Без ума от герцога

Глава 5

Поспешно вернувшись домой, Джеймс вызвал Ричардса, Уинстона, Джека и Миранду.

— Вы едете сегодня на маскарад к Сетчфилду, мадам? — спросил он Миранду, торопливо спускавшуюся с лестницы.

— Нет, вы сказали, что это слишком скандальное мероприятие.

— Я передумал, мы все поедем.

— Но, ваша светлость…

— Джеймс…

— Я пошлю записку… — начал Уинстон.

— Нет, — перебил секретаря Джеймс. — Никаких записок. Не хочу, чтобы знали, что я там.

— Тогда желаю удачи, — сказал Джек. — Когда ты войдешь в каком-нибудь костюме короля Карла, ни одна матрона в зале не успокоится, пока не выяснит, кто ты.

— Он прав, — согласилась Миранда.

— Я не собираюсь устраивать зрелище из своей персоны, — заявил Джеймс. Повернувшись к Катли, он спросил: — Костюмы, которые так нравились моему отцу, все еще на чердаке?

— Да, ваша светлость.

— Отлично. Достаньте их и проветрите.

Джек рот разинул.

— Да, Джеймс, это тонко. Нарядится восточным султаном, в шелка и тюрбан с перьями. Если ты думаешь произвести впечатление на даму, то будешь выглядеть дураком. Все узнают, кто ты.

— Я не собираюсь изображать султана, — улыбнулся брату Джеймс. — Это сделаешь ты.

Герцог Сетчфилд встречал гостей на маскараде, который ежегодно устраивала его жена, и часами наблюдал вереницу Робин Гудов, пиратов, сказочных королев, рыцарей, молочниц, богинь и разбойников.

Темпл, как звали его друзья, был в своём обычном костюме, то есть в черной одежде и домино.

Даже уговоры его обожаемой Дианы не могли заставить его сменить костюм.

Он много лет делал это на службе королю. Теперь годы шпионажа и маскировки закончились.

Диана была в платье из тончайшего шелка, с колчаном стрел за плечами. Она грозила застрелить мужа, если он не наденет костюм, который она ему приготовила, но он сумел отговорить ее.

Строго говоря, не отговорить, а…

Воспоминания об этих счастливых часах снова заставили его улыбнуться.

— Кто это с лордом и леди Джон? — оторвала его от мечтаний Диана.

— Да это Джон и Миранда с Арабеллой, дочерью Паркертона.

— Да нет, Темпл. Позади лорда Джона. Это не Паркертон? Тот, что одет слугой султана?

— Этого не может быть. Паркертон никогда не… — Темпл замолчал. — Боже милостивый! Ты права. Какого черта он тут делает?

Диана ликующе потерла руки. Герцог Паркертон на ее балу? Это редкая удача.

— Думаешь, он здесь, чтобы…

— Оставь сватовство, — добродушно предупредил ее муж. — Скорее всего, он хочет проследить, чтобы его дочь не угодила в какой-нибудь скандал.

— Бьюсь об заклад, что причина в другом. Посмотри, он уже оглядывает комнату. Он кого-то ищет.

— Вот и ты сошла с ума, как остальные Тремонты, — покачал головой Темпл. — Паркертон не на брачной ярмарке.

— Хочешь пари?

Герцог был не так глуп, чтобы спорить с женой. Иначе в следующем году он окажется на маскараде в таком же нелепом наряде, как Безумный Джек.

— А-а-а, султан контрабандистов, — поддразнил Темпл, когда Джек остановился перед ним. На маскараде мажордом не объявлял прибывающих гостей, все сохраняли инкогнито до полуночи, когда снимали маски.

— Это не моя идея, — оправдывался Джек.

— И все-таки ты надел это.

— По принуждению, Темпл. — Поскольку Темпла это явно не тронуло, Джек наклонился ближе и прошептал: — Еще слово скажешь, и я расскажу ее светлости, что видели, как ты правил новым фаэтоном на Вестерн-роуд.

Темпл славился тем, что он ужасный возница, опасный для себя и всех остальных на дороге, но он настойчиво стремился научиться справляться с поводьями.

— Ты правил экипажем? — Диана бросила на мужа испепеляющий взгляд.

— Нет, мэм, — вмешался Джек, — Я просто сказал, чтобы он послал кого-нибудь в Тислтон-Парк за грузом, который я недавно получил. Французское вино, которое, надеюсь, вам понравится. Его светлость хотел, чтобы это стало для вас сюрпризом.

Судя по виду, Диана не успокоилась, но, будучи дочерью дипломата, тактично сменила тему.

— Ваши костюмы восхитительны. Вижу, вы привели с собой слугу. Весьма достойный. — Она бросила взгляд на Паркертона, одетого евнухом.

— Он предпочитает сохранить инкогнито, — оглянулась Миранда.

— Есть причина? — улыбнулся Темпл.

— А что же еще? — пожаловался Джек. — Дама…

Высокий мужчина в костюме слуги кашлянул, и Джек закатил глаза.

— Возможно, я могу помочь ему в поисках, — предложила Диана.

— Пожалуйста, — буквально умолял Джек, — направьте моего брата к леди Стэндон.

На этот раз кашлянул Темпл.

— К этой неприятной особе? Не думаю, что нам следует помогать. Потом отвечать придется.

Его жена не обратила на это внимания.

— К которой?

— К Элинор, — уточнила Миранда.

— Она одета Пенелопой.

Стоявший за Джеком слуга с негодованием фыркнул.

— Да, Пенелопа, терпеливая послушная жена, — сказал Темпл. — Я тоже нахожу это забавным, поскольку вдовы Стэндон отнюдь не послушны.

Поднявшись на цыпочки, Диана оглядела комнату.

— Она прибыла вместе с леди Чадли, которую легко найти, она в костюме Медузы Горгоны.

— Весьма подходящий костюм, — пробормотал Джек.

Все промолчали, а молчание — знак согласия.

— Последний раз я видела леди Стэндон, когда она танцевала с Лонгфордом, — сказала Диана.

Слуга Джека заворчал и, оставив свой пост, исчез в толпе.

— Вряд ли послушный евнух, — заметил Темпл.

— Хотел бы я, чтобы он им был! — выпалил Джек, поправляя тюрбан.

— Послушным?

— Нет, — ответил Джек. — Евнухом.

Тетя Беделия не преувеличила, сказав, что Элинор и Минерва станут главным призом Лондона.

Точнее говоря, призом для холостяков.

Несмотря на костюмы и маски, их узнали, и новость об их появлении распространялась по залу с быстротой молнии.

Элинор видела, что тетя Беделия приложила к этому руку. Эта особа решительно настроена выдать их замуж.

Но внезапная популярность вдов Стэндон не снискала им симпатии других незамужних леди и уж тем более матрон, пытающихся пристроить дочерей.

— Как думаешь, мы сможем выбраться из этой толчеи, чтобы тетя Беделия нас не поймала? — прошептала Минерва.

— Ты, правда, рискнула бы? Она нас на каторгу отправит за то, что мы сбежали с этого бала. — Последние слова Элинор произнесла тем же тоном, что и пожилая дама, когда они пытались отговориться.

Тетя Беделия просто отмахнулась от протестов Минервы и малодушных ссылок Элинор на мигрень.

«Никто, если он в своем уме, не отказывается от приглашения на маскарад Сетчфилда», — сказала леди Чадли.

Минерва сдула падавшую на глаза газовую вуаль.

— О чем я думала, позволив ей так меня вырядить? — Глянув на свой костюм, она передернула плечами.

Тетя Беделия прибыла к ним во всеоружии, с костюмами и четырьмя служанками, словно зная мятежное настроение своих подопечных.

Для Минервы она привезла костюм Мэриан, жены Робин Гуда — зеленое бархатное платье с золотым кружевом и высокий головной убор с мерцающей вуалью.

— Ты чудесно выглядишь, — сказала ей Элинор.

— Спасибо, но если еще один из этих глупых Робин Гудов подойдет и предложит уколоть меня стрелой, я не отвечаю за то, что сделаю с этой стрелой. — Скрестив руки на груди, она, нахмурившись, смотрела на толпу.

— Возможно, ты найдешь какого-нибудь барона, который запрет их всех в темнице и увезет тебя, — сказала Элинор.

— Сейчас я была бы рада самому злому барону, если бы он спас меня от моей тетушки и ее планов, — заявила Минерва.

— Осторожней с желаниями, — посоветовала Элинор. Ее подруга передернула плечами, когда тетя Беделия махнула им рукой, указав на немолодого мужчину в костюме шута.

Сжав губы, чтобы не рассмеяться, Элинор могла только посочувствовать Минерве, поскольку ее собственная ситуация была не лучше.

— По крайней мере, на тебе больше одежды, чем на мне. И тебе не нужно таскать это дурацкое веретено. Что мне с ним делать, если меня пригласят на танец?

— Бедная верная Пенелопа, — поддразнила Минерва. — Ждала, когда ее Одиссей вернется. Возможно, ты сумеешь спрясть веревку, чтобы мы спустились с балкона.

— Все еще обдумываешь побег, Минерва? — сказала тетя Беделия. — Лучше бы ты сделала это перед тем, как твой отец выдал тебя за Филиппа Стерлинга. Но теперь ты думаешь лишь о том, как удрать. Ты забыла, кто ты есть.

— Я этого никогда не забываю, тетя Беделия.

Был в их разговоре какой-то скрытый смысл, что-то странное в тоне, но когда Элинор взглянула на них, Минерва с притворным интересом повернулась к музыкантам, а тетя Беделия принялась выпытывать информацию у оказавшейся рядом старухи.

Элинор смотрела на красочный парад костюмов и, к своей досаде, поймала себя на мысли о том, что предпочел бы выбрать мистер Сент-Мор.

Костюм пирата, размышляла она. Шляпу с пером, бриджи и высокие сапоги. Один глаз закрыт повязкой, грудь перекрещивают пистолетные перевязи.

Эта грудь! Элинор едва не вздохнула вслух. Ее пальцы согнулись, когда она подумала, каково ощутить под своими ладонями этот мускулистый торс, его теплую кожу.

При одной мысли об этом ее охватила дрожь желания, стремление узнать, каково быть любимой… по-настоящему.

Быть любимой мужчиной с опасным блеском в глазах и…

— Элинор Стерлинг! — прервала ее мечты леди Чадли. — Он подходит!

— Он? — спросила Элинор, думая о своем пирате.

— Да! Лонгфорд спрашивал о тебе начиная с того момента, как мы вошли, и теперь идет умолять, чтобы его представили.

— Лонгфорд? — запнулась Элинор.

— Он из твоего списка, — тихо напомнила Минерва. — Разве ты не помнишь? Или твои мысли где-то далеко?

— Это так заметно? — покраснела Элинор.

— У тебя сейчас такой вид, как будто ты думаешь об этом поверенном, — сказала Минерва. — Правда, Элинор, как насчет него?

— Не знаю, — призналась она.

— Он здесь, мои дорогие, — объявила тетя Беделия, шелковые змеи на ее тюрбане качнулись. — По словам леди Соллингер, ты привлекла его внимание Элинор. Да! — Наклонившись, леди Чадли продолжила: — Я слышала кое-какие сплетни о Лонгфорде, а когда упомянула о нем Чадли, тот неделикатно фыркнул, но, думаю, все это искупается его богатством и рангом. И греховной красотой.

Элинор кивнула, припоминая реакцию Сент-Мора на Лонгфорда.

«Через мой труп…»

— Почему он выбрал меня? — спросила Элинор.

Беделия хитро улыбнулась:

— Потому что он одет Одиссеем.

— Одиссеем? — задохнулась Элинор, взглянув на свой костюм Пенелопы, затем посмотрела на тетушку Минервы: — Вы знали!

— Я бы не нашла себе пятерых мужей, если была бы дурочкой, — приосанилась леди Чадли. — Это брачная ярмарка, дорогая. Веллингтона назвали героем за то, что он прошел Испанию, — фыркнула она. — Посмотрела бы я, как он прошел бы это поле битвы. — Она окинула взглядом бальный зал.

Мужчина в греческой тунике и сандалиях с властным видом остановился рядом с ними, положив руку на висевший у пояса меч. Золотистые волосы зачесаны назад, полумаска едва скрывает чеканные римские черты.

— О Господи! — прошептала Минерва, когда они присели перед ним в реверансе. — Твое ожидание закончилось, терпеливая Пенелопа.

Элинор в ответ толкнула ее локтем.

— Ах, моя прекрасная жена! Мы наконец воссоединились, — с ленивой улыбкой сказал Лонгфорд. — Идем, потанцуем. — Он подал ей руку.

Это была команда, а не просьба.

На миг она заколебалась, почти не желая взять его руку.

От его прикосновения ее сердце пустится вскачь? У нее перехватит дыхание? Именно такое головокружительное чувство охватывало ее всякий раз, когда Сент-Мор…

«Силы небесные! Элинор, забудь об этом человеке и сосредоточься на собственном благополучии».

В этот момент пальцы Лонгфорда сомкнулись вокруг ее кисти, и Элинор застыла… замерла… ждала…

Напрасно. Ничего не произошло.

Она украдкой взглянула на его красивые черты, карие глаза и попыталась заставить сердце биться чаще. Но не было ничего, кроме тепла его руки и крепкой хватки.

— Потанцуем? — спросил он.

Элинор кивнула, и он повел ее в центр зала. Казалось, все взгляды сосредоточились на них, на этом Одиссее и его Пенелопе, а Элинор ничего не чувствовала.

Только желание чего-то иного, чего здесь не было. «Это придет, — сказала она себе, когда зазвучала музыка, и он поклонился ей. — Разве нет?»

— Мадам, у меня для вас сообщение, — произнес кто-то позади нее.

Элинор устало вздохнула. Только не очередной потенциальный поклонник, ищущий ее расположения.

Поскольку Лонгфорд танцевал с ней — дважды, — казалось, все мужчины в зале хотели знать, кто эта соблазнительная Пенелопа.

И если Лонгфорд нашел ее достойной…

Осушив бокал вина, Элинор поднялась из кресла и почувствовала головокружение.

Господи, сколько она выпила?

Слишком много, сообразила она, покачнувшись. Лонгфорд принес ей бокал, нет, два, потом посылал еще со слугами.

Сначала она сочла его просто заботливым, но теперь…

Почему он хотел, чтобы она опьянела, хотя обещал вернуться к ней после кадрили и упомянул о другом событии сегодняшнего вечера, которое может ей понравиться больше?

— Вы от его светлости? — спросила она. — Поскольку я не намерена уходить без… — Она посмотрела на стоявшего рядом мужчину, и слова застряли у нее в горле, когда ее взгляд уперся в его почти нагую грудь.

Никогда она не видела такого мужского совершенства, за исключением мраморов Элгина note 3.

— Вы хорошо себя чувствуете, миледи? — спросил богатый обертонами знакомый голос. — Вы слишком раскраснелись.

Сент-Мор! И эта грудь, эта невероятная скульптурная стена мускулов принадлежит ему.

— Вы дьявол, — хихикнула Элинор.

— Что? — Он скрестил на груди руки. — Боже мой, да вы пьяны!

Пьяна? Какая нелепость. И она скажет ему об этом, когда комната перестанет кружиться и этот полуодетый восточный слуга перестанет вертеться перед ней. Шелковый пояс и яркие голубые шаровары просто слепят.

«И он в твоем распоряжении», — мелькнула странная мысль. Элинор поднесла руку ко рту, но было уже поздно прятать рвущийся наружу смешок.

— Это он сделал? — спросил Сент-Мор, осматривая зал. — Он довел вас до такого состояния?

«Нет, вы», — едва не ответила она.

— Что сделал?

— Напоил вас! — негодовал Сент-Мор.

Это возмутило обычно уравновешенную Элинор.

— Леди никогда не напиваются. — Она пыталась подчеркнуть свое заявление, пригрозив пальцем, но ее рука безвольно шлепала в воздухе. — Я просто выпила чуть больше обычного.

Потянувшись, Сент-Мор понюхал ее бокал и покачал головой:

— Он вас опоил.

— Опоил? Не смешите. Он просто влюбился в меня. Я его Пенелопа. — Очередной нелепый смешок сорвался с ее губ. Сжав их, Элинор изо всех сил старалась не качаться. — С чего этому человеку опаивать меня?

Сент-Мор помрачнел:

— Позвольте показать вам.

Он схватил ее за руку, и Элинор вздрогнула, прежде чем жар его прикосновения проник сквозь ее перчатку.

Ее тело ожило.

«Это он. Он пришел обвинять тебя».

Сент-Мор повел ее к стене, потом нырнул в потайную дверь мимо слуги, не выказавшего ни малейшего удивления.

Все знали, что бал у Сетчфилда немного скандальный.

— Сент-Мор, куда вы меня ведете? — Она оглянулась. — Бал там.

— Да, я знаю.

— Вы не собираетесь пригласить меня на танец? Лонгфорд это сделал. Дважды. И он вернется после кадрили. Он сказал, что у него есть сюрприз.

— Могу себе представить. — Сент-Мор остановился, огляделся, затем повел ее направо.

— Что вы здесь делаете, Сент-Мор?

— Я пришел с докладом.

С докладом? Сейчас? У этого человека довольно странные представления о деле.

— Где вы взяли этот костюм? И приглашение? Вы не могли войти без него.

— У меня есть свои источники и ресурсы.

«Да, есть, — нашептывал внутренний голос, — У него есть больше, чем просто ресурсы».

От вина и его хватки Элинор чувствовала себя бездыханной и голодной одновременно. Доклад? Силы небесные, он ведет ее все глубже в лабиринты дома герцога Сетчфилда, подальше от гостей, и они останутся одни.

У нее не было сил протестовать. Да она и не хотела.

Она охотно следовала за ним.

Почему Лонгфорд не мог взволновать ее так, как влек Сент-Мор? Почему не мог искушать ее, как этот человек одним лишь взглядом?

Но чем дальше они уходили от толпы гостей, тем яснее становилось, что в любую минуту может разразиться скандал.

— Вы не могли бы отчитаться там? — Элинор оглянулась. Она надеялась, что он знает дорогу назад.

Они спустились с лестницы и вышли в сад. Льющийся из окон свет освещал дорожки, но большая часть сада была в тени.

Весьма уединенное и романтичное место.

«Я знаю место, где мы могли бы узнать друг друга лучше…»

Кто сказал это ей? Ее мысли так путались, что она не могла вспомнить, кто сделал это предложение.

Лонгфорд? Определенно нет. Не может быть, что это он. Или может?

— Что мы здесь делаем? — спросила она, дрожа в своем тоненьком платье.

— Не думаю, что вы хотите, чтобы мой доклад услышали досужие кумушки, выстроившиеся вдоль стен.

— Они вдовы, мои подруги по несчастью, — сказала она. — Это мой круг.

Он фыркнул:

— Кроме того, прохлада ночи прочистит вашу одурманенную голову.

Элинор покачнулась.

— Да будет вам известно, сэр, моя голова не одурманена… Одурманена… — Она сосредоточилась, как могла, и сумела выговорить: — Одурманена?! Да ни в малейшей степени!

— Возможно, теперь вы понимаете, почему следует вычеркнуть Лонгфорда из вашего списка? — фыркнул он.

— Почему? — спросила она. — Он красивый и обаятельный. Очень заботливый. Все время следил, чтобы мой бокал был полон…

— И как я вижу, весьма преуспел!..

Она отмахнулась, но ее рука опять нелепо хватала воздух, поэтому Элинор вскинула нос.

— Герцог Лонгфорд никогда бы… — О Господи, она не могла вспомнить, что хотела сказать дальше, поэтому оставила это и продолжила более важную тему: — Я не могу его вычеркнуть, поскольку он пригласил меня на приватный бал, который устраивает на следующей неделе. Исключительное событие…

— Частная вечеринка Лонгфорда? — пробормотал Сент-Мор.

— Да, именно это я и сказала.

— Вы знаете, что он имел в виду, приглашая вас на приватный бал?

— Конечно. — Элинор, покачиваясь, шла по дорожке. — Он предпочел меня другим. Ведь он герцог. Он вправе быть разборчивым.

Сент-Мор застонал и преградил ей дорогу.

— Мистер Сент-Мор, не расстраивайтесь. Я найду способ оплатить ваш счет.

— Оплатить мой счет? Вы мне тут рассказываете, что приглашены на один из дебошей Лонгфорда, и тревожитесь о моем счете?

— «Дебош» довольно грубое слово для описания события только потому, что вы туда не приглашены. — Она вздохнула. — Вы были весьма усердны и добры, но я и без вашей помощи могу выйти замуж.

— Не рассчитывайте на это, миледи.

— Что это значит? — Элинор на самом деле не слушала, она смотрела, как он шагает по саду, очарованная игрой его мускулов.

Восхитительно.

— Ничего. Вы ведь не приняли его приглашение?

— Нет… — ответила она, зачарованная его движениями.

— Хорошо.

— Но приму.

К ее досаде, он остановился и повернулся к ней.

— Леди Стэндон, вы ни при каких обстоятельствах…

Но Элинор не слушала. Вино совершенно затуманило ей голову, и Сент-Мор… ох, Сент-Мор в этом костюме…

— Сэр, ваш тон очень заносчивый. — И тревожно притягательный, сообразила она.

Он такой… такой властный и в другом?

Ее сердце предательски затрепетало.

— Я всего лишь забочусь о вашем благополучии, — оправдывался он. — Я не был бы хорошим… хорошим поверенным, если бы не делал этого.

И это все? Он вытащил ее в этот уединенный сад, чтобы быть хорошим поверенным?

Элинор не знала, оскорблена она или разъярена.

Она решила, что и то и другое.

Выпрямившись, Элинор уронила шаль, открыв плечи.

— Лонгфорд был очень заботлив и добр, — сказала она, держась прямо и грациозно, как могла. — Очень добр.

— Так добр, что напоил вас. — Наклонившись, он поднял шаль и протянул Элинор, но она лишь смотрела на нее.

— Вы не пригласили меня танцевать, — сказала она. — А он пригласил. Дважды.

— Вы это говорили. — Он накинул на нее шаль. — Наденьте.

— Здесь слишком тепло.

Не обращая внимания на ее возражение, Сент-Мор прикрыл ее нагие плечи. Потом замер, практически обняв ее. Жар его тела окутывал Элинор. Она солгала — в саду было прохладно, но теперь стало тепло.

Именно так.

— Он тронул ваше сердце? — спросил стоявший перед ней мужчина.

— Что-о-о? — только и могла вымолвить зачарованная Элинор.

— Лонгфорд тронул ваше сердце? — Сент-Мор двинулся ближе, чтобы поправить шаль, теперь они были совсем рядом. — Он воспламенил ваши чувства?

Какого черта он ждет, что она ответит, стоя так близко?

Заставляя ее чувства пылать.

Оставляя ее безмозглой и голодной. Полной желания.

Элинор ухватилась за свой прежний гнев, поскольку он был более надежным, чем уходившая из-под ног земля.

— Это не ваше дело, какие чувства он вызывает во мне…

— Мне из достоверных источников известно, что вам не следует выходить замуж, пока мужчина не воспламенит вас. — Он взял ее руку и медленно поднес к губам.

От его поцелуя у нее перехватило дыхание.

— Когда вы танцевали с ним, вы чувствовали, что ошеломлены?

Она покачала головой. Она сейчас слишком ошеломлена, чтобы говорить.

Его губы скользили по ее руке, а когда коснулись кожи над перчаткой, Элинор затаила дыхание.

— Мистер Сент-Мор! — слабо запротестовала она. — Герцог Лонгфорд — джентльмен.

Сент-Мор оторвал взгляд от ее плеча.

— В самом деле?

— Конечно, — сказала Элинор, хотя сомневалась в этом.

— И что, по-вашему, Лонгфорд задумал, когда влил в вас столько вина? — спросил он.

«Уж не то, чтобы вы пришли и сделали то, что сделали», — ответила бы она.

А потом велела бы Сент-Мору сделать это снова.

— Думаю, вы преувеличиваете, сэр, — прошептала Элинор. — Это было бы скандально. Он бы никогда… он никогда… О-о-о-ох, — выдохнула она, когда его губы, коснувшись ее шеи, скользнули за ухо.

«Он никогда не вызывал во мне таких эмоций… как вы…»

Боже милостивый, что он с ней делает?

— Мистер Сент-Мор, нам не следует этого делать, — запротестовала она, когда он привлек ее к себе. — Вы полуодеты.

— Милая дама, именно так это делать лучше всего. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Если сад раньше кружился перед глазами Элинор, то теперь завертелся волчком.

Губы Сент-Мора, твердые и нежные, пленили ее рот, останавливая ее хаотические мысли.

Вдруг остались только он и она, и ничего больше. Кроме их желания…

Его язык скользнул между ее губ, и она капитулировала. Больше нет хозяйки и подчиненного, она в его распоряжении.

Его поцелуй углубился, и ее тело радостно затрепетало от того, что этот мужчина, этот роскошный мужчина не джентльмен.

Она положила руку на его нагую грудь.

О-о-ох, он совершенно прав.

Полуодетыми это делать гораздо удобнее.

В тот миг, когда ее пальцы легли на его грудь, Джеймс понял, что пропал. Попал в ловушку, опьянен.

Черт побери, если быть честным, он попал в переделку в тот момент, когда вытащил ее сюда в порыве праведного гнева.

В порыве, о котором никому не нужно знать.

И его вторым порывом было украдкой взглянуть в окна бального зала.

Чуть ли не все гости прижались носами к стеклам, половина пыталось угадать, кто эта парочка, другие держали пари, что знают.

«Черт бы меня побрал!»

Он пришел сюда убедиться, что Лонгфорд не распускал руки, и вызвал скандал.

Скандал, которого явно можно было избежать. Джеймс сам его учинил.

— О, Сент-Mop, — мурлыкала Элинор, прижимая его к себе все крепче и крепче.

Вино сделало ее отважной и податливой.

Джеймс быстро накинул шаль ей на голову и потянул в дом, пытаясь придумать план.

Но тут на него налетела другая леди Стэндон, Минерва.

— Вы проходимец, сэр! — Схватив Элинор, она тянула ее к себе.

— Привет, Нерва, — заплетающимся языком промямлила Элинор. — Угадай, кого я нашла?..

— Я ничего не делал, — сказал Джеймс.

Ну не совсем…

Минерва фыркнула.

— Весь зал гудит от предположений, кто вы и кто… — Увидев состояние Элинор, Минерва округлила глаза. — Она не может вернуться в бальный зал, ее тут же узнают.

— Да, я тоже пришел к этому выводу. — Он заглянул в один холл, потом в другой.

— Сент-Мор, я должна отвезти ее домой, — сказала Минерва.

Он кивнул и снова огляделся. Припомнив, как его брат Джек удирал из дома, когда оказывался в неприятной ситуации, Джеймс решительно повел женщин к кухне.

— Я могу танцевать всю ночь, — едва не упав, сказала Элинор, когда они вошли в кухню.

— Она совершенно пьяна, — прошептала Минерва, когда Джеймс подхватил Элинор.

— Да уж. — Он нес Элинор по ступенькам заднего крыльца.

К счастью, дом Сетчфилда был угловым и выход из кухни вел на улицу. И хотя вокруг полно экипажей, тут не толклись гости, как перед парадным входом.

Джеймс пробирался со своей ношей сквозь уличный хаос, Минерва следовала за ним, Элинор громко и фальшиво напевала мелодию вальса.

— Вы же не собираетесь нести ее всю дорогу до Брук-стрит? — спросила Минерва.

— Не думаю, что смогу, — рассмеялся он. — Вот мы и пришли. — Он кивнул на наемную карету в ряду частных экипажей.

Кучер явно не обрадовался таким пассажирам.

— А ее не вывернет? Тогда вам придется заплатить дополнительно, — сказал он, когда Минерва назвала адрес, а Джеймс усадил Элинор на сиденье.

— Вы едете с нами?

— Я не думаю…

— Как я втащу ее в дом в таком состоянии?

Джеймс поежился. Он об этом не подумал.

— Я не хочу будить Томаса Уильяма, он меня пристрелит, если я постучу в его дверь среди ночи, — продолжала Минерва.

Джеймс понятия не имел, кто такой Томас Уильям и почему этот человек так опасен, но не спорил. Он стал задумываться о том, не угодил ли в Бедлам, когда впервые пошел в дом на Брук-стрит.

— А если я попытаюсь втащить ее по ступенькам, она всех соседей перебудит, и тогда сплетни не остановить.

Этот аргумент Джеймс мог понять. Были времена, когда он подозревал, что живущая напротив леди Кокрам держит в корзинке для рукоделия бинокль, чтобы наблюдать за его домом, на тот случай, если кто-то из Тремонтов вдруг сойдет с ума.

— Да, — сказал Джеймс. — Я поеду. — Он вскарабкался в карету и сел напротив дам. Ох, он погряз в этой ночи сильнее, чем планировал.

Он отправился к Сетчфилду, желая убедиться в том, что Лонгфорд не обратил особого внимания на леди Стэндон и не впутал ее в скандал.

Нет, Лонгфорд ничего подобного не сделал, Джеймс учинил это сам.

И теперь должен проследить, что дело завершено.

Доставка ее домой, а не скандал…

Элинор дремала, уронив голову на плечо Минерве, а та сверлила его взглядом.

Карета наехала на препятствие, пассажиров тряхнуло, и Элинор вернулась к реальности.

— Нерва, куда мы едем? — пьяным голосом спросила она.

— Домой, — ответила Минерва.

— А где Сент-Мор? — Голова у Элинор качалась, когда она пыталась сосредоточить взгляд на подруге. — Знаешь, он поцеловал меня.

— Да, я видела.

— Шш. — Она неловко приложила палец к губам Минервы. — Не говори никому. — Она снова начала засыпать, но вдруг ее глаза округлились. — И вы тоже, Сент-Мор. Шш. Никому не говорите.

— Слово чести, миледи.

— Вы божественно целуетесь, сэр, — сказала она.

— Элинор! — упрекнула ее Минерва.

Элинор покачнулась, потом уставилась на подругу:

— Тебе стоит попробовать. Это точно так, как сказала Люси. Просто божественно! — Она уронила голову на спинку сиденья и начала неделикатно похрапывать.

Даже в темноте кареты было заметно, как запылали щеки Минервы Стерлинг.

Джеймс кашлянул, чтобы сдержать смех.

Элинор права. Поцелуй действительно был близок к чему-то божественному. Он не собирался ее целовать, но в саду в этом небесном платье, с мечтательными глазами, она была полна страсти.

Он подозревал, что на это можно возразить, что он воспользовался ее состоянием. Но он лишь поцеловал кончики ее пальцев, чтобы показать ей, как легко такой повеса, как Лонгфорд, может обмануть леди.

А потом… О Господи, потом его словно затянуло в болото.

Он не знал, чего боится больше: утром посмотреть в глаза Элинор или Джеку.

Сколько раз он, Джеймс, отчитывал своего сумасбродного брата за подобные выходки?

Когда карета остановилась, Минерва взбежала по ступеням и распахнула дверь. Расплатившись с кучером, Джеймс взял Элинор на руки и понес к дому.

Черт, такое впечатление, будто она камней наелась. Одолев ступеньки, он оказался перед лестницей, которая вела к ее спальне.

Спальне?

Минерва, должно быть, заметила выражение его лица.

— Вы не можете нести ее наверх. Это было бы непристойно.

«Даже непристойнее, чем поцеловать ее перед всеми светскими сплетниками?» — чуть не спросил Джеймс.

— Я бы положила ее под стол в столовой, и пусть спит на полу. — По тону Минервы было понятно, что это пойдет Элинор на пользу. — Но я не хочу, чтобы Тия нашла ее в таком виде.

— Тогда поднимаемся, — сказал Джеймс, уже направившись к лестнице.

Минерва раздраженно вздохнула. Она этого не одобряла, но что оставалось делать?

Поднявшись, Минерва торопливо обогнала его на площадке, чтобы показать дорогу.

В спальне Элинор было темно, но лунный свет проложил дорожку к узкой кровати. Мебели было мало. Когда они шли по дому, Джеймс задавался вопросом, о чем думал Холлиндрейк, сослав вдов в такую убогую обитель.

Он положил Элинор на простыни, Минерва прикрыла ее одеялом и подвинула к кровати горшок.

Элинор шевельнулась.

— Сент-Мор, это вы? — Не успел он ответить, как она потянулась к нему и похлопала его по нагой груди. — Да. Это вы. — Она вздохнула и, повернувшись, сонно засопела.

Ее прикосновение было таким невинным, таким доверчивым, что ошеломило Джеймса больше, чем ее поцелуй.

Но не было времени предаваться размышлениям, Минерва кивнула на дверь, торопя его убраться отсюда, пока эта ночь окончательно не погубила их всех. Вдовы Стэндон и так уже ходят по тонкому льду, и герцог Холлиндрейк зол на них из-за их выходок, так что не надо подливать масла в огонь.

Джеймс последний раз украдкой взглянул на Элинор, перед тем как Минерва закрыла за ним дверь. Единственная мысль звенела в его голове.

«Как я теперь найду тебе мужа?»