Блестящая партия

Глава 14

Через несколько минут после того, как новая герцогиня Уэнтуорт зашла в свою комнату, жизнь в замке Уэнтуорт, как хорошо смазанная машина, вернулась к обычному ритму, а Софи смогла наконец, отдохнуть и немного поспать. Но не успела она проснуться, как услышала громкий звон колокола. Хорошо, что Милдред предупредила ее.

– К обеду все переодеваются, ваша светлость, – сообщила она. – Колокол звонит в семь, напоминая о том, что пора одеваться, а обед начнется в восемь.

Софи надела шикарное платье из Парижа со сверкающими драгоценностями, которые родители подарили ей по случаю свадьбы, натянула на руки длинные перчатки и в сопровождении Милдред направилась в гостиную, где члены семьи собирались перед обедом. Ей очень хотелось, чтобы ее сопровождал Джеймс, но у него, видимо, было много других обязанностей в первый день их приезда в замок.

Когда они вошли, Милдред сразу удалилась, и Софи осталась стоять одна в огромной арке, украшавшей вход в гостиную. Ее взгляд невольно обратился к свекрови, которая была в скромном темном платье без всяких драгоценностей. Смутившись, Софи прикрыла рукой большой изумрудный кулон, украшавший ее низкое декольте. Вероятно, она совершила ошибку, одевшись столь изысканно.

– Добрый вечер, ваша светлость, – обратилась она к Марион.

Свекровь укоризненно посмотрела на нее:

– Дорогая, вы не должны подобным образом обращаться ко мне.

Софи почувствовала смущение. – Прошу прощения. А как мне следует обращаться к вам?

– Вы теперь – герцогиня и можете называть меня по имени.

Софи кашлянула, не зная, следует ли ей еще раз приветствовать свекровь, сказав ей: «Добрый вечер, Марион», но, в конце концов, решила, что лучше промолчать.

Отвернувшись от нее, Марион стала с преувеличенной тщательностью переставлять статуэтки на каминной полке, и в этот момент в комнате появилась Лили.

– О, Софи, на вас такое прелестное платье! – воскликнула Лили. Сама она была одета в скромное платье, такое же, как и у ее матери. – Мне очень нравится ваш стиль.

– Благодарю вас, Лили.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Я заглянула к вам пару часов назад, но вы так сладко спали, что я не захотела вас беспокоить.

Лили словно чувствовала, что ее добрые слова очень нужны молодой герцогине, все это время ощущавшей на себе оценивающий взгляд свекрови. Софи пыталась убедить себя, что она слишком чувствительна. К тому же ее беда была в том, что она еще не знала своих новых обязанностей.

Софи вспомнились слова Марион: «Вы теперь герцогиня». Наверняка у свекрови возникло чувство зависти – а ведь именно этого Софи опасалась больше всего. Ей казалось, что ее чувство уверенности в себе утекает через щели в полу. Она взглянула на свекровь, которая, опустившись на диван, рассеянно смотрела в окно, и опять, уже в сотый раз, попыталась убедить себя, что со временем все образуется.

Неожиданно Софи подумала, что, если бы каждый раз, когда ей приходит в голову такая мысль, ей платили хотя бы по фартингу, она сумела бы устроить центральное отопление в этом холодном замке еще до наступления зимы.

В это время в гостиную вошел Джеймс, и вокруг сразу все преобразилось, так что Софи мгновенно поняла, зачем и ради чего она находится здесь. Он оказывал такое неимоверное влияние на нее!

Джеймс поцеловал руку жены, и приятное ощущение пронизало Софи с головы до ног.

– Надеюсь, ты хорошо устроилась? – спросил он. Софи кивнула. Эти краткие слова заставили ее подумать о том времени, когда все в доме уснут и они, наконец, останутся наедине.

Ровно в восемь часов они перешли в огромную столовую, посреди которой стоял массивный дубовый стол, накрытый белой скатертью. Джеймс сел с одной стороны стола, а место Софи оказалось с другой стороны. Они сидели слишком далеко друг от друга, и Софи казалось, что она не услышит, если он, к примеру, попросит ее передать ему соль.

Впрочем, Софи прекрасно понимала, что ничего подобного произойти не может. За каждым из кресел стояли слуги, готовые выполнить любое желание обедающих, а рядом с каждым прибором находилась серебряная солонка.

Обед показался Софи превосходным: блюда были вкусными и изысканными, чего нельзя было сказать о беседе за столом. Софи медленно ела суп, стараясь подражать окружающим и не заводить разговоров. В результате ей пришлось сдерживать себя, чтобы нечаянно не задать те вопросы, которые вертелись у нее на языке. Например, ей хотелось узнать, почему Милдред укоризненно закачала головой, когда Софи попросила зажечь огонь в камине, и почему она не могла попросить чай в пять часов, так как в четыре, когда все пили чай, она спала.

В конце концов, Софи решила, что выяснит все вечером, когда останется с Джеймсом наедине. Она радостью думала об этом времени, предвкушая скорую возможность беспрепятственного общения с мужем.

После обеда, когда Джеймс поднялся со стула, Марион попросила его уделить ей несколько минут. Он велел слуге подняться в кабинет, зажечь там лампу, и вскоре они с матерью уже стояли по обе стороны его старинного массивного стола, в упор глядя друг на друга.

– В чем дело, мама? – спокойно спросил Джеймс. Вдовствующая герцогиня продолжала молчать – видно было, что ей нелегко давался этот разговор.

– Насколько я понимаю, – наконец заговорила она, – брачный контракт является достаточно солидным. Может быть, ты не сочтешь чрезмерной просьбу увеличить количество денег на мое содержание?

Джеймс прекрасно знал характер своей матери и понимал, чего ей стоило просить его. Она вообще терпеть не могла о чем-нибудь просить.

– Конечно. Сколько ты бы хотела? – С его стороны задавать такой вопрос было бестактностью, но у него не оставалось другого выбора.

– Это могла бы быть некая достаточно солидная сумма, откуда я брала бы деньги по необходимости, вместо того чтобы получать определенное содержание каждый месяц. Это даст мне большую свободу в расходовании денег...

– Свободу? – удивился Джеймс. – Я от тебя никогда не слышал этого слова. Неужели свободомыслие Софи оказало на тебя такое влияние? – Эти слова могли показаться жестокими, но Джеймс не сожалел об этом. Если кто-нибудь из них и должен был испытывать сожаление, то только не он. – Итак, сколько?

– Тысяча фунтов. Это был бы весьма щедрый жест с твоей стороны.

Несколько мгновений Джеймс молча смотрел на свою мать. Он был весьма удивлен ее желанием воспользоваться деньгами американской невесты, так как прежде предполагал, что она не захочет даже прикасаться к ним.

– Тысяча фунтов? – Он нахмурился. – У Мартина опять неприятности с деньгами? – Джеймс первым делом подумал о младшем брате, который недавно вернулся учиться в Итон.

– Нет-нет, не беспокойся, с Мартином все в порядке.

Оба какое-то время молча смотрели друг на друга.

– Для чего же тогда такая сумма? – снова попытался выяснить Джеймс.

– Дело в проклятых долгах, которые образовались за эти годы. Время было трудное, и мне не хотелось, чтобы Лили это почувствовала.

– Что ж, похвально. – Джеймс подошел ближе к столу. Глядя на побледневшие щеки матери, он чувствовал некоторую неловкость. И, в конце концов, решил, что уже достаточно помучил ее.

– Хорошо, вот тебе чек на тысячу фунтов. – Сев за стол, Джеймс заполнил чек и передал его матери.

Марион положила чек в карман юбки и, повернувшись, молча вышла, оставив сына догадываться о том, на что будут израсходованы эти деньги.

Сидя на кровати в ожидании мужа, Софи испытывала все большее нетерпение. Было половина двенадцатого, и хотя свечи на столике еще горели, однако огонь в камине уже погас. В комнате становилось все холоднее, и, в конце концов, она решила лечь и закутаться в одеяло.

Натянув одеяло до шеи, Софи поняла, что ноги у нее совершенно оледенели. Встав, она достала из ящика чулки, натянула их и опять забралась в кровать. Когда придет Джеймс, он обязательно ее согреет.

Ей казалось, что прошла целая вечность, а она все лежала в кровати, глядя на дверь и вскакивая каждый раз, когда в доме раздавался какой-нибудь неожиданный звук. Джеймс все не появлялся, и Софи почувствовала себя невероятно расстроенной. Ей столько всего надо было сказать ему и спросить у него!

Глаза ее закрылись, а когда она их открыла, было уже два часа ночи. Джеймса не было, и Софи подумала, что он тоже мог случайно заснуть, так же, как она только что. У них обоих был нелегкий день, оба устали от официального приема в замке, а у Джеймса после длительного отсутствия дома могли быть еще и другие дела. Наверное, решила Софи, ей следует самой пойти к нему.

Она выскользнула из-под одеяла, накинула на плечи большую шерстяную шаль и, взяв подсвечник, открыла дверь. В коридоре не было видно ни одной живой души. Софи поспешила пройти в холл. Милдред еще днем, когда она впервые поднялась наверх, показала ей комнату Джеймса, и Софи была уверена, что сможет найти ее. Ей надо было пройти через холл, а затем повернуть налево и в конце другого холла, где находился красный салон, открыть нужную дверь.

В коридоре было невероятно холодно, единственным источником света были свечи у нее в руке. Ускоряя шаг, Софи слышала их шипение и ощущала запах расплавленного воска. Все вокруг казалось ей таким устаревшим и примитивным, как будто она очутилась в прошлом веке. В ее доме в Нью-Йорке были современные удобства: газовые лампы, а в последнее время и электрические, там было центральное отопление, из крана в ванной комнате шла горячая вода, которой она так любила наполнять фарфоровую ванну. Здесь, в замке, маленькие хрупкие девушки носили воду в кувшинах из кухни в ее комнату и застилали полотенцами пол вокруг цинковой ванны, которую они притащили в спальню. В этот момент ее положение герцогини уже не казалось Софи таким уж величественным.

Софи опять пыталась напомнить себе, что она находится здесь потому, что любит Джеймса. Только бы ей найти его комнату, и тогда...

Она повернула налево, надеясь, что поиски ее вот-вот закончатся, и оказалась в еще одном незнакомом коридоре.

Теперь Софи окончательно поняла, что заблудилась. Закутавшись в теплую шаль, она повернулась, пытаясь понять, где находится. В этом коридоре на стенах висели портреты в красивых позолоченных рамах.

Подойдя к одному из них, Софи подняла подсвечник. Под портретом была надпись, гласившая, что на полотне изображен второй герцог Уэнтуорт. Мужчина на портрете выглядел угрожающе и был больше похож на воина, чем на аристократа. Глаза его были темными, полными злости и ненависти.

Почему-то, глядя на эти глаза, Софи вспомнила вечер, когда она впервые увидела Джеймса...

Постаравшись поскорее избавиться от этих воспоминаний, Софи вернулась к своей цели. Ей надо было найти дверь в комнату мужа, но, проходя мимо бесконечного количества дверей, ничем не отличавшихся друг от друга, она все больше теряла надежду найти ту, которую искала.

Наконец Софи решила, что ей следует вернуться к себе; однако, бродя по темным коридорам, поворачивая то направо, то налево, она поняла, что и свою комнату найти не сможет. Она и в детстве не очень хорошо ориентировалась и теперь явно недооценила размер и сложность этого дома, если это здание можно было назвать таким простым словом, как дом. Джеймс как-то сказал, что лондонское общество похоже на сложный лабиринт, но это было ничто по сравнению с тем лабиринтом, в который попала теперь Софи.

Тогда она решилась постучать в одну из дверей и попросить о помощи, однако все ее попытки оказались тщетными. На ее стук никто не ответил, а когда она попробовала войти, то убедилась, что все двери были заперты. Очевидно, это были комнаты для гостей, и слуги закрывали их, чтобы не убирать, когда там никто не жил.

Подойдя к массивной двери в конце одного из коридоров, Софи толкнула ее и оказалась в небольшом холле, в котором стоял запах капусты. Это оказалось отделение для слуг, и Софи вздохнула с облегчением. Она с ужасом думала о том, что могла случайно постучать в комнату свекрови и разбудить ее – тогда ей пришлось бы признаться, что она заблудилась, пытаясь найти спальню мужа. Софи охотнее предпочла бы всю ночь бродить по темным холодным коридорам, чем испытать такое унижение.

Однако и крыло, где жили слуги, оказалось абсолютно пустым и не менее запутанным. Пройдя мимо нескольких кладовых, Софи очутилась в большом холле, в центре которого стояли два массивных старинных стола. Она подошла к одному из них и положила на него руку, чтобы ощутить следы многолетнего использования на его поверхности. Наверное, они стояли в этом замке не менее чем сто лет.

Чувствуя, что оказалась причастной к древней истории, Софи вспомнила, что говорил Джеймс, когда делал ей предложение. «Вы хотели посмотреть на историю Англии изнутри, из самого сердца. Выходите за меня замуж, и вы сами станете частью этой истории».

И вот, находясь здесь, в этом старинном замке, она по-прежнему не принадлежит к этому миру, ощущая себя человеком, который вмешивается в чужие дела и не способен даже найти дорогу в этом огромном доме.

В горле у Софи образовался ком, но она не хотела сдаваться. Ей ни в коем случае не следует плакать: скоро она вернется в свою спальню и постарается забыть обо всем, а завтра, хорошо выспавшись, начнет все сначала.

Софи резко повернулась и чуть не столкнулась с миловидной девушкой в ночной рубашке, которая входила в холл. Их подсвечники стукнулись друг о друга, и обе тут же поспешно сделали шаг назад.

Присев в реверансе, девушка испуганно проговорила:

– Прошу прощения, ваша светлость.

– Ничего, все в порядке, – успокоила ее Софи. – Я даже рада, что встретила здесь хоть кого-нибудь.

Однако губы у девушки продолжали дрожать, и она прижалась к стене, давая возможность герцогине пройти и, как будто стараясь стать невидимой. Казалось, от ужаса она не могла пошевелиться.

Софи подошла к ней ближе.

– Я хотела попросить вас, чтобы вы помогли мне.

– Помочь вам, ваша светлость? – удивленно переспросила девушка.

– Да. Видите ли, я заблудилась...

– Заблудилась? – Девушка с явным трудом осознавала смысл сказанного. – Позвольте, я пойду и позову домоправительницу. – Она хотела пройти, но Софи ее удержала.

– Нет, пожалуйста, не надо никого будить. Я буду вам очень благодарна, если вы проводите меня в мою комнату.

– Но я ведь всего лишь судомойка, ваша светлость! – возразила девушка.

Софи рассмеялась:

– Ну и что? Мне надо только, чтобы со мной рядом оказался кто-нибудь, кто знает этот дом лучше, чем я.

Девушка неуверенно огляделась по сторонам.

– Но я не хочу потерять свое место, ваша светлость. Существуют правила...

– Не волнуйтесь, вы не потеряете место, – успокоила ее Софи. – Как ваше имя?

– Люси. – Служанка снова сделала реверанс. Софи протянула ей руку:

– Мне очень приятно познакомиться с вами, Люси. Девушка с ужасом посмотрела на протянутую ей руку, как будто это был какой-то совершенно невероятный предмет, затем неуверенно протянула свою – грубую и всю покрытую струпьями.

– Боже! – воскликнула Софи и, поднеся ближе подсвечник, стала рассматривать покрасневшую кожу. – Ваша рука...

Девушка торопливо отдернула руку.

– С ней все в порядке, ваша светлость.

– Нет, совсем не в порядке, – настаивала Софи, – как это случилось?

– Я чистила посуду.

– Но... – Софи не знала, что сказать – она все еще ощущала себя здесь чужой и опасалась сделать что-нибудь лишнее, так что ей даже пришлось напомнить себе, что теперь она ответственна за все, что происходит в этом доме. Если со слугами здесь поступают несправедливо, ей следует постараться исправить ситуацию. – Где находится ваш дом, Люси?

– Я живу в замке, ваша светлость.

– Нет, я хотела знать, где живет ваша семья?

– В деревне.

– А вы бы хотели пожить с ними?

К невероятному удивлению Софи, девушка расплакалась.

– Мне очень жаль, ваша светлость. Я знаю, что мне не следовало находиться тут в это время, но я забыла выполнить указание миссис Далримпл... Я только хотела сделать все как можно лучше. Если вы измените свое решение, я обещаю...

– Послушайте, Люси, – перебила ее Софи, – я совсем не собираюсь увольнять вас. Я только хотела предоставить вам несколько свободных дней, пока у вас не заживут руки. Пожалуйста, обдумайте такую возможность. – Софи подтолкнула девушку к массивной двери. – А теперь, если вы поможете мне вернуться в мою комнату, никто никогда не узнает, что мы с вами встретились сегодня ночью.

С недоверием глядя на герцогиню, Люси пошла вперед, но как только они попали в главное здание, вдруг заторопилась, как маленькая мышь, которая старается поскорее исчезнуть с глаз.

Дойдя до нужной двери, Люси открыла ее, и Софи с облегчением вздохнула.

– Может быть, вам нужно что-нибудь еще? – спросила служанка.

– Нет-нет, теперь все в порядке. Большое вам спасибо.

Сделав очередной реверанс, Люси исчезла, и Софи снова улеглась в холодную постель, чувствуя себя забытой и нежеланной. Это была первая ночь со дня их свадьбы, которую они проводили порознь.

Но почему же он не пришел? Эта мысль не давала Софи покоя, когда она натягивала на себя красивые простыни, на которых были изображены короны и герцогские регалии. И все же, собрав все свое мужество, Софи постаралась не придавать особого значения отсутствию Джеймса и, главное, не позволить себе плакать.