Брачный контракт

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Весь путь по длинному коридору, а потом вниз по лестнице Патрисия летела как на крыльях. В просторном вестибюле ее мать в великолепном костюме аквамаринового цвета и блузке цвета фуксии беседовала с девушкой-администратором.

– Мама, что ты здесь делаешь? – громко спросила Патрисия.

Миссис Пил обернулась и поспешила ей навстречу.

– Bon matin! – воскликнула она, как будто все американцы желают друг другу доброго утра исключительно по-французски.

– Мама, я очень рада видеть тебя. Но что ты здесь делаешь? – Патрисия понизила голос – девушка за стойкой наблюдала за их встречей поверх красочного журнала мод.

– Я здесь потому, что моя единственная дочь выходит замуж, – ответила миссис Пил. – Даже если это фиктивный брак.

– Мама!

Миссис Пил оглянулась на администраторшу.

– Думаю, она меня не одобряет, – прошептала она дочери. – Послушай, послезавтра твоя свадьба, и я не пропущу это событие ни за что на свете. Кроме того, иммиграционные службы обязательно взяли бы на заметку, что отсутствует мать новобрачной. Это будет минус для твоего… Девочка, дорогая моя…

– Что, мама?

– Да ты влюблена! – воскликнула миссис Пил таким голосом, как будто возвещала о конце света.

– С чего ты взяла?

– Я вижу это по твоим глазам. Патрисия коснулась пальцами своих век.

– Так заметно? – спросила она и усмехнулась, когда мать кивнула. Уж если ее мать заметила, то, значит, об этом знают все вокруг. – Ерунда, мам. Как ты могла что-то понять по глазам?

– Патрисия, я мать и женщина. Даже такая нерадивая мать, как я, которая очень редко видит свою дочь, поняла все с первого взгляда. Ты то выходишь замуж по любви, а он – нет, в этом все дело?

– Мам, пожалуйста, говори тише, – взмолилась Патрисия, увлекая мать в лифт. – Поднимемся в мой офис. Ты посидишь там, чтобы не попасть в какую-нибудь передрягу.

– Я никогда не попадаю в передряги. Патрисия проводила мать в офис и плотно закрыла дверь. Затем села рядом с ней на диванчик возле окна и рассказала все… умолчав, разумеется, о своей невинности – даже матери она не смогла рассказать о своих мучениях.

– Я люблю его, – закончила она, – но знаю, что он совсем не любит меня. Пока. Это ужасно – выходить замуж при таком раскладе, да?

– Не возьмусь судить, – сказала миссис Пил. Мне жаль, если Сэм так и не оценит, какая ты замечательная женщина. И какая драгоценность ему досталась – твоя любовь.

Она провела рукой по лацкану шелкового костюма Патрисии.

– Смешно, но именно в таком костюме я всегда мечтала увидеть свою дочь. Твой макияж и прическа – выше всяких похвал. И даже туфли на каблуках, и изысканные французские духи. Бог мой, ты перестала грызть ногти и сделала маникюр!

– Трудно грызть акрил, – рассмеялась Патрисия.

– После всех тех лет, когда я пилила тебя, чтобы ты одевалась изысканнее и сексуальнее, ты, наконец, сделала это.

– И? Тебе не нравится?

– Нравится, конечно.

– Но что-то не так, – не отступала Патрисия.

– Не поверишь, но мне не хватает тебя прежней. Твоего конского хвостика, веснушек, обкусанных ногтей. Наверное, я сошла с ума, но я скучаю по твоим ужасным серым костюмам. Я ругала тебя за них, но в них была ты.

– Мама, мне пришлось измениться, потому что я очень хотела обратить на себя внимание Сэма. Я хотела, чтобы он влюбился в меня. Но это было исключено, оставайся я прежней замарашкой.

– Неужели Сэм так примитивен, что выбирал женщину по кричащему наряду и яркому макияжу?

– Нет, конечно. Но мне самой захотелось стать поярче, посовременнее. Мне хочется стать для него всем – коллегой, другом, любовницей, женой.

– Дорогая моя, я вижу, ты страдаешь, но, поверь, Сэму сейчас еще хуже.

– Почему?

– Это очень трудно – любить кого-то безответно, быть готовым на все ради этого человека, но настоящая трагедия – знать, что ты так любим, и быть не в силах ответить на эту любовь.

И вот этот день настал: шампанское и белые розы, тюль и кружева, белый тент, натянутый на заднем дворе «Асьенды Баррингтон», чтобы защитить многочисленных гостей от солнца. Около дверей, ведущих во внутренний дворик, где должно было состояться бракосочетание, Милдред ван Хесс вручила Патрисии большой букет белых роз.

– Ты все делаешь правильно, – тихо произнесла она, подталкивая Патрисию к проходу. – Иди-иди, это твой звездный час.

Струнный квартет заиграл свадебный марш. Миссис Пил в первом ряду попросила у соседа вторую бумажную салфетку и громко всхлипнула.

Ты все делаешь правильно.

Что могут означать эти слова, сказанные невесте? Что Милдред имела в виду?

Патрисия посмотрела вперед на алтарь, рядом с которым с видом счастливого жениха стоял Сэм, удивительно красивый в черных брюках и белом смокинге. Его серые глаза были прикованы к ней.

И ему было чем гордиться. Платье Патрисии представляло собой пену из белого шелка, волосы были подобраны наверх, и только несколько локонов струились по обнаженной шее. Гаскон предлагал оставить их распущенными au naturel, но Патрисия воспротивилась, и оказалась права.

Когда она проходила мимо матери, та крепко пожала ей руку и снова всхлипнула. А возле алтаря жених уже ждал ее.

– Патрисия, ты еще можешь передумать, – прошептал он, когда ее ручка легла в его раскрытую ладонь.

Она заставила его замолчать, протестующе мотнув головой.

Священник произнес первые слова свадебной церемонии.

Вначале она вслушивалась в слова священника с грустью. Но постепенно Патрисия чувствовала, как ее охватывают покой и тихая радость. Все мысли об обмане, терзавшие ее последние недели, испарились.

Ведь, по сути, все, что говорил священник, для нее – правда. Она вступает в брак с Сэмом по любви, и это чувство будет жить в ней и тогда, когда все закончится, – когда Сэм поблагодарит ее за помощь и пойдет по жизни своей дорогой, а она покинет компанию и Феникс. В ее жизни вряд ли появится другой мужчина, которого она сможет любить, уважать, почитать, с которым ей захочется быть в болезни и здравии, бедности и богатстве, пока смерть не разлучит их.

Она навсегда останется женой Сэма Уэнрайта, хотя для него вся эта авантюрная история закончится вместе с разводом.

Сэм стоял рядом с Патрисией, и она чувствовала его напряжение. Он часто бывал на свадьбах, но никогда не участвовал непосредственно в церемонии. Поэтому слова священника, обращенные к нему, звучали сейчас как откровение.

Любовь. Уважение. Забота. Верность. В болезни и здравии. В богатстве и бедности…

Пока смерть не разлучит нас.

Родители Сэма никогда не были женаты. Его отец даже не позаботился дать сыну свою фамилию, а мать была слишком кроткой, чтобы бороться с чередой других женщин в жизни мужа. Еще в ранней юности Сэм решил для себя, что женится он не по любви, а по здравому смыслу, чтобы никого не обманывать и самому не быть обманутым.

Но то, что происходит сейчас, вовсе не свадьба.

А что?

Сэм оглянулся на Рекса, на лице у которого сияла улыбка – широкая, как Рио-Гранде. Он подмигнул Сэму, и Сэм улыбнулся в ответ. Он успел заметить, что рядом с Рексом, улыбаясь, стоит Милдред и держит босса под руку. По другую сторону от Рекса Сэм с удивлением заметил Майка, разносчика почты.

Наверно, история парня похожа на его, Сэма, историю. Рекс нашел его где-нибудь на улице и дал шанс стать не преступником и наркоманом, а чего-то добиться в жизни. Когда Патрисия спросила его, почему вокруг Майка такая секретность, Сэм честно ответил, что не знает.

Сэм сжал маленькую ручку Патрисии. Эта девушка много сделала для него, она прекрасный друг, но слова брачной клятвы выходят далеко за пределы дружеских отношений.

Он никогда не задумывался, а заслуживает ли он вообще такого преданного друга, как Патрисия… В этот момент священник во второй раз сказал ему, что он может поцеловать невесту.

Патрисия смотрела на Сэма снизу вверх, и в ее глазах светились восторг и такая невинность, что Сэм чуть было не закричал, что он негодяй и подлец, принявший дружбу и помощь этой девушки и ничего не давший ей взамен, кроме лжи и горя.

Но ее улыбка, улыбка Моны Лизы, исполненная любви и радости, остановила его. Патрисия положила руку на лацкан его смокинга.

Все вокруг перестало существовать, остались лишь ее глаза и улыбка.

Сэм наклонился и поцеловал ее. Это был поцелуй-обещание, что он будет ее мужчиной, а она – его женщиной. Всегда. И все слова, которые они повторяли за священником, – правда. Так и будет.

Голова Патрисии откинулась назад. Сэм почувствовал, что она пошатнулась, и придержал ее за талию…

Их привел в чувство голос священника: – Дамы и господа, имею честь представить вам мистера и миссис Сэм Уэнрайт.

Гости разразились аплодисментами, которые не смогли заглушить последнего всхлипа миссис Пил.

Сэм спустился с возвышения и помог спуститься Патрисии. К ним подошел официант с двумя бокалами шампанского.

– Каждый раз, когда будут произносить тост, вы должны целовать невесту, – напомнил он Сэму.

– С удовольствием, – ответил Сэм, испытывая такое всепоглощающее счастье, что даже не стал задумываться о его причинах.