Блажий Омут

Верная жена. Глава 1

— И на кой тебя понесло в эту глухомань? — возмущался Кот, топая рядом и размахивая пушистым хвостом из стороны в сторону. — Здесь же даже Лешего не повстречаешь. Чего забыл-то в деревушке?

— Говорят, здесь есть лобаста, — коротко ответил я и покосился на своего приятеля.

Тот ничего не ответил, лишь муркнул себе под нос и чуть ускорил шаг. Видимо хотел всем своим видом показать, насколько ему всё равно.

М-да, ему не помешало бы принять обычный кошачий вид. А то здоровенная чёрная тушка, которая доставала мне почти до груди, явно не вызовет доверия у местного населения.

Дорога, по которой мы брели, змеилась широкой лентой по краю цветущего поля. До покоса оставалась пара недель, потому трава здесь была такой высокой, что доставала мне до пояса. Кот же, если примет вид простого домашнего питомца, и вовсе мог затеряться в ней при желании.

Буйное разнотравие благоухало всеми возможными ароматами. Высокие венчики иван-чая соседствовали здесь с синими кляксами васильков и мелкими желтыми звездами донника. Вдоль тракта кое-где встречались заросли лопуха и чертополоха. Прекрасное место. Чистое и изобильное. Наверное, оттого и завелась в окрестностях местной деревеньки лобаста. Вероятно, и не она одна.

Я невольно бросил пристальный взгляд в сторону леса, который протянулся по правой стороне поля. Кучерявые кроны дубравы мерно шумели в вышине. До слуха доносился отдаленный стук дятла да веселая перекличка мухоловок, коих в непосредственной близости к полю водилось предостаточно. Кого еще мог скрывать густой подлесок, оставалось лишь предполагать.

Деревня, в которую мы с Котом держали путь, носила певучее название Медовый Яр. Она расположилась на крутом речном берегу совсем близко к лесу. Как утверждали жители окрестных деревень, их бортники действительно прославились благодаря дарам своей пасеки. Впрочем, удивляться не приходилось: столько цветов кругом. Пчелам явно есть, чем заняться.

Солнце уже перевалило за полдень, когда дорога вдруг взяла левее, и поле вдруг резко ушло вниз, разворачиваясь вниз с холма пестрым полотном. И пред нашими очами действительно предстала река, полноводная, серебрящаяся на солнце. А там, впереди, за высоким бревенчатым тыном у самого обрыва красовалась деревня. Не слишком большая, конечно. Едва ли на дюжину домов. Чуть в стороне на покосном лугу рядами стояли приземистые ульи. Среди них в догонялки весело играли дети. Вероятно, ребятне полагалось присматривать за коровами и козами, которые паслись неподалеку. Но что с ними сделается, когда погода так хороша, а места для игры столь много?

Я задумчиво вздохнул.

Оставалось надеяться, что селяне не лукавили, и Медовый Яр достаточно богат, чтобы достойно оплатить мою работу.

Огромная черная туша тем временем опустилась прямо на землю возле моих ног. Обвила сапоги пушистым хвостом и низко заурчала, прикрыв лукавые янтарные глаза. Антрацитовая шерсть переливалась на свету так, что любо-дорого взглянуть.

— Меняй обличье, — я слегка пнул Кота носком сапога. — Кому говорю. Если заметят, худо придется.

Мой несносный товарищ презрительно фыркнул, демонстрируя тем самым полнейшее презрение к нормам людского мира.

— Я не шучу, — мой голос стал серьезнее. — Как я объясню местным, почему мой кот размером с добротного барана?

— Напрягись.

Упрямая животина завалилась на бок прямо в дорожной пыли и принялась нализывать растопыренную пятерню. Будто он и вправду был простым дворовым котярой, а не разумной нечистью. Варгином, если точнее.

— Тогда отправляйся в лес, и жди меня там.

Я сделал вид, что ухожу.

— Ладно, ладно, — раздалось за моей спиной.

Мне стоило определенных усилий, чтобы скрыть довольную улыбку, когда Кот сменил обличье, уменьшившись до размеров простого пушистого наглеца, и догнал меня торопливыми скачками уже у самого подножья холма.

Но чем ближе становилась деревенька, тем острее я ощущал уже знакомые колебания в воздухе. Легкое расплывчатое марево. Вроде того, что поднимается над дорогой в особо жаркий полдень.

— Чувствуешь? — вполголоса спросил я.

— Магия, — мурлыкнул Кот.

Ее источником могло служить, что угодно. Например, близкое логово той самой лобасты, о которой судачили в округе. Или просто проказы местных домовых.

Рука невольно легла на эфес меча. Поправил перевязь. Зачарованное оружие откликнулось едва различимой вибрацией. Лезвие в ножнах было искусно покрыто рунами. Оно надежно защищало как от мелких негодников, вроде анчутки, так и от врагов посерьезнее. Если таковые имелись, конечно. Впрочем, скоро мы это узнаем.

Я откинул со лба светлые волосы и поправил одежду.

Стёганый кафтан поверх рубахи, плотные шаровары, заправленные в сапоги, обилие ремней, карманов и кожи, да еще и характерное оружие — все выдавало мой род занятий. Вот только хотелось произвести на селян приятное впечатление, а не напугать раньше времени.

Полагаю, мое приближение заметили еще с пригорка.

В воротах возникли трое мужиков, преграждая путь. Один из них был коренастым, одутловатым и не самым приятным на лицо, но одет оказался богаче прочих. Даже серебряный браслет на руке имел.

— С добром пожаловал, путник? — заговорил он, улыбаясь. А сам пристально разглядывал меня и мое снаряжение.

— С добром, знамо дело, — я остановился в нескольких шагах от распахнутых ворот. — Я ловчий. Мое имя Лех. Ищу работу за плату. Слышал, что у вас как раз завелась подходящая.

— Завелась, — мужчина усмехнулся. — Лучше и не скажешь. Проходи, уважаемый. Поведаю про нашу напасть.

Он посторонился, жестом приглашая во двор.

Стоило ли удивляться, что честной народ высыпал на улицу, чтобы полюбопытствовать, кого это принесла нелёгкая в их деревеньку. Впрочем, живой интерес быстро уступил место презрению. Оно плескалось в очах людских. Меняло выражения лиц. И я к тому вполне привык. Удивить меня косым взглядом или бранным словом было попросту невозможно.

Ловчих по обыкновению воспринимали именно с презрением к нашему делу, пусть и благому. Ведь для борьбы с нечистью на свете существовала совсем иная сила. Белая рать. Вот только в уплату брали они заведомо дороже нас, вольных ловчих, да и не на любую работу соглашались. Могли отказать без зазрения совести. Но то моего брата по ремеслу нисколько не смущало. Потому как мы нос от работы не воротили и сторговаться соглашались охотнее.

Коренастый мужик с серебряным браслетом, один из встретивших нас у ворот, оказался старостой Медового Яра. Он назвался Баженом и пригласил на разговор к себе в избу. Подальше от любопытных глаз.

Дом у старосты был добротный, двухэтажный и весьма богатый для деревенского жилища. За небольшими сенями скрывалась светлая горница. Такая просторная, что в пору гуляния устраивать. На полу лежали яркие домотканые половички. Окошки украшали вышитые шторки. На подоконниках в глиняных горшках буйно цвела белая герань. Все лавки, столы и сундуки лучились чистотой. Даже на печи и приоткрытой заслонке не было ни следа нагара. Нигде ни соринки. А вот что в избе было, так это аппетитный аромат домашней стряпни. Такой соблазнительный, что я тотчас вспомнил о том, что ничего не ел с самого утра.

Конечно, у сего великолепия имелась причина. И эта причина сейчас суетилась, накрывая на стол.

— Верея, кончай возиться! — окликнул хозяйку Бажен. А потом повернулся ко мне и торопливо бросил: — Жена моя. Верея.

Женщина откинула за спину толстую косу и повернулась к нам.

Про таких говорят: «всё при ней». Ладная фигура. Красивое личико с румяными щеками и лазоревыми очами. Стройный стан под голубым сарафаном с кумачовой вышивкой. Так хороша, что пришлось напоминать себе: держаться подальше от жён тех, кто мне платит. Деньги были нужнее, чем мимолётные утехи. Пусть и с такой красавицей.

— У нас гости? — Верея сдула со лба непослушную пшеничную прядь. — Подать ещё тарелку?

— Нет, — отрезал староста, опускаясь на лавку подле стола. — Это ловчий. Заказ на лобасту выслушает, да и уйдёт.

Я мельком глянул на хозяйку.

Та виновато улыбнулась. Видимо, муж не впервые так открыто выражал своё презрение к тем, кто ниже его по статусу.

Бажен тем временем заглянул под крышечки горшочков на столе, проверяя содержимое скорой трапезы. Приподнял белую салфетку, которой жена накрыла пироги. Однако кушать при мне не спешил, хоть и явно был горазд наедаться от пуза. Вместо этого, он бросил брезгливый взгляд на Кота, который зашёл в избу вместе со мной, и сухо сказал:

— Животину оставь снаружи.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но Верея меня опередила.

— Я ему молочка в сенях налью. Пойдём, котик, — она торопливо подхватила крынку и мелкую плошку и, прежде чем её муж успел опомниться, проскользнула мимо меня к дверям. — Кис-кис! Ну, идём же!

Кот поднял на меня сердитый взгляд. Я едва заметно кивнул. И лишь тогда мой друг последовал за хозяйкой в сени.

Варгин терпеть не мог все эти «кис-кис» и ласковые почёсывания шейки, от которых простые коты так и млеют. Но каждый раз ему приходилось покоряться обстоятельствам. Никто не должен и помыслить, что перед ним не домашний котяра, а самая настоящая нечисть.

Не дождавшись приглашения, я прошёл к столу и сел на лавку напротив хозяина, старательно игнорируя аппетитные запахи еды пред собой.

— Так что с заказом? — напомнил я.

Староста смерил меня недовольным взглядом. Его гостеприимство оказалось лишь вынужденной мерой. Если б не лобаста, вряд ли бы он вообще меня на порог пустил. Потому Бажен явно желал поскорее мне всё рассказать и выпроводить восвояси.

— В получасе ходьбы на север в лесу есть одно озеро, — начал он. — В нём завелась нечистая сила. Является в обличии огромной голой бабы, толстой и уродливой, как смертный грех. Многие её видели. Только она не трогала никого прежде. Лишь орала истошно, да деревяхой какой-нибудь размахивала. Ну мы и думали, что не опасна. Пока пару недель назад она в том озере не утопила ребёнка.

Хлопнула входная дверь.

Верея торопливо прошла в горницу и поставила на стол перед мужем запотевшую бутыль медовухи. Бросила на меня масленый взгляд. А потом без всякого интереса к нашему разговору направилась к печи заниматься своими делами.

— Думаете, это лобаста его утопила? — уточнил я.

— А кто же ещё! — староста всплеснул руками. — Более некому! Распоясалась она. Страх потеряла. Потому и стали мы искать человека, который нас от неё избавит за умеренную плату.

Последнюю фразу Бажен выделил.

— Мужики сами хотели с ней расправиться, — продолжал он. — Собрались гурьбой да пошли к озеру. Но куда им с нежитью тягаться! Эта уродина как начала в них валуны размером с голову швырять, да пень с корнями из земли без труда выдернула, так они с криками и разбежались.

Я усмехнулся. И снова почувствовал на себе взгляд. Такой, что мурашки по спине хороводы водить начали. Хозяйка стояла возле печи и искоса наблюдала за мной, не скрывая интереса.

Э, нет, милая. Заигрывать будешь с каким-нибудь кузнецом. А мне от вас нужны только денежки твоего откормленного муженька.

Я вновь повернулся к Бажену, который никакого внимания не обратил на наши переглядывания, потому как был занят тем, что рисовал пальцем чёрточки на покрытой испариной бутыли.

— Сколько за её голову даёте? — прозвучал самый важный вопрос.

— Пять серебряных, — ответил староста.

Я с досадой присвистнул.

— Столько за мелкую погань дают, уважаемый. Так не пойдёт, — я приготовился торговаться. — Не меньше десяти.

— Пять, — Бажен подался вперёд.

— Такой путь проделать и шкурой своей рисковать за пять серебряных? — я насмешливо скривил губы. — Да меня другие ловчие засмеют.

— Пять серебряных.

— Ухожу я, — но уходить и не думал. Лишь сделал вид, что встаю.

— Семь.

Ну вот. Это уже другой разговор.

— Десять, уважаемый.

— Восемь, — Бажен хлопнул себя по колену. — Больше не дам! И отужинаешь у нас, а заночуешь на сеновале.

Я притворился, что искренне сомневаюсь.

— Ловчий, — деревенский староста предупредительно повысил голос. Давал понять, что торги окончены. — Берёшься за работу? Али нет?

— По рукам, — я встал с места и направился к выходу. Жать руки мне с Баженом не хотелось точно так же, как и ему со мной. — Готовьте кошель.

Староста что-то проворчал себе под нос. То ли выругался, то ли поблагодарил богов, что я согласился.

Уже на пороге я оглянулся, но лишь чтобы уточнить:

— Где озеро, говорите? В лесу на севере?

Бажен кивнул.

— Полчаса пешим ходом, — напомнил он. И затем добавил: — Там на опушке старая сосна к земле клонится. А от неё тропка бежит. Вроде как звериная. Пойдёшь по ней, к озеру и выйдешь.

Верея звякнула кочергой о горшок, который торопливо пыталась засунуть в печь. Вздрогнула. Бросила на меня ещё один долгий взгляд на прощание.

Несчастная баба. Такая красивая и ладная. И столь неказистый муженёк. Не мудрено, что она на других мужиков засматривается. Наверняка из-за его положения замуж выскочила.

— Доброго дня, — я вышел, чтобы не смущать более хозяйку.

В сенях меня встретил Кот. Он сидел подле пустой плошки и буравил дверь сердитым взглядом.

Вдвоём мы неспешно покинули Медовый Яр и направились к лесу. Но стоило нам удалиться на почтительное расстояние от людских жилищ, как Кот возмущённо прошипел:

— Лех, она дала мне молоко.

— Угу.

— Молоко. Мне. Представляешь? А я хочу крови, Лех! Я, конечно, варгин воспитанный, но молоко — это возмутительно! Я хочу крови! Хотя бы куриной!

— Потерпи.

Кот прервал свою тираду. Он обогнал меня в несколько прыжков, чтобы заглянуть в лицо.

— Что не так?

— Странное местечко, — ответил я. — И люди странные. Да и лобаста эта…

— А с ней-то что? — мурлыкнул Кот.

— Староста сказал, что она ребёнка утопила. Но когда мужики за ней пришли, она их только переполошила всех и прогнала. Никого не тронула, — я нахмурился. Ладонь сама собой легла на рукоять меча. — Вот что, Кот. Давай так сделаем. Ты тут вокруг деревни полазай. Осмотрись. За местными последи. Может, что приметишь интересное. А я до этого озера прогуляюсь. Авось, удастся с лобастой сразу разобраться.

Варгин снова мурлыкнул. И без лишних расспросов скрылся в высокой траве.

Я же продолжил свой путь до лесной опушки, где без труда нашёл раскидистую сосну, часть веток которой действительно кренились к земле, будто кланяясь.

Нашлась и тропинка. Вот только не звериная.

Губы сами собой растянулись в улыбке, когда я наклонился ближе, чтобы проверить догадки.

Ну так и есть. Цепочки следов не были следами лесного зверья. Они были следами нежити. Мелкой. Неопасной, если её не провоцировать. И нежити этой в лесу было довольно много, судя по моим ощущением. От отзвуков их магии мне почудилось, что даже дышать стало труднее.

Тропа ныряла в папоротники, но, если не спешить, потерять её оказалось просто невозможно. Потому я довольно легко добрался до озера. Спустя полчаса, как и обещал деревенский староста.

Озеро выглядело небольшим. Но вода в нём была темна, точно дьявольский омут. Она остро пахла илом и ряской. Но его поверхность не заросла ни тиной, ни водорослями. Там плясали серебристые солнечные блики. Свет играл на белоснежных лилиях, таких крупных, какие бывают лишь в тех местах, где в обилии водятся русалки или водяные.

Вдоль мшистого берега раскинулись плакучие ивы. Они сонно шелестели в тиши, купая свои длинные веточки в озёрной глади.

Кое-где встречался рогоз, но его коричневых побегов было совсем мало.

Нашёлся и тот самый выкорчеванный пень. Он валялся в кустах поодаль, растопырив во все стороны обломки корней. Выдернувшее его создание и вправду должно было обладать нечеловеческой силой.

Прекрасное место. Дивное. Идеальное для логовища.

Я дважды обошёл озеро. Искал следы русалок и прочих тварей. Но обнаружил лишь оттиски больших человеческих ног. И всё же не мог отделаться от ощущения, что за мной наблюдают. Возможно, лесные духи или иная слабая нежить. Неопасная даже для маленьких детей. Однако здравый смысл подсказывал обходить их стороной при встрече.

А пока я нарезал круги подле озера в поисках лобасты или кого-то на неё похожего, солнце неумолимо ползло по небосклону. Тем самым мой скудный завтрак всё более отдалялся от нескорого ужина. И чтобы как-то унять нарастающее чувство голода, я полез в карман и извлек маленькое спелое яблочко. Ароматное и хрусткое. Стянутое мной со стола из дома старосты во время нашей с ним беседы.

Во-первых, детство у меня было непростое, чего душой кривить. Я научился выживать и заботиться о себе впрок. Стянуть полезную мелочь мог всегда. И совесть меня не мучила.

А во-вторых, Бажен был человеком настолько гнилым по нутру своему, что ни путника угостить, ни собственную жену уважать явно не умел. Потому от яблока с него не убудет.

Ну и в-третьих… яблоки я любил. Съел его быстро и с удовольствием. А пока ел, нашёл уютное местечко под ивой. Здесь поросшая мягким мхом земля оказалась вполне суха, а мелкого растительного сора не было вовсе. Точно этот уголок тишины и покоя облюбовали уже до меня.

Я как следует размахнулся и выбросил огрызок прямо в воду. Весело булькнуло. От всплывшего яблочного остова пошли круги. Однако, на шум никто не явился. Поэтому мне не пришло на ум ничего иного, кроме как устроиться в тени под раскидистой ивой, прислонившись спиной к стволу в ожидании хоть чего-то.