этого я могла сделать вывод? Никогда не пытайся врать адвокату. Тем более, хорошему адвокату!

– Могу я узнать, что она тебе ответила?

– Что надо вас брать. То есть. Соглашаться на ваше предложение.

– Твое.

Непонимающе нахмурилась.

– На «ты» и по имени. Давай, попробуй.

– Я так сразу не могу.

Я даже в мыслях себе подобного не позволяла, а вслух, язык не повернется.

– Тогда придется тебе помочь. Давай, иди сюда.

Отодвинул он стул от стола и широко расставив ноги, похлопал себя по колену.

– Не думай, просто сделай, – ободряюще улыбнулся мне. – Смелее.

Я могла ломаться, краснеть и стесняться, но так же, не могла ничего поделать с тем предвкушением, что меня охватило.

Если мы хотим семью и ребенка, то рано или поздно, нам придется сблизиться.

Поднялась я довольно решительно. Обошла не большой стол и все. На большее моей смелости не хватило. Я так и замерла, стоя между его, широко расставленных колен.

Иногда, в самые ответственные моменты, мое тело попросту меня предавало. Я это ненавидела больше всего. Вот и сейчас, это случилось вновь, заставив меня скривить лицо и поморщиться.

–Я тебе настолько неприятен? – по-своему понял выражение моего лица, Антон Владимирович.

– Нет, что вы! – тут же воскликнула, коря себя за слишком живую мимику лица. – Вы очень красивый и большой, – последнее слово уже почти шептала и оно вряд ли было похоже по интонации на комплемент.

– Значит боишься, – сделал он вывод. – Меня или моих прикосновений? Или, быть может того, что за ними последует?

Все это время, мужчина ко мне даже пальцем не притронулся и это начинало раздражать. Я чувствовала себя не очень уютно. Но стоило только переступить с ноги на ногу, как рука Антона Владимировича тут же сжала мое колено.

Он не отрывал своего взгляда от моего лица, пока к его руке присоединилась вторая и они плавно не поползли вверх. Задирая и без того короткую футболку, которую он мне одолжил в качестве пижамы.

Его прикосновения были настолько приятны и волнительны, что мне пришлось делать судорожный вдох, что бы хоть как – то справиться с теми чувствами, что рождались внутри.

– Вот так, – тихий шепот Антона Владимировича вернул меня на грешную землю, заставив нервно дернуться. – Шшшш, иди ко мне, – мягко потянул он меня к себе, помогая сесть на его колено. – Хочешь я остановлюсь? – тихо шепчет, обдавая мою шею теплым дыханием.

Я не хочу, не смотря на то, что мне неловко и волнительно. По этому продолжаю сидеть тихо как мышка, в надежде, что он оставит свой вопрос. Но когда с Антоном Владимировичем было легко?

– Мне нужен твой ответ, – убирает он свои руки с моего тела и сцепляет их в замок на затылке. – Что бы между нами сейчас не произошло, это должно быть только твоим решением. Одно твое слово и я остановлюсь или продолжу. Все будет так, как захочешь ты. Мы зайдем так далеко, насколько ты будешь готова. Твое решение, Зайка.

– Почему зайка? – тут же цепляюсь я за безопасную тему.

– По тому, что боишься и замираешь от любого моего прикосновения. Понимаешь, Ян, это так не работает, – как – то обреченно вздыхает Антон Владимирович и прикрывает глаза.

– Что я делаю не так?

Мне действительно интересно.

– Все, – тихо выдыхает начальник. – Будет намного труднее, чем я ожидал. Но мы ведь не боимся трудностей? – распахивает глаза и улыбается мне такой озорной и мальчишеской улыбкой.

Сейчас он полностью расслаблен и улыбка отражается в его зеленых глазах. Он на самом деле очень красив.

– Антон Владимирович, так что я делаю не так? – задаю вопрос и видя как темнеют его глаза, понимаю, что сделала это зря.

– Яна, ты полуголая сидишь у меня на коленях. Ну какой к черту Антон Владимирович? Я что тебе говорил? На «ты» и по имени.

Смотрит на меня с ожиданием, а потом, резко подхватывает на руки, сажает меня на стол и встает так, что я не могу сдвинуть ноги.

Все происходит настолько быстро, что я пугаюсь не столько его действий, сколько их стремительности.

– Пустите! – пищу не своим голосом и упираюсь ладонями в его широкую грудь.

– А теперь попроси правильно, – наклоняется и уткнувшись носом в мою шею, шумно вдыхает. – Назови меня по имени, – шепчет, касаясь губами моей кожи.

Едва заметно, невесомо и так приятно. Прежде чем задуматься над своими действиями, наклоняю голову так, чтобы ему было удобнее. Он замирает, немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Скажи, – его голос мягок, но интонация не оставляет сомнения в том, что это приказ.

– Антон, – шепчу на грани слышимости и тут же закрываю глаза.

– Трусишка, – зарывается он ладонью в мои волосы на затылке и без какого либо предупреждения, целует.

Наш поцелуй длится и длится. Медленный по началу, затем более глубокий, поглощающий, выбивающий напрочь все мои мысли и сомнения.

Протестующе стону, цепляюсь руками за плечи…. Антона. Не хочу, чтобы он отстранялся, но именно это он и делает. Отрывается от моих губ, тяжело дышит и тихо, хрипло смеется.

– Все у нас получится, – говорит мне между вдохами. – И ты переезжаешь ко мне прямо сегодня.

После его последних слов, та нега и расслабленность, что наполняли мое тело, мгновенно исчезают.

– Пустите… пусти! – тут же исправляю сама себя и отталкиваю этого… этого…

Да слова еще такого не придумали, чтоб можно было его обозвать. Что за вечная привычка сначала сделать приятно, а потом взять и жестоко обломать своими словами.

– Эй! Полегче! – Смеется, сгребая меня в охапку. – Я не хотел тебя злить, но должен признаться, что аренда твоей квартиры истекает уже завтра.

– Значит, я ее продлю, – обиженно бурчу в его обнаженную, гладкую грудь и украдкой вдыхаю легкий, едва заметный аромат его чистой кожи.

– Я так много хочу тебе предложить. Хочу спорить с тобой на законных основаниях, навязывая свою защиту и внимание. Но все портит эта проклятая неизвестность. Зайка, ты должна принять решение относительно нас, прямо сейчас.

После его слов я боюсь даже дышать. Принять решение. Сделать выбор прямо сейчас. Шагнуть в неизвестность. Страшно.

В полной тишине мы стоим несколько минут. Так много и так мало. А потом Антон отстраняется и с тихим вздохом отходит от меня, что бы взять с подоконника свой сотовый телефон.

Без его прикосновений становится неуютно и тишина между нами, она не такая привычная, какой была раньше. Сейчас она давит. Антон с хмурым видом нажимает пальцами на экран. Даже в мыслях, очень странно называть его просто по имени. Странно и непривычно.

Где – то совсем рядом, тренькает сообщением мой телефон.

– Отправил тебе номер хозяина квартиры. Можешь звонить и продлевать аренду, – говорит Антон. Нет, Антон Владимирович, далекий, холодный, отстраненный.

Его губы плотно сжаты, взгляд безразличен и только крепко сжатые кулаки, говорят о том, что он не так спокоен каким хочет казаться.

А я действительно трусишка. Сначала боюсь согласиться, теперь боюсь, что он сам откажется от своего предложения.

– Ты свободна, я больше никогда…

– Я согласна! – едва ли не выкрикиваю, нагло перебив начальника.

– Яна, это не шутки, – смотрит на меня с мрачным видом.

– Я знаю, – стараюсь говорить с большей уверенностью в голосе, чем я чувствую на самом деле.

– Пути обратно не будет, – предпринимает он еще одну попытку.

– Понимаю, – киваю головой, не отрывая от него взгляда.

– Тебе придется не только переехать ко мне. Тебе еще предстоит выйти за меня замуж, отдать мне свое тело и родить нашего ребенка.

– Я готова, – начинаю я раздражаться.

Мне только кажется или он на полном серьезе отговаривает меня от согласия? Я чего – то не понимаю? Он ведь наоборот должен меня уговаривать!

– Я хочу что бы твое решение было взвешенным, – неверяще качает он головой. – По этому, мы с тобой заключим соглашение. Ты переезжаешь ко мне и если по прошествии недели, я не замечу, что тебе все еще неуютно в моем обществе, мы с тобой забываем о том предложении, что я сделал тебе вчера.

Дура! Довыделывалась?!

Орет в моей голове голос Леночки и я понимаю, таки да, довыделывалась. Но еще не все потерянно. В конце концов, он готов идти на контакт, он готов ко мне прислушиваться, он меня хочет как женщину и как мать своего ребенка. Этого уже достаточно для того, что бы попытаться и дать шанс на любовь нам обоим.