Бессмертная и непопулярная (Мэри Дженис Дэвидсон) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Мэри Дженис Дэвидсон

Бессмертная и Непопулярная

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтези†•°*"˜ http://Wfbooks.ru

Название: Undead and Unpopular / Бессмертная и Непопулярная

Автор: Mary Janice Davidson / Мэри Дженис Дэвидсон

Серия: The Undead #5 / Королева Бетси #5

Переводчик: LadyTiara

Редактор: LadyTiara

Глава 1

— На чердаке зомби, — сообщил мне за завтраком Демон Джордж. Его голос звучал как тихий пруд, и он осторожно убрал с лица светлые пряди, не отрываясь от своего вязания.

— Ну конечно, — ответила я. Мой небрежный ответ, как я поняла намного позже, был огромной ошибкой. Я имею в виду, что этот парень (вампир), живущий в доме, принадлежащем моей лучшей подруге, по крайней мере, с тремя другими людьми (ещё двумя вампирами и хирургом-ординатором), рассказал мне, в чём проблема (зомби), у него было достаточно времени, чтобы что-то с этим сделать, а я полностью продинамила его. Если бы это был фильм ужасов, и я, Бетси Тейлор, Королева Вампиров, была бы на экране и играла бы эту хрень, все присутствующие в зале швыряли бы в экран попкорн и конфеты Sno-Caps (Sno-Caps — это бренд конфет — прим. пер.).

Но мы не в фильме, так что я, честно говоря, облажалась.

Кроме того, меня, как ворону, отвлекла большая блестящая вещица на моём пальце — обручальное кольцо. Довольно глупо для той, кто предположительно уже была замужем (за предсказанным королём вампиров на следующую тысячу лет) и официально помолвлена (с тем же Эриком Синклером) в течение нескольких недель. Но, Боже мой, заставить Синклера сделать предложение было достаточно сложно. Я всё ещё была ошеломлена тем, что он ещё и до кольца додумался.

На самом деле, я всё ещё чувствовала покалывание после всего нашего предыдущего совместного вечера, дурацкой прогулки, включавшей в себя употребление крови, секс, остановку в кофейне «Карибу» за горячим шоколадом и Кольцо: восхитительно блестящее золотое кольцо, усыпанное бриллиантами и рубинами.

Мне пришлось приложить Титанические усилия, чтобы не взвизгнуть, когда он надел его мне на палец (хотя кольцо тут же соскользнуло; у меня невероятно маленькие руки). И вот, день спустя, вот оно, у меня на пальце, и я не могла оторвать от него взгляда.

Кроме того, это был не совсем завтрак, так как ни Джордж, ни я ничего не ели, и было одиннадцать часов вечера. Но мы всё равно говорили «завтрак», потому что именно в это время Марк (ординатор хирургического отделения) часто вставал и съедал булочку перед ночной сменой.

Джордж — ну, на самом деле, мы узнали, что его зовут Гарретт, вскоре после того, как он начал говорить, — вернулся к вязанию чудесного голубого пледа, который подходил к прекрасному свитеру, который был на мне в тот вечер. Я, в свою очередь, вернулась к списку приглашённых. Только не на мою свадьбу. Для моей неожиданной вечеринки по случаю дня рождения. Что вовсе не было сюрпризом, но я никому не говорила.

Список был коротким. Моя мама; мой папа; моя (вздох) мачеха Антония; её Малыш Джон; моя домовладелица Джессика; мой жених Эрик Синклер; Марк; моя сестра Лаура; подруга Гаррета, другая Антония; наш дружелюбный сосед-полицейский Ник; подруга Синклера Тина; бывший охотник на вампиров Джон; и, конечно же, Гаррет. Почти со всеми этими людьми я познакомилась после своей смерти.

Конечно, половина из этих гостей были мертвецами. Даже Марк, который был жив, часто говорил: «Почему бы мне не умереть? Большинство моих бывших парней ведут себя так, как я».

Мы с Джессикой пытались его вылечить, но те немногие геи, которых мы знали, были не в его вкусе. Не то чтобы мы имели представление о том, какой типаж у Марка. Кроме того, лечить людей тяжело. Почти так же трудно, как… ну, пытаться не пить кровь.

Я постучала карандашом по блокноту, пытаясь придумать план, как сказать Эрику перед свадьбой, что я решила полностью отказаться от употребления крови. Я решила, что быть королевой вампиров имеет несколько преимуществ — ведь всем вампирам, которых я когда-либо знала, приходилось пить каждый день, даже Эрику. Но я могла прожить неделю, не выпив ни капли первой отрицательной, без всяких встрясок и отчаянных просьб о помощи бездомным крысам. Так что в честь моего дня рождения и того, что я целый год проработала на этой дерьмовой должности королевы, я решила, что полностью откажусь от неё. Я была бы в зоне, свободной от крови!

Но с Эриком было бы сложнее. Обычно он игнорировал всё, что я делала, но во время наших интимных моментов всегда кого-нибудь кусал. Иногда не один раз. Мне было неприятно пытаться объяснить это, но пить кровь во время секса только улучшало…

— Глупо, Бетси, — сказала Джессика, заходя на кухню и заглядывая мне через плечо, когда направлялась к кофеварке эспрессо. — Не могу поверить, что ты составляешь список подарков на день рождения. Мисс Мэннерс перевернулась бы в гробу.

— Мисс Мэннерс всё ещё жива. Кроме того, это не список подарков. Это список людей, которых ты собираешься пригласить на мою вечеринку-сюрприз.

Джессика, болезненно тощая зануда с великолепной кожей цвета молочного шоколада «Годива», рассмеялась надо мной.

— Дорогая, мне больно это говорить. Как будто в глаз попала щепка. Но это не так. Планирование. Вечеринка.

— Хотя, — добавила я, — не нужно особо стараться, чтобы Ант (сокращение от Антонии — прим. пер.) попала туда. Я не буду возражать, если она пропустит.

— Сахар, — она отказалась от кофеварки эспрессо, посчитав её слишком сложной — это был её ежевечерний ритуал — и приготовила себе стакан шоколадного молока. — Два месяца назад ты совершенно ясно дала понять: никаких вечеринок. И мы тебе поверили. Так что перестань составлять списки гостей и беспокоиться о том, что твоя мачеха может появиться. Этого не произойдёт.

— Мы говорим о несуществующей вечеринке-сюрпризе? — спросила Тина, напугав меня, когда её босые ноги бесшумно заскользили по безупречно чистому кафелю цвета зелёного трилистника на кухне.

— Я надену колокольчики на твои милые, изящные лодыжки, — сказала я ей.

Джессика чуть не поперхнулась своим напитком, так напугала её Тина. Она перевела дыхание и сказала:

— Она говорит, что наша жизнь не будет стоить того, чтобы жить, если мы устроим ей вечеринку, а потом она составляет список гостей.

— Постоянство, имя Королевы Елизаветы, — пробормотала Тина, опуская свою крошечную попку на барный стул в уголке для завтрака рядом с Джорджем — чёрт возьми, в смысле Гарретом. Она была одета как самая соблазнительная студентка колледжа в мире, как обычно — длинные светлые локоны, большие анютины глазки, черная юбка до колен, белая дизайнерская футболка, голые ноги, чёрные туфли-лодочки. Большинство студентов колледжей в наши дни не были свидетелями Гражданской Войны, но такие неживые красавицы, как Тина, просто так не расстались бы своими задорными сиськами.

— Что вы хотите на свой день рождения, Ваше Величество? — спросила она меня, пока я с завистью смотрела на эти нестареющие дыни. В настоящее время её обязанности были эквивалентны тому, что она была «шафером» Эрика, которого она обратила в вампира несколько десятилетий назад. Теперь, вместо того чтобы пить его кровь, она ограничивалась тем, что разглаживала утренний выпуск «Уолл-Стрит Джорнал», заваривала ему чай так, как он любил, и раскладывала перед ним кучу бумаг, чтобы он мог их просмотреть. — Полагаю, какие-нибудь красивые туфли.

— Ошибаешься, — ответила я. — Я хочу мира на земле, доброжелательного отношения к людям.

— А в торговом центре есть такой магазин? — невинно спросила Джессика. — Или, может быть, одна из тех тележек, что стоят в проходах, прямо рядом с художником-портретистом и парнем, продающим футболки с пикантными сексуальными шутками? — она бесстыдно разглядывала записки, которые Тина аккуратно разложила на мраморной столешнице.

— Это было бы единственное, чего у них нет, — сказала я. — Тина, Джессика, я вас знаю. Я знаю, что говорила вам не устраивать вечеринку, и поэтому вы её устроите. Но если вы хотите продолжать в том же духе — прекрасно. Никаких вечеринок. Вместо этого найдите тихую минутку, чтобы помолиться за вышеупомянутый мир во всем мире и глобальную гармонию, а если это не удастся, подарите мне подарочную карту от Блуминдейла (Блуминдейл — сеть престижных магазинов, знаменитая отделом дорогой одежды).

— Или, возможно, пару новых мокасин от Прада, — добавила Джессика.

— Нет, меня тошнит от мокасин. Наступила весна — я хочу босоножки на ремешках, — это было довольно глупо — я не могла носить их с носками, и в эти дни мои конечности были довольно холодными. Но всё же. Я устала от зимы, а это была Миннесота — у нас было по меньшей мере ещё два месяца снега.

— Верно, — согласилась Джесс. — Потому что у тебя их недостаточно.

— Почему бы тебе не взять одну из моих пар и не засунуть их в свою симпатичную чёрную попку? — сладко предложила я.

— Что ж, мисс Тейлор, почему бы вам не воспользоваться своим изящным носиком цвета слоновой кости и…

Тина прервала их спор.

— Ваше Величество, есть ли какие-нибудь дизайнерские туфли, которые вам не нравятся?

Гарретт откашлялся и принялся за другой стежок — вязание, подвязка, вязание крючком — для меня это было всё равно.

— Ей не нравятся сандалии Паккард Шах. Особенно золотые.

— Правда, — подтвердила я. — Они все похожи на что-то из реквизита «Ночей в стиле буги-вуги», — я имею в виду, какой сейчас год? Я бы заплатила двести баксов, чтобы не носить их.

— В этом нет необходимости, — сказал Эрик Синклер, не обращая внимания на мой вскрик и на то, как вздрогнула Джессика. Он был ещё хуже, чем Тина. Там, где она скользила бесшумно, он телепортировался, как инопланетянин. Высокий, широкоплечий, темноволосый, темноглазый, аппетитный инопланетянин. — У тебя тысяча пар сандалий.

— Не надо. Оставь меня в покое и читай свои газеты.

— Список гостей? — спросил он, перегибаясь через моё плечо и заглядывая в мой блокнот. — Но ты же не хочешь вечеринку.

— Ты чертовски прав, не хочу! — я захлопнула блокнот. На самом деле, я не знала. Я была почти уверена. — Сколько раз мне ещё это повторять?

Не поймите меня неправильно: я слышу себя. И я очень хорошо разбираюсь в себе, несмотря на все свои мелкие капризы и раздражающие причуды. Ничто так не стимулирует самореализацию по Маслову, как столкновение с Понтиак Ацтек (марка автомобиля типа кроссовер — прим. пер.).

Но как бы плохо я ни говорила себе, я ничего не могу с собой поделать. Моя ситуация невыносима. Вы бы удивились, узнав, как часто меня игнорируют, несмотря на то что я так называемая Королева Вампиров. Повторяться до тошноты — один из многих способов, которыми я пытаюсь добиться того, чтобы меня услышали. Я слишком новичок в этой игре, чтобы быть сдержанно жёсткой, как Синклер. Не умной, как Тина. Не богатой, как Джесс. Не всевидящим призраком, как Кэти. Не умным врачом, как Марк, и не равнодушной психической оборотницей, как Антония. Вы знаете, каково это, когда вас называют королевой, а вы можете предложить меньше всего из всех, кого вы знаете? Это огромный удар по самолюбию.

— Мы поняли, Бетси, — говорила Джессика. — Никакой вечеринки. Отлично.

— Отлично.

— Почему ты… — Синклер поймал жест Джессики, которая отчаянно махала рукой. — Не обращай внимания. Ты готова принять наших гостей?

— Гостей? — я старалась не паниковать. Они устраивали мне вечеринку! Бездельники! И сбивали меня с толку, сделав это за две недели до моего настоящего дня рождения.

Он вздохнул, что было почти похоже на вспышку гнева.

— Пожалуйста, не произноси «гостей?», как будто ты не помнишь, что Европейская делегация прибудет в полночь.

— И Софи с Лиамом, — добавила Тина, просматривая свои записи.

— Я знаю. Знаю, — я действительно знала. Против Софи и Лиама я не возражала — Софи была очаровательной вампиршей, которая жила в крошечном городке на севере со своим очень живым тридцатилетним бойфрендом Лиамом. Они были парой несколько месяцев, и некоторое время назад они помогли нам поймать настоящего подонка, вампира, который получал удовольствие от свиданий с девушками из колледжа, очаровывая их до глубокой любви, а затем уговаривая покончить с собой.

Софи, на самом деле, как бы возродила мою веру в вампиризм. Мне казалось, что большинство из нас — придурки, мужчины и женщины, которые находят сексуальное удовольствие в преступном нападении. Но Софи была сделана из более чистого материала — зло, которое якобы поглощало нежить, казалось, её не касалось.

Так что её прибытие сегодня вечером вместе с приятным (хотя и несколько суховатым) Лиамом был для меня большим событием.

Но эта Европейская делегация была как раз тем, чего мне не хватало: кучка древних вампиров со скучным акцентом заявилась, чтобы позлить меня за две недели до моего дня рождения. Как будто тридцатилетие в прошлом году (и смерть) не было достаточно травмирующим событием.

— Я не забыла, — сказала я. Правда. Я просто изо всех сил старалась не обращать на это внимания.

Он пригладил свои тёмные волосы, которые и так были идеально уложены. О-о-о. Что-то случилось.

— Джессика, я хотел спросить, не могла бы ты извинить…

— Даже не думай, — предупредила она его. — Ты не выгонишь меня из моего собственного дома, чтобы устроить встречу только для мёртвых. Марк рассчитывает, что я буду передавать ему полные отчёты о том безумном дерьме, которое вы, ребята, затеваете.

Эрик что-то сказал Тине на незнакомом мне языке. Что означало «что угодно, только не английский». Она ответила на той же тарабарщине, и они поговорили с минуту.

— Они всё ещё спорят, выгонять тебя или нет, — сказала я Джесс.

— Duh.

— Давайте говорить на нашем родном языке: мы будем называть его английским, который действительно чертовски грубые вампиры не понимают.

Я уставилась на них обоих, но Тина и Эрик продолжали что-то бормотать. Я не была уверена, игнорируют ли они меня или действительно не слышат, поэтому я поступила по-взрослому и просто заговорила громче.

— ВЕРОЯТНО, ЭТО ПРОБЛЕМА БЕЗОПАСНОСТИ. ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, КАКИМИ ПРИДУРКАМИ МОГУТ БЫТЬ ЭТИ СТАРЫЕ ВАМПИРЫ. ВОТ ПОЧЕМУ ЭТИ ДВОЕ ТАК ЛЮБЯТ ПРИГЛАШАТЬ ИХ В ГОСТИ. В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ОДИН ИЗ НИХ, ВЕРОЯТНО, ПОПЫТАЕТСЯ ТЕБЯ УКУСИТЬ, И У НАС БУДЕТ БОЛЬШАЯ ЖЕСТОКАЯ ДРАКА, КОТОРОЙ МОЖНО ИЗБЕЖАТЬ, ЕСЛИ ТЫ ПРОСТО ПОСИДИШЬ В ПОДВАЛЕ С ГАРРЕТОМ.

— Нет, нет, нет. Мой дом. Без обид, Гаррет.

Гарретт в ответ пожал плечами. С тех пор, как он упомянул про сандалии Шах, он почти ничего не говорил и продолжал вязать. Он проводил на кухне больше времени, чем обычно: его девушка, оборотень, которая так и не превратилась в волка, была в Массачусетсе. Очевидно, у жены вожака стаи был ещё один ребёнок. Она поворчала, но согласилась. Гаррет остался, что меня вполне устраивало — не то чтобы у нас не было свободного места. Антония могла вернуться с половиной стаи, и у нас было бы свободное место.

Я должна была признать, что понятия не имела, что Антония (оборотень, а не моя мачеха) нашла в нём.

Примечание: насколько странным было то, что я знала двух женщин по имени Антония? Джессика утверждала, что во всём этом был какой-то глубокий смысл, но я решила, что мне просто повезло.

Вернёмся к моему беспокойству о Гаррете. Не поймите меня неправильно. Я имею в виду, он был красавцем (редкий вампир им не являлся), но у меня сложилось впечатление, что он не самый острый нож в мире. Не говоря уже о том, что несколько недель назад он бегал на четвереньках и пил кровь целыми вёдрами. Антония была умна, и, даже если она была пускающей слюни идиоткой, она могла видеть будущее. Алле? Видеть будущее. Я подумала, что у неё мог быть кто угодно.

Она бы возражала. Неистово. Для меня было удивительно, что у красивой брюнетки с фигурой модели в купальниках, которая могла видеть будущее, была низкая самооценка, но так оно и было. И кто я такая, чтобы судить? У Гаррета и Антонии были хорошие отношения.

— Очень хорошо, — сказал, наконец, по-английски сомнительный приз, с которым я встречалась. — Ты можешь остаться. Но, Джессика, пожалуйста, следи за тем, что говоришь и делаешь. Не смотри им в глаза слишком долго. Говори только тогда, когда к тебе обращаются. Да, сэр; да, мэм.

— Сядь. Арф, — поддразнила я.

— А что с ней? — воскликнула Джессика, указывая в мою сторону. — Она больше нуждается в уроке этикета, чем я.

— Да, — сказала я, — но я Королева. С большой грёбаной буквы, К. Эй, ты слишком долго смотришь мне в глаза! Эрик, заставь её прекратить!

— Дай мне передохнуть, чёрт возьми, — пробормотала она и пошла наверх, издавая рвотные звуки.

Глава 2

В дверь позвонили, когда я наблюдала, как Джессика с напыщенным видом поднимается по лестнице в фойе. В последние несколько недель она казалась особенно колючей. Не то чтобы я не привыкла к тому, что она высказывает своё мнение, она была моей лучшей и старейшей подругой — в старших классах мы вместе пользовались губной помадой. Что, учитывая оттенки нашей кожи, стало настоящим свидетельством нашей дружбы (и, что более важно, нашей способности находить общие аксессуары). Но, похоже, всё, что я говорила и делала, выходило за рамки поверхностного раздражения и проникало глубоко в её душу.

— Это Софи и Лиам, — сообщила нам Тина из фойе.

— О, отлично, — сказала я, выходя из кухни вслед за всеми (за исключением Гаррета, который был погружён в свои мысли). — Сперва весёлая встреча.

— Чепуха, — сказал Эрик. — Все встречи весёлые.

Я фыркнула, но ничего не сказала. По правде говоря, я была слишком занята разглядыванием его задницы в чёрных брюках, которая выглядела очень аппетитно. На нём, как обычно, был тёмный костюм, идеально сочетавшийся с его тёмными волосами и глазами. Он был таким широким в плечах, что я часто удивлялась, как он проходит через дверные проёмы, и у него были длинные, сильные ноги. Я размышляла о том, что так долго сопротивлялась его злым чарам.

Хотя в последнее время мне казалось, что он сопротивляется моему желанию. Он уклонялся от каждой нашей свадебного совещания. По крайней мере, мы договорились о дате: 31 июля. Иногда казалось, что прошла целая вечность, а иногда мне казалось, что дата приближается. И я практически всё планировала сама (ну, иногда с помощью Джессики). У него не было своего мнения по поводу цветов, еды, напитков, смокингов, платьев, церемонии или свадебной песни. Если бы я не была уверена, что он любит меня, я бы подумала, что он не…

— Ваши величества, — произнесла Софи, кланяясь нам обоим. Тина открыла наши огромные вишнёвые двери, и мы увидели Софи (доктора Трюдо, она была ветеринаром) и Лиама, эм, какой бы ни была его фамилия.

Софи была одета в строгий тёмно-синий костюм с милой короткой юбкой, водолазку в тон, чёрные колготки и чёрные (тьфу!) кроссовки. Я знаю, что они практичны для женщин, занимающихся карьерой, но кроссовки с костюмами? Иисус не мог бы плакать сильнее, чем я. Как и все вампиры, Софи была до смешного красива, с чёрными волосами (собранными в немодный пучок) и бледной бархатистой кожей. Её тёмные глаза не упускали ни единой чёрточки. Что, в её роде занятий, было, вероятно, действительно хорошо.

Лиам был в джинсах, кожаной куртке и поношенных мокасинах. Что ещё раз напомнило мне о том, что я готова к весне, и сандалиях. Меня всегда поражало его моложавое лицо (под тридцать? Трудно было сказать наверняка, настолько он загорелый, как фермер), которое сочеталось с его преждевременно поседевшими волосами.

Тина провела нас всех в гостиную (их было по меньшей мере четыре, не заставляйте меня начинать), и первое, что сделала Софи, когда мы все расселись, — протянула мне номер «Стар Трибьюн» за сегодняшний день.

— Не могли бы вы подписать свою статью? — приветливо спросила она с очаровательным французским акцентом, от которого так и не избавилась, даже прожив столько лет в Миннесоте.

Эрик пробормотал что-то себе под нос, чего, к счастью для него, я не расслышала. Я вела еженедельную колонку «Дорогая Бетси» для вампиров. Она должна была публиковаться в информационном бюллетене только для нежити, но кто-то слил её в «Триб». Редактору это показалось забавным, и он опубликовал её. Большинство людей, прочитавших её, сочли, что это шутка. Это было единственное, что спасло меня от гнева Эрика и Тины.

— С радостью, — сказала я. — Э-э-э… — Тина протянула мне ручку. У меня никогда не было ручки, поводка или секундомера, когда они были мне нужны. — Спасибо, — я нацарапала свою подпись на последнем («Дорогая Бетси, мои друзья настаивают на том, чтобы их книжный клуб собирался в дневное время. Рассказать им, в чём моя проблема, или соврать?») и вернула её.

— Хех, — сказал Лайам. — Держу пари, библиотекарю это не очень.

Он говорил о Марджори, которая заведовала библиотекой для вампиров в районе складов, и о колонке, которую мог прочитать любой желающий в любое время. И он был прав. Она была в ярости. Она всё ещё пыталась выяснить, кто передал мои колонки редактору «Триб». Я не думала, что это был какой-то тёмный заговор или что-то в этом роде; случались несчастные случаи. Я была одинока в этой теории. Именно поэтому я продолжала писать колонки, как бы все ни раздражались.

— Не обращай внимания, — поспешно сказала Тина. — Как вы оба?

— Нам действительно хорошо, — ответил Лиам, растягивая слова со свойственным ему среднезападным акцентом. Глядя на него, никогда бы не подумала, что он богат. Его отец изобрёл первые карманные календарики с тремя дыроколами или что-то в этом роде. — Действительно хорошо. И ты хорошо выглядишь. На самом деле, также.

— Ну что ж, — я скромно пригладила волосы. В том, чтобы быть вампиром, есть несколько преимуществ, и не выглядеть на свой возраст — главное. Мне больше никогда не понадобится мелирование. — Что я могу сказать? Как дела в Смущении? — какое дурацкое название для города.

— Также, — этот парень не очень-то разговорчив.

— Ваши величества, — предложила Софи. — У нас есть причина заглянуть к вам, если вы не возражаете.

— И пропустить всю эту увлекательную светскую беседу? — пробормотала Джессика из глубины комнаты. Она воспользовалась своим коротким временем наверху, чтобы освежить помаду «Светильника Джека».

— По правде говоря, — сказал Лиам, игнорируя язвительный комментарий, — дело во мне. И в моём возрасте. Софи — ну, ты знаешь — но я не совсем стою на месте. Мы думали о том, чтобы она меня обратила. Мы хотели узнать, э-э, э-э, ну, что вы думаете по этому поводу.

Сначала я вообще не поняла, о чём он говорит.

— Обратила тебя во что? В республиканца?

— В вампира, тупое дерьмо, — сказала Джессика. Я прикусила язык и пропустила это мимо ушей, но мысленно взяла на заметку остаться с ней наедине и выяснить, что же совершило невероятное путешествие вглубь её толстого кишечника.

У меня от ужаса отвисла челюсть, когда я повернулась к счастливой паре.

— Зачем вам это?

Они посмотрели друг на друга, потом на меня.

— Не все придерживаются того же мнения о нежити, что и вы, моя королева, — сказала Софи. — И я потеряла слишком много возлюбленных из-за смерти.

— О, — сказала я, потому что больше никто ничего не сказал. — Какая жалость. Лиам? Ты думаешь, это хорошая идея, не так ли? Потому что любить вампира и быть вампиром — две совершенно разные вещи. Одно может быть очень приятным. Другое может быть сущим адом, — Эрик заметно вздрогнул от этого замечания, но ничего не сказал.

— Я не очень-то горю желанием отказываться от окрошки из лосося и яичницы-глазуньи, — ответил Лиам. — Но я не горю желанием расставаться с Софи. Идея вечной любви — это… ну, это…

— Он умирает, — объяснила она.

— Что? — мы с Джессикой вскрикнули в унисон.

— Ему осталось всего тридцать-сорок лет — при условии, что он не попадёт под автобус и в него не ударит молния. Или у него не случится сердечный приступ из-за переедания яичницы, — впервые на её гладком лице отразилась тревога. — Я не думаю, что мы осмелимся ждать ещё долго.

Пусть вампир думает, что здоровый парень лет сорока с небольшим лежит на смертном одре.

— Э-э… Софи…

Эрик впервые заговорил:

— Доктор… Трюдо, вы знаете о рисках.

Она кивнула.

— Верно, — сказала я. — О рисках. Очень, очень много рисков. Давайте подсчитаем риски. Такие как, — я кашлянула, чтобы потянуть время. — Ну, это рискованно… очень рискованно.

Джессика закатила глаза, но Тина любезно вмешалась.

— Софи, Лиам, как пытается объяснить Её величество, вампиризм — вирус, и некоторые люди им не заражаются. Они просто умирают. А молодые вампиры — дикие существа, они не знают ни себя, ни кого-либо ещё. Только жажда. Королева здесь — исключение.

— Вот почему она здесь главная, — сказал Лиам. — Но я хочу рискнуть. Другой вариант меня не особо волнует.

— Доктор Трюдо, вы можете поступать, как хотите, — сказал Эрик, не потрудившись, как обычно, проконсультироваться со мной. — Мы не можем отказать вам в возможности побыть со своим возлюбленным.

— Удачи, — добавила Тина.

— Эй, эй! — воскликнула я. — И это всё? Мы не будем говорить об этом, я не знаю, больше двадцати секунд? Я имею в виду, они же пришли посоветоваться со мной, не так ли? — столкнувшись с недоверчивыми взглядами своих друзей, я в отчаянии повернулась к вновь прибывшим. — Лиам, ну же! Мы говорим о том, что ты можешь погибнуть от увечий! Софи, подумай об этом — что ты будешь чувствовать, если из этого ничего не выйдет.

— Конечно, если её величество прикажет нам не делать этого, мы этого не сделаем, — сухо сказала Софи.

— Я не отдаю подобных приказов, — сказала я в ужасе. Что такого было в вампирах, что они больше не могли заботиться о себе, принимать собственные решения? — Я просто говорю, подумайте об этом. Лиам не выглядит так, будто вот-вот отбросит копыта прямо в эту секунду. К чему такая спешка?

— Я думаю, Бетси права, — сказала Джессика. Все уставились на неё, и она продолжила. — Извините, я знаю, что это вампирские дела, а я всего лишь паршивый человек, но, с моей точки зрения, вам, возможно, стоило бы ещё немного подумать. Вы знаете друг друга всего несколько месяцев. Многие люди женятся после такого долгого перерыва, а затем разводятся. Это кажется ещё более серьёзным обязательством. Что произойдёт, если вы двое потеряете интерес друг к другу?

— Ни за что на свете, — сказал Лиам.

— Софи… — я замолчала. Я попыталась представить, что бы я чувствовала, если бы Эрик был человеком, и я знала, что переживу его. Возможно, на столетия. Смогу ли я смириться с тем, что он состарится и умрёт у меня на руках? Если бы был какой-то способ предотвратить это… — Софи, не мне говорить тебе «да» или «нет».

— Конечно, вам, — удивлённо ответила она. — Вы королева.

— Да, да. И я действительно ценю, что вы пришли сюда… — и свалили эту огромную проблему на меня. — Но вы, ребята, взрослые люди, это ваш выбор. Если ты хочешь пойти дальше и укусить его, это твоё дело. Я просто говорю… — Что я говорила? Подумайте над этим? Подождите, пока Лиам станет старше? Кто я такая, чтобы говорить им «нет»?». Я была в некотором роде шокирована тем, что они зашли спросить моего разрешения на то, что меня совершенно не касалось. — Не знаю, — закончила я, сдаваясь. — Поступай, как считаешь нужным. Я поддержу тебя, что бы ты ни решила. И я полагаю, что мой жених уже согласился с моим указом, — добавила я, бросив косой взгляд на Эрика, который придержал язык.

— Спасибо, моя королева. Я думаю, мы будем двигаться вперёд, но ваша поддержка очень много значит для нас.

— Ага, — сказал Лиам.

— И…

Снова раздался громкий, долгий звонок в дверь.

— Извините, доктор Трюдо, — Эрик повернулся ко мне. — Прибыли другие наши гости.

Отлично. Ещё больше вампирских забав и игр. Тина встала.

— Я провожу их, Ваше величество. Доктор Трюдо. Лиам, — она извинилась, оставив нас наедине в приятной неловкой тишине.

— Итак, э-э, когда ты собираешься это сделать? — спросила я. Я нервно посмотрела на плюшевые ковры, богато украшенную обивку, красивые гобелены. Что, если они решат сделать это прямо здесь и сейчас?

— Скоро, — ответила Софи.

— Ты хочешь, э-э, остаться здесь, пока Лиам, э-э, восстанавливается?

— Спасибо, моя королева, но я думаю, нам лучше всего будет у нас дома.

— Хорошо. И ты, э-э, проследишь, чтобы он никому не причинил вреда, когда он, ну, знаешь, чокнутый и сходит с ума от жажды крови? — в течение следующих десяти лет?

Лиам поморщился (ну, он моргнул), но Софи продолжала настаивать.

— Моя королева, у меня есть опыт в таких делах. Охраняю молодых вампиров… я… всё будет так, как вы пожелаете.

Да, точно. Это было бы, чёрт, впервые.

— Думаю, нам лучше отправиться в путь, милая, — сказал Лайам, вставая. Софи встала. Мы все встали.

— Благодарю вас за уделённое мне время, Ваши величества, и за ваш совет.

— Ты направляешься прямиком обратно, чтобы поставить меня в неловкое положение?

— Завтра. Софи не любит надолго оставлять животных одних.

— Желаю удачи, доктор Трюдо, — вместо того, чтобы поклониться, как он обычно делал, Эрик протянул руку, и, к своему удивлению, она пожала её. — Пожалуйста, держите нас в курсе.

— Благодарю вас, Ваше величество. Мы так и сделаем, Ваше величество.

— Лиам, — они пожали друг другу руки. Они были примерно одного роста, хотя Лиам был намного уже в плечах.

Лиам улыбнулся нам, и в уголках его глаз появились морщинки. Я подумала о нём как о сумасшедшем, жаждущем, невежественном молодом вампире, и мне захотелось заплакать. Но, может быть, это сработает. Может быть, через десять, двадцать или сто лет всё будет хорошо, и они будут счастливы вместе.

И, может быть, через несколько дней мы поедем на север на похороны.

— Ну, э-э, скоро поговорим, — может быть. И если ты вылезешь, я скоро проткну тебя колом. Но не бери в голову.

— Ага, — сказал он, как обычно, непринуждённо. Ага. Как будто то, что его пожуют и превратят, было такой же рутиной, как починка дровокола рядом с хижиной.

— Ты уверен, что тебе ничего не нужно? — спросила я.

— Нет.

Тина вошла как раз вовремя, чтобы предотвратить мои истерические рыдания. Что было к лучшему, мне больше нечего было добавить. За ней следовали полдюжины величественных вампиров. Из рассказа Тины и по тому, как они себя держали, я поняла, что это были очень старые, очень могущественные мертвецы (и две девушки). Самому младшему из них было что-то около восьмидесяти семи. Которому было примерно столько же лет, сколько Эрику.

Было трудно разглядеть их всех сразу — я увидела лысого парня с тёмной кожей, пару брюнеток, рыжую с веснушками (нежить, Хауди Дуди! (кукольная телевизионная программа — прим. пер.).

— Ваши величества, — начала Тина, указывая на группу людей, которые вошли в комнату. — Позвольте мне представить наших Европейских братьев: Алонсо, Кристофа Бенуа, Дэвида Эдуарда, Каролину Алонсо…

У Тины не было возможности представить последних двоих; как только представили Каролину, Софи стремительно пересекла гостиную и набросилась на Алонсо, яростно пуская в ход зубы и когти.

Глава 3

У меня едва хватило времени разглядеть Алонсо — худощавого, симпатичного парня с кожей цвета хорошего эспрессо и желтоватыми глазами, прежде чем Софи изо всех сил попыталась расцарапать ему лицо. Её скорость была ошеломляющей. Думаю, только Синклер мог бы остановить её, но он просто наблюдал. Всё, что он сказал, было «Французы», пожав плечами.

Так что, как обычно, я была единственной, кто придерживался высоких моральных принципов.

— Стой, стой! — закричала я. — Софи, что ты делаешь? Отстань от него!

Тем временем Софи смотрела ему в глаза, и из её заплёванного рта лился поток предположительно невежливых французских выражений. Алонсо, казалось, не сразу обиделся и, похоже, был в состоянии дать ей отпор. Однако она настолько завладела его вниманием, что он не произнёс ни слова.

Лиам сделал шаг вперёд — чтобы удержать любовь всей своей жизни или помочь ей, никто не знал, — но Тина мудро толкнула его обратно на диван. Джессика оглядела комнату в поисках чего-нибудь, чем можно было бы швырнуть или, что, возможно, более разумно, спрятаться. Эрик наблюдал, Тина стояла рядом, а остальные вампиры с тревогой наблюдали за перепалкой, переговариваясь между собой на разных европейских языках. (Я думаю, это были европейские языки. Чёрт, это мог быть азиатский или антарктический. Я что, лингвист?)

Лиам встал с дивана, посмотрел на Софи и сказал:

— Милая, не делай этого, — и снова двинулся вперёд. Я попыталась схватить одного из них и за свои старания получила локтем в щеку, от чего в прежние времена у меня был бы огромный фингал под глазами, и именно тогда Эрик наконец что-то сказал.

— Достаточно.

В кино все бы остановились; Алонсо остановился, но Софи всё ещё кричала и царапала его, и я видела, как она содрала огромную полоску кожи с его бритой головы.

Эрик шагнул вперёд, схватил её за правый локоть и отшвырнул от Алонсо с такой же лёгкостью, с какой я отшвырнула бы картонную коробку. Она оттолкнулась от стены и, казалось, была готова продолжать громыхать, несмотря ни на что, но я храбро оправилась и встала рядом с Эриком. Я спрятала руки подмышки, чтобы никто не видел, как они дрожат, и, хоть и неуверенно, выразила свою преданность:

— Софи, он сказал достаточно. Это гости в моём доме.

— В нашем доме, — пропищала Джессика, свирепо глядя на меня и игнорируя все предыдущие советы Эрика по уходу и обращению с древними Европейскими вампирами.

— Ублюдок! — у Софи были такие же безумные глаза, как у бешеной кошки; я никогда не слышала, чтобы она даже повышала голос, не говоря уже о том, чтобы полностью сорваться, как она это сделала.

Алонсо спокойно снял свисающий лоскут кожи со своей головы (бряк-бряк!) и сказал с приятным испанским акцентом:

— Мне очень приятно, сеньорита.

— Ты смеешь, ты смеешь говорить со мной? Ты смеешь смотреть на меня, находиться со мной в одной комнате и не просить у меня прощения?

— Мы встречались? — я не могла поверить, насколько мягким был этот парень. И сам его голос выдавал в нём человека, который мог петь, танцевать и сражаться на мечах одновременно — пальчики оближешь. Я имею в виду, бу-у-у!

Тонкая струйка крови медленно потекла к его глазам, и один из вампиров, стоявших позади, протянул ему безупречно белый носовой платок. Конечно, любой другой поскользнулся бы в огромной луже собственной крови (особенно пугающе выглядели раны на голове), но только не вампир. И уж точно не этот вампир. Он на мгновение спокойно опустил голову, наблюдая за Софи своими кошачьими глазами.

— Ты не помнишь, свинья, ублюдок, чудовище?

Он пожал плечами с учтивой невинностью.

— 1 августа 1892 года? Ты был в Париже. Ты зашёл в таверну. Ты…

— О, — небрежно сказал он. — Девушка из бара.

— Только не говори мне, — сказала я.

Софи указала дрожащим пальцем на Алонсо.

— Он убил меня. Он убил меня.

— О, чёрт, — сказала Джессика, что в точности повторило мои чувства.

Глава 4

Эрик и Тина увели Европейцев в другую гостиную; я схватила Софи и потащила её наверх. Джессика последовала за нами. В последний раз, когда мы видели Алонсо, он равнодушно приподнял бровь, наблюдая, как она шипит на него, выходя из комнаты.

— Хорошо, — сказала я, когда, наконец, устроила её в свободной спальне, и тут поняла, что понятия не имею, что ещё сказать. — Хорошо, эм. Софи. Хорошо. Ты в порядке?

Софи упала на колени, что было самым поразительным событием за последние двадцать минут, и это уже было темой для дневника.

— Ваше величество, — сказала она, впиваясь пальцами в мои бёдра, фактически разрывая мои джинсы, и сама того не замечая. — Я умоляю вас убить его — или позволь мне убить его.

Я схватила её за запястья и попытался поднять на ноги. Её волнистые тёмные волосы выбились из пучка и разлетелись во все стороны, струясь по спине чёрной рекой. Её глаза дико смотрели мимо меня, куда-то в пространство.

— Софи, перестань. Пожалуйста, встань. Послушай, я не могу просто… ну, ты понимаешь. Он — часть делегации.

Я не могла в это поверить: я превратилась в политика.

— О да, я понимаю, — с горечью сказала она, уставившись в пол. — Дипломатическая неприкосновенность и всё такое.

— Послушай, мы разберёмся в этом. Я обещаю. Мы…

— Здесь не в чем разбираться, — она медленно поднялась на ноги. — Он убил меня, и вы либо накажете его, либо нет.

— Просто он… они… важны для меня. Я не могу просто подойти и, ну, знаешь, ударить его по мозгам. Софи?

Слишком поздно, я разговаривала с её спиной. Джессика посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и последовала за мной.

Мы быстро нашли нужную гостиную. Почти все, кроме Лиама, удобно расположились. Он стоял в углу и смотрел на Алонсо взглядом хищника.

— Мы уходим, — сказала Софи. Если Лиам был похож на разъярённую пантеру, то она выглядела просто убийственно.

— Адьес, — дружелюбно сказал Алонсо. Если бы у него в руке был бокал, уверена, он бы поднял его.

— Алонсо, — сказал Синклер с ноткой упрёка в голосе.

— Ещё увидимся, — пообещала Софи, — снова.

Они ушли. Я посмотрела на Алонсо, который пожал плечами и вежливо улыбнулся.

— Тина, может быть, ты могла бы принести нашим гостям что-нибудь выпить, — практически выпалила я. Тина пристально посмотрела на меня, но затем быстро кивнула и вышла из комнаты. Хорошо — она поняла, что мне нужно утвердить здесь свой авторитет. Джессика удобно устроилась в бархатном шезлонге, но меня это не беспокоило — мне не хотелось, чтобы Европейцы видели, как я командую «овцой».

Я повернулась к Алонсо.

— Ты поставил меня в трудное положение.

— Нас, — сказал Синклер.

— Верно. Это ты сделал?

Алонсо снова пожал плечами. Его скальп отрос. Довольно быстро для вампира — чтобы получить такое исцеление, большинству из нас сначала нужно было подкрепиться.

— Я уверен, что она права, — сказал он. — Я не помню всех, кого я…

— Убивал?

— … кусал, так же как романтичный мужчина не может вспомнить всех женщин, с которыми спал. Но я не оспариваю её версию.

— Тогда у нас серьёзная проблема. Возможно, ты зря потратил время, совершая эту поездку.

— При всём уважении, Ваше величество, убивать людей, превращая их в вампиров, — это то, чем занимаются вампиры.

— Я вампир, — резко поправила я его, — и я не делала ничего подобного.

— Вы молоды, — заговорила одна из женщин, по имени Каролина.

— Не надо относиться ко мне покровительственно, ты, надменная испанская сучка, — пальцы Синклера сомкнулись на моём плече и сжали его; я вырвалась. — Ты уже оскорбила одного из моих подчинённых — одного из моих друзей, и сколько ты здесь пробыла? Пять минут?

— Мы можем уйти, — вкрадчиво произнёс другой вампир.

— Отлично! Смотрите, чтобы тяжелые вишнёвые двери не ударили по вашим кровососущим задницам по пути…

— Возможно, мы сможем перенести встречу, — прервал его Синклер. — Учитывая недавние события.

Я уставилась на него.

— К чёрту перенос.

— Такой американский шарм, — начал Алонсо, — но если бы я мог поправить её Величество по поводу этикета…

— Спасибо, уверена, что нашла бы это увлекательным, но нет; и ещё, на случай если ты пропустил памятку, я не принимаю советов по этикету от убийц.

Тёмные омуты его глаз сузились.

— Я не потерплю такой наглости, даже от предполагаемой королевы.

Я закатала рукава своего особенного голубого свитера, вязанного Гарреттом.

— Эй, хочешь выйти? Выйдем. Но на этот раз ты не сможешь издеваться над девчонкой-официанткой.

— Если Ваши величества соблаговолят с нами расстаться, — ещё один вампир-Дон? Дэвид? — тогда, конечно, мы…

— Какой позор, — вежливо перебила его Тина, входя в комнату с подносом, уставленным слезами и вином. Было похоже, что она слышала весь разговор — и, конечно, у неё был достаточно хороший слух, так оно, вероятно, и было. Она быстро поставила поднос на кофейный столик и потёрла руки. — Похоже, что эти напитки пропадут даром. Но не каждая дипломатическая миссия с первого раза увенчается успехом, я права? Эта может занять немного больше времени.

— Если у вас будет свободное время, — ухмыльнулась Джессика, сидя в шезлонге. Я не могла сказать, была ли она счастливее от того, что эти вампиры ушли, или от того, что я потерпела неудачу. В любом случае, то, как она откровенно проигнорировала совет Эрика, разозлило меня.

— Пожалуйста, пройдёмте со мной, леди и джентльмены, — пригласила Тина, выходя из гостиной. — Вы сможете вернуться в свой отель? Вам нужен транспорт?

— Возможно, с кончика моей ноги? — спросила я, уворачиваясь, когда Синклер снова потянулся ко мне.

Они все встали и поклонились. Я никогда раньше не видела саркастических поклонов. Придурки. Затем они последовали за Тиной, как стая собак, за которых я уже начала принимать их.

— Это не совсем Ялтинская конференция 1945 года, — выплюнул Синклер. Я не могла понять, смотрит ли он на меня с глубоким сочувствием или с бездонным разочарованием.

Глава 5

Я отправила в рот новый кусочек клубничного батончика и принялась лихорадочно жевать. Как и постоянное потягивание чая и ежедневный маникюр, это был один из многих способов, которыми я пыталась отвлечься от почти постоянного желания выпить крови.

Если подумать, чай сейчас был бы не такой уж плохой идеей. Поднос Тины всё ещё стоял на месте, так что я начала.

— Что мы будем делать? — воскликнула я, жуя, глотая и разглядывая свои ногти. — Мы не можем позволить ему уйти безнаказанным. Бедная Софи.

Синклер потёр виски, как он делал, когда чувствовал, что у него начинается мигрень. Без сомнения, в этом случае мои действия были безупречны.

— Элизабет, с чего начать? Во-первых, Алонсо находится под твоей защитой так же, как и доктор Трюдо. Во-вторых, он член очень могущественной группировки…

— Да, да, я знаю. Мы должны вести себя прилично.

— Более того, — тихо сказал он. — Мы должны определить, представляют ли они угрозу для нас. Скорее, насколько велика угроза.

— Что?

Синклер расхаживал по (второй) гостиной, как тигр на привязи.

— Как ты, вероятно, не помнишь…

— Эй!

— …они пришли засвидетельствовать своё почтение, но не торопились. Мы с тобой находимся у власти уже год.

Я поудобнее устроилась на диване.

— Не напоминай, подожди. Думаешь, им стоило заглянуть раньше?

— Я знаю, что они должны были это сделать. Так долго ждать — это граничит с оскорблением.

— Они хотели посмотреть, сможете ли вы, ребята, удержать первое место? — догадалась Джессика, поднимаясь со своего шезлонга, чтобы отведать вина, которое принесла Тина.

Синклер и Тина кивнули. Их кивки были такими гипнотическими, что я чуть не кивнула сама.

— Думаю, я убедил их в своей стойкости, когда посетил их прошлым летом, — монотонно вещал Синклер, — и, конечно, в то время мне удалось избежать государственного переворота…

— Ещё раз спасибо, — радостно поблагодарила я.

— Но теперь они здесь. Якобы для того, чтобы засвидетельствовать своё почтение.

— Но, может быть, чтобы посмотреть, есть ли у нас то, что нужно, — сказала я.

— Вот именно.

— Хорошо, — мне очень не хотелось говорить что-то хорошее или близкое к хорошему о Евро-задницах, но всё же… — Теперь они здесь. Верно?

— Они, наверное, всё ещё где-то в городе, — пробормотала Тина. — И я не уверена, что это выражение граничит с оскорблением, Эрик.

— По порядку. Что мы собираемся сделать с Алонсо, в интересах Софи? — спросила я.

— Что ты предлагаешь нам с ним сделать? — ответил Синклер.

— Ха, — это было странно. Хладнокровно казнить его? Отшлёпать? Изгнать? Запереть его в комнате с Софи и позволить ей закончить то, что она пыталась начать? — Ха, - повторила я.

— Ты вообще можешь что-нибудь сделать? Я имею в виду, при всем уважении к Софи, но Алонсо убил её… что? Больше ста лет назад? Задолго до того, как вы, ребята, появились на сцене. И, как они сказали, это то, чем занимаются вампиры. Не ты, Бетси. Но ты знаешь, — в голосе Джессики звучало такое же сомнение, как и у меня. — Ты можешь наказать его за то, что он причинил боль кому-то за десятилетия до твоего рождения?

— Сложная проблема, — признал Синклер. — Должен признать, с ней редко кто сталкивался. Часто вампир, обращённый другим вампиром, либо присоединяется к этому старейшине, либо полностью игнорирует эту связь. Многие, на самом деле, даже не помнят своего создателя. Софи не подпадает ни под одну из этих трёх категорий.

— Ты думаешь?

— Дорогая, никто не сможет понять тебя с тем, что было у тебя во рту.

Я совершила огромную ошибку, попытавшись надуть пузырь, и теперь мне казалось, что вокруг моих зубов застряли целые ярды жевательной резинки. Я потрогала кусочек в уголке рта, посмотрела на Синклера и попыталась выглядеть одновременно властной и сочувственной.

— Нам нужно ещё раз поговорить с Софи, — пробормотала я. — И с Европейцами, я полагаю. Мы не можем просто так это оставить.

— Так и поступим, — пообещал Синклер, но на этот раз он выглядел так, словно понятия не имел, что делать. Каким бы пугающим ни был нервный срыв Софи, наблюдая за ним сейчас, я чувствовала себя ещё хуже.

Глава 6

— Так что я встречаюсь здесь с доктором Софи, чтобы попытаться всё обсудить, — я сделала глоток своего дайкири. — Какая. Катастрофа.

Это было на следующий вечер; мы с моей сестрой Лаурой Гудман выпивали в моём ночном клубе «Скрежет». Наконец-то всё заработало, что стоило немалых усилий, поверьте мне. Вампирские ночные клубы были ужасны — там пили кровь, совершали жестокие убийства, дискотеки. Я буквально убивала, чтобы клиенты вели себя прилично.

По крайней мере, теперь у меня оставалось немного денег в конце каждого месяца — я в них не нуждалась, но каждой девушке нравится иметь небольшой независимый доход.

Лаура сочувственно кивнула. Лаура была настоящей мишенью для сочувствия. Она была очаровательной тощей блондинкой с небесно-голубыми глазами и безупречным цветом лица. Длинные ресницы затеняли её глаза, а её хорошенький ротик был опущен, когда она размышляла над моей проблемой. От неё, как и всегда, пахло сахарным печеньем. В качестве духов она использовала ванильный экстракт. Это была мысль, которую я начала обдумывать. Не ваниль, а что-то другое из кладовки. Лимонная цедра? Паприка?

Лаура была моей сводной сестрой по отцу. Её вторым родителем был Дьявол. Да, я действительно имею в виду буквально. Долгая история. Она была милашкой с убойным ударом слева и убийственным характером. Зверь появлялся только раз из ста, но, когда это случалось, враги умирали.

— Она придёт сюда сегодня вечером?

— Да, — я посмотрела на часы. — С минуты на минуту. И что, чёрт возьми, мне ей сказать?

Пока я осматривала бар, я заметила, что все вампиры, сидевшие здесь с нами, выглядели напряжёнными. Как будто мне было не всё равно. У меня были проблемы поважнее, и, если вампиры приходили в клуб Королевы, потому что были слишком напуганы, чтобы этого не делать, это было чертовски приятной переменой.

Конечно, они могли бояться Лауры — она убила нескольких из них пару месяцев назад. В этом самом ночном клубе, да вон там. У неё неплохо получалось.

Наверное, это прозвучало холодно, и я не хотела быть такой. Я пыталась относиться к вампирам, как ко всем остальным. Я действительно старалась. Они бы мне не позволили. Просто почему так много из них были такими нераскаявшимися кровожадными придурками?

Показательный пример: Алонсо. Сначала он даже не вспомнил, как убил Софи. Уже довольно плохо быть убитым, но, чтобы ваш убийца отнёсся к этому так бездумно и небрежно?

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — сказала Лаура, что было мило, хотя и совершенно бесполезно. — Хочешь, чтобы я ушла?

— Ну, просто это, э-э, личное дело Софи. Я просто хотела объяснить, почему мы не смогли встретиться сегодня вечером, хотя у нас были планы.

— Всё в порядке, — сразу же сказала она. — Вместо этого я пойду на вечернюю службу.

Я допила свой напиток.

— Снова в церковь? — слава богу. С тех пор, как я впервые встретила её, она перестала посещать церковь, и я начала думать, что оказываю на неё очень плохое влияние. Хотя, как заметила Джессика, у Лауры могли быть привычки и похуже, чем иногда пропускать девятичасовую службу. В качестве примера она привела бесплатную продажу кокаина.

Лора выглядела обиженной.

— Я пропустила всего несколько раз.

— Верно, верно. Милая, я не в том положении, чтобы судить, — я не могла вспомнить, когда в последний раз посещала церковные службы, хотя ничто из того, что я вампир, не мешало мне делать это сейчас. Кресты, святая вода, рождественские ёлки — ничто из этого не могло причинить мне вреда. — Я просто справедлива. Ты знаешь. Комментирую.

— Ну, мне лучше уйти, пока не пришла твоя подруга, — она встала, наклонилась и небрежно поцеловала меня в щеку. — Мы перенесём встречу, да?

— Ещё бы. Передай от меня привет своим родителям.

— Передам. Передай привет моим… твоим родителям тоже, — о, конечно. Моя мачеха, которая родила Лауру, будучи одержимой дьяволом, а затем бессердечно бросила её в приёмном покое больницы, и мой отец, который понятия не имел о существовании Лауры. Я бы сразу с этим разобралась. Тогда я бы вылечила рак и отдала всю свою обувь на благотворительность. Я смотрела, как она уходит. Я была не единственной. Прочистив горло достаточно громко, чтобы меня услышали, я уставилась на парней, разглядывающих задницу моей сестры, пока они все не вернулись к своим напиткам. Конечно, упаковка была симпатичной, но меня беспокоило то, что было внутри. Лаура была не только дочерью дьявола, ей было предсказано, что она завладеет миром. Её способом восстать против своей матери было быть милой, а не захватывать мир. И это было хорошо.

Но мы все гадали, сломается ли она — и когда именно — под таким давлением.

Как только она вышла, вошла Софи, не обращая внимания на угрюмую хозяйку, и устремилась к моему столику, как ракета «Скад». Она встала надо мной, скрестив руки на груди, и спросила:

— Он ещё не умер?

— Я забыла, какой кофе ты пьёшь, — ответила я, не слишком удивлённая. Я имею в виду, что после вчерашнего вечера у меня была идея, как пройдёт наша небольшая встреча. — Кроме того, тебе, наверное, не помешало бы выпить.

Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.

— Я недавно поела, — рассеянно сказала она. — Лиам настоял.

— Я имела в виду мартини или типа того.

— На самом деле, — продолжала она, как будто я ничего не сказала, что было совсем на неё не похоже — обычно она была воплощением французской вежливости, — мне пришлось уговаривать его позволить мне приехать сюда одной. Он всё равно мог последовать за мной. Он… он очень сердитый. Как и я.

— Милая, я была там. Я знаю, что ты злишься. И я чувствую себя дерьмово из-за этого. Правда-правда. Я готова рассмотреть варианты. Что мы можем сделать?

— Подайте мне его голову.

— Видишь ли, это просто бесполезно. Ты должна работать со мной, Софи.

Она не улыбнулась.

— При всём уважении, Ваше величество, если вы не можете — или не желаете — помочь мне, то я не вижу смысла в этой встрече.

— Дело в том, что я расстроена из-за того, что ты расстроена, и я хотела поговорить с тобой об этом. Давай найдём компромисс.

— Ваше величество, — она пронзила меня взглядом. — Компромисса быть не может.

Я вяло водила стаканом по воде, оставляя на столе круги.

— Вот это настрой.

— Я не… слепа к вашему положению. Но вы должны понять моё. Он подло убил меня, и это не должно сойти ему с рук.

— Ну, если бы ты, э-э, подумала об этом, если бы он не убил тебя, ты бы никогда не приехала в Америку, не встретила Лиама и ничего подобного. Не начала бы новую жизнь.

— Мне пришлось начать новую жизнь, — сказала она так, словно разговаривала с ребёнком — злым, глупым ребёнком, — потому что он украл мою старую.

— Да, да, я тебя услышала.

— Я понимаю, что у вас могут быть связаны руки в политическом плане, — она тонко улыбнулась. — В конце концов, я Француженка.

Я рассмеялась.

— Но поймите меня правильно: если вы не можете действовать, могу я.

— Видишь ли, эм, — я взяла свой пустой стакан, повертела его в руках и поставила обратно. — Ты, эм, не можешь этого сделать. Я имею в виду, я запрещаю. Теперь я знаю, что…

Я разговаривала с воздухом. Она встала и направилась к двери так быстро, что я не успела уследить за её движением. Иногда мне казалось, что у вампиров есть ноги — они могут сделать один шаг и пересечь комнату.

— Эй, ты не можешь этого сделать! — крикнула я ей вслед. — Я отдала тебе приказ! Я постановляю! Ты не можешь игнорировать приказ! Ты навлечёшь на себя кучу неприятностей! Софи! Я знаю, что ты всё ещё можешь… на что ты смотришь?

Вампир за соседним столиком, худощавый блондин с усами прямо из 1970-х, беззастенчиво пялился.

— Мне нравятся ваши туфли, — пробормотал он, практически заикаясь.

Успокоенная, я отмахнулась от приближающейся официантки.

Парню не мешало бы побриться, но у него был вкус. На мне был мой обычный весенний наряд — коричневые капри, белая шелковая футболка и шерстяной блейзер, но обута я была в по-настоящему эффектные коричневые замшевые босоножки Констанция Басто. Пятьсот сорок девять долларов в розницу. Это был мой ранний подарок мне на день рождения. Синклер, этот пройдоха — должно быть, это был он — постоянно засовывал стодолларовые купюры в носки моих туфель, и к тому времени у меня уже был приличный обувной фонд.

Я скрестила ноги и подняла носок — старый трюк, который привлекал внимание к моим (если я сама так говорю — в том, чтобы быть шестифутовым болваном должны быть свои преимущества) красивым ногам.

— Спасибо, — сказала я.

— У меня кое-что для вас есть, — сказал Тысяча Девятьсот Семидесятый, полез под стол и вынырнул с той-пуделем в наморднике. Он извивался, как червяк на горячем тротуаре, и издавал тихие булькающие звуки вокруг морды.

— Убери это от меня, — чуть не закричала я. Я не была любительницей собак. Особенно мне не нравились собаки, которые весили не больше упитанной лабораторной крысы.

Семидесятый заключил кудрявое дрожащее создание в свои костлявые объятия.

— Я думал, вы любите собак, — сказал он обиженно.

— Они меня любят, — парировала я. Ещё одна жуткая сила — собаки следовали за мной повсюду, пуская слюни и тявкая. Кошки игнорировали меня. (Кошки игнорируют всех, даже нежить. Во всем этом есть что-то египетское.) — Я их не люблю. Ты не мог бы положить эту штуку обратно в карман?

— Простите. Я думал… В смысле, я пришёл сюда с даром, потому что…

— С даром? Типа с подарком? Я не хочу никаких подарков. Или даров. Считай, я бездарная. У неё нет дара. И если бы я хотела дар, которого у меня нет, я бы предпочла что-нибудь от Джимми Чу.

Он кивнул кому-то ещё у стойки бара, невысокой брюнетке с вызывающе розовыми щеками, и она встала, подошла, взяла сэра Тявкалку Большого и незаметно исчезла где-то в задней комнате.

— Боже мой, — сказал Тысяча Девятьсот Семидесятый. — Похоже, я с самого начала всё испортил.

— Что испортил?

— Ну… — он погладил усы, и я не собиралась оставаться с ним достаточно долго, чтобы отучить его от этой отвратительной привычки. — Все говорят, что если я в городе, то обязательно должен прийти сюда. И что лучше всего, знаете ли, потратить здесь много денег и всё такое.

— О, — кто такие «все»? Рассылка о вампирах, которую выпускала одна из местных библиотекарей-нежити? Уличные сплетни? Моя мать? Что? — Ну что ж…

Это был мой шанс сказать: не переживай, дорогой мой. Я всего лишь обычная девушка, а не придурок-диктатор на всю жизнь, каким был Ностро. Тебе не нужно ничего делать — просто постарайся не высовываться. Тебе, конечно, не обязательно приходить в мой бар. Но всё равно спасибо.

— Пей до дна, — вот что я сказала, и, конечно, я чувствовала себя немного паршиво из-за этого, но, эй, каждый должен зарабатывать на жизнь.

Глава 7

Я застонала, когда заехала на свою подъездную дорожку. Ещё не было и девяти часов, а весь вечер рушился. Я ненавидела то, как всё сложилось с Софи — и что я собиралась делать, если она меня ослушается? «Ослушается», ха! Даже само это слово было глупым. Все говорили, что я королева, но в своей голове я всё ещё была Бетси Тейлор, модельером обуви и временным работником на полставки. Прошёл почти год с тех пор, как Ацтек создал меня, но мне всё равно казалось, что прошло всего два дня.

Тем временем на подъездной дорожке у моего дома стоял «Форд Эскорт», от которого пахло шоколадом. Детектив Ник Берри, новый парень Джессики.

Рядом с ним был припаркован потрёпанный «Стратус» Марка. Марку повезло, он пропустил все развлечения прошлой ночи, но, похоже, на какое-то время у него снова были выходные.

И арендованная машина — «Кадиллак», не меньше. Европейцы вернулись.

Мне потребовалось немало времени, чтобы открыть дверцу своей машины. Я чуть не дала задний ход и не убралась восвояси.

В конце концов, я выбралась из машины и поплелась в особняк. И вообще, куда мне было идти? Это был мой дом.

Я сосредоточилась на разговоре — в третьей гостиной, той, что занимала добрую часть первого этажа. Я услышала, как Марк закричал, как удивлённый гусь: «Что-о-о-о?».

Я поспешила по тускло освещённому коридору.

— Ребята, вы видели Дороти Дэндридж? — спросил он, когда я вошла в гостиную. Он был в восторге и удивлён, подпрыгивая на диванных подушках, как Том Круз, у которого встал. — Вы видели её вживую, на сцене?

— Да, с визитом в Нью-Йорк, — Алонсо наблюдал за Марком, как за забавляющимся котом. Он был элегантен и невозмутим в чёрном костюме, чёрной рубашке, чёрных носках и туфлях. Я не знала этого бренда — для меня вся мужская обувь выглядит одинаково. Его туфли были безупречно отполированы до блеска, бантики на шнурках идеально завязаны. — Она была чудесной — просто радость.

— В последний раз я видел тебя в то время, — прокомментировал Синклер, — в позапрошлом году, — он был одет более небрежно — рубашка с открытым воротом, тёмные слаксы. Без обуви и носков. Я знала, что это было послание для Алонсо: я не настолько беспокоюсь о тебе, чтобы наряжаться.

— Верно, Ваше величество, — вежливо ответила Тина. — Сразу после этого мы отправились на Западное побережье.

Мне пришло в голову, и не в первый раз, что я понятия не имею, чем занимался Синклер — мой жених и нынешний супруг — за десятилетия до нашей встречи. Однажды вечером мне придётся вытянуть из него всю историю его жизни. Это было бы нелегко. Когда не возникало критической ситуации, он был разговорчив как стёклышко.

— Вы же видели её, — Марк не мог прийти в себя. Бум, бум на диване. — В прямом эфире и всё такое. Вам удалось с ней познакомиться?

— Ты её укусил? — спросила я. Я понятия не имела, кто такая Дороти Дэндридж.

— В этом-то и заключается её трагедия, — сказала Джессика. Она сидела на диване рядом с Марком, стараясь не упасть на пол из-за его выходок. Как обычно, её волосы были зачёсаны назад так туго, что брови изогнулись дугой, а уголки рта были опущены. Она была одета в своём обычном стиле «на самом деле я не миллионерша»: синие джинсы, оксфордская рубашка, босиком. Весна! Мне стало холодно от одного взгляда на неё и Синклера. По крайней мере, на Тине были шерстяные носки. Марк даже не снял теннисные туфли. — Что ты никогда о ней не слышала.

— Я этого не говорила, — сказала я.

— О, пожалуйста, это было написано на твоём большом бесстрастном лице, — её широкая улыбка была натянутой — было ясно, что колкость была искренней, а вовсе не шуткой.

— Что с тобой такое… — начала я, забыв обо всём: об Алонсо, Софи, босых ногах, но меня прервали, когда детектив Ник вернулся в комнату.

— Спасибо, — весело сказал он. — Я полдня сидел в засаде в фургоне, не было времени… о-о-о… — он замедлил шаг. — Привет, Бетси.

Я подавила стон. Ник был совершенно новой проблемой, можно сказать, его собственной разновидностью. Я знала его до того, как умерла. Я укусила его сразу после своей смерти, и это свело его с ума. Он буквально свихнулся. Синклеру пришлось прибегнуть к вампирскому обаянию, чтобы с ним всё было в порядке. Официальная версия была такой: Ник никогда не знал, что я умерла, не знал, что мы все вампиры.

Но мы всё гадали, придерживался ли он партийной линии или дурачил нас. Обычно я думала, что никто не может пройти мимо вранья Тины, но Ник был полицейским. Ему платили за то, чтобы он лгал.

И Джессика решила с ним встречаться. Потому что, знаете ли, в моей жизни было недостаточно стрессов.

Он протянул мне руку, я сжала её и проводила его до двери гостиной.

— Рада снова тебя видеть, — у меня не было намерения знакомить его с Алонсо, удивительным испанским вампиром-убийцей. — Полагаю, вы двое хотите поскорее попасть на свидание, да?

— Вообще-то… — начала Джессика с озорным блеском в глазах.

— Ну, — сказал Ник, когда я выпроваживала его, — кино начинается в десять, так что мы решили остаться и погостить несколько…

— Ладно, не хочу это пропустить, принеси мне немного попкорна, пока! — крикнула я, когда он практически вывалился в коридор. Джессика закатила глаза и последовала за мной. — Увидимся позже!

Гораздо позже.

— Это было… — начала Тина, остановилась и прикрыла рот рукой, чтобы я не увидела, что она борется с улыбкой.

— Эффективно, — предположил Алонсо.

— Ты — замолчи. Ты всё ещё в моём списке, приятель.

— О, Ваше величество, — он схватился за сердце, как актёр в плохой опере. — Я бы с радостью пересёк семь бушующих океанов, чтобы оказаться в любом вашем списке.

— Ты пытаешься меня подбодрить? — раздражённо спросила я. — или низвергнуть?

— Разве мы не можем сделать и то, и другое, дорогое Величество?

— Скажи это сейчас, — весело сказал Марк. Как обычно, он был невежествен — или ему было всё равно. Ему просто нравилась вся эта вампирская политика. Это было намного интереснее, чем его повседневная работа — спасать жизни.

— Разве тебе не нужно интубировать пациентов в центре города? — многозначительно спросила я его. — Или на несколько свиданий, чтобы поласкаться на окраине?

— Если мне нужно было, думаешь, я был бы здесь? — чёрт. Так разумно, и к тому же это правда. Он снова посмотрел на Эрика и Алонсо. — Итак, расскажите мне о фильме. Где вы видели Дороти? Она выглядела потрясающе? Она выглядела, не так ли?

— Я был там по другим причинам, — сказал Синклер. — Должен признаться, я мало обращал внимания на происходящее на сцене.

Марк застонал и прикрыл глаза. Его волосы начали отрастать — когда я впервые встретила его, он был выбрит наголо, — и теперь его кожа головы была почти полностью чёрной, с интересной белой полоской над левой бровью. Его зелёные глаза были затенены длинными чёрными ресницами — у парней всегда красивые ресницы, — и одет он был в ту же форму, в которой ходил на работу. Они придавали ему вид врача-профессионала, и это было хорошо, потому что на самом деле он был на несколько лет моложе меня, и иногда пациентам было трудно воспринимать его всерьёз.

Видели бы они его сейчас, прыгающего на диване и допрашивающего немёртвого испанца о ком-то по имени Дороти.

— Как я уже говорил, это было в Нью-Йорке, — сказал Алонсо, улыбаясь, когда Марк вздохнул и завизжал, как сумасшедший. — Ла Ви Эн Роуз. Могло ли это быть… в 1950 году? Да, я так думаю.

— О, чувак, это определённо мой вечер. Мягко говоря, это был дерьмовый вечер. У меня уже третий комплект медицинской формы.

— О, у вас много пациентов?

— Автобусная авария. Много МПП. Просто очень грустно.

— МПП? — спросил Алонсо.

— Мёртвых по прибытии, — хором ответили мы с Синклером. Спасибо Марку, мы были в курсе всего медицинского сленга.

— Это отстой, — продолжила я. — Может, тебе стоит пропустить работу на некоторое время, Марк?

Он пожал плечами.

— Они пригласили психиатра, чтобы мы поговорили с ним, ну, вы понимаете, поговорили о том, насколько беспомощным и произвольным было всё это, — казалось, он прилагал решительные усилия, чтобы выглядеть бодрым. — Так или иначе, вы говорили о Дороти, мистер Алонсо…

— Она была великолепна, — сразу же сказал испанец, и я почти прониклась к нему симпатией за его очевидные попытки подбодрить Марка. — Яркая, великолепная. От неё невозможно было оторвать глаз. Если только вы не король, — добавил он, кивнув в сторону Синклера.

— Спасибо, что не убил её и не бросил где-нибудь в переулке, — мило заметила я.

— Её шея, её голосовые связки были произведением искусства, — сказал он, имея колоссальную наглость казаться уязвлённым. — Рисковать повредить такие нежные органы своими зубами, даже ради вечной жизни, было бы святотатством.

— А покончить с жизнью Софи нет?

Марк печально покачал головой, не желая окончательно проклинать этого великолепного испанца.

— Софи — отличная цыпочка, чувак. Тебе не следовало её убивать. Отличная цыпочка.

— Которая, если мои расчёты верны, уже как минимум пятьдесят лет лежала бы в своей холодной каменной могиле, если бы я не обратил её. При условии, что она умерла бы от естественных причин.

— Не тебе было решать, — резко сказала я. — Вампиры могут пить, не убивая людей. Тебе не обязательно было заходить так далеко.

Он развёл руками.

— Этот спор бессмыслен. Девушка мертва. Она ненавидит меня за это. Я ничего не могу с этим поделать.

Марк посмотрел на меня.

— В точку, — я заметила, что он уже был наполовину влюблён в Алонсо.

— Иди приготовь себе что-нибудь солодовое, — огрызнулась я. — Это вампирские дела.

— Эй, я знаю, когда я никому не нужен, — он не сдвинулся с дивана.

— Ты не никому не нужен, — сказала я.

— О, — он встал. — Хорошо. Было приятно с вами познакомиться. Может быть, вы сможете извиниться перед Бетси и Софи и, знаете, немного потусоваться?

— Возможно, — Алонсо протянул руку, и Марк пожал её. — Очень приятно, доктор Спенглер. Я с нетерпением жду нашей следующей беседы.

Марк восхищённо смотрел в золотистые глаза Алонсо.

— Да, это было бы здорово. Следующие два дня меня не будет, так что, может быть…

— Может быть, — сказала я, схватив его сзади за одежду, — тебе не стоит прерывать свою засуху на свиданиях с этим парнем.

— Эй, я заслуживаю общения, — он замолчал, когда я практически вышвырнула его в коридор. Похоже, это была моя ночь, когда я выгоняла мужчин из комнаты.

Я ткнула пальцем в ошарашенное лицо Алонсо.

— Даже не думай об этом.

Он облизнул свои толстые губы. Возможно, это прозвучало грубо, но на самом деле это не так — это привлекло внимание к его сочному рту.

— Уверяю вас, Ваше величество, я и шагу не сделаю в сторону этого утончённого мужчины без вашего прямого разрешения.

— Ха!

— Но это правда, — сказал он с легкой обидой в голосе. — Зачем ещё я здесь, если не для того, чтобы загладить свою вину за вчерашнее?

— Чтобы придумать, как убить меня после отвратительного вечера?

Он улыбнулся мне. Это была приятная улыбка, она осветила всё его лицо и сделала его похожим на приятного фермера из Валенсии, а не на гнилого немертвого исчадия ада.

— О, Ваше величество. Простите, если я проявляю снисходительность, но вы так молоды для меня. Вчера вечером не было ничего предосудительного. Это было простое недоразумение. Убить вас в ответ — простите меня, попытаться убить вас в ответ — было бы наихудшей реакцией.

Тина и Синклер посмотрели друг на друга, и я почувствовала их молчаливое согласие: это предложение мира. Возьми его. Как обычно, когда я была единственной, кто был настроен определённым образом, я разозлилась.

— Послушай, мы не можем просто так это замять, ладно? Тебя не было здесь и двух минут, как ты вывалил мне на колени большую дымящуюся кучу дерьма. Прошлая ночь была ужасной, понимаешь?

— Ваше величество, отрубать головы и пенисы, снимать полоски кожи и сушить их, как вяленое мясо, а затем заставлять невинных детей жевать их — это было бы ужасно. Когда вам не дают есть, пока вы не сойдёте с ума, когда вы дерётесь за жертву, как собаки в загоне, это ужасно. Вы понимаете?

— Алонсо, — я провела пальцами по волосам и подавила желание пробить диваном стену. — Хорошо, я понимаю. Ты пытаешься взглянуть на это с другой стороны. Так попытайся увидеть с моей. Ты причинил боль моей подруге. Ты убил мою подругу.

— Когда вы не были у власти, когда я не знал, что она станет вашей подругой.

— Согласна. Но, чувак, она охотится за тобой.

— И вы позволите это? Разве я не такой же твой подданный, как и она?

— Может, смертельный поединок в клетке? — крикнул Марк из коридора.

Тина встала и плотно закрыла за собой дверь.

— Может быть, принести официальные извинения? — предположил Синклер.

— Я бы так и сделал, — сразу же ответил Алонсо. — Для меня было бы честью сделать это, помочь Её величеству и Его Величеству найти выход из этой… сложной ситуации.

Я вздохнула и посмотрела на Тину и Синклера. Конечно, они хотели бы, чтобы всё закончилось на этом, с намеком на возможность прийти к соглашению, чтобы мы могли продолжить дипломатические отношения.

Я посмотрела на них обоих. Тина обратила Синклера, они были лучшими друзьями. Конечно, он думал, что Софи и Алонсо могли бы поладить.

— Ты не видел её сегодня вечером. Она вне себя от злости. И она злится на меня, потому что я не помогаю ей. Пока, — добавила я, надеясь стереть улыбку с его лица. К сожалению, поскольку я не отрезала ему пенис и не заставляла его есть собственную кожу, он был в довольно хорошем настроении.

— Где остальные Немертвые негодяи? — спросила я, потому что больше сюрпризов мне было не нужно.

— Мы решили, что для меня будет лучше вернуться одному, чтобы загладить свою вину, поскольку именно я навлёк на себя ваш гнев, — он почти рассмеялся, когда произнёс «гнев».

— Алонсо, мне тоже нравится Софи, — прокомментировал Синклер.

Наконец, скрытая улыбка исчезла с его лица. Алонсо выглядел раскаявшимся.

— Я не могу изменить прошлое, Ваши величества. Если вы позволите, я разыщу леди и извинюсь. И заглажу свою вину.

— Как загладишь свою вину?

— Как пожелаете. Моя судьба, — просто сказал он, — в ваших руках.

Я сердито посмотрела на него.

— Перестань быть таким вежливым.

— Конечно, как пожелаете. Я постараюсь немедленно прекратить свои вежливые извинения.

Прежде чем мы успели продолжить этот безумный путь, из фойе донёсся долгий, звучный удар гонга, и я чуть не застонала. Входная дверь. Потрясающе.

— Знаете что? Я открою. Ребята, — я указала на Тину и Синклера, — стоит ли подвесить Алонсо за яйца? Обсудите.

— Я был бы против такого варианта действий, — услышала я его слова, когда выходила из комнаты.

Мой измеритель зла, должно быть, вышел из строя, потому что я не поняла, что это моя мачеха, пока не распахнула дверь (в этих старомодных особняках не было глазков — что-то, что нам, вероятно, следовало исправить, когда мы въехали).

Она держала на руках моего сводного брата Малыша Джона, пухлого трёхмесячного младенца, который извивался и хныкал у неё на руках.

— Забирай его, — сказала она вместо приветствия. — Он просто невыносим сегодня вечером, и если я не высплюсь, то завтра на собрании фонда буду выглядеть ужасно.

— Это плохая… — начала я, затем подхватила ребёнка, когда она сунула его мне на руки. — Антония, серьёзно. Это действительно не…

Она спускалась по ступенькам, покачиваясь на своих высоких каблуках. Если бы мне не пришлось постоянно присматривать за детьми, я бы пожелала, чтобы она упала.

— Ему нужно будет поесть ещё через час, — сказала она. — Но это не так уж и сложно, верно? Ты всё равно не будешь спать всю ночь, — она поднялась по ступенькам в своих безвкусных коричневых туфлях-лодочках и теперь практически бежала к своей машине. — Я заберу его завтра! — крикнула она и нырнула в свой «Лексус».

— Сейчас неподходящее время! — прокричала я в весеннюю ночь, слыша, как шуршит гравий и визжат шины. Малыш Джон хихикал и ворковал у меня на руках. И — что это? — да. Обкакался. Он также обкакался у меня на руках.

Я поплелась обратно в гостиную, нагруженная пакетами с детским мусором и, конечно же, малышом.

Алонсо выглядел слегка удивлённым.

— Мне показалось, что я учуял запах младенца, — сказал он, и это было жутко во всех отношениях.

Тина отвернулась, покусывая нижнюю губу. Синклер выглядел смирившимся.

— Я, э-э, буду нянькой сегодня вечером. Начиная с… прямо сейчас. Что не избавляет тебя от ответственности, — добавила я. — Но нам придётся закончить с этим позже.

— У вас есть ребёнок? — спросил Алонсо, выглядя озадаченным.

— Это не мой ребёнок. Это… тьфу. Знаешь что? Неважно. Наш разговор окончен. Иди извинись перед Софи, если думаешь, что это всё исправит. Просто… сделай это и не лезь не в своё дело.

Малыш Джон, возможно, в знак согласия, срыгнул прямо на меня.

Глава 8

— У меня были другие планы на сегодняшний вечер, — сказал Синклер с неприкрытым огорчением.

Я только что уложила Малыша Джона в переносную детскую кроватку в нашей комнате, не слишком довольная происходящими событиями. Я старалась не пускать слюни на своего жениха, который стоял, уперев руки в бока, возле нашей кровати. Его тёмные волосы были растрёпаны из-за того, что он натянул майку через голову (вампиры многослойны), что было единственным признаком того, что он был раздражён. С его широкими плечами, длинными мускулистыми ногами и большими сосками он мог бы сойти за лесоруба, живущего в трущобах столицы штата. Всё, что ему было нужно, — топор. И, возможно, голубой бык.

— Я тоже не совсем так представляла себе проведение вечера.

— Он обязательно должен спать здесь, с нами? — продолжал Синклер.

— Он не совсем спит, — пробормотала я, пока Малыш Джон ворковал и хихикал в кроватке.

— Почему бы не перевести его в другую комнату?

— Зачем это делать, если я могу положить его здесь? — я посмотрела на ребёнка. — Ты толстый и не умеешь пользоваться туалетной бумагой.

— Я совершенно серьёзен, Элизабет. Положи его куда-нибудь в другое место.

— Эрик! Будь благоразумен. А что, если с ним что-то случится? В этом особняке восемьдесят комнат. А что, если он задохнётся? Я бы никогда себе не простила, если бы не смогла вовремя добраться до него, потому что не смогла вспомнить, за какую дверь я его заперла.

— У тебя суперскорость и суперслух, — вздохнул Эрик.

— Это всего лишь на одну ночь. Предполагалось, что мы будем вместе тысячу лет, ты не можешь отказаться от секса на одну ночь?

— Это уже третья ночь, — парировал он, — на этой неделе. Такими темпами за тысячу лет мы пропустим сто пятьдесят шесть тысяч…

— Боже, ладно, я поняла тебя, и что с того? Теперь мне следует выставлять его на порог?

— Ты могла бы попробовать сказать своей мачехе «нет».

— Всё произошло так быстро, — слабым голосом произнесла я. — И ты хочешь, чтобы он проводил больше времени со своей матерью? Бесчувственный ублюдок! Кроме того, ребёнок, э-э, сплачивает семью.

— Что я бы понял, если бы ты хотелось немного быть ближе к миссис Тейлор.

— Это всего на одну ночь, — повторила я. Ладно, в-третьих, в дополнение к сюрпризу, который она преподнесла мне сегодня вечером, мы планировали, что ребёнок останется с нами на завтрашнюю ночь и на понедельник. Я решила не поднимать эту тему прямо сейчас. — Да ладно, детка. Он мой единственный младший брат. Может быть, он наш наследник!

Малыш Джон пукнул.

— Наш наследник, — заметил Синклер, — безволосая обезьяна, страдающая недержанием мочи. С лягушачьими лапками.

— Неправда! Сейчас он выглядит как настоящий ребёнок, — насчёт недержания я не могу спорить. Но Малыш Джон здорово пополнел и уже не был таким жёлтым и тощим. У него были чёрные волосы с ирокезом и ярко-голубые глаза. Он не был похож ни на моего отца, ни на мою мачеху. Но кто может сказать наверняка, когда дело касается младенцев? Обычно они ни на кого не были похожи.

— Он нравится тебе только потому, что предпочитает тебя всем остальным, — заметил Синклер.

— Ну, конечно. А то. Да ладно, это немного льстит, что я единственная, кого он может терпеть. Я имею в виду, как часто девушки находят кого-то подобного?

— Я предпочитаю тебя всем остальным.

Я растаяла. Плюх, прямо в лужицу на ковре. По крайней мере, так мне показалось.

— О, Эрик, — я подошла к нему и обняла. На мгновение он застыл в моих объятиях (не в лучшем смысле этого слова), затем обнял меня в ответ.

— Ты должен признать, — сказала я, уткнувшись носом в его грудь, — что это сблизило нас.

— Нас — это тебя и миссис Тейлор.

— Да. Я имею в виду, что всю мою жизнь — с тех пор, как я была ребёнком, — мы в основном держались подальше друг от друга, когда не мучили друг друга. Теперь мы почти… — я была озадачена. — Как это называется?

— Цивилизованны.

— Точно.

Он гладил меня по спине своими большими руками, и я ещё сильнее прижалась к нему. Он наклонил голову, поцеловал меня, втянул мои губы в свой рот, запустил пальцы в мои волосы, и я ответила с готовностью, жадно, прикасаясь к нему везде, куда могла дотянуться, пока мы…

— Арррргггг, — сказал Малыш Джон, и воздух наполнился ни с чем не сравнимым, убивающим настроение запахом.

Синклер отстранился.

— Возможно, ему следует обратиться к врачу. Конечно, для такого рода вещей должны быть специалисты.

— Эрик, ты просто не привык к младенцам. Дети обычно тем и занимаются, что воняют в комнате. А переодевать их, — сказала я, подходя к пакету с подгузниками, — это, по-видимому, то, чем занимаюсь я.

— Я собираюсь принять душ, — вздохнул он и поплёлся в ванную.

— Спасибо за бесполезность, — сказала я своему брату, который высунул язык.

Глава 9

— Ой, — произнесла Дочь Дьявола Лаура, зажимая Малыша Джона под подбородком. — О-о-о — это галстук милашка-пирожок? Это о-о-о? Да?

— Прекрати, — приказал Синклер со своего барного стула в уголке для завтрака, — или я сия же секунду убью тебя.

Лаура проигнорировала его.

— Это о-о-о! Так ми-ло! — она переложила его к себе на левое бедро и посмотрел на меня. — Я столкнулась с миссис Тейлор уже на подходе. Она пригласила меня на мероприятие по сбору средств, которое она проводит.

— Пригласила? — она не пригласила меня. Не то чтобы я бы пошла. Но всё же. Она не подкидывала Лауре Малыша Джона каждые два дня, но кто получил приглашение? Хммм? Вот именно, Дочь Дьявола. — Я не знаю, зачем она вообще потрудилась зайти. Я имею в виду, он пробыл у неё дома, сколько? Шесть часов?

— А теперь, — сказала Тина, — он вернуууулся. Она хихикнула над Синклером, который проигнорировал её.

— Лаура, это просто замечательно, — это было на следующий вечер, и он листал «Уолл-Стрит Джорнал». — Похоже, ты обладаешь способностью растопить самую ледяную и бесчувственную внешность.

— Ты не должен быть так строг к себе, — поддразнила я.

— Я имел в виду миссис Тейлор.

— Ты помирилась с Софи? — поспешно вмешалась Лаура. Она закинула Малыша Джона на плечо и погладила его. Запах отрыгнутой детской смеси смешался с ароматом свежевыжатого апельсинового сока — любимого напитка Лауры.

— Э-э, нет. От Софи ничего не слышно.

— Я уверена, что это всего лишь вопрос времени, — беспомощно сказала она.

— Верно. На самом деле, это очень сложно, потому что парень, на которого она так разозлилась, большой европейский зануда и к тому же очень обаятельный. Я имею в виду, он извинится. Он заверил, что извинится. Кем я, по-твоему, должна быть, чтобы отрубить ему голову?

— Формально, тебе это разрешено, — отметила Тина.

— Ну, новый босс — это не то же самое, что старый. Что для меня, знаете ли, значит совершенно новый. Как это называется?

— Основа, — сказал Синклер.

— Верно. Сочувственное понимание, внутри. Обезглавливания, снаружи.

— Рада, что это твоя проблема, а не моя, — весело сказала моя сестра, потому что на этой неделе она принимала Бесполезные таблетки.

— Вообще-то, Лаура, я рад, что ты заглянула, — сказал Синклер, взглянув на часы. — Нам нужно провести важную личную встречу с домашними. Я надеялся, что ты сможешь взять ребёнка на час или около того.

— Его зовут Малыш Джон, — сказал я, — а не «ребёнок». И о чём ты говоришь? О какой встрече?

Я услышала, как снаружи хлопнула дверца машины, и, к моему раздражению, Тина и Синклер совершенно не удивились.

— Конечно, — сказала Лаура. Любой другой, кому бы так бесцеремонно дали пинка под зад, был бы немного обижен, но вам пришлось бы поступить с Лаурой гораздо хуже, чтобы разозлить её. — Рада помочь, — она взяла пакет с подгузниками и вышла с Малышом Джоном как раз в тот момент, когда Джессика вошла на кухню, всё ещё в пальто и резиновых сапогах.

— Добрый вечер, — сказал Синклер.

— Привет, — сказала я, когда Джессика бросила свою сумочку на стол и сразу же направилась к чайнику на плите.

— Привет, — ответила она.

— Джессика, мы рады, что ты здесь, — Тина взглянула на меня, затем продолжила. — Мы давно хотели с тобой поговорить. Уже давно.

Хотели? Верно. Хотели. Я собиралась. застать её наедине и спросить, почему она была такой стервозной в последнее время. Похоже, Тина и Синклер тоже это заметили.

— Супер, — ответила она с заметным отсутствием энтузиазма.

— Дорогая, ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросил Синклер, складывая газету и складывая руки перед собой.

— Тебе пора платить за квартиру? — спросила она, добавляя в чай изрядную порцию сливок.

— Чек у тебя на столе. Кое-что ещё.

— Это что, — пошутила она, — интервенция?

Я не знала, что это было. Но я заметила, что из её сумочки выглядывает белый пакетик с рецептом из Уолгринс. Внезапно мне расхотелось присутствовать на этой встрече.

— В некотором смысле, — ответил Синклер, — да.

— Джесс, в последнее время ты какая-то, э-э, обидчивая, — я кашлянула. — Что-то случилось?

— Нет.

— Возможно, — мягко сказал Синклер, — мы сможем тебе рассказать.

Она села. Сбросила пальто. Посмотрела на него. Я впервые заметила тёмные круги у неё под глазами. Она плохо спала.

Чего ещё я не заметила?

— Почему бы и нет? — спросила она. — Я имею в виду, расскажи мне.

— Как пожелаешь. Поначалу изменение твоего запаха показалось мне результатом стресса. Но, посоветовавшись друг с другом, мы с Тиной быстро вспомнили, когда в последний раз ощущали это состояние у живого человека.

— Вы быстро вспомнили? — поддразнила Джессика, хотя по голосу было не очень похоже, что она поддразнивала. — Или вы вспоминали медленно?

Он проигнорировал её и продолжил.

— Это произошло вскоре после того, как мы прибыли на Западное побережье и нашли временное пристанище в подвале дома престарелых. Там была женщина, которая долгое время страдала…

— Мы можем перейти к делу? — прошипела я, подавляя желание вырвать все волосы у себя на голове. Не было никаких шансов, что эта история закончится хорошо.

Джессика поёрзала на своём барном стуле и посмотрела на меня. Я могла бы сказать, что она очень, очень хотела это сказать. Но не могла.

Синклер позволил своей руке скользнуть по мраморному столу и накрыть её.

— У тебя миелома.

— Что? — спросила я.

Джессика не сводила с меня глаз.

— Рак крови.

— Что? — закричала я.

Глава 10

— Я знала, что ты отреагируешь так, — настаивала Джессика.

— О, боже мой! О, боже мой! — я лежала на холодном кафеле в кухне, на лбу у меня была холодная салфетка. — Я не могу в это поверить!

— Дорогая, — сказал Синклер, опускаясь на колени рядом со мной, — ты моя душа и моя жизнь, но это даже отдалённо не касается тебя.

— Как ты можешь так говорить? — воскликнула я. — Мой лучшая подруга умирает…

— Я не умираю, — резко сказала Джессика. Возвышаясь надо мной на своем барном стуле, она больше, чем когда-либо, походила на нетерпеливую египетскую богиню. — Я так и знала, я так и знала. Вот какой ты становишься. Вот почему я ничего не сказала.

— Как ты могла скрывать это от меня? — взвизгнула я. — Я сказала тебе, когда умерла.

— Я не умираю, — повторила она громче. — Я была у семи разных специалистов, и все они настроены довольно оптимистично.

— У семи? Специалистов? — я каталась взад-вперёд по кафелю и стонала. — Они все узнали раньше меня? Я, типа, восьмая в твоём списке тех, кому нужно знать? — Десятая, как я поняла, когда посчитала Эрика и Тину. — Это ужасно! Какая из меня подруга? Я сидела и болтала с испанскими убийцами, а ты таскал свои булки к онкологам?

— Я бы не стала так говорить, — призналась она.

— Как долго ты больна?

— Мне поставили диагноз месяц назад, — Синклеру: — Начинаем.

— Месяц назад? Месяц? То есть за четыре недели или за тридцать дней?

— Тридцать один, — услужливо подсказала Тина.

Я проигнорировала её.

— Ты не думала, что можешь упомянуть об этом? У тебя были другие мысли на уме? Почему, чёрт возьми, ты ничего не сказала? Я почувствовала слабость, но уже лежала. Это было нечто. — Как ты могла так поступить со мной?

— Мне жаль, — фыркнула Джессика. — Наверное, я была эгоисткой.

— Ты чертовски права, чёрт возьми, ты права!

— Элизабет.

Я набросилась на них, как бешеная гиена.

— Вы, ребята, знали? Вы знали и ничего не сказали?

Джессика выглядела задумчивой.

— Вы двое случайно не шпионили за мной или что-то в этом роде, не так ли?

— Нет, конечно, нет, — сказала Тина. Она похлопала меня по руке, опустившись на колени с другой стороны от меня. Джессика соскользнула со стула и встала у моих ног. Тина посмотрела на Джесс и добавила: — Нам не нужны были шпионы, чтобы разобраться в этом.

— Кроме того, — добавила Джессика, — было бы подло так поступить со своей подругой.

— Да, да. Как и предположил Эрик, в последнее время твой запах стал немного вялым. Этому может быть несколько причин, но у каждой причины есть свой особый, ну, скажем так, подтекст. Когда мы с Эриком прикинули, что к чему, мы сравнили твой с женщиной из того дома престарелых. Она тоже страдала от миеломы. Редко бывает так близко к кому-то, у кого она была так долго, но запах очень характерный.

— А Бетси — Королева, и вы, вампиры, всегда должны обо всем рассказывать своей Королеве. Итак, с одной стороны, вам, ребята, следовало бы рассказать мне.

Уголок рта Джессики изогнулся в кривой улыбке.

— Верно, это они облажались, а не я. Это всё из-за них.

— Хорошая попытка, — крикнула я с пола. — У тебя всё ещё куча неприятностей, птичий мозг. Не могу поверить, что это происходит со мной!

— Я знаю, — вздохнула она. — Какая у тебя была ужасная неделя.

Я свирепо посмотрел на неё.

— Когда я поднимусь с этого этажа, я выбью из тебя всё дерьмо. Тогда тебе действительно понадобится врач.

Она улыбнулась мне сверху вниз.

— С днём рождения.

Глава 11

Кухонная дверь распахнулась прежде, чем Джессика, Эрик, Тина или я успели вымолвить хоть слово.

— Я дома! — крикнула Антония, оборотень, Гарретт сразу за ней.

— Не сейчас, Тони.

— Сколько, чёрт побери, раз я должна тебе повторять? Ан-ТОНИ-и-и-я. Только потому, что у твоей паршивой мачехи такое же имя, это не значит, что я должна менять своё.

— Не сейчас.

— О, — она посмотрела на меня сверху вниз. Гарретт тоже посмотрел. — Джессика наконец-то рассказала тебе, да?

Одиннадцатая!

— Прячься и беги, — пробормотала Тина, но я была не в том состоянии, чтобы бросаться на нашего местного оборотня-экстрасенса.

— У тебя было видение? — спросила Джессика.

— Чёрт возьми, нет. От тебя пахнет совершенно безвкусно. Что, ребята, вы что, не знали? — Тони оглядела всех нас. С её короткими тёмными волосами, напоминающими поток Эона, и большими карими глазами, она должна была выглядеть более невинной, чем казалась. И я не знала, что случилось со старой футболкой и шортами от Дейзи Дьюк (и шлёпанцами! В апреле!), но сейчас её нелепая ошибка в моде была наименьшей из моих проблем. — Ха. Наверное, мне следовало сказать что-нибудь перед уходом.

— Ты так думаешь? — фыркнула я, поднимаясь с пола. — В качестве наказания, отныне и навсегда ты будешь известна как Тони.

— Чёрт возьми!

— Джессика больна, — услужливо подсказал Гаррет. — Кроме того, на чердаке зомби.

— Заткнись. Помоги мне встать. Чёрт возьми, через минуту я надеру кое-кому серьёзную задницу.

— Я ухожу отсюда, — сразу же сказала Тони, поворачиваясь, чтобы уйти. — Просто хотела, чтобы ты знала, что я вернулась из Кейптауна.

— Ну, спасибо, что поделились, — Боже, она была самым чертовски надоедливым человеком в грёбаной истории грёбаных людей! Когда-либо живших! Хотя, честно говоря, в тот момент я, возможно, был чересчур чувствительна.

— Поднимайся в спальню и поприветствуй меня с возвращением, — сказала Тони Гаррету, когда они выходили из кухни. Фу. Я молилась, чтобы не услышать, как они это делают.

— Каковы твои ближайшие планы? — спросил Синклер Джессику, схватив меня за локоть и без особых усилий подняв на ноги. Очевидно, мне надоело валяться без дела.

— Возможно, химиотерапия. Мы всё ещё рассматриваем варианты.

— Насколько ты больна? — с тревогой спросила я.

— Совсем не плохо, по сравнению с тем, что я буду чувствовать, когда в меня будут вводить радиацию, — сказала она с мрачным юмором. — Я просто очень устала в последние дни. Я действительно подумала, что, возможно, я… ну…

— Беременна? — тихо предложила Тина.

Джессика кивнула.

— Да. Я была уставшей, и я… ну, были и другие симптомы. И мы с Ником… в общем. Я была неправа. Определённо не беременна.

— А Ник знает?

Она отвела взгляд.

— Никто не знает, кроме вас, ребята.

— О, — я знала Джесс очень хорошо, лучше, чем кто-либо другой (я была в этом уверена), и я знала, почему она ничего не сказала. Мне это не понравилось, но я могла это понять.

— Если ты думала, что носишь его ребёнка, то, возможно, тебе следует сказать ему, что ты больна.

— Я не хочу. Я не хотела вам говорить, ребята, помните?

— О, я помню, — ради бога, у меня на заднице до сих пор остались следы от плитки.

— Это как будто… нереально, если никто из живых не знает. Верно? — она криво улыбнулась, тёмные глаза наполнились слезами. — Со мной такого не случится, если единственные, кто знает, мертвы.

Я чувствовала себя полной идиоткой, глядя, как она плачет.

— Ну же, не делай этого, — я обняла её. Она похудела? Была ли она более костлявой, чем обычно? Мне было стыдно, что я не знала. И почему я не почувствовала никакого другого запаха? Конечно, я всё ещё была новичком в этом, но разве я не могла научиться таким вещам? Была ли я такой уж эгоисткой? Настолько погружённой в свои проблемы, что мне было всё равно, когда мой лучшая подруга заболела раком?

И, кстати, а вы могли бы заразиться раком? Я ничего об этом не знала. Это изменится, как только я смогу сесть за компьютер. Или я получу в свои руки этих семерых грёбаных специалистов.

— Ты живешь с королём и королевой вампиров, оборотнем, актёром и врачом.

— И Весами, — подхватила Тина, что было редкой шуткой.

— Верно. Мы поможем тебе. Мы это исправим.

— Ты идиотка, — всхлипывала Джессика в моих объятиях.

— Вот это настрой! — воскликнула я.

— Прости, что не сказала тебе, — наконец произнесла она. Окончательно. — Это всё из-за Софи, Лиама и Алонсо. И твоего дня рождения, и твоей свадьбы. Я не хотела расстраивать тебя, понимаешь?

Я понимала. И вот тогда у меня появилась идея. Моя действительно, смехотворно, ужасно плохая идея.

Глава 12

Мы с Синклером шли по Хэннэпин-Авеню. В последнее время копы проделали огромную работу по зачистке района, но всё равно можно было наткнуться на неприятности, если знать, где их искать. В конце концов, Миннеаполис — не Кэннон Фоллз. Это всё ещё был американский город с бурной ночной жизнью.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — сказал он наконец.

— Может быть, — сказала я, уставившись на удивительно чистый желоб. Я была глубоко расстроена. Миелома — формально, рак костного мозга и плазматических клеток крови — серьёзное заболевание. Мои исследования привели к полной депрессии.

Он может заразить всё, что угодно, и сопровождается такими забавными симптомами, как усталость, боль, обезвоживание, запор, восприимчивость к инфекциям и даже — динь, динь, динь! — повреждением почек.

Хорошей новостью было то, что рак Джессики протекал медленно, что дало ей, её врачу и мне время обдумать варианты.

Но прямо сейчас я могла придумать только одно.

— Ты думаешь о том, чтобы обратить её.

— Я всё ещё не могу оправиться от шока, когда узнала, что она больна. Почему ты ничего не сказал?

— Это был не мой секрет, и я не мог его разглашать, — просто ответил он.

— Иногда я тебя просто ненавижу.

Он ничего не ответил.

— Я просто… я не могу потерять её. Она — моя лучшая подруга! Я имею в виду, я всегда знала, что, поскольку я бессмертна, а она нет, мне придётся столкнуться с этой проблемой. Но не сейчас. Ради бога, ей всего тридцать!

— Она так молода, — согласился он.

— Я не готова к тому, чтобы это случилось сейчас. И я совсем не хочу, чтобы она болела. Может быть… может быть, я смогу это исправить.

— И, возможно, ты оказываешь своей подруге медвежью услугу, — тихо сказал он. — Может, тебе стоит позволить ей самой решать свои проблемы?

— Не знать, что надеть на свидание, — это проблема, приятель. Наш случай — чёртова катастрофа.

— На этой неделе, безусловно, были свои изгибы и повороты.

— О, парень, не заводи меня, — мы шли по улице, направляясь к перегоревшим уличным фонарям. — Как мне вообще это сделать? — спросила я. — Я никогда раньше не создавала вампиров. Чёрт возьми, я пытаюсь полностью отказаться от употребления крови.

— Вот почему мы гуляем по Хэннэпин в два часа ночи, — заметил Синклер. — Вместо того, чтобы быть дома.

Чтобы отомстить ему за то, что он не предупредил меня о смертельной болезни Джессики, я рассказала ему о своей диете с нулевым содержанием крови. Он воспринял это довольно спокойно, но я знала почему.

Он не думал, что я смогу это сделать.

Он не мог воспринять меня серьёзно, вот почему мы бродили по городу в предрассветные часы.

Сцена, когда я рассказывала Синклеру о своём новом плане похудения «всё время без крови» (из-за того, что у меня течёт по подбородку, я выгляжу толстой?) была, как и все драматические сцены в моей жизни, разочаровывающей.

Мы целовались в душе, и он зашёл перекусить, а я так ловко увернулась от него, что чуть не налетела задницей на чайник. Ему пришлось схватить меня, чтобы я не нырнула за занавеску в душе, как Джанет Ли.

— Что, во имя всего святого…?

— Не делай этого.

— Как пожелаешь, — он отпускал меня. Затем снова схватил, когда я снова поскользнулась.

— Я думаю, нам лучше ополоснуться, пока я не покончила с собой.

Он стоял под душем, смахивая воду с глаз и глядя на меня сверху вниз.

— В чём дело, Элизабет?

— Ни в чём. Ни в чём! Ух. Ни в чём.

Он что-то напевал и смотрел в потолок.

— Мы будем в душе, пока я не скажу, не так ли?

— В каком-то смысле.

Если бы я была жива, я бы сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вместо этого я сосчитала в обратном порядке от пяти, но, когда досчитала до двух, я больше не могла ждать. Кроме того, вода могла остыть в любую секунду.

— Я отказываюсь от употребления крови на свой день рождения.

— Отказываешься.

— Да.

— На твой день рождения.

— Да.

Он потёр подбородок, и я поняла, что никогда не видела, чтобы Синклер брился. А у вампиров растут бороды? Я надеялась, что нет. Чёрт.

— Больше никаких преследований потенциальных насильников? — наконец спросил он. Я могла бы сказать, что он надеялся, что на этом всё закончится.

— Совершенно верно. Я имею в виду, я же королева, верно? Есть же какие-то способности, верно?

— Способности.

— Не говори «способности» так, будто у тебя по дёснам ползает таракан. Да, способности! И я подумала, что если я и есть та всемогущая королева, о которой вы с Тиной продолжаете болтать…

— Я никогда не болтаю.

— …я должна быть в состоянии решать, когда и где мне пить кровь.

— Правда.

— Или пить ли мне вообще кровь.

— А-а, — он пристально посмотрел на меня, как будто увидел впервые. Правда, он смотрел на меня так по крайней мере дважды в неделю. Это было приятно, хотя и странно. Никто в мире не смотрел на меня так. — Являешься ли ты королевой вампиров, если не пьёшь кровь?

— Если дерево в лесу падает, но рядом нет никого, кто бы это услышал, издаёт ли дерево звук? (один из философских вопросов о природе реальности, суть — шум от падающего дерева существует только тогда, когда он может быть воспринят кем-то, если нет никаких ушей, чтобы услышать, не будет никакого звука — прим. пер.). Да ладно, это не так уж и важно. Верно? Я имею в виду, ты же знаешь, что я без ума от тебя. В этом нет ничего личного. На самом деле, это не имеет к тебе никакого отношения.

— Не имеет ко мне никакого отношения, — повторил он, как попугай.

— Послушай, не будь таким, ладно? Извини, мне не следовало в следующий раз, когда ты захочешь перекусить, сообщать тебе, что магазин кормов закрыт, но столько всего произошло, — я протянула руку и стёрла мыло с его плеч. У него были очень широкие плечи. Сосредоточься, идиотка. — Ты же знаешь, мне нравится всё, что мы делаем в постели. И вне постели. И в душе. И в гостиной. И… я обожаю каждую секунду этого. Но мне действительно нужно это сделать. Я всё ещё не чувствую, что пить кровь — часть меня, так что… так что я не собираюсь её пить.

— У тебя шампунь на ухе, — сообщил он мне, и это было последнее, что он сказал по этому поводу.

И вот теперь мы были здесь, выслеживая для него добычу.

Лично я предпочла бы вернуться в душ.

— И на что это похоже? Обращение в вампира?

— Разочаровывает.

— Мистер? Не могли бы вы мне помочь?

— Ну вот, — пробормотала я. Несмотря на то, что мы были хорошо одеты, мы, должно быть, выглядели как голуби, готовые к тому, чтобы их ощипали.

Она была высокой, с крашеными чёрными волосами. Порванные чулки. Худая, как шпала. Без пальто, чтобы было лучше видно твою грудь, моя дорогая. Её руки были похожи на дворники на ветровом стекле.

— Да, мисс? Вам нужна помощь? — Синклер позволил ей приблизиться.

— Нет, — ответила она, и я услышала щелчок складного ножа. — Мне нужен твой бумажник.

— Есть приюты и консультанты, которые могут вам помочь, — сообщил он ей.

Её сутенёр уже обходил нас с фланга, чтобы застать врасплох (как он думал), и когда он сделал свой ход, я, даже не глядя, ударила его тыльной стороной ладони. Это было легко. Он развернулся и рухнул на землю.

Тем временем Синклер отобрал у «профессионалки» нож, поднял её так, что её ноги повисли над потрескавшимся тротуаром, и вонзил зубы ей в горло. Она визжала и брыкалась, но я по опыту знала, что это всё равно что пытаться слезть с дерева.

Я почувствовала, как у меня самой выпирают клыки, и мне пришлось отвести взгляд.

Я могла бы (возможно) отказаться от употребления крови, Синклер — нет. Но для нас употребление крови было чисто сексуальным занятием, поэтому мы пошли на компромисс: мы будем выходить на охоту вместе. Ночные вечеринки только для него.

Нравится ли мне это? Нет. Я чертовски ненавидела это. Я должна была быть той, на кого он рычал, той, кто был в его объятиях. По своей воле, там меня было. Но я чувствовала себя сутенёршей.

Он высвободился, и её голова упала ему на плечо. Он посмотрел на меня со злобным блеском в глазах, его ухмылка была залита кровью.

— Хочешь немного? Тут много.

Да! Отдай её мне! Нет, чёрт с ней, укуси меня сейчас, и я укушу тебя, и так будет тысячу лет…

— Отпусти её.

Он отпустил её.

— Как пожелаешь, — он наклонился, засунул визитку из ближайшего приюта ей за шиворот, выпрямился. Облизал зубы. — Ммм. Ей нужно больше жирных кислот в рационе. И поменьше крэка. Пойдём?

Я вздрогнула.

— Эрик, я люблю тебя, но иногда у меня от тебя мурашки по коже.

Он улыбнулся мне.

— Хорошо.

Глава 13

Мы устремились со своей жаждой крови прямиком в отель «Марриотт» в центре города, где Синклер, подлый ублюдок, забронировал номер. Едва мы переступили порог, как начали срывать с себя одежду, лапать, целовать, посасывать — всё, что угодно, только не кусаться. И, Боже, это было так тяжело. Это было всё равно что дрочить и не позволять себе кончить. Почему, почему, почему я это делала?

Потому что я не хотела, чтобы мной управляла моя дьявольская жажда крови. Я была королевой, и это должно было что-то значить. Я была самой собой, а не рабыней своих желаний.

Мне удалось сохранить эти связные мысли, пока Синклер не повалил меня на кровать, не сорвал с меня юбку и трусики, не раздвинул мои ноги и не засунул в меня свой язык. Я обхватила ногами его шею и приникла к его рту, мы оба вцепились в покрывало. Затем он навис надо мной, разводя меня в стороны дрожащими пальцами, и без всякого изящества вошёл в меня. Я не держала на него зла.

Элизабет, ты королева, ты негодница, ты прелесть.

— Ты тоже, — простонала я, пока он двигался у меня между ног, а я закусила губу, чтобы не укусить его, не съесть, как волк съел Красную Шапочку.

Ещё одна странная особенность королевы: я могла читать мысли Эрика во время секса. Он не мог читать мои. Да, всё прошло хорошо. В конце концов, я рассказала ему об этом в самый неподходящий момент, но хорошей новостью было то, что у него была не самая плохая реакция. Мы всё уладили, но это было нелегко.

Я не могу поверить, что соглашаюсь с твоим дурацким стремлением к независимости, я должен был бы перекинуть тебя через колено прямо сейчас.

— Позже, — выдохнула я. — Ты можешь отшлёпать меня позже.

Так и сделаю, ты негодница, ты прекрасна, ты прелесть.

Я закричала в потолок, когда кончила, закричала, вцепилась в него и попыталась втянуть его глубже в себя. Он просунул руки мне под задницу и сильно ущипнул меня, содрогаясь в оргазме.

— Оууууууу.

Он надолго прижался своим лбом к моему.

— К чему это? — возмутилась я. К чёрту послевкусие.

— Ты заслуживаешь этого и даже худшего, — сказал он, скатываясь с меня, — отрезая меня от моего любимого источника крови. Почему бы тебе не забрать мои яйца, раз уж ты этим занимаешься?

— Перестань ныть. Если бы ты действительно возражал, я бы ничего не смогла с этим поделать.

Он слегка улыбнулся и посмотрел на нашу испорченную одежду.

— Ты действительно так думаешь, не так ли, дорогая?

— Из-за чего ты ноешь? Тебя накормили, с тобой переспали. Ребёнка не видно. Впереди целая ночь для нас — одних.

На его лице снова появилась улыбка, на этот раз чуть более искренняя.

— Иногда, — сказал он, — в твоих словах почти есть смысл.

— Да, ну, иногда я надеваю трусики. Что ты сделал, съел их? Повсюду разбросаны обрывки одежды.

— Я взял на себя смелость собрать сумку.

— Ну, слава богу. Тебе не понравилась, кхм, эта шлюха, не так ли?

Он притянул меня к себе, и внезапно я заглянула в его чёрные глаза, которые, поскольку я только что искала свои трусики, показались мне поразительными.

— Ты знаешь моё сердце и мою душу, — тихо и нежно сказал он. — Ты можешь читать мои мысли, чего не может сделать никто другой на планете. Здесь нет никакого сравнения, — он слегка встряхивал меня при каждом слове, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Хотя, должен сказать, я нахожу твою неуверенность довольно очаровательной.

— Заткнись. Прости, что заставляю тебя пить из незнакомых женщин…

— Я не возражаю, — вкрадчиво произнёс он.

— …это просто то, что я должна делать для себя, понимаешь? Не пить, я имею в виду. Я знаю, тебе это кажется глупым — как ты это назвал? Моим дурацким стремлением к независимости? На твоём месте я бы, наверное, тоже подумала, что это глупо. Но мне просто кажется, что весь прошедший год я была на катушке, с которой не могу сойти. Это то, что я могу контролировать. Прости, если это тебя расстраивает, — к моему удивлению, мне вдруг захотелось плакать.

Он прижал меня к себе.

— Дорогая, не делай этого. Я знаю, каково это — быть рабом жажды. Я думаю, то, что ты делаешь, чудесно. Я буду поддерживать тебя до тех пор, пока ты…

— Будешь держаться?

— …решаешь придерживаться этого курса действий, — поправил он себя.

— Спасибо. Иногда, когда тебя тошнит, ты бываешь довольно милым.

— Крошки со стола леди, — сказал он с мрачным добродушием и встал, чтобы найти свою сумку.

Позже мы снова занялись любовью, медленно и нежно, скользя друг по другу и мурлыча, как большие хищники, которыми мы и были. И целую ночь я не думала ни о Малыше Джоне, ни о Софи, ни об Алонсо, ни даже о Джессике.

Глава 14

— На чердаке зомби, — сказала Кэти, и я чуть не проглотила свою жвачку. Она была призраком — в буквальном смысле, духом умершего человека — и, пока она говорила, она проплыла сквозь стену в мою спальню. Кэти была высокой женщиной, почти такого же роста, как я, с волосами медового оттенка, собранными сзади в неизменный «конский хвост», в зелёной толстовке и чёрных брюках-стрейч. Босиком. Целую вечность! По крайней мере, её ноги были привлекательны. Они были маленькими и хорошенькими, с нешлифованными, но красивой формы ногтями на ногах.

— Сейчас не время для твоего причудливого чувства юмора.

Я разозлилась, запихивая стопку почти пустых дневников в свой шкаф. Это никогда не подводило — я покупала новый дневник, писала как сумасшедшая на десяти страницах, а затем теряла интерес к процессу. Три месяца спустя я начинала всё сначала. Я думаю, мне просто нравилось покупать новые блокноты.

— Так, так! Ты кажешься раздражительной! В чём дело, ты не потрахалась прошлой ночью?

Иногда меня пугало, насколько сильно она была похожа на меня. Возможно, именно поэтому она так сильно действовала мне на нервы.

— Проблема вовсе не в этом. Я просто ненавижу, когда ты выскакиваешь из-за крепких стен, чтобы рассказать мне нелепые истории.

— Ну, не то чтобы у меня был выбор, — сердито сказала она, проплывая через дверь моей ванной, а затем снова выходя. — В конце концов, кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая линия. Ты бы тоже проходила сквозь стены, если бы могла. И я не могу позвонить в дверь, чтобы привлечь твоё внимание. Что касается зомби — моя ли вина, что ты отрицаешь существование оживших трупов?

— Я оживший труп, — мрачно сказала я. — Позволь мне разобраться с этим. В любом случае, зомби не существует.

Кэти сунула голову в стену (вероятно, просто для того чтобы напугать меня, так как знала, что это сводит меня с ума), вытащила её обратно и спросила:

— Зачем мне беспокоиться? — и сунула обратно. — Где все?

— Синклер ещё не встал, Тина тоже, Джессика на приёме, Марк на работе, Тони и Гарретт не выходили из её спальни с тех пор, как она вернулась, а я наслаждалась уединением.

— Очень жаль. Мне скучно, а вы, ребята, отличная компания.

Несколько месяцев назад она была убита серийным убийцей и обратилась ко мне за помощью. В отличие от других призраков, которые обращались ко мне за помощью, как только она получила то, что хотела, она осталась. Я была не королевой вампиров, а чёртовой собирательницей душ. Никто не ушёл; все они просто приковали себя ко мне, как к вечному имуществу. Но все они были слишком нахальны, чтобы обсуждать это явление.

— Я принесла хорошие новости из подземного мира, — гремела она, ужасно имитируя Винсента Прайса. — На Среднезападном фронте всё спокойно.

— Да?

— Ну, там были призраки, но я им помогала.

— Ты помогаешь призракам, которые ищут моего расположения, даже не сказав мне об этом? Так ты как моя…

— Ты знаешь тех голливудских ассистентов, которые решают все проблемы продюсера, чтобы он мог сосредоточиться на создании фильмов? Именно этим я сейчас и занимаюсь. Я помогаю маленьким людям.

— Ты хочешь снимать фильмы? — она потеряла меня из виду. И к тому же так скоро завязался разговор.

— Нет, тупица, я что-то вроде ассистента, который присматривает за маленькими людьми.

Я почувствовала, как у меня округлились глаза.

— Не думаю, что тебе следует их так называть.

— Я делаю тебе одолжение, хорошо? Обычно эти призраки просто хотят, чтобы кто-нибудь выслушал их, возможно, указал им правильное направление. Как я понимаю, у тебя сейчас более важные задачи.

— Ну, спасибо, — должно быть, мои слова прозвучали неубедительно, потому что она сердито посмотрела на меня. — Нет, правда. Спасибо. Последнее, что мне нужно на этой неделе, — ещё один нуждающийся призрак, заглянувший за помощью.

— Не за что. На самом деле это довольно мило. Они могут видеть меня и разговаривать со мной, как и ты. Я имею в виду, взгляни на мои варианты! Я должна поговорить с тобой, или я могу поговорить с ними.

— Ну, ты сделала правильный выбор, — сказала я с притворным энтузиазмом.

— Не расстраивайся слишком сильно. По крайней мере, твой горячий, привлекательный парень может видеть тебя и прикасаться к тебе. Твои друзья могут видеть тебя и прикасаться к тебе. А что есть у меня? Рассеянная вампирша с длинным списком дел, стоящих передо мной, и моими проблемами.

— Кэти, это неправда! — я не могла поверить, что выслушиваю лекцию от женщины в зелёной толстовке. — Я сразу же решила твою проблему, не так ли? Плохой парень мёртв, если мне не изменяет память.

— Да, — сказала она, приободрившись. — Твоя сестра расколола ему голову, как яйцо.

— Так чего же теперь ты хочешь от меня?

— Я не знаю. Но должно быть что-то большее, чем это, — она угрюмо проплыла сквозь стену.

— Мне ли не знать! — крикнула я ей вслед.

Глава 15

Поскольку всё было недостаточно ужасно, час спустя появилась Марджори, страшная библиотекарша, и позвонила в звонок. Я опустила руки: нет. Просто потому, что люди…

— Очень старые, очень могущественные вампиры, — перебил Синклер.

— зашли без надлежащего планирования или графика…

— Она говорит, что это срочно. Ты хочешь, чтобы она спланировала свои действия на случай непредвиденных обстоятельств?