Безжалостные люди

ГЛАВА 27

«Он вытаскивает нож, ты достаешь пистолет,

он отправляет одного из ваших в больницу,

ты отправляешь одного из своих в морг…»

— Аль Капоне

ЛИАМ

— Какое слово из шести букв означает «летальный исход»? — Спросил я мужчину в гипсе, стоявшего передо мной.

Он ничего не сказал, но это, должно быть, было связано со всем этим морфием. Ухмыльнувшись, я щелкнул пальцами и заполнил пробелы в газетном кроссворде.

— Правильно, смерть, — сказал я ему. — Кажется, даже Бог издевается над вами, комиссар… Теперь уже бывший комиссар, верно? Люди не любят копов-самоубийц.

Он просто свирепо смотрел, как я продолжаю свою игру.

— Слово из девяти букв означает «неэффективный». Только не говори мне, что неудачник. Серьезно, это сегодняшний кроссворд. Ты можешь в это поверить? Как будто они сделали его специально для тебя.

— Ты поэтому здесь, Каллахан, чтобы избить человека, когда он беспомощен? Я не удивлен, — прошипел он, но я не был уверен, было ли это из-за боли или потому, что он был раздражен.

— Я не избиваю людей, когда они беспомощны. Я всаживаю им пулю в череп. Ты должен это знать. — Я вздохнул, откладывая газету.

— Тогда убей меня уже, — заорал он, заставив меня закатить глаза.

— Нет, пока ты не ответишь на несколько моих вопросов, — ответил я, поднимаясь на ноги. Я протянул руку и схватил его кислородную маску.

Сняв ее со своего разбитого лица, он сделал глубокий вдох, прежде чем он превратился в короткие судорожные вдохи. Он потянулся к кнопке вызова медсестры, и я нажал ее за него. Один раз, потом два, а потом еще несколько раз, черт возьми.

— В этом отделении больницы никого нет, так что давай поболтаем. — Я усмехнулся, давая ему несколько секунд передышки, прежде чем снова стянуть маску с его лица.

— Иди к черту, — выдохнул он.

— Моя жена — яростная беременная женщина, склонная к убийствам. Я сплю в аду. — Я вздохнул, снова давая ему воздух.

— Дай мне секунду, чтобы нагадить кирпичами печали.

И я тоже засмеялся, прежде чем схватить подушку из-под его головы и прижать ее к его лицу.

— Я не в настроении для шуток, — огрызнулся я на него. Когда я убрал подушку с его лица, он закашлялся, как умирающий заядлый курильщик.

Он держал меня за руку, пока дышал.

— Давай начнем с чего-нибудь простого. Почему ты выскочил из окна своего гостиничного номера?

— Ты сжег мой дом.

— Меня не обвиняли, не судили и не арестовывали.

— Я знаю, что это был ты! Вы, Каллаханы, все разрушаете. — Его голос дрогнул, и я снова закатил глаза. — Но ты предупредил меня, и я должен был… Ты предупредил меня, и поэтому это моя вина, что они умерли. Эта маленькая девочка, ты больной ублюдок! Я рассказал тебе о ней! Это был я. Я… я…

— Пожалуйста, не поддавайся эмоциям, это был только первый вопрос. — Он был нужен мне живым сейчас.

— Никаких игр, чего ты от меня хочешь? Ты забрал все. — Он закашлялся, откинувшись на спинку кровати.

— Я хочу знать все, что у тебя есть на Валеро. — Он смеялся, как сумасшедший, я снова поднес подушку к его лицу. Он боролся до тех пор, пока не стал слишком слаб, и именно тогда я отпустил ее.

— Давай начнем с начала. — Я держал его за лицо. — Расскажи мне об Эмори, Сейдж и Вэнсе, или, да поможет мне Бог, я заставлю тебя пожалеть, что ты не умер. Я позабочусь о том, чтобы ты был жив и здоров, заперт в своем собственном гребаном теле, как в тюремной камере. Каждый день я буду следить за тем, чтобы кто-нибудь лично отдавал мне кусочек твоей кожи, пока от тебя не останется ничего, кроме открытой раны. Что… ты… знаешь?

Он улыбнулся.

— Они хотят твоей смерти, твоей жены, твоего ребенка и всех Каллаханов до последнего. Они пытались уничтожить тебя законным путем, но я неудачник, помнишь? Они такие же безжалостные, как и ты. Ходят слухи, что личного врача твоей жены пытали, а затем расчленили.

— Слухи? — Мне хотелось сорвать улыбку с его губ.

— Это не меняет того факта, что они придут за тобой, — сказал он, и я схватил капельницу с морфием и заменил жидкость.

— Это адреналин. В малых дозах он блокирует боль. В больших дозах он делает обратное. Ты чувствуешь все. — Я похлопал по сумке. — Ты не отправишься в загробную жизнь в сладком безболезненном блаженстве. Ты все это почувствуешь, и как только твое сердце остановится, подумай о том, каким большим идиотом ты был, войдя в мой дом. В тот самый день, когда родился этот город, такие люди, как я, управляли Чикаго. Ты думал, что ты следующий, кто натворил дерьма. Но о тебе будут помнить лишь как об ублюдке, который потерпел неудачу в своем браке, потерпел неудачу на своей работе и даже не смог покончить с собой.

Схватив газету, я вернулся к двери.

— Это не заканчивается на мне. Ты не всегда будешь неприкасаемым. Ты всего лишь человек! — закричал он на меня.

— Все мужчины осязаемы, Эндрю, те, кто прикасается ко мне, просто теряют руки. Так что пусть они придут. Я только начинаю. То, что я сделал с тобой, — это даже не начало. Секунду спустя адреналин, должно быть, взыграл, потому что он затрясся и закричал, как рыба, вытащенная из воды… К большому удовольствию моих ушей.

Выйдя в коридор, Деклан, Нил, Монти и Федель стояли и ждали меня. Деклан подошел, протягивая мне телефон, когда мы выходили из больницы.

— Привет, солнышко. — Я ухмыльнулся.

— Ты никчемный сукин сын! — Заорала она на меня.

— Дорогая, мы не хотим, чтобы наш ребенок с рождения ругался, как моряк. — Я рассмеялся, когда Федель открыл для меня дверцу машины.

— Форма жизни, которая играет с моими эмоциями, высасывает мою энергию и крадет половину всей моей еды, определенно находится в мешке с жидкостью и не слышит ни слова из того, что я говорю. Ты ходил к комиссару без меня! — завизжала она, пока я листал документы передо мной.

_ Любимая, ты была в отключке утром…

— Тогда используй свои гребаные руки и разбуди меня, черт возьми. Ты посадил меня на скамейку запасных! — Она даже не подозревала, что я пытался разбудить ее, но тогда ее уже не было в мире живых.

— Любимая…

— Ты оставил меня здесь со своей матерью, которая теперь зовет каждого долбаного мудака с каплей ирландцев в жилах в дом. Я убью кого-нибудь, отрежу ему голову и положу ее на приборную панель твоей машины, если ты не исправишь это дерьмо. Я на одиннадцатой с половиной неделе, и это едва видно! — Ее гормоны могли стоить мне жизни… Или кому-то из моих родственников.

— Мел, милая…

— Назовешь меня «любимая» или «милая» еще раз, дорогой, и я выбью тебе зубы, — сказала она сладко.

— Я ничего от него не получил. Антонио и Эрик сказали мне, что поймали одного из людей Валеро, Кросса, в Мексике. Они должны быть в доме, и ты разберешься с ним, когда я вернусь. — На линии была тишина, и я молился, чтобы это означало, что с ней все в порядке.

— Я ненавижу это, — прошептала она в трубку. — Я ненавижу то, что я не могу контролировать свои чувства. Я как бомба замедленного действия, Лиам. Это выводит меня из себя.

— Я хорош в обезвреживании бомб, милая… — Я остановился. Я почти почувствовал, как она закатила глаза. — Я понимаю тебя. Шаг за шагом, и я сделаю все возможное, чтобы никто не раздражал тебя. Хочешь смузи?

— Это выводит меня из себя! — огрызнулась она. — С каких это пор ты подкупаешь меня угощениями, как гребаного ребенка.

Я застонал, сжимая переносицу.

— Значит, никакого смузи?

— Манго, банан, апельсин и немного киви, — ответила она, прежде чем повесить трубку.

— Отвези меня в Smoothie Hut, — сказал я водителю. Ни он, ни Федель не произнесли ни слова. Но что они могли сказать на самом деле? Дома меня ждала беременная и опасная жена.

МЕЛОДИ

Сделав глубокий вдох, я свернулась в клубок на своей кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросила Эвелин, буквально крича, как птичка из диснеевского фильма, прежде чем сесть рядом со мной.

Я уставшая, голодная или раздраженная каждые десять минут. Первые недели я блевала в ванной Адрианы, просто чтобы скрыть это от Лиама, а теперь он обращается со мной, как с младенцем.

— Я в порядке, Эвелин, — холодно сказала я, садясь.

— Прекрати нести чушь, Мел. Я серьезно, я понимаю, что ты хочешь оставаться Боссом, но ты также скоро станешь матерью. Это важнее всего остального. Так что брось притворяться и говори со мной, как если бы я был Лиамом. — Если бы я говорила с ней так, как я говорю с Лиамом, я бы потеряла самообладание.

— Я не должна быть беременной, Эвелин. Я сделала все, кроме удаления матки, чтобы не забеременеть. И все это не помогло. Этот ребенок забирает всю мою энергию, и я все время чертовски устаю, — сказала я, откидываясь на подушки.

Черт бы побрал его и его ирландских пловцов.

— У тебя только первый триместр беременности. Усталость — это нормально. Дай себе еще три недели, и все исчезнет. — Она улыбнулась, взяв мою руку в свою. — Мел, ты не понимаешь, как это меня радует. Как это обрадовало всю нашу семью. Я буду бабушкой.

— Да, — сказала я без эмоций, потому что я не была взволнована.

— Ты не хочешь ребенка? — Я предполагаю, что она пытается не осуждать меня, но я могу видеть беспокойство в ее глазах.

— Я убиваю людей, Эвелин. Это часть моей работы, и я не жалею об этом, потому что я хороша в этом. Я одна из лучших когда-либо существовавших лидеров. История поставит меня в один ряд с Аль Капоне и Чарльзом «Счастливчиком» Лучано. Я буду второй женщиной в этом списке после Се Цайпин. Это тоже мой ребенок. Это ребенок, о котором я забочусь последние семь с половиной лет. Я не знаю, как заботиться одновременно о двух детях.

Вот, я сказала это. Я глубоко вздохнула, пока Эвелин обдумывала услышанное.

— Ты ведь знаешь нашу семью, верно? — Она улыбнулась. — Ты хорошо умеешь делегировать все, кроме своей власти.

— Это потому, что власть не должна делегироваться. — Это то, что сделало меня сильнее. Зачем делиться этим? Я уже делилась с Лиамом.

— Может быть, и нет. Может быть, ты могла бы заниматься всем сама. Единственным недостатком является потеря рассудка, сердце Лиама или своего ребенка. — Я не знаю, почему моя рука потянулась к животу, но ухмылка на ее лице раздражала меня. Сейдж и Эмори уже стремились к его жизни.

— Я не должна говорить тебе быть самой собой. Но обращайся к нам, если необходимо. Лиам понимает, что ты ему нужна, и я сомневаюсь, что он откажется от тебя. Работай меньше, но качественно. Оставь след. Твои люди и весь остальной мир увидят тебя такой, какая ты есть — Кровавая Мелоди. — Она подмигнула мне, когда вошел Лиам. Он выглядел смущенным и слегка обеспокоенным. Я думаю, он подумал, что если я разговариваю с его матерью, значит, что-то не так.

— Я оставлю тебя и Безумного Шляпника наедине, пока. — Она слегка обняла меня, на что я не ответила. Я не была любителем обниматься, но я похлопала ее по спине.

— Дорогой. — Эвелин обняла его и ухмыльнулась, глядя на смузи в его руках. — Это маленький стакан.

— Что? — Ответил Лиам, глядя на него. Эвелин подмигнула мне перед уходом, хотя я понятия не имела, что это значит.

— С тобой все в порядке? — спросил он, протягивая мне смузи.

Я закатила глаза, прихлебывая напиток.

— Я не могу пить алкоголь. Как бы ты себя чувствовал? А это маленький стакан.

— Туше’. — Он засмеялся, падая рядом со мной. У него была эта новая раздражающая привычка гладить мой живот, как будто это был гребаный хрустальный шар. Казалось, это делало его счастливым, поэтому я не сказала ни слова. Кто-то должен быть рад этому ребенку.

— Что сказал комиссар? — Спросила я, встряхивая свой напиток — дурацкие фрукты все время застревали на дне.

— Мы разрушили его жизнь, мы убили его людей, мы зло… Все по-старому. — Он вздохнул. — Я не узнал от него ничего нового.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты прикончил его. Если нет, я всегда могу доделать дела за тебя.

— Дело сделано. Он умирал мучительно и медленно. Монте остался, чтобы убедиться. — Он поцеловал мой живот, прежде чем посмотреть на меня.

— Этот Кросс, как далеко он продвинулся в иерархии? — Чем ближе человек был к боссу, тем труднее было заставить его говорить.

— Личный охранник любимой любовницы Вэнса, Геры. — Он ухмыльнулся, делая глоток моего коктейля. Я свирепо посмотрела на него, но ничего не сказала по этому поводу. Он протянул мне свой планшет, и я пролистала несколько документов.

— Пусть Деклан поищет эту Геру. У нее должен быть денежный счет. Если она его любимица, значит ей достаточно хорошо платили, чтобы она была счастлива.

— Я уже сделал это, — сказал он, и мне почти захотелось заплакать, дурацкие гормоны.

— Почему бы тебе просто не поручить мне какое-то дело, раз уж ты причина, по которой я сижу дома, — огрызнулась я на него. Он был таким самоуверенным, и я разрывалась между желанием наброситься на него и разбить ему лицо.

— Я убил Паттерсона. Антонио и Эрик держат Кросса в подвале. Гера не отходит от Вэнса, насколько разузнал Деклан, и я не смог купить смузи с киви…

— Что, черт возьми, ты купил мне смузи без киви? — Крикнула я, открывая крышку своего напитка. — Ты можешь, блядь, разрушить Чикаго, заставить литься кровавый дождь, но ты не можешь найти смузи с киви?

— Я просто пошутил. — Он рассмеялся надо мной, и я ударила его прямо в его гребаный нос.

— Черт возьми, Господи Иисусе, Мел!

— Иисус Христос не стал бы связываться с беременной женщиной, идиот.

Он покачал головой, вытирая нос.

— В один из этих гребаных дней…

— Осторожно, Лиам, ты же не хочешь, чтобы твой ребенок услышал, как ты угрожаешь его матери.

Он посмотрел на меня, прежде чем ухмыльнуться. Он всегда ухмылялся, или улыбался, или смеялся, когда я упоминала, что ношу его ребенка. Это было похоже на то, что он был под кайфом. Оставив его на кровати, я подошла к гардеробу и взяла свои белые туфли на каблуках вместе с новой рубашкой.

— У тебя грудь стала больше, — сказал Лиам позади меня. Я чувствовала, как похоть волнами накатывает на него.

— Я знаю, именно так я поняла, что беременна. — Все мои бюстгальтеры были сшиты на заказ для меня и только для меня. Когда они перестали подходить, я заподозрила что-то. У меня был один и тот же размер с шестнадцати лет.

— Я должен был заметить, — прошептал он, сокращая расстояние между нами.

— Лиам, не надо. Мы должны идти. — Я хотела его, но я также хотела вернуться к своей работе, и его член был причиной, по которой я оказалась в этой ситуации.

Его глаза остекленели, когда он разорвал рубашку, которую я только что застегнула. Он уставился на мою грудь на мгновение, прежде чем притянуть меня к своей груди. Одной рукой он приподнял меня, придерживая за задницу.

— Он в плену, он никуда не денется.

Схватив его за волосы, я прикусила его губу.

— Успокой свой член. Отпусти меня, и ты будешь жить. У меня есть работа, которую нужно сделать.

Заставив себя вырваться из его объятий, я выбрала случайную рубашку и вышла. Но не раньше, чем услышала, как он выругался, и настала моя очередь ухмыльнуться.

ЛИАМ

Она оставила меня таким твердым, что мне пришлось быстро принять душ, чтобы мне не пришлось сталкиваться с нашими людьми со стояком. Когда я спустился по лестнице в подвал, меня встретила толпа наших людей, которые чего-то ждали. В комнате для допросов сидел один из людей Валеро, прикованный к своему стулу. Однако моей жены нигде не было видно. Мне потребовалось в общей сложности одиннадцать минут, чтобы принять душ и одеться. Она уже должна была быть здесь.

Ему даже не нужно было просить меня, он кивнул на вторую дверь в комнате, перед которой стоял Эрик, и открыл ее под моим пристальным взглядом. Войдя внутрь, я обнаружил, что моя Мел сидит перед отрубленной рукой с ручкой в среднем пальце. Федель и Нил стояли рядом с ней, а она просто смотрела на него.

— Это рука доктора Андерсона, — сказала она мне, не отводя взгляда. — Они оставили еще одну записку.

Федель протянул мне письмо.

Мы планировали отправить его целиком, однако немного увлеклись. Все, что мы смогли спасти, — это его рука. Это все, что нужно врачу, не так ли? Так грустно, что он не поможет тебе, как помог твоей матери, когда она была беременна… Тебе понадобится вся возможная помощь.

XOXO

Э&С

— Когда это прибыло? — Прошипел я Феделю и Нилу.

— Люди у ворот нашли это за несколько минут до того, как ты пришел сюда, — сказал Нил.

Ущипнув себя за переносицу, я сделал глубокий вдох.

— Оставьте нас.

— Не надо, — рявкнула она на них, и они замерли. — Мы закончили. Я узнала все, что мне было нужно.

Она больше ничего не сказала, прежде чем спокойно подняться со стула. Она была так спокойна, что это было жутко. Как только мы вышли, Деклан протянул ей еще один коктейль.

— От мамы, — быстро сказал он. Она пристально посмотрела на него, взяв коктейль, прежде чем войти в комнату для допросов.

Когда Федель вошел, он выдвинул для нее стул. Мои мысли сразу же вернулись к тому моменту, когда я впервые увидел ее. Она так сильно изменилась с тех пор. Мы оба изменились.

— Так это итальянская сучка, которая умудрилась вывести из себя не только Вэнса, но и Эмори и Сейдж, — сказал Кросс, и я почувствовал, как моя рука дернулась. Я хотел вырвать его гребаный язык.

Что еще хуже, Мел ничего не сделала. Она даже не произнесла ни слова. Она просто сосала эту чертову соломинку.

— Что? Ты планируешь сразить меня своим взглядом? Где та большая плохая сука, которая устроила пожар на свадьбе боссов? Или ты теперь просто ирландская сучка? Каллахан выебал всю твою дырку? — спросил он ее, и мои глаза затуманились. Я собирался вырвать его горло из его шеи.

— Говори, ты, сука! — заорал он, борясь с цепями. — Ты думаешь, я буду говорить? Ты думаешь, я тебя боюсь? Я, блядь, убил всех заключенных за Валеро. Я был тем, кто отрезал руки твоему гребаному доктору. Он умолял и молил о пощаде. Он не говорил, пока я не начал резать. Так что позволь этому ублюдку, который действительно главный, сука, закончить начатое. Я не крыса.

Не успел я опомниться, как пистолет уже был у меня в руках. Если бы она не заговорила, я бы пошел туда сам, черт возьми.

— Монте, — было все, что она сказала, и он вышел из гребаной тени комнаты, как будто он был чертовым ниндзя с мечом в руках.

— Что за хрень? — Деклан, Нил и я сказали все одновременно.

Поставив стакан на землю, Мел встала такой спокойной, какой я ее никогда не видел.

— Мой отец многому научил меня в детстве, — начала она, кружа вокруг него. — У него была эта странная страсть к мечам… Он сказал мне, что я должна пройти обучение боевым искусствам, и отправил меня в Японию, потому что они знали толк в мечах. Я думала, что вернусь гребаным ниндзя, но мне надрали задницу.

— Есть ли смысл в этом путешествии по переулку памяти, милая…

Прежде чем он смог закончить, меч Мел опустился, рассекая его запястье.

— Срань господня, — снова сказали Деклан, Нил и я вместе, уставившись на руку на земле.

Они говорили в шоке, в то время как я был возбужден. Моя жена была чертовски смелой, красивой и смертоносной. Она никогда не переставала удивлять меня.

Кросс громко закричал, хотя Федель что-то запихивал ему в рот.

— Дело в том, что у меня есть меч, ублюдок. — Она усмехнулась, всего в дюйме от его лица, пока он пыхтел и отдувался, пытаясь побороть боль.

— Ты ответишь на мои вопросы, или потеряешь конечности. Это, — она указала на его окровавленную руку, — было за твои слова раньше. Я тут главная.

Он пробормотал что-то похожее на «пошла ты», и ухмылка Мел стала шире.

«Ты знаешь, почему мы называем людей крысами? — спросила она его, когда Антонио вошел с клеткой, полной существ с глазами-бусинками.

Мел, без всяких оговорок, схватила одного из них.

Примечание для себя — спросить врача об прививках для нее и ребенка.

— Потому что они существа, стремящиеся к самосохранению. У них нет ни чести, ни преданности. Все дело в том, чтобы сделать все возможное, чтобы спасти себя. На самом деле, — она ухмыльнулась, бросая крысу в маленькую банку, — они съедят все, что угодно, если это будет означать их выживание.

— Она не станет, — прошептал Нил.

— Мне надоело сомневаться в Мелоди. Это вредно для здоровья, когда тебе столько раз доказывают свою неправоту, — прошептал Деклан в ответ.

Кросс сопротивлялся, пока Антонио надевал банку и крысу на кончик обезглавленного запястья. Но она еще не закончила. Несмотря на ее спокойный вид, она кипела. Достав зажигалку, она поднесла ее к банке, и крыса побежала к его запястью, чтобы убраться подальше от пламени. Кросс закричал.

— Так много конечностей, так много крыс. Ты назвал меня сукой… дважды, оскорбил не только мой интеллект, но и мои способности, убил моего врача. Как ты думаешь, насколько я раздражена? — спросила она его.

— Первый вопрос. Каков следующий шаг Валеро? — Он только кричал от боли.

— Не торопитесь. Я могу подождать, пока ты перестанешь кричать, — добавила она, допивая свой чертов коктейль.

МЕЛОДИ

— Он без сознания, — сообщил мне Федель, положив руку на шею Кросса. Я удивлена, что он все еще жив, он продержался два часа.

Вздохнув, я встала и вытянула шею.

— Убедись, что он не умрет.

Кросс дал только обрывки информации, большая часть которой не имела никакого смысла. Должно быть, это из-за потери крови. Тем не менее, я бы получила ответ, и я бы положила конец им всем.

— Это ты должна беспокоиться о смерти. — Кросс заговорил в оцепенении. Его глаза были едва открыты, и он был так бледен, что его можно было принять за труп.

— У меня все еще есть мои руки и ноги. — Кем, черт возьми, этот идиот себя возомнил?

Он улыбался и смеялся как сумасшедший. Федель ударил его кулаком по щеке, но Кросс только рассмеялся еще громче. Затем дом затрясся так сильно, что мне пришлось на мгновение ухватиться за Антонио. Мне потребовалась всего секунда, чтобы понять, чем это вызвано.

Ворвался Лиам.

— Восточное крыло только что разбомбили, нам нужно переезжать.

— Увидимся в аду, ублюдки. Передай Боссу от меня привет. — Кросс рассмеялся и отключился.

Раздался еще один взрыв, и выражение глаз Лиама, когда он вытащил не один, а два пистолета, было самым смертоносным, которое я когда-либо видел.

На нас напали.