Брак по-сицилийски

Глава вторая

- Спасибо, что вы приняли меня, мисс Ингрэм, - почти прошептал Чезаре Гамбрелли.

Дворецкий проводил его в гостиную лондонского дома отца Робин.

Был ли у Робин выбор? Могла ли она отказаться от этой встречи?

Похоже, пет!

Он приехал в дом Ингрэма, и ему сказали, что Чарлз уехал, но Робин дома. Услышав это, Чезаре Гамбрелли попросил разрешения повидать ее.

Было бы просто невежливо, как-то по-детски глупо, даже грубо не принять человека, которому известно, что она дома. Робин просто пришлось проигнорировать настоятельные предупреждения отца, хотя Чарлз так и не объяснил причину своих опасений.

Чезаре выглядел так же самоуверенно, даже заносчиво, как и неделю назад, при их знакомстве.

В тот раз он сказал - скорее обещал, - что они вскоре увидятся, и Робин была уверена - это случится. Но она не могла знать, где и когда. И конечно, не могла предполагать, что он явится в лондонский дом ее отца, где она жила после развода.

Робин предложила гостю сесть. Ей хотелось ослабить свое нервное напряжение, возникшее в его присутствии. Казалось, комната стала теснее. Но даже когда он сел, ничего не изменилось. Она по-прежнему физически ощущала его - начинали пылать щеки, твердели соски.

Возможно, из-за его взгляда, который неспешно снимал с нее одежду, обнажая изгибы тела.

Во всяком случае, этот человек возбуждал ее так же, как и неделю назад: она почти физически чувствовала его руки и губы на своем теле.

- Чем могу быть вам полезна, мистер Гамбрелли? - Робин удалось произнести эти слова без дрожи в голосе.

Очень и очень многим, подумал Чезаре.

Эта женщина невероятно, потрясающе красива. Ее тело может доставить мужчине немыслимое удовольствие. Она способна свести с ума.

Но не его, Чезаре, конечно. Все отношения с ней будут развиваться согласно его желаниям, его планам, под его контролем.

- Может, начнем с того, что вы станете называть меня Чезаре? - мягко сказал он, отметив, что она покраснела еще сильней.

Это не девичье смущение, ей двадцать семь, она была замужем и разведена, это, конечно, не то! Румянец - свидетельство сексуального возбуждения. И глаза блестят, становятся почти фиолетовыми.

И грудь под блузкой и бюстгальтером напряглась - Чезаре это видел.

Она сидит выпрямившись, скромно и пристойно, сложив руки на коленях. Но ее поза вызвана не соблюдением приличий, она пытается не показать своего сексуального желания.

Робин Ингрэм, неприступная Робин Ингрэм, не может скрыть, как страстно, сильно она хочет его, Чезаре Гамбрелли.

Вот ужас, думала Робин. Что же творит ее тело при одном взгляде на этого человека?

Черт возьми, а если он вдруг вздумает скинуть одежду со своего смуглого, мускулистого тела и предстанет перед ней во всем своем нагом великолепии, у нее, наверное, случится оргазм, прямо здесь, прямо сейчас!

- Хорошо... Чезаре, - напряженно начала она, заставляя себя не избегать его взгляда, - думаю, вы хотели видеть моего отца?

- Нет. Именно вас, - спокойно ответил он.

- Вы же спрашивали отца?

- Я знал, что его нет.

Робин смотрела на Чезаре, напряженно соображая: если он знал, что отца нет, зачем спрашивал?

- Не понимаю, - наконец покачала она головой.

- Уверяю вас, очень скоро поймете.

В его голосе она услышала угрозу, по спине пробежал холодок.

Резко встав, с порозовевшими - сейчас от гнева - щеками Робин сказала:

- Не знаю, какую игру вы затеяли, мистер Гамбрелли, но хочу уверить...

- Никакой игры, Робин. Сядьте, - он насмешливо смотрел на нее.

- Как вы смеете!

- Сядьте, Робин.

- Должна напомнить вам, что вы гость в этом доме, мистер Гамбрелли, незваный гость. И я не подчиняюсь приказам.

- Сядьте и успокойтесь. Нам нужно поговорить. Вернее, я буду говорить, а вы слушать. И, когда вечером ваш отец вернется домой, вы сообщите ему, что выходите за меня замуж.

- Вы!.. Вы!.. Нет и нет! Вы принимаете наркотики, мистер Гамбрелли? Вызвать доктора?

- Я ничего не принимаю, - с ледяной холодностью сказал Чезаре. - И я не безумен, - добавил он, видя, как она на него смотрит.

Ее сексуальное возбуждение пропало, как он с удивлением отметил.

Но это не важно. У него будет масса времени, когда они поженятся. Целая жизнь. Он успеет насладиться этим роскошным женским телом.

Когда она станет моей женой...

Прошедшую неделю он собирал все сведения о Робин Ингрэм, в недавнем прошлом миссис Робин Бенет. Он знал теперь о ней все, вплоть до размера бюстгальтера и других вещей, которые она предпочла бы, чтобы никто не знал.

У него сжимались губы, когда он думал о ее неудачном браке и о неизвестной причине, по которой этот брак распался. Конечно, эта причина не имела ничего общего с несовместимостью, которая была указана в документах о разводе.

Да. Многое изменится для Робин, когда она станет его женой. Прежде всего, она станет матерью для Марко. Но это не все. Она родит ему нескольких детей - сыновей и дочерей. Красивая, совершенная, ускользающая мисс Ингрэм, став миссис Чезаре Гамбрелли, на протяжении многих лет будет беременной! Беременной и кормящей. И только!

Достойная месть. Месть за то, что брат этой женщины отнял жизнь его любимой сестры Карлы, лишив Марко матери.

Робин, скорее всего, думает иначе, но это не важно.

У него есть способы принудить ее, сломить, подчинить своей воле. Судя по негодованию на ее лице, ему придется к этому прибегнуть.

И опять-таки это не важно. Робин станет его женой и матерью Марко, хочет она того или нет.

- Сядьте, пока не упали в обморок, - скомандовал он.

Неужели видно, что я так боюсь этого Чезаре?

Да, конечно, это и понятно.

Какая женщина сможет справиться с волнением в подобной ситуации? Едва знакомый мужчина является в ее дом и объявляет ей, что она должна стать его женой.

- Я лучше постою, благодарю вас, - с достоинством произнесла Робин. - Немедленно уходите, - твердо добавила она. - У вас, очевидно, какие-то иллюзии, что я мечтаю выйти за вас замуж, и...

- У меня нет никаких иллюзий относительно вас, Робин. Вы избалованная, изнеженная, привыкшая, чтобы вам потакали, дочь человека, который не имеет абсолютно никакого влияния на своих детей.

- Уйдите, пожалуйста, - резко прервала его Робин.

- И вы сестра человека, который виновен в гибели моей младшей сестры! - жестко продолжал Чезаре Гамбрелли, словно она и не прерывала его.

Робин напряженно смотрела на него.

Гамбрелли...

Неделю назад ей показалось знакомым это имя, но отец объяснил, что он мультимиллионер - оттого имя у всех на слуху.

Теперь она вспомнила.

Теперь она знала!

Когда три месяца назад ее брат Симон разбился в горах в Монако, его автомобиль столкнулся с машиной молодой женщины. Она тоже погибла. Ее звали Карла Гамбрелли.

Сестра Чезаре Гамбрелли?..

Это было страшное время для них всех. Но когда ее отец немного пришел в себя, он отправил семье Карлы Гамбрелли письмо с соболезнованиями.

Значит, Чезаре Гамбрелли?..

Она потрясла головой.

- Мой отец писал вам, что мы соболезнуем, как, наверняка, и вы нам в связи с потерей моего брата...

- Мне не нужны ваши извинения! Они не вернут сестру, - вскричал Чезаре, вскочив и снова заполнив собой комнату.

- И моего брата Симона, - тихо напомнила она.

Отец не говорил, получил ли он ответ на отправленные соболезнования. Судя по происходящему - нет.

Чезаре горько усмехнулся:

- Ваш брат был игрок, никчемный человек. Человек без чести. Он ни для кого не потеря. А...

- Как вы можете так говорить? - задохнулась Робин.

- Это правда, потому и говорю. Ваш брат проиграл все. Он позор семьи...

- Это решать нам с отцом, - оборвала его Робин. - Послушайте, мистер Гамбрелли, я очень, очень сочувствую вашему горю, мне оно близко. Ваша сестра и мой брат столкнулись на серпантине горной дороги. Никто не знает, кто из них виновен. Вы же не можете всерьез обвинять Симона в смерти вашей сестры...

- Могу и буду! - свирепо уверил он.

Они так долго были вдвоем - Чезаре и Карла. Их мать умерла при рождении Карлы, Чезаре тогда было одиннадцать. Воспитание сестры почти полностью легло на его плечи, потому что, потеряв жену, отец начал пить. В конце концов, это убило его, когда Чезаре было двадцать два, а Карле одиннадцать лет.

Чезаре любил сестру глубоко и преданно, заботился о ней, защищал, и какой-то Симон Ингрэм, пустой, бессмысленный человек, убил ее!

- Ваш брат перед несчастьем весь вечер провел в казино. Много людей видело, что он был огорчен своим проигрышем, что у него было драчливое, агрессивное настроение, что он пытался подраться с одним из крупье перед уходом. А Карла в этот вечер обедала с друзьями в Ницце, была весела и счастлива. Я говорил с Пьером и Чериз Дюпон, они подтвердили - она уезжала в прекрасном настроении. Моя сестра была аккуратным и опытным водителем. И теперь скажите, Робин, кто из них двоих наиболее вероятный виновник этого несчастного случая? - закончил он.

Робин Ингрэм выглядела в этот момент еще красивей - с бледным лицом, с огромными синими, скорее фиолетовыми глазами, с дрожащими пухлыми губами. Она покачала головой:

- В полицейском отчете ничего не было о причине несчастья.

- Я знаю, что было в полицейском отчете. Я спрашиваю, как вы думаете, кто виноват.

Робин отвела глаза, чтобы не встречаться с его обвиняющим взглядом, не находя, что сказать.

Они с отцом знали о губительной страсти Симона. О том, что он становился агрессивным и злым, когда проигрывал. А проигрывал он чаще всего.

Но этот человек предполагает...

Да нет, он не предполагает, он утверждает, что Симон повинен в смерти его сестры Карлы.

Но это не объясняет, каким образом из этих обвинений следует, что она, Робин, должна выйти за него замуж.

Выпрямившись, Робин посмотрела в гневные глаза Чезаре:

- Этот несчастный случай был страшной трагедией для обеих наших семей, мистер Гамбрелли. Мне трудно поверить, что кто-либо из нас начнет выдвигать какие-то обвинения, как будто это сможет помочь. Это не вернет к жизни ни моего брата, ни вашу сестру.

- Ни Марко - его мать, - добавил Чезаре.

Робин пришла в замешательство. Несколько минут назад этот разговор казался ей сюрреалистическим, но сейчас она просто потеряла нить.

- Марко?..

Чезаре насмешливо скривил рот:

- Делаете вид, что не знаете?

- Не знаю чего? - растерянно повторила она.

- Что Карла - мать маленького ребенка, которому в момент ее смерти было три месяца.

Робин почувствовала дрожь в ногах, к горлу подкатывала тошнота.

Карла Гамбрелли была матерью, когда она так безвременно погибла?

Ее смерть оставила сиротой трехмесячного ребенка?

Робин с трудом сглотнула, стараясь подавить тошноту. Потеря Симона - страшное горе, им с отцом безумно трудно пережить эту трагедию, неизвестно, когда они придут в себя. Но тяжесть утраты, выпавшей на долю Чезаре Гамбрелли, была неизмеримо тяжелей.

- Где этот ребенок, ваш племянник, сейчас? - осторожно спросила она.

Чезаре надменно взглянул на нее. Явное смятение Робин от новых для нее сведений нисколько не смягчило его.

- Марко со мной, конечно, - ответил он.

- Но... А отец ребенка?

- У него нет отца.

Отец, конечно же, есть. Не может не быть отца! Даже если, как это следует из поведения Чезаре, отец отказывается признать своего сына.

А такое поведение, учитывая, что брат Карлы - Чезаре Гамбрелли, очень смело... или очень глупо со стороны этого отца.

- У Марко нет никого, кроме меня. Поэтому он мой приемный сын. Но мальчику нужна мать.

Боже, так вот в чем дело. Неужели Марко - причина, по которой Чезаре хочет жениться на мне? Я должна заменить малышу мать, ведь Чезаре считает, что брат Робин лишил Марко родной матери?

Но это же чудовищно!

Безумие.

Чезаре Гамбрелли не может серьезно думать, что я...

Может, поняла Робин, увидев непреклонное выражение его лица.

Она покачала головой:

- Простите, я не знала. Но все равно, ваше предложение мне выйти за вас замуж абсурдно.

- Это не предложение, Робин. Это декларация о намерениях. Вы станете моей женой так быстро, как позволит формальное оформление.

- Вы не можете принудить меня, мистер Гамбрелли.

- Мы ведь договорились, что вы станете называть меня Чезаре, - напомнил он.

- Вы так сказали, - возразила она. - И ничто не заставит меня выйти за вас замуж.

- Нет? Я думаю, заставит, Робин.

Первоначально задуманный Чезаре план мести семейству Ингрэм не включал женитьбу. Но, встретив Робин неделю назад, он понял - это куда более практичное решение. У Марко появится мать, что несравнимо лучше няни, как сейчас. Новая мать Марко, будучи женой Чезаре, обеспечит и ему много приятных развлечений.

Развлечений, против которых сама Робин Ингрэм некоторое время назад явно была не против...

- Послушайте, Робин. Ведь оказаться со мной в постели... вполне приятно, правда?

Оказаться с ним в постели?

Робин была в панике, мысли ее путались.

Несколько минут назад ей достаточно было взглянуть на этого человека, чтобы ощутить сильнейшее желание, какого она не знала прежде. Но все это исчезло, когда он сказал ей, что намерен жениться на ней, чтобы отомстить.

Ее воспоминания о замужестве были так неприятны, что ей вовсе не хотелось повторять такой опыт. Весь год после развода она избегала даже свиданий и заработала репутацию равнодушной и холодной женщины.

Ее неприятие брака не могла преодолеть даже сверхсексуальность Чезаре Гамбрелли!

Она не слишком много знала об этом человеке, но достаточно, чтобы понимать - этот брак будет значительно хуже первого.

Робин решительно покачала головой:

- Не о чем и говорить. Что вы делаете? - она с возмущением смотрела на Чезаре, который, подойдя к ней, поднял ее с дивана и обнял.

- Ну, если вы не знаете, Робин, я вам лучше это покажу, - насмешливо произнес он, прижавшись своими губами к ее.

Робин была захвачена врасплох. Вначале она почувствовала, как участился ее пульс, и, схватившись руками за его плечи, чтобы не упасть, ощутила его силу и мускулистость.

Робин хотела сопротивляться ему. Знала, что должна сопротивляться. Знала, что должна оттолкнуть его и снова потребовать, чтобы он ушел.

Но, когда он прижал ее сильнее, ее тело опять откликнулось на его близость. Она четко понимала, что должна противиться этому человеку, но огромное удовольствие парализовало ее. Ее соски стали твердыми, когда Чезаре, оторвавшись от ее губ, наклонил голову и взял губами этот бугорок, прямо через блузку и бюстгальтер. Ее удовольствие и чувственный восторг были неконтролируемы. А он, приподняв голову, торжествующе посмотрел на нее:

- Сомневаюсь, что вам не понравится в моей постели!

Слова и насмешка в голосе подействовали на нее отрезвляюще, словно холодный душ. Сексуальное возбуждение мгновенно пропало. Отталкиваясь, Робин уперлась в руками в грудь Чезаре. Он отступил, глядя на нее с нескрываемым триумфом.

- Ублюдок! - яростно выдохнула она традиционное английское ругательство.

- Возможно, - безразлично ответил он, - но вы выйдете за меня замуж, и как можно скорей, чтобы наши первые дети не подпали под это определение.

Робин была смущена и расстроена реакцией своего тела, зла на Чезаре за то, что он возбуждал такие неподвластные ей чувства.

- Я не собираюсь выходить за вас замуж ни сейчас, ни в будущем!

- Я думаю, вы выйдете. Очень скоро. И без всяких театральных сцен, - мягко возразил он.

Чезаре говорил спокойно и уверенно. Похоже, он знал какие-то неизвестные ей факты.

- Вы чего-то недоговариваете?

- Вы так же умны, как и красивы.

На Чезаре тоже подействовало происшедшее минуту назад - больше, чем он хотел бы признать. Ее тело было так прекрасно, так живо откликалось на его прикосновения, что Чезаре пришлось отпустить ее, чтобы не потерять контроль над собой.

Он не хотел заниматься с ней любовью в гостиной дома ее отца.

Он хотел быть с ней в постели, смотреть на нее, ласкать, ощущать ее, видеть ее трепет от желания и удовольствия, самому испытывать те же чувства. Она доставит ему немыслимые радости.

- Недоговариваю? Да, самое интересное я приберег напоследок.

- Хватит сарказма, говорите, - нетерпеливо потребовала Робин.

Его усмешка сменилась мягкой улыбкой:

- Боюсь, сексуальная неудовлетворенность не улучшает ваш характер.

- У вас тридцать секунд, чтобы сообщить мне, почему вы так уверены, что я выйду за вас замуж. Затем я вызову дворецкого, и он выведет вас из дома моего отца, если потребуется, силой.

- Сомневаюсь, но удовлетворю ваше любопытство. Собственно, я затем и пришел сюда.

- Слушаю, - слабо сказала Робин.

Больше всего Робин хотелось, чтобы этот человек ушел - не только из этого дома, но и из ее жизни. Сейчас ей хотелось остаться одной и хоть как-то успокоиться.

- Ваши ушки, хотя и чудесные, не самое главное ваше достоинство, - его взгляд скользнул в ложбинку меж ее грудей и задержался там.

Ей тоже захотелось посмотреть туда - подсохла ли блузка там, где он целовал ее сосок.

- У вас осталось десять секунд, - сквозь зубы проговорила она.

Улыбнувшись, Чезаре достал из нагрудного кармана пиджака несколько сложенных листков бумаги и принялся медленно разворачивать их.

Робин наблюдала за этими действиями, ощущая себя мухой, глядящей на паука, в паутине которого она запуталась. Понятно, в этих бумагах есть нечто, что позволяет ему говорить о его предложении брака как о декларации о намерениях.