Глава 43 САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ

Позвонив Кларе через несколько дней, Антуан де Персан побеседовал с ней коротко, но по-соседски любезно. Клара поблагодарила его за воскресный ленч, а он спросил, бывает ли она в будни в Париже.

– В последнее время – да. Наша гостья чуть ли не каждый день ездит в Лувр. Вы с ней уже знакомы. Я сама вожу ее туда.

– Мы можем когда-нибудь пообедать в городе? Скажем, в четверг?

Клара растерялась. На ее взгляд, предложение было неудачным.

– Хорошо, – отозвалась она, повинуясь чувству глубокой, внушающей удовлетворение пассивности.

– Решено. Итак, в час дня у Пьера. Это ресторан на улице Ришелье, напротив Пале-Рояль, неподалеку от Лувра, так что вам будет удобно.

– Договорились, – повторила Клара. – В час дня. До свидания. – И она повесила трубку. Клара надеялась, что ее неразговорчивость Антуан припишет присутствию мужа, а не отупению. На самом же деле ей даже хотелось бы, чтобы Серж подслушал этот разговор.

В ожидании четверга Клара словно впала в транс. Ей представлялось, что разговор за обедом будет состоять из фраз «так нельзя» и «это безумие». Она почти слышала доводы Персана, но возразить ей было нечего. С другой стороны, в том, как он смотрел на нее на лесной поляне, чувствовалось, что он много передумал и принял решение. Кларе было все равно, что из этого выйдет, – по крайней мере она пообедает с единственным человеком в мире, с которым ей хочется говорить и которого она считает своим другом.

Жизнь порой преподносит нам неожиданные приятные сюрпризы. Вот и у нее появился шанс на время забыть о мрачной тюрьме, Ларсе, Серже и матери, и секс здесь был ни при чем.

В среду она проснулась в холодном поту. Ей приснилось, что это она украла стенные панели. При слове «панели» ей представлялись широкие светлые доски, украшенные затейливой резьбой или же покрашенные и позолоченные, со вставками в китайском стиле или медальонами работы Ватто. Но во сне она вдруг увидела, как рабочие отдирают от стен то, что выглядело как листы старой зеленоватой фанеры с прямоугольным орнаментом, как на двери. Может, эта фанера и была панелями? Похолодев, она уже собралась бежать к Сержу, чтобы расспросить его. Наверное, он все помнит. Но что же случилось с этими зелеными листами? Скорее всего их сожгли. Такие «панели» можно увидеть в любом старом доме, с прилипшими к ним обрывками обоев, покрытые желтыми пятнами и штукатуркой – отталкивающими следами былой жизни.

Надо бы позвонить Тиму Нолинджеру, рассказать ему обо всем. Но если она и вправду украла панели, кто же продал их на аукционе у Друо? Может быть, Тиму удастся найти покупателя, выкупить у него панели и тем самым снять с нее вину?

В четверг утром Клара проснулась с легким сердцем, поскольку за ночь пришла к твердому решению не вступать в связь с Антуаном де Персаном, если дело дойдет до этого. Бессмысленно завязывать новые взаимоотношения, пусть даже самые полезные и высоконравственные. Возможно, ее посадят в тюрьму или депортируют – значит, надо сосредоточить все усилия на самой себе. У Клары были свои убеждения, она считала, что у каждого человека есть свои обязанности – к примеру, хранить верность супругу. А за необдуманное признание в любви, сделанное в тюрьме, можно извиниться. Извиниться за эту тюремную исповедь. Она встала, мысленно очистившись, избавившись от ничем не оправданных, необъяснимых надежд на самую ничтожную ласку. Она вновь стала целомудренной Дианой, но не богиней, а противницей охоты.


Несмотря на переживания за Габриеля и постоянные разговоры с американскими друзьями, Делия продолжала по два часа в день проводить в Лувре. К облегчению Клары, Делия решила съездить туда и в день свидания с Антуаном, поэтому изобретать предлоги, чтобы вырваться из дома, ей не понадобилось. Делия согласилась выехать из дома в полдень.

Несмотря на все свои благие намерения, Клара тщательно вымылась и долго выбирала одежду. Она представляла, как оделась бы француженка на обед в обществе привлекательного мужчины, спать с которым она не собирается. Эти представления сложились у Клары еще несколько лет назад, в первые годы пребывания во Франции. Однажды в бутике она обратила внимание на полноватую, самую обычную женщину средних лет с первыми морщинами на шее, которая высунула голову из примерочной, чтобы попросить продавщицу что-то принести. Клара заметила, что незнакомка одета в черное бюстье с розовыми лентами, черные кружевные трусики, такой же кружевной пояс и чулки. Под ничем не примечательным платьем домохозяйки на ней было белье как у содержательницы борделя из вестерна, как у стриптизерши!

Этот случай произвел на Клару глубокое впечатление. Белье той женщины намекало на вкус к эротике, на потакание своим прихотям и, вероятно, на уважение к самой себе, недоступное уроженкам Орегона. Может быть, та женщина выбрала сексуальное белье только для того, чтобы поразить продавщиц, но это вряд ли. Скорее всего она надела его по метафизическим причинам. Сама же Клара носила самое обычное американское белье – белое.

Но теперь она долго рылась в ящиках шкафа в поисках подходящих друг к другу лифчика и трусиков, надеясь, что кружева на них окажутся целыми. Разумеется, пояса для чулок у нее не было. Клара поежилась – в комнате было холодно, холод царил во всем замке мадам Дюбарри. Собственное стремление принарядиться казалось ей нелепым – ведь никакого секса у них не будет, никогда! – но Клара считала, что розовый атласный гарнитур придаст ей уверенности в себе.

Она высадила Делию на обычном месте, напротив музея, оставила машину на подземной стоянке и прошла через Тюильри, по площади Пале-Рояль и улице Ришелье – району Парижа, где еще в XVII веке процветали галантность и чувственность.


В целом Сесиль разочаровала Эстеллу. При ближайшем рассмотрении ее одежда оказалась слишком простой и дешевой даже для разведенной американки, а бельгийский акцент вызывал раздражение, как и чрезмерная покладистость. С другой стороны, Сесиль восхищалась Анной-Софи, была готова полюбить ее и вряд ли стала бы сварливой свекровью.

– Отец Тима приедет за день до свадьбы – как любой американец, он вечно притворяется занятым, – со смехом объясняла Эстелла Сирилу Дору. – Несомненно, он слишком жестоко обошелся с бедняжкой Сесиль, а его новая жена наверняка окажется эффектной особой. Тим ни разу не упомянул о том, как он относится к мачехе.

Загрузка...