Бей или беги

Глава четвертая

Может, я и правда переутомилась на этой неделе, потому что пару секунд действительно ждала, что шотландец поблагодарит меня за то, что я отвлекла его в момент взлета.

Однако удивление на его лице быстро сменилось привычной хмурой гримасой:

– Надеюсь, вы не рассчитываете на благодарность?

Он сказал это таким ледяным тоном, что я поежилась. Только тут я осознала, что в процессе разговора, оказывается, непроизвольно придвинулась к нему, чтобы лучше слышать. Я поспешно отодвинулась и ответила ему в том же тоне:

– Было бы глупо с моей стороны рассчитывать на это.

– Ну и правильно. Бесить меня под видом отвлечения – не значит помочь.

Я снова открыла свою электронную книжку и вскользь заметила:

– Вы жалкий тип, знаете это?

– Детка, если я начну слушать все, что лепечут обо мне избалованные принцессы, то и жить не стоит.

Краска бросилась мне в лицо, щеки загорелись. Он просто невозможен! Невыносим! Дура я, что стала ему сочувствовать и оправдывать его поведение уважительными причинами. Поделом мне. Ничего, больше я такой ошибки не совершу.

– Хватит называть меня деткой! Меня зовут Эва.

Он не ответил, и я пожалела, что открыла рот.

Когда по громкой связи объявили, что снова можно пользоваться электронными устройствами, мой отвратительный сосед тут же достал свой ноутбук и забыл о моем существовании. Но на этот раз я не обиделась, а вздохнула с облегчением – общение с ним дурно влияло на мою самооценку.

Тем не менее по какой-то причине – уж не знаю, книга ли была неинтересная или этот парень так действовал на меня, – мне не удавалось сосредоточиться на чтении. Я бы могла заняться набросками, по работе или просто так, для себя, но Стелла сказала мне не брать ноутбук, а на почте поставить оповещение, что я не в офисе, чтобы не отвлекаться на работу. Тогда я решила, что и блокнот брать не стоит. В течение этих нескольких дней моего отсутствия Стелла подменяла меня, потому что была не только моим боссом, но и подругой. Нас всего-то было четверо в «Стелла Ларсон Дизайнс»: сама Стелла, я, Пол и наш младший дизайнер Гейб. Мы делали эксклюзивные интерьеры по всему миру, не только в США. Обычно я вылетала на место для предварительного сбора информации: выслушивала пожелания клиентов, делала замеры, кучу фотографий, чтобы потом спокойно работать над проектом в Бостоне. В зависимости от масштаба проекта я могла летать на объект несколько раз.

Бюджеты наших заказов варьировались в диапазоне от шестизначных сумм до нескольких миллионов долларов. И мы были преданы Стелле. С ней было легко: в работе она требовала высокой отдачи и первоклассного качества, была нетерпима к расхлябанности, но при этом относилась к нам не как к служащим, а как к друзьям, которые всегда могут поделиться с ней своими проблемами. На свете не так много работодателей, подобных Стелле, и она завоевала нашу любовь, отдавая свою. День, когда она сама подошла ко мне после того, как увидела результаты моей первой самостоятельной работы (я готовилась защищать диплом в колледже и уговорила дядю отдать мне на растерзание его офис, а он был бухгалтером Стеллы), я считаю одним из самых удачных в своей жизни.

Однако в данную минуту я ругала Стеллу. Если б она не была такой заботливой, я бы сейчас была занята по уши, разгребая груду писем по двум текущим проектам, которые в настоящее время просто скапливаются в моем почтовом ящике. Иногда клиенты отдают мне в руки все бразды правления. Чаще встречаются такие, которые хотят самостоятельно выбрать какие-то конкретные вещи, например текстиль или цветовую палитру для интерьера. Но попадаются и тяжелые случаи – клиенты, желающие контролировать каждый мой шаг. Именно такой была одна из моих нынешних заказчиц. Могу себе представить, как она сейчас с ума сходит, ожидая моего возвращения в офис.

Я с завистью смотрела, как сосед увлеченно работает на своем ноутбуке.

Единственное светлое пятно за весь полет было, когда нам принесли обед, и я получила наконец-то долгожданный стаканчик кофе. Разумеется, он был растворимым и не особенно вкусным, но это был кофеин, и я не смогла удержать легкий вздох наслаждения, сорвавшийся с моих губ после первого глотка.

Мне показалось, что шотландец напрягся от такого шумного выражения эмоций, однако, искоса взглянув на него, я увидела, что он уплетает свой обед за обе щеки, не обращая внимания на мои вздохи.

Что ж, мой обед подождет. Главное для меня сейчас – кофе.

– Если вы не будете есть, можете отдать свой обед мне, – услышала я раздраженный голос.

Как я умудрялась бесить его, молча сидя в своем углу, понять не могу.

– Я буду есть. Просто сначала выпью кофе.

– Я просто подумал, вдруг вы из тех женщин, которые ничего не едят, – пожал он плечами и допил свой кофе, запрокинув голову.

– Мы уже выяснили, что вы скорый на поверхностные оценки сноб, – мило улыбнулась я, открывая свою касалетку[8].

Чувствуя, что он на меня смотрит, я нарочно жевала не спеша, зная, что это его нервирует. И теперь мне точно не казалось, что напряжение между нами растет по мере того, как я отправляю в рот – микрокусочек за микрокусочком, с черепашьей скоростью – салат с ветчиной.

– Заберите это, – буркнул он, и, повернув голову, я увидела, что он протягивает бортпроводнику свой пустой поднос.

Бортпроводник в замешательстве уставился на поднос, потом сообразил (видимо, сказались годы работы с самой разношерстной публикой):

– Конечно, сэр, – он спокойно забрал поднос и удалился.

Возмущенная его неучтивостью, я не смогла промолчать:

– А вы вообще когда-нибудь используете слова типа «пожалуйста» или «спасибо»?

Он мрачно уставился на меня:

– Что?

Я указала пластиковой вилкой на стоящего неподалеку бортпроводника.

– Люди вам не слуги. Бортпроводник делает свою работу, пытаясь сделать ваш полет максимально комфортным. Можно простить вашу резкость и необщительность и где-то даже непреднамеренную грубость, оправдывая их страхом полетов (по крайней мере, я уговариваю себя быть к вам снисходительнее). Но то, как вы разговариваете с обслуживающим персоналом, только доказывает, что вы высокомерный, самовлюбленный болван.

– На вашем месте я бы захлопнул рот и не лез в чужие дела.

– А я на вашем месте нырнула бы в свою темную душу, достала с ее дна «спасибо» и вставляла бы его в свою речь время от времени.

Он удивленно округлил глаза – возможно, его все-таки проняло праведное негодование, звенящее в моем голосе, – а потом сдвинул брови и с грохотом водрузил ноутбук на прежнее место перед собой.

Мерзкий, гадкий человек.

Зато теперь игнорировать его стало намного проще. На самом деле после еды и двух стаканчиков кофе (да, я попросила еще один) мне удалось наконец сосредоточиться на книге. Однако за час до конца полета мне захотелось в туалет, а кроме того, в салоне стало душно, и я мечтала снять пиджак. Таким образом, мне пришлось прервать обет молчания:

– Разрешите пройти, пожалуйста, – произнесла я ровным нейтральным тоном.

С таким же невозмутимым выражением лица он переложил ноутбук к себе на колени, поднял столик и махнул мне рукой, мол, проходи.

Я уставилась на щель между его коленями и впереди стоящим креслом. Он шутит? Он разве не собирается встать? Я взглянула ему в лицо, но он смотрел прямо перед собой.

Отлично!

Если я наступлю ему на ногу и моя шпилька вонзится ему в палец, он сам виноват. Громко фыркнув, я встала, крепко взялась за спинку кресла перед ним, стараясь не прищемить волосы сидящей там женщине, и втиснула правую ногу в узкую щель, которую он оставил. Если бы он был человеком среднего роста, я свободно прошла бы – расстояния между креслами в первом классе приличные.

Но он не был человеком среднего роста.

Моя нога коснулась его, и я вторглась в его пространство. Подтягивая левую ногу, я весь вес перенесла на правую и услышала его сдавленное ругательство, когда моя шпилька погрузилась во что-то мягкое. «Так тебе и надо!» – злорадно подумала я и продолжила движение. Я почувствовала, как напряглись его ноги, и вдруг поняла, что мой зад находится сейчас прямо перед его лицом. Какое счастье, что на пиджаке у меня баска!

Сделав последний рывок, я буквально вывалилась в проход между рядами, и обернулась, чтобы испепелить его своим гневом… Но этот гад уже снова щелкал мышкой!

Поражаясь, как это возможно, что человека с такой ужасной кармой до сих пор не постигло возмездие, я направилась по проходу в туалет рядом с бортовой кухней.

Защелкнув дверь, я сделала свое дело, вымыла руки и сняла наконец пиджак, дымясь от внутреннего жара. К счастью, шелковый топик под пиджаком был с глубокими проймами, поэтому под мышками не было пятен от пота. Я потрогала подмышки и понюхала пальцы – не пахнет ли? Вроде нет, но я все равно освежилась на всякий случай. Хотя, честно говоря, с таким соседом мне не стоило сильно волноваться – даже неплохо было бы запахом пота испортить ему остаток пути.

Понимая, что не могу больше занимать туалет, я открыла дверь и шагнула наружу, буквально натолкнувшись на женщину, которая сидела впереди шотландца.

– Простите, – я виновато улыбнулась. – Давно ждете?

Она отрицательно покачала головой, всем своим видом выражая сочувствие. Я не очень понимала причину, пока она не сказала:

– Все в порядке, дорогая! Если бы я сидела рядом с таким гнусным типом, я бы тоже хотела остаться здесь до конца полета.

Разумеется, люди в соседних креслах не могли не слышать нас. Но странным образом окружающий мир переставал существовать для меня, когда я препиралась с этим грубияном. Открытие не из приятных.

– А, д-д-да… – слабо протянула я.

– Но вы молодчина, – продолжала женщина. – Умеете поставить его на место. Будь я на вашем месте, меня бы выкинули из самолета еще до взлета. За рукоприкладство.

Я рассмеялась, поблагодарила ее и пошла на свое место с чувством облегчения, что это мучительное приключение подходит к концу. Когда я подходила, шотландец мельком взглянул на меня и снова опустил глаза на экран… но лишь на долю секунды. Его ледяной взгляд поднялся и беззастенчиво нырнул в ложбинку на моей груди, теперь обнаженную благодаря глубокому вырезу топика, заправленного в юбку-карандаш.

По моей шее прокатилась предательская дрожь возбуждения.

Он снова посмотрел мне в глаза. И на лице его было написано недовольство увиденным. Гадая, что еще я сделала не так, я сощурила глаза и спросила:

– Вы меня не пропустите?

Он захлопнул крышку ноутбука и задвинул столик, промурлыкав себе под нос:

– Дорогое техобслуживание…

Берясь за спинку теперь пустого переднего кресла, я повернулась к нему спиной и начала протискиваться на свое место:

– Да, желание сходить в туалет иногда дорого обходится…

Моя левая нога коснулась его левой ноги, и тут он с двух сторон сжал мои бедра своими коленями, захватив меня в ловушку.

Я обернулась через плечо, чтобы огрызнуться, но тут увидела его взгляд, прикованный к моей попке. Жадный, пожирающий взгляд, каким смотрят, когда хотят схватить женщину и повалить ее на первую попавшуюся горизонтальную плоскость.

Внезапно картина его склоненного надо мной тела и ощущение, как мои ноги крепко охватывают его бедра, вызвали во мне такую горячую волну желания, что я испугалась и смутилась одновременно.

Ох-х-х…

Я поспешно отвернулась, выпрямилась с достоинством и холодно процедила:

– Пустите!..

Он тут же развел колени, и я проскользнула на свое место, плюхнувшись на сиденье чуть менее грациозно, чем хотелось бы.

Чувствуя, что он продолжает смотреть, я – в который уж за сегодня раз? – раздраженно поинтересовалась:

– Что еще?

Вместо ответа он отвернулся, склонился над проходом и повернулся ко мне, протягивая мой красный пиджак. Я даже не заметила, что выронила его.

Я выхватила пиджак у него из рук.

– А где же спасибо? – ухмыльнулся он.

– Не собираюсь благодарить вас, потому что вы даже не встали, чтобы пропустить меня, как подобает вежливому человеку.

Он хмыкнул и повернулся к ноутбуку.

– Дамы и господа! Мы приближаемся к аэропорту О’Хара города Чикаго, – раздался по громкой связи голос старшей бортпроводницы. – Просим вас убрать громоздкие электронные устройства типа ноутбуков на верхние багажные полки, поднять столики и привести спинки кресел в вертикальное положение. Наш самолет снижается…

Дальнейшие ее слова я пропустила мимо ушей, так как мое внимание было поглощено проклятым шотландцем: я искоса наблюдала, как он убрал ноутбук в сумку и выпрямился во весь свой шикарный рост, чтобы положить его на полку. Поскольку его голова находилась где-то под потолком, ничто не мешало мне рассмотреть наконец его мощную фигуру целиком. И почему только судьба не помечает людей с гнилым нутром каким-то внешним опознавательным знаком типа безобразной наружности?

А что касается меня, то, будь моя воля, я попросила бы высшие силы не создавать мое тело таким позорно легковозбудимым: стыдно признать, но я, как оказалось, мало чем отличаюсь от первобытной женщины, падающей в обморок при виде великолепного самца (хотя, честно говоря, я даже не думала, что такие мужские экземпляры вообще еще существуют).

При этой мысли у меня заныл низ живота и судорога желания сжала бедра. Горя от смущения, я оторвала взгляд от шотландца и начала медленно надевать пиджак.

Господи, как же я его ненавидела!

Наши сидения слегка подскочили, когда он плюхнулся на свое место и немедленно пристегнул ремень безопасности. Я наблюдала за ним краем глаза. Он снова изо всех сил вцепился в ручки кресла…

Видимо, еще придется попросить высшие силы сделать меня менее жалостливой. Потому что, хоть мне он и не нравился, но больно было видеть, как большой сильный мужчина, который обычно может постоять за себя, вдруг оказывается беспомощным перед лицом фобии. Мне казалось, это должно мучить его больше, чем кого-либо другого на его месте.

Мы сидели в напряженном молчании, а наш самолет постепенно снижался, приближаясь к земле.

– Представляю, как вы паритесь в своем пиджаке.

Мне не стоило отвечать, но я, в отличие от него, была доброй. А кроме того, понимала, что единственная причина, по которой он со мной заговорил, – потребность отвлечься. Просто из детского упрямства он не мог открыто признать, что нуждается в моей помощи. Поэтому я ответила, вложив в свой голос неприязнь, которую он хотел услышать:

– Я не парюсь.

– Паритесь-паритесь.

– Вы не знаете меня, чтобы судить, парюсь я или не парюсь.

– Детка, – вздохнул он, – да у тебя на лице написано все, что ты чувствуешь.

– Неправда. Спорю, что вы не догадываетесь, что я чувствую прямо сейчас.

– Желание прикончить меня с толикой жалости.

У меня даже челюсть отпала. Вот это интуиция у парня!

Он насмешливо вытаращил на меня глаза:

– Что, угадал? Прикончить – согласен. Но к черту вашу жалость, приберегите для других.

– Вы ужасный человек, вы это знаете? Действительно невыносимый. Есть ли хоть кто-то в этом мире, который думает по-другому?

– Вся моя семья. Коллеги. Друзья. Женщины, с которыми я занимаюсь сексом.

Краска бросилась мне в лицо от его откровенных слов… и картин, которые при этом пронеслись в моем воображении.

– Думаю, насчет последнего вы заблуждаетесь.

– Уверен, что нет, – он снова медленно смерил меня холодным взглядом и резко отвернулся. – Просто заносчивым принцессам вроде вас этого не понять. Вы выбираете мужчин, не способных вас возбудить, а потом утверждаете, что секс – это ерунда, а женщины, которые якобы получают от него удовольствие, – лгуньи.

Так вот как он думал.

– Я знаю, что такое хороший секс. Отличный секс! – заявила я.

Вообще-то это было давно и завершилось грандиозным предательством, но сути дела это не меняло.

Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду.

– Я удивлен.

Чувствуя себя неловко под его сверлящим взглядом, я решила, что пора сменить тему:

– А ваша семья… ваши родные знают, какой вы грубый?

– Откуда? С ними я хороший.

– А, так вы признаете, что плохо вели себя со мной?

– Может быть. Может, я был вынужден.

Этот загадочный ответ разозлил меня больше, чем все, что он сказал до сих пор:

– И что бы это могло значить? – спросила я максимально язвительно.

Лед в его глазах вдруг растаял:

– Это значит, – его низкий голос слегка дрогнул, потому что в этот момент самолет коснулся земли и стремительно понесся по взлетной полосе, – что мне нужно было, чтобы вы меня невзлюбили.

Я состроила гримасу:

– Это еще что за чушь собачья?

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Чтобы вы не запали на меня и не захотели переспать со мной.

Не веря своим ушам, я остолбенела:

– Что, простите?!

– Вы не хотите переспать со мной, ведь так?

– Нет! – категорически отрезала я.

Что-то невольно влекло меня к нему, да, но как человек он мне действительно не нравился. Более того, я его не уважала.

Мне показалось, что на его лице промелькнула тень разочарования.

– Хорошо, – коротко сказал он и отвернулся.

Но через мгновение повернулся ко мне вновь, поняв, что мы приземлились. Выражение его лица смягчилось, и взглядом он пытался выразить то, что не мог сказать словами. Мне даже почудилось тихое «спасибо», когда он коротко кивнул мне.

Я кивнула в ответ.

Он резко отстегнул ремень и встал, как и большинство пассажиров. Наверно, из-за его внушительной внешности люди легко расступались перед ним, когда он, схватив свой ноутбук с верхней полки, пошел к выходу, чтобы выйти из самолета первым.

Не сказав мне на прощанье ни единого слова.

Даже не посмотрев на меня.

Грубиян.