Бэйсд (ЛП) (Б.Б. Хамел) читать бесплатно онлайн полную версию книги

!ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительно–ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Б. Б. Хамел

«Бэйсд»

Оригинальное название: Based by B.B. Hamel

Б.Б.Хамел – «Бэйсд»

Авторы перевода: Алина Цкаева, Евгения Апухтина

Редактор: Наталья Киселёва

Вычитка: Алёна Дьяченко

Оформление: Алёна Дьяченко

Обложка: Ирина Белинская

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Настоящему мужику наплевать на чужое мнение...

Линкольн «Бэйсд» Картер живёт по собственным правилам, не заботясь о том, что говорят другие. Он бесцеремонный, самоуверенный засранец и, в то же время, самый известный в мире спортсмен-экстремал. В его представлении веселье – это прыжки с крыш небоскрёбов и полёты на парашюте между высотными зданиями.

Всё было так, пока однажды он не разбился, вылетев через лобовое стекло.

Я была удивлена, вернувшись тем летом домой из колледжа и, обнаружив, как мой чертовски горячий сводный братец потел, выполняя упражнения для того, чтобы восстановить свою физическую форму. И всё это перед камерами телевизионщиков, которые снимали документальный фильм о его выздоровлении.

Он опирался на трость при ходьбе, но не по этой причине я про себя называла его трёхногим.

У нас есть своя история, но мы не можем быть вместе. И всё же я целыми днями представляю, как тесная белая футболка облегает мужское мускулистое тело. Его постоянные дерзкие поддразнивания и откровенно сексуальная улыбка сводят меня с ума.

Считается, что я хорошая девочка. Но когда он рядом, я хочу делать то, что и не могла вообразить себе раньше.

Мы застряли в одном доме, и я боюсь, что если подпущу его слишком близко, мы оба не удержимся и переступим грань.

Когда Бэйсд флиртует, сердце бьётся быстрее, когда говорит пошлости, дрожат коленки. И, Боже, он потрясающе горяч.

Для читателей старше 18 лет.

Глава 1

Обри

Летние каникулы.

Услышав эти слова, представляешь восхитительные, наполненные солнцем дни и себя, лежащую у бассейна или на песочке. Предполагается, что во время летних каникул человек убегает от обыденных ежедневных проблем, просто расслабляется и не испытывает стресс.

Я поняла, что таких каникул у меня не предвидится, когда тащила за собой чемодан по парадным ступенькам огромного дома в штате Колорадо, который принадлежал моему отцу.

За две недели до окончания семестра мне позвонила мачеха. Джулия, бывшая супермодель, и, хотя ей за сорок, женщина до сих пор чертовски красива. Она больше не участвует в фотосессиях, проводя большую часть времени за организацией благотворительных мероприятий и появляясь в самых популярных модных телешоу. Я до сих пор помню, чем конкретно занималась в тот день, прежде чем подняла трубку: заказывала билеты на самолёт до Лос-Анджелеса, чтобы погостить у подруги. Прямо перед тем, как я нажала кнопку «Подтвердить», раздался её звонок, как будто у мачехи был дар предвидения.

Сдуру я ответила.

— Алло?

— Обри? Привет, милая!

— Привет, Джулия. Как дела?

— Всё прекрасно. Как твои? Семестр почти закончился, не так ли?

— Да, ещё две недели.

— Это просто потрясающе. Подумать только, ты почти старшекурсница.

— Знаю, это безумие.

— Послушай, дорогая, какие у тебя планы на лето?

Мне следовало солгать. Следовало сказать, что у меня уже есть сверхважные планы, и это было бы только наполовину ложью, потому что в моих планах главным событием был отдых на пляже. Вместо этого я сказала правду. Как последняя идиотка.

— Ну, вообще-то, я собираюсь в Лос-Анджелес к подруге. Мы планировали тусить всё лето.

— Должно быть весело. Но послушай. Я хочу попросить тебя об услуге.

Мне следовало просто повесить трубку.

— О какой?

— У нас запланировано несколько благотворительных собраний этим летом. И все они будут проходить здесь, в Боулдере. Я надеюсь, что ты согласишься приехать домой и помочь мне их организовать.

Мне следовало закричать «нет». Мне следовало выбросить телефон и поступить по другому: нажать кнопку «подтвердить» и больше не думать об этом.

— Моя помощь действительно необходима? — вместо этого спросила я.

— О, да, в самом деле, необходима. Твой отец тоже обрадуется, увидев тебя дома летом. Ты ведь знаешь, как он скучает.

Всё было решено. Она меня подловила. Точно знала, что сказать, чтобы я испытала чувство вины и изменила все свои планы (горячих сёрферов, море солнца и чтение книг). Так началось моё долгожданное возвращение в Боулдер, штат Колорадо.

И завершилось оно, спустя две недели, попытками втащить чемодан в огромный холл в доме моего отца.

— Эй, — позвала я. Вокруг царила пугающая тишина. Единственное, что я слышала, был звук отъезжающего такси, на котором я приехала из аэропорта.

Я огляделась. Снова дома. Или, точнее, в одном из нескольких домов моего отца. Он довольно успешный бизнесмен, который занимается режиссурой и продюсированием, поэтому всё время занят. Дом, где мы постоянно живём — это, особняк в Боулдере, в котором я выросла, однако у него есть владения в Нью-Йорке и Напа-Вэлли. Несмотря на то, что в киноиндустрии полно чудиков, он не похож на обитателей Голливуда и предпочитает жить как можно дальше оттуда.

По пути из холла в дом я оглядывалась по сторонам. С последнего моего визита он не изменился. Это было на День благодарения, и я была крайне удивлена. Джулия любит по-новому оформлять интерьер. Можно сказать, слишком любит. Некоторое время всё вокруг было в лиловых тонах, в стиле «Арабских ночей», пока однажды она не посмотрела «Король лев». Тогда всё внезапно преобразилось в стиль сафари.

Мне нравилась Джулия. Даже очень. Добрая и заботливая. А также самая искренняя из всех, кого я встречала в жизни. Она смеялась над моими шутками и интересовалась тем, что я говорила или делала. Но вряд ли её можно назвать светлым умом.

Честно говоря, она даже немного глуповата.

Но такая милая. Мне невыносимо быть грубой по отношению к ней, даже в мыслях. Но я ничего не могла с собой поделать. Джулия напоминала мне золотистого ретривера: преданная, любящая повеселиться, всегда счастливая, но немного заторможенная.

— Эй, — снова позвала я по дороге на кухню.

И вздохнула. Так похоже на мою семью, совершенно забыть обо мне. Отец, скорее всего, работал над отснятым материалом, а Джулия, вероятно, отправилась куда-то за город в какой-нибудь изысканный магазин, прельстившись глянцевой лжевинтажной вазой.

Скинув свой багаж на пол, и открыв дверь холодильника, чтобы взять что-нибудь выпить, я услышала невероятно странный шум. Это было что-то среднее между мычанием и стоном, как будто кто-то занимался сексом в соседней комнате.

Но это невозможно. Не так ли? Никто не будет так громко и открыто заниматься сексом, особенно зная, что я приеду. Скорее всего, я просто забыла, какие звуки возникают в доме. Все эти скрипы и трески.

Я взяла содовую, открыла банку и облокотилась на столешницу на кухне. Как сильно бы мне не хотелось оказаться в Лос-Анджелесе, всё-таки дома хорошо. Я с нетерпением ждала долгих прогулок по горам и встречи со старыми школьными друзьями. Улыбаясь сама себе, я пила содовую. Может, всё будет не так ужасно этим летом. Может, мне удастся спасти свои каникулы и немного расслабиться.

Но затем я снова услышала этот звук. Он был громче. Снова мычание, и, определённо, голос был мужским. По спине побежали мурашки. Папа и Джулия занимались сексом? Нет, они не могли делать это в соседней комнате. Они не были лучшими родителями в мире, но Джулия слишком правильная, чтобы рискнуть быть пойманной. И, в конце концов, они знали, что я приеду.

Но этот звук раздался снова, поэтому я не могла больше его игнорировать. Любопытство брало верх над нежеланием когда-либо увидеть папу и Джулию, занимающихся сексом, и я прошла через чёрный ход к огромной общей комнате отдыха. И снова шум, который сопровождался женским голосом, но я не могла разобрать ни слова. Было ясно одно: он не принадлежал Джулии.

Я остановилась прямо за дверью. Сердце грохотало в груди. Может у отца связь на стороне? Нет, он не мог так поступить с Джулией и мной. Он не мог привести чужую девку в дом и иметь её прямо в кабинете, где любой мог их застукать.

Или всё же мог?

Я рассматривала все варианты.

Затем глубоко вздохнула. Снова раздалось мычание и звук женского голоса, низкого и завораживающего. Я толкнула дверь и ворвалась в комнату, готовая кричать изо всех сил.

И то, что предстало перед моим взором, было в тысячу раз хуже того, что я представляла. Хуже того, что у папы интрижка на стороне, хуже того, что папа и Джулия занимаются сексом за дверью. Я стояла тихо, потому что семь пар глаз разом уткнулись в меня, полностью лишив дара речи.

Через секунду до меня дошло, что за хрень мне пришлось лицезреть. Общая комната абсолютно переменилась, и больше стала похожа на тренажерный зал, чем на место для отдыха. Почти весь пол был устлан матами, и везде валялось спортивное снаряжение. Телевизор по-прежнему висел на стене, но стеллаж для фильмов сменило огромное зеркало во весь рост.

У двоих парней, которым на вид было слегка за тридцать, может меньше, были камеры. На третьем были огромные наушники, и он держал штанговый микрофон. За спинами операторов стояла привлекательная брюнетка, тощая как жердь, но в тоже время выглядящая солидно, и сердито смотрела на меня.

А в самом центре комнаты, обхватив два металлических поручня своими накаченными татуированными руками, стоял мой сводный братец: засранец, которого я не видела с тех пор как окончила школу, самый худший мудак, которого только мне приходилось встречать в жизни — Линкольн Картер. Я пыталась сказать хоть что-то, потому что все по-прежнему пялились на меня. Несмотря на то, что никто не занимался сексом, происходило что-то странное, и я не могла понять что.

Мне хотелось закричать, хотелось убежать. Но тёмно-зелёные глаза Линкольна пронзали меня насквозь, и я ощутила себя букашкой, которую насадили на булавку. Я забыла о своём желании улизнуть, когда его губы сложились в фирменную неотразимую улыбку, одновременно дерзкую, восхитительную и чертовски сексуальную. От потрясения я моргнула.

— Привет, Обри. Давно не виделись, — сказал он.

Парень повернул голову ко мне, потому что я стояла как вкопанная. Воспоминания и эмоции захлестнули меня. Я сразу заметила красивую и стройную блондинку, которая стояла перед Линкольном и поддерживала его. На ней была спортивная одежда, а лицо и грудь покрылись потом. Я видела его татушки, которые обвивали его руки и покрывали грудь, исчезая за белой, потной футболкой. Создавалось впечатление, что ему трудно стоять, несмотря на то, что у него сильное мускулистое тело.

Затем что-то в моей голове щелкнуло. Чёртова травма.

— Простите, у нас тут съёмка.

Я повернулась к строгой брюнетке, которая смерила меня нетерпеливым взглядом.

— Всё в порядке, — с трудом ответила я.

— Всё нормально, Джесс. Это моя сводная сестра, Обри.

Она кивнула.

— Обри, так приятно, наконец, познакомиться с тобой. Твой отец много о тебе рассказывал.

— Привет. Я имела в виду, взаимно.

Я была совершенно выбита из колеи тем, как быстро она преобразилась из злюки, которая едва меня не пристукнула, в тепло улыбающуюся милашку, которая вспомнила папу. Я решила, что её нужно остерегаться.

Внезапно Линкольн застонал, и его лицо исказилось от боли. Блондинка подбежала, чтобы помочь ему, но он отмахнулся от неё.

— Я в порядке. Просто неправильно распределил вес.

— Ничего страшного, если хочешь, остановим съемку.

Он покачал головой.

— Нет, я в порядке.

Вскоре после того, как возобновился разговор, обо мне все забыли. Взгляды были прикованы к тому, что происходило между Линкольном и одной из женщин, когда он начал идти по коридору, который образовывался между поручнями. Я сделала несколько шагов назад, мой мозг умолял меня убраться оттуда, но я была совершенно парализована полуболезненным полусчастливым выражением на лице Линкольна.

— Это просто потрясающе, Линкольн. Это огромный шаг вперёд.

— Да, — проворчал он. Снова посмотрев на меня, парень ухмыльнулся. — Ты не ожидала этого, ведь так?

Как только я собралась ответить, один из операторов начал снимать меня. Я заморгала, потому что свет и микрофоны направили слишком близко к лицу.

— А что вообще происходит? — спросила я.

Линкольн громко засмеялся, согнувшись пополам. Я заметила нервные улыбки на лицах окружающих, но никто ничего не сказал. Джесс по-прежнему смотрела на меня, недоверчиво улыбаясь.

— Ты слышала, что со мной случился несчастный случай, — сказал Линкольн не то, спрашивая, не то утверждая.

Я кивнула.

— Да, я слышала, что это было ужасно.

— Раздробил обе чёртовы ноги, поэтому пришлось проваляться месяц в больнице.

— Мне очень жаль, Линкольн.

— Ну, ничего. Твой отец подумал, что было бы круто снять документальный фильм о моём восстановлении.

— Так вот что здесь происходит.

Он засмеялся.

— Да, именно. И ты как раз вовремя. Вернись ты на две недели раньше, застала бы меня в коляске.

Его физиотерапевт неодобрительно заметила:

— Тебе и сейчас следует быть в коляске.

Он пожал плечами.

— Я в порядке. Трость вполне меня устраивает.

Я сделала ещё один шаг назад.

— Ну, что ж, наверно, придётся разрешить тебе вернуться в неё.

Он ухмыльнулся мне.

— Я так рад снова видеть тебя, Обри. Ты приехала на всё лето?

— Похоже на то.

— Значит, мы будем часто видеться.

Я закрыла глаза, когда камеры снова направили на него. Он уже отвернулся, а симпатичный врач-физиотерапевт продолжила суетиться возле него как заботливая наседка. Я, в свою очередь, могла думать только о том, как быстрее убраться оттуда. И ушла, закрыв за собой дверь, быстро вернувшись на кухню.

Я стояла там совершенно потрясённая тем, что только что произошло. И поняла, что готова убить Джулию. Она забыла упомянуть о такой мелочи, как присутствие в доме этого плейбоя, сорвиголовы, бэйсджампера, её сына.

Линкольн «Бэйсд» Картер довольно знаменит. Я бы даже сказала, что он один из самых известных бэйсджамперов в мире. Парень занимается тем, что забирается на самый верх зданий, созданных человеком, а затем прыгает оттуда с парашютом. Чем выше и опаснее это здание, тем лучше. Ему принадлежит мировой рекорд по прыжкам с самого высокого здания в мире. Эта выходка стоила ему нескольких месяцев в тюрьме, что только подкрепило популярность.

Я везде видела его, и это безумно меня злило. Он стал лицом этого экстремального вида спорта, а также владельцем собственной линии одежды. Конечно же, её назвали «Бэйсд», потому что он невероятно самовлюблённый, и продавалась она практически в каждом магазине по всему миру.

Я думала, что избавилась от него, когда поступила в колледж Нотр-Дам. Я делала всё, чтобы держаться от него как можно дальше, особенно после того, что произошло в ночь свадьбы наших родителей. В то время как он постоянно рисковал своей жизнью, забираясь на мосты в Европе и прыгая с них, я прилежно училась и заводила новых друзей, пытаясь быть обычной.

И вот совершенно неожиданно Линкольн вернулся в мою жизнь. После всех этих лет, после всего, что произошло между нами, он стоял в моей гостиной с сексуальной блондинкой, которая лапала его, и группой парней, которые это снимали.

Допивая свою содовую, я подумала, что несправедлива. Очевидно, что ему очень больно, и он пытался пересилить эту боль. Но всё равно, мог бы восстанавливаться где угодно, но не здесь. Не было абсолютно никаких причин находиться у меня дома.

Я снова облокотилась на столешницу. Это всё проделки моего отца. Поселить Линкольна в доме, снимать его восстановление и получить выгоду от всей этой душераздирающей ситуации. Было бы сложно упустить возможность заработать на этом деньги.

Я вздохнула. На летних каникулах принято расслабляться.

Но возвращение Линкольна Картера сделало это невозможным.

Глава 2

Линкольн

Я подался вперёд и полетел.

Ветер бил прямо в лицо и свистел в ушах, а ночное небо окружало меня всё быстрее. Я чувствовал себя свободным, чувствовал, что всё происходящее правильно, что я там, где должен быть, будто был рождён, чтобы парить в этом небытие. Я ощутил привычный трепет, но какое-то необычное спокойствие окутало меня и разлилось по всем конечностям.

Спустя минуту, я неохотно подался назад и потянул шнур, так что меня подбросило снова вверх, когда раскрылся парашют, прерывая мой свободный полёт. Ощущение правильности и покоя испарилось, но я по-прежнему испытывал трепет. Я ухватился за стропы и потянул вниз края купола, направляя парашют туда, где собирался приземлиться. Неподалеку было свободное пространство, и я кружил прямо над ним, планируя опуститься точно на середину. Я знал, что Майк и Джаред сидели в машине за углом, готовые в любой момент подхватить меня и свалить, если копы нагрянут. Хотя это было маловероятно. Я не повторяю дважды одну и ту же ошибку.

Это был лишь второй ночной прыжок. Чертовски опасный по куче причин, и я бы обезопасил себя, если б мог. В первый раз светила полная луна, и я мог видеть всё как на ладони. Однако в этот раз небо заволокло облаками, а ветер дул сильнее, чем мы предполагали. Мне было трудно придерживаться одной линии, приближаясь к земле.

Моё сердце громыхало в груди, словно отбивной молоток. Ощущение свободы и полноты было сильнее, чем когда-либо в жизни. Голова была свободна от всего: от страха, боли, от всей чепухи, связанной с продвижением и линией одежды. Я жил ради прыжков с высотных зданий и парения в небе, а не ради телеинтервью и рекламы. Я прыгал бы каждый день, если бы мог, и пусть бы всё остальное катилось к чёрту. Но я был обременён контрактами, и, несмотря на то, что они чертовски хорошо мне платили, я ненавидел всё, что мешало моему любимому занятию.

Мне была не нужна слава. Я просто хотел летать.

Я уже приближался к земле и глубоко вздохнул.

А затем ветер сбил меня с курса. Я схватил стропы, пытаясь выровняться, но ветер дул горизонтально и унес меня в сторону. Я начал быстро терять высоту. Дёргая стропы, я пытался контролировать свой полёт, но было слишком поздно. Я стремительно приближался к земле, и моё сердце бешено стучало, угрожая выпрыгнуть из груди. Оставалось десять футов, и я отчаянно боролся со шнуром. Пять футов, и я всё сильнее дёргал его. Всего несколько дюймов до земли. Я сгруппировался.

Я угодил ногами прямо в лобовое стекло машины, раздробив все кости, и ужасная боль поразила всё моё тело. Я слышал лишь звук бьющегося стекла и скрежет металла.

Мир для меня погрузился во мрак.

Моей последней мыслью было то, что я умираю.

***

Я очнулся от того, что мне было нечем дышать, весь мокрый от пота. Слабый утренний свет пробивался сквозь занавески. Я мгновенно осознал, что нахожусь в безопасности, и что после несчастного случая прошло достаточно много времени.

Это был тот самый кошмар, который снился мне каждую ночь.

Я сел, не обращая внимания на боль в голенях и бедрах. Чёртовы сны. Просидел так минуту, глубоко дыша и приходя в себя, освобождаясь от фантомной боли и парализующего страха.

И так каждое грёбаное утро. Я вставал, мокрый от пота, будто меня окунули в бассейн, вынужденный переживать самые ужасные моменты в жизни. Боль и страх. Агонию.

Я с нетерпением ждал, когда, наконец, приду в себя, чтобы прыгать снова.

Двигаясь к краю кровати, я не обращал внимания на боль, которая растекалась по моим бёдрам, когда я пытался перекинуть их через край. В голове раздался голос моего врача: «Линкольн, сынок, возможно, ты никогда больше не сможешь заниматься скайдайвингом. Даже при самом приземлении ты снова можешь сломать ноги, и, кто знает, заживут ли они, как положено», — сказал он. Я сердито ухмыльнулся. Он даже не знал разницу между скайдайвингом и бэйсджампингом.

Затем настал черёд самой ужасной процедуры. Держась за тумбочку, я медленно перенёс вес тела на ноги, оттолкнувшись от кровати. Боль сразу отдалась во всём теле, но я застонал и проигнорировал её, медленно приходя в себя. Мучительная вспышка перешла в тупую боль, которая не проходила, неважно насколько я восстановился. Я убрал руку с тумбочки и схватил трость, которую прислонил ранее к стене, после чего выставил её вперёд, делая шаг.

Было чертовски больно. Но, по крайней мере, я встал с коляски и мог сам передвигаться. Мне не требовалась помощь для того, чтобы встать с постели, я мог сам принять душ и почистить зубы. Я не хотел даже думать о том, что Обри могла увидеть меня в таком состоянии, со сломанными ногами и абсолютно беспомощным. Это жалкое зрелище, а я не из тех парней, которые терпят жалость.

Я пересёк комнату и зашёл в ванну. Каждый раз, останавливаясь возле зеркала и глядя на своё татуированное тело и трость, которая помогала мне ходить, я не переставал думать о том, как глупо было совершать тот прыжок.

По правде говоря, это было охрененно, один из лучших прыжков в моей жизни, но он стоил мне чертовски дорого. Столкновение с машиной, чудовищная боль, а затем пробуждение в больнице, где меня окружили адвокаты и копы, желающие узнать, как я забрался на то здание и осознавал ли я, как много законов нарушил, и ещё кучу всякой прочей чепухи.

Однако в одном мне всё же повезло. Во время слушаний нарисовался отец Обри и попросил судью отпустить меня по-хорошему. В конце концов, меня условно освободили на поруки, поэтому мне пришлось жить под присмотром Клиффа. По крайней мере, не пришлось возвращаться в тюрьму.

Я почистил зубы, быстро принял душ и оделся. Это занимало больше времени с тех пор, как хождение стало для меня изнурительной работой, но я не жаловался. Я бы предпочел сотни раз переломать свои ноги, чем жить, так как большинство, просто существуя изо дня в день.

Я чувствовал себя живым только там, наверху.

Наконец, после некоторого времени, которое показалось вечностью, я был одет и готов к новому дню. Посмотрел на часы, спускаясь вниз, застонал про себя, когда понял, что до прихода физиотерапевта и съёмочной группы остался всего час. Я похромал вниз, вздрагивая после каждого шага, и пошёл на кухню.

Обри сидела за столом и ела хлопья, а выглядела так, будто только что встала. Когда я вошёл, она бросила взгляд в мою сторону, а я, в свою очередь, ухмыльнулся ей, и странное чувство зародилось у меня в груди.

Мы не виделись много лет. Ни после свадьбы наших родителей, ни после неудачной попытки игнорировать то, что происходило между нами. Мы не поддерживали связь, возможно, потому, что она ботанила в своём колледже Нотр-Дам, а я был сильно занят тем, чтобы быть ужасным засранцем, прыгающим со зданий. Во всяком случае, так я говорил себе.

Но, правда заключалась в том, что я не переставал думать о ней ни на секунду. Я вспоминал её совершенную, бледную, гладкую кожу, прекрасное тело, и тот взгляд, который она кидала на меня, когда я слишком дразнил девчонку. Мы танцевали, не замечая времени на свадьбе наших родителей; наши вспотевшие тела были тесно прижаты друг к другу, несмотря на то, что мы внезапно породнились.

А потом была сцена на балконе в огромном доме её отца, после свадебного приёма, когда все разошлись по домам.

Её кожа при лунном свете. Её губы, раскрывшиеся, когда я подошёл к Бри совсем близко.

Я прыгал с самых опасных строений в мире. Я провёл месяцы в тюрьме. Но ничто не сравнится с тем чувством, которое возникло в тот момент. И вот она снова вернулась в мою жизнь, такая же шикарная, как и тогда.

— Доброе утро, Бри, детка, — сказал я.

Она удивлённо посмотрела на меня, прищурив глаза.

— Доброе утро, дедуля. Милая трость.

Я засмеялся и поплелся в её сторону. Она сидела на табуретке с противоположной от меня стороны.

— Ну что ж, зануда, милые очки.

— Я в них не похожа на зануду. — Она встала, и неосознанно их поправила.

— Ага, а это не трость. Это вспомогательное устройство для ходьбы.

— Мне больше напоминает трость.

— Твоя ошибка. Как Индиана?

— Отлично. А как это прыгать с высоток и переломать ноги?

Я снова засмеялся. Люди избегали этой темы, но к Бри это не относилось.

— Вообще-то, чертовски здорово.

— Ну да. Ты сейчас действительно «приземлён», не так ли?

Я кивнул. Бэйсджампинг был стилем жизни, состоянием духа. Один рэпер, Лил Би, прославил его. Это значит, ты делаешь то, что пожелаешь и тебе плевать на мнение окружающих. Ты крут, потому что чувствуешь свободу.

В начале карьеры мне дали ник «Бэйсд». Через некоторое время он превратился в бренд и включал в себя кучу всякой хрени, от одежды до снаряжения.

— Наверно. Наверняка лучше, чем быть маленькой занудной школьницей.

Она закатила глаза.

— Так классно снова встретиться.

— Согласен. А почему ты здесь?

— Ну, это мой дом. Я здесь выросла, помнишь?

— Ты проводишь каникулы дома?

Она замолчала и покачала головой.

— Обычно нет. Я первый раз приехала, честно говоря.

— Надо же. У нас есть что-то общее.

— А ты что здесь делаешь? Развлекаешься с симпатичными девушками?

Я засмеялся и покачал головой.

— Не всегда. Иногда с красотками.

Она фыркнула.

— Ты ни капли не изменился.

— Неужто ревнуешь?

— Даже не думала. Как долго будет длиться съёмка?

Я ухмыльнулся. Она пыталась сменить тему.

— Точно не знаю. Зависит от того, как скоро я смогу прыгать.

Она помедлила и вскинула брови.

— Ты собираешься снова прыгать?

— Конечно. Именно это я и собираюсь делать.

— Мне показалось, или ты раздробил обе ноги так, что с трудом ходишь?

Я засмеялся.

— Как я уже говорил, именно так, Бри, детка.

— Не называй меня так.

— Почему? И вообще, какое тебе дело, даже если я прыгну?

Она покачала головой, пытаясь найти причину. Я бы сказал, что Бри расстроилась, и мне это нравилось. Она, определённо, относилась к той группе людей, которые были против того, чтобы я прыгал снова. И, скорее всего, за всю свою жизнь не сделала ничего рискованного. Обри — папочкина маленькая принцесса, круглая отличница, светлый ум. Полная стипендия в Нотр-Даме плюс высшие баллы за все дисциплины, соприкасающиеся с биологией, которые она изучала. Несомненно, девушка была лучшей из лучших. Наверно, ей было довольно просто судить свысока о том, чем я занимался, но ей никогда не понять тех чувств, которые обуревали меня, когда я в первый раз оттолкнулся от твёрдой поверхности и упал в пустоту, а ветер свистел у меня в ушах.

Я был словно окутан коконом ревущей свободы. Или чем-то вроде этого.

— Откровенно говоря, мне всё равно. Просто это глупо.

— Легко сказать, зануда. По сравнению с тобой, все вокруг глупцы.

Она растерялась:

— Я не могу решить, чувствовать себя оскорблённой или нет.

Я снова засмеялся и медленно встал, пытаясь не выказать боль.

— И да, и нет, — сказал я.

Она молча смотрела, как я поковылял к холодильнику, взял молоко и залил хлопья. Затем похромал обратно и сел на табуретку. Меньше всего я хотел, чтобы Бри видела, как мне больно, но не мог ничего поделать. Курс физиотерапии помогал, но мне нужно было ждать ещё несколько месяцев перед тем, как снова нормально ходить.

— Сильно болит? — спросила она, прерывая молчание.

Я покачал головой. Так похоже на Бри, говорить именно то, что она думает.

— Иногда. Но я могу контролировать её.

Я отправил ложку хлопьев себе в рот, пока она наблюдала за мной. Мне казалось странным сидеть с ней за одним столом после стольких лет. Хотя мы и не проводили много времени вместе до свадьбы наших родителей, мы быстро нашли общий язык. А потом события той ночи изменили всё, или, по крайней мере, прояснили то, что происходило между нами.

— Что говорят врачи?

— Много чего.

— Я имею в виду о твоём восстановлении?

Я перестал есть, и посмотрел на нее.

— К чему все эти вопросы?

— Наверно, любопытство.

— Ну, так усмири его. Я в порядке.

Она выглядела удивлённой, и я сразу пожалел о своей грубости. Я знал, что Бри просто хотела разговорить меня, возможно, даже на свой лад выразить обеспокоенность, но я ненавижу жалость. Ненавижу больше, чем что-либо ещё, именно поэтому мне было невыносимо находиться в коляске. И меньше всего я хотел, чтобы меня жалела Обри.

Прежде чем я смог извиниться, может даже загладить своё поганое поведение, заговорив о курсе физиотерапии, на кухню, как обычно вовремя, зашла моя мать.

— Доброе утро, дети, — почти пропела она, захватив йогурт из холодильника и прислонившись к столешнице.

— Доброе утро, Джулс.

Я кивнул.

— Мама.

— А что вы двое собираетесь делать сегодня?

— Как обычно, — сказал я, прежде чем Обри успела ответить. — Разминать мои искалеченные ноги, пока какие-то чуваки тычут камерами мне в лицо.

Мама неуверенно улыбнулась, и мне стало гадко. Я знал, что она не понимает сарказм, и мне следовало промолчать. «Какого чёрта со мной происходит этим утром?» — подумал я. Возможно, я вёл себя отвратительно из-за нарастающей боли.

— Вот и славно, Линкольн, — сказала она.

Обри посмотрела на меня.

— Он какой-то раздраженный этим утром, — объяснила девушка.

Я засмеялся.

— Раздражённый? Я само веселье.

— Когда прибудет съёмочная группа? — спросила мама, не обращая внимания на то, что должно было стать невероятно остроумной шуткой Обри.

Я посмотрел на неё.

— Через сорок минут или около того.

— Мне нужно прихорошиться.

Обри засмеялась, а я улыбнулся. Мама говорила абсолютно серьёзно, но, тем не менее, смотрела на нас с глупой улыбкой.

— Кстати, — продолжила мама, — что касается благотворительных акций.

Я взглянул на Обри, предположив, что она знает, о чём идёт речь.

— А, да, — сказала Обри.

— Я уже придумала задание для тебя, но сначала нужно ещё прояснить детали. Ты ведь подождешь?

Я приподнял бровь. Обри помогала маме с одним из многочисленных благотворительных проектов? Это становилось интересным.

— Без проблем. Всё, что угодно.

— Огромное спасибо, дорогая.

— Между прочим, а где папа?

Мама замолчала, что было странно. Мне тоже было интересно, однако хватило ума не спрашивать.

— Он в Лос-Анджелесе, работает над новым сценарием.

— О, ладно. Когда он вернётся?

— Скоро. Я думаю, очень скоро.

Обри замолчала, и я пожал плечами.

— Я ничего не знаю, так что не смотри на меня.

Она насупилась, но ничего не сказала.

— Ну что ж, ещё раз доброго утра, — сказала мама и ушла к себе в комнату, чтобы, возможно, заняться другими делами.

Я взглянул на Обри.

— Мне показалось, или она тормозила больше, чем обычно?

Обри улыбнулась, вновь концентрируясь на мне.

— Нет, всё как обычно.

— Клянусь, колесо её хомячка вращается в два раза быстрее, чем шестеренки у неё в голове.

Девушка засмеялась.

— О, не будь так груб по отношению к своей матери.

Я вскинул руки.

— Я не бываю грубым. А просто говорю правду.

Она снова засмеялась, а затем наступила тишина, и мы молча доели хлопья. Наконец, Обри поднялась с табуретки и положила миску в раковину.

— Ну ладно. У меня есть кое-какие дела. Успехов тебе с терапией.

— Спасибо, Бри, детка.

Она закатила глаза и ушла. Я смотрел, не отрываясь, на её совершенную округлую попку, едва прикрытую лёгкими хлопковыми шортами.

Чёрт бы её побрал, Обри снова вернулась в мою жизнь. Может, если всё пойдёт хорошо, я восстановлюсь быстрее, чем ожидал, а мама займёт её чем-нибудь. Может, этим летом мы не будем слишком часто встречаться.

Может, мне не придётся провести следующие три месяца, пытаясь скрывать свой стояк каждый раз, когда она нагнётся что-нибудь подобрать.

Глава 3

Обри

Я смотрела на отблески солнца в бассейне, отправив очередное сообщение. Паника начала постепенно заполнять моё существо.

За последний час, который последовал за маленьким столкновением с Линкольном на кухне, я отправила S.O.S. сообщения всем своим друзьям из старшей школы с надеждой, что кто-нибудь ещё проводит каникулы дома. Не получив через некоторое время ни одного ответа, я начала осознавать, что, возможно, мне придётся провести все летние каникулы только в обществе Линкольна.

Мой сводный брат. Линкольн «Бэйсд» Картер. Даже прихрамывая, он выглядел чертовски потрясающе. Когда парень спускался по лестнице, тяжело опираясь на трость, я могла видеть, как мускулы перекатывались под его белой футболкой. Это делало его цветные татушки более заметными. Он бросил на меня одновременно «я-знаю-ты-меня-хочешь» и «я-великий-дар-Бога-этому-миру» взгляд, со свойственной ему уверенностью в себе и высокомерием, которые совершенно меня взбесили и невероятно возбудили. Моё сердце безумно билось в груди всё время, пока мы обменивались любезностями. Когда он, наконец, подошёл к шкафчику, чтобы взять хлопья, у меня появилась возможность рассмотреть те его мышцы, которые находились ниже поясницы, и кусочек татушки на боку.

Какого чёрта со мной произошло? Я уставилась на него, как будто парень кусок мяса и я только и ждала момента наброситься на него. Я думала только о том, способен ли он заниматься сексом после своей травмы. Хотя, наверно, это не имело для Картера значения.

Я посмотрела на телефон.

Тишина.

И застонала. Это был кошмар. Я едва сдерживала порыв убраться из дома, пока не нагрянула съемочная группа и не стала тыкать микрофонами в лицо, в ожидании, что я начну расхваливать Линкольна. Я совершенно точно не собиралась становиться частью его документального фильма или чего бы то ни было. Ни за что и никогда.

Честно говоря, я не хотела быть ещё одним лицом в гламурной жизни Линкольна. У него было достаточно фанатов и прилипал, которые с удовольствием немного поучаствовали бы в этом шоу. Но только не я. Меня это не интересовало бы, даже если я не перестала бы думать о нём с той ночи.

Я откинула голову и окунулась в воспоминания.

***

Мы ввалились в дом через заднюю дверь немного пьяные, немного легкомысленные и совершенно измотанные. Но адреналин, который бурлил во мне всё время, пока я всю ночь напролёт танцевала, тесно прижавшись к чертовски сексуальному сводному брату, вдыхая его запах и сгорая от желания взять в рот член Линкольна, не давал мне расслабиться. Он был слишком идеальным, с чётко очерченными чертами лица и телом, над которым парень, однозначно, усердно работал.

— Ш-ш, ты перебудишь весь дом, — прошептал он.

— Идиот, никого нет, — хихикая, ответила я.

Картер засмеялся.

— Верно. У них медовый месяц.

— Нет. Брачная ночь.

— Готов поспорить, они прямо сейчас консумируют его.

Я скорчила гримасу.

— Фу, какая гадость! Не хочу представлять папу, консумирующим что-либо.

— А ты думаешь, я хочу представлять свою маму, занимающуюся этим?

— Ты завёл этот разговор.

Он засмеялся и игриво толкнул меня. Затем стал подниматься по лестнице. Я, хихикая, шла за ним.

— Хочешь ещё выпить? — спросил Картер.

— Что, у тебя есть выпивка?

Он лукаво усмехнулся.

— Небольшая заначка.

— Ах ты, бунтарь.

— Будешь пить или нет?

Я кивнула, следуя за ним в комнату. Моё сердце колотилось в груди, и я знала, что то, что я собиралась сделать, возможно, огромная ошибка, но не могла бороться с собой. С тех пор как в моей жизни появился Линкольн, я, не переставая, думала только об этом умопомрачительно горячем парне. Каждый раз, закрывая глаза, я видела его. Именно из-за мыслей о нём я становилась влажной.

Представляя своего сводного брата без рубашки, я теряла рассудок. Интересно, насколько это безнравственно?

— Вот, пожалуйста, — сказал он, доставая бутылку из шкафа.

Я снова захихикала.

— Что это?

— Водка. «Владимирская» водка. Только отборная российская смесь.

Он принёс из ванной два бумажных стаканчика и разлил два шота. Картер поднял свой стаканчик.

— За брак наших родителей.

— За семью.

Он ухмыльнулся и опрокинул свой шот. Я последовала его примеру и едва не поперхнулась, когда крепкий, едкий вкус дешёвого напитка обжёг мой желудок и горло. Я закашлялась, и он засмеялся.

— Не смешно, — прохрипела я.

Смеясь, Линкольн пошёл в ванную и принёс мне воды. Я с благодарностью выпила.

— Этим удаляют лакокрасочные покрытия? — недоверчиво спросила я, удивляясь про себя, как люди это пьют.

— Напиток привозят в больших пластиковых бутылках и продают по десять баксов.

— Просто ужасно.

— Ага, — широко улыбнулся он, однозначно наслаждаясь моими неудобствами, — так и есть.

Картер налил ещё два шота и пошёл к балкону. Открыв застеклённые двери, он вышел. Я последовала за ним, всё ещё корчась от ужасного напитка. Я не собиралась снова пробовать это пойло. И чувствовала, что напиток прожёг себе путь в мой желудок.

Я облокотилась на перила, разглядывая лужайку и деревья. Он глубоко вздохнул.

— Прекрасная ночь, — сказал Линкольн.

— Да, замечательная.

Мы стояли близко друг к другу, освещённые только лунным светом. Я чувствовала, как с каждым вздохом поднималась и опускалась его грудь. Я хотела касаться его и даже больше. Но в моих ушах снова и снова звучало словосочетание «сводный брат».

Приблизив своё лицо к моему, он приподнял бровь.

— Что теперь? — нежно спросил парень.

— Не знаю. Наверно, лягу спать.

Он взял меня за подбородок. По спине побежали мурашки, и мое сердце забилось с невероятной скоростью. Я завороженно смотрела на его полные губы и томные глаза.

— Не это я имел в виду.

А потом Картер поцеловал меня. Желание охватило моё тело, когда его губы прижались к моим, наполняя голодом всё мое существо.

Я оторвалась от него.

— Стой. Мы не можем.

— Конечно, можем. Технически мы не родственники.

— Я знаю. Но я не могу. Ты пьян.

Он засмеялся.

— Как и ты.

— Точно. Прости.

Линкольн выпрямился.

— Отлично. Просто замечательно.

Я выбросила стаканчик, который был у меня в руках, с балкона и посмотрела, как он падает в темноту, исчезая в ночи. Я развернулась и быстро зашла внутрь, проклиная свой идиотизм, злясь на себя за то, что убежала, когда на самом деле безумно хотела его.

— Спи крепко, Бри, детка, — прокричал он мне вслед.

Я не оглянулась.

Я не видела его после этого три года.

***

Вот и всё, что произошло. Танцевальный марафон, короткий флирт и один поцелуй. Вот до какого уровня дошли наши отношения, не считая светской беседы до начала приёма. Бракосочетание состоялось внезапно, поэтому мы не успели, как следует познакомиться, перед тем как столкнуться той ночью. Я даже не предполагала, что он сделает со мной, что заставит меня чувствовать.

Я провела много часов, мучаясь из-за своего решения. Все эти годы я металась между двумя вариантами. Не могла решить то ли я поступила правильно, то ли совершила самую огромную ошибку в своей жизни. У меня не было возможности это выяснить, потому что Линкольн исчез рано утром на следующий день, а ещё через два дня уехал в Европу.

У меня тоже были свои дела. Я училась в школе. У меня были друзья и один или два бойфренда, а также часы, проведённые в лаборатории. Но всегда на заднем плане был Линкольн и его карьера, которая принесла ему популярность полтора года назад.

Я вздохнула, стряхнув с себя груз воспоминаний. Взглянула на свой телефон и проверила аккаунт на «Фэйсбуке», но там не было никаких сообщений, постов на стене или чего-нибудь ещё, что могло бы меня спасти.

Чего-нибудь, не связанного с Линкольном, разумеется.

Как по команде, задняя дверь открылась, и появился он, опираясь на свою трость и направляясь ко мне. За ним следовали Джессика и съемочная группа. Я вздохнула и посмотрела на него, и Картер ухмыльнулся. Что-то вспыхнуло у меня в груди. Я не могла понять, что это — недовольство из-за камер или желание, которое возникло, когда я посмотрела на его слегка вспотевшее тело.

— Привет, Бри, — сказал он, приближаясь.

— Привет. За тобой теперь везде следуют камеры?

Бэйсд остановился и оглянулся.

— Парни, выключите камеры.

Мгновение никто не двигался. Джессика подошла ближе, желая что-то сказать. Линкольн приподнял бровь, и она решила не возражать, и сделала знак команде отключить оборудование.

Линкольн снова посмотрел на меня.

— Извини.

Я небрежно взглянула на него.

— Ничего страшного.

Прихрамывая, он подошёл ко мне и медленно сел на стул рядом, очевидно пытаясь скрыть то, как ему больно. Это было так похоже на Линкольна, скрывать боль и притворяться, будто всё в порядке. Даже переломав обе ноги и пользуясь тростью, он был самым сильным мужчиной из всех, кого я знала.

Картер оглянулся через плечо.

— Парни передохнут немного? — спросил он Джессику.

— Но у нас график, — сказала она, нахмурившись.

— Я знаю. Но мы ведь договорились, что Бри не будет участвовать в съёмках, пока сама не захочет. Так что дай мне поговорить с моей сводной сестрой, а вы, парни, отдохните.

Джессика недовольно вздохнула.

— Ладно. Только быстро. Нам нужно снять несколько интервью.

Она повернулась и зашагала к дому, парни из съемочной группы пошли за ней, глупо улыбаясь мне, и чуть не извиняясь.

— Неприятности в раю? — спросила я.

— Да нет. Иногда она немного напряжена.

— Она ведь здесь главная?

— Наверно. Но это моя жизнь.

Я кивнула. Это имело смысл.

— Что ж, спасибо. Я ценю это.

Он улыбнулся мне.

— Рано благодарить. Вообще-то, я пришел поговорить о съёмках.

Я вздохнула.

— Послушай, Линкольн...

— Подожди. Прежде чем ты возразишь, — сказал он, перебивая меня, — просто послушай. Я знаю, ты не хочешь в этом участвовать, и я, правда, не виню тебя в этом. Мне это тоже не по душе.

— Почему тогда ты это делаешь?

— Не знаю.

Он поджал губы, и у меня появилось непреодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к его бицепсу. Картер вытянул ноги, немного вздрагивая.

— Твой отец говорит, что это принесёт пользу моему брэнду. Я ведь не прыгаю сейчас из-за этих чёртовых ног. Поэтому решил вернуться в игру.

— Игру?

Он посмотрел на меня.

— Всё это дерьмо, связанное со славой. Игра.

— А, ну, конечно. Я и забыла, ты сейчас «Бэйсд».

— Только когда работают камеры. Прямо сейчас я Линкольн. И я хочу, чтобы ты снялась в этой документалке.

Я вздохнула.

— Точно не буду сниматься.

— Знаю. Но камеры всё лето будут рядом, и ты станешь занозой в заднице, если всякий раз будешь пытаться их избегать.

— Так ты хочешь, чтобы я снялась, потому что тебе так удобно?

Он ухмыльнулся.

— Ага, именно. И если ты согласишься, то обещаю, что твоё участие там будет ограничено.

— Но если я не соглашусь, то меня там совсем не будет.

Он вздохнул и посмотрел на воду. Я наблюдала за тем, как переменилось его выражение лица. Из дерзкого и нахального оно превратилось в печальное меньше чем за секунду. Мне показалось, что я увидела его скрытую сторону, и, на какое-то мгновение, мне это даже понравилось. Но затем вернулся прежний Линкольн, на его губах играла шаловливая улыбка, и печальная сторона исчезла.

— Я знаю, мы не были с тобой близки всё это время. Даже не виделись. Но для меня важно, чтобы ты согласилась.

— Линкольн, правда, я...

— И, — продолжил он, — я взамен сделаю всё, что ты хочешь. Одно любое желание. Согласись на интервью и проси всё, что пожелаешь.

Я задумалась, и его улыбка стала самоуверенной. Я хотела сказать «нет», очень хотела отказать ему и забыть об этом, но предложение было таким заманчивым. А вообще, чего бы я хотела от Линкольна? В конце концов, это всего одно интервью, а взамен я получаю полный карт-бланш.

— Всё, что пожелаю? — осторожно спросила я.

Он приблизился ко мне.

— Я сделаю абсолютно всё, что пожелаешь.

Я отчётливо расслышала какой-то намёк в его словах, но не обратила внимания.

— И всё, что нужно сделать — это дать интервью.

Он кивнул, ничего не ответив.

Я вздохнула. Мне следовало сказать «нет». Абсолютно точно следовало, а ещё держаться подальше от него и улететь ближайшим рейсом в Лос-Анджелес, наплевав на то, как разозлится и расстроится Джулс.

— Хорошо, я согласна.

Он широко улыбнулся.

— Отлично. Будет весело.

Я моргнула.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас совместное интервью. И оно скоро начнётся.

Глава 4

Линкольн

Интервью № 1

Я откинулся в кресле, когда съёмочная группа включила свет. Декорации были простые, Джесс всегда их устанавливала во время съёмок интервью. Я посмотрел на Обри. Она выглядела так, будто собиралась улизнуть.

— Ты в порядке? — спросил я её.

Она посмотрела на меня.

— Просто нервничаю.

Твою мать, иногда она была чертовски милой. Даже едва не падая со стула, Бри была настолько сексуальна, что я просто сходил с ума. Её густые волосы и пухлые губы практически провоцировали меня.

Я положил ладонь на её руку и на мгновение подумал, что она закричит или отдёрнет руку. Вместо этого Бри удивлённо на меня посмотрела, и я улыбнулся.

— Всё будет хорошо. Правда. Они вырежут весь бред, который ты скажешь.

— Отлично, спасибо. Это очень любезно.

Я сжал её руку, и на секунду меня так и подмывало сказать что-нибудь пошлое. Мне нравилось выводить Бри из себя, и это было невероятно просто сделать. Она была до невозможности горяча, когда смущалась, но мне не следовало слишком дразнить девушку. Ещё слишком рано.

Я ждал момента, когда камера не сможет это снять.

Убрал руку, и Обри на секунду нахмурилась.

— Они, правда, вырежут всё? — спросила она.

— Обещаю. Я позабочусь о том, чтобы ты выглядела как Эйнштейн.

Она нервно засмеялась, а я улыбнулся ей, когда один парень из съёмочной группы, по-моему, его звали Брент, подошёл с микрофонами, которые крепятся к одежде. Он отдал мне мой и помог Обри прикрепить её микрофон. На мгновение я почувствовал безумный и глупый приступ ревности, когда они обменялись улыбками, пытаясь закрепить микрофон на тонкой, прозрачной белой блузке. Но момент прошёл достаточно быстро, когда Джесс присоединилась к нам.

— Ладно, парни. Мы готовы?

Парень из съёмочной группы улыбнулся Бри, она улыбнулась в ответ, когда он покинул съёмочную площадку и встал за своей камерой.

— Всё готово, — сказал Джош, один из основных операторов.

— А вы двое?

— Я в порядке. Но мне кажется, Бри мечтает исчезнуть, — пошутил я.

Она покачала головой.

— Я в норме. Но спасибо тебе, засранец.

Команда засмеялась, а я улыбнулся Бри.

— Ладно, давайте начнём.

Джесс села на свой стул. Джон зашёл в кадр с нумератором, той черно-белой штучкой с хлопающим верхом для сигнальных отметок при синхронной записи звука и видео.

— Линкольн и Обри, интервью один, дубль один.

Он щёлкнул крышкой и вышел из кадра. Я выжидательно посмотрел на Джесс.

— Окей, ребята, начнём с простого. Когда вы двое впервые встретились?

Я посмотрел на Бри.

— На свадьбе, — ответила она.

— За неделю до свадьбы, — возразил я.

Последовала неловкая пауза.

— Что?

Она удивлённо смотрела на меня.

Я засмеялся.

— Мы встретились за неделю до свадьбы. На тебе были облегающие джинсы, твоя попка выглядела в них сногсшибательно. Тогда мы ещё не были родственниками, так что мне не стыдно признаться, что я пялился на тебя.

Бри мгновенно вспыхнула.

— Мм, окей. Но где это произошло?

— Моя мама сходила с ума из-за чего-то по поводу церемонии, я уже забыл, что это было. Я привез её к вам. Ты была на кухне, пока я ждал её.

Я указал на кресло в нескольких футах от нас.

Бри уставилась на меня, а затем её озарило.

— Чёрт возьми, сейчас я вспомнила. Но мы ведь тогда не познакомились.

— Нет, но тогда я впервые увидел тебя.

— Я не могу поверить, что ты это помнишь.

Я пожал плечами.

— Невозможно забыть такую попку.

Съемочная группа рассмеялась, а Джесс улыбнулась, когда я обернулся к ней. Обри, скорее всего, безумно покраснела и притворялась, что ей все равно, но я не посмотрел на нее, хотя очень этого хотел.

— Вот вам и простой вопрос, — сказал я.

— Всё в порядке. Следующий вопрос. Этот адресуется тебе, Бри. — Она замолчала и посмотрела в свои записи.

— Что ты подумала о Линкольне, впервые увидев его? Расскажи о своём первом впечатлении, пожалуйста.

Обри поморщилась, а я откинулся на своём стуле, положив руку на спинку и приподняв бровь. Она посмотрела на меня и быстро отвела взгляд.

— Ну, я на самом деле не знаю его. Но, мне кажется, я подумала, что он немного высокомерный и развязный.

Съёмочная группа снова засмеялась, а я улыбнулся Обри.

— Что ещё? — спросила Джесс.

— Да, Бри, расскажи о самой свадьбе.

Она посмотрела на меня.

— Что именно?

— Да ты знаешь. То, что ты ходила за мной по пятам всю ночь.

Бри покраснела.

— Это наглая ложь.

— О чём он говорит? — подхватила Джесс, истинный профессионал.

Обри покачала головой.

— Даже не представляю. Мы весь вечер развлекались на приёме и немного потанцевали, но я точно не преследовала его.

— Мне это представлялось по-другому.

Она бросила на меня злобный взгляд.

— Ладно, а как тебе это представлялось?

Я задумался.

— Ну, я помню избалованную маленькую девочку, которая искала неприятности и нашла их в своем сводном брате.

Она изумлённо посмотрела на меня.

— Ты сошёл с ума.

— Насколько я помню, — продолжил я, не обращая на неё внимания и глядя на Джесс, — ей не терпелось добраться до выпивки, которую я припрятал. Мне кажется, она тогда впервые напилась.

Несколько парней из команды улыбнулись. Обри залилась румянцем и выглядела взбешённой.

— Это была свадьба, — воскликнула она. — Разумеется, я хотела выпить. И я делала это и раньше.

— Сколько раз? — спросила Джесс.

Я с трудом скрывал удивление. Напористая Джесс прекрасно знала своё дело.

— Не знаю, — ответила сбитая с толку Джесс. — Несколько раз с друзьями. Не слишком много, но я ведь была обычным ребёнком.

— По-моему, полный бред, — сказал я, шутливо закатив глаза.

Раздались смешки, и я посмотрел на Обри. Я наблюдал, как она пыталась сдержать ругательства, вертевшиеся на языке. На мгновение мне стало любопытно, какой ответ она готовит, возможно, что-то обидное, но остроумное, её обычный стиль поведения. Я отдаю должное Бри, в обычных обстоятельствах она тот человек, с которым невозможно не считаться.

К счастью, интервью для реалити не было для неё обычным положением вещей.

— Ладно, давайте продолжать, — вмешалась Джесс, нарушая неловкое молчание. — Линкольн, тот же вопрос. Первое впечатление об Обри.

Я посмотрел на Бри и проследил за тем, как она села на свой стул, с заметным усилием приходя в себя и уставившись на меня взглядом «я убью тебя позже».

— Откровенно говоря, я посчитал её простой девчонкой, — начал я. Бри выглядела немного удивлённой. — Имею в виду, что она дочь известного человека, но это на неё никак не повлияло.

— Это так мило с твоей стороны, Линкольн, — мягко сказала Обри явно удивлённая.

Я улыбнулся ей.

— Но я всегда думал, что ты немного скучная. Знаешь, настоящая хорошая девочка. Однозначно умная, но не имеющая опыта за стенами школы.

У неё отвисла челюсть, но она взяла себя в руки.

— Только потому, что я не была покрыта татуировками в девятнадцать – не значит, что я была скучной.

— Да, это так, но...

— И к тому же, — перебила она меня, — не каждый может сравниться с «Бэйсдом» Картером. Я читала много невероятного о тебе за последний год.

Я вскинул бровь.

— Следила за моей карьерой?

— Не особо.

— Полагаю, многое ты не одобрила.

— Я не судья. Просто перечисляю факты.

— Ладно, ребята, — попыталась вмешаться Джесс, но Обри подняла руку. Я был взволнован тем, как удачно всё складывалось.

Не понимал, почему так сильно поддразнивал её. Честно говоря, наверно, только потому, что я самый настоящий засранец. Но я так долго был заперт дома, усердно надрывая свою задницу, чтобы вернуть форму, что Бри показалась мне идеальной жертвой. Её так легко вывести из себя.

И тот факт, что она выглядела настолько мило, когда прикусывала нижнюю губу, что член немедленно принимал боевую готовность, был дополнительным бонусом.

— Нет, подожди. — Бри повернулась ко мне, до крайности расстроенная и выведенная из себя, что делало её ещё более сексуальной. — Ты мой сводный брат, поэтому люди спрашивают о тебе у меня. Я вынуждена всё время отвечать на вопросы, которые люди задают, начитавшись всякого бреда о тебе. И знаешь что? Я тебя защищала, несмотря на то, что практически не знаю. Несмотря на то, что ты не потрудился ни написать, ни позвонить, ни прислать e-mail за все три года.

В комнате наступила гробовая тишина, когда она закончила свою маленькую речь, а я был ошеломлён.

— Ты не должна была меня защищать, — мягко сказал я.

— Я знаю, — огрызнулась она.

Ещё одна короткая пауза. Я даже не догадывался, что она хотела общаться со мной, особенно после того, как отшила той ночью. Но это была не единственная причина. По большей части я переехал в Европу и окунулся в жизнь, полную адреналина и славы, чтобы держаться от Бри как можно дальше. Я не мог позволить себе слишком к ней привязаться, иначе я бы слишком зациклился, постоянно думая о сводной сестре, которую хотел больше всего на свете.

И не было ничего правильного в том, как сильно я хотел поцеловать её, даже в окружении всех этих камер.

— Полагаю, здесь затаилась обида, — нарушила тишину Джесс. — Почему ты не писал ей, Линкольн?

На секунду я задумался.

— У меня нет приличного оправдания. Наверно, я был слишком занят, разбираясь со своим дерьмом. И, кроме того, она тоже не пыталась найти меня.

— Хочешь возразить что-нибудь? — спросила Джесс Обри.

— Нет, ничего. Ему свойственно перекладывать ответственность на чужие плечи.

— О, это становится интересно, — сказал я. — Сначала ты меня практически не знаешь, а теперь, оказывается, знаешь меня достаточно, чтобы называть эгоистом?

— Я не это имела в виду.

— Именно это ты сказала.

Она замолчала и уставилась на меня, затем стала абсолютно спокойной. Спустя мгновение Бри сняла свой микрофон и выкинула его на пол.

— С меня хватит. Удачи тебе с документалкой, Линкольн. Надеюсь, она принесет тебе успех.

Я засмеялся.

— Спасибо за участие, Бри, детка.

Девушка покачала головой, встала и вылетела из комнаты. Я смотрел, как она уходила, не в силах скрыть разочарование. Я знал, что мне не следовало обострять ситуацию перед камерами, но не думал, что всё так обернётся.

Я просто хотел немного завести её, немного вывести из себя, подразнить. Я не хотел доводить Бри до бешенства и заставлять совсем уйти. Не хотел окончательно стать засранцем в её глазах.

Я вздохнул и мысленно собрался с духом, не замечая Джесс.

— Полагаю, это всё.

— Хорошо, — сказала она.

Я снял микрофон, а команда начала собирать оборудование и разбирать декорации.

— Послушай, Линкольн. Ты должен извиниться перед ней и уговорить сниматься.

Я приподнял бровь.

— Ты издеваешься? После того, что сейчас произошло?

— Тема семьи очень актуальна. И она очень выгодно смотрится на экране.

— Не думаю, что возможно уговорить Бри.

Типичная Джесс. Её волнуют лишь съёмки и ничего больше. Она разожжёт войну между членами семьи, если это прибавит двадцать минут великолепного видеоматериала. Откровенно говоря, мне одновременно нравилось это в ней и безумно раздражало. Женщина была лучшей в своём деле, но с ней трудно было работать из-за пристрастия всё контролировать.

Я начал отходить.

— Сделай это, Бэйсд. Она нам нужна, — сказала Джесс мне вслед.

Я обернулся и посмотрел на неё.

— Не называй меня так. И если она нужна тебе, уговори её сама.

Я не потрудился дождаться ответа, просто вышел из комнаты настолько быстро, насколько мои грёбаные ноги могли унести меня оттуда, стуча тростью по паркетному полу. Казалось, эхо звучало во всём доме, снова и снова напоминая мне о моём искалеченном теле. Будто я нуждался в напоминании.

Зайдя на кухню, я краем глаза увидел Бри. Она в бешенстве сидела на своём стуле у бассейна. Я остановился, наблюдая за тем, как девушка уставилась куда-то вдаль, и ощутил, как какое-то странное чувство сжало мою грудь. Я убегал от неё так долго, трахая незнакомых шлюх по всему миру, женщин всех форм, размеров и цветов, большинство из которых были сногсшибательными, но мне по-прежнему сносило крышу, стоило лишь взглянуть на неё.

Это чувство, я не понимал, что это за дерьмо. Но знал то, что из-за него я хотел схватить Бри за бёдра и надеть её на свой возбужденный член. Из-за него я мечтал прикусить её нижнюю губу и наблюдать за тем, как она скользит вниз по моему телу только для того, чтобы взять в рот мой ствол.

Я открыл заднюю дверь. Мой член уже начал твердеть, когда я, хромая, пересекал газон, по направлению к ней. Мы могли побыть наедине, пока съёмочная группа собирала оборудование и разбирала декорации.

— Эй, — позвал я.

Она посмотрела на меня с отвращением.

— Что тебе нужно, Линкольн? Хочешь ещё больше смутить меня?

— Я не собирался тебя смущать, — сказал я, садясь в свободное кресло рядом с ней. Боль разлилась по конечностям, но я не обращал на неё внимания. — Может, немного завести.

— Отлично получилось. Я на взводе. На самом деле, я просто в бешенстве.

— Я так и понял. Ты зла на меня.

— Ты исчез, даже не позаботившись о том, чтобы позвонить. Я думала мы... — она оборвала себя и отвернулась. — Я думала, мы будем друзьями.

— Ага, друзьями, — ответил я.

Бри снова посмотрела на меня.

— Что?

Я покачал головой.

— Ничего. Слушай, ты дала интервью, так что я твой должник.

Она моргнула и расслабилась.

— Я думала, что договор потерял силу, потому что я ушла.

— Я сдержу своё слово, несмотря на то, что ты ответила лишь на несколько вопросов.

— Хорошо, — сказала она, явно успокоившись. – Спасибо, наверное.

— Но Джесс хочет, чтобы ты участвовала в съёмках. Просто чтобы ты знала.

— А я по-прежнему не хочу этого.

— Я знаю. И не пытаюсь тебя заставить.

— Ладно, а что тогда ты делаешь?

— Смотрю на тебя. — Я улыбнулся. — Ты чертовски хороша в бешенстве.

Она закатила глаза.

— Прекрати, Линкольн.

— Здесь нет камер, Бри, детка. Нет нужды притворяться.

Она снова смерила меня взглядом.

— Я не притворяюсь. И действительно не хочу слушать это.

Я засмеялся.

— Конечно, как пожелаешь. Пусть будет так.

— Ты всегда такой?

— По большей части да.

Наступила тишина, и Обри стала всматриваться в гладь бассейна. Наконец, когда я собирался нарушить молчание, она снова посмотрела на меня.

— И всё же, почему ты исчез тогда?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, тогда, после свадьбы. Ты просто уехал и никогда больше не возвращался.

— Ты знаешь почему.

Бри пристально смотрела на меня.

— Как ты сказал на интервью, ты был очень занят.

Я поднялся на ноги.

— Точно. Именно поэтому. Ладно, Джесс и команда скоро закончат, так что я лучше пойду. Увидимся.

— Да, конечно.

Я улыбнулся ей напоследок, повернулся и направился к дому. И чувствовал, как она пялится на мою спину. Ну и пусть. Я не собирался мешать ей притворяться, будто ничего не происходит.

Но я был не в силах притворяться во время этих долгих съёмок. О чём я думал, дразня Бри на интервью? Каждый, кто посмотрит этот фильм, сразу поймёт, чего я от неё хочу.

Все, что мне было нужно от Бри — это её нежный рот, обхвативший мой член; мои руки, скользящие во влажное местечко между девичьих ног. Я хотел сделать так, чтобы все её тело сотрясал оргазм.

Зайдя в дом, я стал более осторожен. Несмотря на то, что до приезда Бри я проводил дни за бесконечной чередой курсов физиотерапии, я не мог поддаться соблазну. Не мог рисковать не столько из-за себя, сколько из-за неё.

Я открыл дверь и увидел приближающуюся команду. Затем изобразил одну из лучших улыбок для камер и приготовился к ещё большему дерьму.

Бесконечному дерьму, в которое превратилась моя жизнь.

Глава 5

Обри

Я избегала его как зачумлённого после того случая.

Это оказалось на удивление просто. Несмотря на то, как Картер пытался вывести меня в первые два дня, он успокоился и, кажется, тоже избегал меня. Очень кстати оказывалось так, что когда я была дома, парень был слишком занят со своим физиотерапевтом и съёмочной группой, чтобы беспокоить. Меня это вполне устраивало, потому что я его не выносила.

Я не могла выкинуть из головы интервью. То, как он смотрел на меня, улыбался, так самоуверенно и дерзко, то, как напрягались его мускулы, когда Бэйсд поворачивался ко мне. Татушки, обвивающие его руки, и пресс, который я видела каждый раз, когда Линкольн менял позу на стуле.

Даже будучи мудаком, он был ужасно привлекательным.

«Здесь нет камер, Бри, детка», — сказал он после интервью.

Но они всегда были рядом, а мы оба притворялись, будто не было того сокровенного вечера. Всё так запуталось. Впрочем, кажется, его это не смущало. Он постоянно намекал на тот поцелуй, и на секунду мне показалось, что Картер признается, что уехал тогда в Европу из-за меня. Но вместо этого Бэйсд улыбнулся в своей обычной дерзкой манере и увернулся от всех вопросов.

Но в одном он был прав. Я тоже не слишком пыталась его найти. Я мечтала снова и снова, что он позвонит, напишет или пришлет e-mail, просто скажет: «Привет», пусть как мой сводный брат. Но этого не произошло, а я слишком боялась прервать молчание. Мы оба были виноваты.

Несмотря на всё это, несмотря на то, что от его взгляда я теряла самообладание, я постоянно думала о нем. Мимолётно видела его в каждом уголке дома, но мы не пересекались, будто две луны, находившиеся на противоположных сторонах планеты. Я, может, и хотела бы быть ближе к нему, но не позволяла себе.

Спустя три дня после интервью, которое оказалось катастрофой, я снова сидела у бассейна, прокручивая новости в телефоне, безумно скучая и страстно желая, чтобы кто-нибудь ещё был дома, когда внезапно приехала Джулс.

— Обри, дорогая, — позвала она.

— Привет, Джулс.

Она присела на край моего шезлонга.

— Как дела?

— Хорошо, правда, немного скучно.

— Тебе скучно? Даже со всеми этими камерами?

Я засмеялась.

— Не все любят быть на экране.

— О, полагаю, ты права.

— В чём дело, Джулс?

— Я знаю, ты согласилась помочь мне с мероприятиями, и я, наконец, нашла для тебя работу.

Я понимала, что рано или поздно это произойдёт. Джулс хоть и глупая, но никогда не забывала обещания.

— Рада помочь, — солгала я.

— Это так мило с твоей стороны. Ну, у нас состоится небольшой раут, что-то вроде небольшого собрания, но есть проблемы с местом проведения. Мне нужно, чтобы ты нашла, где собрать триста человек.

Я моргнула.

— Триста человек?

— Ну, скорее, ближе к четырёмстам. Чтобы не прогадать.

Я вздохнула.

— Ладно, я найду что-нибудь подходящее. — А про себя подумала, что наши понятия о маленьком мероприятии не совпадают.

— Замечательно, — радостно сказала она. — Я отправлю тебе по почте всю необходимую информацию.

— Отлично.

Она широко мне улыбнулась.

— Ну, а как у вас дела с Линкольном?

Я пожала плечами и отвела взгляд.

— Относительно неплохо. Мы редко видимся.

— Сделайте усилие и сможете быть друзьями. Я знаю, он высокого мнения о тебе.

Я моргнула от удивления и снова посмотрела на нее.

— Неужели? Я этого не знала.

— О, ну, конечно. Он всегда спрашивал о тебе, до несчастного случая.

— Правда?

— Конечно. Даже хотел навестить, кода вышел из тюрьмы. Но он этого не сделал.

— Нет, не сделал.

— Ну, — сказала она, похлопав меня по ноге, — ещё раз спасибо, дорогая. Я пойду, мне нужно сделать несколько звонков.

Джулс встала.

— Да, конечно. Без проблем.

— Увидимся позже! — прокричала она, направившись к дому.

Я даже не поняла, как мачеха ушла. Линкольн постоянно спрашивал обо мне? Почему она не упоминала об этом? Я осознала, что, наверно, потому, что, закончив школу, я не особо общалась с Джулс. Нахмурившись, я пообещала себе, что постараюсь проводить с ней больше времени, пока нахожусь дома.

Намного шокирующей, однако, оказалась новость о том, что Линкольн был высокого мнения обо мне. Что происходило с этим парнем? В одну секунду он выводил меня из себя перед камерами, а в другую — говорил о том, что нам вообще не следовало обсуждать произошедшее между нами. Я не знала, что и думать. Ко всему прочему, Бэйсд спрашивал обо мне, будто ему было дело до моей жизни. Каждый раз, узнавая Картера с новой для себя стороны, я чувствовала себя всё более растерянной и всё сильнее хотела находиться рядом с ним. Хотела изучать его, узнать, что же скрывалось за его татушками, хромотой и бравадой, которую Линкольн напускал на себя.

«Я не должна так думать», – повторяла я себе это тысячи раз. – «Он мой сводный брат. Мне не нужно ничего знать о нём».

Однако, он всё ещё мой должник. Я не задумывалась над этим всерьёз, но это могло сыграть мне на руку. Может, мне удастся заставить его сделать такое, что смутит Картера, например, надеть платье на сеанс физиотерапии, но это слишком по-детски. Или, может, спихнуть ему часть моей работы. Телефон по-прежнему молчал, и по-прежнему никого из друзей не было дома.

Я встряхнула головой, совершенно не зная, что делать дальше. Я так многого хотела от него; например, хотела бы, чтобы он находился без рубашки у меня в спальне в течение недели. Но, с другой стороны, я хотела бы, чтобы Линкольн больше не дразнил меня.

А он даже не пояснил, какую услугу имел в виду. Предполагалось, что я попрошу что-нибудь мне купить или что-нибудь более пошлое?

И почему я всё время представляла его без рубашки?

Как всё запутано. Я встала, потянулась и направилась прямо к дому, надеясь, что Линкольн до сих пор на сеансе физиотерапии. Открыла дверь в кухню и резко остановилась, когда увидела, кто стоял у холодильника. Даже находясь дома, я не ожидала встретить его.

— Папа, — позвала я.

Он повернулся, удивлённый не меньше меня. У него ушла секунда, на то, чтобы как-то отреагировать. И реакцией стала широченная улыбка, затем он засмеялся.

— Обри? Что ты здесь делаешь?

Он подошёл и заключил меня в объятия. Я тоже обняла его немного робко и неуверенно. Папа очень эмоциональный мужчина и никогда не стесняется выражать свои чувства, но я долго не видела его. Правда заключалась в том, что в детстве я редко видела папу, и росла сама по себе после смерти мамы. Мне тогда было двенадцать.

— Джулс заставила меня приехать домой, — сказала я.

Он сделал шаг назад и улыбнулся.

— Очень похоже на неё.

Отец постарел. Я не видела его около года, хотя мы общались по телефону настолько часто, насколько позволяло его расписание. Похудел на несколько фунтов, а волосы отросли и поседели, но было ещё что-то. Может, больше морщинок у уголков рта и глаз, а может, здоровый загар. В любом случае, выглядел он утомлённым.

— Где ты был?

Папа вздохнул и подошёл к холодильнику, взял содовую и закрыл дверь.

— В Лос-Анджелесе по работе. Искал новые места. Ты когда-нибудь была в Долине Смерти?

Я засмеялась.

— Нет, папа. Я почти всё время была в Индиане.

— Что ж, по-моему, тебе следует съездить туда. Может показаться, что там нет ничего особенного, но столько красоты скрывается под кучей пыли и песка. Восхитительное место.

Я снова засмеялась.

— Конечно. Обязательно съезжу.

— Так как же Джулс заставила тебя приехать? Впервые, по-моему, за три года?

— Ага, три года. Она попросила помочь с организацией нескольких мероприятий. А ещё сказала, что ты скучаешь по мне.

— Понятно, — кивнул он. — Классический родительский приём. Вынужден признать, что не мог ничего с этим поделать. Но я, правда, рад, что ты здесь.

— Спасибо, папа.

— Что нового? Удачно окончила семестр?

— Да, спасибо. Я рассказывала тебе о новом проекте, которым занимаюсь в лаборатории. Думаю, с результатами экзаменов всё в порядке, но с высшей химией нельзя быть полностью уверенным.

— Высшая химия. Боль всей моей жизни.

Я засмеялась.

— О, понимаю. — Я замолчала и посмотрела в сторону комнаты, откуда, по моему мнению, исходили стоны. Возможно, Линкольн пытался произвести впечатление на симпатичную девушку-физиотерапевта. — Ты знал, что Линкольн дома?

— Разумеется.

— И что?

Он на секунду задумался.

— Ну, ты же слышала о несчастном случае. Ему нужно было место, где он мог бы восстановиться после травмы, подальше от всякого дерьма, ты понимаешь. Я и предложил ему приехать сюда.

Я приподняла бровь.

— Подальше от дерьма? И, само собой, ты решил всё снимать.

Папа неуверенно улыбнулся.

— Что мне ответить, милая. Когда есть возможность, я её использую.

Я облокотилась на барную стойку и вздохнула.

— Как долго он здесь пробудет?

— Столько, сколько продлиться его лечение, наверно. А что, съёмочная группа мешает тебе?

— Нет, ничуть. А вообще да, немного.

— Чем конкретно? Я могу поговорить с Джесс, если хочешь.

— Нет, правда, не нужно. Я просто не привыкла, что меня окружают камеры.

— Понятно. А почему бы тебе не принять участие в съёмках?

— Не знаю. Съёмки — это не моя история.

— Ты моя дочь. Разумеется, это твоя история.

— Но вся эта дребедень с «Бэйсдом» Линкольном не мой стиль.

— Даже если и так, вы теперь брат и сестра. Тебе пойдёт на пользу, если проведёшь с ним время.

— Просто потому, что это выгодно тебе я должна принимать участие в съемках.

Он засмеялся.

— Нет, правда, если не хочешь, можешь не участвовать в этом, я скажу Джесс, чтобы она вырезала все эпизоды с тобой. Просто мне кажется, что вам с Линкольном это пойдёт на пользу.

— Да, может быть, — неуверенно сказала я.

Он подошёл и положил руки мне на плечи.

— Слушай, я не заставляю тебя делать то, чего ты не хочешь. Но Линкольн постоянно будет рядом, и было бы неплохо вам подружиться.

Я вскинула голову.

— Постой, что? Он будет рядом постоянно?

— Абсолютно точно. Он не вернётся в Европу.

Я этого не знала. Линкольн не говорил ничего о том, что не собирается уезжать, и я сделала вывод, что он находится дома временно, пока не встанет на ноги.

— Но почему?

Папа отошёл и скорчил гримасу.

— Ты не знаешь об этом.

— Не знаю о чём?

Он вздохнул.

— Я не думаю, что Линкольн хочет, чтобы люди знали, но ты его семья. Врачи сказали, что он никогда больше не сможет прыгать. Любое неудачное приземление чревато для него серьёзными последствиями.

У меня отвисла челюсть.

— Да ладно?

— Да, я был там, когда ему сообщили эту новость.

— Но бэйсджампинг — это его жизнь.

— Да, милая. Так и было.

— А как же терапия?

— Она поможет ему снова самостоятельно ходить не испытывая сильной боли. Он, в самом деле, очень неудачно приземлился, Бри.

Я не могла поверить в то, что слышала. Вся жизнь Линкольна, должно быть, разлетелась на кусочки; пострадали не только ноги, но и его дальнейшая карьера. Но он даже вида не подал, что ему не наплевать на это. Несмотря ни на что, Картер надрывал свой зад, чтобы прийти в форму. Не удивительно, что он немного раздражён.

— Ладно, мне нужно распаковать чемоданы. Оставим то, что я сказал, между нами, договорились? Не хочу, чтобы бедняга ещё больше расстраивался.

— Конечно, папа.

Он снова улыбнулся.

— Был рад тебя увидеть, милая.

— Я тоже.

Он повернулся и ушёл, поднявшись вверх по лестнице.

Я подумала про себя, что даже представить не могла, насколько Линкольну было тяжело. Большую часть жизни он провёл, прыгая со зданий, рискуя собой по непонятным мне причинам, и всё это, что так много для него значило, потерял в одночасье. Я понимала, ему повезло, что он остался в живых, но я только и думала о том, как же парень себя чувствует, осознавая всё это.

Я увидела его в совершенно другом свете. Он был таким дерзким и великолепным, моим сводным братом, а ещё был совершенно разбит. И мы понятия не имели, удастся ли ему собрать себя снова по кусочкам.

Совершенно растерянная, я подошла к лестнице, чтобы подняться, принять душ и переодеться. Я всё время думала о Линкольне, о татушках, обвивающих его руки, о том, как при малейшем движении перекатывались его мускулы, о том, как он притворялся, что ему не больно, когда садился рядом со мной.

Что-то неведомое мне заставляло его двигаться вперёд, несмотря ни на что.

Глава 6

Линкольн

Я прижался к её спине, крепко, наши тела, блестевшие от пота, разделяли какие-то миллиметры. Я мычал от удовольствия смешанного с болью и задвигался ещё сильнее, ещё ближе, настолько, что чувствовал её дыхание на шее. Мне показалось, что я услышал стон, но не был в этом уверен. Наши тела переплелись, и я не мог понять, где заканчивается моё тело и начинается её.

Я продолжал двигаться. Я хотел достичь своей цели. Хотел пройти весь путь и дойти до конца.

— Это всё, на что ты способен? — спросила она.

— Чёрт, ничего подобного, — простонал я.

— Давай же. Двигайся сильнее.

— Я двигаюсь, чёрт возьми.

— Сильнее.

Я протянул руку, схватил её ступни и потом свалился на спину, задыхаясь. Трейси, мой физиотерапевт, настоящая садистка, встала и рассмеялась надо мной.

— Ты большой ребёнок. Мы просто немного растянули тебя.

Я хотел было сорваться на неё, но камеры были рядом. И, честно говоря, я был слишком утомлён, чтобы придумать достойный ответ, который не походил бы на детское нытье.

— Длинный день, — вместо этого проворчал я.

— И, правда. Ты молодец.

Она протянула руку, и я ухватился за неё, чтобы встать. Мои ноги тряслись, но я не распластался на полу, что, несомненно, было большим достижением. Точнее болезненным, шатким, но всё же шагом вперед.

Женщина вернула мне трость, и я опёрся на неё, моя белая футболка пропиталась потом.

— Завтра в это же время? — спросила она.

— Будто ты не знаешь.

— Ты отлично справляешься, Линкольн. Правда. Большинство моих пациентов и вполовину так усердно не трудились, и никто не достиг таких успехов, как ты.

— Спасибо, Трейси.

Она улыбнулась и пошла к своим вещам, чтобы обтереться полотенцем и выпить воды. Я мгновение наблюдал за ней, но быстро отвернулся, не заинтересовавшись. Безусловно, то, что она стройная блондинка с шикарными сиськами – это плюс, но было в ней что-то обыденное. Осознал я и то, что неделю назад так не думал.

Обри всё изменила.

Я не мог выбросить из головы свою чёртову сводную сестру.

Я взглянул на Джесс и пошёл к своим вещам, вытерся полотенцем, выпил воды и переоделся. Само собой, это всё снимали камеры, потому что они для этого и находились в доме. Но почему-то они меня раздражали, и мне хотелось хотя бы одну гребаную секунду перевести дыхание не притворяясь, что я не испытываю мучительную боль каждую секунду.

— Джесс, ты не возражаешь?

— О чём ты, Линкольн?

Я посмотрел на неё.

— Я спросил, ты не возражаешь оставить меня одного ненадолго?

Она вскинула голову.

— В чём дело?

— Я устал. Просто хочу побыть недолго без камер.

Я знал, что мне просто следовало замолчать и не обращать на них внимания. Я знал, что они, скорее всего, вырежут это или выставят как мои эмоциональные переживания и внутреннюю борьбу. Но не мог ничего с собой поделать. Я человек, и мне свойственны человеческие чувства. Я был раздражён. В конце концов, я же не отказался от этого дерьма совсем.

— Это тоже должно быть в кадре, Линкольн.

— Знаю, просто дай мне несколько секунд.

Она вздохнула.

— Ладно, сделаем перерыв.

Я кивнул ей, когда команда выключила камеры и куда-то исчезла, наверно, чтобы покурить или заняться чем-нибудь ещё. Джесс осталась и подошла ко мне.

— В чём дело? Обычно ты спокойнее.

— Всё нормально. Просто плохой день.

Она нахмурилась и подошла ближе.

— Я могу чём-нибудь помочь?

Я приподнял бровь. Этот тон я слышал множество раз от множества других женщин и сразу распознал его. Это был тон «позволь мне трахнуть тебя и ты забудешь о боли», и, обычно, ответ был положительный.

Но у меня, в самом деле, не было настроения.

— Нет, я в порядке. Хочу принять душ. А после сам найду парней.

— Ладно. Уверен, что тебе не нужна помощь?

Я начал её рассматривать. Она призывно раскрыла губы. Хотя Джесс напыщенная и высокомерная, но, несомненно, красивая. Длинные чёрные волосы, блестящие голубые глаза, которые женщина скрывала за очками, и только слегка приоткрытая ложбинка. Но всё это не производило на меня впечатления.

— Абсолютно.

Я поковылял из комнаты так быстро, как только мог, даже не потрудившись оглянуться на неё.

У меня в запасе было минут пятнадцать, в лучшем случае двадцать. Я поднялся наверх, потеряв несколько минут на лестнице, и пошёл по длинному залу к дальнему концу второго этажа. Открыл самую крайнюю дверь слева и вошёл в комнату.

Она была практически пуста, с паркетным полом и кабинетным роялем, который стоял в самом центре. Когда-то давно, это, наверно, была музыкальная и танцевальная комната, но, видимо, ей больше не пользовались в этих целях. Я присел на скамью возле рояля, открыл крышку и начал играть.

Мне заметно полегчало. После несчастного случая только музыка помогала мне успокоиться. Музыка и выбивание дури из пинбольных автоматов, которые стояли внизу. Я не лучший музыкант на свете, но в детстве брал уроки и возобновил их, когда несколько месяцев жил в Хельсинки. Там у меня был друг, очень талантливый альпинист, который также давал уроки игры на рояле, чтобы подработать. Он многому меня научил, по крайней мере, я стал уверенным в своих силах настолько, что мог играть перед публикой.

Но в тот момент я никого не хотел видеть. Всё, что мне было нужно — это музыка, льющаяся из-под клавиш, темп и нойз, мои ноги, нажимающие на педали, несмотря на боль.

Это было моё утешение, и я тщательно скрывал его от камер. Я не мог себе представить, чтобы эти два мира смешались. Они засекли меня, когда я играл в пинбол, но я не собирался позволить им засечь меня за игрой на рояле.

Когда я закончил играть простой концерт, которому меня научил Сорен, дверь с треском распахнулась. Я сразу остановился и развернулся.

— Линкольн?

Прямо в дверном проёме стояла Обри с влажными после душа волосами. На ней был обтягивающий чёрный топ на бретельках и короткие джинсовые шорты, и я мог видеть лямку лифчика, выглядывающего из-под топа. Чёрного кружевного лифчика. Я чувствовал, как напрягался мой член, когда я представил её только в чёрном лифчике и таких же трусиках.

— Привет, Бри, детка, — сказал я.

— Что ты делаешь?

— Мастурбирую.

Она скорчила гримасу.

— Какая гадость.

Я пожал плечами.

— Ты сама спросила.

— Ну, серьезно, это ты играл?

Я кивнул, немного смущённый, хотя и не понимал почему.

— Да, я.

Бри зашла в комнату, скрестив руки на груди.

— Я не знала, что ты умеешь играть.

— Я просто любитель. А что, игра на рояле не подходит образу «Бэйсда» Картера?

— Я не это имела в виду. Просто удивилась.

Я улыбнулся, радуясь тому, как легко её смутить. Она нахмурилась.

— Расслабься, я просто дразню тебя.

Я снова повернулся к роялю, немного нервничая. Я очень давно не нервничал. И чувствовал затылком, что она смотрела на меня, когда я заиграл мелодию.

— Очень красиво, — сказала Бри и подошла ко мне.

Я помахал ей и предложил присесть рядом.

Она села, а я продолжил играть.

— Что это?

— Песня Ника Кейва, называется «Ко мне в руки».

— Любовная песня?

— Да, что-то типа того.

— Она со словами?

— Конечно.

Девушка улыбнулась.

— Спой для меня.

Я засмеялся.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Пожалуйста?

— Это будет считаться услугой?

— Нет, просто хочу услышать эту песню.

Я вздохнул. Когда музыка подошла к припеву, я запел:

О, не касайся своих волос

Оставь всё как есть

Если он посчитает нужным, то направит тебя

Тогда он направит тебя прямо ко мне в руки

Ко мне в руки, о Боже

Ко мне в руки, о Боже.

Я остановился, внезапно почувствовав себя слишком смущённым, чтобы продолжать. Бри пристально смотрела на меня каким-то странным взглядом, её чертовски сексуальный ротик наполовину приоткрылся, а тело тесно прижалось к моему на узкой скамейке. Я ощущал тепло и нежную кожу ноги Бри, прижатой к моей ноге. Я не знал, о чём она думала, но представлял, как странно я должно быть выглядел.

— Это всё? — спросила она.

— Нет, она намного длиннее.

— Спой до конца.

— Не могу, — сказал я. — Забыл слова.

Бри нахмурилась.

— Она, правда, очень красивая.

Я засмеялся.

— Что ж, послушай как-нибудь оригинал.

— Ник Кейв?

— Ага. Тёмный Принц рок-н-ролла.

— Странный псевдоним для парня, пишущего песни о любви.

— Послушай что-нибудь ещё у него.

Бри засмеялась, а я заиграл ещё один простой концерт.

— Так что же ты делаешь здесь, Бри?

— А что, мне нельзя поговорить с тобой?

— Конечно можно. Просто ты избегала меня несколько дней. Я думал, ты ещё злишься из-за интервью.

— Да, я злюсь. То есть, я пытаюсь успокоиться.

— Хорошо. Много думала о том, что я говорил?

Она задумалась.

— Ты знал, что папа приехал?

Я внезапно остановился. Никто не сказал мне, что Клифф вернулся. Он определённо был последним человеком на земле, кого я хотел бы видеть, особенно учитывая то, что из-за него я должен сниматься в чёртовом низкосортном документальном фильме.

— Нет, я не слышал об этом.

— Да, я видела его внизу.

— Отлично.

Она снова замолчала, но, казалось, хотела добавить что-то ещё, но я снова заиграл. Сбитая с толку, Бри смотрела на меня. Я сделал несколько ошибок, но мне показалось, девушка не заметила. Я никогда не был настолько смущён, но было что-то такое в её взгляде и в том, как тело Бри действовало на меня, что сконцентрироваться на музыке было чертовски нелегко.

Это не приносило покой, наоборот, возбуждало. В конце концов, песня закончилась, и я откинулся на спинку.

— Ты неподражаем, — сказала она.

— У меня был хороший учитель. В Хельсинки.

— Хельсинки? Ты там жил?

— Какое-то время.

— Какой клёвый парень, «Бэйсд» Картер. — Бри засмеялась.

Я улыбнулся ей.

— Чертовски верно сказано. Только я могу сделать так, чтобы трость выглядела сексуально.

— Я не была бы в этом так уверена.

Я подсел к ней ближе и улыбнулся.

— Ты не стреляешь в меня глазками каждый раз, когда я прохожу мимо?

— Определённо нет. — Девушка покраснела и отвела глаза.

— Уверен, что нет, Бри, детка. Не захотела бы поступить неправильно.

Она резко повернулась. Нас разделяли какие-то дюймы.

— Что это должно значить?

— Точно то, что я сказал.

Бри явно боролась со своим темпераментом.

— Не будь засранцем, Линкольн. Я уже хотела рассказать тебе, что папа заставил меня участвовать в ещё одном интервью.

Я удивлённо моргнул.

— Правда?

— Вроде да.

— Джесс сойдёт с ума. Ты уверена, что хочешь этого?

— Да. То есть, нет, совсем не уверена. Но папа привёл неоспоримые доводы, и ты тоже, и, в общем, я не знаю. — Она замолчала. — Я снимусь в ещё одном интервью.

Я засмеялся, удивлённый тем, что Бри так быстро меняла свои решения. Она отодвинулась и встала, снова скрестив свои руки, и посмотрела на меня.

— Но ты должен пообещать – не дразнить меня, как в прошлый раз.

Я невинно улыбнулся.

— Что-то не припомню такого.

— Ты знаешь, о чём я.

Я засмеялся.

— Что, не хочешь, чтобы я злил тебя?

Она уставилась на меня.

— Да, мудак. Именно.

— Но тебя так легко разозлить.

— Ты хочешь, чтобы я снялась в интервью?

— Можешь делать, что хочешь, правда.

Она покачала головой.

— Ты невозможен.

— Ладно, не буду доводить тебя.

— Обещаешь?

— Обещаю, без подвохов.

Бри пристально посмотрела на меня, а мне захотелось посадить её на колени и спрятать лицо в пышной груди. Я хотел прикусить девичью губу и чувствовать влагу между её ног. Я мечтал отыметь Бри на рояле, и плевать, если бы он не выдержал и рухнул, когда я заставил бы её кончить.

Вместо этого я промолчал, а она согласно кивнула.

— Хорошо. Дай мне знать, когда оно состоится.

— Посмотрим, что скажет Джесс.

Она повернулась и пошла к выходу. Я уставился на её совершенную попу.

— Пойду дальше помогать Джулс. Не скатись с лестницы, когда будешь хромать вниз.

Я засмеялся.

— Не позволяй иметь над собой власть.

«Я бы тебя поимел», — подумал я про себя, но промолчал.

Она помахала мне и ушла.

Я пялился на дверь ещё секунду, прежде чем взглянул на часы. Прошло уже двадцать минуть с тех пор, как я ушёл принимать душ, и я был уверен, что скоро Джесс взлетит по лестнице, чтобы вытащить меня.

Лучше пойти в душ, прежде чем она раскроет мой маленький грязный рояльный секрет.

Будучи всё ещё возбуждённым от близкого присутствия Обри, испытывая боль, я прошёл по холлу и начал принимать душ. Спустя две минуты, как будто по сигналу, Джесс стала барабанить в дверь и требовать, чтобы я вышел и готовился к съёмкам.

Этому не было конца. Но, по крайней мере, Обри была рядом.

Я улыбался, пока стоял под струями воды и устранял свой стояк.

Глава 7

Обри

Потолочный вентилятор у меня в комнате был сломан, поэтому я всю ночь ворочалась, пытаясь уснуть, несмотря на жару. Я совершенно вымокла от пота, что было просто омерзительно, но утешала себя мыслью, что утром, когда этот ужас закончится, я смогу искупаться.

Вместе с тем, я не переставала думать о Линкольне. Думала об улыбке моего сводного брата, о теле и о непроницаемой таинственности, которая стояла за его поступками. На первый взгляд он был дерзким, беззаботным и счастливым, но я стала замечать, что за всем, что Картер говорил или делал, скрывалось что-то ещё. Хуже всего было то, что он заставлял меня чувствовать, когда я находилась рядом с ним: стеснение в груди, возбуждение, пробегающее вдоль позвоночника.

А когда он заиграл ту песню, громко, чувственно и грустно подпевая слова, казалось, что они предназначались мне. Я понимала, что это глупо, потому что песня была о любви, а кто поёт подобные песни сводной сестре?

Но почему-то, мне показалось, что за этим что-то было...

Я снова перевернулась, раздражённая, и схватила телефон: два часа ночи.

— Чёрт, — выругалась я в темноте и села. Я больше не могла спать. И решила пойти выпить воды и почитать какую-нибудь книгу, пока меня не смотрит сон.

Я выбралась из постели и надела лёгкие хлопковые шорты и футболку. Мне нравилось спать обнажённой, ну, или полуобнажённой, и, по привычке, я ходила в таком виде по квартире, поэтому чуть не вышла без одежды. Мне приходилось быть начеку.

Выйдя в холл, я направилась на кухню, но внезапно остановилась. Я застыла в кромешной темноте в центре лестничной площадки и прислушалась, стараясь разобрать шум вдалеке. На мгновение мне показалось, что я сходила с ума, но затем шум возобновился.

Сомнений не осталось. Кто-то снова играл на рояле.

«Какого чёрта Линкольн делает?» — думала я про себя, пробираясь к музыкальной комнате. Я стояла за слегка приоткрытой дверью и слушала его игру. Осторожно открыла дверь шире и увидела Картера, сидящего на скамье без рубашки, освещённого лишь слабым светом настольной лампы, его пальцы легко бегали по клавишам.

Я была абсолютно заворожена. Как часто он вставал по ночам, чтобы играть? Я думала, что игра на рояле — редкое явление, но, может, он в большей степени был увлечён музыкой, чем показывал. Я не могла оторвать глаз от его накаченного торса, татушек, покрывающих тело, а ещё меня поражало мастерство, с которым парень играл. Было почти нереально: Линкольн, сидящий в одиночестве в слабо освещённой комнате, и мне вдруг стало не по себе от того, что я пялилась на него. То, что он делал, было слишком личным, а я снова ворвалась к нему.

Как только я собралась отойти от двери, игра прервалась.

— Ты могла бы войти.

Я застыла, по спине побежали мурашки. Он повернулся и улыбнулся мне. Я нерешительно сделала шаг.

— Извини. Я не могла уснуть.

— Я знал, что это ты.

— Что ты делаешь?

— Играю. Тоже не мог уснуть.

Я сделала ещё шаг.

— Слишком жарко в комнате?

Он покачал головой.

— На самом деле нет. Просто... — он на секунду умолк, решая можно ли мне доверять. — Я просто вижу чёртовы кошмары после несчастного случая.

— Мне жаль.

Он засмеялся.

— Ты войдёшь или так и будешь стоять, будто воришка?

Секунду я колебалась. Находиться наедине с Линкольном посреди ночи, особенно когда на нём не было рубашки, да и я была не совсем одета, было, скорее всего, довольно небезопасно. И без того я с трудом сдерживалась, чтобы не пялиться на его мускулистую грудь и совершенные губы. Но что-то в его взгляде вынудило меня согласиться, и я сделала ещё несколько шагов, закрыв за собой дверь, а затем села рядом с ним на скамью.

— Что сегодня ты играешь? — спросила я.

— Есть какие-нибудь пожелания?

— Пианист.

Он засмеялся.

— Ни за что. Слишком банально.

— Ты просто не умеешь, ведь так?

— Ага, и это тоже.

Я тоже засмеялась.

— Что же. Тогда удиви меня.

— Как насчёт вот этого, может, ты слышала раньше.

Он заиграл что-то жизнерадостное, и я не поняла сразу, что это, пока Бэйсд не дошёл до припева. Я понятия не имела, как называлась композиция, но это было что-то классическое, какой-то старомодный мотив, который я слышала миллионы раз. Я не могла сдержаться и засмеялась над тем, как он играл её. Было что-то несовместимое между засранцем, мускулистым парнем, покрытым татушками и занимающимся бэйсджампингом, и старомодной рояльной музыкой, которую Картер исполнял. Наконец, спустя минуту, композиция закончилась.

Мы вместе засмеялись.

— Мне очень нравится эта мелодия. Всегда угождает зрителям.

— Как она называется? Я слышала её миллионы раз.

— «Артист эстрады» Джоплина. Я забыл его имя.

— Что ещё ты можешь сыграть?

Он снова начал играть. Сразу я узнала мелодию: «К Элизе» Бетховена.

— Мне нравится, — сказала я.

— Да, замечательная, — ответил Линкольн, продолжая играть. — Очень простая, но, в то же время, производит впечатление. Я где-то читал, что Бетховен в своё время, скорее всего, написал её, чтобы снимать тёлок. Может, называл своё произведение «К Линде» или «К Тэмми», или как там называли девушек в те времена. Он мог играть одной рукой, пока в другой была выпивка.

— Это не может быть правдой, — смеясь, сказала я.

— Не знаю, — Бэйсд придвинулся ближе ко мне, не прерывая игры, и дерзко улыбнулся. — Я назову её «К Бри детке». Насколько ты уже влажная?

Я скорчила рожу и засмеялась.

— Я вся потекла. Ты неподражаем.

— Это всё Бетховен. Он знал, что нужно девушкам.

Я опять засмеялась, а Линкольн доиграл мелодию и выпрямился. Я не могла оторвать от него глаз, когда он сделал это, и ощутила трепет. Я отмечала про себя каждую деталь его облика, татушек и мускулов, а также заметила несколько шрамов. Он мог быть весёлым и талантливым, но не переставал быть опасным и великолепным.

Я ни за что не собиралась признаваться ему, что становилась влажной, думая о том, что он мог бы сделать своими ловкими пальцами с моим телом.

— Откуда у тебя эти шрамы? — спросила я. Слова вырвались прежде, чем мысли о том, как тело Линкольна накрывает моё, вырвались из-под контроля.

Он осмотрел себя.

— Я и забыл о них.

— Выглядят как шрамы от операции.

Картер показал тот, который был рядом с рёбрами.

— Да, этот от операции. — Он обвёл пальцем другой шрам, рядом с прессом. Накаченным прессом. — Этот остался на память от лобового стекла. Вообще, все шрамы в основном от стекла.

— Наверно, это было ужасно, — сказала я, оглядываясь.

— Честно говоря, я отключился довольно быстро. Неизвестность была страшнее всего.

— Что ты имеешь в виду?

— Врачей. — Он заиграл снова, но медленно. — Они твердили сначала одно, потом совершенно противоположное. Вначале мне обещали, что я не смогу больше ходить.

— Я не могу даже представить, что чувствуешь, услышав это.

— Ты бы удивилась, зная, сколько можешь выдержать, когда нет выбора.

Я прищурилась, удивляясь его серьёзному выражению лица, но это длилось недолго. Несколько секунд спустя Бэйсд снова дерзко улыбнулся.

— Мне помогала горячая медсестра, — сказал он.

Я закатила глаза.

— Я ожидала чего-то подобного.

— Я знал. Не могу заставлять фанатов ждать.

Я ненадолго замолчала.

— Не пойми меня неправильно, но просто я удивлена. Почему ты снимаешь фильм и восстанавливаешься именно в этом доме?

— Странно, не так ли?

— Да. Имею в виду, я совсем не возражаю, что ты здесь. Или, ну, то есть я хочу сказать, что терпеть не могу камеры, но ты ведь знаешь, о чем я. — Я замолчала, осознавая, что несу чушь.

Он улыбнулся.

— В самом деле. Знаю, ты любишь, когда я рядом. Однако, правда, менее приглядна.

— В чём она заключается? Папа шантажировал тебя или что-то в этом роде? — в шутку спросила я.

— Что-то в этом роде, ага.

— Ты шутишь?

— Всё очень сложно, Бри. И вообще, какое тебе дело?

— Просто интересно. И что же сделал папа?

— Ничего такого. Прыгать с того здания было незаконно. Мы нелегально пробрались на его вершину. Меня арестовали и чуть снова не посадили, но твой отец нарисовался во время заседания и выпросил снисхождение. Сказал, что посадит под домашний арест, присмотрит за мной. Судья дал мне испытательный срок с условием, что я буду жить здесь до его истечения.

— Я и не знала.

Я не могла поверить, что папа сделал это и, даже не сказал мне. Он не потрудился упомянуть об этом, хотя то, что отец приютил моего раненого сводного брата, было огромным поступком с его стороны. Так похоже на мою семью. Если нет необходимости говорить о чём-то, об этом не станут даже упоминать, неважно, насколько важно это может быть.

— Я не удивлён, что он умолчал об этом. Когда мы покинули здание суда, твой отец заявил, что будет снимать моё восстановление. — Он на секунду замолчал и прекратил игру. — Я отказался, но он напомнил мне, что мой испытательный срок напрямую зависит от того, смогу ли я находиться в этом доме.

Я уставилась на него, шокированная тем, что Линкольн сказал.

— Папа, правда, тебя шантажировал?

Он посмотрел на меня.

— Нет, не совсем. Всё очень сложно.

— Мне кажется, всё довольно просто.

— Это не так. Физиотерапия и всё, что с ней связано, стоит довольно дорого, но выручка от документалки поможет покрыть некоторые расходы. Да и тюрьма мне не грозит. — Он снова начал играть. — И, к тому же, я на славу облажался. По крайней мере, это я могу сделать для твоей семьи.

— Но всё же, Линкольн. Если ты не хочешь этого, откажись. Я могу поговорить с папой.

— Нет, мне это не нужно. — Он посмотрел на меня так, что у меня перехватило дыхание. Одновременно горячий, жёсткий и сексуальный. — Ничего не говори ему. Это мои проблемы и я справлюсь. Не следовало тебе рассказывать.

— Я могу помочь. То есть, могу попытаться помочь.

— Не нужно. Я в порядке, Бри.

Я замолчала и стала наблюдать за его игрой. Во мне боролись противоречивые эмоции. Я не могла похвастаться тем, что хорошо знала папу; он всегда был где-то на расстоянии, всегда слишком занят своим бизнесом, когда я была младше, а когда стала старше — своими фильмами. Но я никогда не считала его плохим человеком или способным заставить кого-то делать что-то против воли.

— Не могу поверить, что папа на это способен.

— Дело не только в этом. Я многим обязан твоему отцу.

Я покачала головой.

— Интересно, чем это может быть оправдано?

— Когда я первый раз уехал, твой отец помог мне. Он, используя свои связи, посодействовал съёмкам моих первых видео. По сути, я обязан ему карьерой.

Наконец, до меня дошло.

— Не знала этого.

— Он просто не хотел тебя беспокоить.

— Говорить со мной о семье значит беспокоить меня?

— Ты ведь его знаешь.

— Знаю. Он холодный.

— Должно быть, это нелегко.

— Так и есть.

Картер прекратил игру и посмотрел на меня. Я моргнула, когда он положил руку мне на ногу, и вниз по моей спине побежали мурашки. Я поняла, что снова пялюсь на его тело, представляя, как он проводит языком по моей коже.

— Не думай об этом, — сказал Бэйсд. — Сниматься не так уж и плохо. Извини, что загрузил тебя своими проблемами.

— Всё в порядке. Я просто хочу помочь.

Он улыбнулся.

— Да, я знаю.

На мгновение мы оба умолкли, а его рука замерла в опасной близости от моего влажного белья. Я хотела, чтобы он преодолел эти дюймы и поиграл с моим влагалищем так же, как играл на клавишах рояля, но знала, что это неправильно. Хотя, может и не неправильно, но люди будут сплетничать.

Он не был на самом деле моим братом. Но был моим сводным братом. Было невозможно мыслить связно, чувствуя его сильные руки на своей коже и горящие глаза, смотрящие мне в лицо.

А затем Бэйсд убрал свою руку. Это вернуло меня в реальность, и я быстро встала, неловко вскочив со скамейки.

— Что, напугал тебя?

Я покачала головой.

— Нет, просто устала.

— Слушай, давай оставим этот разговор между нами, ладно? Я, должно быть, съехал с катушек от усталости, раз рассказал тебе всё.

— Ладно. Я обещаю. Но предложение поговорить с папой остаётся в силе.

Он улыбнулся.

— Спасибо, Бри, детка.

Я повернулась, чтобы уйти, сердце готово было выскочить из груди. Когда я добралась до двери, он заговорил:

— Между прочим, — я повернулась и посмотрела на него, — твоя попка чертовски сексуальна в этих шортах.

Я покраснела и отвернулась.

— В следующий раз держи своё мнение при себе, козёл.

— Не. Закрой дверь с другой стороны.

Я в бешенстве вышла, но всё же не хлопнула дверью. Дыхание стало тяжёлым, а в тех местах, где он касался меня, бегали мурашки. Я на секунду прислонилась к двери, приходя в себя, и снова услышала музыку. Я знала, что за дверью обнажённый торс Линкольна мягко покачивался в такт музыке, и мне больше всего хотелось войти, закрыть крышку рояля и трахаться с ним, пока он не заставит меня кричать от удовольствия.

Вместо этого, я вернулась к себе в спальню и постаралась перестать мечтать о нём.

Глава 8

Линкольн

Лёгкая хлопковая футболка и свободные короткие шорты, волосы в беспорядке от сна, растерянное выражение лица, когда она увидела, что я не сплю.

Я не мог выкинуть её из головы, даже когда очередной страшный кошмар поглотил меня и боль в ногах начала усиливаться. Она всё ещё была там, поселилась у меня в голове. Бри была так чертовски сексуальна, и, кажется, даже не догадывалась, что делала со мной. Я всё время ёрзал на скамейке, чтобы скрыть сильный стояк, который едва не выдал меня.

Когда она ушла, я ничего не мог с собой поделать. Слишком возбудился, думая о её коже и сексуальных губках. Запустил руку в шорты и достал оттуда свой член прямо перед роялем, представляя, как губы Бри обхватили кончик моего пениса после того, как она провела языком по всей его длине, а затем я пристроился между её ног, жёстко трахая сзади.

Испытывал ли я чувство вины, мастурбируя с мыслями о своей сводной сестре? Возможно да, немного. Но мы не были родственниками. И, кроме того, я ведь Бэйсд Картер. Люди ожидали от меня чего-то подобного. И хотя я занимался этим только для себя, было приятно хоть как-то оправдаться.

Я застонал и выбрался из постели, схватив свою трость. Привычная утренняя рутина. Простая для большинства людей, мучительная для меня. Боль обычно немного стихает, когда я занимаюсь, но, до тех пор, даже спокойно стоять — это адская пытка.

Я спустился вниз в своём обычном спортивном костюме, готовый к ещё одному изнурительному и трудному дню занятий физиотерапией. Часть меня мечтала избежать встречи с Бри, а другая надеялась, что она всё ещё в том, в чём была вчера ночью. По правде говоря, я знал, что должен всеми силами избегать её, потому что, очевидно, не мог себя контролировать в её присутствии, но это было очень сложно осуществить. Логика и разум ничего плохого не подразумевали, когда я видел тело Бри, но желание грозило снова вырваться из-под контроля.

К счастью, на кухне никого не было, и я схватил хлопья и проглотил их так быстро, как только мог. Чем меньше я её видел, тем в меньших глупых личных вещах мог ей признаться. Я был словно плаксивый ребёнок, рассказывающий о своих проблемах. А то, что я рассказал о сделке с её отцом?

Чёрт, я просто засранец.

Слава Богу, у меня было мало времени, чтобы мысленно отругать себя, потому что съёмочная группа уже начала просачиваться на кухню, а Джесс перечисляла список кадров, которые они хотела закончить. Я кивнул, не прислушиваясь к ней.

Единственное, о чём я мог думать — это Бри.

***

Я застонал, поставив десятифунтовую гирю возле ног. Десять фунтов — это ничто, даже дети поднимают десять фунтов, но всё же мускулы у меня на ногах ныли каждый раз, когда я совершал очередной повтор.

— Давай же, Линкольн. Ты можешь, — сказала Трейси.

Я зарычал, покрывшись потом. Вниз и вверх, вниз и вверх. Боль и больше боли.

Я хотел сдаться. Хотел остановиться. Но снова прыгать я хотел больше, чем меня мучили боль и страдания.

— Ещё пять и хватит. Сделай это для меня, Линкольн.

Я скрыл улыбку. Ладно, я сделаю это для тебя.

Вниз и вверх. Вниз и вверх. Я застонал, руки вцепились в скамью, тело покрылось потом. Я практически ощущал, как команда фокусирует камеры у меня на лице, пытаясь запечатлеть каждую капельку в мельчайших деталях. Скорее всего, Джесс представляла, какая вдохновляющая музыка будет в сцене, когда я выполнял последние три подъёма.

— Ну вот! — сказала Трейси, когда я дал гире упасть на пол, задыхаясь.

— Чёрт, разве не должно быть проще? — спросил я.

Она засмеялась.

— Ну, вообще, ты не должен был это поднимать. Ты намного опередил график.

— Что сказать? Я всё делаю на полную мощь.

— Ну вот. Всегда выкладывайся на полную.

Я засмеялся и улыбнулся ей. Несмотря на то, что она была моим личным инквизитором, женщина мне нравилась. А немногим ранее я узнал, что Трейси гомосексуальна, что избавляло меня от скрытых подкатываний и всякого прочего дерьма. Может это и звучало хвастливо, но я поимел слишком много своих друзей-девушек и только немногие из них остались моими друзьями. Мне не хотелось портить отношения и с физиотерапевтом.

И потом, это стало бы отличным материалом для Джесс.

— Всё. На сегодня хватит. — Я посмотрел вверх, когда команда начала отключать аппаратуру, а Джесс подошла к нам с Трейси.

— Закончили пораньше? — спросил я.

— Возьмём перерыв. Клифф хочет поговорить с тобой.

Я думал, что услышу о нём немного раньше, но знал, что, по крайней мере, одной беседы с отцом Бри мне не избежать.

— Кто такой Клифф? — спросила Трейси.

— Хозяин дома, — сказал я.

— И мой босс, — добавила Джесс. — И ещё немного хиппи.

Я засмеялся.

— Он хиппи из Лос-Анджелеса, и, по сути, это не считается.

— Хиппи с огромным банковским счётом, — сказала Джесс.

— Разве это не яппи? — спросила Трейси.

Я покачал головой.

— Нет, это другое.

— В любом случае, ты хорошо поработал сегодня. Увидимся позже.

Я будто вернулся в футбольную команду старшей школы: тренировки дважды в день каждый день.

— Увидимся, тренер.

Она засмеялась и ушла, чтобы переодеться или что она там делала в свободное время. Я оглянулся на Джесс.

— Когда он ждёт меня?

— Наверно, сейчас. Он возле бассейна.

Я вздохнул. Плохим парням не полагался отдых. Я встал с некоторым усилием, игнорируя попытку Джесс помочь. Она вручила мне трость, и я пошёл к выходу, накинув полотенце на плечи.

— Хорошо отдохнуть, ребята, — сказал я команде. Несмотря на то, что они тыкали камерами мне в лицо целыми днями, парни были неплохими людьми.

Я пошёл через кухню, чтобы выиграть время. Надеялся, что Клифф устанет меня ждать и уйдёт, чтобы делать всё, что ему заблагорассудится с избытком своего времени и денег, но мне не повезло. Он сидел у бассейна, одетый в свои обычные штаны цвета хаки и рубашку с зелёным воротником. Мужчина привстал, когда я приблизился, его глаза были скрыты за солнечными очками.

— Линкольн Картер, как поживаешь?

Я скорчил лицо.

— Хожу, более или менее.

— Это и в самом деле очень приятно видеть. В последний раз, когда я был дома, ты был в коляске.

Если честно, Клифф не утомлял меня своим присутствием в доме, хотя, по сути, должен был наблюдать за мной в течение всего испытательного срока. Однако плевать я хотел, чем он занимался, пока звонил моему куратору и не трахал мою мать.

— Физиотерапия проходит хорошо. Мне нравится Трейси.

— Я, правда, рад это слышать. У неё прекрасные рекомендации.

Я попытался сесть на стул рядом с ним. Хоть я и ненавидел себя за слабость, мне не удалось скрыть боль, которая отразилась на моём лице, когда я вытянул перед собой ноги, пытаясь справится с судорогами.

— Она заслуживает повышения.

— Может быть. — Секунду он смотрел на меня. — Как съёмки?

— Спроси Джесс. Она не показывает мне материал.

— Я говорил с ней, и кое-что видел, но хотел услышать твоё мнение. Это твой бренд и твой проект, если на то пошло.

— Не уверен, что понимаю, чего ты от меня хочешь, Клифф. Я не хотел этого начинать.

— Это не значит, что у тебя не должно быть мнения.

Я сжал челюсть, чувствуя, что начинаю злиться. Уже то, что он заставил меня сниматься в этом дерьмовом реалити-шоу, документальном фильме или в том, чем бы это ни было, и я не собирался хоть чем-то ему помогать. Насколько я понял, это был его проект, и я хотел как можно меньше принимать участия в нём.