Брак по-сицилийски

Глава пятая

- Могу я... освежиться перед обедом? Эти слова оторвали Чезаре от его размышлений.

Он надеялся застать Робин врасплох, показав ей вот так Марко, но, кажется, именно он оказался в странном положении.

Отчего Марко так понравилась Робин, она же ничего для этого не делала?

Малыш расплакался и тянул ручонки к Робин, когда Чезаре укладывал его в кроватку, клал рядом любимого плюшевого мишку, укрывал одеялом. Но Робин была совершенно бесстрастна.

Ее холодность к самому себе Чезаре мог понять, но к Марко?.. Малютка остался без матери, пусть он еще и не понимает этого. И Чезаре не намерен разрешать ей быть безразличной к нему, к такому крохе.

Потому что неважно, чего хочет Робин, но она станет женой Чезаре. И чем раньше, тем лучше!

- Ванная там, - он махнул рукой в сторону гостиной, чувствуя, что ему необходимо выпить еще шампанского.

Взглянув на себя в зеркало, Робин поразилась блеску своих глаз.

Она влюблена!

Но не в Чезаре Гамбрелли.

И ни в другого мужчину.

В шестимесячного малыша, который маленькой ручонкой захватил ее сердце!

Она уселась на край ванны, стараясь успокоиться. Марко - восхитительный ребенок, совершенно восхитительный. Как хорошо ей было, когда она держала его на руках, так до боли естественно. Именно о таком чудесном создании она долго мечтала. Ей не хотелось передавать его Чезаре, когда пришло время.

И как быть теперь?..

Чезаре Гамбрелли объявил ей, что намерен жениться на ней, намерен сделать ее матерью Марко.

Очень хотелось этого, последнего, если бы не первое...

Плата за осуществление ее желания - стать презираемой и ненужной Женой Чезаре, женщиной, на которой он женится только чтобы исполнить то, что он называет долгом кровной мести. Разве она хочет этого?

Да!

Не понимая того, Чезаре предлагает ей радость, которую она считала для себя навеки потерянной. Теперь, когда она увидела Марко, держала его, чувствовала его тепло, видела его дивную улыбку, она сделает все, чтобы не потерять возможность стать его матерью.

Но только ни в коем случае нельзя показать Чезаре, как глубоко задеты ее чувства. Если этот человек почувствует, что дает нечто отчаянно нужное ей, он непременно использует это для полного подавления ее воли.

Да, она видела Марко и держала его на руках. И теперь она намерена выйти замуж за Чезаре, но не на его условиях, а на своих...

- Можно приступить к обеду, - объявил Чезаре, когда Робин вошла в гостиную.

Вновь заколов волосы в аккуратный пучок, она выглядела холодно и спокойно, как полчаса назад, когда пришла.

- Хорошо, - ответила она и направилась в столовую.

Когда такая женщина рядом, любой мужчина может гордиться собой, думал Чезаре, идя за ней следом, глядя, как красиво движутся ее бедра...

Или в его постели...

- Вы решили, что сказать отцу по поводу нашей женитьбы? - спросил Чезаре, усаживаясь за накрытым столом напротив Робин.

- Я вам уже говорила - относительно нашего брака я еще ничего не решила.

- Но свадьба все равно будет.

Я не выдала себя, облегченно подумала Робин.

- Что касается разговора с папой, я думаю... он согласится только на мой брак по любви, и не иначе, - неторопливо говорила она, раскладывая на коленях салфетку, собираясь начать обед с коктейля из морепродуктов.

- Я же говорил, я поддержу все, что вы решите сказать отцу. Но вы серьезно думаете, что мне удастся вести себя так, чтобы ваш отец поверил в нашу внезапно вспыхнувшую любовь?

- Это за пределом ваших возможностей? Или вы не можете притворяться, потому что не понимаете, как это - быть влюбленным?

- Любовь! - фыркнул Чезаре. - Мой отец очень любил мою мать, и когда ее не стало, он спился и умер молодым. Карла любила отца Марко, а он бросил ее, узнав, что она ждет ребенка. Да и ваш муж отказался от вас, поскольку вы не хотели ребенка. Я не нуждаюсь в любви. Это разрушительное чувство.

Робин хотела возразить, но передумала, когда он заговорил о ее браке. Она действительно любила Джила, когда выходила за него замуж. И думала, что и он ее любит. Но любовь Джила была недостаточна, чтобы вынести разочарование.

Робин уже твердо знала, любить Чезаре Гамбрелли - безумие, безумие для любой женщины!

Тем не менее, любя Марко, она будет вынуждена невольно стать женой этого человека.

- Вы правы, - признала Робин, - но ради моего отца, если мы действительно хотим пожениться, нам придется пару недель потренироваться, изображая влюбленных.

Чезаре смотрел на нее недоверчиво, понимая, что ее требования - это ее цена за то, чтобы выйти за него замуж. Высокая цена. Но может, это притворство принесет ему некоторую пользу, которую Робин еще и не поняла...

Он самоуверенно поднял голову:

- Предлагаю начать притворяться сегодня. Не возвращайтесь домой, как собирались. Это скажет вашему отцу, что у вас появился любовник, лучше всяких лишних слов.

- Браво, Чезаре! - воскликнула Робин, восхищено глядя на него. - Вы когда-либо теряете контроль над ситуацией? - сухо добавила она.

Терять контроль над ситуацией - такого никогда не было в планах Чезаре.

Многие женщины побывали в его постели. Он считал себя опытным и внимательным любовником. До тех пор, пока женщина привлекала его физически. Все эти отношения всегда управлялись им, только им. Но как только он видел, что его эмоции выходят за область плотских желаний, он прекращал отношения.

И независимо от того, будет ли он притворяться влюбленным для отца Робин, отношения с ней он построит по тем же правилам.

Любовь превращает людей в дураков - так было с его отцом, то же случилось с Карлой. В эту ловушку Чезаре не попадет.

Он пожал плечами и повторил:

- Предлагаю вам после ужина позвонить отцу и сказать, что вы останетесь на ночь.

Робин понимала - отцу это может понравиться.

Чарлза очень расстраивал уединенный образ жизни, который вела его дочь после развода. Она тратила много времени, работая в «Ингрэм паблишинг», и избегала общества. Если она останется где-то на ночь, Чарлз, скорее всего, сочтет, что ее заинтересовал какой-нибудь мужчина, и это обрадует его, только если...

Если он не узнает, что этим мужчиной является Чезаре Гамбрелли. Тогда его реакция станет совершенно противоположной!

Но сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы закончить этот вечер, поговорить по телефону с отцом, провести ночь в одной из спален этого пентхауса Чезаре Гамбрелли.

Если только...

Она подозрительно взглянула на Чезаре:

- У меня нет намерения проводить ночь в вашей спальне, Чезаре!

- Я вас не просил.

- Я быстро обучилась тому, что вы не просите, а требуете и берете!

Чезаре с насмешливым удовольствием смотрел на сердитую, бунтующую Робин - совсем не та чопорная светская дама, какой она пришла в его номер совсем недавно.

- Уверяю, в мои планы не входит приглашать вас в мою спальню сегодня.

Похоже, его слова не убедили ее. Они вовсе не значили, что он не намеревается прийти к ней ночью...

- Бросьте, Робин, - миролюбиво произнес Чезаре, взяв вилку, - давайте перейдем к еде и к нейтральным разговорам. Благотворительный обед на прошлой неделе прошел успешно?

- Да. Анонимный жертвователь передал пятьдесят тысяч фунтов, - говоря это, Робин тоже взяла вилку, но ее подозрительность не исчезла.

- На хорошее дело, - улыбнулся Чезаре.

- Для детей-инвалидов.

- Вы, как и ваш отец, считаете, что я не способен на благотворительность?

Робин не очень ясно понимала, как она относится к этому человеку. Очевидно, он и был анонимным жертвователем, да и его огромная любовь к Марко не вызывала вопросов. И все же...

Он способен из мести принудить женщину - которую не любил и которая не любила его - к браку.

Он для нее загадка.

Загадка, неожиданно оказавшаяся привлекательной.

Определенно, последние дни она думала о нем гораздо больше, чем следовало.

- Вы не способны ни на что хорошее только к людям по фамилии Ингрэм, - с вызовом сказала она.

- Тогда хорошо, что вы скоро станете Гамбрелли.

Робин несколько секунд смотрела на него. Потом, вздохнув, сказала:

- Да, давайте перейдем к еде.

Несколько долгих напряженных мгновений он молчал и не двигался. Она облегченно вздохнула, когда он начал есть.

- Не любите устриц? - спросил Чезаре, видя, что она отодвинула тарелку.

- Если они вам помогут, пожалуйста, - ядовито ответила она, намекая на хорошо известное убеждение, что устрицы усиливают сексуальное влечение.

- Думаю, двух будет достаточно на сегодня, - сардонически ответил он.

Похоже, мои насмешки могут обернуться против меня самой, подумала Робин, потому что Чезаре отодвинул тарелку, встал и подошел к ней. Она ощущала его близость, тепло его тела вызывало в ней дрожь.

Кажется, мысль остаться здесь на ночь была не очень удачной...

- Помочь вам? - спросила она, увидев, что Чезаре переставляет тарелки с горячим блюдом с сервировочного столика. - Пожалуй, мне не надо тут оставаться, - решила Робин.

- Почему же нет? Чем скорее вы привыкнете к обязанностям жены, тем лучше, - вызывающе сказал он, когда она оказалась рядом с ним у сервировочного столика.

Есть одна обязанность жены, к которой ей не удастся привыкнуть!

Она не будет чувствовать себя свободно, зная, что этот человек станет ее любовником.

О, физически она хотела его, очень хотела, отрицать это невозможно, ее тело откликается на любое его прикосновение. Но она считала, что физическое влечение должно сопровождаться любовью. Бывший муж был ее первым и единственным мужчиной.

- Может, - медленно говорила она, накладывая еду на тарелки - Чезаре больше, себе меньше. - Нам пора обсудить условия нашего мифического брака? - она поставила тарелки на стол.

- Я согласился удовлетворить... чувствительность вашего отца... к нашему браку. Других условий в вашем положении не может быть, Робин, - хотя ему нравилась ее смелость, он абсолютно не испытывал симпатии к ее чувствам.

- Тем не менее, если я соглашусь на этот брак - с очень большим «если», - я хотела бы поговорить... о характере нашего брака, - твердо сказала Робин.

Неожиданно для себя Чезаре рассмеялся, уверенный, что он знает, какую часть брака она собирается обсуждать. Он решил поскорее съесть свою порцию вкусного мяса, поскольку из небольшого опыта общения с этой женщиной знал - аппетит может покинуть его в любой момент.

- Мне хотелось бы, чтобы вы перестали отвечать насмешками на мои слова, - твердо сказала Робин.

- Возможно, я смогу, если вы перестанете комментировать то, что я нахожу смешным, - его улыбка стала шире.

- Рада, что вы отыскиваете забавные моменты в создавшейся ситуации, Чезаре. Мне совсем не смешно!

Я был прав - аппетит пропадает.

Во всяком случае, к еде...

Ему нравился ее гневный румянец, блестящие глаза, нравилось, как ее грудь натягивает тонкую ткань платья, как она выпрямляет плечи, делая ему выговор за несерьезное отношение к ней.

Но ему серьезно хотелось сорвать с нее это платье и прямо сейчас заняться с ней любовью.

- Я не смеюсь, Робин, но давайте обсудим это после еды, - хрипло сказал он.

- Я не голодна, - она гневно отодвинула тарелку.

Он тоже уже не хотел есть. У него был сейчас аппетит к... другим вещам.

- Не ведите себя как ребенок, Робин.

- Разве так?

- Ну да.

- Ну, если великий Чезаре Гамбрелли говорит так, значит так!

- Зачем вы все время провоцируете споры между нами, Робин?

- Разве?

- Вы же знаете.

Одно Робин знала наверняка - она хочет этого мужчину.

Она видела, как он смотрит на нее. Видела желание в его глазах, пока он это не скрыл. Все ее тело стонало от желания!

Но она не хотела хотеть его!

- Простите, - Робин не скрывала сарказма. - Очевидно, мне хочется спорить, когда мужчина затаскивает меня в постель с помощью шантажа.

Чезаре присвистнул:

- Ваша роль моей жены состоит в том, чтобы быть матерью Марко и моей любовницей!

- Я не хочу быть вашей любовницей, - убежденно сказала Робин, хотя ее тело протестовало против такого предательства.

- Все свидетельствует об обратном, моя дорогая Робин, - поднял брови Чезаре.

- Негодяй! - Она вскочила, взбешенная его уверенностью. - Негодяй, негодяй, негодяй! - повторяла она. - Вы мне противны, Чезаре Гамбрелли!

- Может, покажете мне, как я вам противен, Робин? - он обошел стол и подошел к ней.

Это уж слишком. Я слишком далеко зашла, призналась себе Робин, отступая.

Она хотела, чтобы он выслушал ее, ее требования, и уж никак не хотела провоцировать физический ответ.

Не хотела?

Сердце заколотилось, она чуть не задохнулась, когда Чезаре закрыл ее рот поцелуем - горячим, голодным, зовущим, не оставляющим возможности не ответить.

Неподвластно ей отозвалось ее тело, она забыла свои намерения и хотела только, чтобы это не кончалось, отчаянно хотела этого человека, как никогда еще никого и никогда.

Она жадно отвечала на его поцелуи, вцепившись пальцами в темную массу его волос, ее тело плотно прижималось к его.

Огонь. Эта женщина настоящий, сжигающий огонь.

И Чезаре хотел расплавиться в ее пламени. Он желал, страстно желал потеряться в этом аду вместе с ней.

Он еще сильней прижался к ее губам и вновь распустил ее волосы, чтобы погрузить свою руку в это душистое шелковое чудо. Другая рука неустанно двигалась по телу Робин, трогая, гладя, лаская его изящные изгибы. Чувствуя ответную дрожь, он поднял подол платья, и его рука опустилась ниже.

Девушка тяжело задышала, когда рука Чезаре коснулась обнаженной кожи над чулками. Ее дыханье вырвалось коротким вскриком, потому что его рука легко проникла в ее шелковые трусики, нашла центр ее желанья, трогая и гладя там.

Чезаре чувствовал, как она расцветает и раскрывается ему. Продолжая целовать Робин, мужчина перенес вторую руку с волос на спину, нащупал и расстегнул длинную молнию платья, которое соскользнуло и легло облаком вокруг ее ног. Он сразу положил руку ей на грудь - размер груди идеально подходил его ладони - и теперь легонько, большим пальцем гладил сосок.

Робин находилась как будто в наркотическом сне с того самого момента, когда его губы коснулись ее губ. С этой вулканической страстью, которая сжигала ее весь вечер, бороться было нельзя. Она еле дышала, когда Чезаре прекратил целовать ее в губы и, наклонившись, взял в рот отвердевший сосок, трогал его губами, зубами, забирал в рот поглубже, а вторая рука продолжала ласкать ее между ног.

Ее дыхание стало стоном, она двигалась в древнейшем ритме, крепко прижимаясь к нему и ощущая сотрясающее землетрясение внутри. Потом вдруг случилось освобождение, прошло напряжение и пришло счастливое блаженство, блаженство...

Лучше бы оно никогда не кончалось.