Бернаут

Глава 4. Мотоциклисты ходят пешком

Вечеринки по поводу окончания учебного года всегда отличались большим размахом. Пока мы шли мимо забитой под завязку стоянки, Кэсси то и дело роняла недовольные комментарии. Братья из общества Чеза, ее парня, поднаторели в этом деле явно больше, чем ее сестры из «Каппа Ню». Украсили дом гирляндами, эффектно переливающимися в темноте, поставили на входе охрану и даже нашли какую-то гаражную группу, которая теперь вживую играла панк-рок на сооруженной из поддонов от пивных бочек импровизированной сцене.

Я же молча шла за Кэсс, все еще ведя сама с собой бесконечный спор. Нет, я старалась. Я правда старалась жить честно и правильно. Работала по двадцать восемь часов в неделю, чудом умудряясь совмещать это с учебой, снимала в свободное время, но все равно не смогла даже подобраться к краешку этой долговой ямы. Так прошел год. Впереди маячило еще три, и, судя по всему, ничего в моей жизни не изменится. Я буквально видела свое будущее. Как прихожу в нашу комнату в общежитии, бросаю учебники на пол, покупаю в автомате кофе, отдающий больше паленым мышьяком, нежели арабикой, и отправляюсь на другой конец города, чтобы торчать там в какой-нибудь пропахшей пивом и жареными крылышками забегаловке до полуночи. На выходные снова за город – снимать чью-нибудь помолвку или детский праздник. А любовь? Там уж мне точно ничего не светит. Потому что у меня на нее попросту нет времени. Так что я теряю?

Вот только происходящее казалось таким же безумным, как прыжок со скалы. Но лучше уж рискнуть раз, чем по-мазохистски медленно прощаться с собственными мечтами. Возможно, к окончанию университета у меня и правда будет собственный дом и свидетельство о разводе на руках. А этого придурка я больше не увижу. Это единственное оправдание, которое я смогла отыскать.

– Чез Баттерфилд, – сказала Кэсс первокурснику на входе, явно новичку в этом братстве.

«Надо же, – подумала я, – сюда еще и не всех пускают».

– А подружка? – спросил парень и кивнул в мою сторону.

– Ее позвал Реми, – вместо меня ответила Кэсси.

И только в этот момент я поняла, что собираюсь замуж за человека, даже не зная его имени. Оно, кстати, оказалось достаточно редким. Наверное, поэтому парень на входе даже не стал уточнять, к какому именно.

– Беланже, – произнес он и сделал пометку в блокноте, а я, наконец сложив эту франко-канадскую головоломку, покатала ее на языке. Горчит.

– Кстати, насчет него, – добавила Кэсс, проходя в просторную гостиную и явно выискивая глазами не то Чеза, не то бар. Группа танцующих к этому моменту заняла добрую половину дома, так что нам приходилось их огибать, а диваны оккупировали целующиеся парочки, которым было явно плевать, что кто-то на них смотрит. – Я тут навела справки, девчонки говорят, что вообще не помнят, чтобы он хоть с кем-то встречался с самого первого курса.

– Хочешь сказать, он не бабник? – с надеждой спросила я.

Кэсси помахала кому-то из парней, друзей Чеза, и, обернувшись, скептически приподняла брови.

– Хочу сказать, что, судя по всему, никто в его жизни не задерживался дольше одной ночи. Просто будь в курсе.

А вот это, если честно, так себе новость. Я отчаянно нуждалась в деньгах, но не в жертвенном костре, на котором готова была жечь собственную репутацию.

– Может, врут?

– А вот, кстати, и он. – Взяв со стола два красных пластиковых стаканчика, Кэсс протянула один мне. – Возле окон.

Чуть отклонившись назад, я посмотрела на Реми. Он выглядел спокойным и расслабленным. Сидя на краю подоконника, о чем-то громко беседовал со своими друзьями. Вообще, «громко» – это слово, которое описывало его в полной мере. Он громко смеялся, громко шел, громко смотрел. И пускай Бланж ни в каком студенческом братстве не состоял, рядом с ним было столько народу, что позавидовали бы многие.

– Чез говорит, он никогда не приходит на такие вечеринки.

– Почему?

– Это ниже его уровня.

Я выразительно и демонстративно фыркнула.

– Что за бред, Кэсс? Что значит «ниже его уровня»? Где, мать вашу, тот человек, который стоит тут с этим уровнем, всех под него подгоняя?

– Ты точно не пробивала его по cети, – со смехом подметила подруга.

– А зачем? – Я не стала ничего искать или выспрашивать. Если соглашусь, он сам мне все расскажет, а вылавливать по крупицам сплетни и слухи – не мой вариант.

Она постучала ногтем по телефону, который сжимала в руках.

– У него подписчиков больше, чем у всех собравшихся в этой комнате, вместе взятых. Почти семьсот тысяч. Он из тех чокнутых парней, что гоняют на дёртбайках на огромной скорости и подпрыгивают на высоту трех этажей.

– Ну, вау, – равнодушно произнесла я и пожала плечами.

– Просто пообещай мне, что он не разобьет тебе сердце, – попросила Кэсс. – Бланж – неплохое приключение на лето, но не стоит всерьез западать на него. И, по-хорошему, не стоит тебе с ним спать. Хотя это и заманчиво, – добавила Кэсс, пряча улыбку за стаканом.

– Обещаю, что не стану, – улыбнулась я в ответ, успокаивая ее.

Я просто выйду за него замуж. Даже если моя совесть в этот момент сделает вид, что ослепла. Осталось только придумать, как привлечь его внимание и дать ему знать, что я вообще здесь.

– О, девчонки, привет! – раздался голос Марка с противоположного конца зала. Он помахал нам рукой.

– Только его тут не хватало, – пробормотала я, продолжая улыбаться в надежде, что Марка Реверса сдует его собственной стеснительностью. Вот только когда в деле участвует замешанный на сладком соке алкоголь, барьеры начинают шататься даже у таких, как Марк.

– Принесу нам выпить, – крикнул он.

Я хотела было сказать, что у нас уже есть, но потом решила: «Пусть идет, хоть так от него ненадолго избавлюсь».

– Кассандра! – самодовольно улыбаясь, позвал с лестницы Чез и, окинув ее взглядом, присвистнул. – Да и… привет, Джекс.

– Классная вечеринка! Музыка очень классная! – помахала я в ответ, за что тут же получила тычок от подруги.

– Пойдет, – закатив глаза, пробормотала она.

Чез расхохотался.

– Расслабься уже и иди повеселись, – велела я и подтолкнула Кэсс в спину. – Прости ему наконец его совершенство.

– Ты точно сама справишься?

– Я взрослая девочка, разберусь как-нибудь. Иди.

Кэсс ушла следом за своим парнем и через пару мгновений растворилась в толпе. А я еще раз взглянула на подоконник, но Бланж со своими друзьями куда-то исчез. Пока Марк не вернулся, я решила затеряться в другой комнате и начала медленно пробираться сквозь толпу, все еще сжимая в руках пластиковый стаканчик.

Что вообще одиночки вроде меня делают на подобных мероприятиях? Напиваются? Танцуют? Дальше список вариантов мог незначительно изменяться, варьируясь от «запасть на какого-нибудь красавчика» до «постараться не наблевать на хозяйский ковер». Хотя кто вообще стелет ковер на вечеринки?

Потерев носком кроссовка высокий ворс, я нервно рассмеялась, пригубила красный полупрозрачный напиток и в следующую секунду едва не подскочила от раздавшегося над моим плечом голоса:

– Не советую это пить.

Я обернулась, и мой желудок совершил маленький кульбит, потому что Бланж стоял передо мной и его лицо не выражало ни грамма эмоций.

– Процент водки и клюквенного сока там очень сильно сдвинут в сторону водки. Думаю, через пару стаканчиков ты очнешься либо в чьей-нибудь спальне наверху, либо за пределами штата, в пустыне, – смотря по тому, насколько отчаянно ты умеешь веселиться.

– Не умею.

– Тогда точно не стоит, – медленно произнес он, а потом добавил: – Я думал, ты не осмелишься прийти.

– Я решила, стоит попытаться хотя бы обсудить условия.

– Что, прости? Я не расслышал.

Он наклонился. Музыка играла так громко, что пришлось встать совсем близко друг к другу, иначе вести разговор было невозможно. От Бланжа приятно пахло. Не одеколоном. Это был запах пустыни, смешанный с ароматом стирального порошка и бензина.

– Поговорим где-нибудь, где потише?

Я видела, как девчонки из сестринства Кэсси на нас смотрят. Потому что со стороны было совершенно непонятно, с какой стати мы так прилипли друг к другу.

– Джекс, вот ты где! – раздался голос Марка, а потом все случилось слишком стремительно. Кто-то толкнул его, и содержимое его стакана выплеснулось прямо мне на спину. Я взвизгнула и отскочила и, только когда напротив раздалось возмущенное «Вот черт!», поняла, что наделала. На черной футболке Бланжа теперь тоже расплывалось пятно, а наш публичный позор был засвидетельствован минимум сотней студентов кампуса.

– Извини, – выдавила я, почему-то подумав: а сколько вообще эта футболка стоит? Такие явно продают не в «Колинз».

– Ерунда, – выдавил он, отряхиваясь, потом схватил меня за руку и потащил в глубь дома, а потом вниз по лестнице.

А я так растерялась, что сообразила, куда мы идем, только когда он закрыл за нами дверь подвала, подперев ее ногой: на время вечеринок замки́ обычно оттуда снимались, чтобы не пришлось ломать дверь, если кто-то запрется и уснет в отключке.

– Прости, я ходячая катастрофа, – пробормотала я, оглядываясь. Мы оказались в дополнительной ванной, совмещенной с прачечной.

– Насколько это не метафора? – серьезно уточнил Бланж и снял перчатки. Я снова залипла на его пальцы и извилистые, словно реки, линии вен, бегущие по предплечьям. Ничего не смогла с собой поделать.

– На все сто.

– А вот это плохо, – ответил он и, воздержавшись от дальнейших комментариев, стянул с себя футболку.

– Эй, ты что делаешь? – возмутилась я, глядя на то, как он раздевается.

Не обращая внимания на мои протесты, он отодвинул меня рукой в сторону, открыл кран и принялся замывать пятно на собственной одежде. Я посмотрела в зеркало через плечо. Мой серебристый топ на спине окрасился в красный.

– Господи, – выдохнула я, оттягивая ткань, пропитанную сладким соком и отвратительно липнувшую к спине. – Кэсс меня убьет.

– У тебя есть десять минут, чтобы смыть эту дрянь. – Отжав футболку, Бланж встряхнул ее резким движением, закинул в сушилку и нажал на кнопку «Холодный воздух». – Ну или ходи липкой весь вечер и благоухай дешевой водкой.

Я поморщилась. Возникло чувство, будто жизнь издевается, каждый раз загоняя меня в неудобные ситуации перед этим парнем.

– Отвернись, – велела я, тут же добавив: – И покарауль дверь.

– Да никто сюда не войдет, – закатил глаза он. – А учитывая, что мы живем в Калифорнии, где по улицам шастают полуголые девицы, вряд ли ты хоть кого-то этим способна удивить.

– Все равно отвернись! Пожалуйста.

Последняя фраза наконец подействовала: Бланж отошел и повернулся ко мне спиной, а я стянула с себя противный липкий топ, включила воду и набрала в ладонь жидкого мыла.

– В кампусе и так невесть какие слухи о тебе ходят. Не хочу, чтобы еще и я оказалась в них замешанной.

– И какие же? – совершенно искренне поинтересовался он.

– Что никто из девчонок не задерживается у тебя дольше, чем на одну ночь.

Бланж усмехнулся.

– Врут, – ответил он лаконично. – Даже на одну не задерживаются.

– Что ты подружек меняешь чаще, чем мотоциклы.

– Тоже врут. Мотоциклы – гораздо чаще.

– О, какая прелесть, – ответила я, теперь понимая, почему так много девушек грезили о нем и на что-то надеялись. Приручить этого парня – все равно что поймать ветер. Невозможно. А каждый из нас мечтает совершить в жизни невозможное. Вот только я поставила перед собой вполне земные цели.

– Большинству девчонок нужно, чтобы за ними бегали, если ты понимаешь, о чем я. – О да, я понимала. – Так вот, у меня на это нет ни времени, ни желания. На свидания и прочую чепуху – тем более. Я слишком занят.

– Мне плевать, если честно.

– Просто чтобы ты была спокойна: я никогда не рассматривал тебя в таком смысле.

Несмотря на то что я была рада подобной откровенности, стало немножко обидно.

– Подумала над моим предложением? – добавил Бланж, по-прежнему не поворачиваясь. Музыка сюда едва доносилась, и мы вполне могли разговаривать, не перекрикивая друг друга.

– Да. – Застирав топ, я отправила его следом за футболкой, уже крутящейся в сушилке.

– «Да, я подумала» или «да, я согласна»?

– Пока не решила.

– Не доверяешь мне?

– С чего я должна тебе доверять?

– А я тебе?

Я резко обернулась и вздрогнула: Бланж стоял лицом ко мне, сложив на груди руки.

– А я не разрешала тебе поворачиваться. – Стараясь не покраснеть, я абсолютно симметрично повторила его позу, чуть вздернув подбородок.

Он дерзко улыбнулся:

– Я тебя умоляю. Мы почти женаты.

– Фиктивно.

– Это мелочи.

В этот момент дверь распахнулась, и в прачечную ввалилась галдящая компания. Бланж сделал шаг вбок, закрыв меня спиной. Я машинально уткнулась носом в его плечо. Теперь мы соприкасались кожей, и я чувствовала тепло его тела среди прохлады прачечной. От перепада температур кожа покрылась мурашками.

– Вон отсюда! – обернувшись, выкрикнул он. Наверняка со стороны мы выглядели как одна из зажимающихся по углам парочек, разве что в менее одетом варианте. Кто-то присвистнул, девчонки засмеялись; мне показалось, что я даже услышала свое имя, хотя это было маловероятно. Когда дверь закрылась, Бланж произнес:

– Ну вот, слухи уже обеспечены.

«Ублюдок. Как же я тебя ненавижу», – подумала я и обреченно прикрыла глаза, вслух же произнесла, стараясь игнорировать тот факт, что моя грудь прижимается к его груди, и держа спину ровно:

– А если один из нас решит сбежать?

– Побег не в моем стиле, Жаклин.

– А вдруг я захочу тебя сдать?

– Не сможешь.

– С чего ты взял?

– Если сдашь меня, мне светит тюрьма и депортация. Если я сдам тебя, тебе грозит штраф в двести пятьдесят кусков и почти наверняка ты лишишься всего имущества. Мы связаны взаимными обязательствами. А лучше гаранта и не придумаешь.

– Тогда последний вопрос, – глядя в глаза, произнесла я. – Почему я?

Повисла пауза.

– Не знаю. – Он выжидающе улыбнулся. – Вероятно, судьба.

И слова вдруг стали такими тяжелыми, что, казалось, язык окаменел, но я все-таки вытолкнула из себя:

– Ладно. Давай попробуем.

Мы проторчали в прачечной еще добрых полчаса, молча рассевшись по разным углам и уткнувшись каждый в свой телефон. Когда же вышли на свет божий, мне показалось, что на нас смотрят буквально все.

– Поехали куда-нибудь, обсудим детали, – шепнул Бланж.

Я кивнула. Громкая музыка разносилась из колонок, так что наш разговор все равно никто не смог бы подслушать. Но люди определенно заинтересовались: все больше голов поворачивалось в нашу сторону.

Бланж взял с подоконника шлем и протянул мне, улыбнувшись. «Улыбка победителя», – подумала я. Его рука зависла в воздухе, как в замедленной съемке.

– Я на него не сяду, – отчеканила я.

– Что, прости? – Он склонил голову, чтобы лучше слышать.

– Я не одна из тех подружек, которых можно увезти с вечеринки, маркируя печатью «на одну ночь», и, если ты хочешь, чтобы я согласилась, мы пойдем пешком.

В его глазах промелькнуло столько эмоций: удивление, замешательство, шок, раздражение и в самом конце, хотя мне могло показаться, даже чуточку восхищения. Но я начала эту игру и готова была довести ее до конца.

Он выпрямился, перекинулся парой слов с друзьями, достал из кармана ключи от мотоцикла, вернул шлем на место и под ошарашенными взглядами присутствующих направился ко мне. Кажется, весь кампус не ожидал подобного. Я видела, как Кэсси застыла на другом конце зала с приоткрытым ртом. Как Чез, хохотнув, ей его захлопнул. Как Марк, резко развернувшись, скрылся в толпе. Бланж же открыл дверь, пропуская меня вперед.

На улице стемнело. Тем четче были видны силуэты зевак, прилипших к окнам.

– Там с десяток девчонок застыли, как приклеенные, – прошептала я, и тут же тяжелая мужская рука опустилась мне на плечи. Реми притянул меня к себе и произнес:

– Ну, значит, не будем их разочаровывать.