Бонусы и Эпилоги Монти Джей

«КЛЯТВА, КОТОРУЮ МЫ ДАЕМ»

Эпилог

Сайлас

Я провожу грубой ладонью по лицу, срываю с себя очки с голубыми стеклами и бросаю их, слушая, как они звякают о металлическую поверхность стола.

– Все, кто работает на меня, – чертовы идиоты. Если на этой неделе мне снова придется задержаться на работе допоздна, я уволю их всех за гребаную некомпетентность, – ворчу я в трубку.

– Выплачь мне всю гребаную реку слез, а потом построй мост стоимостью в миллиард долларов. Просто скажи, что скучаешь по дому, по своей жене, а потом смирись с этим.

– Обиделся, потому что Сэйдж снова сказала «нет»?

– Пошел ты, – он ворчит, как ребенок. – Это мое третье предложение. Думаю, она меня ненавидит.

Смех, настоящий и несдерживаемый, вибрирует в моей груди, эхом отдаваясь в динамике телефона.

– Ты полон дерьма. Если бы Сэйдж тебя ненавидела, она бы давно ушла. Поверь мне, ты чертовски надоедливый говнюк.

– Оу, говори обо мне больше хороших вещей, лучший друг. Это так полезно для моего самолюбия, – издевается он, и звук зажигаемой «зиппо» ударяет мне в уши. – Я знаю свою девочку, мне нравится, что она хочет сделать карьеру сама, своими силами. Но, черт возьми, разве она не может быть боссом с кольцом на пальце и моей фамилией, приклеенной к ее имени?

Я качаю головой. Рук – самый нетерпеливый ублюдок на планете, и Сэйдж заставляет его работать над этим. Вот почему им так хорошо вместе. Вот почему, когда они наконец свяжут себя узами брака, все будет гладко.

– Терпение, чувак. У тебя с ней вечность впереди. Тебе не нужен лист бумаги, чтобы это понять.

– Да пошел ты. Ты женат, и у тебя, блядь, целый ребенок, – он огрызается и с шумом затягивается сигаретой. – Ну так что, моей племяннице удается взламывать федеральные базы данных или воссоздавать Пикассо?

– Несколько часов назад она выплевывала горошек по FaceTime. Я уверен, что к завтрашнему дню она разберется со всеми важными делами.

Личико Норы было испачкано детским питанием, которое, на мой взгляд, слишком напоминало ядовито-зеленую жижу, но все равно это был самый красивый ребенок, которого я когда-либо видел. Я не просто предвзят, я серьезно.

У нее такие большие круглые глаза, которые так и сверкают, что у меня в груди щемит каждый раз, когда она смотрит на меня. Как будто я – весь ее мир. Я знаю, что в тот день, когда она перестанет нуждаться во мне, расправит крылья и вылетит из гнезда, это сломает меня.

Я ненавижу работать допоздна, а еще больше ненавижу находиться вдали от дома. Передо мной лежат кипы бумаг, а в почтовом ящике – больше дюжины нераспечатанных писем.

Но Коралина невероятная, она всегда знает, когда я пропускаю обед, и встречает меня, чтобы мы могли поужинать все вместе. Это мелочь, настолько простая, что на нее можно не обратить внимания, но это одна из многих крошечных деталей, на которые она обращает внимание, и из-за которых я ее так сильно люблю. Например, как она рисует в тишине, когда я нахожусь в комнате, зная, что иногда я не хочу говорить. Мне просто нужно, чтобы она была рядом.

За эти годы она привыкла ко мне, изучила меня и потратила часы, чтобы понять, как я действую. Мы изучали и препарировали друг друга. Нет ни одного камня, который остался бы неперевернутым. Я знаю по памяти стук ее сердца и каждый болезненный секрет, который она скрывала от мира.

Она моя, а я принадлежу ей.

Целиком, безраздельно, навечно.

Нет никого, ни единого человека, с которым я хотел бы пройти этот жизненный путь. Это всегда было предназначено только мне и ей. Даже если путь друг к другу был мучительным, нашим историям всегда суждено было закончиться вместе.

– Земля вызывает Хоторна, ты меня слышишь?

– Нет, – говорю я прямо, – это было что-то важное или просто занудство?

– Я спросил, рассказал ли ты Коралине о переезде, – спрашивает он. – Заставить мою сплетничающую девушку замолчать было охренительно трудно.

Я киваю, хотя он этого не видит.

– Расскажу ей завтра утром. Ты уверен, что не против вернуться сюда?

У каждого из нас есть причина ненавидеть Пондероза Спрингс. Он был порочен. Он терзал наши души и забирал любовь только для того, чтобы использовать ее как оружие против нас.

Тем не менее, это никогда не изменило бы того факта, что это место было нашим домом.

– Для меня это никогда не было проблемой, чувак. Мне нужно было убедиться, что с Сэйдж все в порядке, ей все еще снятся кошмары, и если бы переезд куда подальше защитил ее, я сделал бы это. Но совместная жизнь наших семей в будущем перевешивает любую боль из прошлого, – говорит Рук, делая еще одну затяжку. – Ты думаешь, Алистер сдастся и вернется? Он еще не продал свою долю.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, откидываюсь на спинку стула и делаю глубокий вдох.

– Думаю, да.

– Как ты думаешь, ад тоже скоро замерзнет?

– Коралина сказала, что Брайар уже упоминала, что не хочет растить своих детей без семьи. В глубине души Колдуэлл знает, что если он останется в стороне, его родители выиграют, – я размешиваю лед в своем бокале и делаю глоток виски. – Они не могут отнять у нас Пондероза Спрингс. Никто не может. Он всегда был нашим.

– Да, кстати, а ты…

Голос Рука затихает в моих ушах, когда открывается дверь в мой кабинет. Я хмурюсь, рука тянется к пистолету в ящике стола, но замирает, когда мое внимание привлекает прядь белых волос.

– Сайлас? Ты снова погружаешься в себя...

– Пока, Рук.

Я вешаю трубку и бросаю телефон на стол.

Мои глаза встречаются с глазами моей жены, ее щеки раскраснелись от холода, волосы мягкими волнами падают на спину. Материнство еще никогда не было таким прекрасным. Уверенность и радость, которые оно ей принесло, сделали ее настоящей женщиной.

Я прослеживаю линии ее изгибов, втягивая нижнюю губу в рот языком, прежде чем прикусить ее.

Вначале было нелегко. После рождения Норы у Коралины было много травм. Из-за собственного прошлого Коралине пришлось пережить послеродовую депрессию, но она справилась. Мы вместе справились. Как я и предполагал, она все преодолеет.

Моя жена отдала нашей дочери тело и душу во время родов и каждый последующий день. Даже когда погаснет свет и наступит темнота, я никогда не позволю ей забыть, что она была мамой для нашей маленькой девочки, что она замечательная мама.

– Хекс, – произношу я на одном дыхании, выдыхая ее прозвище так, словно это первый глоток свежего воздуха за весь день.

– Нора осталась ночевать с твоей мамой, я не хотела ее будить. Ты же знаешь, она ворчит, если не спит всю ночь, – она прислоняется к двери, чтобы закрыть ее, прикусывает уголок губы, пряча улыбку. – Вот я и решила зайти и сделать сюрприз.

Я вскидываю бровь.

– Сюрприз?

Коралина просто кивает, и на ее губах появляется улыбка, когда она хватает ремень на талии и тянет его, пока он не расстегивается, позволяя ее длинному черному пальто распахнуться спереди.

У меня сводит челюсти, я допиваю виски одним глотком, прежде чем откинуться на спинку стула и запрокинуть голову, чтобы насладиться видом ее полностью обнаженного тела передо мной.

Только пара черных туфель на каблуках украшает ее ноги, когда она снимает пальто, оставляя его грудой ткани на полу.

Я раздвигаю ноги, сжимая рукой увеличивающийся член, чтобы остановить пульсацию, но это бесполезно. Только не рядом с ней. Она дышит в моем направлении, и я немедленно хочу быть внутри нее.

Я понимал, почему она хочет подождать с детьми. Роды были для нее тяжелыми, и я бы никогда не заставил ее проходить через это снова, если она этого не хочет. Мы могли бы завести детей другими способами. Но я не смог бы создать другую ее.

Но черт бы меня побрал, если бы я не хотел раздвинуть ее киску. Пусть она будет босоногой и беременной, постоянно наполненной моей спермой. Я потираю ладонью подбородок, глядя на ее сиськи и на то, как они подпрыгивают, когда она идет ко мне.

– Что мне делать с этим сюрпризом, Хекс? – передразниваю я, наклоняя голову и следя за покачиванием ее бедер, когда ее каблуки цокают по полу.

Коралина добирается до края моего стола, мое любимое блюдо в нескольких дюймах от меня, и внезапно меня охватывает голод. Образ ее, распростертой над этими отчетами, пока я пирую на ее киске, заставляет мой член подрагивать в штанах.

– Ну, нам не нужно беспокоиться о тишине. И я подумала… – она замолкает, ее щеки краснеют.

Боже, как я люблю свою жену.

Какая она независимая и сильная перед миром. Но я понимаю это. Эта мягкая, застенчивая версия. То, как она прогибается под меня, потому что знает, что я сломаюсь ради нее.

– Используй свои слова, Коралина. Скажи мне, что ты хочешь, – мой голос срывается, царапая горло, и по ее телу пробегает дрожь.

– Все, что захочешь ты.

– Да? – я дергаю подбородком в ее сторону, на моих губах появляется ухмылка. – Ты позволишь мне сегодня вечером обращаться с тобой как со шлюхой?

Желание вспыхивает в ее красивых глазах, когда она кивает, танцует и разжигает потребность заставить ее дрожать от удовольствия. Секс с Коралиной – это все. Иногда он происходит быстро, когда у нас появляется свободная минутка, а иногда я не останавливаюсь до тех пор, пока она не начинает плакать, чтобы я остановился. Она так переполнена оргазмами, что физически не может больше выдержать, и тогда я заставляю ее кончить снова.

– Если ты так сильно этого хочешь, то ползи ко мне.

Я провожу большим пальцем по нижней губе, пока она с изяществом опускается на пол, медленно проползая под моим столом, пока не оказывается между моих ног.

Ее мягкие руки пробегают по моим бедрам.

– Ты так хочешь меня?

– Нет, – щелкаю я языком, наклоняясь вперед, чтобы взять ее за лицо. – Открой свой гребаный рот.

Я одобрительно мычу, когда она делает это для меня, широко раскрывая рот и высовывая язык, прежде чем я сплевываю. Заставляя ее проглотить.

– Достань мой член и глотай. Если ты будешь хороша для меня, я позволю тебе кончить, – я провожу большим пальцем по ее нижней губе, нежно поглаживая, прежде чем чувствую, как ее руки начинают расстегивать мой ремень.

Резкий звук расстегивающейся молнии эхом разносится по моему кабинету, и я помогаю ей снять с меня брюки.

Я уважаю свою жену больше, чем кого-либо другого.

Но прямо сейчас я хочу трахнуть ее в рот так сильно, как никогда раньше.

Я стону, проводя рукой по ее гладким волосам, захватывая их в кулак на затылке, и наблюдаю, как мой член проникает в ее розовые губки. Тепло ее рта окутывает меня.

– Хорошая, черт возьми, девочка, Хекс.

При виде того, как она стоит на коленях у моих ног, так сильно желая подчиниться мне, я приподнимаю бедра, чтобы почувствовать, как сжимается ее горло. Мне нравится, какая Коралина сильная, как люди боятся сказать ей «нет» теперь, когда она стала новой владелицей организации «Свет».

Но когда мы остаемся наедине? Коралина – прекрасное, податливое создание в моих руках. Она доверяет мне, она знает, что я всегда выслушаю, что я позабочусь о ней, а это значит, что она может полностью отдаться удовольствию.

Я крепче сжимаю ее волосы, заставляя прекратить двигаться вверх-вниз по моему члену. Сегодня у меня нет пирсинга, и я могу свободно пользоваться ее идеальным ртом.

Я приподнимаю бедра, наблюдая, как она с привычной легкостью берет меня в рот. Ее стон отдается вибрацией на моей коже, заставляя меня вздрогнуть. Ее язычок трется о нижнюю часть моего члена.

– Вот и все, красотка. Прими каждый дюйм моего члена в свою тугую гребаную глотку, – мои слова звучат резче, чем я хотел, но в результате она стонет рядом со мной.

Ее ногти впиваются в мои бедра, заставляя меня шипеть, я опускаю бедра назад и смотрю на нее сверху вниз. Ее глаза слезятся, встречаются с моими, мой покрытый слюной член блестит в тусклом свете. Несколько слезинок стекают по ее щекам. Это единственные слезы, которые я когда-либо хотел бы от нее видеть.

Взявшись за основание члена, я потираю его кончиком взад-вперед о ее язык.

– Умоляй меня о большем, Хекс. Умоляй меня использовать этот рот.

– Используй меня, Сайлас. Пожалуйста? Используй меня, пока не кончишь, – она умоляет, большие карие глаза отчаянно хотят, чтобы я воспользовался ее телом так, как считаю нужным.

Я улыбаюсь, когда я хватаю ее за волосы, заставляя ее рот снова опуститься на мой член. Я с остервенением трахаю ее горло и стону, когда она принимает его, не вздрагивая, лишь придушенный стон срывается с ее губ. Я двигаю ее голову вверх-вниз на моем члене, наслаждаясь звуками ее рвотных позывов и стонов вокруг меня.

– Блядь, да, – я скрежещу зубами, мои бедра раскачиваются между ее мягких губ. – Такая хорошая девочка для меня, Коралина.

Когда ее язык обводит головку моего члена, основание моего позвоночника покалывает, и я понимаю, что нахожусь в опасной близости от того, что бы кончить. Я отстраняюсь от нее, ухмыляясь, когда она хнычет. Мой большой палец обводит ее набухшие губы, я качаю головой с тихим смехом, когда она втягивает его в рот.

– Иди сюда и сядь на мой член.

Глаза Коралины блестят от вожделения, когда она поднимается с пола, ее обнаженное тело освещено тусклым светом в комнате. Не в силах сдержаться, я наклоняюсь вперед и прижимаюсь ртом к ее соску.

– Сайлас, – она стонет, обхватывает меня за голову и прижимает плотнее к своей груди.

Не торопясь, поклоняясь ее сиськам, я разминаю их. Мой язык обводит чувствительный бутон, в то время как руки берут его в рот.

Все в ней идеально создано для меня. Я одержим каждым ее дюймом. Те части, которые она ненавидит, даже те, которых она боится. Я думаю, именно это я люблю больше всего – темные, пугающие черты, которые принимают меня за своего.

Руки Коралины ложатся мне на плечи, пытаясь оттолкнуть меня от ее сисек, и через несколько секунд я позволяю ей это сделать. Любуюсь своей слюной, покрывающей ее грудь, и красными следами любви на ее упругой коже, которые завтра утром станут фиолетовыми, когда мы примем душ.

– Немного нетерпелива, не так ли? – поддразниваю я, когда она перебирается ко мне на колени.

– Ты даже не представляешь, – бормочет она.

Она медленно опускается на мой член. Ее влажный жар всасывает меня, как и ее рот несколько минут назад. Я стону, мои глаза закатываются от ощущения ее тугой киски, пытающейся полностью вместить меня внутри.

– Черт, с тобой всегда так хорошо, – я издаю гортанный стон, обхватывая ладонями ее бедра, стараясь не толкаться, чтобы она могла приспособиться, но, боже, она такая тугая, словно тиски созданы специально для меня. – Оседлай меня, детка.

Коралина издает стон, опускаясь на мой член до упора. Ее стенки сжимают меня так крепко, словно пытаются удержать внутри себя, выдаивая меня досуха каждым движением. Я сжимаю ее бедра, помогая ей скакать на мне в головокружительном ритме.

– Боже, я никогда не устану от этой киски.

Мои глаза прикованы к месту, где наши тела соединяются. Воздух в комнате сгущается от тяжелого дыхания, ее ногти впиваются в мои плечи при каждом толчке. Ее сиськи гипнотически подпрыгивают с каждым ударом, подталкивая меня все дальше и дальше к краю рассудка.

– Вот и все, детка, – хвалю я. – Такая хорошая шлюшка для своего мужа.

– Сайлас, трахни меня. Пожалуйста, – она задыхается. – Пожалуйста, трахни меня. Я хочу кончить.

Я качаю головой, отвергая ее просьбу.

– Еще нет. Ты еще не достаточно отчаялась. Я хочу, чтобы ты нуждалась в этом, Хекс.

Несмотря на то, что это почти убивает меня, я поднимаю ее со своих колен. Она жалобно скулит, когда я сажаю ее на стол. Взяв за бедра, я широко раздвигаю, чтобы видеть ее мокрую киску. Наклонившись, провожу языком по ее щели, а затем обвожу ее набухший клитор. Я интенсивно работаю над клитором, чередуя широкие круги с быстрыми щелчками.

– Черт, черт, черт… – она ругается, когда я ввожу в нее два пальца, двигая ими в такт с каждым движением языка. Щекочу то самое место глубоко внутри, которое сводит ее с ума.

– О боже, Сайлас! Я так близко, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить, – умоляет она, прижимаясь к моему столу.

Я ухмыляюсь, касаясь ее киски, в последний раз щелкаю языком, прежде чем отстраниться. Из ее горла вырывается разочарованный стон, от которого я просто схожу с ума.

– Я не могу, пожалуйста, детка. Я не могу..., – хнычет она, мотая головой из стороны в сторону.

– Ты так близка, да? – дразню я, встаю и рывком подтягиваю ее тело к краю стола, возвышаясь над ней. – Тебе это нужно? Моей грязной гребаной жене нужно кончить?

Лицо Коралины раскраснелось, грудь тяжело вздымается, когда она хватает ртом воздух. Ее влажные, припухшие губы приоткрываются, но она не произносит ни слова. Вместо этого она отчаянно кивает, ее глаза умоляют меня. Я не могу сдержать ухмылку при виде того, как она отчаянно жаждет разрядки. Я подхожу к ней ближе, мой твердый член в нескольких дюймах от ее жаждущей сердцевины.

Одним плавным движением я вхожу в нее, заполняя ее полностью. Она вскрикивает, впиваясь ногтями мне в спину. Я задаю неумолимый темп, безжалостно вбиваясь в нее. Стол скрипит под нами.

Я никогда больше не смогу сосредоточиться на работе. Каждый раз, когда я буду здесь, то буду думать только о том, как она лежит раскрытая передо мной и принимает мой член, словно создана для этого.

– Это то, что тебе нужно, детка? – рычу я. – Мой член, проникающий в тебя?

Я сжимаю ее бедра, раздвигая их шире. Чувствую, как ее стенки сжимаются в тиски вокруг меня. Она близко, и я тоже. Глаза Коралины закатываются, и она прикусывает нижнюю губу, чтобы подавить стон. Я чувствую, как нарастает ее оргазм, как он извивается глубоко внутри нее.

– Кончи для меня, детка, – рычу я, мой голос гортанный и грубый. – Будь такой хорошенькой для меня, я знаю, ты можешь. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на мой член, пока я наполняю тебя.

Как будто она – спусковой крючок, а мой голос – палец, который нажимает на него. Ее тело напрягается. Ее спина выгибается над столом, ее киска прижимается к моему члену, доит меня, когда она пульсирует вокруг меня. Ее крики наполняют комнату, отражаясь от стен.

– Черт возьми, Коралина.

Интенсивность ее оргазма толкает меня за грань. Под моими веками вспыхивают искры, когда я кончаю внутри нее. Я стону, лениво двигая бедрами, вгоняя в нее свой член.

Как бы сильно я ни любил трахать ее, это моя любимая часть. Кончать. Когда наше дыхание замедляется, и ее ногти царапают мою голову. Я ласкаю ее бедра, мои губы находят ее шею, затем плечо, прежде чем вернуться к ее губам.

– Ты – мой любимый сюрприз. Ты знаешь это? – шепчу я, касаясь губами ее кожи, и целую в кончик носа.

– Ты мой самый любимый, во всем, – отвечает она с хрипловатым смехом, когда я утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, сдувая аромат малины с ее кожи.

В этой жизни есть только одна достоверная вещь. Смерть. Смерть приходит за каждым из нас. Неважно, как быстро мы бежим или как долго избегаем ее прикосновения.

Горе – это привилегия.

Это напоминание о том, что любовь была здесь, что она была реальной и существовала.

Это дар, знать, что однажды, когда мне будет далеко за восемьдесят, рядом со мной будет такая душа, как у Коралины, и я буду оплакивать ее, если ее последний день наступит раньше моего. Наша любовь – прекрасная и трагическая вещь. Она пришла без предупреждения, но была задумана так, чтобы все пустые места были заполнены другим.

Мы теряли, поэтому мы знаем, что дать друг другу.

Проклятие и разрушитель проклятий.

Я бы жил в сером мире, а она была бы моим любимым цветом.

Коралина

Один год и два месяца спустя…

– Мама! Сфин Сфин!

Я запрокидываю голову, смех срывается с моих губ, когда я подхватываю Нору на руки и снова начинаю кружить ее.

Обнимая ее, я осторожно имитирую падение, издавая звук «хмф», когда мы мягко опускаемся на пол. Ее смех щекочет мне уши. Это так заразительно, что мы катаемся по полу гостиной, хохоча, как дурочки.

Иметь ребенка чертовски тяжело, это как удар ножом в глаз. Особенно потому, что моя дочь любопытна во всем и упряма, как ее отец.

Я говорю «нет», но она все равно это делает.

До десяти месяцев ее график сна был просто катастрофой, и я прочитала все книги, поговорила со всеми гребаными врачами, но ничего не могла исправить. Что, в свою очередь, заставляло меня чувствовать себя неудачницей, но за этот год и шесть месяцев я поняла, что именно в этом и заключается материнство.

Чувство, что ты все делаешь неправильно, пока в твоем распорядке дня не наступают моменты, подобные этому. Когда ты наблюдаешь за своим ребенком и видишь, как он превращает палку в волшебную палочку или кучу листьев в приключение на целый день.

Не существует ответа на вопрос, как стать идеальным родителем, но когда я смотрю на свою малышку, я знаю, что она счастлива, здорова и любима.

В конце концов, это все, о чем я могу просить.

– Гав! – кричит она, указывая на книгу, лежащую на диване.

– Да, это о большой рыжей собаке, – я улыбаюсь, кладя голову рядом с ее головой на полу. – Я все еще пытаюсь убедить твоего папу, что щенок и малыш – это хорошая затея. Есть какие-нибудь идеи?

Нора просто высовывает язык, выдувая пузыри слюнями.

– Ну, от тебя никакой помощи…

– Ты не оставишь это так, верно?

Я поднимаюсь с пола и вижу, что в нескольких футах от меня стоит Сайлас, опираясь на входную раму, одетый в костюм, который заставляет меня задуматься о рождении еще одного ребенка. Это чертовски несправедливо, что с возрастом он становится все сексуальнее.

Темно-серый материал обтягивает его широкие плечи и сужается, подчеркивая подтянутую талию. Карие глаза мерцают, наполненные такой любовью, когда он смотрит на Нору, что у меня в груди все болит.

– Нет, – говорю я с игривой ухмылкой.

Сайлас качает головой, но на его губах появляется намек на улыбку. Он скоро сдастся, он всегда так делает. Говорить мне «нет» – его самое нелюбимое занятие на свете.

Я никогда не устану от этого, от нас. Эта жизнь, которую мы создали для себя, и то, как мы боролись, чтобы защитить ее.

– Папа! – визжит Нора, поднимаясь на ножки и переваливаясь с ноги на ногу. Сайлас подхватывает ее на руки и осыпает пухлые щечки поцелуями, вызывая еще больше восторженного хихиканья.

Не могу поверить, что я вынашивала ее восемь с половиной месяцев только для того, чтобы она была похожа на своего отца, но я не могу жаловаться. Не тогда, когда она такая красивая.

– Привет, сладкая девочка, – бормочет он, позволяя ей путать руками его галстук, а сам просто смотрит на нее с благоговением.

Мое сердце замирает, когда я наблюдаю за ними. Он так естественно вжился в роль отца. Нора обожает его. Это видно по тому, как светлеет ее личико, когда он входит в комнату.

Я эгоистично ненавидела то, как легко ему было в начале. Никто не предупреждает, насколько тяжелым бывает послеродовой период, и я несколько месяцев винила себя за это. Но Сайлас был рядом. Он держал меня за руку, вытаскивая из раздумий, когда мне требовалась передышка. Его терпение исцелило что-то во мне.

Я подхожу к ним, обхватываю за талию и упираюсь подбородком в его плечо.

– Как на работе дела?

– Долго. Скучно. Люди – идиоты. Как обычно, – он поворачивает голову, чтобы быстро чмокнуть меня в губы. – Как прошел аукцион?

– Продала все картины Фэй и еще кое-что, – провожу рукой по кудряшкам Норы.

Приобретение организации «Свет» никогда не входило в мои планы, и, честно говоря, и планов-то особых не было. Я просто хотела немного стабильности, отдохнуть от всего этого хаоса.

Но когда Хайди предложила мне эту должность, шанс возглавить компанию, я не колебалась, как думала изначально. Согласие прозвучало без раздумий, возможно, потому, что мое сердце поняло, что это предназначено для меня, раньше, чем мой мозг.

Помощь молодым женщинам и девушкам в преодолении долгого пути выздоровления после ужасных событий, которые они пережили, наполнила мою чашу так, как я и не ожидала.

Это даже помогло мне в моем собственном исцелении.

– Подожди, что ты делаешь дома так рано? – спрашиваю я, приподнимая бровь.

– Алистер позвонил мне на работу, – хмыкает он, и уголки его губ растягиваются в улыбке.

Мои глаза расширяются, я отстраняюсь от него:

– У Брайар начались схватки? Боже мой, – бормочу я. – Мне нужно позвонить Сэйдж…

– Уже сделано. Мы встречаем их в аэропорту через два часа.

Я поворачиваюсь к Норе, ухмыляясь:

– Ты это слышала? Сегодня ты познакомишься со своими кузенами!

Может, у нас и не было кровного родства, но это не имеет значения. Мы семья, и нам не нужно никому это доказывать тестом ДНК. Несколько лет назад я и представить себе не могла, что мы будем здесь – женаты, у нас есть ребенок, наша семья близка как никогда. Мы упорно боролись за этот мир и нормальную жизнь.

Слезы жгут уголки моих глаз, когда я понимаю, что прошлое все еще находит нас в тихие минуты. Шрамы затягиваются, но никогда не исчезнут.

Сайлас обнимает меня, кажется, чувствуя мои мысли.

– Эй, – шепчет он, хмурясь, – с нами все в порядке.

Его постоянное присутствие успокаивает меня, как и всегда. У нас есть история, которую многие никогда не поймут, но она связывает нас, и она наша.

– Я в порядке, просто слезы счастья.

– Ты счастлива? – спрашивает он, слегка наклонив голову и внимательно наблюдая за мной.

Я провела годы во тьме, моля об унции света, который, как мне казалось, никогда не придет.

Но сейчас, когда я нахожусь здесь с чашкой свежего кофе, а мой муж без рубашки кружит нашу годовалую дочь, а она хохочет во весь голос.

Я кое-что поняла.

Свет никогда не был чем-то особенным. Это всегда был человек, всегда Сайлас.

Он ждал меня на краю горизонта.

– Я очень счастлива, Сайлас.