Богиня из офиса

9

— С малышкой не было никаких проблем, — уверила их миссис Рутберг, когда они вернулись в пансион. — Она поела минут сорок назад и сразу заснула. Хорошо провели время?

— Просто замечательно, — ответил Александр с улыбкой.

Замечательно? Что ж тут замечательного? — подумала Габриель. Я хочу его! Я в него влюбилась! Естественно, возникает вопрос: как может женщина, любящая мужчину, жаждущая его прикосновений, не пустить его в свою постель? Тем более если мужчина уверен, что он муж этой женщины!

— Давай проведаем нашу малышку, — предложил Александр, проходя в комнатку, где стояла колыбель.

Джейн мирно спала, выставив крошечные ручки.

— Она так прекрасна! — прошептала Габриель, наклоняясь к ней. — Похожа на ангелочка, правда?

— Наша дочка, — с благоговением прошептал Александр.

Он подумал о том, как будет растить ее вместе с Габриель. Как на их глазах она научится ходить, разговаривать, смеяться и любить. Как превратится из беспомощного ребенка в подростка, потом в юную женщину. Когда-нибудь у нее будет своя семья…

Александр испытывал гордость от того, что участвует в этом вечном круговороте жизни. Именно в этом счастье, понял он и, обняв Габриель, прижал ее к себе.

— Я самый счастливый мужчина в мире, — хрипло произнес он.

Габриель почувствовала, что ее сердце переполняется любовью к нему, а к глазам подступают слезы.

— О, Александр, если бы только…

— Не надо, — нежно прервал он ее. — Мы вместе, и у нас чудесный ребенок. Мне не нужна память, чтобы понимать, как нам повезло.

Габриель судорожно всхлипнула и плотнее прижалась к нему.

И тут это случилось. Как вспышка. Воспоминание. У него было уже несколько таких вспышек в больнице, он говорил о них врачам, но намеренно скрывал от Габриель. Не было смысла обнадеживать ее, и, как ни странно, его воспоминания не имели ничего общего с ней. Обрывки событий детства, школьных и университетских лет. Он отчетливо вспомнил окончание университета и приподнятое настроение, когда узнал, что получил право на занятие адвокатской практикой. Но как он распорядился своими знаниями, оставалось для него пока загадкой. Правда, врачи уверяли, что со временем память вернется…

Сейчас Александр увидел себя за рулем автомобиля, даже услышал песню, что звучала в этот момент. Его сердце забилось сильнее. Неужели он вспомнит саму аварию? Он так часто слышал, как это произошло, от других, что буквально видел наяву, как грузовик врезается в его машину.

Но ему вспоминались только переполнявшие его гнев и замешательство. «Чудесная маленькая семья». Эти слова возникли в сознании, но в голосе, произносившем их, было столько цинизма, что Александр ужаснулся. Это не мог быть он!

Он быстро перевел взгляд с крошечной Джейн на Габриель, трепещущую в его руках. Она так доверчиво спрятала лицо на его груди. Он любит их! Ему так повезло, что они у него есть!

Однако он не мог избавиться от воспоминания о циничном, эгоистичном Александре Холидее, не думающем о будущем, любящем женщин, но не желающем связывать себя никакими обязательствами.

Был ли он таким до знакомства с Габриель? И обманывал ли ее? Неужели их жизнь не была такой, как в последнюю неделю?

Александр похолодел.

— Я люблю тебя, Габриель, — хрипло сказал он, глядя в ее огромные темные глаза.

— Александр, сейчас ты, возможно, думаешь так, но…

Он приложил палец к ее губам. Значит, он прав. Что-то было не так до аварии, что-то заставляет ее сомневаться в искренности его слов.

— Я знаю, что люблю, Габриель, — убежденно произнес он. — Что прошло, то прошло, и я начинаю думать: уж лучше не вспоминать о том, что было. Реально то, что у нас есть сейчас: ты, Джейн и я. Наша семья.

Пылкость его слов, блеск глаз смели последние сомнения. Она любит его, хочет доставить ему удовольствие, отдать ему всю себя, свою любовь. И когда он подхватил ее на руки и понес в спальню, Габриель поняла, что ни за что на свете не оттолкнет его.

Осторожность и самообладание были совершенно забыты. «Реально то, что у нас есть сейчас», — сказал он. Моя любовь к нему — вот она, сегодняшняя реальность!

— Милая, поверь мне, — прошептал Александр, останавливаясь возле кровати и ставя Габриель на ноги.

— О, Александр, я… я верю, — выдохнула она.

Он впился жадным поцелуем в ее губы, и Габриель застонала. Его поцелуи вызывали сладострастную дрожь, заставляли кружиться голову. Они целовались и целовались, охваченные взаимной страстью.

— Ты такая чувственная, такая темпераментная, — прошептал он. — Ты самая желанная для меня женщина в мире, и ты — моя.

Александр снова впился в ее губы жарким поцелуем. Затем медленно опустил ее на кровать. Габриель была как в тумане. А он не терял времени даром — снял блузку, ловко расстегнул бюстгальтер. Она открыла глаза, и их взгляды встретились. Он хотел ее, это было очевидно. Но, кроме желания, в его глазах была и любовь. Габриель забыла обо всех внутренних запретах, исчезли все страхи и сомнения. Она действительно ощущала себя желанной женщиной.

Александр продолжал целовать и ласкать ее. Он хотел доставить ей высочайшее наслаждение, хотел, чтобы их любовь стерла все разногласия, что разделяли их прежде, и соединила их навсегда.

— Я люблю тебя, Габриель. — Его голос был таким же ласковым, как его руки.

На миг оторвавшись от ее губ, он увидел ее полные любви глаза. Она провела кончиками пальцев по его волевому подбородку, чувственным губам.

— А я люблю тебя, Александр. И хочу, чтобы ты это помнил, что бы ни случилось.

Они долго молча смотрели друг другу в глаза. И Александр понял, что никогда не забудет этого мгновения.

Но раз они любят друг друга и женаты уже пять лет, значит, у них было много таких мгновений. Тогда откуда это ощущение, что столь полное слияние их душ и тел происходит впервые?

Габриель прошептала его имя, коснулась губами его рта, и Александр больше не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно хочет ее.

Дрожащие пальцы Габриель скользнули под рубашку, лаская его грудь.

— На нас слишком много одежды, — хрипло рассмеялся Александр. — Это нужно немедленно исправить.

Несколькими быстрыми движениями он избавил ее от юбки и колготок. Ловок, однако! Габриель смущенно вспыхнула.

— Что случилось, детка? — удивился Александр. — Откуда это смущение? Ты прекрасна, как античная статуя…

Он сощурился. Пигмалион, изваявший мраморную Галатею.

— Моя прекрасная нереида! — воскликнул он.

Габриель кивнула.

— Память возвращается к тебе!

— Я вспомнил, что называл тебя так. — Он нежно поцеловал ее. — И я знаю, как сильно люблю тебя, как сильно хочу. Только тебя, Габриель. Никогда не забывай этого!

— Не забуду, — пылко пообещала Габриель. Да и как она сможет забыть? Это прекрасное мгновение навсегда останется в ее памяти. — Александр, но я… я…

Голова ее закружилась. Что она хотела сказать? Она не могла вспомнить, она не хотела вспоминать. И застонала от желанных прикосновений его рук.

— Иди сюда, дорогая, — прошептал Александр. Он притянул ее к себе, покрывая поцелуями. — Я хочу тебя.

— Да, Александр, да! — простонала Габриель, вся дрожа от предвкушения.

«Ты самая желанная для меня женщина в мире». Его слова не выходили у нее из головы. И его взгляд заставлял ее чувствовать, что это именно так.

Габриель улыбнулась, обвивая его руками.

— Я немного нервничаю.

Слабо сказано, подумала она. Александр считает, что мы женаты пять лет! Как я могу объяснить ему, что я — девственница? Она зажмурилась, чтобы удержать жаркие слезы. Что, если он придет в бешенство, узнав правду? Что, если возненавидит ее?

— Я знаю, что ты нервничаешь, детка, — нежно сказал Александр. — Просто расслабься. Расслабься. — И ласково погладил ее по волосам.

Он интуитивно чувствовал, что здесь что-то не так. Но его мозг был слишком затуманен страстью, чтобы разобраться. Он успокаивал Габриель, каким-то шестым чувством догадываясь, что она нуждается в этом. И под его ласками и поцелуями страхи Габриель постепенно исчезли…

Гораздо позже, когда они утолили свою страсть, сознание Александра прояснилось настолько, что он смог размышлять здраво. Габриель спала в его объятиях, положив голову на его плечо. А он не мог сомкнуть глаз. Мысли вихрем кружились в голове.

Александр вспоминал другие ночи с другими женщинами. Ничто не могло сравниться с тем, что он испытал сегодня с Габриель. Никогда ни к кому он не чувствовал такой полной, безграничной любви.

Конечно, муж должен испытывать такие чувства к своей жене. Только одна неувязка нарушала идиллию: Габриель оказалась девственницей. То есть была ею до сегодняшней ночи, когда он стал ее первым возлюбленным. А предполагалось, что он был ее мужем последние пять лет!

Александр вгляделся в женщину, лежащую в его объятиях. Луна освещала тонкое лицо, густые темные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Каким-то образом ей удавалось выглядеть одновременно и сексуальной, и невинной. Сегодня ночью она была именно такой — робкой девственницей, превратившейся в пылкую любовницу.

Александр нежно поцеловал ее. Он, несомненно, был ее первым мужчиной. У него достаточно опыта, чтобы понять это.

И они женаты пять лет? Не могли иметь собственных детей, поэтому удочерили маленькую Джейн? Но женщина не может забеременеть, если никогда не занималась сексом.

И в этот момент Александр понял, что не могли они быть женаты целых пять лет. Он был абсолютно уверен в этом, хотя воспоминания об их совместной жизни все еще ускользали от него. Но у него было одно неоспоримое доказательство: жить с Габриель пять лет и не прикасаться к ней — разве такое возможно?

А что, если они вообще не женаты? Но Александр немедленно отверг эту мысль. Габриель и Джейн принадлежат ему. Его руки крепче сжали молодую женщину, когда он подумал о прошедшей неделе, всех тех часах, что провел с ней и дочерью. Он любит обеих. Они — его семья, и они останутся семьей, несмотря ни на что…

Детский плач, пронзивший ночную тишину, разбудил Александра. Он посмотрел на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и тихо застонал. Половина пятого утра!

Джейн продолжала плакать. Габриель не шевельнулась. Она явно была слишком измучена. Александр нежно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

Встав с кровати, он накинул халат и побрел в детскую, слабо освещенную ночником. Джейн сжала крошечные кулачки, ее тельце дергалось от яростных криков. Но, увидев Александра, малышка перестала плакать и внимательно посмотрела на него огромными синими глазами.

— Не волнуйся, папочка здесь. — Он взял ее на руки. — Папочка всегда будет рядом с тобой.

Джейн принялась жадно сосать кулачок, и это означало, что она голодна.

— Пора завтракать, а? Ну и расписание у тебя. Даже морские пехотинцы в учебном лагере не встают так рано.

Он подогрел смесь в удобном электрическом подогревателе и сел в кресло-качалку. Джейн издала забавный звук, когда ее маленький ротик схватил соску. И начала жадно сосать, поглядывая на Александра.

— Ты — моя маленькая дочка, — сказал он тихо. — Я еще не совсем понимаю, что здесь происходит, но все будет прекрасно, я обещаю.

И тут он услышал, как Габриель окликнула его:

— Александр, где ты?

— В детской.

Габриель появилась на пороге.

— Я… я думала, что ты ушел, — прошептала она.

Он протянул к ней руку.

— Иди сюда.

— Я не одета.

Покраснев, она быстро исчезла и вскоре появилась вновь в бело-розовой ночной сорочке, которую ей так и не пришлось надеть вечером. Сорочка была до щиколоток, с круглым воротничком и длинными рукавами.

Александр улыбнулся.

— Ты похожа на воспитанницу монастырской школы, — сказал он, давая ей повод во всем сознаться.

У Габриель похолодело внутри.

— Вот уж нет! — воскликнула она как можно беззаботнее, но вспыхнула, вспомнив, как они занимались любовью.

Габриель и представить не могла, что будет так страстно реагировать на ласки мужчины. А когда проснулась и не нашла его рядом, ей показалось, что весь мир рушится вокруг нее. Александр понял, что она девственница, что они не женаты. Он почувствовал себя пойманным в ловушку, которой всегда избегал, и ушел навсегда!

Габриель задрожала. Слава Богу, все оказалось не так, как она подумала. Пока. Что было бы с ней, если бы Александр действительно ушел?

— Иди сюда, посиди с нами, — предложил Александр.

— Я не умещусь. — Она выдавила нервный смешок, но подошла к качалке.

Он притянул ее к себе, одной рукой удерживая девочку.

— Я никуда не уйду, Габриель.

Она доверчиво прижалась к нему. Никогда прежде она не чувствовала себя в большей безопасности, чем теперь, и ей хотелось запомнить этот миг навсегда.

— Почему ты боишься, что я оставлю тебя?

Габриель напряглась.

— Я никогда не умела прощаться, — увильнула она от прямого ответа. — Бесконечные слезы, грустные слова… У меня каждый раз разрывалось сердце.

Но она знала, что ничто не сравнится с болью от ухода Александра, а он уйдет… Если только не случится чудо и память к нему так и не вернется.

Она не собирается говорить правду, понял Александр. Она не собирается объяснять, почему утверждает, что замужем за мной пять лет, почему до сегодняшней ночи оставалась девственницей, почему они уверяли Грегори Дортсмана, что не могут иметь детей.

Эти размышления привели его к еще одному важному выводу: заявления о бесплодии — сказки. А он не подумал предохраняться сегодня ночью. И она… она тоже. Значит, Габриель вполне могла забеременеть.

Он скосил глаза на Габриель, прильнувшую к нему, на маленькую Джейн, сонно прикрывшую глазки. Еще один ребенок? Эта перспектива показалась ему невероятно привлекательной.

— Больше не будет прощаний, — нежно пробормотал Александр. — Ты — моя, и я никогда тебя не отпущу.

Он обнял ее, но тут Джейн пошевелилась, и они неохотно отпустили друг друга.

— Я уложу ее, — предложила Габриель.

Но Александр подошел к кроватке вместе с ней. Они улыбнулись друг другу, когда увидели, что Джейн почти немедленно заснула.

— Очень спокойный ребенок, — заметил Александр.

— Не всегда. Несколько ночей назад никак не хотела засыпать после того, как я покормила ее. — Габриель усмехнулась. — Мне еле удавалось держать глаза открытыми, а она требовала внимания.

— А сейчас, — Александр подхватил ее на руки и понес в спальню, — хочешь спать?

— Нет, — ответила она с улыбкой и обняла его за шею. — А что ты задумал?

Александр засмеялся.

— Может, немного поиграем? — И дразняще провел пальцем по ее груди.

Габриель невольно застонала. А он опустился на кровать, увлекая ее за собой, снова и снова целуя ее, заставляя забыть обо всем на свете, кроме всепоглощающей страсти, вознесшей их на восхитительные высоты.