Бессмертная и непопулярная

… это не значит, что я должна была всё бросить и мчаться в гостиную.

— В гостиной никого не было, — объявила Марджори, открывая вращающуюся дверь на кухню, — поэтому я вошла сама.

Тина следовала за библиотекаршей по пятам с болезненным, беспомощным выражением лица. Я бросила взгляд на Синклера.

— А, — начал он. — Марджори. Так приятно снова тебя видеть. Но, возможно, сейчас…

— Ваше величество, — сказала старшая вампирша, склонив голову. — Я знаю, очень невежливо врываться, но то, что у меня есть, чрезвычайно важно.

— Конечно, да, — вздохнула я. — Новый приятный кризис, который ты мне устроишь.

— Вы хотите сказать, ваше величество, что я должна позволить всем важным делам идти своим чередом без вашего вмешательства? — она слегка улыбнулась и теребила манжеты своего свитера.

Нет, просто сперва позвони.

Марджори одобрительно оглядела кухню. За большим деревянным столом в центре стояло множество стульев для всех нас. Более чем достаточно, чтобы вместить Синклера, Тину, Джессику и меня. Все остальные были… Чёрт возьми, я не знала, кем я была, грёбаным семейным расписанием?

Марджори была строгой на вид женщиной обычного роста, с тёмными волосами, слегка тронутыми сединой на висках, и в удобной обуви. Она заведовала библиотекой вампиров в районе складов — самой большой, как мне говорили, на Среднем Западе.

Она старалась следить за всеми вампирами, недавно обращёнными или нет, оплачивала их ипотечные кредиты и счета (в случае с новыми вампирами это было особенно приятно… Если они когда-нибудь придут в себя, они найдут дом и их кредитная ставка не изменится), хранила аккуратные компьютерные файлы (или, в прежние времена, тщательно хранила бумажные досье) на всех, на кого могла. Как ей это удавалось? Никто не знал.

В любом случае, она жила ещё до Ностро (Ностро = умерший отвратительный деспот), а также до того, как умер отец Ностро. Её мало интересовали явные проявления власти, что, вероятно, было хорошей новостью для остальных из нас. Просто сидела в своей библиотеке, упорядочивая свою жизнь, собирая энергию другого рода — ту, которая была не такой навязчивой, но, тем не менее, привлекала наше внимание, когда её осторожно применяли.

Во всяком случае, на её лице отразилось облегчение и одобрение, потому что она увидела традиционную сцену, которая, должно быть, согрела её сердце: король и королева в сопровождении лакея (Тина) и предполагаемых кровных овец (Марк и Джессика) рядом.

— Приятно видеть вас снова, доктор Спенглер, — сказала она, поскольку я ни с кем её не знакомила.

— Привет, э-э… извините, я…

— Марджори.

— Верно, — ещё несколько секунд назад он разговаривал с Джессикой, но теперь выглядел совершенно растерянным. Марджори производила такой эффект на людей. Она могла щёлкнуть пальцами, и Марк или Джесс послушно вскрыли бы вену. — Приятно видеть вас снова.

— Спасибо.

Последовало короткое молчание, пока Марджори ждала, когда мы отпустим батраков.

— Итак, — сказала я, прежде чем Эрик успел заговорить, потому что он на самом деле прогнал бы батраков, — что привело тебя на Саммит-Авеню?

— Это, — сказала она, выхватывая… пистолет! Нож! Кирпич!

Нет, просто мои нервы были немного на пределе. Это было…

Тина нахмурилась, отчего между её веками образовалась аккуратная морщинка. Из-за этого она выглядела очень старой — на двадцать пять лет вместо своих обычных восемнадцати.

— Это книжный каталог.

— Правильно.

— Слава всем святым и нечестивым, — провозгласила я с ещё меньшим терпением, чем обычно, — что ты не потратила ни секунды, чтобы доставить его сюда! Мы прочесали весь этот особняк сверху донизу в поисках книжного каталога. Никогда ещё наша потребность не была такой острой.

— В частности, — сказала Марджори, кладя его на стол, — это осенний каталог Беркли-Фолл на этот год.

Синклер закрыл глаза.

— Да, что ж, это Святой Грааль книжных каталогов, — сказала я, всё ещё балансируя на грани между подыгрыванием и предложением этой женщине уйти, пока у меня не взорвалась голова.

Синклер ничего не сказал, но его мрачный взгляд и легкое покачивание головой свидетельствовали о том, что он понял, к чему клонится разговор.

Я не понимала. Марджори ждала, пока я соображу, что к чему. Я была уверена, что она упаковала обед. Наконец, она сказала:

— Страница сорок семь.

Никто не пошевелился. По-видимому, она обращалась ко мне. Я взяла каталог и открыла нужную страницу. И чуть не уронила его, как будто он превратился в гремучую змею.

— Хорошо, я понимаю, почему ты могла подумать, что это…

— Катастрофа? — резко спросила она.

— …плохо. Немного плохо.

«Бессмертная и незамужняя» Анонима была опубликована на двухстраничном развороте. Забавный новый взгляд на вампирский жанр! она была напечатана внизу, вместе с другими критическими комментариями («резкие переходы всё равно создают весёлую атмосферу» и «мало сюжета, но много веселья!»).

Там также был небольшой абзац: «В соответствии с подходом «настоящей автобиографии», автор с умным самомнением представляет себя королевой мифической нежити. Одна из самых ярких работ осени!».

— Кто-то написал о тебе книгу? — спросила Джессика, уставившись на разворот каталога. — Вау!

— Не «вау». Противоположное «вау», — Что бы это могло быть? — в отчаянии спрашивала я себя. Не похоже, что можно просто написать это слово наоборот и надеяться, что получится. Может, перевернуть — «уав»? Например, «уав — это я» (имеется в виду замена в английском слове «wow» букв «w» на «o» и наоборот, в итоге «owo» — прим. пер.)?

— Ваши величества. Я не подвергаю сомнению ваше мнение…

— Но ты собираешься это сделать.

Марджори выглядела такой встревоженной, какой я её ещё никогда не видела.

— Как вы могли допустить, чтобы это произошло?

— Это было… — одолжением другу, хотела я сказать, но Синклер поспешно прервал меня.

— А книгу можно изъять?

— Это не наша книга, — раздражённо заметила она. — С таким же успехом вы можете спросить, можно ли изъять новинку Стивена Кинга — мы не имеем к нему никакого отношения.

— А можно изъять новинку Стивена Кинга? — пошутил Марк. Он был снобом «старой закалки» — ничего хорошего, по его словам, не было со времён «Кладбища домашних животных». Но я продолжала покупать их. Расстаться с Кингом было всё равно что расстаться со своим любимым заведением «жирная ложка». Вы не могли. Они всё ещё открыты, так что вы продолжаете ходить туда из чистой любви и памяти о старых добрых временах.

Я снова взглянула на разворот. Тёмно-синяя обложка, серебристый тиснёный шрифт. «Первая правдивая история из окопов нежити». Конечно.

Я знала, кто её написал: Джон Делк, бывший охотник на вампиров Воинов Меча, а ныне популярный автор. Не то чтобы он знал об этом — благодаря быстрому стиранию памяти.

Конечно, источником, стоящим за автором, была я сама.

Несколько месяцев назад Джон приходил, чтобы отговорить меня выходить замуж за Синклера. Днём он был студентом колледжа, а ночью — свирепым охотником на вампиров, и несколько месяцев назад он дал обет не сжигать себя на костре. Как я поняла, встреча со мной заставила его увидеть вампиров с совершенно новой стороны. В эти дни он и остальные члены его маленького скаутского логова из ада сначала задавали вопросы, а потом делали ставки.

Благодарная Делку за то, что он изменил своё мнение, я рассказала ему свою историю, которую он использовал для статьи в колледже. Затем рукопись исчезла, и Синклер заставил Джона забыть, что он её написал. Проблема решена. Верно?

Свежий взгляд на историю о вампирах от человека, который действительно там побывал, согласно Publishers Weekly (еженедельный новостной журнал — прим. пер.).

— Джон разозлится, — сказала я, качая головой.

— Только если мы ему скажем.

— Конечно, мы ему скажем! Мы не можем ему не сказать. Это было бы…

— Чувства ребёнка, написавшего эту книгу, — наименьшая из ваших проблем, — резко заметила Марджори. — Я могу заверить вас, вампирское сообщество не будет в восторге от этого. Мы провели тысячелетие в бегах; вы были у власти около года, и теперь…

— Очаровательная история анти-Энн Райс от вампира с проблемами в реальном мире! — услужливо прочитал Марк.

— Нам нужно разобраться с этим сейчас, — быстро сказал Синклер. — Если мы не сможем остановить публикацию книги…

— Что за поворот? — спросила я.

— А вам вообще это нужно? — спросила Джессика. Когда мы все уставились на неё, она стала похожа на загнанную в угол мышь, а затем заговорила снова. — Никто и не подумает, что вокруг действительно бегают вампиры. Я имею в виду, посмотрите на это объявление. Если бы вы прочитали его, вашей первой мыслью было бы: «О боже, это реально, посыпать детей чесноком и окропить порог святой водой»? Ни за что. Очевидно, что это художественная книга, претендующая на научную.

— За исключением того, — сказал Марк, — что она документальная, выдающая себя за художественную.

— Верно, но кто из живых людей, кроме тех немногих, кто уже знает, поймёт это? Конечно, если вы попытаетесь отметить публикацию книги, она действительно заинтересует людей. Кто пытается остановить выпуск этой книги? Почему? Они что, сатанинский культ? Они поклоняются вампирской мифологии? — она сделала паузу для пущего эффекта. — Тогда почему они ведут себя как вампиры? Они действительно так думают? И, ого, почему ни у кого из них нет загара?

Марджори наклонилась вперёд и прошептала Синклеру на ухо. Он кивнул.

— Что? Что это было? Не храни секретов. А ты умеешь хранить секреты? Марджори, разве ты не знаешь правило «поделись этим с классом»? — сказала я.

— Я только спросила, — сказала она, — знала ли ваша подруга, что она больна, и я говорила с глазу на глаз, потому что это было не по теме, и я не хотела, чтобы вы думали, что я не обращаю внимания.

— Спасибо, но я знала, — сказала Джессика. Она даже улыбнулась. Марджори не сказала, и я поняла, что Джессика совершила классическую ошибку, когда дело касалось вампиров. Марджори, возможно, и узнала о раке Джессики, но ей было наплевать, выздоровеет ли когда-нибудь эта кровная овца. Ей просто было любопытно, как Эрик питается.

— Возвращаюсь к делу, — сказала Тина. — Я думаю, Джессика высказала отличную мысль. Попытки ограничить содержание книги только усиливают её воздействие.

— Очень хорошо, — сказала Марджори. — Я только хотела обратить ваше внимание на это. Что вы будете делать с этой информацией, зависит исключительно от вас.

— Кому-нибудь лучше обратить на это внимание Джона, — пробормотала я, закрывая каталог и пытаясь вернуть его обратно.

Она холодно улыбнулась мне.

— Нет, благодарю вас, ваше величество. У меня полно копий.

— Ну, спасибо, что привнесла в нашу жизнь это особенное веселье, — сказала я в ответ с такой же теплотой. То есть, без всякой теплоты.

— Любой предлог, чтобы провести больше времени с вашим величеством.

— Я провожу вас, — сказала Тина, поднимаясь и указывая на дверь.

— Спасибо, — вежливо сказал Синклер, не отрывая взгляда от каталога и слегка скривив губы, — что заглянула.

— Да, большое спасибо.

— Ваши величества. Доктор Спенглер. Мисс, — и она ушла, готовая принести ещё больше радости в другие вампирские семьи.

Глава 16

— О вас есть книга? — спросил Алонсо, и его тёмные испанские глаза заблестели.

Ещё больше посетителей! О, подождите. Возможно, Тина упомянула, что Европейцы назначили ещё одну встречу. По крайней мере, на этот раз мы были в одной из гостиных, а не попали в засаду стервозных библиотекарей на кухне. На самом деле, это была моя любимая гостиная (кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду жить в доме, где у меня будет любимая гостиная?), с весёлыми обоями в конфетную полоску и мебелью из светлого дерева. Большие окна, выходящие на восточную сторону, пропускали много естественного света (как я предположила), а комната обогревалась великолепной тёмно-синей керамической печью в углу.

Мне начинало казаться, что половину своей (новой) жизни я провожу в гостиных. Слава богу, что их у нас было четыре, иначе мне бы наскучили обои. Теперь идея роскошных особняков внезапно обрела смысл.

— Честное слово, — ответила я Алонсо. — Послушайте, ребята, мы рассказали вам об этом только для того, чтобы вы не взбесились, если, знаете ли, окажетесь в «Barnes and Noble» (американская компания в сфере розничной торговли книгами и цифровых медиа прим. пер.) в поисках лёгкого чтива перед тем, как заморозить девушку за стойкой кафе.

— Я ценю искреннюю заботу в вашем, в остальном излишне провокационном заявлении, — сказал Алонсо. Он расстегнул манжеты и посмотрел на свои часы — большую массивную серебряную вещицу, которая, казалось, оттягивала его запястье. Он делал это так часто, что я предположила, что это какой-то нервный тик.

— Спровоцируй это, — парировала я.

— Книга ещё не совсем вышла, — заметил Синклер, цепляясь за надежду, как лысеющий мужчина с редкими зачёсанными назад волосами.

— Да, это новое яркое осеннее предложение, — добавила я. — Делайте заказы прямо сейчас. Не торопись!

— Я бы хотел побить тебя, — пробормотал Синклер, что, по-моему, не очень-то его объединяло. Затем, уже громче, он добавил: — Мы, как вы и сказали, держим вас в курсе.

На самом деле, по этому поводу разгорелся большой спор. Сначала я решила, что пусть они прочтут об этом в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Кого волнуют их чувства? Я имею в виду, Боже правый. Посмотрите на ситуацию. У нас есть проблемы посерьёзнее, чем книга о моей предполагаемой (что было противоположностью «предполагаемому»?) истории жизни. Например, Джессика была смертельно больна. Софи жаждала мести. Европейцам нужно было вышвырнуть меня вон и занять моё место. Может быть, в последнем случае; возможно, им нужно было всего лишь пройти таможню по дороге домой. В любом случае, книга, которую никто не счёл бы правдивой, была наименьшей из моих проблем.

Тина и Синклер были категорически против моей собственной точки зрения. Как попугаи, переигрывающие друг друга, они продолжали твердить мне в раздражающих и повторяющихся выражениях, что лучше рассказать этим Европейцам о книге, пока они сами не узнали и не воспользовались нашим молчанием. Как его использовать, они не уточнили.

В любом случае, поскольку моя главная жалоба на то, что я умерла, заключалась в том, что мне никто ничего не сказал, я в конце концов согласилась сообщить об этом Алонсо и остальным. В кои-то веки я сама назначила встречу (ну, Тина позвонила вместо меня). В кои-то веки я ждала гостей. Да! Как насчёт этого?

— Признаюсь, — сказал Алонсо, — я понятия не имею, что сказать. Это необычная проблема, — он бросил на меня восхищённый взгляд.

— Слушай, это совершенно не по теме, могу я тебя кое о чём спросить?

— Ваше величество, я в вашем распоряжении.

Сейчас была прекрасная возможность. Джессика спала — или, по крайней мере, была в своей комнате. Марк работал. Там были только мы, мёртвые люди.

— Каково это — создать вампира?

— Ну что ж, — Алонсо выглядел необычно взволнованным и провёл рукой по своей гладкой голове. — Я никогда, э-э, не оставался, чтобы позаботиться о ком-то. То есть…

— Ты всегда чавкал и двигался дальше.

— Вы бы попросили льва посидеть рядом с трупом газели, пока гиены и стервятники будут рвать её сухожилия?

— Люди не газели, — заметила я, с трудом сдерживая свой гнев. Ты сам об этом заговорил. — Значит, вокруг могут быть и другие вампиры, которых ты создал?

— Вполне вероятно, — неохотно согласился он. — В юности. Сейчас, конечно, я гораздо лучше контролирую свою жажду.

— Видишь ли, я избегаю всего этого, даже не пью. Тебе стоит попробовать!

— То, что вы говорите, «избегать всего этого». Это физически невозможно, — разочарование, заинтригованность, восхищение и ярость отразились на его лице одновременно. От этого его глаза стали совсем прищуренными, и он так сильно потирал голову, что я подумала, не пытается ли он развести там пожар.

— Кормление приводит к убийству. Это происходит снова и снова, вампир за вампиром. Я даже представить себе не могу, — сказала я, обращаясь скорее к самой себе, чем к кому-либо в комнате. — Убить кого-нибудь. Я имею в виду…

Ладно, я убила кое-кого. Двоих. Подождите, четверых, если считать вампиров. Хммм, впереди официальная Серая зона. Но все они были в порядке самообороны, верно? И вампиры были уже мертвы, верно? Ни того, ни другого Алонсо не мог сказать о Софи.

— Пройдёмся со мной? — спросил испанец, плавно поднимаясь со своего места на диванчике.

— Да, — сказала я, вставая мгновение спустя. — Конечно. Никаких проблем.

Синклер поднял брови, глядя на меня, но не сказал ни слова и не пошевелился.

И мы пошли.

Мы надели свои пальто; он снова надел слегка запачканные, но всё ещё тщательно сшитые чёрные ботфорты, которые оставил в прихожей при входе. Что касается меня, то я надела пару модных ярко-красных резиновых сапог — на улице было сыро. Весна в Миннесоте означала оттепель, а оттепель означала слякоть.

— Наконец-то, — поддразнил он, когда мы прошли квартал, не сказав друг другу ни слова. — Я увёл вас тайком от короля.

— Да. Я даже не знаю, почему мы разговариваем. Когда я впервые встретила тебя, я подумала, что в конце концов мы вцепимся друг другу в глотки. Знаешь, после того как подойдёт очередь Софи.

— Вы уже решили, что со мной сделать?

Я чуть не угодила в тающий сугроб.

— Серьёзно? Ты спрашиваешь меня?

— Я всего лишь верный подданный. Ваша воля — моя воля.

— Я ценю твою мысль, — и, как ни странно, я ценила. — Это правда? Я имею в виду, это правда? Если бы я сказала: «Хорошо, Алонсо, я собираюсь отрезать тебе голову, потому что сто лет назад ты был плохим вампиром», ты бы просто согласился с этим?

— Ну, — признался он, аккуратно избегая кусочка тающего собачьего помета, который, вероятно, лежал там с января, — я бы не стал спокойно становиться перед вами на колени и ждать взмаха меча, но я уважаю власть монархии.

— Другими словами, ты не думаешь, что я была бы так жестока.

— Нет, — ответил он. — Я не думаю, что вы были бы так жестоки. На самом деле, я рассчитываю на это.

— Ты действительно думаешь, что я ничего тебе не сделаю?

Он тщательно подбирал слова.

— Это было бы преувеличением. Не думаю, что вы стали бы хладнокровно убивать меня.

Ну, чокнутые.

— Было бы проще, — сказала я со вздохом, — если бы ты и твои друзья были кровожадными монстрами, какими я вас поначалу считала. Может быть, вы вшестером смогли бы покинуть город, оставляя за собой кровавый след. Тогда убивать было бы легко.

— Это не должно касаться других, — решительно заявил он. — Это дело касается только меня и доктора Трюдо. И, конечно, вашего Величества.

— Так вот почему ты пришёл сегодня вечером один?

— Вы всего лишь послали за мной.

— Ты единственный, чьё имя я помню, — призналась я, и он рассмеялся.

Вдалеке я услышала лай и завывание, а также цоканье когтей по тротуару. Я прикинула, что у нас есть ещё минуты две, прежде чем сбегутся все соседские собаки. Была причина, по которой я не любила гулять.

— Давай вернёмся.

— Мы только что…

— Чувак, поверь мне. Ты не захочешь быть здесь через пять минут. Мы можем продолжить разговор в саду за особняком. За забором.

Он послушно развернулся вместе со мной, когда я развернулась на сто восемьдесят градусов, и направилась обратно по тротуару к дому. Он был прав, это было немного глупо. Мы едва вышли из тени особняка. Я почти ни о чём с ним не говорила. Подождите — это была моя идея пойти погулять? Я попыталась вспомнить. Нет. Он пригласил меня.

— У меня к вам ещё один вопрос, Ваше величество.

— О, отлично. Снова моя очередь. Только мы не в игру играем.

— Насчёт этого, сеньорита, вы ошибаетесь. Но вот мой вопрос: собираетесь ли вы превратить свою подругу в вампира? Или подождать, пока она умрёт, похоронить её и оплакивать?

— Откуда ты вообще об этом знаешь?

— Вы имеете в виду, до того, как вы спросили меня, каково это — стать вампиром? Я догадался. Я знаю, что она больна, и, увидев вас с ней в одной комнате, я могу сделать кое-какие предположения.

Особняк вырисовывался перед нами все больше, тёмные и заброшенные ветви окружающих деревьев всё ещё ждали своего возрождения. Собачий лай приближался.

Он снова нарушил молчание.

— Вы не похожи на леди, которые так легко расстаются со своими друзьями.

Я немного поразмыслила над этим. Особенность Алонсо в том, что даже когда он говорил что-то приятное, не было похоже, что он подлизывался. Возможно, дело было в переводе его идей с испанского на английский, но его тщательно подобранные слова свидетельствовали об определённом внимании к моему благополучию. На самом деле, он приятно отличался от большинства вампиров здесь, в Америке, которые либо (а) игнорировали меня, либо (б) пытались убить.

— Я только что узнала, что моя подруга больна, — сказала я наконец. — Я пока не знаю, что собираюсь делать.

— Прошу прощения. Но я верю, что вы знаете.

Мы вместе остановились у железной калитки с западной стороны дома. Она вела в коричневый и безжизненный сад за домом. Но никто из нас не потянулся к задвижке. Вместо этого мы несколько секунд смотрели друг на друга. Действительно, игра, подумала я.

— Ну, — сказала я наконец, — ты предполагаешь, что моя подруга вообще согласится на это.

— У неё есть выбор?

— Если бы был, то она не была бы моей настоящей подругой, не так ли?

— Ваша уникальность, — сказал он, — это и благословение, и проклятие. Благословение в том, что вы отличаетесь от других, что я всегда рассматриваю как положительный момент. Проклятие в том, что вы сами создаёте проблемы — проблемы, с которыми вампиры вроде меня не сталкиваются.

— Например?

— Я никогда не видел, чтобы вампир оставался другом человека — во всяком случае, не настолько долго, чтобы продумать тщательный план обращения этого друга.

— Никогда? И сколько ты прожил? Сто лет? Двести? И за это время у тебя так и не появилось друзей, а потом ты захотел, чтобы они были рядом? Моя ситуация с Джессикой не могла быть такой, как сейчас… и у Софи с Лиамом тоже.

— Ни один живой человек, — ответил он, вытянув руки ладонями вверх. — И когда вы получите две оценки моего возраста, вам следует округлить до более высокой, — одна из рук поднялась выше, чем другая.

Я рассмеялась.

— Есть мы, — сказал он, наконец распахнув калитку и войдя в сад, — и есть они. Эти два понятия не могут сочетаться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ваша ситуация — простите мою дерзость, Ваше величество — я рассматриваю вашу ситуацию как неизбежный и печальный конечный результат вашей неразумной привязанности к вашим друзьям-людям. Однажды вы окажетесь в том же положении, что и ваш друг-врач. Каждый из этих финалов опустошит вас, ослабит — и ни к чему хорошему это не приведёт.

— Я совсем не так на это смотрю, — я чувствовала себя немного защищающейся, но в то же время благодарной этому вампиру. Что само по себе было удивительно. Но Алонсо дал мне первый шанс, который у меня действительно был, привести в порядок свои мысли. В моём случае это редкая и удивительная вещь.

— Как вы на это смотрите, моя королева?

Мои мысли быстро приходили в порядок, когда я произносила эти слова, и я чувствовала себя увереннее с каждой новой мыслью.

— Я черпаю силу в своих друзьях, а не в слабости. Моя «ситуация» с Джессикой — это не «конечный результат» чего-либо. Это шаг в нашем совместном путешествии. Может, она умрёт, а может, и выживет. Но в любом случае она — неотъемлемая часть меня. Кто я без этих друзей?

— Быстрее, сильнее, в целом превосходнее, — предположил он.

— Превосходнее, — пробормотала я. — Боюсь, мне не очень нравится это слово. Особенно когда его употребляют вампиры.

— О боже, — он понимающе улыбнулся, шагая рядом со мной по пустынной садовой дорожке. Лай собак затих вдали. — Неудивительно, что у вас были проблемы с прежним режимом.

Глава 17

Мы проскользнули в дом через чёрный ход и немного постояли в прихожей. Я хотела пойти на кухню и немного пообщаться с Джессикой — может быть, дать ей возможность рассказать мне, как прошёл приём у врача. Как всё проходит. Особенность Джесс в том, что из неё невозможно вытянуть информацию силой. Она либо расскажет вам, либо нет. Я планировала сделать атмосферу настолько уютной, насколько смогу.

В любом случае, с Алонсо я закончила. Я уверена, что и он со мной закончил. А Синклер был не из тех, кто говорит: «Эй, пойдём поиграем в гольф в темноте». На самом деле, я никогда не видела Синклера с одним другом-мужчиной. Более того, насколько я знала, Тина была его единственной подругой.

В любом случае, Синклер закончил с Алонсо. Тины, вероятно, там даже не было — она разыскивала для нас Джона.

Итак, это была та часть вечеринки, когда вы хотите, чтобы ваши друзья ушли, и они хотят уйти, но было слишком рано смотреть на часы.

— Уже поздно, — сказал Алонсо, бросив ещё один взгляд на свои большие серебряные часы. Слава Богу! Обычно этот его странный тик заставлял меня задуматься, не взорвалась ли где-нибудь бомба. Но на этот раз я была рада этому. — И в отличие от некоторых, я должен поесть до рассвета. С вашего позволения, ваше величество…?

— Конечно. Постарайся не испортить свою еду, — я пыталась сказать это в шутку, но, наверное, это прозвучало как приказ. Хватит — я была слишком эмоционально истощена, чтобы пытаться объяснить. Пусть он сам во всём разберётся. — Спасибо, что пришёл.

— Мне было очень приятно, — он улыбнулся мне, показывая, как он доволен. — Я всё ждал и ждал, когда зазвонит телефон. А теперь я вернусь и подожду ещё немного.

— Хмммф, — я была на 98 процентов уверена, что он издевается надо мной, но в его тоне было столько скользкости, что он просто поспешил повторить, как это сделала я: — Спасибо, что пришёл.

Он ушёл. Я прислушалась, не появится ли Синклер, но он не выскочил из тени, как обычно. На подъездной дорожке никто не остановился. Тина незаметно стояла в коротком коридоре, ведущем на кухню, готовая броситься вперёд с чашкой чая. Думаю, она перестала бы искать Джен на эту ночь.

Я повесила пальто в шкаф в прихожей, скинула ботинки и направилась на кухню.

Синклер был там, сидел с Марком и Джессикой и читал «Искусство войны» Сунь Цзы. Его рукава были закатаны. Ноги босы. Он выглядел таким же довольным, как и всегда.

Не то чтобы я хотела, чтобы он дышал мне в затылок, но…

— Разве ты не должен, эм… затаив дыхание, ждать, чтобы услышать о моей прогулке с Алонсо? Он поклялся в верности? Он трахнул меня на перекрестке Дейл-Авеню?

— О, — он перевернул страницу. — Что касается первого, то Алонсо постепенно подпадает под твои чары.

— Мои чары?

Он невинно посмотрел на меня.

— Ну что ты, дорогая, под твоё природное обаяние. Без сомнения, оно было у тебя ещё до того, как ты стала королевой вампиров, но сейчас оно стало ещё сильнее. Ни один разумный человек не сможет долго сопротивляться тебе.

Видите, вот оно, опять, как у Алонсо — 98-процентная уверенность в том, что этот парень просто издевается надо мной. Я просто махнула рукой и позволила ему продолжать.

— Мне нужно всего лишь подождать ещё несколько дней, и тогда он будет твоим и, соответственно, нашим. Что касается последнего, если ты хотела использовать свою прогулку, чтобы проявить плотский интерес, я ничего не могу с этим поделать. И если ты укусила его или позволила ему укусить себя…

— Держи карман шире.

— Да, в общем-то, — он пожал плечами. — Я не особенно волновался.

— Ладно, должно быть что-то среднее между полным безразличием и зависанием надо мной. Это, — я махнула рукой, — не то. Но в любом случае, даже если ты, кажется, не слишком переживаешь по этому поводу, я расскажу тебе, как прошла прогулка.

— Прогулка с парнем, который собирается в тебя влюбиться? — спросил Марк.

— Он не собирается влюбиться в меня. Кроме того, я думаю, что он… Я имею в виду, если бы он собирался в кого-нибудь влюбиться, хотя он и не собирается… Послушай, мы могли бы не отклоняться от темы, пожалуйста?

В этот момент я увидела, как Марк сунул Джессике что-то маленькое и белое, похожее на визитную карточку, и прошептал ей на ухо. Я оборвала себя.

— Что это? Ты что, раскрываешь секреты? Что ты ей сказал? Поделись с классом! Тебе стало хуже? Тебе ведь не становится хуже, да?

Я не уловила в её запахе ничего необычного. Конечно, я не старалась изо всех сил обнюхивать своих подруг, так что у меня не было чёткой основы для сравнения. Но всё же. Можно подумать, я могу что-то сказать.

— Прими таблетку, — сказал Марк. — Я дам тебе одну. Я давал ей визитку парня, с которым хочу её познакомить. Он действительно хороший врач — мой отец его осматривал.

И всё ещё жив, верно? Мне было неловко спрашивать. Я знала, что отец Марка был болен, но, конечно, я бы узнала, если бы он умер. Кто-нибудь бы мне сказал, верно? Мы делимся с классом!

— Как поживает твой отец?

— У него всё действительно хорошо, — как ни странно, Марк сказал это почти мрачным тоном. — Они поселили его в этом новом месте, ему здесь очень нравится. Это настоящий дом, а не больница или что-то в этом роде. Он один из пары парней, которые там живут, и медсестра, которой принадлежит это заведение, присматривает за ними, ну, ты понимаешь, следит за тем, чтобы они получали свои лекарства и обращались к врачам, но она, знаете ли, не заботится о них очевидным образом. Если он хочет уединиться и посмотреть бейсбольный матч, он может это сделать. Или он может поесть в столовой, если ему нужна компания. Это неплохой компромисс.

— Здорово, — я сказала это совершенно искренне. И, помимо очевидных причин, это было так приятно — для разнообразия услышать хорошие новости. — Ты должна привести его, чтобы…

— Познакомить со всеми моими новыми крутыми друзьями-вампирами? — Джессика подавила смешок, когда он продолжил.

— Дорогая, у него были огромные проблемы с моим образом жизни, когда я был простым геем. Теперь я гей и живу с вампирами.

— Ну, это не значит, что ты спишь с кем-то из нас, — я пожала плечами.

— Хм, — его глаза обшаривали коридор позади меня. — Так, что там с Алонсо? Он ушёл домой? Он где-то поблизости? Я просто подумал…

— Алонсо — не вариант, Марк. Честно.

— Да, ну что ж. Никогда не знаешь наверняка. Ты же знаешь, как это бывает. Ты новичок в городе, ты не знаешь хороших баров, ты…

— Пойти и убить официантку ради забавы?

— Всё ещё разбираешься с этим? — спросила Джессика.

— Ну, независимо от того, как мы относимся к этому среди вампиров, я уверена, Марк согласится, что убийство — действительно отличная причина не встречаться с парнем, ну, разумеется!

— О, я не знаю. Вся эта история с «переходом на тёмную сторону» пошла тебе на пользу, — сказал Марк, на мгновение переведя взгляд на Синклера.

В голове у меня стало пусто. Клише, которое я полностью поняла: я чувствовала, как мой мозг пытается подобрать слова, но ничего не приходит в голову. Ничего. Пусто. Ничего. Наконец мне удалось выдавить:

— Делай, как я говорю, а не как я поступаю. И Эрик хороший парень. Когда он хладнокровно убивает, он делает это по уважительной причине. Ну, знаете, как будто с любовью в сердце.

— Ах, дорогая, — сказал Синклер, не отрывая взгляда от книги.

— И я знаю, что он симпатичный и всё такое, — сказала Джессика, — Я имею в виду Алонсо, но я не думаю, что он встречается с кем-то. Знаешь, у таких типов есть фавориты и ровесники, но я не думаю, что у них есть сильная эмоциональная привязанность к кому-либо.

— Верно, — согласился Синклер, по-прежнему не поднимая глаз, — но не стоит сбрасывать со счетов неряшливое обаяние доктора Спенглера как представителя поколения Икс.

— Нет, не стоит, — сказала я, не обращая внимания на то, что Марк вдруг стал выглядеть довольным и слегка надулся. — Я тебя раскусила, приятель. Ты не останешься незамеченным Алонсо, назначив одному из нас свидание с ним.

Чёрт, когда детектив Ник пригласил Джессику на свидание, Синклер практически отвёз её на свидание. Ему пооонравилась идея, что в нашей маленькой команде «вперед, вампиры!» будет полицейский.

— Значит, он направляется обратно в отель? — настаивал Марк.

— После короткой остановки, чтобы совершить разбойное нападение, — мрачно сказала я.

— Вы двое так подружились, — сказала Джессика. — Я удивлена, что он не пригласил тебя пойти с ним и приготовить что-нибудь на ужин.

— Нет, спасибо.

— Ты недавно разговаривала с людьми Софи?

Я опустилась на один из стульев.

— Какими людьми? Есть она, и есть Лиам. И нет. С их стороны всё тихо. Я думаю, они ждут. Меня. Чтобы делать всё, что угодно.

Как Алонсо. Как и все мы: застряли в той же паутине ожидания. Если бы я могла добраться до парня, который сотворил эту паутину, я бы его придушила.

— Ну и что? — спросила Джессика. — Алонсо пытался надавить на тебя?

— Или на тебя набросилась слюнявая орава золотистых ретриверов, прежде чем он успел сделать свой ход? — вставил Марк.

— Заткнись, заткнись. Он не предпринял никаких шагов. Он ничего не сделал. Он задал мне несколько вопросов, и я задала ему несколько вопросов. А потом мы вернулись.

— Каких вопросов? — спросила Джессика, и подозрение придало её тону суровость.

О, собираюсь ли я тебя укусить или нет, беспокоиться не о чем.

— Вампирских вопросов, — сказала я и больше ничего не сказала, как бы она меня ни доставала. Что, кстати, составляло немалую сумму.

Глава 18

Следующим вечером мы снова собрались на кухне. Половина стола (а это был большой стол) была заставлена бутылками из-под ликёра и недопитыми стаканами. Это выглядело так, будто мы все собирались уйти в запой, но на самом деле Марк пытался научить нас делать радугу (алкогольный коктейль — прим. пер.).

У Джессики немного получилось: она приготовила радугу наполовину, а потом гренадин как бы вплетался в остальную часть.

Все мои радуги выглядели как грязь. Я так чертовски хотела пить, что мне было всё равно; я пила ошибки. Настоящая трагедия заключалась в том, что я не чувствовала ничего похожего на опьянение.

— Просто… ладно, посмотри на меня ещё раз. Видишь? Нужно медленно давать ему стекать с ложки. Иначе всё перемешается.

— Я могу сделать первый слой, — сказала я, наблюдая, как Марк (который учился в медицинской школе и занимался обслуживанием баров) тщательно готовит напиток радужного цвета из гренадина, водки, этой синей смеси, похожей на «Виндекс» (коктейль синего цвета, который, по слухам, был придуман на стоянке для грузовиков в Квебеке, похож по внешнему виду на одноимённое средство для мыться окон — прим. пер.), кисло-сладкой смеси и чего-то ещё, названия чего я не знала. Я бы не стала его пить (ну, я его пила, но если бы я была ещё жива, то от этого варева у меня бы крыша поехала), но как только Марк его приготовил, оно, конечно, стало выглядеть очень аппетитно. — Тогда всё пойдёт к чёрту.

— Бесплатная выпивка — ещё и метафора жизни! — Джессика посмотрела, как распалась её радуга, поднесла её к губам, а затем скорчила гримасу и поставила стакан на стол. — Почему мы все учимся готовить напиток, который никто из нас не любит, э-э, пить?

— Я видел, как один из барменов в Скрежете готовил такой, и подумал, что это круто. Как только я убедился, что один из слоёв не состоит из крови…

мммм, крови, драгоценной крови

— …я подумал, что было бы забавно попробовать. И я не собирался спрашивать эту вампиршу, как он делается. Она довольно неприветливая барменша, а в роли официантки ещё хуже.

Откуда это взялось? На самом деле, я начала всё больше и больше задумываться о крови. Помните те мультики, где волк смотрит на своих друзей, а они у него на глазах превращаются в жаркое из рёбрышек и тому подобное?

Джесс и Марк начинали выглядеть действительно хорошо.

— Может быть, если бы ты был немного дружелюбнее к вампирам из Скрежета, — начал 2-положительный, то есть Марк, — они бы отнеслись к тебе…

— Послушай, сейчас никто не пытается меня убить, и это просто замечательно. Если я им не нравлюсь, значит, так тому и быть. Я перестал нуждаться в том, чтобы нравиться людям, в десятом классе, когда однажды после школы увидел капитана команды поддержки, стоящую на коленях перед линией атаки футбольной команды под трибунами. Я понял, что такая жизнь не для меня.

— Конечно, — заметила Джессика, экспериментируя с разными цветами радуги, — два года спустя ей всё же удалось стать мисс Конгениальность.

— В чём твой секрет, Бетси? — глаза Марка. — Вместо этого ты заняла оборонительную позицию? Я слышал, что именно там находятся все голоса.

— Милый, это ты мне скажи. Ты, наверное, отсосал у большего количества парней в старшей школе, чем я.

Он рассмеялся.

— Мисс Конгениальность! Серьёзно, это здорово! Корона и пояс всё ещё у тебя? Я мог бы в два счёта назначить свидание, если бы ты одолжила мне этот реквизит на пять минут.

Я выпила ещё одну неудачную радугу и не обратила внимания на пустую бутылку из-под водки, которая упала на пол и закатилась под стол.

— Забудь об этом.

— Да, но только подумай…

— Марк, я сказала, забудь об этом, чёрт возьми, ладно? Мне нужно достать марионеток? Прекрати!

— Боже, Бетси, я просто пошутил.

Я подавила желание запустить в него пустым стаканом. Я не злилась на него. Я ни на кого не злилась. Я просто…

Просто очень хочу пить.

— Прости, — сказала я, не имея этого в виду, но именно так люди говорят в подобных обстоятельствах. — Я немного на взводе в последнее время.

— Конечно, без проблем. Если бы у меня была половина твоих проблем, я бы тоже переживал.

Ну, а раз их у тебя нет, так почему бы тебе не ЗАТКНУТЬСЯ НА ХРЕН?

— Ага, — бодро сказала я. От запаха выпивки у меня слегка кружилась голова. Не говоря уже о запахе лосьона после бритья второго положительного. Наверное, мне не следовало так много пить на пустой желудок. Не то чтобы я могла напиться. Ну, может, и смогла бы. В конечном итоге.

— Да, Бетси, мы давно хотели поговорить с тобой об этом, — это от миеломы. Я была почти уверена, что сейчас чувствую этот запах.

— О чём именно?

— Ты не пьёшь кровь.

— Это не что-то особенное, это стиль жизни. Знаешь, — весело добавила я, обращаясь к Марку, — такой же, как у тебя. Я решила не пить кровь.

Марк чуть не выронил гренадин. Он повернулся, чтобы уделить мне всё своё внимание, когда Джессика вмешалась:

— Не-а! Затевать ссору, чтобы избежать разговора об этом, не получится.

— Верно, — сказал Марк, выглядя менее убеждённым. — Это не сработает. Сучка.

Чокнутые.

— Да ладно вам, ребята! — я оперлась лбом о стол. — Я думала, вы меня поддержите.

— Поддерживаем тебя в том, что ты разбиваешь сердце Синклеру и становишься ещё более безумной, чем обычно? Милая, в последнее время у тебя почти такой же скверный характер, как и у меня.

— Ну, тогда почему бы тебе не заткнуть свою грёбаную рожу? — я поспешно выпрямилась, когда моё зрение прояснилось. — Прости. Это как-то само собой вырвалось.

— Отлично, — пробормотал Марк. — Вампирский синдром Туретта (расстройство центральной нервной системы, характеризуется появлением двигательных и вокальных тиков — прим. пер.).

— И сердце Синклера не разбито. И даже если бы это было так, это не твоё дело.

— Что он должен чувствовать, когда ты скажешь ему, что не только ты объявляешь голодовку, но и он тоже, если только он не изменяет тебе с другими людьми? — потребовал ответа Марк.

— Какую часть фразы «не твоё дело» ты не понимаешь?

— Ха! — Марк вытер губы и начал наполнять другой бокал ещё одним прекрасным напитком с радугой. — Знаешь, нам приходится жить с вами, ребята.

— Нет, — многозначительно сказала я. — Вам не приходится.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Джессика.

Я потёрла брови.

— Ничего. Это не должно ничего значить. Сердце Синклера не разбито.

— Он слонялся по этому месту, как будто услышал, что жёлтый цвет стал новым чёрным, — добавила она.

— Мы это выяснили. У нас есть план, как ему получать кровь.

Марк фыркнул.

— Да, я уверен, что это не так уж ужасно.

Я всплеснула руками.

— И что же? Что ты хочешь мне сказать? Снова начать пить? Навредить ещё большему количеству людей? Может, случайно убить кого-нибудь, если я зайду слишком далеко?

— То, что произошло между Алонсо и Софи, не обязательно произойдёт с тобой.

— Я знаааю, — сказала я. Я была немного удивлена. Одно не имело ничего общего с другим. Я начала голодовку задолго до того, как Софи приехала в город. Верно?

— Умеренность, — лепетал Марк. — Всего в меру. Кроме того, разве ты не единственный вампир, который выпивает всего раз или два в неделю? Как ты собираешься убить кого-то, делая это?

— Я планирую, — мрачно сказала я, — стать единственным вампиром, которому вообще не нужно пить.

— Ну, это сводит тебя с ума, — огрызнулась Джессика, — в самый неподходящий для меня момент. И если я найду на перилах ещё хоть одну жевательную резинку, я тебя выгоню. По-моему, только за последние две недели ты съела двадцать пачек.

— Ты считаешь мои пачки жвачки? — я почувствовала, как мои глаза сузились. Я не заставляла их это делать; они как бы сами по себе прищурились. — Тебя это не удивляет так, как, ну, не знаю, склонность к анальному сексу?

— Тебе не кажется, что то, что ты разбрасываешь их по всему дому, — огрызнулась она с раздражающим бесстрашием, — выглядит невероятно эгоистичным и неряшливым?

— В последний раз, это не твоё дело.

Что за…? В ужасе я ощупала свой рот.

Марк, вытаращив глаза, указывал на меня.

— У тебя клыки торчат! Ты так разозлилась, что у тебя клыки вылезли!

— Я думала, они появляются, только когда ты чувствуешь запах крови, — сказала Джессика, всё ещё оставаясь на удивление невозмутимой.

— Да, — ответила я с чувством. Боже, у меня было такое чувство, будто у меня полный рот иголок. — Но Синклер может проявить себя, когда захочет. Возможно, это часть его новой силы.

— И, может быть, ты, я не знаю, теряешь самообладание!

— Успокойся. Беспокоиться не о чем.

— Не о чем беспокоиться? — Марк был в истерике, как женщина, пропустившая все по-настоящему выгодные распродажи на День благодарения. — Ты бы себя видела!

— Ну, пожалуй, я пойду прогуляюсь, — о, и наткнусь на эту милую миссис Ленц в её бодрящем спортивном лифчике на тонких бретельках, когда она выгуливает своего бордер-колли. Обычно мне нравились парни, но у неё были такие красивые и обнажённые плечи…

— Ты не можешь выйти на улицу в таком виде.

Это было больно. Ну, я притворялась.

— Ты думаешь, что я должна быть обижена? Вот кто я сейчас.

— Да, — сказал Марк, и Джессика проглотила смешок. — Тебе должно быть очень, очень стыдно. Тебе следует пойти в свою комнату и спрятать голову, пока стыд не пройдёт. И пока ты не перестанешь выглядеть так, будто пробуешься в следующий ремейк «Дракулы».

Хитрая мысль мелькнула у меня в голове, появилась и исчезла, которую

Эрик бы понял, и Алонсо тоже

слишком скользкая, чтобы за неё держаться. Наверное, это и к лучшему. В последнее время ни одна из моих мыслей не была приятной.

— У кого-нибудь есть жевательная резинка? У меня закончилась.

— Конечно, — радостно ответила Джессика, как будто ей только что пришла в голову замечательная идея, — и, эй, может быть, на этот раз ты сможешь выбросить пачки в мусорное ведро, если хочешь избежать выселения, — она пододвинула ко мне новенькую упаковку клубничной жвачки.

— Я поддерживаю это предложение, — пробормотал Марк. — Честно, Бетси, ты знаешь, что они добавляют в эту дрянь? Искусственная жижа, которая проникает в горло, оставляя после себя твёрдую серую кашицу?

— Хватит, — сказала я ему, потянувшись за пачкой. — Это не очень убедительно.

— Да? Конструктивность — последнее, о чём я думаю. Иногда это место сводит меня с ума: чокнутые вампиры, стервозная оборотниха, зомби, сварливая миллиардерша и вампирша, объявившая голодовку.

— Ты должна признать, — сказала Джессика, начиная убирать бутылки с ликёром, — что скучных моментов никогда не бывает. Что является полной противоположностью скучных моментов? Потому что это то, что у нас здесь есть. Постоянно.

— Я не думаю, что тебе следует называть Гаррета зомби. Он немного тугодум, но… эй! Водку не трожь.

— Ты можешь забрать её обратно, — сказала она своим раздражающим мамочкиным голосом, — когда у тебя уберутся клыки.

— Я могу забрать её прямо сейчас, милая.

Марк закрыл глаза руками.

— Не ссорьтесь, девчонки. Больше не надо. Я здесь искренен.

Она шлёпнула меня по руке, когда я потянулась за ней.

— Нет! Плохая вампирша!

Я сверкнула глазами.

— Знаешь, большинство здравомыслящих людей испугались бы меня.

Она рассмеялась надо мной.

— Большинство здравомыслящих людей не видели, как ты танцуешь танец блинов (в оригинале «Pancake Dance» — танцевальный стиль — прим. пер.) в бабушкиных трусах в канун Нового года.

— Эй! Твои клыки пропали, — Марк переваривал то, что она только что сказала. — В бабушкиных трусах? Ты? Видимо, в то, что я танцую танец блинов, было не так уж трудно поверить.

— Это было всего один раз, — проворчала я, остатки моей злости улетучились так же быстро, как и появились. — Все мои стринги были в стирке, — из-за чего я вообще так разозлилась? Я не могла вспомнить. Джессика и Марк были великолепны. Мне повезло, что у меня были такие друзья, как они. Они…

Кухонная дверь распахнулась, и в проёме показался бывший глава Кровавых Воинов.

— Я не понимаю, — сказал Джон Делк. — Вы хотите сказать, что я опубликовал книгу?

— были потоплены. Все мы.

Глава 19

— Спасибо, что так быстро приехал.

Делк не снял пальто и весь путь (стон) до кухни был заляпан грязью. Его полное имя было Джонатан Майкл Делк, но слишком многие люди в его жизни называли его Джонни. Так что теперь он изображал из себя крутого парня и настаивал на прозвище Делк. Я не могла его винить: у меня тоже было дурацкое имя.

— Она сказала, что у тебя неприятности, — сказал Делк. — Но, похоже, это был просто ещё один вампирский трюк, чтобы заставить меня…

— Я сказала, что ты нужен королеве, — поправила его Тина с некоторой резкостью. Тине не нравился Делк, учитывая его прошлое, связанное с убийством вампиров. Без сомнения, поездка на машине с фермы была карнавалом. Не в последнюю очередь потому, что они с Эриком считали, что было бы прекрасно не впутывать Джона в это дело. Но я просто не могла этого сделать. Он написал книгу. Она была опубликована. Как я могла молчать об этом?

— Делк, садись.

— Что происходит? — он потряс передо мной каталогом, бросил его на стол и потёр руки; они покраснели от холода. — Только что я был дома, а в следующее мгновение я уже в машине с Тиной…

— Хочешь чего-нибудь согреться?

Он бросил на меня взгляд, который, как я полагаю, показался ему проницательным. С каждой минутой мне становилось всё хуже и хуже, и дело было не только в неудавшихся радугах. Делк был немного влюблён в меня, и, если он примчался в Город, потому что думал, что у меня неприятности, — что ж, это было чертовски мило с его стороны.

На самом деле, он появился здесь несколько месяцев назад, когда услышал о моей предстоящей нечестивой свадьбе. Суть нашего разговора:

ДЕЛК: Ты не можешь выйти замуж за Эрика Синклера.

Я: Просто смотри.

ДЕЛК: Он плохой человек.

Я: Ты не отличаешь плохое от хорошего.

ДЕЛК: Ты совершаешь ошибку.

Я: Заткнись.

Не совсем «Тристан и Изольда», но здесь можно было скоротать время.

Затем, по необъяснимой причине (хотя я была уверена, что знаю почему), он стал слоняться по особняку. Начал брать у меня интервью для школьного проекта. В конце концов, написал книгу. Но потом Синклер…

— Тина, ты не могла бы оставить нас одних на минутку?

— Я пойду посмотрю, свободен ли король, — сказала она, пятясь из кухни и глядя на Делка так, как кошка смотрит на по-настоящему большую крысу. Я могу взять тебя с собой. Я могу пораниться, но ничего страшного.

Мы были одни. Если не считать Марка и Джессики, беззастенчиво подслушивавших за кухонной дверью. Я ничего не могла с этим поделать, поэтому решила заняться насущной проблемой.

— Ты написал книгу. Она выйдет этой осенью в мягкой обложке, и все сочтут её забавной выдумкой.

— Ты хочешь сказать, что кто-то использовал моё имя в своей книге?

О, боже. Он стоял там, такой серьёзный, раскрасневшийся, светловолосый и молодой, что я почти не могла этого вынести. Он был милым ребёнком. Он мне очень нравился. Между нами никогда бы ничего не было, и не только из-за Синклера, но он всё ещё нравился мне, и я, конечно, не хотела его расстраивать.

Я почти слышала, как Синклер говорит у меня в голове: «Тогда не делай этого».

Слишком плохо.

— Я хочу сказать, что ты написал книгу, «Бессмертная и незамужняя». Кто-то — возможно, ты — передал её издателю, и теперь этой осенью она появится на книжных полках.

— Но… я имею в виду, я написал работу для класса перед каникулами…

— Ты превратил газету в книгу. Ты ходил за мной по пятам несколько дней, переписывая историю моей жизни, придавая ей свой собственный оттенок. У тебя получилось около трёхсот страниц.

Он так часто моргал, что на секунду мне показалось, что у него что-то случилось с обоими глазами.

— Но я этого не помню! Я бы вспомнил, если бы писал книгу, верно?

— Да, обычно. За исключением того, что Синклер заставил тебя забыть, что ты её написал. И поскольку ты не помнил, как писал её, ты не подумал предупредить нас, что отправил книгу для публикации.

— Предупредить вас? Я… — какое-то время он ошеломлённо ходил взад-вперёд вокруг стола, не совсем расхаживая. Он выглядел так, словно не знал, куда девать руки. — Синклер заставил меня забыть?

— Ну, — нечего Бога гневить, надо правду говорить, разве не так говорилось в пословице? Конечно, мы могли бы сейчас закончить, но я не хотела, чтобы хоть что-то из этого разговора осталось нераскрытым. Упс — оговорка по Фрейду. Невысказанным. Ещё один сюрприз, который мне был не нужен. — Тина нашла электронную версию твоей рукописи — она искала её или что-то в этом роде — и рассказала Синклеру. Он заставил тебя забыть об этом, а затем они удалили твою работу. Они думали обо всей твоей работе.

— Ты позвала меня сюда, — прошептал он, — потому что только что узнала и тебе нужна моя помощь, чтобы остановить их?

— Ах, нет. Видишь ли, после того, как они всё это сделали, они рассказали мне. Это было где-то под Рождество. И сначала я сказала Синклеру, чтобы он отменил своё решение, если ты понимаешь, о чём я. Но потом я вспомнила.

— Что?

— Я вспомнила, что я королева и несу ответственность за всех вампиров, — просто сказала я. — Поэтому я оставила всё как есть. Это было дерьмово для тебя, но я подумала, что, если книга выйдет, это будет дерьмово для всех вампиров.

Он вцепился в спинку кухонного стула, и я увидела, что костяшки его пальцев из розовых превратились в мертвенно-белые. Все краски отхлынули от его лица, за исключением двух красных пятен на каждой щеке.

— Ты в порядке? — я задала самый глупый вопрос года, без сомнения. — Может быть, тебе лучше присесть.

— Ты… ты позволила… ему… сделать это? Со мной?

— Ну, я узнала об этом только потом, — неуверенно начала я, — но…

Он даже слегка покачнулся, держась за спинку стула. Я придвинулась поближе, решив, что смогу подхватить его, если он упадёт в обморок. Он выглядел так, будто вот-вот упадёт в обморок. После этого его вырвало.

— Ты позволила ему это сделать — впустила его в мой грёбаный разум — а потом у тебя появился шанс помочь мне, и ты встала на их сторону?

— Я… да. Вот, более или менее, и всё.

— Ты не помогла мне… ты позволила ему… и ты не…

— Делк, я думаю, тебе следует присесть, прежде чем…

— Заткнись! Заткнись! — заорал он на меня, и жилы на его шее вздулись. — Ты даже не извиняешься! Потому что, если ты это сделала, если ты обманула меня, чтобы помочь всем чёртовым вампирам, тебе не о чем сожалеть.

— Мне жаль, что ты застрял на полпути. Мне жаль, что есть книга, которую ты не помнишь, как написал. Забавная книга, которая нравится критикам, — добавила я, пытаясь найти хоть крупицу хорошего во всем этом ужасном кошмаре. Оооо, и было кое-что ещё! — Ты вроде как смеёшься последним, потому что книга всё равно выходит, и вампиры, которые знают об этом, очень раздражены, так что…

— Значит, всё, что ты позволила ему сделать со мной, было напрасно.

— Ладно, можно взглянуть на это и с другой стороны.

Он вытер нос тыльной стороной ладони, не державшейся за спинку стула.

— Я не могу в это поверить, — прошептал он.

— Мне действительно жа…

— Я могу поверить, что эта сучка рылась в моих файлах, и я могу поверить, что этот придурок проник в мои мысли, но ты! Ты должна быть хорошим парнем! Я-я думал, ты-ты не должна быть плохим парнем! Ты должна присматривать за мной и за вампирами — для тебя они все одинаковые, верно?

Я запинался, пытаясь произнести пять вещей одновременно.

— Верно?

— Делк, я…

Он развернулся и чуть не поскользнулся в одной из маленьких лужиц, которые натворил.

— Пожалуйста, не уходи! Пожалуйста, давай ещё поговорим.

Он недоверчиво рассмеялся, шатаясь, подошел к двери и с силой толкнул её.

К сожалению, он сдвинулся всего на фут, прежде чем врезался во что-то с глухим стуком.

— А-а-а-а! — я услышала, как Джессика вскрикнула с другой стороны, затем раздался ещё один глухой удар, когда она упала. Я бросилась к ней, придержала дверь открытой и увидела, как она катается взад-вперёд по полу, зажав нос руками. Кровь, она… она стекала по её горлу и капала на рубашку; блузка уже была испорчена.

Марк сидел на корточках рядом с ней, повторяя нараспев слова врача и мамы:

— Нет, я не буду трогать это, просто дай мне посмотреть, нет, я не буду трогать, просто опусти руки, чтобы я мог посмотреть, дай мне посмотреть.

Это было не обычное кровотечение из носа. Оно было просто… оно было повсюду. Я резко повернулась к Делку.

— Она больна! И ты практически сломал ей нос — она ничего не сделала. И она больна, ты, придурок!

Прежде чем я поняла, что происходит, я схватила его за рубашку и поднесла прямо к своему носу.

— Ты должен был держать свои руки при себе.

— Бетси, не надо! Это был несчастный случай, перестань, это… — Джессика слегка поперхнулась, лежа на полу, и сплюнула кровь. — Ради всего святого, это вращающаяся дверь. Я удивлена, что такое случается не каждую неделю. Давай, отпусти его.

Я оттолкнула его от себя. Он отскочил от стены (и я бы солгала, если бы не призналась, что мне было приятно наблюдать, как он летит, как бумажный самолетик, и куда подевалась вся моя симпатия к нему?) и рухнул на пол бесформенной кучей.

Я опустилась на колени рядом со своими друзьями.

— Джет, ты в пор…

— Берегись! — закричала она, и я обернулась как раз вовремя, чтобы получить пулю.

Держу пари, Марк жалеет, что прогулял сегодня работу, — подумала я, падая на окровавленное лицо Джессики и снова сбивая её с ног.

Глава 20

Я очнулась как раз вовремя, чтобы услышать вопль боли Джона и последовавший за ним мгновенный глухой щелчок.

Вставай.

Я попыталась пошевелиться.

Вставай, или они поубивают друг друга. По-настоящему поубивают друг друга.

Всю мою грудную клетку словно облили керосином, а затем подожгли. И не в самом лучшем смысле этого слова. Я попыталась сесть.

— Лучше не надо, — сказал Марк, и я поняла, что они с Джессикой оба склонились надо мной. — Я думаю, твоё сердце занято тем, что отрастает заново.

— Помоги мне встать, — простонала я.

— Плохая идея, — сказал он, но осторожно поставил меня на ноги. Мне показалось, что это заняло много времени.

— Джесс, ты в порядке?

— Я в порядке. Ничего не сломано, — она выглядела ужасно — вся её одежда была в крови, кровь высыхала на лице, но, по крайней мере, это была не свежая кровь. — Я знаю, что сейчас не время и не место, но это действительно выбивает меня из колеи.

— Что?

— Ты слизываешь кровь с тыльной стороны ладони, — пробормотал Марк.

Да!

— Прости, — я заставила себя остановиться. И к лучшему, двигаться было больно. К счастью, мне не нужно было дышать, потому что, бьюсь об заклад, это тоже было бы безумно больно. Так на чём я остановилась? На чём-то важном. Например, на вопросе жизни и смерти. О, да… — Остановитесь, ребята! Прекратите это. Синклер, отпусти его.

Не то чтобы я понимала, что происходит, но догадаться было нетрудно.

Я захромала к кухонной двери (из-за которой, если подумать, и начались все неприятности) и толкнула её. Синклер как раз наклонился, чтобы поднять Джона с кафеля, не обращая внимания на заряженный пистолет, направленный ему в нос.

— А, ты уже на ногах, — сказал Синклер, глядя на меня. — Великолепно.

— Просто… прекрати. Хорошо? Ну давай же. В меня стреляли, ты сломал руку Делку, у Джесс пошла носом кровь. Мы растянем лодыжку Марку и заставим Тину подстричься, и тогда все в расчете, хорошо? Пожалуйста, не надо, — взмолилась я, когда Синклер снова потянулся к своей жертве. — Сейчас всё так ужасно, пожалуйста, давай не будем усугублять. Кроме того, разве ты не умираешь от желания примчаться сюда и лично убедиться, что со мной всё в порядке?

Я видела, что он обдумывает это. Пистолет, возможно, и был сделан из конфет, но я знала, что пули Джона были с полыми наконечниками, наполненными святой водой. Одна из них, вероятно, убила бы Синклера. Как обычно (счастливый вздох), когда я беспокоилась, ему было насрать на свою личную безопасность.

И да, он действительно боролся со своим милым желанием проверить меня. И его сильное мужское желание снести голову Делка с плеч и использовать её как футбольный мяч.

— Пожалуйста, — повторила я, и Синклер резко выпрямился, оставив своего противника лежать на спине и размахивать пистолетом в пустоту. Он пересек комнату и схватил меня за руки, затем вытянул их так, что мог смотреть мне в грудь. Марк разорвал мою рубашку, пока я была без сознания; к счастью, тот день был днём лифчика. Я посмотрела вниз — никакой дырки. Только несколько струек засохшей крови.

— С тобой всё в порядке?

Мой бюстгальтер Ipex (бюстгальтер марки Виктория Сикрет — прим. пер.) уже никогда не будет прежним, но…

— Чертовски болит.

Он покачал головой.

— Ты просто чудо. Пуля должна была убить тебя. По крайней мере, ты не должна была так быстро исцеляться, особенно учитывая, что ты не употребила кровь уже четыре дня?

Я скорчила гримасу.

— Не напоминай.

Он поцеловал меня.

— Я благодарен тебе за все твои странности, — он произнёс это с жаром, который заставил меня улыбнуться, но в глубине души я гадала, что Делк, должно быть, думает обо всей этой воркующей вампирской нежности. Как мне показалось, не так уж много.

— Я провожу мальчика, — предложила Тина. Она вошла, как обычно, незамеченная, и стояла у задней лестницы. «Мальчика», хех. Больше никаких «твоего друга», или «молодого джентльмена», или «Джона», или даже «мистера Делка». Нет, перчатка брошена.

— Нет, ты не поводишь, — прохрипела я, потому что у неё явно потекли слюнки при мысли о том, что я оставлю Джона одного на минутку. — Я провожу его, — я была уверена, что смогу дойти отсюда до входной двери, не упав.

Вполне уверена.

— Ну, я и не собиралась, — сказала Джессика. — Марк, помоги ей.

— У меня здесь пациенты.

В какой-то момент Джон поднялся на ноги. Всё ещё держа пистолет в руке, он бешено размахивал им, пытаясь прицелиться во всех нас сразу. Другая его рука была согнута под тошнотворным углом; я удивилась, как он смог подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы стоять и держать пистолет поднятым. Его лицо приобрело цвет овсянки. На лбу крупными каплями выступил пот.

— Никто меня не провожает! Никто из вас, уродов, и близко ко мне не подойдёт. Я сам выйду.

— Ну, ладно, не делай из мухи слона, — сердито сказала я. — Знаешь, мне следовало бы наорать на тебя за то, что ты в меня стрелял, но я собираюсь оставить всё как есть. Теперь мы в расчёте за всё, верно?

— Пошла ты, — ответил он, его голос звучал холодно и жестко, и мы все притворились, что не замечаем слёз на его нижних ресницах. — Ты жива только потому, что я… потому что я пока не хотел твоей смерти.

— Всё, что угодно, лишь бы поддержать твоё хрупкое мужское самолюбие. Но я думаю, тебе лучше вернуться сюда с улучшенным настроем.

— Мы ещё увидимся, — пообещал он. — С хорошим настроем и не только, — затем он опустил пистолет — вероятно, ему было слишком больно одной рукой засовывать его обратно в наплечную кобуру — и просто ушёл. Проходя через вестибюль, он один раз оперся о перила — и с отвращением отдёрнул руку, стряхивая с пальцев засохшую жвачку.

— И ты хотела выселить меня, — мягко упрекнула я Джессику.

Делк наткнулся на гигантские входные двери, повозился с ручкой девятнадцатого века, выругался на щеколду, открыл дверь, ещё раз выругался в наш адрес… и исчез.

— У него впереди большой личностный рост, — заметила я. В груди у меня полегчало; неужели пуля прошла навылет? Должно быть, так оно и было. Я надеялась на это; я не хотела, чтобы Марк или кто-нибудь другой, копаясь там, снова нашёл её.

— Младенцу повезло, что он решил уйти.

— Мы вытворяли с младенцем всякие гадости, если ты забыл. Или тебя это не волнует?

Синклер смотрел на остатки моей разорванной рубашки, на пятна крови.

— Нет, — решительно сказал он. — Меня это не волнует.

Глава 21

— Мы не можем оставить его в живых, — сказала Тина.

— Конечно, можем.

— Ваше величество, будьте благоразумны. Я знаю, что вы любите этого ребёнка, но он опасен.

— Я по-прежнему считаю его своим другом, ясно? Друзья часто ссорятся. Или это просто неприятности? В любом случае, мы не всегда ладим на сто процентов. Взгляни на меня и Джессику!

— Ну конечно, — сказала маленькая мисс Миелома приглушённым голосом.

Мы были в (первой) гостиной. Мы выбрали её, потому что там было два дивана, а нам с Джессикой нужен был один. Чёрт, мне нужна была больничная палата. Но диван, пахнущий пылью, был лучшим, что я могла сейчас предложить.

— Несомненно, после того, что произошло сегодня, ты всё же не считаешь его своим союзником?

— Эрик, постарайся понять его точку зрения! Если кто-то ведет счёт, мы опережаем его по очкам, хорошо? Так что, серьёзно: не гоняйтесь за ним, ребята. И не приказывайте другим вампирам делать это. Джон за пределами беспокойства вампиров.

— Глупая сентиментальность.

— Эй, я тоже на него зла, ясно? Он подстрелил меня. В грудь. Святой водой. Но я не стану его убивать.

Все посмотрели на мою грудь.

— Нет, серьёзно. Он не хотел этого делать. Вернее, хотел, но знал, что это меня не убьёт — он был напуган, ясно? Напуган и унижен, а это худшее сочетание из всех возможных. По крайней мере, худшая часть позади.

— Худшая часть? — пробормотала Джессика, не отрываясь от своего пакета со льдом.

— Я действительно боялась рассказывать ему. Я не хотела рассказывать, боже мой. Но теперь, по крайней мере, модно выкинуть это из головы.

— Что я хотел бы знать, — сказал Марк, сидя в кресле у камина, — так это то, что он вообще делал здесь с пистолетом.

— Ты что, шутишь? У этого парня всегда при себе около девяти пистолетов и ножей. Эти фермерские парни крепкие орешки.

— Верно, — согласился Марк, — но появляется бывший Воин Крови, а вы, ребята, даже не обыскиваете его? Не заставляете пройти через металлодетектор? Или что-то ещё?

— Мы знали, что у него есть оружие. В основном потому, что он всегда вооружён. Но мы никогда никого не обыскиваем.

— Что, теперь это станет правилом?

— Конечно, — сказала я, и Синклер кивнул, поддерживая меня.

— Да ладно вам, ребята! Королева Англии тоже крепкий орешек, но она пропускает людей через металлоискатель и досмотр, прежде чем они смогут с ней поговорить.

— Если бы наш трон модно было так легко отнять, — объяснил Синклер, почти в точности так, как он объяснял это мне, — мы были бы действительно плохими монархами.

— Другими словами, если кто-то нападет на тебя в твоём собственном доме, это очень плохо для Бетси и Синклера, но они должны были быть в состоянии позаботиться о себе сами?

Мы посмотрели друг на друга.

— В принципе, — ответила я, — да.

— Отлично, — пробормотал Марк и ещё глубже вжался в спинку стула. — Те из нас, кто попал под перекрёстный огонь, ценят внимание к деталям.

— Хотя, — сказала я, глядя на лицо Джессики, которое я могла разглядеть за льдом, — возможно, нам стоит изменить это правило.

— Если мы не можем защитить наших союзников, — сказал Синклер, — применяется то же правило.

— Не повезло вам, ребята, — сказала я с притворно веселым смехом, и они оба рассмеялись.

— Возвращаясь к вопросу о ребёнке, — сказала Тина, подчёркивая наше оживление, — я действительно думаю, что вам следует пересмотреть своё решение. Он…

Зазвонил телефон. Она подняла трубку и посмотрела на определитель номера.

— Мы немного заняты, — сказала я немного резко. Разговор по телефону был исключительно нашим с Тиной делом.

— Но…

— Если это важно, они перезвонят.

— Но это же ваша мать.

Я практически зарычала. Телефон, чёртов телефон! Люди пользовались им так же, как когда-то девятихвостой кошкой. Нужно было всё бросить и ответить на этот грёбаный звонок. И да поможет вам Бог, если вы были дома и по какой-то причине не ответили. «Но я звонила!» — Да, тебе было удобно, и ты позвонила. Но я в дерьме, потому что мне было неудобно бросить всё и сразу же поговорить с тобой о том, о чём тебе нужно было поговорить.

К сожалению, Тина была из тех, кто хватается за телефон каждый раз, когда он только начинал звонить. Она не выносила звука звонящего телефона. Всегда выслеживала меня:

«Это такой-то». Ну, я, восстанавливаясь после смертельного ранения в грудь, приму сообщение. Но это твоя мать! Да, она перезвонит. Но она на сейчас линии.

Я практически выхватила его у неё.

— Привет, мам, это действительно неудачное вр…

— Твой дедушка, — сказала мама печальным голосом, каким обычно объявляют о похоронах, — сбежал.

— Сбежал от чего? Мам? У него три вида рака, ему восемьдесят девять, и он подключён к сорока различным аппаратам. О чём ты говоришь, как сбежал?

— Кто-то идёт по подъездной дорожке, — тихо сказала Тина.

— Что ж, иди и разберись с этим.

— А если им понадобится увидеть вас, ваше величество?

Я прикрыла трубку ладонью.

— Прочти по моим королевским губам, Тина: сейчас неподходящее время!

— Что? — спросила моя мама.

— Я не к тебе обращалась, мам. Видишь ли, причина, по которой я сейчас кажусь такой рассеянной, в том, что сейчас неподходящее время.

— Тогда почему ты подошла к телефону? — резонно спросила моя мама. — Просто пусть звонит.

— Ого! Расскажи мне о дедушке, пожалуйста.

— Ну, ты же знаешь, что ему наплевать на этот дом престарелых.

— Верно. Итак, что ещё нового? У парня три вида рака. И, откровенно говоря, дому престарелых, вероятно, не очень-то весело его содержать.

— Правда, — быстро ответила мама. В конце концов, её воспитывал тот самый джентльмен, о котором шла речь. — В любом случае, ему там не нравится. Животные — ещё полбеды.

Я не могла удержаться от смеха. Животные! Очевидно, все эти исследования были посвящены тому, насколько успокоенными и умиротворёнными были заключённые — э-э, жители домов престарелых с кошечками, собаками и птицами.

Так что дом престарелых моего дедушки приютил всех этих бездомных собак и сказал приходящим жильцам, что, конечно, вы можете оставить своего злого, страдающего недержанием мочи, кусающегося пса Грызуна! Без проблем! Приводите и всех его братьев и сестёр! Поделитесь ими с другими жильцами!

На бумаге это отличная идея. Чего не учёл гений, проводивший исследование, так это дедушку Джо. Возможно, в кабинете у него были только приятные пожилые леди и джентльмены с тихим голосом.

Дедушка вырос на ферме и имел очень прагматичный взгляд на животных: если я в конце концов не смогу убить и съесть тебя, ты будешь занимать драгоценный воздух и пространство. У моей мамы никогда не было домашних животных — даже золотой рыбки в аквариуме — за всё время, пока она росла. У меня тоже не было, пока я не переехала после колледжа и не забрала кошку Жизель из приюта.

Животные значительно захватили власть в доме престарелых. Они были хозяевами этого места и безжалостно использовали его в своих интересах. И, безусловно, они заставили персонал чувствовать себя лучше. Охх, как мило, что этот кот помогает человеку справиться со всеми неизлечимыми болезнями!

Так что теперь моему дедушке, который должен радоваться своим осенним годам, приходится вытаскивать из постели дремлющего золотистого ретривера, если он хочет вздремнуть после обеда.

— Ну, он просто больше не мог этого выносить, — говорила мама. — Значит, он отсоединил всё оборудование, на котором был…

— Эм, алло, в сестринском отделении не сработала сигнализация?

— Ну, милая, ты же знаешь, что у них не хватает персонала. И дедушка внушал им ложное чувство безопасности, дёргая за провода кучу раз.

— Как мальчик, который кричал «волк», — предположила я. Злой, страдающий раком зооненавистник, который постоянно кричал «волк», чтобы обмануть своих тюремщиков. Я имею в виду медсестёр. — За исключением нескольких случаев.

— Верно. Поэтому, когда сработала сигнализация, никто не придал этому особого значения — все решили, что Джо снова взялся за свои старые штучки. И он сел в своё кресло…

— Теперь он может перемещаться сам? — я знала весь этот жаргон благодаря короткому, но запоминающемуся пребыванию волонтёром в этом самом доме.

— Да. Так что он сел в своё инвалидное кресло и… ну, ты понимаешь. Сбежал.

— Просто выкатился мимо охранника, да?

— Вот именно. Знаешь, о, смотри, этот милый старичок собирается посмотреть мир.

— Идиоты, — решила я.

— Да, но они не могли знать. Они не родственники. В любом случае, он бродит…

— Снаружи?

— Я знаю, я знаю.

— На улице двадцать грёбаных градусов!

— Ну, скорее, десять, — это Брейнерд, штат Миннесота. — Но, к сожалению, твой дедушка забыл о своём старом враге, усталости, когда совершал свой дерзкий рывок к свободе.

— А куда, по его мнению, он собирался поехать в больнице, Джонни? — удивилась я. Глупый вопрос. Для дедушки то, что он полураздет не имело значения. Главное — быть хозяином своей судьбы! — Как далеко он ушёл?

— Примерно на три квартала от дома, а затем заснул. Семья, направлявшаяся навестить родственника, сдала его.

— Подлые доносчики! — воскликнула я.

— Тогда за ним пришли медсёстры, отвезли его обратно на каталке и уложили обратно в постель — он был так измучен, что даже не проснулся — и представь, как он был раздражён, когда проснулся с котом на подушке!

Я содрогнулась, представив себе гнев дедушки. Как представитель Величайшего поколения, он был не прочь устроить скандал, чтобы добиться своего.

— Важно то, что с ним всё в порядке.

— Бетси, что мне теперь делать? Он ненавидит это место. Я имею в виду, что он его ненавидит. Как я могу держать своего собственного отца в месте, которое он ненавидит?

— Ты могла бы наслаждаться расплатой за ужасное детство? — догадалась я.

— Элизабет, — в этом, как и в очень немногих других вещах, у моей мамы не было чувства юмора. Наверное, когда вы в детстве уворачивались от кулаков и старались, чтобы вас не спустили с лестницы, шутить об этом потом было не очень весело. — Ты не помогаешь.

— Да ладно, мам, это же дом престарелых. Ему повезло, что он не в больнице. На самом деле, ему повезло, что он не умер.

— Правда, — с сомнением произнесла она.

— Хотя, если он достаточно бодр, чтобы сбежать, его, возможно, можно было бы перевести в какое-нибудь другое место.

— Возможно. Но куда? Любое уединённое место стоит слишком дорого.

— Да, — я посмотрела на Марка, который нежно касался носа Джессики и что-то шептал ей. Она, в свою очередь, только что закончила рассказывать ему трогательную историю о дедушке Джо, которую она уже слышала от меня, вероятно, ту, в которой были задействованы гранаты и священник. — Слушай, у меня есть идея на этот счёт. У моего соседа по комнате, Марка, есть…

— О, тот умный доктор. Я говорила тебе, что встретила для него идеального мужчину? Он аспирант, получает докторскую степень по японской литературе…

— Да, это звучит действительно весело и полезно. Слушай, у него отец находится в том месте — там, где живет Джо, должно быть, есть что-то подобное, но если нет, может быть, мы могли бы перевезти его туда…

— Что это за место?

Я рассказала ей. И вот так я закончила со своим дедушкой Джо, живущим в четырёх милях от моего дома, кишащего вампирами. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это могло быть, а могло и не быть, большей опасностью для моего здоровья, чем то, что моё сердце временно взорвалось от святой воды.

Я так и не узнала, кто нанёс неожиданный визит. Что меня вполне устраивало. В новых сюрпризах я не нуждалась.

Глава 22

— Ты, конечно, понимаешь, что, как только его перевезут сюда, тебе придётся навещать его. Когда он был в четырёх часах езды, это было одно, но теперь ты можешь дойти туда за десять минут.

— Заткнись, — простонала я, — заткнись, заткнись.

— Должна признать, — бодро продолжала Джессика, а почему бы ей не быть весёлой, опухоль спала, а её бабушка и дедушка умерли, — я поражена, что он всё ещё жив. Разве тебе не говорили в прошлом году, что ему осталось жить всего несколько месяцев?

— Три месяца, — вспомнила я. — Они дали ему три месяца.

— Ничего себе. И теперь он будет жить с отцом Марка!

— Да, всё это — богатая палитра ужасов и выживания. Где можно найти идеально приготовленный напиток радугу, когда он тебе так нужен?

— Марк спит, — сказала она, — и ты не можешь его винить. Парень наконец-то получил выходной и проводит его, заботясь о своих соседях по комнате.

— Наконец-то присутствие врача в доме окупается.

— Я знаю, что чувствую себя лучше, а как насчёт тебя?

— Отлично, — что было правдой. Когда я встала в тот день, всё выглядело так, будто ничего не произошло. Если бы не испорченная футболка и спортивный лифчик в мусорном ведре, я бы подумала, что ничего не случилось.

Синклер видел собственными глазами, стянув с меня лифчик, как только закрылась дверь нашей спальни, и дюйм за дюймом ощупал мою грудь и спину. После этого он дюйм за дюймом ощупал мою промежность. Повторять по мере необходимости. Вечер обернулся таким потрясающим, что он был почти…

Нет, я не это имела в виду. Это того не стоило, независимо от того, сколько я получила секса. Я не возражала, чтобы меня подстрелили, однако я была сильно против того, чтобы пострадали Джессика и Делк.

И, о боже, выражение лица Делка на кухне, когда до него наконец дошло. Его я унесу с собой в могилу. Если предположить, что я когда-нибудь пойду туда по какой-либо другой причине, кроме как для того, чтобы навестить надгробие, которому на данный момент ещё нет срока годности.

— Делк вернётся, — сказала Джессика, пытаясь подбодрить меня.

— Да, я знаю. Именно это меня и беспокоит.

Зазвонил телефон, и я одарила стену уродливым выражением лица. Он зазвонил снова. Джессика встала и сказала:

— Я знаю, тебя здесь нет. Возможно, это по поводу перевода твоего дедушки… Алло?

Я помешала свой чай и поставила его вариться на медленном огне. Как и Корбен Даллас в «Пятом элементе», я была уверена, что любое общение в конечном итоге приводит к плохим новостям. Зачем торопить события, исключая посредника?

— Ага, — сказала Джессика. — Я не уверена, что это… угу… да… да, но… послушай, я просто не уверена, что… давай я просто спрошу у неё, хорошо? Она права — алло?

Джессика повесила трубку и посмотрела на меня.

— На несколько часов позже или на день позже?

— Твоя мачеха не сможет забрать ребёнка ещё пару часов, — Джессика посмотрела на настенные часы. — Ещё рано. Я думаю, она… э-э-э… потеряла связь с… слушай, это не доказывает твою дурацкую телефонную теорию, ладно?

Я слышала, как раздражённый визг Малыша Джона становится всё ближе и ближе. Затем дверь кухни открылась, и Синклер просунул голову внутрь.

— Малыш зовёт тебя, — крикнул он, и дверь захлопнулась. Затем я увидела, как дверь снова открылась, и Синклер взял детскую кроватку на руки. Она была слишком широкой, полностью открытой и вытянутой, чтобы пролезть в дверь, поэтому Синклер слегка придавил её, и она выскользнула.

Я вскочила на ноги, когда Джессика расхохоталась.

— Ты притащил сюда всю кроватку? Прекрати, ты его в ней расплющишь!

— У него достаточно места со всех сторон, — сказал Синклер громче, чтобы его было слышно сквозь нарастающие вопли Малыша Джона.

— Просто забери его! Или оставь его там, а сама приди и забери меня, господи, — я взяла его на руки, и он успокоился. — Не виню тебя за это, да, Дядя Синклер — большой придурок, не так ли?

— Я не его дядя, — ответил он, направляясь прямиком к бару с напитками, — а если бы и был, то был бы Дядя Эрик.

— Прямо сейчас Дядя Придурок, приятель! Я не могу поверить, что ты просто притащил всё это сюда, разворотив и всё…

— Кажется, с ним всё в порядке, — сказал Синклер, наливая бренди в пустую чайную чашку, которую затем наполнил горячей водой из чайника.

— У нас закончился английский завтрак, так что ха.

— Я справлюсь, — он бросил взгляд на ребёнка. — Ты ведь скоро ждёшь свою мачеху, да?

— Она опаздывает.

— Опаздывает на несколько часов или на день?

Как хорошо они узнали Ант! Этого было достаточно, чтобы мне захотелось заплакать. Нет, это был запах подгузника Малыша Джона.

— На несколько часов, — сказала я, чуть не подавившись.

— Я думаю, у этого парня действительно есть сверхъестественные способности, — заметила Джессика, когда я поперхнулась и стала лихорадочно озираться в поисках пакета с подгузниками. — Способностей у него в штанах.

— Эй, ребята. Он всего лишь ребёнок, который делает то, что делают все дети, — я услышала громкий звук звонка у нашей входной двери. — Может быть, это Ант!

Синклер что-то крикнул мне, но я не расслышала. Ладно, я не слушала. Так или иначе, я практически галопом пронеслась по комнатам и коридорам, которые вели к входной двери. Прощу всё, если я смогу избежать смены этого зловещего подгузника.

Я распахнула дверь.

— Ваше величество, — произнесла незнакомая, но знакомая вампирша. У неё была спокойная натура, напоминавшая Алонсо. Она была с Европейской делегацией? Да, я так и думала. Её маленький рост и коротко подстриженные морковно-рыжие волосы освежили мою память. — Я прошу вас проявить снисходительность за посещение без предварительной записи.

— Э-э-э… — я переложила Малыша Джона на другую руку. — Всё в порядке. Э-э…

— Каролина.

— Верно. Каролина. Что случилось?

— Я просто… — она огляделась на крыльце.

— Ой! Извини, входи.

— Благодарю вас, Ваше величество, — она последовала за мной и захлопнула за собой большую дверь. — Я не задержу вас надолго. Я просто хотела узнать, решили ли вы судьбу Алонсо, — она казалась совершенно спокойной, но это было не так. Если только она не увидела во мне никакой угрозы и не решила заскочить в особняк по пути в кофейню «Карибу».

— Да ну? Я имею в виду, хотела узнать?

— Да, мэм. Все мы. Алонсо, конечно, больше всех, но он на удивление мало что может сказать о вас, что, как вы можете себе представить, расстраивает всех нас, — она одарила меня лёгкой, полной надежды улыбкой, как бы говоря: «Разве всё это не так глупо?».

— Ну, очень мило с твоей стороны, что заглянула.

Она пожала плечами.

— Он мой двоюродный брат.

— Ой! Я этого не знала.

Она выглядела озадаченной и на мгновение потёрла нос. Затем потёрла его снова. Возможно, она пыталась избавиться от веснушек.

— Нас представили.

— Верно, верно. Ну, насчёт этого — мне жаль, что вы, ребята, застряли в ожидании — вы не обязаны… — я поняла, что говорю, и замолчала. Конечно, они обязаны. Особенно она, если они были семьёй. Семьей! Настоящей, честное слово, семьёй; я-то думала, что я единственный вампир, у которого есть кровные родственники. А что должны были делать остальные, пока этот маленький треугольник Софи/Алонсо/Лиам разрешался? Свалить из города и оставить своего приятеля развлекаться?

Но они точно не могли заниматься своими обычными вампирскими делами, пока это висело у них над головой. И они, должно быть, задавались вопросом, будут ли они все нарисованы одной и той же кистью, когда Алонсо будет наказан, и если да, то будет ли. Проблема была в том, что…

— Я не хотела заставлять вас, ребята, ждать.

— Ваше величество, с моей стороны слишком смело приходить и спрашивать о ваших намерениях, но это не первый раз, когда моё любопытство заводит меня на печальный путь.

— Да, извини за это.

— Вы чувствуете какой-то ужасный запах? — спросила она, глядя на моего брата.

— Да, но сегодня он выпил много бутылочек…

— Это и есть ваш брат?

— Да. Послушай, это совсем другое…

— Я думала, у вас есть только сестра.

— Верно, дочь дьявола, но…

— Но как интересно! Вы должны рассказать мне больше.

Малыш Джон замурлыкал, и я почувствовала, как его подгузник стал теплее. И тяжелее. Нет! Целостность корпуса не выдержит! Она потеряет его, капитан, она потеряет его!

— Каролина!

Она вздрогнула, и я продолжила, прежде чем она успела отреагировать дальше.

— Послушай, прости, но я просто не могу сейчас с тобой разговаривать. Всё просто наперекосяк: моя лучшая подруга ужасно больна, а другой мой друг влюблён в Алонсо, я вынуждена нянчиться с детьми на несколько часов дольше, чем договаривалась, этот ребёнок гадит в каждый подгузник, к которому приближается, одна из моих подчинённых хочет обратить своего парня, мой день рождения в конец недели, и я не пью кровь, мой дедушка заболел и переезжает жить дальше по улице, мне в грудь плеснул святой водой влюбленный в меня молодой фермер, а история моей жизни — многообещающая новая осенняя книга. Вдобавок ко всему, я ни хрена не сделала для подготовки к своей свадьбе за последние три месяца. Это — как бы это сказать у вас в Европе? — просто сейчас, чёрт побери, не самое подходящее время!

Каролина отступала, пока не уперлась спиной в дверь.

— Извините за вторжение, — сказала она.

Я сделала шаг вперёд, хрупкая бомба из какашек нежно подпрыгивала в моих руках. У меня начали болеть губы.

— Иногда мне кажется, что я вот-вот сломаюсь, понимаешь, о чем я? Можешь себе представить?

— Да, Ваше величество.

— Правда? Потому что, по-моему, это должно быть что-то чертовски захватывающее, когда Королева вампиров зажигает. Я имею в виду, это просто потрясает до глубины души. Кровь закипает, а зубы летят во все стороны. С тобой когда-нибудь такое случалось?

— Не могу сказать, что слышала, Ваше величество.

Мой язык скользнул по острым краям зубов. Её запах завораживал — она обратилась, когда была совсем юной, и даже столетия злодеяний не смогли омрачить её божественную невинность.

— А ты бы хотела? Мы с тобой можем запереться в отдельной комнате, и я смогу сосредоточиться на твоей конкретной ситуации и заботах, а ты сможешь выйти из комнаты через несколько часов. Хм?

— А теперь я пойду. Видите? Я не делаю резких движений, — она медленно повернулась и взялась за дверную ручку. Она гораздо лучше разбиралась в технологиях девятнадцатого века, чем Делк; она сразу же оказалась в безопасности под открытым небом. — Доброго… вечера… Ваше величество…

Дверь со щелчком закрылась.

— Я думаю, — раздался позади меня спокойный голос Синклера, — ты наконец-то начинаешь разбираться в этом, любовь моя.

По мере того как мои клыки медленно разжимались, я не знала, благодарить его или швырнуть в него бомбочкой.

Глава 23

— Лаура, мне так жаль, что я снова так с тобой поступаю.

— Бетси, всё в порядке. Я рада помочь, — она прижалась к малышу. — И очень рада, о-о-о, снова видеть о-о-о! О-о-о, моего самого умного мальчика? Это о-о-о?

— Правда, правда, извини. Но у меня были планы на вечер, и, честно говоря, если я не сделаю этого сейчас, то никогда больше не соберусь с духом, чтобы сделать это снова.

Она несла всё детское барахло (и Малыша Джона) в прихожую.

— Бетси, ты не могла бы остановиться? Я с удовольствием помогу. Ты скажешь его маме?

— Да, но она не обрадуется, когда узнает, что я скинула Малыша Джона на тебя. Просто напомню ей, чтобы она не стреляла в гонца.

Лаура рассмеялась, откидывая с лица светлые волосы.

— Боже мой! Я уверена, с ней всё будет в порядке. Знаешь, Бетси, миссис… Тейлор далеко не так плоха, как ты…

Ладно, если бы мне пришлось выслушать лекцию на тему «дай своей мачехе шанс» от человека, который не вырос с ней, у меня бы лопнули артерии.

— Да, что ж, спасибо, я твоя должница, пока! — я ободряюще подтолкнула её.

Я закрыла большую входную дверь и прислонилась к ней. Верно. Малышу Джону надели пинетки: проверено. Синклер куда-то ушёл с Тиной: проверено. Насколько я знаю, никаких внезапных визитов не было: проверено. Марк на работе: проверено. Тони и Гарретт бродят по улице, он — поесть, а она — поразвлечься: проверено (я сделала мысленную пометку убедиться, что эти двое развлекаются только с плохими парнями). Кэти-призрака нигде не видно: проверено.

Джессика вяжет в своей комнате: проверено.

У неё была довольно большая комната на втором этаже, оклеенная голубыми с золотом обоями, со всей отделкой и старинной мебелью из светлого дерева, как будто скандинавские плотники, строившие этот особняк много дет назад, думали о волосах своих жен, когда проектировали и строили его.

Я постучала в полуприкрытую дверь и сказала ей:

— Вхожу.

Вязание крючком в постели было для неё в новинку. Обычно она брала с собой на кухню сумку с пряжей, или спускалась в подвал с Гарретом, или брала её с собой на занятия по рукоделию. Но Марк объяснил, что она уставала раньше, и ей требовалось больше времени, чтобы собраться с силами, когда она вставала.

— Есть минутка? — спросила я.

— Угу.

— Даже не знаю, где начинается плед, что лежит на кровати, и тот, над которым ты работаешь, — пошутила я. Однако это было правдой: она лежала на тёмно-синем вязаном пледе и вязала ещё один, на этот раз красный.

— Да, ну и идиотка же ты, — усмехнулась она.

— Ага, — я едва расслышала оскорбление. Я начала садиться на кровать, затем встала и какое-то время бродила вокруг неё. — Послушай, Джесс, я много думала в последнее время. Я имею в виду, очень много.

— Тебе нужна таблетка?

— Это серьёзно! — я чуть не закричала на неё. — Послушай, я не могу поверить, что вообще говорю с тобой об этом…

— Нет, — сказала она.

— Что?

— Нет. Ты не можешь меня укусить. Ты не можешь превратить меня в вампира. Я не позволю.

Моя часто репетируемая речь растворилась в вихре облегчения и негодования.

— Что? Как ты догадалась? Ох уж эти болтливые идиоты!

— Да, именно так я бы описала Тину и Синклера. Ну же, Бетси. Мне не нужно было ничего говорить. Это было так очевидно — ты не только ведёшь приватные беседы с опытными вампирами, но, честно говоря, каждый раз, когда ты смотришь на меня, очень напоминает то, как собака смотрит на сырой стейк.

— Хм.

— Да.

— Послушай, извини за то, что я так выгляжу, но я провела кое-какие исследования, и риски…

— Если ты меня укусишь, они будут намного выше, чем если я вылечу свой рак.

Я открыла рот.

— Потому что, если ты сделаешь так, как тебе хочется, ты всё равно меня убьёшь, верно?

Я закрыла рот, и она продолжила, мягко, но решительно:

— Даже если я потом вернусь. А если я всё-таки вернусь, нет никакой гарантии, что я останусь собой, верно? На самом деле, звучит так, как будто, по крайней мере, первые несколько лет я буду безмозглым кровососущим автоматом. Нет, спасибо.

— Всё будет звучать плохо, если ты добавишь «безмозглый» и «кровососущий», — я плюхнулась на край её кровати. — Боже, я столько дней готовилась к этому, допрашивал всех, набирался смелости поговорить с тобой об этом, а ты такая: «Да, я знала, что ты скажешь, и, кстати, нет».

— Я не виновата, что так легко читать твои крохотные мысли.

Я бросила на неё быстрый взгляд.

— Думаю, это та часть, где я говорю: «ты будешь моей, о да», а ты: «Эй, отпусти меня, я скорее умру, чем присоединюсь к твоей нечестивой компании».

— Нет, это было прошлой зимой, когда ты хотела, чтобы я сходила за рождественскими покупками в начале октября.

— Рождественские покупки в октябре — как раз то, что нужно.

— Верю, что ты, — усмехнулась она, — сумеешь смешать гротеск и эффективность.

— Почему я хочу спасти тебя и снова держать рядом с собой целую вечность?

Она пожала плечами.

— Сама не знаю

Я уставилась в потолок, потому что не хотела смотреть на неё. Я не хотела выяснять, изменился ли у неё цвет лица, не похудела ли она.

— Джессика, эта штука может убить тебя.

— Значит, твой ответ… убить меня?

— Это шанс на какую-то жизнь. Жизнь, в которой твоя лучшая подруга — королева. Это должно чего-то стоить.

Она толкнула меня в плечо носком ботинка.

— Ты замалчиваешь всё, что может пойти не так.

— Ну, и ты тоже!

— Ещё есть время. Пора с этим бороться. Прости, я понимаю, что для тебя это было немного мучительно. Но, как и подобает Бетси, ты решила, что это то, что ты должна решить сама. Это моя жизнь и моя смерть, и я выбираю стоять и бороться, — она улыбнулась. — Кроме того, если ты превратишь меня в вампира, я не думаю, что мы сможем скрыть это от Ника. И тогда он точно узнает!

— Это наименьшая из моих проблем, — мрачно сказала я. Затем я спросила: — Ты ему ещё не сказала?

— Я повременю с этим, — сказала она, внезапно тоже помрачнев, — до нашего двухмесячного отпуска.

Что за феноменально плохая идея. К тому же, это не моё дело.

— Если ты так считаешь…

— Это полностью, именно то, что я чувствую. Так что не подкрадывайся и не выпрыгивай на меня из тени, пытаясь обратить меня, ладно? — она подобрала свой плед и вернулась к работе.

Хороший пример для всех нас.

— Ладно, — сказала я, вставая и направляясь к двери, — но если ты передумаешь и решишь, что хочешь, чтобы тебя подло убили…

— Я первым делом поднимусь к тебе в комнату, — пообещала она.

Успокоенная, я ушла.

Глава 24

Далеко я не ушла.

— Привет, — сказала Кэти, проходя сквозь стену на верхней площадке лестницы.

— Привет.

— Я не подслушивала, — начала она оправдываться.

Я застонала.

— Ну, я и не собиралась. Я шла к тебе.

— Зачем?

Она пожала плечами.

— Сейчас поблизости нет призраков, с которыми можно было бы поговорить. И остаёшься ты. Эй, я тоже не в восторге от этого.

— Итак, когда ты не подслушивала, чего ты не расслышала?

— Что ты не собираешься обращать Джессика в вампира. Кстати, хорошее решение. Кстати, это напомнило мне, ты собираешься что-нибудь делать с зомби на чердаке?

— Ты когда-нибудь перестанешь шутить? Я имею в виду, я знаю, вы, ребята, все знаете, что я боюсь зомби, но это просто…

— Бетси, я серьёзно. На чердаке зомби.

Я подавила своё раздражение. У Кэти была тяжёлая жизнь. Или, скорее, смерть. Она была одинока. Она была стервозной. Я была единственным человеком, к которому она могла приставать. Вернее, с кем она могла поговорить.

— Теперь это совсем не смешно, — сказала я как можно вежливее. — И на самом деле это никогда не было смешно. Так что, пожалуйста, не могла бы ты уже прекратить это?

— Поднимись на чердак и посмотри.

Ага! Вечеринка-сюрприз. Наконец-то до меня дошло, как до голодного волка в лунном свете. Ладно, подыграю.

— Окей, я только поднимусь на чердак, чтобы проверить, что там за зомби, — я огляделась. Мы были на самом верху лестницы; по обеим сторонам коридора были закрытые двери. — А где находится чердак?

— Пойдём, — она уплыла прочь.

— Боже, я надеюсь, никто не набросится на меня и всё такое. Уж точно не в новых босоножках от Прада на ремешках ледяного синего цвета…

Кэти покачала головой.

— О, милая. Если бы мне не было так скучно, я бы никогда так с тобой не поступила. Но мне скучно. И поэтому я так поступаю.

Она указала на дверь в конце южного коридора. Я открыла её и увидела большую лестницу, затянутую паутиной. Лестница была выкрашена в белый цвет и серьёзно нуждалась в ремонте.

— Окейййййййй… Я поднимаюсь по лестнице… вот я иду… ничего не подозревая…

Наверху лестницы были выключатели, и это было хорошо, потому что, хотя я довольно хорошо видела в темноте, непроглядный мрак чердака немного нервировал. Я даже не слышала, как кто-то дышит. Возможно, все они затаили дыхание. То есть мои живые друзья.

Как и на любом чердаке, здесь было полно хлама, накопленного поколениями. Пыль покрывала всё: сломанные картины, потрёпанные письменные столы, диваны с торчащей из подушек набивкой. Казалось, они тянулись по всей длине дома, а это означало, что они были огромными.

По привычке я поднесла руку к носу и рту, потом вспомнила, что никогда не чихала — во всяком случае, если кто-нибудь не брызгал мне в лицо святой водой.

Я сделала несколько шагов вперёд и услышала шорох за поцарапанным шкафом, в котором не хватало дверцы. Фу! Мыши. Прошу, только не крысы. Просто маленькие безобидные полевые мышки, которые решили остаться в особняке на зиму. Я совсем не против мышей, но крысы…

И что это был за другой запах? Слой гнили покрывает пыль. Кто-то, тьфу, забыл здесь свой обед или что-то в этом роде? Отличное место для сэндвича с индейкой.

Кэти указала пальцем.

— Он вон там.

— О, он там, да? — что за отвратительное место для вечеринки по случаю дня рождения. Но, должна признаться, я бы никогда не пришла сюда за подарками. — Ну, ему лучше быть поосторожнее, потому что я иду туда.

Я прошла добрых пятнадцать футов и отодвинула шкаф, который был огромным, намного выше меня, в сторону.

— Удивительно, что за…?

Сначала я была искренне озадачена. Казалось, мой мозг не мог переварить увиденное. Я ожидала увидеть баннеры, подарки, группу моих друзей и родственников, собравшихся в кучу, готовых вскочить и закричать: «Сюрприз».

Что я увидела: сгорбленную фигуру, истлевшую одежду — всё было цвета грязи. Опущенные плечи, волосы того же цвета, что и одежда. И этот запах. Боже, как другие могли его терпеть? Наверняка даже живые люди чувствовали этот запах.

Фигура медленно повернулась ко мне лицом. Я снова подняла руку, но на этот раз, чтобы подавить рвотный позыв, а не чихнуть.

Я заметила кость, торчащую из остатков того, что когда-то могло быть рукавом белой рубашки. Кость? Это была не кость. Это было что-то другое, что-то серое и странное. Это было…

— Симпатичный костюм зомби, — выдавила я. В комплекте с аутентичной вонью и сгнившей одеждой и — это был отличный штрих — кладбищенской грязью в парике.

— Бетси, именно это я и пыталась тебе сказать. Это не костюм. Это настоящий живой зомби, — Кэти восхищённо обвела его взглядом. — Штука, которую ты видишь, которая мёртва! Я думала, это как в кино.

— Не-а-а-а, — сказал он. Он потянулся ко мне. У него были длинные ногти, такие длинные, что они начали загибаться, как когти. Под каждым была грязь.

Я отступила на шаг. Он компенсировал это тем, что подошёл на шаг ближе. Я не могла смотреть ему в лицо — и тогда я посмотрела. Сначала я подумала, что он — на нём были истлевшие остатки костюма — улыбается. Потом я поняла, что одна щека у него сгнила, и сквозь лицо виднелись зубы.

Я думала, что застыла от страха. Нет, это было слишком простое слово: от ужаса. Абсолютного, парализующего ужаса. Это было глупо, но я всю жизнь боялась мертвецов. Особенно зомби. Того, как они приближались к вам.

(того, как это существо сейчас приближалось ко мне)

и как от них разило могилой

(так, как разило от этой штуки)

и то, как они стонали и тянулись к вам, и ничто их не останавливало, что бы вы ни делали, они шли и шли.

(как шёл этот)

и я думала, что застыла от страха, думала, что никогда не смогу пошевелиться, но каким-то образом я отступала. Внутренне, да, я застыла, я не могла заставить себя говорить, кричать, понять, где дверь, рассуждать, думать. Но мои ноги двигались нормально. И это было хорошо. Потому что, если бы эта штука коснулась меня, я бы умерла. Умерла по-настоящему. Умерла навсегда.

Оно

(он?)

всё ещё тянулось ко мне, и я была прижата к одному из пыльных диванов, и его рука коснулась моего плеча, а затем мой внутренний холод исчез, как кубик льда на июльском тротуаре, и я издала самый громкий крик, который я когда-либо слышала от кого-либо. Он прозвучал как сигнал пожарной тревоги.

Я упала спиной на диван и ударилась об пол, подняв облако пыли. Я пыталась отпрянуть и встать одновременно, в то время как зомби спокойно обошёл диван и продолжал приближаться. В результате, пробираясь по половицам, я оставляла на полу дорожку шириной с Бетси.

Я снова закричала. На этот раз словами. Но это была скорее пожарная тревога, чем слова, потому что Кэти спросила:

— Что?

Я прожевала фразу, фактически выплюнула её изо рта:

— Приведи Эрика!

Она бросилась ко мне — казалось, ей потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть разделявшие нас пятнадцать футов.

— Бетси, я не могу!

— Тогда позови Тину! Позови Марка! Позови Ант! Мне насрать! Помоги!

Внезапно её руки пронзили грудь зомби. Он продолжал приближаться.

— Я не могу! Никто, кроме тебя, меня не видит! Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Я вжалась в дальнюю стену и с трудом поднялась на ноги. Боже, какая вонь! Я могла стерпеть почти всё, что угодно, только не вонь, богомерзкую, гниющую, отвратительную, чёртову вонь.

— Я не знаю, — сказала я, и никогда ещё я так не злилась из-за того, что была такой тупой.

— Ну так убей его! В кино хорошие парни стреляют им в голову.

Я ничего не сказала, просто отбила его руку, когда он потянулся ко мне. Кэти, наконец, вспомнила:

— У тебя нет пистолета. Ладно, но ты не без способностей. Ты вампирша. Сверни ему шею!

Но тогда мне пришлось бы к нему прикоснуться. Я не могла вынести этого. Я бы сошла с ума, если бы мне пришлось к нему прикоснуться.

Я схватила его за запястье и толкнула. Сильно. Он отлетел к сломанному кофейному столику и рухнул на землю.

Ладно, я прикоснулась к нему. И это было не так уж плохо. Ладно, это было мурашками по коже и ужасно — всё равно что дотронуться до рубашки, полной извивающихся личинок, — но бывали вещи и похуже. Как-как…

Я не могла придумать ничего хуже.

Я посмотрела на свою руку и увидела, что на кончиках пальцев грязь и кожа. Я заплакала и судорожно вытерла руку о джинсы.

— Может быть, оно и не пытается тебя убить, — услужливо подсказала Кэти, стоявшая рядом со мной. — Может быть, оно пытается общаться. Ну, знаешь, как я. Может быть, оно пришло сюда, потому что ты Королева и можешь ему помочь. Пожалуйста, перестань плакать. Бетси, хватит. Всё не так уж и плохо. Это всего лишь зомби. Он тебе ничего не сможет сделать.

Ничего не сможет сделать? Мне было больно просто от того, что оно существует. Оно было… — мой истеричный мозг искал подходящее слово и нашёл его. Оно было отвратительно. Неправильно, что эта штука была где-то, не говоря уже о моём чердаке. Это шло вразрез со всем правильным, добропорядочным, здравомыслящим и нормой.

Оно поднималось. Оно снова приближалось ко мне. Оно снова говорило «Не-а-а-а». Оно снова пыталось дотронуться до меня. Я заплакала ещё сильнее. Казалось, что плакать, как героини второстепенных фильмов (те, кого всегда спасали в последнюю минуту, но кто же спасет меня?) — это был мой способ справиться с этим. Ну, всё было в порядке. Слёзы никому не причиняли вреда. Слёзы никогда…

— Бетси, ради бога, сделай что-нибудь!

Вот оно снова приблизилось. Вот оно снова потянулось ко мне. Вот оно коснулось меня. Вот оно показало мне свои зубы. Вот оно тянуло меня. Вот оно издавало странный звук — ах. Он пытался причмокивать губами, но они уже сгнили. Причмокивал губами, как голодный парень, предвкушающий ужин на День благодарения. Или большой стейк. Или…

Меня.

Его руки были у меня на плечах. Зловоние усилилось, это было почти живое существо. Я подняла руки. Оно притянуло меня к себе. Я положила руки по обе стороны от его головы. Оно пускало слюни, но без слюны. Я изогнулась. Но, конечно, он не умер, конечно, он наклонился, как гротескная пародия на вампира, и укусил меня, сжевал, съел, пока я кричала и вопила, а Кэти беспомощно металась вокруг и смотрела, как меня съедают, в то время как…

…он упал, его голова была повёрнута так, что, если бы он был жив, он бы смотрел вниз, на свою задницу.

— Вот об этом я и говорю, — сказала Кэти. — Ого! Я думала, ты действительно собираешься… Бетси?

Я на негнущихся ногах подошла к одному из диванов. Села, едва не напоровшись на сломанную пружину. Плакала, рыдала и тёрла руки о джинсы. Они никогда не будут чистыми. Мои пальцы всегда будут вонять. На них всегда будет тухлятина и кладбищенская грязь. Всегда. Всегда.

Глава 25

Я сидела на диване и смотрела на (мёртвого) зомби. Никогда, ни откуда я не хотела уйти так сильно, как с этого чердака, но я не могла заставить себя встать и проделать долгий путь к двери на верхней площадке лестницы. Единственное, на что у меня были силы, — сидеть на грязном, поломанном диване, который был таким пыльным, что я не знала, какого цвета он был под всей этой грязью. И смотреть на убитого мной зомби.

Наверное, какая-то часть меня ждала, что оно проснётся и набросится на меня снова. Как если бы Джессика встала и набросилась на меня, если бы я пошла на это, если бы я проигнорировала её пожелания (как, честно говоря, у меня было искушение сделать) и превратила её в вампира. Если бы я так поступила, она больше не была бы Джессикой; она была бы слюнявой сумасшедшей вампиршей. Перенесемся на десять лет вперёд, к тому времени, возможно, она бы немного научилась контролировать свою жажду. Тогда у неё началась бы новая жизнь: она стала бы более осторожной в еде. Никогда не старея, но всё равно старея. Чем старше она бы становилась, тем больше отдалялась от смертной Джессики, моей подруги. Становясь хитрой, как Эрик и Алонсо.

Алонсо. Он обратил в вампира, совершенно не задумываясь о последствиях: ни для Софи, ни для себя. Он убил её и пошёл своей дорогой, и ему пришлось заплатить. Вот и всё, вот как это было: он облажался, и ему пришлось заплатить. Что, если бы это была Джессика, мёртвая в каком-нибудь переулке во Франции, сколько лет назад?

И как я могла пойти к ней в комнату и попросить, чтобы она позволила мне это сделать? Я заслужила, чтобы у меня на чердаке прятался зомби. Я заслужила сотню зомби.

— Как ты думаешь, почему оно было здесь? Как оно проникло внутрь и проделало весь этот путь незамеченным? — Кэти нервно тараторила и смотрела на меня так, как смотрят на недавно сбежавшего из психиатрической больницы. — Как ты думаешь, чего оно хотело?

— Мне насрать, — сказала я и встала.

Потребовалось много времени, чтобы найти дверь.

Глава 26

— Можно мне пойти с тобой? — спросила Кэти, плывя рядом со мной.

— Мне насрать.

— Ну, я просто подумала, что должна спросить. Ты в порядке? Ты ведь закончила плакать, да?

— Ничего не обещаю, — спускаясь вниз, я услышала, как звонит телефон. Я слышала, как вернулись Тина и Синклер, что было очень плохо, потому что это означало, что где-то в этом большом доме Тина побежала за телефоном, пока он не переключился на автоответчик.

— Меня нет! — закричала я. Синклер стоял у подножия лестницы, всё ещё в пальто, и смотрел на меня снизу вверх.

— Это может быть важно, — поддразнил он, прекрасно зная о моей склонности к антифонам. Затем он сморщил нос. — Что это за запах?

— Это чертовски долгая история, и я расскажу тебе её по пути…

— По пути куда?

— Но ты можешь просто обнять меня прямо сейчас?

— Дорогая, неужели ты всё… — он чуть не пошатнулся, когда я бросилась ему на шею. Я попыталась подавить предательскую мысль

(почему ты не спас меня?)

и сосредоточиться на хорошем: на объятиях Синклера, его приятном чистом запахе, полной противоположности зомби.

Кэти кашлянула. Честно говоря, я и забыла, что она здесь.

— Я просто, э-э, присоединюсь к тебе позже, — она исчезла на лестнице.

Синклер гладил меня по спине.

— Что такое?

— Алонсо должен быть наказан.

Он отстранился и уставился на меня.

— Это как-то связано с тем, что Джессика тебе отказала?

Теперь я была тем, кто пялился на него.

— Как ты узнал… Ладно, очевидно, я путешествую во времени примерно вполовину быстрее, чем все вы, но откуда ты знал, что она откажет?

— Потому что, — ответил он, — она миллиардерша, которая работает, хотя и не обязана этого делать. Я и представить себе не мог, что она будет лежать сложа руки и позволит тебе что-то для неё исправить, тем более что-то подобное.

— Ну, я не хочу ничего с ней делать.

Его идеальный лоб наморщился.

— Ничего не делать?

— Это долгая история. Но если бы ты умирал, разве ты не…

— Она утверждает, что не умирает, а только больна. Стоит ли нам спорить?

— Ни за что. Жаль, что я не догадалась об этом чуть раньше, — я прижалась головой к его шее. — Наверное, я подумала, что, может быть, раз она увидела, как мне быстро стало лучше после того, как Делк подстрелил меня…

— Никто не должен принимать решение об обращении, основываясь на твоём опыте, моя дорогая. Ты уникальна.

— Но, может быть, вампир, которого я обращу, будет похож на меня! — Боже, о чем я говорила? Неужели неприятный инцидент на Чердаке ничему меня не научил?

Нет, я не хотела обращать Джессику. Но и смотреть, как она умирает, я тоже не хотела. Это было слишком ужасно, как будто приходилось выбирать способ смерти по своему усмотрению: Мисс Тейлор, что вы выберете сегодня: обезглавливание или обескровливание?

— Никто не похож на тебя. Ты можешь заглянуть в «Книгу Мёртвых», — добавил он, — если тебе нужен другой источник.

— Ух, я пасс, — «Книгу Мёртвых» было нелегко читать.

— Значит, она всё-таки отказала тебе.

— Неоднократно, — и это тоже хорошо.

Он пожал плечами.

— Она верит в современную медицину. Что вполне уместно.

— Да, — я поправила лацкан его пиджака, который и так был идеально прямым, и почувствовала, как его рука обвилась вокруг моей талии. Я мягко оттолкнула его. — Тебе нужно позвать Тину. Я приняла решение насчёт Алонсо.

— Я надеюсь, ты посвятишь меня в него? — спросил он беспечно, но при этом как-то странно посмотрел на меня. — Если это не слишком…

Он оборвал себя. Мы оба смотрели, как Тина выбежала из кухни и почти пробежала по коридору, фактически остановившись в одних чулках перед ступеньками.

— Ваши величества!

— Ого, кто-то умер? — это была шутка, но потом я вспомнила компанию, в которой работала, события прошлого года и свою жизнь. — О, Боже. Кто же всё-таки умер?

— Никто. Я услышала, что вы меня ищете, и пришла так быстро, как только смогла. И Алонсо позвонил и сказал, что будет здесь через час.

— Недостаточно скоро, — ответила я. — Пошли.

— Подожди, мы с ним встретимся?

— Да. Прямо сейчас. Берите свои пальто. Пошли.

— Что происходит? — спросила Тина.

— Я не знал, что ты встречаешься с ним сегодня, — сказал Синклер.

Как и я. Ну, если Алонсо был готов к встрече, я была не против.

— Послушайте, он убил Софи, и за это должно наступить последствие. Не такое, как у Ностро, но всё же. Так что он должен заплатить. В буквальном смысле заплатить. И я подумала, что за эти годы он, вероятно, сколотил себе неплохое состояние. Верно?

— Верно, — ответила Тина, и Синклер кивнул.

— Хорошо. Итак, он отдаёт всё своё имущество и деньги Софи. И должен начать всё заново.

Синклер моргнул.

— О, Ваше величество, — печально начала Тина. — То есть… мы говорим о миллионах. Возможно, миллиардах. И у него ничего не будет?

— У него было бы больше, чем у Софи. Двоюродный брат, друзья, которые могли бы ему помочь. Способ встать на ноги. А может, и никогда не встанет. Это не моя проблема. Он должен заплатить за то, что сделал. Вот как.

Синклер смотрел на меня так, словно никогда раньше не видел. Глаза Тины чуть не вылезли из орбит от удивления.

— Я поддержу тебя, Элизабет, если ты так сильно к этому относишься.

И Тина сказала:

— Ваша воля — это наша воля, Ваше величество.

И на этом всё закончилось.

Глава 27

Мы подъехали к отелю, Синклер (неохотно) отдал ключи от своего «Мерседеса» парковщику и вошёл в отель. Это был один из тех отелей, которые снаружи выглядят как красивые большие дома из коричневого камня, где живут семьи. Тина сказала мне, что он обошёлся в тысячу двести долларов. За ночь. Я думала, что кровати здесь сделаны из золота, а персонал каждую ночь укладывает вас спать, угощая горячим какао и поцелуями.

— Зомби, — пробормотала Тина. Она выглядела так, словно ей было трудно воспринимать всё происходящее одновременно. Я надеялась, что ей нравится быть членом клуба «Я схожу с ума». — Я понятия не имела, что они вообще существуют.

— Мы позаботимся об этом…

— Слишком поздно, — сказала я.

— …после того, как мы разберёмся с этим. Возможно, мне следует сказать ему, — говорил Синклер, пока мы шли к лифту. — Будь сильным, так сказать.

— Я не боюсь сказать Алонсо, что мы его наказываем, — парировала я. Чёрт, после того несчастного случая на Чердаке я ничего не боялась.

— Маленькими кусочками, Ваше величество, — пробормотала Тина.

Подъехал лифт — дзинь! Двери открылись. Прежде чем я успела поделиться с Тиной своим новым настроем «ничего не бояться», Синклер пробормотал редкий эпитет.