Без права на измену. Ад в Раю (СИ)

Глава 44

Макияж действительно странный — губы окрашены синей помадой, лицо отбелено, как у актрис из фильма ужасов, зато глаза брови и ресницы выделены настолько сильно, насколько позволяли мои природные данные. Ещё немного и готическая красота превратилась бы в уродство.

— Ты уверена, что клиент хочет видеть меня такой?

— Да, — коротко ответила Кристина и слегка припудрила носик.

— При этом ты будешь выглядеть обычно?

— Не совсем, — она окрасила губы в ярко-алый цвет, нанесла румяна на лицо

— Кто тебя учил пользоваться макияжем?

— В Раю все умеют краситься. Переодевайся.

Одежда тоже оказалась очень странной. Она больше напоминала роскошную ночную сорочку, чем платье. Никакой излишней откровенности, полупрозрачности, интимности. Скорее, винтаж и непорочность.

— Мы в этом должны идти? — разговор с подругой сегодня совсем не клеится.

— Хочешь блуждать по Раю полуголой? — Кристина приподняла левую бровь. — Я завяжу тебе глаза, чтобы ты не увидела происходящее в бункере.

— Зачем? — почувствовала себя ребёнком, которого обманывают взрослые.

— Не бойся. Ничего страшного с тобой сегодня не случится. Обычный секс. Почти обычный.

— Да неужели? Может, хватит наводить интригу? Кристин, мы же с тобой подруги!

— В Раю не существует дружбы и любви. Есть только похоть и разврат.

У меня не нашлось больше вопросов. Да и какой смысл их задавать, если ответа всё равно не будет? Я натянула на себя сорочку и, опустив голову, последовала за Кристиной, которая явно понимала куда идёт и что ждёт нас дальше. Последние сомнения развеялись — всё постановка. От первого дня и до сего часа. И Слава, который якобы друг Кости, тоже. Если бы никто не выиграл меня на аукционе, мне бы пришлось переехать в бункер. Стать общедоступной. Той, которую уже нельзя продать.

Когда-то меня выбрали для брака с Соколовским, сейчас — для секса с мужчиной без имени и лица. Что со мной не так? Очень сомневаюсь, что все девушки Рая знают правила наизусть и безукоризненно их соблюдают. Но именно меня карают вновь и вновь. Будто бы пытаются сломать. Зачем? Тот самый эксперимент? Было бы логично. Вот только какой смысл был тогда меня перекупать?

— Закрой глаза, — нежно произнесла Кристина и прикрыла их шёлковым чёрным платком. — Не подглядывай и не пугайся звуков. Это бункер.

Я ничего ей не ответила. Просто позволила взять себя за руку и завести в лифт. Он поехал не вверх, а вниз. Какое-то время было тихо. Слишком тихо, с учётом того, что наверху гремит музыка и гудят сотни голосов. Стало немножко жутко. От темноты, от тишины, от замкнутого пространства, в котором мы находились. Наконец, лифт остановился, я услышала звук раздвигающихся дверей и тут же потянулась к панели управления.

— Даш, ты чего? Я же говорила — не обращай внимания на звуки. И повязку не снимай.

Рефлекторное желание увидеть всё своими глазами пришлось остановить. Я не хочу проблем. И не уверена, что хочу видеть тех, кто так неистово стонет и кричит. Это точно не звуки любви, а звуки боли. Они сводят с ума, пугают, завораживают и заставляют подчиняться, как бы странно это не звучало. Но разве у меня есть выбор? Стянуть с себя платок, вернуться в лифт и… Ещё одно нарушение точно не улучшит моё положение.

— Осторожно, ступенька. Теперь направо. Умница. Сейчас будет небольшая лестница. Так. Остановись. Ножку повыше подними. Теперь вторую. Не бойся, я держу тебя. Встала? Теперь присядь на корточки и ложись.

Я свободной рукой ощупала прохладный атлас коробки, в которую меня собралась упаковать подруга. Сюрприз в честь день рождения? Отлично. Вот только почему я должна лечь?

Коробка оказалась достаточно длинной, с мягкой подушкой и тонким покрывалом, которым укутала меня Кристина, как только я легла.

— Скрести руки на груди и ни о чём не думай. Лежи смирно, не вставай. Я снимаю повязку, ладно? Не смотри по сторонам и не шевелись. Это совсем не страшно. Он просто заберёт тебя в кровать, ляжет сверху, кончит через пару минут и уйдёт.

— Хорошо, — коротко ответила я.

Мне эта коробка очень не понравилась. И кто такой жуткий дизайн подарков придумал? Лучше бы я выскочила из торта с кучей шариков в руках. Да, лежать на удобной подушке проще, чем сидеть на корточках, но уж лучше бы мои ноги затекли, чем чувствовать себя покойницей в гробу. Гадость.

А время шло и ничего не изменялось. Кристина пропала — я осталась совсем одна. Куда она делась, интересно?

Я осмотрела квартиру сразу, после её ухода. Это не комната, а полноценная квартира с кухней, гостиной и небольшой спальней. На плите варится борщ, в духовке, судя по запаху, запекается курица в чесночном соусе, по телевизору транслируется футбольный матч. Помещение небольшое, а мне было страшно получить ещё одно наказание, поэтому вылезать из коробки я не стала. Может быть, действительно, со мной ничего особого делать не станут? Надо как-то угомонить своё любопытство. В конце концов, моё непослушание всегда заканчивалось плохо.

— Ты, мразь, я ненавижу тебя! — не сразу, но я узнала голос Кристины в коридоре. — Как ты посмел изменить мне с няней наших детей?

— Прости дорогая, — приятный мужской голос откровенно лебезил. — Она не имеет для меня никакого значения и никогда не имела.

— Мне не нужны твои извинения. Я ухожу. Прощай.

Я зажмурилась, услышав мужские шаги, приближающиеся к коробке. Как и говорила Кристина, клиент достал меня из неё, отнёс на кровать, что-то бормоча себе под нос при этом. Я разобрала только:

— Я так люблю тебя… Ты так красива… Она не сможет разлучить нас… О, да… Ты хочешь меня? Она убила тебя, Вера?.. Ты так бледна, так хороша… И после смерти мы будем вместе.

Моя белоснежная сорочка — платье покойницы. Мужчина точно не в себе. И он в маске. Я чуть приоткрыла глаза, когда он взял меня. Так бережно, как никто ранее не брал. Очень медленно и очень быстро при этом. Откинул подол, аккуратно вошёл внутрь меня и почти сразу кончил. Не мял грудь, не пытался причинить боль. Наоборот. Будто бы подкрался исподтишка и взял своё, как воришка. Это было даже не противно, а почти приятно. Да, действительно приятно. Наверное, потому, что я ожидала боли и страданий. Мужчина продолжал бормотать во время секса и после тоже. Я уже не разбирала его слова, просто ждала, когда спектакль закончится.

— Ах, ты снова растоптал мою любовь? Прямо на супружеском ложе? — услышала голос Кристины. — Я разлучу вас навсегда!

Её текст был несколько наигранным и больше напоминал дешёвую постановку в любительском театре, но… Боль, которую она мне причинила, оказалась очень даже настоящей. Я распахнула глаза сразу, успела уловить выражение её лица, склонённого надо мной. Увидела в нём страх и погрузилась в боль.

— Она убила меня? Я умираю? — невольно влилась в их игру.

— Лежи, дорогая, я спасу тебя, — мужчина в маске стоял передо мной на коленях.

Как он спасёт меня, если ничего не делает — просто стоит и плачет, глядя на моё, истекающее кровью тело? Кристина знала, куда ударить ножом для колки льда. Кровь не сочится, а бьёт фонтаном прямо из моего живота. Я ошалелым взглядом снова осмотрела комнату и в ужасе осознала, что та подарочная коробка, в которой я лежала…