Брак по расчету

Глава 4

– Заходи к нам на чай, – пригласила Гаррета Фрэнси, выбежав навстречу как раз в тот момент, когда распахнулись дверцы экипажа.

Даже если она и заметила, как Лейси и Гаррет старались быстро привести себя в порядок, то не подала виду.

– Благодарю, – сказал юноша, выходя из коляски и подавая руку своей спутнице. – Но мне нужно ехать. Меня ждет матушка. У нее есть какие-то планы относительно ужина.

Фрэнси многозначительно засмеялась:

– Да-да, я в курсе. Эдит только об этом и говорит последние дни.

– Эдит? – удивленно переспросила Лейси.

Среди постоянных подружек Фрэнси не было никого с таким именем. Расправляя пышные юбки, она молила Бога, чтобы Фрэнси не заметила их с Гарретом нежных объятий. Ну как она могла так глупо себя вести? Почему остатки здравого смысла покидали ее, как только этот юноша прикасался к ней?

– Эдит Бишоп, – пояснила Фрэнси, и ее губки слегка искривились, выражая неодобрение. – Ты с ней еще не встречалась. Ее отец сколотил состояние лет десять назад на строительстве железной дороги, но, несмотря на все свои денежки, он ничем не лучше портового грузчика.

– Фрэнси! – возмутилась Лейси, смущенная тем, как зло усмехнулся Гаррет при этих словах.

– Клянусь, это правда! – воскликнула Фрэнси, прижимая ладошку к груди. – В пятницу вечером эта семейка устраивает великолепный бал, чтобы отметить в широком кругу возвращение Эдит из частной школы, которую она заканчивала в Северной Каролине. Но настоящая причина состоит в том, чтобы подыскать ей мужа! Именно поэтому они так набивались в дом Гаррета на ужин. У них только одна навязчивая идея, и они надеются, что фамилия Армстронг откроет для них доступ в высшее общество, куда им никаким другим путем не попасть!

Теперь пришел черед Гаррета покраснеть от стыда. Он забыл, насколько Фрэнси Томас болтлива. И при этом всегда прекрасно осведомлена обо всем, что происходит в светском обществе Мобила! В который уже раз Гаррет задал себе вопрос: не она ли явилась для Лейси таким богатым источником информации? Скорее всего, так и было. Но оставалась одна загадка: откуда Лейси узнала о пари? В том, что Фрэнси ничего об этом не ведала, он не сомневался.

На сей раз она, без сомнения, ничуть не ошибалась в оценке происходящего. Однако Гаррету было неприятно, что Фрэнси напрямую выложила все Лейси Вебстер. Юноша одернул полы своего сюртука и тихонько кашлянул.

– Я, пожалуй, пойду. – Он отступил от Фрэнси на несколько шагов. – Мисс Вебстер, мне было очень приятно провести с вами это время. Я скоро с вами свяжусь.

– Благодарю вас, мистер Армстронг, – ответила девушка, готовая последовать за Фрэнси к дому, в то время как Гаррет вновь усаживался в экипаж. Молодой человек сердито хмурился, а Лейси хотелось, чтобы ее подруга не была так несдержанна при обсуждении его личных дел. Вне всякого сомнения, Гаррет пришел в замешательство из-за откровений Фрэнси Томас.

– Ну, пока! – крикнула Фрэнси вслед коляске. – Поторопись, Лейси, – позвала она подругу и потянула ее за собой по дорожке к дому, через распахнутые двери прямо на второй этаж.

По пути она схватила маленькую лимонную конфетку с огромного хрустального блюда для сладостей, стоящего на крышке рояля посредине большой гостиной. Лейси тоже не отказалась от угощения: от волнения у нее саднило в горле. К тому же она хотела поскорее избавиться от сладкого привкуса губ Гаррета на своих губах. Как жаль, что с такой же легкостью невозможно было стереть из памяти воспоминания о нем!

– Я хочу показать тебе мою последнюю работу.

Фрэнси закрыла дверь спальни и усадила подругу в кресло перед туалетным столиком. Лейси сидела, молча перекатывая во рту карамельку. Фрэнси подошла к дорожному сундучку из кедра, стоящему на туалетном столике. Не обращая внимания ни на выдвижной ящичек с шитьем, ни на шкатулку для драгоценностей, она выдвинула снизу легкий письменный столик.

– Вот, скажи-ка мне, что ты думаешь?

Вручив Лейси несколько листочков грубой бумаги, Фрэнси уселась на пуфик, напряженно следя за выражением лица подруги.

Лейси прочла заголовок: «КРОВЬ ЛИЛАСЬ РЕКОЙ», – ЗАЯВЛЯЕТ СВИДЕТЕЛЬНИЦА ЧЕТЫРЕХ УБИЙСТВ В СЕЛЬМЕ». Она нахмурилась, но продолжала читать. Вся статья оказалась такой же живописной и яркой, как заголовок. Лейси содрогалась от ужаса, читая об ужасной трагедии.

– Очень хорошо написано, – одобрила она, возвращая прочитанное хозяйке. – Но теперь я прекрасно понимаю, почему ты держишь в секрете тот факт, что пишешь для газеты. Твоя матушка, пожалуй, упадет в обморок, если узнает, что бесподобный Филипп Трумен, репортер «Мобил Пресс Реджистер», – не кто иной, как ее собственная дочь.

– Ха! Это еще мягко сказано! – согласилась Фрэнси.

От ее притворной игривости не осталось и следа. Девушка еще раз внимательно прочла заметку, внесла последние исправления, тонким позолоченным карандашом, сложила листки и вновь спрятала их в дорожный сундучок.

– Конечно, откройся этот секрет, в обмороке оказалась бы добрая половина Мобила. Ветреная Фрэнси Томас – газетный репортер?! Никто не поверит, что мои бесконечные вопросы и неутолимое любопытство – это таланты, которые я старательно развиваю, выискивая все новые истории для моей газеты. А они-то рады считать, что я всего-навсего шумная, беспокойная хлопотунья, которой до всего есть дело.

– Но почему ты не расскажешь хотя бы своей семье? Как тебе удается все время притворяться? Ты ведь действительно прекрасно пишешь. Мне кажется, ты можешь по-настоящему гордиться всем, что сделала.

– Пойми, Лейси, большинство людей в нашей стране еще не готовы принять женщину-репортера. А уж южане! Не удивлюсь, если они вообще никогда не смогут с этим согласиться. И моя дражайшая семейка – не исключение. Нет! Полковник Репьер прав: работа Трумена не получила бы и половины признания, узнай читатели, что он – на самом деле она!

Жажда Фрэнси первой выведывать новости подсказала ей, что делать дальше, поэтому она наклонилась к Лейси, превратившись в само внимание.

– А теперь расскажи мне обо всем, – потребовала она. – Как все прошло с Гарретом? Я чуть не упала в обморок, когда увидела, что он приехал за тобой после того, как катастрофой закончилась ваша первая встреча, – она слегка улыбнулась. – Как только я услышала про несчастье с «Мирабеллой», сразу поняла, что он изменит свое решение. Я оказалась права?

Приехав в Мобил, Лейси в первый же день рассказала Фрэнси всю правду о долгах, что остались после смерти отца. Ради безопасности самой Фрэнси она не упомянула только об угрозах Стоуна. Поведала Лейси и о намерениях отца выдать ее замуж, и о бумагах; что обнаружились у банкира, старого друга Виктора Вебстера, из которых ей стали известны подробности пари между Себастьяном и Гарретом.

Здравомыслящая Фрэнси сразу решила, что спасением для Лейси и ее семьи мог стать только брак с богатым молодым человеком. Девушки вместе разработали план, который Лейси и принялась осуществлять. Естественно, Лейси сообщила подруге все подробности своей безрезультатной встречи с Гарретом, умолчав только о поцелуе.

Лейси и Фрэнси дружили еще со школьных времен и после окончания школы постоянно общались, хотя Лейси редко приезжала в город. Лейси знала все тайны своей подруги. И до этого дня у нее не было секретов от Фрэнси. Но могла ли она рассказать, как целовалась с Гарретом?

Как объяснить даже лучшей подруге, что этот человек заставляет ее дрожать от страстного желания, о существовании которого она никогда прежде и не подозревала?

Гаррет остановился перед домом из красного кирпича, построенным в итальянском стиле. Затейливые резные решетки и темно-красное богемское стекло парадных дверей говорили об изысканном вкусе и несметном богатстве тех, кто строил особняк.

Красивый, приветливый дом. И все-таки, возвращаясь сюда, Гаррет каждый раз испытывал острое разочарование. Именно поэтому последнее время он предпочитал оставаться ночевать в комнатах над конторой «Морских перевозок Армстронга». Ненависть, которой его мать воспылала к некогда любимому ею дому, не вызывала ничего, кроме досады. Если бы не ее вечное раздраженное состояние, Гаррет по сей день с удовольствием продолжал бы жить в этом красивом и удобном особняке.

Словно впервые, Гаррет рассматривал железные решетки в стиле Ренессанса и четыре статуи, символизирующие времена года. Ни один дом в Мобиле не мог похвастаться украшениями, выполненными с таким мастерством и вкусом. Строя дом, отец не останавливался ни перед какими расходами. В то время Армстронгам не было нужды считать деньги, и матушка пришла в восторг, когда строительство завершилось.

Прошло совсем немного времени, и она получила возможность сравнить городской дом с куда более просторным и роскошным загородным поместьем в Спрингхилле. Сравнение оказалось явно не в пользу первого. Теперь, после того как Армстронги оказались вынуждены продать поместье, матушка стала относиться к особняку в Мобиле с презрением. Для нее он стал олицетворением финансового краха их семьи, вечным напоминанием о том, каким никудышным бизнесменом оказался ее муж, как мало осталось у нее от той роскоши, в которой она привыкла жить с детства. Одним словом, дом для миссис Армстронг олицетворял весь ужас нынешнего, ее положения.

Для самого Гаррета городской дом всегда был и оставался любимым жилищем. Он не одобрял обычая уезжать на самые жаркие месяцы года в расположенное в холмистой местности загородное поместье. Однако матери всегда доставляло удовольствие иметь два дома – городской и загородный, это был, прежде всего, вопрос престижа. Лишь немногим избранным, средства позволяли иметь усадьбу в Спрингхилле, вдали от изматывающей жары, зловония и постоянной угрозы эпидемий, которые в разгар лета правили бал в Мобиле.

Гаррет заставил себя войти, стараясь оставить за порогом мрачные мысли. У него оставалось совсем немного времени – как раз чтобы переодеться к ужину.

– Гаррет, – раздался из гостиной голос матери, как только он закрыл за собой дверь.

– Да, мама.

Молодой человек снял шляпу и повесил ее на вешалку у двери, на ходу стянув с шеи плотный давящий воротничок.

– Ты опоздаешь, – посетовала мать, выходя ему навстречу.

Еще не тронутые сединой белокурые волосы были тщательно собраны на затылке в тугой пучок, а вечернее платье из бледно-лилового шелка свидетельствовало об изысканном вкусе. Вокруг губ и глаз его матери начали появляться первые легкие морщинки, но она все еще оставалась по-настоящему красивой.

– У меня вполне достаточно времени, – возразил Гаррет.

– Где ты был? Тебе следовало приехать еще час назад! – У рта миссис Армстронг пролегла складочка, свидетельствующая о недовольстве и раздражении.

Гаррет молча улыбнулся, чмокнул мать в щеку и большими шагами направился к широкой лестнице. Он и сам знал, что опоздал, но не имел ни малейшего намерения отчитываться перед матерью за свои действия. Это, кстати, была вторая причина, по которой он переехал на квартиру в порту. Несмотря на то, что ему уже исполнилось тридцать два года, мать по-прежнему обращалась с ним, как с маленьким ребенком, нуждающимся в постоянной родительской опеке.

– Я спущусь через пятнадцать минут, – пообещал Гаррет, начав раздеваться на ходу.

В своей комнате он быстро стянул с себя одежду, небрежно швырнув ее на спинку широкого дивана у дальней стены. На столике для умывания стоял наготове кувшин с горячей водой, и Гаррет с удовольствием умылся, прежде чем надеть свежую рубашку и парадный сюртук.

Аккуратно причесав густые волосы, Гаррет по верхней галерее прошел в кабинет. У него еще оставалось в запасе несколько минут, и он, плеснув в стакан немного бренди, уселся у окна на круглый стул, обтянутый кожей, и позволил себе ненадолго расслабиться и мысленно вернуться к бурным событиям последних дней.

Казалось, прошла целая вечность с того момента, как он впервые беседовал с Лейси. Как много успело произойти с тех пор! Разочарование от встречи с Себастьяном, ужасные известия о «Мирабелле», за которыми последовала печальная необходимость лично встретиться с семьями тех, кто был на борту…

Последняя мысль отозвалась в душе такой нестерпимой болью, что молодой человек постарался вызвать в памяти милое лицо Лейси, чтобы забыть хотя бы на время искаженные горем лица жен и детей погибших моряков «Мирабеллы».

Гаррет откинулся на спинку стула, с радостью представляя себе свою «соучастницу». Она, несомненно, красива. И к тому же смела, решительна и предана своей семье. Никогда прежде Гаррет не допускал даже мысли, что ему понравится женщина такого типа. И все-таки, когда Лейси стояла рядом с не менее прелестной Фрэнси, Гаррет видел только ее одну.

Молодой человек вновь почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь страстного желания. Почему его так влекло к этой девушке? Забыв о благих намерениях, он не удержался и поцеловал ее на прощание. Гаррет сделал попытку объяснить себе этот поступок: видимо, он хотел проверить, действительно ли им было так хорошо вместе или в воспоминаниях он преувеличивал очарование первых объятий. Ответ не оставлял сомнений: он не ошибался.

Жизнь Гаррета всегда была наполнена разнообразными событиями. Развлечения, которых он старательно избегал, если встречался с молодыми неопытными девушками, легко было найти на Квинс Роу за вполне умеренную плату. Но, заметив, что с ним происходит от близости сладких губ и нежного тела Лейси Вебстер, любой из его друзей решил бы, что Гаррет давным-давно не прикасался к женщине…

Стук колес подъехавшего экипажа прервал размышления Гаррета. Выглянув в окно, юноша понял, что прибыли гости. С тяжелым вздохом он наблюдал, как из роскошной коляски появилась наследница богатства семейства Бишопов.

Критически оглядев светлые волосы и стройную фигуру девушки, молодой человек решил, что ее, по крайней мере, нельзя было назвать непривлекательной. Правда, с такого расстояния он не мог отчетливо видеть ее лица, но какое это имело значение? Даже если Лейси удастся осуществить ее план – что было весьма вероятно, – для него выигрыш окажется лишь временным решением проблемы.

Союз с Эдит Бишоп был необходим, чтобы обеспечить надежное существование «Морских перевозок Армстронга» в будущем. С потерей «Мирабеллы» компания – единственное, что пока спасало Гаррета от нищеты, – оказалась на грани разорения.

Сам Гаррет еще мог бы смириться с таким поворотом событий, но мать этого бы не перенесла. Не представляя действительных размеров долгов, которые остались после смерти мужа, она, тем не менее, решительно настаивала на браке Гаррета с Эдит, чтобы найти выход из финансового тупика. Его нынешнее положение до смешного напоминало положение Лейси Вебстер, с иронией оценил ситуацию молодой человек.

Прежде чем поставить стакан на столик и направиться вниз навстречу гостям, Гаррет задержался на секунду, еще раз вернувшись к мысли о своей договоренности с Лейси. В глубине души молодой человек по-прежнему был уверен: лучшее, что он может сделать, – это как можно скорее поговорить с Лейси и убедить ее отказаться от безумной затеи.

Не потому, что Лейси не могла стать прекрасной женой. В ней чудесным образом сочетались красота, нежность, преданность своей семье и надежность. К тому же, по ее собственным словам, она хорошо подготовлена к настоящей светской жизни.

Все-таки было что-то недостойное в замужестве ради денег. То, что он собирался извлечь выгоду не только от своего брака с Эдит, но и от союза Лейси с Себастьяном, мучило его еще больше.

Однако Гаррет понимал, что уже не может отказаться от данного Лейси обещания. Предположим, как это ни отвратительно, он убедит Бишопа помочь ему деньгами, если они с Эдит объявят о помолвке, но что это даст Лейси? Ведь она, доведенная до отчаяния, первая пришла к нему со своим абсурдным предложением. Не попытается ли Лейси предпринять что-нибудь еще более невероятное?

Нет, обратной дороги у него не было. К тому же он согласился только изобразить, что увлечен Лейси Вебстер. Что в этом плохого? В конце концов, это даже не будет ложью. Лейси Вебстер действительно интересовала его. Очень интересовала.

Гаррет наблюдал за лицом матери, отражающимся в зеркале над камином, и с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ей пришлось призвать на помощь свою безупречную воспитанность, все запасы светской учтивости, чтобы удержаться и не выставить за дверь невежественных гостей, как только закончился ужин.

Проклятые деньги! Бишопы ни цента не потратили, чтобы научиться вести себя в обществе.

Старик Говард Бишоп орал так, что, казалось, у Гладис Армстронг вот-вот лопнут барабанные перепонки. К тому же он прямо за столом вытащил из кармана своего новенького парадного сюртука сигару и, похоже, собирался закурить.

Незаметно для окружающих Гаррет покачал головой: его матушка была на грани обморока. К счастью, дочь, заметив реакцию матушки Гаррета, не дала отцу допустить подобный промах.

Эдит оказалась весьма милой девушкой, белокожей и стройной. Заметив это, Гаррет все-таки не мог удержаться, чтобы не сравнить ее с Лейси Вебстер. Лейси держалась бы с благородным изяществом, там, где Эдит явно чувствовала себя неловко и скованно в незнакомом окружении. Или, может, она боялась, что ее неотесанный отец совершит еще какую-нибудь ошибку?

Миртл Бишоп, ничуть не уступая грубияну мужу, откровенно рассматривала бокалы баккара и золоченые канделябры.

– Я хочу такие же, Говард, – громко объявила она, наконец, словно приняв какое-то важное решение. – Может, вы их уступите нам?

Вопрос был обращен к матери Гаррета. – Покраснев до корней волос, Гладис Армстронг уронила вилку на тарелку и приглушенно вскрикнула.

Внимание Эдит было приковано к матери, когда Гаррет заметил, что отец девушки вновь запустил руку в карман сюртука. Решив, что пора спасать и так почти обезумевшую от ужаса родительницу, Гаррет поднялся: из-за стола.

– Я, пожалуй, тоже не отказался бы от сигары, – улыбнулся он Говарду Бишопу. – Не выйти ли нам в курительную комнату? Надеюсь, дамы извинят нас.

– Как скажешь, – гаркнул Бишоп, с грохотом отодвигая стул.

Свысока взглянув на дочь, он вытащил из кармана другую сигару. Не успел Гаррет закрыть двери столовой, как Бишопа окутали клубы табачного дыма.

– Славная сигара! – хвастливо сказал Бишоп, вертя в коротких толстых пальцах темно-коричневый цилиндрик. – Хочешь, открою секрет? – спросил он у Гаррета, доверительно склоняясь прямо к его уху.

Гаррет подошел к бару, украшенному изображениями Бахуса, выдвинул специальный ящичек и выбрал для себя куда менее дорогую сигару. Закурив, он с интересом кивнул, налил бренди в два бокала и передал один гостю.

– «Дешевые товары Поттера», – шепотом сообщил Бишоп, кивком подтверждая истинность своих слов. – Нигде в городе не найти хорошие сигары по такой низкой цене. Ты идешь к табачнику, и он обдирает тебя как липку только за то, что у него красивая лавка. – Бишоп хитро подмигнул. – Я бы никогда не сколотил своего состояния, если бы швырял денежки на ветер.

Гаррет слегка вскинул брови, стараясь сохранить заинтересованное выражение лица. Он и сам знал о распродажах в магазине Поттера. У него были все основания для того, чтобы покупать вещи подешевле. Однако всем известно, что Поттер – ужасный скряга. Со своими работниками он обращался, словно это рабы, а не свободные служащие. Поэтому Гаррет принципиально не желал помогать такому человеку становиться все богаче.

– Хочешь одну из моих? – широким жестом Бишоп предложил Гаррету сигару.

Юноша согласился, стараясь, чтобы его взгляд выражал при этом соответствующую степень благодарности, и одновременно пытаясь понять, для чего разыгрывался весь этот спектакль. Ответ не заставил себя ждать.

– Ты-то не слишком часто можешь позволить себе такое в последнее время, если правда то, о чем болтают в городе.

Гаррет почувствовал, как в горле запершило, а легкие наполнились горячим горьким дымом, пока он пытался сдержать кашель.

– Простите, что?

Говард дружески хлопнул его по спине и грубовато хохотнул.

– Я никогда не хожу вокруг да около, запомни это, мой мальчик.

– Тогда, может, вы перейдете к сути дела? – решительно предложил Гаррет, чувствуя, что его благожелательности приходит конец.

– Ходят слухи, что ты вот-вот обанкротишься.

– Слухи всегда ходят, и обычно они очень далеки от правды, – уклонился Гаррет от прямого ответа, приходя в ярость от того, что этот человек имел наглость совать нос в его дела.

– Чушь! Уж я-то знаю, что дыма без огня не бывает, – отрезал Бишоп, и его узкие глазки, пристально изучающие юношу, превратились в щелочки.

Второй раз за неделю Гаррет почувствовал себя бабочкой, пришпиленной булавками к стене, в то время как совершенно посторонние люди беспардонно вмешивались в его денежные дела. Юноша понял, что вмешательство Бишопа оказалось для него куда менее приятным, чем участливое внимание Лейси Вебстер. К тому же теперь его мучил вопрос: сколько же людей в курсе его сегодняшних трудностей?

Гаррет не нашел в себе сил признаться этому человеку в бедственном положении и только пожал плечами.

– Я много размышлял над этим, – сказал Бишоп и самодовольно ухмыльнулся. Похлопав Гаррета по плечу, он предложил: – Давай-ка сядем и обсудим, каким образом мы можем оказаться полезными друг другу. Видишь ли, – продолжал он, выпуская густое облако дыма из толстогубого рта, – у меня есть для тебя небольшое предложеньице.

«О Боже! – подумал Гаррет. – Еще одно!»