Безрассудная

Глава тридцать вторая

Кай

― Режь.

Я хмурюсь в ожидании продолжения.

― Пожалуйста, ― цедит она сквозь зубы. В награду за ее вежливость я улыбаюсь и подношу кусок яблока к ее губам. Она впивается зубами так, что едва не кусает меня в процессе. Чего она и добивалась. Уже несколько раз.

Она смотрит на меня со своего места на крыше. Ранний утренний свет озаряет ее лицо и копну серебряных волос, торчащих из-под шарфа.

― Неужели это на самом деле необходимо?

Конечно, она говорит о веревке, которой я связал ее запястья.

― О, ты точно знаешь, что необходимо.

После долгой прогулки по тихой окраине города мы забрались на крышу ветхого здания, где у нее хватило наглости во сне наставить на меня нож. Я проснулся от того, что она ковырялась в замке на лодыжке, а затем приставила лезвие к моему горлу. Меня лишь слегка беспокоило то, как она незаметно умудрилась добыть оружие. Но утомительная драка закончилась тем, что обе ее руки были связаны за спиной куском старого брезента, который я нашел. Только тогда я смог немного отдохнуть.

― Разве я не должна сбежать от своего похитителя? ― раздраженно спрашивает она. ― Я не из тех, кто уходит тихо.

― Точно нет, ― выдыхаю я, предлагая ей еще кусочек яблока. Она берет его с неохотой, ненавидя факт того, что я ее кормлю.

― Сколько это будет длиться? ― она шевелит пальцами за спиной.

― Пока ты не перестанешь желать моей смерти.

Она сдавленно смеется.

― Кажется, связана я буду всегда.

― Какой позор, ― сказал я небрежно, используя нож, который она нашла, чтобы нарезать яблоко.

Я вижу, как она закатывает глаза.

― Режь.

Вся эта ситуация становится крайне неприятной для нас обоих. Я отрезаю еще один кусок и позволяю ей съесть его.

― Мы на полпути в Дор. Если сегодня нам повезет, и мы не вляпаемся в неприятности, мы сможем…

― Режь.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, прежде чем накормить ее еще одним куском.

― Как я уже говорил, ― выдыхаю я, стараясь казаться спокойнее, чем чувствую себя на самом деле, ― мы можем добраться до Святилища Душ за пару дней.

― Прекрасно, ― ее улыбка обманчиво мила. ― Еще на один шаг ближе к смерти.

Я отворачиваюсь к улице, ведущей вниз, не желая признавать, что в ее словах есть доля правды. Я ненавижу тот факт, что не знаю планов Китта на нее. Или, что еще хуже, что он хочет, чтобы я с ней сделал.

― Хорошо, лучше не заставлять короля ждать, да? ― она с трудом поднимается на ноги, смотря на меня сверху вниз, а затем добавляет: ― Тем более, что нам еще долго добираться до Илии. Мы ведь не хотим, чтобы он решил, что с тобой что-то случилось.

За насмешливым тоном она пытается скрыть свои настоящие чувства. Я лучше других знаю, каково это. Поэтому молча встаю на ноги, изучая ее лицо и те эмоции, которые она отказывается показывать. Однако мое внимание привлекает рука, которой она машет мне из-за спины.

― Мне нужны руки, чтобы спуститься.

Я слегка улыбаюсь.

― Я мог бы просто поймать тебя внизу.

― Эта цепь стянет меня с крыши еще до того, как ты туда доберешься.

― Хорошо, ― легко соглашаюсь я. ― Тогда ты спустишься раньше меня.

Из ее горла вырывается звук, весьма похожий на раздражение. Я слегка смеюсь и сокращаю дистанцию между нами, наблюдая за ее взглядом, изучающим меня. Она замирает, когда я завожу руку ей за спину, касаясь ее талии, а после тянусь к ее связанным рукам.

И только когда она раскрывает рот, чтобы отругать меня, я разрезаю брезент ножом, все это время удерживая ее взгляд. Ее руки с щелчком вырываются на свободу, и от этого звука на ее губах появляется мягкая улыбка.

― Значит, ты не хочешь, чтобы я упала и разбилась насмерть?

Она находится невероятно близко, и от нее слабо пахнет дешевым мылом из трактира. Я пожимаю плечами.

― Нет, если ты собираешься утянуть меня за собой.

― Ну, это единственный способ, которым я позволю себе умереть.

Я улыбаюсь еще до того, как успеваю остановить себя. После протягиваю руку, чтобы заправить выбившиеся серебряные пряди ей в шарф. Мои пальцы касаются висков. Ощущение ее кожи заставляет меня мысленно вернуться в переулок, когда мой рот был на ее шее, ощущая пульс, учащающийся с каждым движением губ.

Это проблема, что она настолько соблазнительна.

На вкус как привилегия, по ощущениям ― мечта.

Мне потребовалось приложить огромное усилие, чтобы отойти от нее, буквально оторваться.

Но в любом случае все это притворство. По крайней мере, так я себе говорю.

Я провожу рукой по волосам, а после натягиваю бандану на нос.

― Готова? ― спрашиваю я, подходя к краю крыши.

― Будто бы что-то изменилось, если бы не была, ― весело отвечает она.

Я качаю головой, перемахиваю через край здания и хватаюсь за высокий выступ крыши, позволяя своим ногам свободно болтаться в воздухе. Пэйдин повторяет за мной, напрягаясь, когда мы осторожно спускаемся вниз. Мы с трудом добираемся до низа, используя каждую трещину в камне как место, чтобы зацепиться ногами или руками.

Цепь лязгает между нами, когда мы спрыгиваем на землю. Руку щиплет, и я опускаю взгляд, замечая тонкую полоску крови, проходящую по ладони, любезно оставленную острым камнем. Не обращая на это внимания, я наблюдаю, как она оборачивает большую часть цепи вокруг лодыжки, прежде чем выпрямиться. Затем она нерешительно хватается за мою руку, и мы отправляемся в путь по закоулкам Дора.

Окраина города пугающе пуста, в ней только бездомные и калеки. Жить так далеко от главных рыночных улиц — это не выбор, а наказание. Изгоев вытесняют на окраины, заставляя их слоняться по рыночным переулкам в поисках еды.

Безопаснее всего идти вдоль границы, где меньше людей, которые могут узнать нас, особенно с учетом того, что весть о нашем побеге из тюрьмы, скорее всего уже распространилась. К моему удивлению, все проходит спокойно, лишь пару раз нам пришлось увернуться от чересчур настойчивых торговцев.

И только когда мы проходим мимо четвертой листовки с ее лицом, она отрывает ее от стены магазина.

― Что? — выдавливает она, встречаясь со мной взглядом. ― Мне надоело смотреть на себя.

Она уже собирается скомкать листовку, но я выхватываю ее.

— Дай мне взглянуть, ― я легко уклоняюсь от ее удара, поднимая пергамент над головой.

― Ты невыносим, ― фыркает она, сдаваясь. ― Что ты пытаешься сделать?

― Сравниваю с оригиналом, ― просто отвечаю я, поднося листовку к ее лицу. Она даже позволяет себе посмеяться над этим. Мой взгляд бегает между ней и листовкой, сверяя каждую черту. Через пару секунд я возвращаю ее ей.

― Не хватает веснушек.

― Не хватает… ― она поворачивается ко мне, морща лоб в смущении. ― Что ты имеешь в виду, говоря, что не хватает веснушек.

― Я имею в виду, ― отвечаю я, не глядя на нее, ― они нарисовали слишком мало веснушек.

Она фыркает.

― Да, я расслышала тебя, но…

Крепкий мужчина выходит из переулка, преграждая нам путь. Рука Пэйдин слегка сжимает мою, когда его взгляд скользит по цепи, обмотанной вокруг моей лодыжки. Я делаю шаг, уговаривая Пэйдин обойти его, но лицо мужчины внезапно расплывается в улыбке.

― Черт, — рычит он, — у тебя стальные яйца, да?

В кои-то веки я испытываю облегчение от такого комментария. Пусть думает, что хочет, пока не знает, кто мы. Помня об этом, я подыгрываю.

― Да, и она явно та еще штучка.

Я заплачу за это позже. Я чувствую это по тому, как она сжимает мою руку.

Я кладу руку на спину Пэйдин, направляя ее вперед, пока мужчина смеется.

― Ты точно посадил ее на поводок!

Все ее тело напрягается, желая разорвать мужчину на части. Я провожу рукой по ее талии, прижимая к себе, чтобы она не сделала ничего необдуманного.

— Ну, я не могу позволить ей убежать от меня, не так ли?

Его смех затихает позади нас, когда мы проходим мимо него и движемся по переулку. Я заранее знал, что ее локоть вонзится мне в бок, знал еще до того, как это случилось.

— Это, — тихо говорит она, — самое малое, что ты заслуживаешь.

— А что я должен был сделать? ― шепчу я. ― Сказать ему почему ты прикована ко мне?

Она не утруждает себя ответом. Несколько минут мы идем молча, опустив голову, и держим ровный темп. Мы замедляемся только когда перед нами появляется группа мужчин.

Их четверо, все большие и долговязые. Вперед, с насмешливой улыбкой, выходит тот самый мужчина, от которого мы ушли всего несколько минут назад.

― Знаешь, ― говорит он, грозя нам пальцем, ― мне показалось, что ты выглядишь знакомо, девочка, ― он вынимает из кармана скомканный кусок пергамента и держит его так, чтобы мы могли увидеть лицо Пэйдин. ― Так это печально известная Серебряная Спасительница, да?

Я опускаю руку на спину Пэйдин, когда он делает медленный шаг к нам.

― А ты, должно быть, Силовик, посланный, чтобы схватить ее для твоего маленького короля. Мы слышали о твоем побеге от Рафаэля. Он довольно легко вас поймал, ― его улыбка становится шире. ― Мы получим много за этих двоих, мальчики. Элитный урод не может нас всех победить. На самом деле, я не думаю, что Силовик и вполовину так силен, как мы думали.

Я бросаю взгляд направо, в пустой переулок.

― Я ненавижу так говорить, но…

― Я знаю, ― бормочет она в ответ, после чего мы срываемся на бег.

Мы выбегаем в переулок, спотыкаясь о цепь, пока Пэйдин изо всех сил пытается снять ее с лодыжки. Позади нас эхом раздаются крики, сопровождаемые громким топотом. Я держу ее за руку, пока мы петляем по неровным улицам, сосредоточившись на том, чтобы не упасть.

― Так нам ни за то не спрятаться, ― говорит она, подталкивая меня в другом направлении.

― Знаю, ― говорю я, смахивая пот с глаз. Следующий поворот направо сталкивает нас с одним из преследователей, отчего мы быстро останавливаемся и разворачиваемся. ― Есть еще блестящие идеи? ― спрашиваю я, затаив дыхание.

― Я как раз собиралась спросить тебя о том же, ― ей едва удается уклониться от старика, попавшегося нам на пути. Мы сворачиваем за угол, и на этой улице куда больше людей, чем на предыдущей. Не произнося ни слова, она тянет меня к тускло освещенному зданию и распахивает дверь.

Мы едва не спотыкаемся, когда оказываемся внутри, и ослепляюще-яркое солнце резко сменяется полумраком, отчего мы недовольно щуримся. Я изучаю комнату, задержав свой взгляд на бархатных креслах и игровых столах. Все помещение окутано густым туманом, скрывающим лица мужчин, пьющих и играющих в азартные игры. Женщины бродят по комнате в тонкой одежде в поисках свободных коленей, на которые можно было бы присесть.

― Ты затащила нас в джентльменский клуб, ― бормочу я.

― Конечно, ты знаешь, что это, ― резко шепчет она. ― И что теперь?

― Теперь, ― говорю я, скользя рукой по ее пояснице, ― мы сольемся с толпой.

Я вытаскиваю шляпу из сумки, висящей у нее на плече, и быстро срываю шарф с ее головы. Затем я натягиваю шляпу ей на голову, заправляя в нее остатки небрежной косы.

— Подыграй, ладно? ― шепчу я, обнимая ее за талию. ― Сними жилет. Его легко узнать.

На этот раз она повинуется, складывая ткань в свой рюкзак, и на ней остается только тонкая рубашка, свисающая с загорелого плеча. Затем я тяну ее к пустому стулу, который стоит за одним из многочисленных игровых столов. Несколько мужчин ведут игру, выглядывая из-за женщин, сидящих у них на коленях. Они перебирают карты в руках, пока из сигар, зажатых между их губ, медленно льется дым.

Я плавно опускаюсь в бархатное кресло, прежде чем посадить Пэйдин к себе на колени. Она сидит прямо и неподвижно, пока мои руки не оказываются на ее бедрах, прижимая ее спиной к моей груди.

— Расслабься, дорогая, — шепчу я ей на ухо. ― Сделай вид, будто мы здесь свои.

Она слегка кивает, поля ее шляпы чуть не ударяют меня по лицу. Я чувствую, как она борется с собой, пытаясь притвориться, что чувствует себя комфортно, сидя на мне. Держа одну руку свободно на ее бедре, я использую другую и подаю сигнал остальным за столом, чтобы мне раздали карты. После того как я бросил несколько шиллингов, которые у меня есть, на войлок, какой-то человек подкидывает мне несколько карт.

Она поворачивается так, что ее щека прижимается к моей, после чего медленно обнимает меня за шею. Этот жест не выглядит подозрительным, но, тем не менее, я изо всех сил пытаюсь замедлить свое учащенное сердцебиение.

― Что ты делаешь, Эйзер? ― шепчет она, и ее губы касаются моей щеки.

Я сглатываю от этого ощущения.

― Ты заплатила за игру, ― выдыхаю я. ― А отказ от игры только привлечет к нам больше внимания.

Ее дыхание щекочет мне кожу, отчего я закашливаюсь.

― Когда это закончится, напомни мне украсть твои деньги обратно, ― с этими словами она поворачивается к столу, наблюдая за тем, как мужчины выкладывают свои карты.

Было бы ложью сказать, что я не знаком с джентльменским клубом, хотя тот, что в Илии, кажется гораздо чище. Я знаю, как играть в эти игры и, что гораздо важнее, как в них выиграть.

― Сомневаюсь, что тебе придется это делать, дорогая, ― я выкладываю карту на потертый стол. ― Я не собираюсь проигрывать.

Мужчины за столом ходят по очереди, часто меняя женщин. Я чувствую, как Пэйдин напрягается каждый раз, когда девушку обменивают, ненавидя то, как мужчины бросают одну, только для того, чтобы провести руками по другой.

Вскоре ко мне подкрадывается женщина, чтобы обнять за плечи. Ее голос высокий и хриплый, когда она предлагает занять место Пэйдин. Но когда я открываю рот, чтобы отказаться, я слышу не свой голос.

— Эти колени заняты, — холодно говорит Пэйдин, прижимаясь ближе и все еще обхватывая рукой мою шею. Фыркнув, женщина кивает и отворачивается, чтобы найти другое тепло и тело.

Лукавая улыбка медленно расплывается по моему лицу. Я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть на Пэйдин, но она упорно игнорирует меня, вместо этого сосредотачиваясь на игре, разворачивающейся перед нами. Желая привлечь ее внимание, я бросаю свои карты на стол и притягиваю ее к себе за подбородок.

― Ревность тебе к лицу, Грэй, — шепчу я, все еще держа пальцами ее подбородок.

Ее глаза, полные знакомого огня, изучают меня.

― Я не ревную.

Мой взгляд задерживается на ее губах, прежде чем спуститься вниз.

― Тогда ты просто хорошо выглядишь.

Она фыркает, уворачиваясь от моей хватки.

— Почему бы тебе не сосредоточиться на том, чтобы не проиграть, хм?

Я открываю рот, чтобы доказать, что в первую очередь это ее вина, но отвлекаюсь, когда дверь внезапно распахивается, заливая комнату резким светом.

Двое знакомых мужчин заходят внутрь и маячат в дверях, разыскивая нас.