Близкие и любимые

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Джед много размышлял, воскрешая в памяти события последних недель и с разных точек зрения анализируя все слова и поступки Эйми. Он пытался разобраться, что она испытывает к нему: обычное уважение или нечто большее.

Временами она была раскованна и дружелюбна, но иногда, как во время их воскресной прогулки, выглядела напряженной и вела себя неприветливо, смотрела на него так, словно хотела разорвать в клочья. И поскольку перемены в ее настроении происходили стремительно и беспричинно, он тревожился об Эйми не меньше, чем о сыне.

Он старался забыть ее в течение долгих пяти лет, встречаясь с непохожими на нее женщинами, погружаясь с головой в работу, убеждая себя, что у него не было иного выхода, чем оставить Эйми. В итоге ничто не сработало.

Предстоящий вечер Джед решил сделать решающим. Ждать больше не было никаких сил.

Эйми целый день пребывала в отличном настроении, шутила и смеялась. Даже тоскливое ожидание в очереди к аттракциону «Бешеная мышка» в Луна-парке не омрачило ее благодушия.

— Это безумие! — воскликнул Джед. — Тоби настаивает, чтобы я прокатился с ним на его любимом аттракционе.

— Так вот почему он поручил мне не спускать с тебя глаз! Видимо, надеется, что потом, когда мы спустимся на землю, я расскажу ему во всех подробностях, как ты метался на виражах и истошным криком звал на помощь.

— Милый ребенок не отличается верой в мужество собственного отца, не так ли?

— Брось! Ты прекрасно знаешь, что это не так, — в желании быть убедительной Эйми на один короткий миг в невольном порыве положила ладонь на его плечо.

— Должен признаться, Тоби дал мне точно такое же задание относительно тебя, — Джед разразился искренним смехом и обхватил Эйми за плечи. В этот миг он был готов поставить все свое немалое состояние на то, что она не вырвется из его объятий.

— Самонадеянный паренек! Интересно, в кого это он такой уродился? — После секундного замешательства Эйми присоединилась к его смеху.

— Да, сегодня вечером твоей Марш придется нелегко. Этот энергичный молодой человек уморит кого угодно.

— Не бойся за нее! Она умеет с ним справляться. Если бы не Марш, не знаю, как бы мне удалось после гибели моих родителей управляться дома и в кондитерской. Несладко быть матерью-одиночкой.

Последняя фраза Эйми, прозвучавшая неприкрытым обвинением, больно кольнула Джеда. Даже теперь, когда Джед, казалось бы, все для себя решил, он, будучи неспособным распутать клубок неурядиц, созданных отношениями с собственным отцом, продолжал сомневаться, сможет ли стать настоящей опорой для растущего мальчика.

— Но ты справилась, — вскользь отметил Джед, прогнав ненужные в этот вечер мысли.

— Да, мы справились. Но в последние месяцы мне бы вряд ли удалось без Марш поддерживать работу кондитерской. А для нее это был отличный шанс овладеть профессией. И надо сказать, она заметно прибавила как профессионал. А как друг просто незаменима, — продолжая нахваливать свою помощницу, Эйми ловко выскользнула из его объятий.

— Ты скромничаешь. А кто встает ежедневно в четыре утра? Кто все время, пока Тоби был в больнице, ни свет ни заря выкладывал на витрину свежую выпечку, а после мчался опекать больного ребенка? Ты знаешь, у тебя несомненные задатки праведника!

Она застенчиво переминалась с ноги на ногу, сконфуженная его похвалами.

— По-моему, ты внес не меньший вклад в выздоровление Тоби, — признала в ответ Эйми, воодушевленная великодушием Джеда, и принялась загибать пальцы, перечисляя его заслуги. — Ты претерпел все пытки шприцами и иголками и сдал костный мозг. Уже этого вполне достаточно, чтобы с утра до вечера петь тебе дифирамбы. Но ты еще вдобавок чудесно преобразил комнату Тоби к его возращению. А теперь не устаешь играть с ним, каждый вечер читаешь ему сказки на ночь. Ты всегда рядом с ним! — Эйми как бы в раздумье закусила нижнюю губу. — Так что твой нимб не бледнее моего.

— В таком случае могу ли я просить о вознаграждении? — с очевидным подтекстом прошептал Джед, уверенный, что она разделяет его желание. Блестящие губы Эйми чуть приоткрылись, и она невольно качнулась в его сторону.

— Ваши билеты? — громкий голос служащего Луна-парка заставил их отшатнуться друг от друга.

— Билеты у него, — ответила Эйми и не спеша миновала турникет, одарив контролера обезоруживающей улыбкой.

Джед довольно долго копался в кармане в поисках билетов, размышляя, как его угораздило склонять Эйми к первому за все время с его приезда поцелую в очереди на карусель, то есть на глазах целой толпы. И все бы ничего, если бы поцелуй состоялся. А так ни то ни се!

Эйми давно не отдыхала. Сознание ее было, как никогда, ясно, а душа приятно томилась в ожидании чудес!

Прикосновения Джеда отдавались электрическими разрядами по всему телу. Проникновенные его взгляды достигали самых глубин, заставляя млеть ее от предвкушения грядущего наслаждения. Неудавшийся поцелуй напоминал о себе сбившимся дыханием и слабостью в ногах. Эйми упивалась этой давно забытой слабостью и неотразимым очарованием своего спутника, который тоже был явно сам не свой от накативших на него чувств.

Она знала, что позднее будет неминуемо упрекать себя за этот эмоциональный порыв в сторону Джеда. Но что делать, если ее неудержимо влекло к этому человеку, волновало все, что его касалось: и старые тайны, которые пять лет назад разрушили их союз и до сих пор во многом мешали им соединиться; и непредсказуемость; и неподражаемая манера шутить. Забыв обо всех прошлых обидах, они радовались друг другу, словно охмелев от неожиданной свежести их отношений, возрождение которых оба считали несбыточной мечтой.

— Здесь потрясающе! — воскликнул Джед на лету, рванув сквозь толпу гуляющих к освободившейся скамейке.

— Да. Обожаю жить на побережье. Пляж, разноперая публика, лучшие заведения Мельбурна, и все это рядом с домом, — Эйми жестом экскурсовода обвела тротуары с уличными музыкантами, нескончаемую толпу на Акланд-стрит и всемирно известный Мельбурнский театр, премьеры которого она старалась не пропускать.

— А знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? — спросил Джед, устроившись поудобнее на скамейке и повернувшись всем корпусом к Эйми.

— Что? — тут же отозвалась та.

— Мне нравится, что даже после всех потрясений и переживаний ты по-прежнему безумно любишь жизнь, — он сжал ее руки в своих ладонях. — Гибель родителей, болезнь Тоби, наша... разлука.

Они невольно потянулись друг к другу, и их губы не могли не встретиться, жарко и исступленно. Они растворились в поцелуе, как сахар в горячем шоколаде, белое в черном, сладкое в горьком, нежное в диком... Любое сожаление было бы лукавством. Сначала порывистый и жадный, их поцелуй с каждой секундой становился крепче. Как если бы не было пяти последних лет.

Джед помнился первым и посмотрел на нее восхищенным взглядом.

— В такие ночи мне всегда хочется совершать что-то безумное, — как бы извиняясь, произнес он. Затем устремил взгляд к морю, зыбкая поверхность которого искрилась бликами много численных огней пришвартованных яхт.

— В какие ночи? — робко спросила Эйми после долгой паузы, в течение которой украдкой изучала его профиль, скользя влюбленным взглядом по безупречным чертам родного лица.

— В ночи, наполненные музыкой и весельем. Ночи, пьянящие огнями и звуками.

— Пьянящие... — тихо повторила она.

— Прогуляемся по пирсу? — внезапно предложил Джед.

— Я не против, — Эйми поднялась со скамьи.

Некоторое время они шли молча.

— Скажи, — наконец произнесла она. - Почему ты меня поцеловал? Неужели только из-за пьянящей атмосферы ночи. Или есть другие причины?

Джед повернулся к Эйми и бросил тяжелый взгляд на ее лицо. Приготовившись к худшему, Эйми напряженно ожидала его ответа.

После долгих раздумий он резко бросил:

— Есть.

Она тщетно надеялась на продолжение. Джед замкнулся в себе, как и пять лет назад, трусливо избегая ее взгляда. Нет, он нисколько не изменился!

— Ладно, хватит! Это пустая трата времени, — процедила Эйми, после чего резко развернулась и направилась в сторону берега.

— Ты куда? Стой!

Услышав этот испуганный возглас, Эйми ускорила шаг до бега. Скорее прочь от всех этих путаных объяснений, неизменно обрастающих осложнениями, с горечью думала она. Выслушивать очередное туманное откровение было выше ее сил. Эйми спешила спасти крупицы того светлого чувства, которое нежданно воскресло в ней. Весь этот волшебный вечер она купалась в эйфории, истосковавшись по сильным эмоциям, которых усиленно избегала в последние годы. Оставшись одна, Эйми пришла к неутешительному выводу: она любит Джеда, всегда любила и вряд ли сможет когда-либо разлюбить. Как жаль, что не в ее власти изменить прошлое!