Глава 19

КАРСОН

Прошло больше недели, и каждый день Хейли заставляет себя вставать с постели. Она становится сильнее, и это усиливает мою панику. Пару дней назад мы убрали капельницу, и она была против того, чтобы принимать какое-либо обезболивающее.

Она по-прежнему отказывается разговаривать со мной, но с Алексеем ей, кажется, лучше. Она не так боится его, как меня.

Он не разбивал ей сердце ложью.

Когда Алексей встает и идет в ванную, мой взгляд устремляется на Хейли.

— Мы можем поговорить?

— Нет.

— Детка, пожалуйста, – умоляю я, придвигаясь к краю кровати. – Не делай этого.

— Не делать чего? – огрызается она, ее глаза встречаются с моими. Нет никаких признаков той любви, которую она питала ко мне, и это выводит меня из себя.

— Позволь мне объяснить.

Хейли принимает сидячее положение и на этот раз даже не морщится.

— Объясни мне, почему ты просто сидел там, пока они причиняли мне боль. Ты и глазом не моргнул. – Жало предательства сквозит в каждом слове.

— Они причинили бы тебе гораздо большую боль, если бы я проявил хоть какую-то реакцию, – отвечаю я.

Ее лицо искажается от душевной боли.

— Ты просто сидел там, Карсон! Я видела, как ты уложил девять человек за считанные минуты, и ты просто сидел там, пока они чуть не утопили меня. – Она отворачивается и кладет руку на грудь, делая пару вдохов.

— Мне пришлось подождать, пока Адмир уйдет. Я не мог разобраться с ним, а также с остальными девятью. Я не мог рисковать твоей жизнью.

Ее взгляд возвращается ко мне.

— Ты и так рисковал моей жизнью! Я чуть не умерла из-за тебя. Тебя бы это вообще волновало?

— Конечно! – восклицаю я. – Сохранить тебе жизнь было моей единственной целью.

Хейли опускает голову, затем качает ею.

— Из-за тебя они избили меня. Ты просто сидел там без всяких эмоций. Как... если? – Она бросает на меня недоверчивый взгляд. – Если ты любишь меня, как ты мог ничего не показывать?

Господи, как бы я хотел заставить ее понять.

— Они бы разорвали тебя на части, если бы я проявил эмоции. Это отняло у меня все силы, какие только были. Это, черт возьми, убивало меня, но я должен был выиграть нам время, чтобы Алексей смог добраться туда.

Она поднимает голову и пронзает меня взглядом, страх, который дрожал в ее глазах, исчез.

— Ты убил их всех до того, как Алексей добрался туда.

— Снаружи было еще больше мужчин, Хейли. Я хорош, но я не могу справиться с двадцатью тремя мужчинами одновременно.

— Ты начал драться еще до того, как Алексей добрался туда, – снова говорит она.

— Потому что они собирались убить тебя. У меня не было времени, – отвечаю я, отчаянно пытаясь заставить ее понять. – Адмир отдал приказ об убийстве, и после этого я не колебался. Сохранить тебе жизнь – это все, что имело значение.

Мои слова, кажется, начинают доходить до нее, но затем черты ее лица снова становятся жесткими.

— Это не меняет того, кто ты есть.

Я делаю глубокий вдох.

— То, что я ассасин, не меняет того, кем я являюсь для тебя.

— Откуда мне знать, что все это было реальным на самом деле?

Мое отчаяние берет верх, и мои руки взлетают к ее лицу. Я прижимаюсь губами к ее рту, и на мгновение Хейли впускает меня. Я снова пробую ее на вкус, но затем она отстраняется от меня, прикрывая рот дрожащей рукой.

— Не надо, – выдыхает она, дико мотая головой. – Не прикасайся ко мне.

— О, да ладно тебе. Я не могу отлить без того, чтобы ты не расстроил Хейли, – огрызается Алексей. – Отойди от нее.

Я сжимаю руки в кулаки и встаю.

— Нам, блять, нужно поговорить.

— Хорошо, но ты можешь сделать это, сидя своей задницей на этом стуле, – он кивает на стул рядом с кроватью.

Я опускаюсь в него и смотрю на Хейли.

— Все, что у нас было, было настоящим. Это все еще так.

Она закрывает лицо руками.

Я наклоняюсь вперед, упираясь предплечьями в колени.

— Твой свет сиял так ярко, что рассеял тьму в моей жизни. Твоя улыбка. Твой бурлящий смех. Это значит для меня все. Цветы, которые ты мне принесла, были самыми замечательными подарками, которые я когда-либо получал.

Хейли опускает руки на колени и поднимает на меня взгляд.

— Я старался держаться подальше, – продолжаю я. – Господи, я пытался.

Она с трудом сглатывает.

— Хоть что-нибудь из того, что ты мне сказал, правда?

— Все, кроме того, чем я зарабатываю на жизнь.

— Зачем ты это делаешь?

Я бросаю взгляд на Алексея, который приподнимает бровь, глядя на меня. Снова обращая свое внимание на Хейли, я говорю:

— Это все, что я когда-либо знал.

— Что это вообще значит? – вздыхает она, спор утомляет ее.

— Меня воспитывали, чтобы я был ассасином.

Ее взгляд метнулся к моему, затем она перевела взгляд на Алексея.

— Действительно?

Он кивает.

— Мы происходим из длинной династии ассасинов.

Она снова смотрит на меня.

— А у тебя был выбор?

Был ли он у меня?

Я пожимаю плечами.

— Я никогда об этом не думал. Я вырос при таком образе жизни. Это было нормой.

— Это не так, – плачет она. – Как ты можешь думать, что это нормально – просто ходить и убивать людей за деньги?

— Хейли, – вмешивается Алексей. – Это наша норма, но у нас есть кодекс, по которому мы живем. Мы не убиваем невинных.

— Убийство есть убийство, – огрызается она на Алексея. Моя девочка становится храбрее.

— Это не так, – возражает Алексей. – Люди, которых мы убиваем, такие же, как и те, кто пытал тебя. Ты же не хочешь их смерти?

Когда Хейли просто смотрит на него, Алексей продолжает:

— Мы убиваем наркоторговцев, торговцев людьми, торговцев оружием. Мы убиваем подонков. Такие люди, как ты, притворяются, что их не существует, но они существуют. Они повсюду. В зонах боевых действий, поставляющих оружие гребаным детям. В ваших гребаных школах, которые приучают вас к героину. Вот кто такие Адмир и его семья. Наркоторговцы. Албанские гребаные тараканы. – Алексей откидывается на спинку стула, бросая на Хейли предупреждающий взгляд. – Я не стану ни на секунду отвлекаться на сон, если буду знать, что убью кого-нибудь из них.

Она откидывает одеяло и встает с кровати.

— Я хочу уйти. Сейчас же.

Алексей указывает на дверь.

Мое сердце сжимается от паники, когда Хейли подходит к сумке, которую я принес ей, и идет с ней в ванную.

— Она не готова уйти, – говорю я, в моем голосе отчетливо слышится паника. – И ты разозлил ее больше, чем я.

Алексей делает глубокий вдох, затем пронзает меня мрачным взглядом.

— Хейли никогда не поймет, что мы делаем. Тебе нужно перестать надеяться, что ты сможешь переубедить ее. В какой-то момент она все равно уйдет.

Встав, я в гневе отбрасываю стул назад.

— Она там не будет в безопасности!

Алексей встает.

— Ты думаешь, я этого не знаю?

— Тогда почему ты указал на гребаную дверь? – Я рявкаю на него.

— Она может покинуть Святого Монарха, но это не значит, что мы не поедем с ней.

Мое сердце трепещет от надежды.

Больше времени. Мне просто нужно больше времени.

— Куда мы направляемся? Хорватия? – Я спрашиваю.

— К тебе домой. Сейчас это самое безопасное место.

Домой.

— Я никуда с тобой не пойду, – выпаливает Хейли с порога. – Я еду домой к своим родителям.

— Мы должны убедиться, что проблема решена, – говорю я. – Ты там не в безопасности одна. Если ты поедешь к своим родителям, это подвергнет опасности и их тоже.

Ее глаза мечутся между Алексеем и мной, от страха она бледнеет.

— Сколько там таких парней? Буду ли я когда-нибудь снова в безопасности?

— Будешь, – говорю я. – Давай сначала разберемся с этим беспорядком. Это также даст тебе время на выздоровление. Ты же не захочешь путешествовать с синяками.

Я подхожу к Хейли, но прежде чем я успеваю подойти к ней, она поднимает руку, останавливая меня.

— Хейли, – говорит Алексей, чтобы привлечь ее внимание. Когда она смотрит на него, он продолжает. – Ты свободна идти, но далеко ты не уйдешь. Мы убрали только двух двоюродных братьев. Нам нужно убедиться, что не осталось никого, кто мог бы прийти за тобой, потому что они будут использовать тебя, чтобы выманить Карсона. Просто так все устроено в нашем мире.

— Меня тошнит от вашего мира, – бормочет она, явно недовольная. – Как долго?

— Пара недель, – отвечаю я. – Клянусь, я дам тебе свой частный самолет, который доставит тебя в любую точку мира. Позволь мне просто убедиться, что ты в безопасности.

— Конечно, у тебя есть частный самолет. – Хейли закатывает глаза, направляясь к двери.

Я бросаюсь вперед и забираю у нее сумку, а затем мы следуем за ней по коридору.

— Я позову Дмитрия, – говорит Алексей. – Подожди у входа.

Когда мы выходим из парадных дверей, я говорю:

— Спасибо.

Хейли обхватывает себя руками за талию, оглядывая территорию.

— Я делаю это не для тебя. – Она сутулит плечи, как будто пытается стать меньше. – Я делаю это, чтобы меня не убили твои враги, и чтобы они не напали на моих родителей.

Мне приходится подавлять желание обнять ее. Я хочу заверить ее, что ничего подобного больше никогда не повторится, но я знаю, что она не поверит ни единому моему слову сейчас.

По крайней мере, у меня есть больше времени.

______________________________________

ХЕЙЛИ

Мое сердце колотится о заживающие ребра, вызывая пульсирующую боль в груди.

Я не доверяю Карсону, но я не могу рисковать своей жизнью, рискуя там, и я чертовски уверена, что не хочу подвергать своих родителей какой-либо опасности. Честно говоря, я бы предпочла встретиться лицом к лицу с Карсоном, Алексеем и Дмитрием, чем с ордой албанцев.

Боже, пожалуйста, пусть это не станет еще одним глупым решением.

Единственное, что меня утешает, – это то, что я вернусь в Сен-Люк. Я знаю код от дома Карсона. И, честно говоря, несмотря на то, что у меня миллион сомнений и страхов, между мной и Карсоном все кончено.… но какая-то маленькая часть меня нуждается в том, чтобы увидеть, был ли Карсон, которого я знала, вообще реальным.

Сердечная боль сжимает мои внутренности. Я чувствую себя потерянной и ужасно одинокой. Я хочу заползти в его объятия и в то же время убежать от него как можно дальше.

Мне просто нужно знать, что все это не было ложью. Может быть, это поможет восстановить часть моей пошатнувшейся веры в человечество.

Алексей и Дмитрий выходят, и я нерешительно следую за мужчинами к внедорожнику. Карсон садится на заднее сиденье рядом со мной, в то время как Алексей садится за руль, а Дмитрий занимает пассажирское сиденье.

Когда Алексей заводит двигатель, Карсон прижимается к панели у наших ног, и тогда мои глаза становятся круглыми, как блюдца. Он вытаскивает один пистолет за другим, вручая по два пистолета Дмитрию и Алексею.

— Ч-что ты делаешь? – Я заикаюсь, когда страх пронзает меня рикошетом, и холодный пот выступает на моем теле.

Карсон убирает один за спину, а другой кладет между нами, затем смотрит на меня.

— Это на случай, если мы попадем в засаду. Мы должны быть готовы. Я бы дал тебе один, но я не хочу, чтобы ты случайно застрелила себя... или меня.

Я бросаю на него уничтожающий взгляд, затем отворачиваюсь от него. Только тогда я вспоминаю, что в него стреляли, а я даже не спросила его, как он себя чувствует. Неохотно я бормочу:

— Как твое плечо?

— Все в порядке.

Карсон достает из кармана цепочку, о которой я забыла, и когда он наклоняется ко мне, я рявкаю:

— Я не стану ее носить. На случай, если ты не понял, мы больше не пара.

— В ней есть устройство слежения, – он переворачивает бирку, – и тревожная кнопка. Это для того, чтобы мы могли найти тебя, если тебя схватят.

Мои глаза устремляются к нему. Он отдал его мне прямо перед нападением. Было ли это на случай, если мы расстанемся, чтобы он мог найти меня?

В его глазах нет злобы.

Такого никогда не было.

Он все еще тот мужчина, в которого я влюбилась?

Мой разум восстает против этих мыслей, потому что ничто не меняет того факта, что он хладнокровный убийца.

Я протягиваю ему руку, и он кладет цепочку мне на ладонь. Я надеваю ее на шею и смотрю в окно, когда мы покидаем Святого Монарха.

Я оглядываюсь назад, любуясь видом на старый замок. Это прекрасно. Никто бы не подумал, что это место сбора преступников. Я бы, конечно, точно не догадалась.

Обратная дорога в Сен-Люк долгая и мучительная. Я продолжаю менять позы, пытаясь найти удобное место. Болезненная дрожь пробегает по моему телу, и я обхватываю себя рукой за ребра.

— Ложись, – бормочет Карсон, похлопывая себя по бедру.

Я качаю головой и прислоняюсь щекой к окну, и через пару минут изнеможение заставляет меня заснуть.

Я вздрагиваю и просыпаюсь оттого, что Карсон просовывает руки под меня.

— Я могу ходить, – вырываются у меня слова.

Он мгновенно отстраняется и, схватив пистолет, выходит из машины. Я открываю свою дверь, и пронзительная боль пронзает каждое из моих ребер.

Я бросаю взгляд на дорогу.

— А как насчет остальных моих вещей?

— Я принесу их тебе, как только ты ляжешь в постель, – говорит Карсон, жестом приглашая меня подойти к двери.

Я на мгновение колеблюсь, снова оглядываясь на дорогу. У меня даже не хватает энергии, чтобы обогнуть поворот.

Поворачиваясь к дому, я следую за мужчинами внутрь. Я прохожу мимо них и медленно поднимаюсь по лестнице в спальни. Я иду в первую комнату для гостей, потому что она дальше всего от комнаты Карсона. Обстановка скудная. Там только кровать и одна прикроватная тумбочка.

Входит Карсон и ставит мою сумку у подножия кровати. Я наблюдаю, как он откидывает одеяло и раскладывает подушки так, чтобы я могла прислониться к ним спиной. Потом он говорит:

— Садись.

Я бы поспорила с ним, если бы мне не было так больно. Напустив на себя хмурый вид, я скидываю туфли и забираюсь в кровать.

— Ты не мог бы принести мой телефон? Мне нужно позвонить родителям, – спрашиваю я, внимательно наблюдая за его лицом.

К моему удивлению, он кивает, прежде чем выйти из комнаты. Через пару минут он возвращается с моим рюкзаком. Он ставит его рядом с кроватью и, открыв, достает мой телефон и протягивает его мне.

Если бы он собирался похитить меня, то, конечно, не отдал бы мне мой телефон, верно?

Я проверяю устройство и вижу, что батарея разряжена.

Карсон лезет в карман и достает свой собственный телефон.

— Воспользуйся моим. Код девять-двенадцать-восемь-двадцать три. Он кладет его на прикроватный столик. – Я принесу тебе зарядное устройство.

Я бросаю на Карсона растерянный взгляд. Я действительно не ожидала, что он даст мне телефон.

— Код легко запомнить. Девять для I. Двенадцать для L. Восемь для H и двадцать три для W. Я люблю Хейли Уэлш.

Мои эмоции захлестывают меня с головой. Все, что произошло за последние полторы недели, становится невыносимым, и я издаю сдавленный всхлип.

Карсон садится на край кровати, и на этот раз, когда он прикасается ко мне, я не могу заставить себя отстраниться от него.

Мы занимались любовью в этом доме. Я была счастлива с ним здесь.

Из меня вырывается еще одно рыдание, и когда он прижимает меня к своей груди, я не могу сдержать слез. Его руки обнимают меня, и он прижимается поцелуем к моим волосам, и это кажется таким знакомым, таким приятным.

Мне это было нужно... так сильно.

С каждым всхлипом моя грудь болит все сильнее и сильнее, пока меня не начинает лихорадить.

— Я люблю тебя, – шепчет он мне на ухо. – Больше всего на свете. Я никогда не причиню тебе вреда и убью любого, кто попытается причинить тебе боль.

Слова Карсона напоминают мне, кто он на самом деле, и я отстраняюсь от его объятий. Он подносит руки к моему лицу и нежно вытирает слезы с моих щек.

Положив большой палец мне под подбородок, он подталкивает меня, чтобы я посмотрела на него. Когда наши глаза встречаются, он бросает на меня умоляющий взгляд:

— Я понимаю, тебе нужно время, но не забывай, как мы были счастливы. Это было по-настоящему, детка.

Я качаю головой.

— Как я должна смириться с тем, что ты ассасин? – Даже если я не хочу знать, я все равно спрашиваю. – Скольких людей ты убил?

Карсон пристально смотрит на меня, на его лице отражается нерешительность сказать мне что-то. Наконец он отвечает:

— Я думаю, семьдесят восемь.

— Ты так думаешь? – недоверчиво спрашиваю я.

— Я точно не вел счет, когда на нас напали.

Я считала.

— Ты убил одиннадцать человек.

— Тогда цифра равна восьмидесяти.

Так много жизней.

Я закрываю глаза и делаю прерывистый вдох.

— Пожалуйста, уходи.

Карсон встает с кровати.

— Помни, все они были плохими.

— Совсем как ты, но это не значит, что я думаю, что ты заслуживаешь смерти, – слова слетают с моих губ.

— Ты все еще думаешь, что у тараканов и мух есть какая-то цель? – спрашивает он.

Не получив ответа, я сползаю вниз и осторожно ложусь на левый бок. Я натягиваю одеяло до шеи и закрываю глаза.

Я слышу, как Карсон уходит, и закрывает дверь. Утыкаясь лицом в подушку, безудержные эмоции поглощают мое разбитое сердце. Я плачу, потому что, несмотря на то, что Карсон плохой человек, я все равно люблю его.

Несмотря на то, что я боюсь его, я все еще хочу быть в его объятиях.

Я все еще чувствую его в своей душе.

Загрузка...