Брешь

Он обнял меня одной рукой за талию.

— Ничто не принесет мне большего удовольствия, чем это. Иметь работу. Дом. Семью. Чтобы проснуться в воскресенье и остаться в постели с моей любимой, греющейся рядом со мной. Чтобы гоняться за своими детьми по заднему двору. Смотреть, как они растут, и знать, что у них будет этот шанс. Что у них его нельзя отнять.

Сердце изнывало от боли. Внезапно я захотела всего этого для него больше, чем я чего-либо хотела. И более того, я хотела быть частью этого. Я коснулась его лица и провела пальцами по скуле.

— Может быть, когда-нибудь ты получишь этот шанс. Может быть, это возможно.

Наши взгляды встретились.

— Всё возможно, — прошептал он.

Дверь наверху лестницы со скрипом отворилась.

— Эй, капитан, — позвал Генри с верхней площадки лестницы.

Я резко отодвинулась от Малачи.

— Да?

— Не хочешь, чтобы я ушёл раньше? Может быть, мне стоит съездить и осмотреть место?

В отличие от Джима или Малачи, Генри действительно умел водить машину, и Рафаэль устроил ему водительские права. По плану он должен был ехать вместе с Джимом к приюту бездомных в обычном сером седане, но теперь он поедет один.

— Конечно, — ответила я запыхавшимся голосом. — Увидимся там.

Дверь снова закрылась, и мы с Малачи уставились друг на друга.

— У нас есть немного времени до того, как нам нужно будет забрать Тиган, — сказал он. — Не хочешь немного потренироваться? — он придвинулся ближе и накрутил один из моих локонов на палец. — Или ты хочешь…

Он наклонил голову и коснулся губами моих губ, и этот мимолетный поцелуй послал самый мощный толчок желания через меня. Я сделала полный шаг назад, дрожащая и ошеломлённая.

— Мы должны потренироваться! — пискнула я, не уверенная, что могу доверять самой себе.

Под тяжестью всех новых вещей, которые я хотела разделить с ним, меня так и подмывало забыть о том, ради чего мы здесь собрались.

— Ну, тогда вперёд, капитан, — сказа он, отступив назад и вскинув бровь. — Покажи мне, на что ты способна.

Он поманил меня к себе. Конечно же, вызов.

Он, вероятно, и понятия не имел, насколько это похоже на сцену соблазнения.

Я встала на мат, дыша так, словно только что пробежала марафон. Мои бёдра и икры болели; за последние полчаса я нанесла около тысячи ударов коленом. Мышцы моего пресса и рук тоже кричали, благодаря многочисленным ударам ладонями и локтями. Я завязала свои непослушные волосы в хвост, чтобы они не падали мне на лицо, но пряди выбились и прилипли к каплям пота на висках. Я сбросила толстовку и осталась в одной футболке.

Малачи снял футболку. Это ужасно отвлекало меня. Он стоял напротив меня, как паук, ожидающий вибрации в своей паутине. Единственной частью его тела, которая двигалась, были его глаза, следящие за мной, пока я подходила ближе.

— Ты ждёшь какого-то особенного сигнала от меня? — спросила я.

Тень улыбки пробежала по его лицу.

— Всегда.

— Было бы менее странно, если бы ты напал. Ну, знаешь, как Мазикин.

— Может быть, мне тоже не помешает немного практики.

Я рассмеялась и сделала ещё один шаг к нему.

— Ты забавный.

Я притворилась, что иду налево от него, а затем отпрыгнула назад, выскользнув из его зоны захвата, когда он блокировал меня. Он принял исходное положение.

Его тёмные глаза неотрывно следили за моими.

— А ты очень опасна.

— Я стараюсь.

— Держи свой вес на ноге что ставишь сзади, так ты сможешь продвинуться вперёд. Ты не можешь полагаться только на силу своей верхней части тела…

Ещё до того, как он успел закончить предложение, я бросилась в атаку. Он с лёгкостью блокировал большинство моих ударов своими предплечьями, но я нанесла удар ладонью по его груди, который резонировал с глубоким стуком и оставил яростный красный след на его коже.

Я тут же опустила руки.

— Прости!

Его плечо ударило меня в грудь прежде, чем я смогла сделать ещё один вдох. Он прижал меня спиной к стене.

— Не смей терять бдительность! — сказал он, отпуская меня. — Ты должна избавиться от этой привычки, Лила. Наносишь урон, сражаешь своего оппонента и не прекращаешь бой, пока он не будет окончен.

Я оттолкнулась от стены и выставила кулаки до его очередного удара. Малачи олицетворял суровость и едва сдерживал свирепость. Он всегда так выглядел, когда мы тренировались — такой целеустремлённый и такой непреклонный в надежде улучшить мои навыки.

Я пригнулась, чтобы избежать его удара ладонью, и стиснула зубы, когда его колено всадилось в мой бок и отправило в полёт. Вместо боли я чувствовала лишь мрачную решимость, отчаянное желание не подвести его. И ещё… этот пронзительный голод по нему, от которого я не могла избавиться. Он был слишком велик, чтобы понять, и слишком страшен, чтобы анализировать, но он присутствовал во мне. Глубоко в животе, вцепившись в меня своими когтями.

Я вскочила на ноги и пригнулась, чтобы избежать ещё одного удара, а потом прыгнула ему на спину. Я обхватила его рукой за шею в удушающем захвате и держалась так долго, как только могла, прежде чем он перевернул меня, уложив на лопатки. В мгновение ока он пригвоздил меня к полу. Тяжесть его тела послала ударные волны жара через меня. Это должно было меня напугать. И это действительно пугало меня, но оно было именно тем, чего я жаждала.

Вместо того чтобы ударить или задушить меня, что он и должен был сделать, Малачи уставился на меня сверху вниз, его грудь тяжело вздымалась, а глаза были тёмными и напряжёнными. Они крепко держали меня, тем самым ускоряя мой пульс. Я ладонями скользнула вверх по его рукам, по вздувшимся рубцам боевых шрамов, по скользкой от пота коже и напряжённым мускулам плеч. Я взяла его лицо в свои ладони.

— Ты победил, — прошептала я, притянув его вниз, давая ему сигнал, который, как я надеялась, он искал.

Малачи замер, когда мои губы коснулись его губ, но только на мгновение. Затем, словно кто-то щёлкнул выключателем, он вжал меня в пол и запустил руку в волосы. Его рот на моём был безжалостен, язык, зубы и полное обладание, как будто это росло в нём целую вечность, и он просто ждал разрешения выпустить это наружу. Он поцеловал меня в шею, покусывая кожу, вызвав сдавленный стон из моего горла и низкое рычание из его. Это было похоже на валун, катящийся вниз по склону. На обвал. Я не могла контролировать то, что высвободила… и не была уверена, что хочу этого.

Ощущение Малачи — неподатливого веса и гладких, твёрдых контуров его тела, землистый запах, — радикально изменило меня, отпирая двери, которые никогда не открывались, встряхивая вольные чувства, которые были заперты на засов. Нужда и ужас. Там и тут. Каждый раз, когда мы целовались в прошлом, он позволял мне держать ситуацию под контролем, позволял задавать темп.

Но не в этот раз.

Он уверенно провел рукой вниз по моей руке и рёбрам, его большой палец скользнул по краю моего лифчика, посылая волны удовольствия через меня и в то же время пробуждая старые страхи: я не смогу остановить его. Он был слишком большим. Слишком сильным. Слишком… нет. Именно этого я и хотела. Я выгнула спину, когда он оттянул в сторону вырез моей футболки и провел языком по моей ключице. Обжигающий жар моего желания к нему облегчил мне задачу засунуть все мои воспоминания в глубокую дыру в моём сознании. Это был мой выбор. Это было моим.

Его пальцы скользнули вниз по моему бедру и обвились вокруг, голодные и ищущие. Я продолжала обнимать его за шею и зарываться руками в его волосы, держась изо всех сил, когда наша потребность друг в друге взяла верх. И как раз в тот момент, когда я достигла этого равновесия, уверенности, что всё в порядке, что я в безопасности, что Малачи не причинит мне вреда, он сдвинул бёдра и устроился между моих ног. Я не смогла сдержаться, я всхлипнула.

Малачи замер, его рот прильнул к месту соединения моей шеи и плеча. А потом он быстро, как гадюка, отскочил от меня, оставив меня лежать на спине, ошеломлённую.

— Я не должен был этого делать, — выдохнул он. — Мне не следовало…

— Остановись, — сказала я, уставившись в потолок. — Прошу.

Я собрала всё своё мужество и повернулась, желая посмотреть на него.

Малачи подтянул колени к груди и прикрыл рот рукой. Он смотрел на меня так, словно только что пырнул меня ножом.

— Я забылся, — сказал он. — Я забыл, что ты… что… я забыл.

Я закрыла глаза ладонями и сильно надавила, пытаясь стереть выражение его лица из своих ячеек памяти. Потому что вот он, этот взгляд, который я никогда не хотела видеть. Тот, который говорил, что он думает, будто я была сломлена. А внутри меня эхом отдавался страх, твердивший, что я на самом деле была сломлена. Я должна была быть благодарна ему за то, что он такой чувствительный. Я уверена, что многие другие парни проигнорировали бы это хныканье. Но вместо этого он вывел меня из себя, потому что я не хотела иметь дело с этим. Я хотела быть нормальной.

— Раз уж ты так забывчив, может, забудем, что произошло?

— Нет, — сказал он глухим голосом. — Пожалуйста, посмотри на меня.

Наконец я подчинилась. Он придвинулся немного ближе и не выглядел таким уж потрясенным, но я не могла не задаться вопросом, не скрыл ли он свои чувства в себе.

— Хорошо. Я смотрю на тебя.

И о Боже, это было чудесно и ужасно одновременно. Всё, что я хотела, было заключено в этом моменте, вместе со всем тем, что я не могла иметь, потому что это уже было взято.

— Прости меня, — сказал он, — что напугал.

— Ты не…

— Не лги мне, Лила. Я слышал тебя. Я чувствовал тебя. И… — он закрыл глаза и провёл рукой по своим коротким волосам. — Я и сам испугался. Иногда то, что я чувствую к тебе, так… велико. Я не привык к этому. За последние семьдесят лет я очень хорошо научился вообще ничего не чувствовать.

— Я не верю в это, — прохрипела я. — Ты любил Такеши. И Анну.

Он кивнул.

— Но это другое. Ты другая. И я не знаю, как справиться с этим. Я очень пытаюсь, но иногда…

— Прости, что я такая сложная.

Он хрипло рассмеялся.

— Мне очень жаль, что я такой никудышный. Большая часть меня хочет защитить тебя. От всего. Надеюсь, ты это знаешь.

Я всмотрелась в резкие черты его лица, и моё сердце забилось втрое быстрее.

— А чего хочет остальная часть тебя?

Он поднял голову, и его глаза казались почти чёрными. Напрягая каждый мускул, он изучал меня.

— Остальная часть меня…

Мой телефон зажужжал, и Малачи резко закрыл рот. Он поднялся на ноги, а я вытащила телефон из кармана. Тиган, ну конечно. Она написала сообщение с вопросом, не принесём ли мы ей кофе.

Я оторвала взгляд от экрана и увидела Малачи, шагающего к лестнице.

— Эй, подожди!

Он даже не остановился. Вместо этого он кинул через плечо:

— Мне нужно принять душ, чтобы мы могли ехать. Позже мы можем поговорить?

— Хорошо, — прошептала я, силой тысячи огненных светил ненавидя Тиган и её кофеиновую зависимость, пока наблюдала, как Малачи взбегает вверх по лестнице.

ГЛАВА 7

Столовая находилась чуть севернее той заправки, где мы гнались за Мазикиншей. Вдоль улиц тянулись дуплексы — огромные, обветшалые дома с большими верандами и балконами, все из просевшей древесины и облупившейся краски. Сгнившие листья сбились в кучки у тощих стволов деревьев. Шаткие сетчатые заборы окружали крошечные, загромождённые дворы, полные детских игрушек, яркие цвета которых выцвели до пастельных оттенков после долгой зимы, снега и таяния.

Сидя на пассажирском сидении, Тиган уже в сотый раз вздохнула с тех пор, как мы подобрали её. Я посмотрела на неё, усиленно убеждая себя не комментировать её наряд из рваных джинсов и старой фланелевой рубашки. Весь его вид кричал, что она слишком старается. От шеи и выше она выглядела дорогой, как всегда: безупречный макияж, идеальная подводка глаз, крошечные бриллиантовые гвоздики в ушах.

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось? — спросила я.

— Аден не придёт. Сегодня утром он написал мне, что задержался допоздна и собирается лечь спать. Всё нормально. Я думаю, что с ним покончено.

Я была рада услышать, что Йен благополучно доставил его домой, но понимала, что, вероятно, совсем не это хотела услышать Тиган.

— Полный отстой. С тобой всё в порядке?

Она пожала плечами, бросив взгляд на Малачи, который молча сидел на заднем сиденье и глядел в окно, выискивая угрозы.

— Я встречалась с ним ещё до того, как… всё это случилось. Всё нормально. Мы можем поговорить об этом позже.

— Хм. Конечно, — сказала я, почувствовав укол вины от мысли, что предпочла бы потратить время на выяснение отношений со своим парнем вместо разговора с Тиган об её отношениях. Мы остановились у входа в приют. — Нам лучше зайти внутрь, верно?

Тиган кивнула, таращась на один из самых ветхих домов в квартале. Она вздрогнула, как мокрая кошка, и вышла из машины, прижимая к груди конверт с пожертвованиями, как будто считала, что кто-то собирается вырвать его у неё из рук.

Закатив глаза, я открыла багажник и приготовилась поднять большую коробку консервов, чтобы отнести её в приют.

— Я возьму, — сказал Малачи, подойдя и скользнув руками по коробке. По моим рукам, даря мне надежду и миллиард других ожиданий. Возможно, он уже переварил то, что произошло в подвале. Он посмотрел на меня краем глаза и неуверенно улыбнулся. — Ты можешь взять сухие продукты.

Он легко поднял тяжёлую коробку и последовал за Тиган к приюту, оставив меня позади. Когда я приблизилась к входной двери, к обочине подъехал красный внедорожник, и секундой позже из него вышел Йен в поношенной бейсболке, натянутой на его грязные волосы. Он устало улыбнулся Тиган, которая, увидев его, подпрыгнула и захлопала в ладоши.

— Игра на совести работает!

— Я знал, что у Адена не получится приехать, — он покачал головой и шагнул на тротуар рядом со мной. — Вчера вечером он был немного не в себе.

Малачи наклонил голову и посмотрел на Йена. После всей этой херни с Джимом я забыла рассказать ему, что наткнулась на звёздных игроков нашей бейсбольной команды, и что они охотились за Мазикиными с пейнтбольными ружьями.

— Но ты благополучно доставил его домой? — спросила я.

— Да. Вообще-то мы подобрали этого придурка в нескольких кварталах отсюда, — он снял бейсболку и провёл пальцами по волосам, потом снова надел её на голову. Затем он бросил на меня нервозный взгляд. — И извини за, эм… — он указал на выпуклость в форме телефона в кармане моей толстовки.

— Извини за что? — Малачи резко повернулся ко мне, содержимое коробки в его руках хлюпало и лязгало.

Йен, очевидно, почувствовал резкую смену настроения.

— Аден сбежал прошлой ночью, — медленно произнёс он, обдумывая свои слова. — И я… ну, знал, что Лила знакома с этим районом, поэтому написал ей несколько раз. Я подумал, что она может иметь какое-то представление, где мы могли бы его искать, — он махнул рукой в сторону входа в столовую. — В любом случае, я здесь, Тиг. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Он не упомянул, что мы виделись. Как и не обмолвился о Джиме. Наверное, он думал, что защищает меня от ревности Малачи. В этом не было необходимости, но это было как-то… мило. Мы вошли в приют, и я быстро улыбнулась ему, он ответил мне улыбкой, показав ямочки на щеках.

В приюте уже вовсю кипела бурная деятельность. Из кухни, где добровольцы готовили гигантские кастрюли супа и стопы аккуратно завёрнутых бутербродов, хлынули волны жара. Румяная женщина в сетке для волос помахала нам ложкой.

— Добровольцы?

Мы кивнули, и она указала на группу людей, стоящих у длинного стола.

— Идите и запишитесь, если хотите получить награду за общественные работы. А ты, — сказала она, указав на меня, — убери волосы назад или надень сетку для волос.

Я стянула с запястья универсальную резинку и собрала волосы в тугой конский хвост. Мы присоединились к группе добровольцев, в основном это были подростки и несколько взрослых, внешне напоминавших родителей. Генри тоже был там, он отлично делал вид, что не знает нас.

Мы зарегистрировались и получили небольшую лекцию о том, сколько еды нужно раздавать и как обращаться с просьбами и жалобами. Как только служащий приюта закончил говорить, с улицы вошли несколько человек, одетых в многослойные одежды. Лица у них были настороженные. Некоторые выглядели так, будто они просто заглянули сюда по пути на дневную работу, но вот по другим можно было сказать, что это был их последний шанс. Были и дети, с пустыми глазами и серьёзными лицами, которые напомнили мне меня, не так давно. Я отвела взгляд.

Следуя приказам кухонного персонала, Генри, Малачи и Йен помогли отнести кастрюли с супом к подогревателям, а мы с Тиган схватили миски и ложки. Совсем скоро зал приюта стал переполненным. Длинные столы в кафетерии, занимавшие половину комнаты, были заполнены до отказа, и несколько человек вошли и попросили дать им еду с собой. Один из сотрудников сказал нам, чтобы мы не медлили, поскольку они подавали более семисот блюд в течение каждой смены. Это был едва контролируемый хаос.

Я оглянулась на Малачи, который, нахмурившись, изучал толпу. Я знала, о чём он думает: здесь было слишком много людей. И только три Стража, когда их должно было быть четверо. Будет трудно заметить подозрительную активность… и было бы неплохо иметь лишнюю пару глаз.

Несмотря на то, что окна и трава снаружи были покрыты инеем, внутри приюта было жарко, как в аду, и пахло томатным супом, потом, мясом, ромом, подгоревшими тостами, сигаретами и немытыми телами. Когда мусорный бак рядом со мной начал переполняться бумажными тарелками и пластиковыми мисками, я воспользовалась возможностью подышать свежим воздухом.

— Я сейчас вернусь, — крикнула я Тиган, схватив огромный полиэтиленовый пакет и потащив его к заднему выходу.

Она рассеянно махнула рукой в мою сторону.

Я распахнула дверь, и порыв холодного воздуха встретил меня, я жадно вдохнула воздух.

И тут же уронила мусорный пакет.

Может быть, мне это только показалось? Может быть, это была какая-то странная галлюцинация после сумасшедшей перегрузки запахов в столовой?

Нет. Стоя на месте, я снова вдохнула, и запах однозначно присутствовал. Приторный, тошнотворный запах ладана. А он у меня ассоциировался только с одним: Мазикин.

Я сделала несколько шагов на заднюю парковку, моё дыхание затуманилось. Ветер вновь принёс этот запах, маня меня вперёд. Я обошла вокруг приюта, размышляя, не могли бы здесь быть Мазикин, пытающийся раздобыть миску супа или заманить новобранцев. Очередь голодных людей была уже за дверью, но запах был определённо слабее, так что я вернулась на стоянку, которая тянулась к ряду домов. Я обогнула мусорный контейнер и пошла по узкой улочке между домами, заваленной старыми покрышками, брошенными игрушками и мусорными баками. Запах становился всё сильнее, и моё сердце билось быстрее с каждым вдохом. Я повернула налево и прошла квартал вверх по улице, прежде чем поняла, что запах исчез, поэтому я побежала обратно тем же путём, которым пришла.

Я уже миновала переулок, который должен был привести меня обратно к приюту, когда из-за двух домов впереди, не более чем в десятке метров от меня, выскочил парень с сальными тёмными волосами и худым, заросшим щетиной лицом. Он был одет в мягкую фланелевую рубашку, на руки были натянуты митенки⁷, и я мельком увидела грязные, зазубренные ногти как раз перед тем, как он повернулся спиной. Держа в руках промасленный бумажный пакет, он быстро зашагал по дороге прочь от меня. Я последовала за ним, принюхиваясь к воздуху, вероятно, выглядя немного сумасшедшей. К счастью, парень, казалось, не замечал меня, что я следовала за ним.

Я шла вверх по улице, квартал за кварталом, осматривая каждый боковой двор и окно на предмет движения, ища более подозрительных персонажей. Запах становился только сильнее, так что я знала, что иду в правильном направлении, даже если парень, за которым я следила, был обычным человеком с очень плохой гигиеной. В конце концов, улица упёрлась в пустырь, окаймлённый сетчатым забором. На другой стороне было кладбище, которое отделяло этот район от оживленного шоссе. Запах ладана был так силён, что у меня закружилась голова. Как раз в тот момент, когда я размышляла, не собирается ли этот парень перелезть через забор и срезать путь через кладбище, он вскарабкался по ступенькам огромного старого дома в колониальном стиле рядом с пустырём и нырнул внутрь, тихо закрыв за собой дверь. Я остановилась в нескольких домах от него, оценивая обстановку. Заколоченные окна. Граффити на тротуаре. Заброшенный? Вся улица казалась заброшенной, будто пагубное влияние съело её и выжило семьи и нормальных жителей в другое место. И действительно, к входной двери было приклеено объявление о выселении.

Это мог быть наркопритон. Или лаборатория мета. Или прибежище для кучки бездомных, сжигающих всё, что только можно найти, чтобы согреться. Или…

Это могло быть гнездо.

ГЛАВА 8

Трясущимися пальцами, я достала из кармана телефон и написала Малачи адрес колониального дома. Я оказалась почти в десяти кварталах от приюта, но, может быть, он сможет уговорить Генри отвезти его сюда, и тогда мы вместе всё выясним.

Ожидая ответа, я прокралась на задний двор, желая понять, с чем мы имеем дело. Хотя большинство окон были заколочены досками, кое-где фанера сгнила и отвисла от подоконников. Несколько низких подвальных окон не были закрыты. Я легла на землю и заглянула в открытую раму, в которой всё ещё сидело несколько осколков стекла. Белое зимнее солнце светило достаточно высоко, помогая мне. Его лучи освещали открытую комнату, полную коробок и всякого хлама. Внутри ничего не двигалось. Я опустила руку к поясу, на который прикрепила нож перед тем, как мы покинули дом Стражей, по тихому настоянию Малачи.

Когда я встала, то услышала звук. Из глубины дома донеслось тихое мяуканье. Желая, чтобы моё сердце не билось так громко в ушах, я спустилась вниз по склону и обошла дом; затем я проползла мимо разбитых окон подвального помещения на другую сторону. В передней части дома всхлипывания стали громче, мучительные рыдания проникали сквозь стены и рассеивались, как дым в холодном воздухе. Я присела на корточки под заколоченным окном, откуда громче доносился шум.

— Я сказал, заткнись! — зарычал кто-то, глубоко и злобно.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — закричал голос. Голос был мужским, но молодым. И таким, таким напуганным. — Пожалуйста, отпусти меня. Я никому не скажу!

Затем он закричал, и этот звук пронзил меня, как лезвие ножа.

— Я сделаю это снова, если ты не заткнёшься, — прорычал похититель мальчика. — Мои братья и сёстры пытаются поспать наверху. Если ты их разбудишь, у меня будут неприятности.

Я стиснула зубы и отодвинулась от окна, снова вытащила телефон из кармана и побежала к задней части дома. На этот раз я позвонила Малачи. Почему его так долго нет? Гудок продолжался до тех пор, пока не перешёл на голосовую почту. Я позвонила Генри. То же самое. Я чуть было не позвонила Джиму, но потом поняла, что даже если он возьмёт трубку, то либо не сможет, либо не захочет помочь.

У меня был выбор. Я могла попытаться вытащить оттуда мальчика прямо сейчас, или же я могла вернуться в приют и попытаться собрать Стражей, которые, казалось, не могли управлять своими мобильными телефонами. А ещё я могла бы позвонить в полицию, но всё это приведет только к одному — Мазикины соскочат и найдут себе новый дом. Мы же не могли просто так истребить их на глазах у властей. Нам нужно было только, чтобы Мазикины остались на месте, чтобы мы смогли сжечь это место дотла вместе с ними внутри. Меньше всего нам хотелось обращать на себя внимание копов.

Мальчик снова закричал, и мною было принято решение.

Мазикин сказал, что его братья и сёстры спят наверху. Поскольку он был на первом этаже, то, должно быть, имел в виду, что они были на верхних этажах. Может быть, мне удастся проникнуть туда и освободить мальчика, не предупредив их о своём присутствии. Может быть, к тому времени, как я это сделаю, Малачи уже прибудет.

Я написала Тиган: «Скажи Малачи, чтобы он проверил свой телефон».

Затем я протиснулась через разбитое окно в задней части дома и спустилась в подвал, держа нож наготове. В затхлом воздухе пахло плесенью. Я подошла к двери в подвал и открыла её, предоставив себе быстрый путь к отступлению.

Лестница на второй этаж была шаткой, но проходимой, и мои ботинки не издали ни звука, пока я медленно поднималась наверх. Дверь на верхней ступеньке была распахнута настежь, и я, пригнувшись, высунула голову наружу, оглядывая тусклый коридор, освещённый лишь лучами света из нескольких окон, не заколоченных досками. Тишину нарушали только приглушённые всхлипывания парня, и я держалась поближе к стене, проходя мимо гостиной, битком набитой уродливыми диванами и рваными подушками, выставив напоказ их пушистые внутренности. Сброшенная одежда грудами лежала по краям комнаты. Кого-то вырвало прямо на ковёр, и вонь почти заглушила запах ладана и плесени.

Я замерла, услышав громкие шаги на лестнице, ведущей на второй этаж. Потолок надо мной заскрипел, а затем раздался тихий, улюлюкающий смех. Может быть, Мазикин поднялся наверх, чтобы присоединиться к своим братьям и сёстрам. К счастью для меня это означало, что мне не придётся искать способ убить его тихо, прежде чем я спасу мальчика. Через несколько мгновений смех затих, а скрип прекратился. Я продолжила своё медленное продвижение к передней части дома.

Я на цыпочках прошла по коридору, стараясь не касаться стен, с некоторых из которых капало то, что я была почти уверена, было различными телесными жидкостями, вязкими и мутными, высыхающими в рельефные шарики и тонкие мазки. В штукатурке был проделан ряд дыр, а в конце коридора лежал пучок каштановых кучерявых волос, скрепленных вместе чёрной коркой сморщенной плоти. Я проглотила своё отвращение и повернула за угол в гостиную.

Мой желудок сжался.

Там, освещённый светом, просачивающимся сквозь рваные ажурные занавески из незакрытого окна, стоял низкий, тяжёлый стол.

Стол окружали четыре горшка, полные пепельных дымящихся благовоний. К каждой из его ножек была привязана длинная верёвка. Обтрёпанные концы каждой верёвки были окрашены в красновато-коричневый цвет. Это был их алтарь, место, где они связывали своих жертв, чтобы совершить ритуал овладения телом.

— Боже мой, — пробормотала я.

— Кто ты? — прошептал кто-то.

Он был близко. Я моргнула, отваживаясь пройти мимо лестницы, ведущей на второй этаж. Держа нож наготове, я взглянула вверх, но не увидела ничего, кроме темноты на верхней ступеньке лестницы, и поэтому снова обратила своё внимание на гостиную. У окна, с привязанными руками к батарее, сидел на корточках мальчик, возможно, на год или около того моложе меня. Раздетый до замусоленной, старой футболки, он дрожал в холодном воздухе неотапливаемого дома. Его руки были покрыты следами когтей, отвратительными, сочащимися красными ранами. Его ярко-зелёные глаза, круглые от ужаса, выглядывали из-под спутанных тёмно-русых волос. Слёзы текли по его щекам, оставляя узкие дорожки на грязном лице.

Голос из моего прошлого эхом отдавался у меня в ушах: Анна, Страж в тёмном городе, рассказывала мне, как она узнала, что Надя ещё не была одержима Мазикиным: Надя плакала.

— Я не причиню тебе вреда, — прошептала я и приложила палец к губам.

Я медленно двинулась вперёд, чувствуя едва слышный стон половиц, который предупредил бы Мазикинов наверху о моём присутствии. Присев на корточки рядом с мальчиком, от которого несло мочой и потом, я осторожно разрезала ножом верёвки, связывавшие его запястья, которые были в крови от его отчаянных попыток освободиться. Мальчик сосредоточил своё внимание на лестнице. Мы оба знали, что именно оттуда исходит угроза, если нас обнаружат. Пока я освобождала его, я заметила, что его руки были покрыты не только следами когтей… но и следами от уколов. Свежие синяки и струпья на сгибах локтей и на внутренней стороне рук. Этот парень был так молод, но он уже был наркоманом.

— Они сказали мне, что у них здесь есть что-то, чтобы расслабиться, — прошептал он, увидев, что я смотрю на следы от уколов.

Я снова приложила палец к губам и покачала головой. Он расскажет мне всё, когда мы будем в безопасности. Но внутри у меня всё сжалось от гнева. Так вот как эти Мазикины вербовали людей. Они заманивали запутавшихся в себе детей в этот дом… и отправляли их души прямиком в ад

С последним надрезом ножа верёвки упали с запястий мальчика. Я поймала его, когда он повалился на губчатый, влажный ковёр. Он обхватил свои ободранные запястья и прильнул ко мне, его плечи тряслись, а лицо исказилось от боли. Я обняла его и прошептала так тихо, как только могла:

— Всё хорошо. Ты в порядке. Я держу тебя.

Как бы сильно мне не нравилось быть рядом с большинством людей, я хотела утешить этого ребёнка. Я знала, что он чувствует, и хотела дать ему обещания. Я хотела сказать ему, что он не был просто расходным материалом, что впереди были лучшие времена, что он был не один. Я могла бы стать такой же, как он, если бы не Диана. Поэтому я обнимала его, как мать, в которой он нуждался в тот момент, и молча боролась со своими собственными воспоминаниями о том, что была сломлена и не имела никого, кто мог бы сделать это для меня.

Наконец он взял себя в руки и провёл руками по лицу, размазывая слёзы по грязным щекам. Он посмотрел на меня из-под копны сальных светлых волос, настороженно и робко.

— Меня зовут Ник, — сказал он.

Я покачала головой, зажала его губы и попыталась ободряюще улыбнуться. Он кивнул, улыбаясь в ответ, хотя я держала его рот закрытым. Это была самая милая, самая обнадёживающая маленькая улыбка, и я была полна решимости заслужить её. Я приблизила своё лицо к его грязному уху.

— Ты можешь идти? Нам нужно вытащить тебя отсюда.

Он кивнул, и я подняла его на ноги, держа за руку, пока он не успокоился. Я указала на коридор, который вёл в подвал. Вместе мы медленно прошли мимо лестницы, через несколько лучей света, пробивающихся сквозь щели в досках, открывая взору клубящуюся пыль в прихожей.

Пол над нашими головами заскрипел. Ник задрожал, прижавшись ко мне. Я взяла его за руку, крепко сжала и потащила в коридор. Мы на цыпочках прошли мимо кухни. Мимо гостиной. Сверху донёсся грохот, за которым последовала серия ворчаний. Кто-то проснулся. Последовала ещё одна волна рычаний и кашля.

— А что они там делают? — прошептал Ник мне на ухо.

Я была почти уверена, что Мазикины разговаривают друг с другом, но я боялась, что это его напугает, поэтому пожала плечами и потащила его к двери подвала. Потолок начал стонать и скрипеть. Кто-то двигался. Быстро. Они нас услышали.

Мы как раз достигли шатких ступенек подвала, когда Ник вскрикнул:

— О, Боже!

Его паника почти заглушила звук тяжёлых шагов поблизости. Грубое ругательство из гостиной подсказало мне, что у нас осталось всего несколько секунд до того, как нас поймают. Прежде чем я успела поставить его перед собой, чтобы защитить, Ник сильно толкнул меня, пытаясь проскочить мимо. Я рухнула вниз по ступенькам, потеряв равновесие и контроль, разбив локоть и колено. Я головой ударилась о перила и приземлилась животом на холодный цементный пол. Ник был прямо за моей спиной, поэтому я оттолкнулась и бросилась к двери в подвал.

Она распахнулась настежь. На свету вырисовывался силуэт какой-то фигуры, и я сразу узнала её.

— Малачи, — выдохнула я.

Следующие несколько секунд раскололись на отдельные звуки и образы, мгновение разрывалось по швам. Малачи прищурил свои темные глаза. От грохота, раздавшегося с верхней ступеньки лестницы, у меня ёкнуло сердце. Кончики пальцев Ника коснулись моей спины, когда мы побежали к моему лейтенанту.

Ножи Малачи сверкнули, когда он вытащил их из-под рубашки. Его лицо было свирепым, он вскинул руки и отправил клинки в полёт. Ножи пронеслись мимо меня, подняв несколько прядей моих волос и сверкнув в нескольких дюймах от моих висков.

Они попали в цель с твёрдым стуком металла, проникающего сквозь плоть.

Я резко обернулась и увидела, как Ник падает назад, а клинки Малачи по самую рукоять вошли ему в грудь. Ник встретился со мной взглядом — умоляющий, вопрошающий. Его пальцы широко раскрылись, потянувшись ко мне, когда он опустился на пол. Его рот открылся, но он не издал ни звука.

ГЛАВА 9

К тому времени, как Ник рухнул на пол, по его остекленевшим глазам смело можно было сказать, что его душа уже направлялась к следующей остановке… где бы она ни была. Я смотрела в его глаза, желая, чтобы он вернулся, чтобы всё было хорошо. Я обещала ему, что с ним всё будет в порядке. Не думая об опасности, я склонилась к нему, неверие сделало меня глупой и медлительной.

Малачи бросился вперёд и выдернул ножи из тела Ника как раз вовремя, чтобы похоронить их в животе приближающегося Мазикина — парня, за которым я следила до этого дома. Со стоном Мазикин упал на землю и свернулся калачиком. Малачи вложил окровавленное оружие в ножны, схватил меня за руку и оттащил от Ника.

— Иди. Генри стоит у входа с машиной.

Мои глаза всё ещё были прикованы к Нику.

— Но он же был…

— Иди! — закричал Малачи мне в лицо, развернул меня и подтолкнул к двери.

Глаза щипало, сердце изнывало от боли, и я, спотыкаясь, вышла из дома.

— Мы должны…

— Мы должны уходить отсюда, — сказал Малачи, таща меня к проезжей части.

Я заставила себя не оглядываться, когда мы забрались на заднее сиденье серого седана. Генри тут же рванул с места, умело ведя машину по лабиринту захудалых кварталов.

— Это было гнездо, — сказала я между вдохами.

— И ты пошла туда, не подождав меня. Нас, — жёстко сказал Малачи. — Ты не следовала своему собственному протоколу.

— Мазикины наверняка узнают, что там кто-то побывал, — сказал Генри. — Вероятно, они покинут его.

— Мы можем вернуться вечером и сжечь гнездо, — ответил Малачи, осматривая меня. — Дневное нападение сейчас неразумно, учитывая, что один наш Страж отсутствует, а капитан ранен.

Раны от падения с лестницы пронзили осколками боли руку и ногу. В голове застучало. Я обхватила голову ладонями, жалея, что не могу стереть из памяти лицо Ника.

— Мы должны быть более осторожны, — пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Мы? — рявкнул Малачи.

Он притянул меня к себе, явно не заботясь о том, заметил ли Генри, что мы наши отношения заходили немного дальше, чем как у капитана и лейтенанта. Он приподнял мой подбородок и заставил посмотреть на него.

— Насколько сильно ранена?

— Я упала с лестницы. Со мной всё будет в порядке.

Честно говоря, я не была уверена, но сейчас это не имело значения.

— Тебе не стоило идти туда одной, — его слова с трудом пробивались сквозь стиснутые зубы. — Это было безрассудно с твоей стороны.

Крошечный шёпот гнева свернулся у меня в животе, но я старалась говорить спокойно:

— Я тебе написала, а потом позвонила.

Он помрачнел.

— Я не слышал звонка. В приюте было слишком шумно. Тиган почувствовала, как её телефон завибрировал в кармане, и она предупредила меня. Это была моя ошибка. Но это не оправдывает тебя.

Я сглотнула, но избавиться от комка в горле не смогла.

— Там был ребёнок, Малачи. Они причиняли ему боль.

Малачи покачал головой.

— Они не обижают своих новобранцев. Только если не…

— Здесь всё не так, как в тёмном городе, где их пленники пассивны и сотрудничают с ними! Мальчик не мог успокоиться, и он пытался сбежать. Они поцарапали его, — слёзы жгли мне глаза. — Я увидела возможность вытащить его оттуда. Я не могла оставить его там.

Смущение смягчило стальной взгляд Малачи, когда Генри выкрикнул:

— Ты освободила пленника? А где он сейчас?

Я понятия не имею. Я прикусила губу, когда из уголка моего глаза потекла слеза. Малачи обхватил моё лицо ладонями, и я вздрогнула, заметив пятно крови на его пальцах. Когда он снова заговорил, его голос звучал мягко:

— Он всё ещё там в ловушке?

Я покачала головой, страх душил меня. Малачи всматривался в моё лицо в поисках подсказки.

— Он сбежал до моего прихода?

Я снова покачала головой.

— Он был прямо за мной.

Малачи оцепенел и побледнел.

— Нет. Нет, это был Мазикин, — пробормотал он. — Он гнался за тобой… пытался… пытался схватить тебя. Я должен был… защитить тебя.

— Ты так и сделал, — выдавила я из себя. — Другой был Мазикин.

— Но мальчик…

— Был просто мальчиком.

Руки Малачи задрожали, он отпустил меня. Он опустил взгляд на руки и, наконец, заметил кровь на своих пальцах.

— Ты уверена? — прошептал он.

Прежде чем я успела ответить, он уже отчаянными движениями вытирал окровавленные руки о штаны. Но пятна уже высохли, и он принялся яростно тереть их и скрести короткими тупыми ногтями. Через несколько секунд его кожа покраснела от трения, и я протянула руку, желая остановить его. Он одернул свои руки от меня и сложил их, спрятав ладони под мышками. Я откинулась на спинку сидения, совершенно растерявшись. Он выглядел так, словно вот-вот взорвётся, а я понятия не имела, как обезвредить такую бомбу. Мы погрузились в неловкое молчание.

Когда Генри выехал на шоссе, я поняла, что совсем забыла о Тиган. Я потянулась за телефоном, чтобы написать ей. Но в кармане его не оказалось. Я похлопала себя по плечу и поняла, что где-то на полпути выронила не только телефон, но и свой нож. Глубоко вздохнув, я коснулась руки Малачи.

— Можно мне взять твой телефон?

Он бросил его в мою протянутую ладонь, даже не взглянув на меня. Притворившись Малачи, я написала Тиган, сообщив ей, что он нашёл меня, и спросила, сможет ли она поехать домой с Йеном. Я сразу же получила ответ.

«Куда, чёрт возьми, делась, Лила?!»

Я ответила: " Ей надо было кое с чем разобраться».

«Скажи ей, что она в моем черном списке».

Я вздохнула.

«Раз ты настаиваешь».

Я легонько пнула Малачи локтем в плечо. Он безмолвно забрал обратно телефон и сунул его в карман, а потом снова принялся тереть кожу. Кровь осыпалась сухими пятнами, но его руки были содраны. Я сидела очень тихо и смотрела на своего лейтенанта, за которого я так переживала… который только что убил мальчика. Совершенно невинного человека. Того, кому я пообещала спасение.

Печаль наполнила меня, давя изнутри, заполняя лёгкие и застряв в горле. Был ли Ник сейчас в Элизиуме? Или он попал куда-то вроде Ослепляющего Города? Джим сказал, что это место для наркоманов. Но Ник казался таким юным. Он так нуждается в мягкости и милосердии. Мне хотелось верить, что именно это он и получит, но я повидала достаточно, чтобы понять, что всё может обернуться иначе. Мне хотелось кричать от горя, хотя я знала его всего несколько минут. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы я прочувствовала, как он дрожит в моих объятиях, увидела, как ему больно, и его полная надежды, застенчивая улыбка запечатлелась в моей памяти.

Именно из-за него мы должны были преуспеть в борьбе с Мазикиными. Они похищали бездомных и беспризорных детей, тех, кого никто не замечал и не заботился о них. Они использовали людей, которые уже так много выстрадали, и приговаривали их к аду.

— Генри, — сказала я, — мне нужно, чтобы ты высадил нас возле дома, а потом вернулся в гнездо и понаблюдал за ним. Если они попытаются покинуть его, ты должен дать нам знать. Мы зачистим место сегодня вечером, но ты прав, они могут двинуться раньше, если узнают, что мы вышли на них.

А учитывая, что мы оставили в подвале два трупа вместе с моим телефоном и ножом, это казалось вполне вероятным. Особенно если эта Мазикинша доложила Силу, что мы преследовали её прошлой ночью. А Джим, как истинный идиот действительно поинтересовался у неё, не Мазикин ли она. А это означало, что в данный момент они, вероятно, знали, что Стражи Царства Теней последовали за ними в мир смертных.

— Я могу пойти с Генри, — сказал Малачи, по-прежнему глядя на свои руки.

Он перестал тереть их, но теперь так крепко сжимал ими колени, что костяшки пальцев стали такими же бледными, как и его лицо.

— Нет, не можешь, — ответила я.

Это было самым простым решением, которое я приняла за сегодняшний день.

Малачи закрыл глаза. Печаль внутри меня всё росла, и я не могла удержаться, чтобы не потянуться к нему. Я знала, что нам придётся разобраться с этим, поговорить о том, что он сделал, и сделать так, чтобы этого больше никогда не повторилось. Но Малачи был явно опустошён, и его поверженный вид ранил меня почти так же сильно, как и смерть Ника. Я пальцами скользнула по его лбу, предлагая тепло, себя. Не как его капитан, а как его девушка.

Генри свернул на подъездную дорожку к дому Стражей.

— Дать тебе минутку, или могу уезжать? — спросил он, глядя в зеркало заднего вида, пока я ждала, что Малачи наклонится ко мне, как он иногда делал, чтобы получить от меня больше, словно я знала, что ему нужно.

— Да, — сказала я в то же самое время, когда Малачи выпалил «Нет», а затем распахнул дверцу машины и рванул с места.

Моя рука всё ещё висела там, где была его голова, когда он исчез в доме.

Я сглотнула, чувствуя боль в горле.

— Генри, у тебя есть всё, что тебе нужно? Понимаешь, что я хочу от тебя?

Он кивнул, глядя на меня в зеркало.

— Всё в порядке. Тогда увидимся позже. Будь осторожна.

Я вышла из машины и поплелась к дому Стражей. Это были медленные движения, потому что каждый шаг посылал хрустящую, жестокую боль вверх от лодыжки до колена. Цепляясь за перила, я поднялась по лестнице на второй этаж и услышала звук душа. Когда я добралась до этажа, из-под двери ванной комнаты уже валил пар. Я прислонилась головой к стене и уставилась на клубящееся облако. Малачи пытался вымыться начисто. В своё время я тоже так делала несколько раз. Может быть, даже больше, чем несколько. Я знала, каково это сидеть под обжигающей водой и желать, чтобы на этом всё закончилось.

Зная, что мне нужно дать ему время, я осторожно спустилась по ступенькам.

И обнаружила Джима, сидящим в гостиной. Как если бы он ждал, что я найду его там. Его рубашка была разорвана, а светлые волосы растрёпаны, но он выглядел достаточно трезвым, пока наблюдал, как я сажусь на ближайший стул.

Я упёрлась локтями в колени и опустила голову. Каждая частичка моего тела болела.

— Ну что, решил вернуться.

— Несколько часов назад Рафаэль нашёл меня и привёл сюда. Он сказал, что мне нужно решить, что я буду делать, и уведомить тебя.

— И что же ты решил?

— В любом случае, я собираюсь остаться.

Я подняла голову.

— И?

Лицо Джима исказилось от боли.

— Я не… я не очень хороший Страж.

Без шуток.

— Тогда почему тебя назначили в эту группу? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал мягко, а не обвиняюще. — Ты напортачил, или что? А это задание типа второй шанс?

— Скорее последний шанс, — сказал он, резко встав и начав расхаживать по комнате.

— Что ты имеешь в виду?

— Либо здесь, либо Пустошь, — пробормотал он.

Подумав о том, как Генри описал это место, я сказала:

— Ты хочешь сказать мне, что если ты не решишься остаться частью этого подразделения, то Пустошь станет твоей единственной альтернативой? Дружище, а зачем тебе уходить, если ты прекрасно знаешь, куда тебя отправят?

Он скрестил руки на груди и ухватился за свои бицепсы.

— Потому что вчера вечером я понял, что Генри был прав. Вы зависите от меня. А это… — он расправил плечи и повернулся ко мне. — У меня не очень хорошо получается сохранять жизнь своим Стражам-напарникам.

Я посмотрела в его тёмно-голубые глаза и увидела в них боль. Чувство вины. Сожаление.

— Расскажешь?

Он поморщился и покачал головой.

— Считай это приказом.

Он закрыл глаза.

— Его звали Бомани. Он погиб по моей вине. Вот почему я нахожусь здесь.

Я подождала, пока он снова не взглянул на меня.

— Так, возможно, это твой шанс искупить вину.

— Я не заслуживаю такого шанса, — выпалил он. — Ты действительно не понимаешь. Бомани был хорошим Стражем. И великим человеком. Он должен был вот-вот оказаться в Элизиуме. Он избавился от всего своего имущества и жил на простой паёк: хлеб с водой, и ничего больше. В Ослепляющем Городе, где все к чему-то пристрастились, где каждый пытается получить что-то, чтобы иметь больше, чем все остальные, где все гонятся за кайфом, это знак того, что ты готов уйти. Мы все знали, что Бомани уйдёт.

— А я… я ненавидел его. Он всегда был на моём пути. Всегда пытался помешать мне выйти на улицу, получить то, что я действительно хотел, — он снова принялся расхаживать взад-вперёд, как загнанный в клетку зверь. — Однажды ночью, я влез в передрягу. Я улизнул из участка, чтобы встретится с девушкой, а это оказалось подставой. Я думал, она даст мне то, чего я так сильно желал, но оказалось, что она и её банда чего-то хотят от меня. Расписание патрулей и маршруты движения Стражей, чтобы они могли выловить нас одного за другим, не давая нам вмешиваться в их планы или что-то ещё, — он склонил голову и усмехнулся, звук был сдавленным и печальным. — Бомани был слишком умен для своего же блага. Он выследил меня до самой квартиры и попытался вытащить оттуда. Но я знал… я знал, что он скажет моему капитану, что я сбежал, и тогда я буду наказан. Что они запрут меня в тихой комнате, в этой крошечной камере, в которой ничего нет, где я буду наедине один… один… на один с самим собой.

Он вздрогнул, и внезапно его безумный страх при упоминании о камере предварительного заключения прошлой ночью обрёл гораздо больше смысла.

Он провёл рукой по лицу.

— Это не должно было иметь никакого значения. Это было то, что я заслужил в любом случае. Но я был таким эгоистом, и когда они напали на Бомани… — он замолчал, а затем встретился со мной взглядом. — Я позволил им убить его. Вот почему я здесь, капитан, — он провёл рукавом по глазам. — Теперь ты счастлива?

Я с изумлением уставилась на него, каким-то образом понимая, что всё зависит от моей реакции на это ужасное откровение. Он стоял в стороне и позволил умереть другому Стражу, отчего меня затошнило. Но я помнила, что Малачи говорил о важности прощения Генри за его прошлое и веры в него сейчас. И услышав боль в голосе Джима… я поняла, что должна хотя бы попытаться.

— Джим, мне нужно, чтобы ты говорил мне правду, а не то, что, по-твоему, я хочу услышать, хорошо? Никакого вранья.

Он бросил на меня настороженный взгляд.

— Если бы ты смог сделать это снова, зная, что будешь наказан…

— Не раздумывая, — прошептал он. — Я переживаю это каждую ночь, каждый день. Я бы их остановил. Я бы позволил им убить меня, если бы это было необходимо.

— Тогда хватайся за этот шанс, Джим. Оставайся трезвым. Следуй приказам. Помоги нам уберечь от смерти ещё больше людей. Ты был выбран для этой миссии не просто так. Я верю в это. Сомневаюсь, что Судья принимает решения случайно, и это не исключение. А это значит, что ты нам нужен, иначе мы проиграем.

Он даже не отвёл взгляда. На самом деле, он смотрел на меня с таким отчаянием в глазах.

— Но что, если я…

— Мы все совершаем ошибки. И некоторые из них действительно ужасны, — произнесла я хриплым голосом, услышав, как наверху выключился душ. — Но это не значит, что мы можем использовать эти ошибки в качестве оправдания. В действительности это делает их ещё хуже. Если ты хочешь почтить память Бомани, то тебе нужно делать свою работу здесь, в мире смертных. Если ты хочешь, чтобы его смерть ничего не значила, тогда отправляйся в Пустошь. Всё зависит от тебя.

Он быстро сел, как будто у него больше не было сил стоять.

— Ты серьёзно хочешь, чтобы я остался?

— Честно? Я не знаю. Прошлой ночью ты мог доставить нам обоим массу неприятностей. И я почти уверена, что ты предупредил Мазикина о том, что мы уже здесь и охотимся на них. Но, как я уже сказала, я должна верить, что твоё появление в этой группе не случайно. Иначе Судья отправила бы тебя прямиком в Пустошь, верно? Зачем вообще давать тебе выбор?

Он нахмурился.

С верхнего этажа, я услышала звук закрывающейся двери Малачи. Я вздохнула.

— Если ты готов исполнить эту работу, тогда и я готова дать тебе шанс. Но считай, что ты на коротком поводке. Дай мне знать, что ты решил. Мне нужно подняться наверх и поговорить с лейтенантом.

Когда я, хромая, выходила из комнаты, я могла бы поклясться, что услышала, как Джим прошептал:

— Спасибо.

ГЛАВА 10

Я поднялась наверх, мысленно репетируя короткую речь, очень похожую на ту, что я произнесла Джиму, раз уж она вроде как подействовала. Не только на него, но и на меня тоже. Этот разговор помог мне понять, на чём нужно сосредоточиться. То, что сделал Малачи, было шокирующим и трагичным. Такого больше не могло повториться. Мы должны были бы планировать и работать над тем, чтобы этого не произошло. Но… это был несчастный случай. Малачи ворвался в опасную ситуацию и допустил ошибку в пылу сражения. Ошибку, которую любой из нас мог бы совершить. Ему нужно было знать, что я понимаю это.

Двери в две спальни на втором этаже были открыты. Одна комната была в полном беспорядке и, скорее всего, принадлежала Джиму, а другая — опрятной, тут явно разместился Генри. А вот третья дверь была наглухо закрыта. Я подошла к двери и постучала.

— Не сейчас, прошу, — сказал он.

— Это я.

Тишина. Почти целую минуту. Это хватило, чтобы моё сердце забилось сильнее. А потом:

— Входи.

Я открыла дверь. Малачи сидел за столом. Он переоделся в тренировочные штаны и футболку, а его влажные чёрные волосы торчали во все стороны, как будто он только что вытирал их полотенцем, которое висело на его плече. Его лицо всё также было бледным. Ладони и кисти рук красные и ободранные. А вокруг рта появились маленькие морщинки, словно он постарел на несколько лет за последний час.

— Ты должна позвонить Рафаэлю, чтобы он исцелил тебя, — сказал он. — Шишка на голове выглядит довольно плохо. И ты хромаешь.

— Я займусь этим позже. Сейчас для меня важнее поговорить с тобой.

Он поморщился и отвел взгляд.

— Малачи, — сказала я, протягивая ему руку. — Я понимаю, сейчас тебе, наверное, очень плохо…

— Ты понятия не имеешь, — сказал он напряжённым голосом, поднимаясь со стула. — Вообще никакого.

— Хорошо, но я могу представить. И я вижу всю боль на твоём лице.

Его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий вдох.

— Такого больше не повторится. Уж это я могу тебе обещать.

Мои пальцы потянулись, чтобы коснуться его, но он сцепил их за головой и уставился на мою руку, как на ядовитую змею. Я прочистила горло.

— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы такое случилось снова, но нам нужно поговорить о том, как это предотвратить…

— Я уже знаю, как предотвратить это, — тихо сказал он.

— Неужели? Это, эм, хорошо, — я предполагала, что мне придётся произнести ободряющую речь, а он, похоже, уже справился с этим сам. — Поделишься со мной своим планом?

Он встретился со мной взглядом и опустил руки по бокам.

— Да, я должен, — он долго смотрел на меня, а потом расправил плечи, словно перед ним был противник в битве. — Я не справлюсь, Лила. Я был слишком самонадеян и глуп, чтобы поверить в это.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить его слова, а когда до меня дошло, у меня отвисла челюсть.

— Ты уходишь? Чёрт побери! Джим, скорее всего, захочет поступить так же, и это плохо. Ты не можешь уйти, Малачи. Я в жизни без тебя не смогу закончить начатое.

Боль вспыхнула в его глазах, а затем исчезла, сгладившись.

— Нет, это не то, что я имел в виду. Я не ухожу. Даже если бы я мог, я бы не сделал этого, потому что ты нуждаешься во мне.

— Именно, — я поплелась вперёд на своих ноющих ногах, нуждаясь почувствовать его, оказаться в его объятиях. — Ты меня на секунду напугал.

Он схватил меня за запястья раньше, чем мои руки достигли его тела, и прошептал:

— Но я так не могу.

Моё сердце забилось в бешеном, неровном ритме. Я стояла, раскинув руки в стороны, а он нежно держал их в своих ладонях.

— Ты не можешь… что? — я скорее произнесла этот вопрос одними губами, чем вслух. У меня перехватило дыхание.

— Если я твой лейтенант, то я не должен переступать эту черту. Я не могу прикасаться к тебе так, как раньше, — он потупил взор. — И ты не можешь так на меня смотреть.

— Но ты сказал… когда мы стояли перед Судьей, ты сказал…

Он сказал, что любит меня. Он сказал это. Я отчётливо слышала его. Этот момент запечатлелся в моём сердце в ярких деталях.

Он закрыл глаза.

— Независимо от того, что я сказал, между нами всё кончено. Я не могу так выполнять свою работу. То, что произошло сегодня, доказало это. Я был так поглощён страхом, что ты можешь пострадать, что убил безоружного мальчика. Кто-то, кто нуждался в моей помощи. Человека, которого ты пыталась спасти.

— Кто угодно мог совершить такую ошибку, — возразила я надломленным голосом. — У тебя была доля секунды, чтобы оценить ситуацию.

— Я Страж уже семьдесят лет и никогда не совершал подобной ошибки, — он открыл свои тёмные глаза, и я увидела в них себя, умоляющую и отчаянную. — Даже если бы и так, здесь всё иначе. Мы находимся в мире людей. Этот мальчик был невиновен, а я лишил его жизни, — он отпустил мои запястья и сделал гигантский шаг назад. — Из-за моих чувств к тебе.

Я стояла как идиотка, всё ещё раскинув руки по бокам, пытаясь найти утешение в его теле, в нём самом.

— Я знаю, потребуется некоторое время привыкнуть к этому новому месту. Но дело не во мне, не в нас, — я знала, как жалко это звучит, но мне было плевать. — Пожалуйста. Мы можем всё это обсудить.

— Это не изменит моего решения.

Я шагнула к нему. Он отступил.

— Ты обвиняешь меня в этом, — сказала я.

— Нет. Я один виноват в этом. Анна предупреждала меня, что я совершаю ошибки из-за тебя, но я проигнорировал её. Но, оглядываясь назад, я понимаю, насколько она была права. Тем более сейчас.

Мне показалось, что он нанёс мне сильный удар ногой в живот. Я чуть не согнулась пополам от боли.

— Что? — я быстро заморгала в попытке сдержать слёзы. — Ты хочешь сказать, что поступаешь правильно…

— Я считал, что уже почти готов выйти из тёмного города, — грубо сказал он. — А потом появилась ты, и я оказался достаточно глуп, чтобы поверить, что так и должно было случиться, словно это была моя награда за все те годы службы. И я отпустил всё, что знал, поскольку думал, что мне это больше не нужно. Я позволил своим эмоциям полностью овладеть мной, — он горько рассмеялся и провёл рукой по волосам. — Я, и правда, думал, что смогу быть с тобой, что мы сможем попасть в Элизиум. И когда нас послали сюда, я всё ещё твердил себе, что мы можем быть вместе, всё ещё держался за все эти желания о будущем, — он склонил голову, не позволяя мне увидеть выражение его лица. — Я был таким глупцом.

— Н-нет. Мы не ошибка, — слова прозвучали надрывно, чуть громче скрипа. — Это правильно. Мы… самое хорошее в этом мире. Мы можем решить это вместе. Мы можем бороться за это будущее. Мы не должны…

— Не надо, — прошептал он, подняв руку. — Прошу, хватит.

— Ты любишь меня, — выдохнула я. — Ты не можешь вот так просто… оборвать всё это.

— Могу, — тихо сказал он. — И сделаю это. То, что произошло сегодня, уже перебор.

— И ты сможешь отпустить наши отношения так легко. Просто вот так.

Моё зрение прояснилось и вспыхнуло, когда до меня дошла правдивость этих слов. Он так легко всё отпустил. С чего бы мне вообще сомневаться в этом? Не похоже, чтобы такого рода вещи не случались раньше. Я просто забыла, что я ничего не стою. Я опёрлась на стол, нуждаясь в чём-то, что могло бы меня поддержать.

— Хорошо. Я поняла тебя.

— Очевидно, что нет, — сказал он так тихо, что я едва расслышала его слова.

— Что?

Он покачал головой, словно пытаясь прояснить мысли.

— Это не из-за тебя, — сказал он, и в его голосе послышалось раздражение. — Всё дело во мне и в нашей миссии. Если я сосредоточусь на тебе, то не смогу исполнять свои обязанности. Я буду продолжать делать ошибки. Я не могу быть тем, кто тебе нужен, если моё единственное желание это…

— Я буду стараться, — взмолилась я, не в силах принять то, что стояло прямо передо мной, потому что это было слишком больно. — Я не буду вламываться в места в одиночку. Я не…

— Пожалуйста, уважай моё решение, — он скрестил руки на груди. Костяшки его пальцев снова побледнели от того, как он впился ими в плоть своих рук. — Отныне наши отношения будут носить лишь профессиональный характер. Как мой капитан, ты можешь рассчитывать на мою поддержку и преданность. Я буду следовать твои приказам, какими бы они ни были, — он плотно сжал губы и с трудом сглотнул. — Но это всё, кто я для тебя.

Более лживого заявления ещё никто никогда не произносил. Я обхватила себя руками, желая перестать быть жалкой, заставляя каждую унцию гордости всплыть на поверхность, нуждаясь в том, чтобы она покрыла меня, как доспехи.

Словно наблюдая за происходящим со стороны своего тела, я услышала собственный голос:

— Конечно, я буду уважать твоё решение.

Он немного осунулся, пока я заговорила, но быстро пришёл в себя.

— Спасибо, — пробормотал он. — А теперь, если ты меня извинишь, я хотел бы немного уединиться.

— Да, конечно. Это же твоя комната.

Я развернулась и выбежала, когда мои «доспехи» улетучились, оставив лишь сырой ком страдания и смятения там, где раньше было моё сердце.

Ослеплённая слезами, страдая от боли и головокружения, отчаянно пытаясь убежать туда, где я могла бы кричать и плакать, не будучи замеченной, я слишком быстро побежала по лестнице. Моё колено подогнулось на полпути вниз, и я полетела вперёд, уже зная, что падение закончится хреново.

Но я так ни разу и не ударилась. Тёплые руки подхватили меня и поставили на ноги.

— Это было почти второе твоё бедствие на лестнице за день, — сказал Рафаэль, удерживая меня, пока я восстанавливала равновесие.

— Как ты… не важно, — сказала я.

— Давай пройдём в гостиную, Лила. Тебе нужно отдохнуть.

Он обнял меня за плечи, я не воспротивилась. Я бы упала без его поддержки. Моё колено просто убивало меня, голова раскалывалась, а сердце было разбито вдребезги. Он подвёл меня к дивану. Я упала на него, подтянула на грудь подушку и крепко обняла её, нуждаясь в чём-то, что удерживало бы меня, не давало развалиться на части.

Он присел передо мной на корточки, одетый в простые брюки цвета хаки и рубашку на пуговицах. Идеально подобранная одежда, чтобы выглядеть неприметным… как и я, очевидно.

— Я не буду спрашивать, что болит, — мягко сказал он.

— Это был дерьмовый день, — сказала я, молясь, чтобы он не заставил меня говорить об этом.

Он взглядом скользнул вверх по ступенькам, прежде чем снова посмотрел на меня.

— В этом доме так много боли.

Глядя на лёгкую печаль на его лице, у меня появилась идея.

— Ты можешь… ты можешь прекратить это? Ты же избавляешь от других видов боли, — крошечный пузырь надежды поднялся сквозь ужасное, тяжёлое отчаяние внутри меня. — Ты… ты можешь просто ввести нас в сон, а когда мы проснёмся, всё будет в порядке. Может быть, ты сможешь это сделать. Потому что я… — мой голос дрогнул, когда реальность случившегося снова обрушилась на меня. — Я не уверена, что смогу… — я склонила голову, чтобы он не увидел, как начинают капать слёзы. — Прости. Я не могу.

Он слегка приподнял мой подбородок пальцами.

— Можешь.

— Найди другого Стража. Назначь Генри за главного. Прошу.

Он улыбнулся, почти ослепив меня.

— Этот разговор удивительно похож на тот, что ты вела с Джимом всего тридцать минут назад, тебе так не кажется?

— Я не хочу думать о том, что ты слушаешь каждое моё чёртово слово, — отрезала я.

Улыбка не исчезла, поэтому я направила своё внимание в окно, пока он не отпустил мой подбородок.

— Ты достаточно умна, чтобы распознать параллель, Лила. Джим считал, что не сможет справиться с этой миссией, и ты сказала ему, что он должен взять на себя ответственность. Теперь Малачи столкнулся со своим самым худшим страхом, как жертва массовой бойни своего народа, своей семьи, всех невинных людей, он теперь сам несёт ответственность за смерть невинного ребёнка. И всё же он полон решимости выполнить свою работу.

Я откинулась на спинку дивана, желая закричать прямо в лицо Рафаэлю. Малачи был полон решимости выполнить свою работу, всё верно. И я вмешалась в это, а он без колебаний оттолкнул меня, совершенно спокойно раздавив моё сердце.

— Да, его преданность делу достойна восхищения.

Так оно и было на самом деле. Просто это было больнее, чем я могла вынести.

— Как и твоя, Лила, — он вытащил из кармана телефон, идентичный моему. — Я подумал, что тебе он понадобится. А если ты дашь мне ключи, мы с Генри сможем забрать твою машину, когда он вернётся.

— Это что, мой сотовый? — спросила я, роясь в кармане в поисках ключей. — Ты достал его из гнезда Мазикинов?

Он покачал головой.

— Но я знал, что тебе понадобится новый…

Телефон зажужжал. Рафаэль протянул его мне. На мой новый телефон только что пришло сообщение от Генри.

«Они подожгли гнездо, здесь копы, люди повсюду, понятия не имею за кем следить».

— Чёрт возьми! — закричала я, когда телефон завибрировал у меня в руке от очередного сообщения от него.

«Какие будут приказы?»

Я написала ответ: «Возвращайся». Затем я бросила телефон на кофейный столик.

— Ты хочешь пересмотреть мысль о том, что я действительно способна быть капитаном? — я зарычала на Рафаэля. — Потому что всё, что я делаю, буквально взрывается у меня перед носом.

Рафаэль усмехнулся.

— Тогда тебе следует лучше стараться.

«Да, пошёл ты», — чуть не вырвалось из моего рта, но я стиснула зубы от этих слов. И по какой-то причине это, казалось, ещё больше развеселило Рафаэля. Он похлопал меня по колену, но отдёрнул руку, когда я резко втянула воздух.

— Что нам нужно, так это быть бессмертными, — сказала я, схватившись за колено и осознав, что оно раздулось почти вдвое по сравнению с нормальным размером. — Если мы нужны вам для борьбы с Мазикиными, почему вы не можете сделать нас непобедимыми? Или сразиться самим с ними?

Его улыбка исчезла.

— Мазикины не подчиняются Судье уже как много веков. Я не могу вмешаться напрямую. В этом деле я связан клятвой Судьи.

— Подожди, что? Судья пообещала Мазикиным, что ты не будешь…

— Только твои потребности, Лила, — тихо предупредил он.

Я прикусила губу и попыталась понять, что же мне нужно знать.

— Они ведь и раньше убегали, не так ли? Анна рассказывала мне.

Рафаэль устроился поудобнее на полу.

— Да.

— И люди-Стражи останавливали их.

— Да.

— Так нам под силу это, правильно? Мы можем одержать победу?

— Я не могу предсказать будущее, Лила. Это не входит в число моих навыков.

Я наблюдала за его лицом, ища подсказки.

— Теперь они стали сильнее, так ведь?

Он кивнул.

Я проглотила металлический привкус страха.

— Итак, я отвечаю за то, чтобы не дать злому демону-бичу убить бог знает сколько невинных людей, и если я не сделаю этого в ближайшее время, они разделятся и станут неудержимыми.

Он снова улыбнулся, но улыбка эта была явно призрачной.

— Я рад, что ты понимаешь.

— Я могла бы справиться с этим лучше, если бы ты смог заглушить мою боль, понимаешь? — сказала я срывающимся голосом. — Ты сказал, что не будешь спрашивать, где у меня болит, но я всё равно скажу. Везде. Не только колено или голова. Я не хочу ощущать эти чувства. Это слишком.

У него даже не хватило такта принять извиняющийся вид.

— Это совершенно другой вид боевой раны. Я не могу стереть такую боль, Лила. В любом случае тебе это не пойдёт на пользу.

Я снова откинулась на спинку дивана.

— Тогда тебе лучше подлатать меня, чтобы я снова смогла выбраться из той пропасти.

Не то, чтобы мне не терпелось исчезнуть. Я хотела лишь миг покоя, которым обеспечило бы меня исцеление Рафаэля. Просто на какое-то время мне нужно было, чтобы весь мир катился к чёртовой матери.

— Ну, это я могу сделать, — пробормотал он и погрузил меня в тяжесть сна без сновидений.

ГЛАВА 11

Проснувшись в понедельник, я впервые испытала благодарность за то, что мне нужно идти в школу. Выходные были долгие — бесплодные патрули, прерываемые только часами, которые я проводила в одиночестве в своей комнате, плача в подушку, чтобы Диана не услышала. Джим решил остаться Стражем и до сих пор выполнял приказы. Как и Малачи. Уравновешенно, как я и ожидала. С холодностью, что ранило сильнее, чем я могла бы себе представить. Пожарные обнаружили в подвале этого гнезда Мазикинов два обгоревших до неузнаваемости тела. Полиция вела расследование. Они подозревали, что этот дом был притоном наркоманов. Я прекрасно знала, что это не так, но мы прочесали весь район и ничего не нашли, так что теперь мы вернулись на исходную позицию.

Мне отчаянно нужно было отвлечься. А может быть, и немного вздремнуть.

Потом я вспомнила, что у меня было два урока с Малачи. По крайней мере, Генри согласился подвезти его до школы по утрам, так что мне не пришлось ехать с ним в машине. Я не была уверена, что хрупкие стежки, удерживающие меня вместе, выдержат, если он будет так близко ко мне.

Раннее утреннее солнце отражалось от фонарных столбов, окон и ветровых стёкол, ослепляя меня, когда я въехала на школьную стоянку задолго до начала занятий. Я стояла у своей машины, которая была одной из немногих на стоянке, желая, чтобы моя голова перестала стучать, и моля, не встретиться с…

Тиган припарковала свой маленький чёрный «БМВ» рядом с моей машиной и вышла, держа в руках два стакана с кофе. Она протянула мне стакан.

— Я не знаю, какой ты предпочитаешь, поэтому держи чёрный.

Я взяла стакан и зажала его в руках, наслаждаясь теплом в холодное утро.

— Спасибо.

— Пойдём или посидим в моей машине?

По правде говоря, мне не хотелось находиться с ней в замкнутом пространстве, но когда я увидела въезжающий на парковку серый седан, за рулем которого сидел Генри, а рядом с ним Малачи, я практически нырнула на пассажирское сиденье её машины.

— Ладно, — сказала она, усаживаясь на водительское сиденье. — Как прошли выходные?

Я сделала глоток кофе и позволила ему обжечь моё горло.

— Нормально. Но ты пригласила меня сюда не для того, чтобы поговорить о моих выходных.

Она моргнула.

— А ты никогда не страдаешь хернёй, сразу к делу, да?

— У меня никогда не было на это времени.

Как и не было желания оберегать её чувства.

— Ну, если так, то… фиолетовый оттенок твоей рубашки совпадает с кругами под твоими глазами, — прокомментировала Тиган.

— Думаю, ты тоже не станешь обманывать меня. В последнее время я почти не сплю.

— Из-за Нади?

— Нет.

Тоска по Наде была как хроническая боль внутри меня, особенно в такие моменты, как этот, потому что Тиган пыталась быть дружелюбной, но она не могла заменить мне подругу, которую я потеряла. Но не это не давало мне спать по ночам.

Тиган пристально прожигала меня своими серо-голубыми глазами.

— Лила, ты в порядке? Я имею в виду, я думала, что так и есть, но потом… что произошло в субботу?

Я закрыла глаза, жалея, что была настолько разбита, что не могла придумать достойную легенду для прикрытия.

— Я… от запаха на кухне меня начало тошнить, и я вышла подышать свежим воздухом. На меня напали. Какой-то парень. У меня не было с собой бумажника. Поэтому он… избил меня и оставил там.

Глаза Тиган стали огромными и блестящими, наполнившись праведным гневом.

— Тебя ограбили? Ты написала мне, чтобы я передала Малачи твою просьбу, и даже не упомянула об этом? — её маленький кулачок ударил по рулю, отчего гудок издал пронзительный вопль. — Это был один из тех бездомных? Ты сможешь указать на него из группы?

Я потерла виски, чувствуя, что голова вот-вот расколется.

— Притормози, Тиган. Я не… всё в порядке. Давай закроем тему? У меня всё хорошо, да и сама виновата, что бродила там одна. Так мне и надо.

Она поёрзала на сиденье и постучала длинными ногтями по нижнему краю руля.

— Ты… ты же не замешана в чём-то противозаконном, верно?

Я покачала головой, но не смогла посмотреть на неё.

— Ты же не принимаешь наркотики или ещё какую дурь, так ведь? — прошептала она

— Что? Ты спятила? Надя рассказывала тебе хоть что-нибудь обо мне?

Она откинулась на спинку сиденья.

— Всё нормально, прости, — её лицо было очень бледным. Вид у неё был такой, словно она вот-вот упадёт в обморок. — Надя говорила мне, что ты считаешь наркотики глупостью и всё такое, но я подумала, может быть, когда она умерла… неважно, — она прикусила нижнюю губу. — Я… ходила вчера на её могилу.

Я откинулась на спинку сиденья. Я не была там со дня похорон, но это прозвучало бы бессердечно для любого, кто не знает, через что я прошла, чтобы убедиться, что с Надей всё в порядке.

— Я ненавидела тебя, — выпалила Тиган, и тут же выпрямилась, испугавшись звука собственного голоса. Она прочистила голо. — Я всё ещё немного ненавижу тебя.

И снова я поймала себя на том, что жалею о совете психотерапевта Тиган — привязаться ко мне. Я наклонилась вперёд, и все её грубые замечания за последний год пронеслись у меня в голове.

— Ты принесла мне кофе, чтобы рассказать об этом? Я никогда ничего тебе не сделала. За исключением, что также тебя ненавидела, но вызвано это было тем, что ты вела себя по отношению ко мне, как сука.

— Я знаю.

— Тогда, почему? Потому что я не из богатой семьи? Может, потому, что меня воспитывали не так, как тебя?

Она в ужасе посмотрела на меня.

— Нет! Нет. Это вообще здесь ни при чём.

Трясущимися руками она поставила свой кофе в подстаканник, а затем взяла салфетку и начала возиться с ней, бормоча что-то невнятное.

— Да ладно тебе, — огрызнулась я. — Если мы хотим разобраться со всем этим, тогда давай сделаем это. Давай уже. Говори.

— Потому что ты была хорошей подругой для неё! — закричала она.

Я сосредоточилась на своём стакане, сжав его пальцами так сильно, что крышка отскочила. Надя была добра ко мне, это уж точно.

— Уверена, ты была не хуже.

Она усмехнулась.

— А я думала, что в тебе-то и дерьма нет. Теперь я вижу, что тебя им переполняет.

Я пожала плечами.

— Ты дружила с ней гораздо дольше, чем я.

Она разорвала салфетку пополам.

— Возможно. Я тоже считала себя хорошей подругой. Я никогда не отказывала ей, когда она чего-то хотела.

Я сделала ещё один глоток, хотя на вкус кофе был как смола и пепел. Мне потребовалось много времени, чтобы проглотить его.

— Ей было трудно отказать.

— Да, — дрожащими пальцами она порвала салфетку по краям, образовав коричневую бумажную оборку. — Это я дала ей таблетки, — произнесла она напряжённым голосом. — И это было не в первый раз. Она говорила мне, что ей просто нужно расслабиться, а у моего отца оставался пузырёк с оксидоном после проведенной год назад операции на спине. Я понятия не имела, что она выпьет всё сразу… это ужасно, я знаю.

Я подняла голову и пристально посмотрела на неё. Я знала, что она хочет, чтобы я сказала ей, что всё в порядке, но это было не так. Таблетки. У Нади были проблемы ещё до того, как я с ней познакомилась, и именно это её и убило. Чёрт возьми, даже после того, как она умерла, она всё ещё искала их. Я поставила свой стаканчик в подстаканник и зажала руки между коленями.

— Не говори мне этого, Тиган. Просто. Не говори.

Она шмыгнула носом и достала из сумочки салфетку.

— Да пошла ты.

Это показалось мне таким нелепым — мы с Тиган, сидящие здесь и проклинающие друг друга. Я начала смеяться.

— Да, ты тоже катись ко всем чертям, — сказала я и на всякий случай оттолкнула её подальше.

Она приняла моё извращённое предложение мира таким, каким оно было. Она подняла свой красиво наманикюренный средний палец и показала мне язык. Нам обоим нужно было отойти от горячей темы. Почва была слишком опасна, так что мы смогли отступить за эту глупость, потому что это было единственное, что мы имели прямо сейчас.

Несколько минут мы таращились в лобовое стекло её машины, наблюдая, как Малачи медленно идёт по широкому тротуару к нависающему над нами фасаду нашей школы из кирпича и стекла.

— Лейни решительно настроена похитить твоего парня, — прокомментировала Тиган. — Я просто подумала, что ты должна знать.

Прежде чем я успела ответить, взгляд Малачи скользнул по парковке и остановился на моей машине. Я опустилась на своё сиденье, молясь, чтобы его взгляд не задержался на «БМВ» Тиган, надеясь, что солнечный свет не позволит ему увидеть меня.

— Ух. С русским красавчиком не всё ладно? — спросила она. — Он выглядит почти таким же несчастным, как и ты.

Я резко откинулась на спинку сиденья.

— Он не русский. И нет, не всё так хорошо. И ещё: я не хочу об этом говорить.

Она прислонилась к спинке сиденья и тоже немного ссутулилась, так что её голова оказалась на одном уровне с моей. Она толкнула меня локтем.

— Хорошо. Но я здесь, ладно? Если ты когда-нибудь захочешь поговорить.

— Серьёзно? Ты хочешь послушать о моих проблемах с парнем?

— Эээ. Не совсем, — она снова меня отшила.

Я пихнула её в ответ, достаточно сильно, что она поморщилась.

— Вот это уже больше похоже на правду. Ты готова идти?

— Да. Сегодня с Аденом будет неловко, но я с этим справлюсь.

— Сочувствую.

Мы вышли из машины и оглядели теперь уже заставленную машинами стоянку. Кучка бейсболистов оживлённо беседовала у огромного вишнево-красного внедорожника Йена. Грег отчаянно жестикулировал, а в руке у него был Айфон. Больше никакой дерьмовой раскладушки и, похоже, он хотел, чтобы все это знали. Йен, казалось, слушал его с добродушным терпением, но его взгляд постоянно перемещался на меня с Тиган.

— Он беспокоился о тебе в субботу, — сказала Тиган, помахав ему рукой.

Я отвернулась, когда взгляд Йена остановился на мне.

— То, что он вообще появился, было очень мило с его стороны. Ты говорила с Аденом после его не явки?

Она издала рвотный звук, бросив убийственный взгляд на несчастных товарищей Адена по команде.

— Ох. Да. Он такой мерзавец. В субботу вечером он пришёл ко мне домой и попытался уговорить меня пойти с ним. Он был таким напористым и странным, что мой папа пригрозил вызвать полицию, если он не уйдёт. Папа говорит, что я должна получить судебный запрет. Подожди, — сказала она, выуживая из сумочки зазвонивший телефон.

— О, Боже мой! Сегодня утром он звонит мне уже в четвёртый раз, — она поднесла его к уху. — Я же сказала тебе удалить мой номер, — прошипела она. — Я… что? Почему ты хочешь поговорить с ней? — она пристально посмотрела на меня.

Затем её глаза широко распахнулись, и она резко повернулась, чтобы посмотреть на школу. Я проследила за её взглядом и увидела фигуру, стоящую на крыше здания.

— Какого чёрта ты там делаешь? — закричала она в трубку. — Что? Нет… что? Не надо… нет; как бы то ни было, конечно, она здесь! Она здесь!

У меня отвисла челюсть, когда она сунула мне телефон.

— Он сказал, что хочет поговорить с тобой, и если я не дам тебе трубку, он прыгнет.

Я схватила телефон, слишком ошеломлённая, чтобы сделать что-то ещё. Со всех сторон до меня донеслись голоса, сначала смеющиеся, а потом ещё более безумные, когда все взгляды устремились на Адена Мэттью, который стоял на краю крыши, на высоте четырёх этажей, прямо над парадным входом, широко раскинув одну руку, а другой прижимая телефон к уху.

— Алло? — произнесла я в трубку, и мой мир опасно накренился, унося моё утро прямо в безумную страну. — Аден?

— Лила, — сказал он. — Лила, — его голос дрожал от избытка энергии.

Может, он был под кайфом?

— Привет, Аден. Что… что ты там делаешь? Уроки вот-вот начнутся.

Я вела себя как полная идиотка, но что я должна была сказать? Я никогда раньше не уговаривала никого спуститься с крыши.

Он усмехнулся.

— Лила. Лила и Малачи.

Я смотрела на его фигуру вдалеке, на носки его ботинок, выступавшие над краем крыши. Наверняка кто-то уже вызвал охрану школы? Я оглянулась и увидела, что Йен пристально смотрит на своего друга, прижимая к уху собственный телефон.

— Хм. Да, — сказала я. — Если ты спустишься, уверена Малачи пойдёт тусить с тобой и твоими…

— Капитан Малачи. Передай ему привет от Ибрама.

Холодные пальцы страха выползли из трещин в асфальте под моими ногами и скользнули вверх по ногам, приковывая меня на месте.

— Что ты сказал?

— Мы знаем, что ты здесь.

Из-за его низкого, улюлюкающего смеха я вынуждена была отвести телефон от уха.

Я услышала крик в трубке. Аден резко обернулся и посмотрел на кого-то, кто присоединился к нему на крыше. На мгновение он вытянул обе руки для равновесия, но потом снова прижал телефон к уху.

— Сил знает, что ты здесь. Он знает, кто твои друзья. И он скоро увидится с тобой.

А потом тело, которое когда-то принадлежало Адену Мэттью, шагнуло с крыши старшей школы Варвика и рухнуло на цемент внизу.

ГЛАВА 12

Все вокруг кричали. Рты широко раскрыты, языки дрожат от ужаса и потрясения, белки глаз сверкают в лучах утреннего солнца.

Но в моей голове стояла тишина. Как будто на мне был шлем из звуконепроницаемого стекла.

Я была в движении ещё до того, как он приземлился, я бежала к тому месту, куда он должен был упасть.

Не потому, что я хотела спасти его. Уже было слишком для этого.

Потому что я хотела допросить Мазикина внутри него.

Но после звука «треск-раскол-удар», я поняла, что существо, обитающее в его теле, никогда не сможет ответить на мои вопросы. Воздух со свистом вырвался из моих лёгких. Сердце сильно и болезненно забилось, превратившись в гигантский синяк.

Затем до меня донёсся звук — звериный вой, жалкий и надломленный. Я резко обернулась. Здесь был ещё один Мазикин. Но нет. Тиган протиснулась мимо меня, шатаясь, направляясь к изувеченному телу Адена. Эти ужасные, мучительные рыдания исходили от неё. Кроме неё, у половины студентов были вытащены телефоны, вероятно, они взорвали экстренную диспетчерскую, вызывая теперь уже абсолютно ненужную скорую помощь. Или делали фотографии, чтобы разместить их на «Фейсбук». Йен и остальные товарищи по команде Адена всё ещё стояли, прижавшись к его внедорожнику, с их лиц отхлынула кровь.

Чья-то рука легла мне на плечо, и я резко отпрянула.

— С тобой всё в порядке? — спросил Малачи, засовывая руки в карманы. — Что произошло?

Я кивнула в сторону тела Адена, которое теперь было окружено толпой людей. Учителя с серо-зелёными лицами протягивали руки, отпихивая учеников назад. Плачущая школьная медсестра стояла на коленях возле его головы, директор сжимала руки и кричала всем, чтобы успокоились. Рыжеволосая школьная учительница, мисс Кетцлер, прижала к себе вялое тельце Тиган и раскачивалась взад-вперёд, окрашенные тушью слёзы падали с её круглых щёк на волосы Тиган.

— Мазикин, — тихо сказала я. — Думаю, это был Ибрам.

Мазикин, ответственный за смерть Анны, бывшей напарницы Малачи.

Выражение лица Малачи резко изменилось.

— Повтори.

— Они захватили Адена. Он был одержим.

Я отскочила в сторону, когда машина скорой помощи с визжащими сиренами подъехала к обочине и из неё выскочили два хмурых санитара.

Малачи пошёл за мной к моей машине. Я не осознавала, что всё ещё сжимаю телефон Тиган, пока он не зазвонил у меня в руке. Я положила его в карман и рассказала своему лейтенанту обо всём, что произошло.

— Помнишь ту пятницу, когда Аден позвал тебя погулять с ним и его приятелями вечером? Они охотились на Мазикина. Мы с Джимом натолкнулись на них во время прочесывания Южного Потакета, — я посмотрела на бейсбольную команду, которая всё ещё вертелась вокруг Йена. — Надо было, чтобы ты пошёл с ними.

Малачи переводил взгляд со страшного инцидента на бледнолицых бейсболистов и обратно.

— Думаешь, они нашли Мазикина?

Я кивнула.

— Если Ибрам завербовал Адена, то получил доступ к его воспоминаниям. И в них, он, видимо, узнал тебя. И меня.

— Они пожертвовали Аденом, чтобы что-то доказать нам, — сказал Малачи.

И что же они хотят доказать? Они могут убить наших друзей, и со стороны это будет выглядеть как самоубийство. Нет никакой возможности доказать обратное.

— А что, если Аден был не единственным, кем они завладели? — спросила я.

Бейсболисты смотрели, как скорая помощь с умолкшими сиренами увозит тело Адена от нас. Из громкоговорителей донёсся голос директора, объявившего, что занятия в школе на сегодня отменяются, но любой желающий поговорить ученик может прийти в столовую. Родителей предупредили, а это означало, что Диана, вероятней всего, появится дома в течение получаса и будет ждать меня.

— В субботу Йен показался мне самим собой, — ответил Малачи. Он смотрел, как бейсболисты направляются к школе. — Но прошло почти сорок восемь часов с тех пор, как мы его видели. И нет никакого способа узнать о Греге и Леви, просто взглянув на них.

— Как думаешь, сможешь подобраться поближе к этим парням? — я достала из кармана телефон Тиган и увидела, что Йен пытается дозвониться до неё. Переняв эстафету с того места, где остановился Аден? — Ты прав, с пятницы прошло уже много времени. Некоторые из них тоже могли быть обращены. И они могут попытаться заманить других. Аден, вернее Ибрам — пытался связаться с Тиган в субботу. Если бы её отца не было дома, он мог бы добиться успеха.

— Тогда я порасспрашиваю у них, — сказал он, свирепо глядя в спину Йена, который вместе с остальными исчез в школе.

Увидев свирепое выражение его лица, я потянулась к его руке, но остановилась, когда моя рука отскочила от границы запретной зоны, которую я вообразила вокруг его тела.

— Полегче, ладно? Веди себя как любопытный, обеспокоенный парень, а не как Страж. Я хочу сказать, если ты почувствуешь запах Мазикина, немедленно дай мне знать, но оставайся спокойным. Не вздумай никого потрошить в школьной столовой.

Он посмотрел на мою руку, всё ещё висящую в воздухе.

— Понял, капитан.

Мне хотелось, чтобы он просто ударил меня. Это бы причинило мне гораздо меньше боли, чем его отстранённость. Я судорожно вздохнула.

— И убедись, что у тебя есть их номера, ладно? Нам надо начать пристально следить за всеми друзьями Адена, потому что Ибрам убедил меня, что Мазикины знают, кто они. Я собираюсь проверить, как там Тиган. С базой я свяжусь позже.

Я ушла, не сказав больше ни слова, слишком накалено для вежливости, слишком хрупко, чтобы прямо посмотреть в глаза Малачи. Возможно, я была на взводе, чтобы разговаривать с Тиган, но это было правильно. В конце концов, если Мазикины проникли в нашу школу и нацелились на людей, которых я знаю, она будет первой в списке.

В итоге я отвезла Тиган домой. Она была слишком расстроена, чтобы вести машину. К тому же, пока я не узнаю, есть ли ещё ученики, одержимые Мазикиными, мне не хотелось оставлять её одну. Они вполне могут знать, что теперь смогут добраться до меня через неё.

— В этом нет никакого смысла. Он получил стипендию в Бостоне, — прошептала она после нескольких минут молчания. — Он был таким нервным. И он сказал, что собирается в путешествие этим летом. В Европу. Он хотел напиться в ирландском баре. Один в Ирландии.

Я заехала на её безупречную улицу, обсаженную тщательно подстриженными кустами.

— Мне очень жаль, Тиган.

— Почему он совершил такой поступок? У него не было депрессии. Совсем наоборот. У него была потрясающая жизнь, и он знал это.

Я уставилась на неё.

— Может… как думаешь, он принимал наркотики или ещё какую дрянь?

— Сейчас баскетбольный сезон, Лила. Привет, тест на допинг? Он мог лишиться стипендии.

Чёрт.

— Ну, я знаю, что некоторые психические заболевания могут явиться из ниоткуда.

Она откинулась на спинку сиденья.

— В субботу он вёл себя очень странно. И от него так плохо пахло. Вообще-то мне даже было интересно, не курил ли он чего-нибудь.

Мой желудок скрутило, когда я подумала, как близко к ней подобрался Мазикин. И как они могут вновь попробовать в любое другое время.

— Возможно, он занимался самолечением.

Я познакомилась с этим термином через несколько лет после того, как попала в систему социального обеспечения для детей, когда мне было около шести лет. Задолго до того, как я была готова понять это, я услышала, как какой-то социальный работник говорил о моей маме с одним из моих приёмных родителей, объясняя, почему она не появилась на запланированном визите со мной. Я стояла босиком в тёмном коридоре в пижаме и слушала, как эта дама говорит, что моя мама психически больна. Что она накачала себя наркотиками до полного забытья, пытаясь заглушить голоса в своей голове. Я долго гадала, где же находится забвение и смогу ли я найти там свою маму.

Тиган шмыгнула носом.

— Как и Надя, да?

Я никогда не задумывалась об этом в таком ключе.

— Да.

Я остановилась перед огороженной подъездной дорожкой Тиган. Она назвала мне код, и я ввела цифры; затем мы проехали по длинной подъездной аллеи и припарковались.

Тиган сложила руки на груди, дрожа так, словно ей было холодно даже в тёплом салоне машины.

— Ты когда-нибудь задумывалась, где она сейчас? Ты веришь во всю эту чушь о загробной жизни?

Я уткнулась лбом в руль, не желая, чтобы она увидела выражение моего лица: горечь, благоговение, ярость и тоска — всё вместе. Слишком больно, чтобы поделиться с ней.

— Я, в самом деле, считаю, что Надя находится в лучшем месте, — я дала себе минуту, чтобы смягчить выражение лица, и повернулась к ней. — Если уж честно, то я знаю это наверняка.

Тиган закатила глаза и вытерла слезу со щеки.

— Я уже устала от того, что люди так говорят.

Я заправила за ухо несколько выбившихся локонов.

— Я тоже. Но я знаю это, Тиган. Никакой пустой фигни, верно?

Она уставилась на меня, её розовые губы дрожали.

— Никакой. Надеюсь, ты права.

— Но это не значит, что я не скучаю по ней. Я всегда буду скучать. И я всегда буду сожалеть, что не сделала большего для неё, когда она была жива.

Лицо Тиган сморщилось.

— Я тоже, — выдохнула она и начала всхлипывать. — А теперь ещё и Аден. О Боже, неужели всё дело во мне?

Всё её тело сотрясалось, скрючившись от чувства вины и горя, которые мне так были знакомы.

Я знала, что должна была обнять её, но не была уверена, что хочу этого.

А потом я вспомнила все те случаи, когда просто отмахивалась от невинных, заботливых прикосновений Нади. Я подумала о том, как я жаждала прикосновения Малачи, какими успокаивающими я находила его руки и как сильно я скучала по нему — теперь, когда я не могла его получить. Неужели сейчас всё стало иначе?

Я протянула руку и коснулась её плеча. Тиган накрыла мою руку своей и судорожно вздохнула. Её вздох был похож на влажный, хриплый… смех.

— Спасибо за попытку, Лила. Я очень ценю это.

Она вытерла глаза рукавом и вышла из машины. Я последовала за ней.

— Эй, — позвала я, когда она поплелась к своему дому. — А твои родители дома?

Она кивнула.

— Мама дома.

Я повертела в руках ключи.

— Хорошо. Я позвоню тебе позже. Просто узнаю, как ты.

— А с каких пор тебя это волнует, Лила? Мы теперь друзья?

Я сжала ключи в кулак, зубцы впились в ладонь. Она не была Надей. Она никогда не сможет стать Надей. Но я не хотела, чтобы с ней что-то случилось, и не только потому, что Надя заботилась о ней. В какой-то момент я тоже начала заботиться о ней. Чуть-чуть.

— Мне самой интересно.

Она хрипло рассмеялась.

— Эй, Тиган. Аден явно попал в какую-то неприятную историю. Если кто-то появится у тебя на пороге, ведя себя точно так же, как вёл он себя, не впускай его и не ходи с ним, хорошо?

— Я не идиотка.

Я протянула ей телефон.

— Увидимся позже.

По дороге домой, пока я была одна, я мысленно прокручивала события последних нескольких часов. Аден покинул нас. Мёртв. Где же теперь его душа? Был ли он пойман в ловушку в царстве Мазикинов, которое якобы было столь ужасным, что тёмный город казался раем по сравнению с ним? А может быть, его душа освободилась в тот момент, когда Ибрам спустил его тело на бетонную плиту. Именно в это верил Малачи. Вот почему он был так решительно настроен убивать Мазикинов и тела, в которых они обитали. Конечно, это давало Мазикину шанс вернуться, но если это освобождало души их жертв, он считал, что убийство того стоило.

А это означало, что если Леви, Грег, Йен или кто-то другой был одержим, Малачи захочет немедленно уничтожить их. В конечном счете, мы придем к тому, что будем убивать наших одноклассников, одного за другим. Ну, не совсем так, но когда я подумала об удивительно милой улыбке Йена с ямочками на щеках, то поняла, что так оно и будет.

Подъезжая к жилому комплексу Дианы, я уже планировала связаться с другими Стражами и посмотреть новости, чтобы узнать, не было ли в городе ещё каких-нибудь нападений. Но все мои планы рухнули, когда я увидела машину, припаркованную на подъездной дорожке у дома Дианы. Она принадлежала Ненси, моей надзирательнице. А рядом была припаркована полицейская машина.

ГЛАВА 13

Я припарковала машину у обочины, пытаясь замедлить бешеный ритм своего сердца настолько, чтобы суметь нажать на несколько кнопок на телефоне.

Малачи ответил сразу же на звонок:

— Где ты? — его голос был острым, как нож, резким и смертоносным.

Я судорожно вздохнула.

— У Дианы. А ты?

— На базе. Джим и Генри тоже. У меня есть информация.

Желая оттянуть тот момент, когда мне придётся рассказать ему, в какую беду попала, я попросила его доложить обо всём.

— Йен признался, что видел тебя и Джима в пятницу. Он сказал, что потом пытался уговорить остальных вернуться в машину, но они отказались. Они были в том районе рядом с приютом для бездомных и увидели, как кто-то бежит на четвереньках. Вот они и погнались за ним. Аден оказался быстрее.

Я крепко зажмурилась. Я не хотела думать о том, что с ним случилось. Как же он, должно быть, испугался, когда они привязали его к алтарю. Как же ему, должно быть, было больно. Однажды уже я видела, как Мазикин овладел парнем. Его скрутило, как крендель, и он кричал бесконечные мучительные минуты, пока дух Мазикина — Джури, как оказалось — не вырвал душу парня из его тела и не отправил её в ад.

— Они искали Адена пешком и пытались дозвониться до него, — продолжал Малачи. — Сначала он не ответил, но когда они уже собирались ехать обратно в Варвик без него, он позвонил Йену и попросил, чтобы его забрали. Угадай, где.

— В том гнезде.

— Йен посчитал, что это наркопритон. Он сказал, что на крыльце тусило несколько подозрительных личностей, и с ними был Аден. Аден хотел, чтобы парни присоединились к нему в доме, но они отказались. Йен был очень зол, потому что всем им предстояло пройти тест на наркотики, а Аден вёл себя очень нехарактерно. Вероятно, потому, что в тот момент в нём главенствовал голос Ибрама.

Бедный Аден. И Йен.

— А Мазикины не пытались их заставить?

Малачи вздохнул.

— Нет. Аден вошёл в дом, вероятно, получил приказ от Сила, а потом вернулся и отправился домой со своими товарищами. Они высадили его у самого дома. По словам Йена, он был более чем уверен, что Аден что-то курил.

— Из-за запаха.

— Да. Но я могу подтвердить, что, ни один из других парней, которые пошли с ним в ту ночь, точно не Мазикины. Полагаю, их спасла решимость избежать изгнания из бейсбольной команды.

— Слава Богу, они относятся к этому так серьёзно.

— Я раздобыл телефонные номера большинства членов бейсбольной команды, — он прочистил горло. — И болельщиц тоже. Все они собрались в столовой.

— Хорошо, хорошо… — я умолкла, когда Диана высунула голову из главной двери и посмотрела на улицу, прямо на мою машину. — Малачи… я должна идти.

— Что случилось? — должно быть, он услышал заминку в моём голосе.

— Полиция у моего дома. И мой надзиратель тоже.

— Почему?

По свисту воздуха в трубке я поняла, что он, вероятно, только что вскочил на ноги.

У меня так сдавило горло, что я едва могла говорить.

— Я случайно выронила телефон в гнезде в субботу. И нож.

Он выругался.

— Уезжай. Поезжай сюда. Мы что-нибудь придумаем. Мы попросим Рафаэля…

Но Диана уже шла по тротуару, а детектив — коренастый блондин с прикреплённым к поясу значком, — стоял на крыльце.

— Слишком поздно. Я должна разобраться с этим. Позвоню тебе, когда смогу, если смогу. Прости.

— Не извиняйся, просто скажи, что тебе нужно! — крикнул он так громко, что мне пришлось отстранить телефон от уха.

Я быстро затараторила:

— Ты остаешься за главного. Если от меня не будет вестей, патрулируйте сегодня ночью без меня. Проверьте временные зимние приюты города и обнюхайте там всё, поскольку, похоже, Мазикины нацелены на бездомных. Патрулируйте парки. Лагеря для бездомных, особенно те, что упоминались в той новостной статье, которую нам показывал Генри. И проверь, как там Тиган и остальные, ладно? Следите за статусами на «Фейсбук».

Я так крепко вцепилась в телефон, что он заскрипел.

— Я могу сейчас приехать. К тебе, — сказал он. — Я могу…

— Таковы мои приказы, — резко сказала я.

Непролитые слёзы опалили глаза, пока я наблюдала, как детектив спускается по ступенькам и направляется ко мне. Я закончила разговор и спрятала телефон в карман.

Диана распахнула дверцу моей машины. Её серебристые волосы, обычно собранные в тугой пучок, были растрёпаны, а тёмно-коричневая кожа сморщилась от беспокойства.

— Я видела, что произошло сегодня утром в школе. Звонили из школы. Где ты пропадала?

Я вышла из машины. Детектив остановился возле своей машины и сталь внимательно наблюдать за нами.

— Прости. Я подвозила Тиган домой. Всё произошло у нас на глазах. А почему у нас полицейский?

— Мы ждали тебя, детка. Детектив сказал, что хочет задать тебе несколько вопросов.

— Касательно этого утра?

Черты её лица натянулись, отчего морщины стали ещё глубже.

— Они не сказали мне почему. Я уверена, что они просто пытаются проверить всех свидетелей. Заходи внутрь, и мы постараемся всё уладить.

Пока я шла за Дианой в дом, проходя мимо машины, которая, как я знала, принадлежала Ненси, моему надзирателю, во мне нарастало ощущение, будто мой мозг бросили в блендер. Возможно, к вечеру я вернусь в «КДН». И буду полностью отрезана от общества. В камере. Я хотела закричать. Я хотела убежать. Я хотела, чтобы Малачи ворвался через парадную дверь Дианы и унёс меня прочь. Но вместо этого я села на деревянный стул у кухонного стола и сложила руки на коленях, стараясь выглядеть грустной, смущённой и совсем не испуганной.

— Лила, — сказала Ненси, которая добросовестно следила за мной с тех пор, как я вышла из «КДН» чуть больше года назад, — Детектив ДиНаполи хочет задать тебе несколько вопросов.

Она покрутила кольца на своих толстых пальцах.

— Конечно, — мягко сказала я, стараясь смотреть ему прямо в глаза, но не слишком пристально. Открыто, но не вызывающе. — Что вам нужно, детектив? Это из-за того, что случилось сегодня в школе?

— Нет, мисс Сантос.

ДиНаполи подошёл к портфелю, который он поставил рядом со столом, вытащил что-то из него и положил передо мной. Это был пластиковый пакет, в котором лежал мой пыльный, потрескавшийся, как нарочно не расплавленный телефон.

— Мы нашли это в субботу днём.

Всё в моём мире сузилось до точки, сфокусировалось на этом телефоне. Рафаэль подключил мой старый номер к новому телефону, но видимо произошло это недостаточно быстро. Я заставила себя изобразить удивлённую улыбку.

— Вы нашли мой телефон! Вы нашли того парня, который его украл?

Диана, всё ещё стоявшая у двери, переводила взгляд с меня на полицейского и снова на меня.

— Украл? О чём ты говоришь, детка? Я только что видела, как ты разговаривала по телефону в своей машине.

Я вытащила из кармана свой новый телефон.

— Да. Мой украли в субботу, и вчера я купила новый.

Я молилась, чтобы Рафаэль смог вытащить чек из своего волшебного кармана, если возникнет такая необходимость.

Брови Дианы взметнули вверх.

— И в какой момент ты собиралась мне об этом рассказать?

Я пожала плечами, надеясь, что никто из них не слышит, как моё сердце бьётся о рёбра.

— Я не хотела, чтобы ты злилась. Или беспокоилась. Это случилось, когда я ходила в ту бесплатную столовую, — я посмотрела на детектива, а потом на Нэнси, которая прислонилась к спинке стула Дианы и почесывала пятнышко на бедре. — Я выносила мусор в середине смены и оказалась прямо возле мусорного контейнера. На меня набросился какой-то парень. Он выхватил мой телефон.

— Тебя ограбили? — спросила Ненси.

Она выглядела потрясённой. Возможно, потому, что она всегда считала меня преступницей, а не жертвой.

— Да, Ненси. И это было совсем не весело, — я посмотрела на Диану, желая, чтобы она поверила моей лжи. — Я знала, что ты взбесишься. Я попросила Тиган, чтобы она свозила меня купить новый телефон.

— Почему вы не сообщили в полицию о нападении? — спросил детектив ДиНаполи.

Я позволила себе мельком поднять взгляд на него. Его глаза были красными и влажными на вид.

— Я не хотела неприятностей. Я просто хотела уйти оттуда. Я даже не закончила смену в столовой. Подруга отвезла меня к себе домой, и я приняла немного «Тайленола»⁸.

ДиНаполи наклонился вперёд.

— Вы были ранены?

Дерьмо. Да, была, но меня исцелили.

— Ничего серьёзного. Я ударилась о мусорный бак. Он убежал, как только заполучил мой телефон.

— Вы сможете опознать нападавшего?

— Я не уверена. Прошло уже несколько дней, — я мысленно вернулась в тот день, пытаясь вспомнить парня в мягкой фланелевой рубашке, того самого, за которым я следила до самого гнезда. — У него были очень длинные ногти. И лицо у него было грязное.

ДиНаполи сжал губы в тонкую линию. Он наклонился и достал из портфеля фотографию.

— Не этот ли парень?

Фото было сделано крупным планом, но это был не тот Мазикин в мягкой фланелевой рубашке. Это был Ник.

— Нет, — прошептала я, чувствуя себя так, словно грудь разрывали в клочья. — Это не он. Парень, который напал на меня, был старше.

Детектив внимательно наблюдал за мной. Пока я пыталась взять себя в руки, он вытащил ещё одну фотографию.

— А как насчёт него?

Это был Мазикин. Тот самый, которого Малачи пырнул ножом. Тёмные сальные волосы обрамляли щетинистое лицо.

— Возможно, это он, — пробормотала я.

— Мы нашли этих парней в подвале того сгоревшего дома на Гарден стрит, а этот, — он указал на лицо Ника, — лежал на вашем телефоне, мисс Сантос. Сегодня утром мы опознали его по отпечаткам пальцев и записям из стоматологии. Дом находится всего в десяти кварталах от приюта, в котором вы были.

Диана издала звук отвращения.

— Я не должна была отпускать тебя, — сказала она неодобрительно.

— Они погибли в огне? — спросила я, стараясь казаться искренне смущённой.

ДиНаполи уставился на меня.

— Нет, мэм, не в огне.

Дерьмо.

— Ох, — сказала я тихим голосом. — Так говорили в новостях.

Он прищурил глаза.

— Нет, в новостях сообщили, что в этом здании были найдены тела. Причину смерти мы не разглашали, — он пальцами крутил фотографию Мазикина на столе, взглянув в коридор. — У вас есть какое-нибудь оружие, мисс Сантос?

На глаза опустилась красная пелена, когда я подумала о чёрном кожаном поясе под моей кроватью, к которому были прикреплены пустые ножны. Я с трудом сглотнула, гадая, не собирается ли сейчас офицер достать мой потерянный нож.

Диана, двигаясь быстрее, чем я когда-либо считала возможным для кого-то с её лишним весом, возникла рядом со мной раньше, чем я успела открыть рот и ответить ему.

— Прошу прощения, детектив. А теперь я попрошу вас объяснить, с чего вдруг у вас возникли такие мысли.

Она положила руку мне на плечо. Я подняла на неё глаза, а мой язык приклеился к нёбу суперклеем, приправленным паникой.

— Диана, они нашли телефон Лилы на месте убийства, — произнесла Ненси, сделав шаг вперёд и скрестив руки на груди.

ДиНаполи примирительно поднял руки и бросил раздражённый взгляд через плечо на Ненси.

— Мы пытаемся подстраховаться, мисс Джеффрис. Жертвы действительно были мертвы ещё до пожара. Мы думаем, что убийца мог устроить пожар, чтобы замести следы.

Он на секунду поднял свои водянистые глаза на меня, и я заставила себя не отводить взгляд.

— Как именно они были убиты? — с вызовом спросила Диана.

— Я не имею права говорить об этом, — ответил детектив. Он почесал подбородок и сел на стул. — Мы надеялись, что у Лилы есть какие-то сведения на этот счёт.

Я отскочила от стола до того, как стул ударился о стену. Все взрослые в комнате напряглись, как будто были готовы наброситься на меня, если я попытаюсь сбежать.

— Вы хотите сказать, что я убила этих парней?

— В твоём прошлом были проявления жестокости, Лила. — Ненси высказала это так, словно целый год ждала этой возможности.

Густая волна гнева поднялась во мне, горячая, как лава.

— Тебе легче поверить, что я прикончила двух парней в каком-то сгоревшем доме, где продавали метамфетамин, чем тому, что я встала на путь истинный? Спасибо, что веришь в меня, Ненси!

Детектив ДиНаполи пожал плечами.

— Один парень украл твой телефон. Он спровоцировал тебя. Может быть, другой попал под руку.

— Серьёзно? А не много ли ты записываешь на мой счет, если думаешь, что я могу сделать что-то подобное.

Диана сжала моё плечо железной хваткой, указывая на фотографию на столе, на ярко-зелёные глаза ребёнка, которого я пыталась спасти. Ника. Чёрная подводка размазалась под его печальными, пустыми глазами. Губы распухли и потрескались.

— И вообще, кто эти парни? — требовательно спросила Диана. — Вы мне скажите, кто они такие. А хотя, не надо. Дайте угадаю. Бездомные. Подсевшие на наркотики. Проституцию. Да они оба из одной шайки.

Она гордо выпятила подбородок. А её глаза стали сверкающими тёмными озерами. Я вдруг очень обрадовалась, что она на моей стороне.

Детектив посмотрел на фотографию с таким видом, словно Диана только что попала в самую точку.

— Ммм. Я так и думала. Неужели в вашем предположении, что старшеклассница со стипендией Род-Айлендского университета, которая была волонтёром в столовой, напала и убила двух парней, есть какой-то смысл? Может быть, это они поубивали друг друга! Или как насчёт их фокусов? Дилеры? Сутенёры? Вы хотите сказать, что эта молодая леди — ваш главный подозреваемый, только потому, что вы нашли её украденный телефон на месте преступления? Детектив, я работаю в исправительной системе уже четверть века, так что простите меня за мой скептицизм.

Для меня она выглядела как какой-то мстительный супергерой. Она подняла палец и замахала им. Качая головой взад-вперёд, она вновь заговорила:

— И Лила больше не скажет вам ни слова без адвоката. Я знаю правила, так что при всём уважении, не думайте, что вы можете прийти сюда и вот так просто опрашивать нас, сэр.

— Департамент по делам детей, молодёжи и семьи осуществляет опеку над Лилой, Диана, а не вас, — но Ненси взяла сумочку, и детектив встал.

Диана кивнула.

— Мне это прекрасно известно. Поэтому вы вызываете её социального работника и говорите им, что полиция пытается нарушить гражданские права этой молодой леди.

— Мисс Джеффрис, — детектив ДиНаполи уже почти подошёл к двери и выглядел слегка потрясённым. — Прошу прощения за причиненные неудобства. Мы организуем разговор с Лилой в другое время.

Диана всё ещё махала пальцем.

— Вы сделаете это, — она указала на Ненси. — А ты договоришься с адвокатом, если это произойдёт. Она не мусор, так что не обращайся с ней так, — возмущение сотрясло её обычно ласковый голос.

Я ошеломлённо наблюдала, как Ненси и ДиНаполи уходят, вероятно, планируя перегруппироваться и выработать стратегию контратаки. Как только они выехали с подъездной дорожки, Диана опустилась на стул напротив меня. Он заскрипел под её весом.

— Прости меня, детка. Я должна была задать тебе несколько вопросов до твоего возвращения домой.

— Спасибо тебе, — я перегнулась через стол и взяла её за руку. Её глаза распахнулись, когда я сжала её пальцы. — Я ничего не сделала ни одному из этих парней, Диана, клянусь.

Она посмотрела на меня снизу вверх и так яростно сжала мои пальцы в ответ, что ещё чуть-чуть и перекрыла бы мне кровообращение.

— Знаю, детка. Но даже если бы ты это сделала, это было бы оправдано, — её слова были тихими, но кристально чистыми, как хрусталь. — Если кто-то когда-нибудь попытается причинить тебе боль или воспользоваться тобой, ты сопротивляйся, и не извиняйся за это. Не позволяй им причинить тебе боль.

Я пристально посмотрела в её шоколадно-карие глаза. Я никогда не говорила о том, что со мной случилось, никогда не признавалась, почему чуть не выбила жизнь из моего приёмного отца Рика, который использовал меня как свою личную жевательную игрушку в течение нескольких месяцев, прежде чем я сломалась. Но думаю, что Диана поняла это давным-давно.

— Я постараюсь. Но это… что они собираются делать?

Она покачала головой.

— Я не знаю. Мы разберёмся с этим. Пожалуй, я позвоню твоему социальному работнику до того, как это сделает Ненси.

Я обхватила себя руками.

— Можно мне пойти к Малачи, пожалуйста?

Мне нужно было вернуться к работе.

Она поджала губы.

— Детка…

— Ну, пожалуйста, Диана. Мне просто… мне нужно увидеть его.

Она встала и выдернула свою руку из моей.

— Ты знаешь его всего неделю.

Я мысленно пнула себя за то, что не попросила разрешения пойти к Тиган, но я всё ещё была слишком рассеяна и паниковала.

— Я всё понимаю. Но он очень важен, и я чувствую себя с ним в безопасности.

И, да, он разбил мне сердце, и теперь, глядя на его великолепное лицо, я чувствую себя так, словно ползаю голышом по битому стеклу, но всё же.

Выражение её лица смягчилось. Она колебалась.

— Мистер Рафаэль дома?

— Уверена, что он… как и все родители знают о сегодняшнем утре. Он явно захочет убедиться, что с Малачи всё в порядке.

Она кивнула.

— Иди. Но к ужину, чтобы была дома.

— Так точно, мэм.

Я встала из-за стола и как можно медленнее направилась в свою комнату. Я тихо закрыла за собой дверь.

— Лила, — поздоровался Рафаэль.

Он сидел на моей кровати.

— Вот дерьмо! — ахнула я. — Какая жуть. Не мог сесть за стол?

Он поднял бровь таким образом, что я поняла: он считает меня смешной. Я глубоко вздохнула и прислонилась к двери.

— Только что думала, что мне нужно с тобой поговорить.

— Именно поэтому я здесь. Ты вызвала меня.

— Я? Всё, что мне нужно было сделать, это подумать о тебе? С каких это пор?

Он улыбнулся.

— Особые обстоятельства, — он вытащил из кармана жужжащий телефон. — Одну минуту, пожалуйста, — он поднёс телефон к уху. — Алло? А, мисс Джеффрис. Да, я уже дома. Сегодня произошла ужасная трагедия. Малачи очень печален. Он знал погибшего мальчика. Ему было бы очень полезно повидаться с Лилой, — он поднял на меня свои серые глаза. — Спасибо. Я буду на связи, если вы, конечно, захотите поговорить, — он повесил трубку. — Ты свободна и можешь идти.

Я подошла к своей кровати и заглянула под неё.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что забрал у меня. Я не хочу, чтобы меня увидели с этим.

Он переступил с ноги на ногу, пока я рылась в своём барахле.

— Не это ли ты ищешь? — он поднял вверх пояс и ножны. — Мы не намерены допустить, чтобы тебя осудили за убийство.

Он кивнул на мой стол, на котором лежала квитанция за новый телефон.

Я села в кресло за свой стол.

— Не мог бы ты избавить меня от таких напряжённых моментов, как только что были на кухне?

Его взгляд стал острее.

— Мы не будем контролировать людей, Лила, вопреки тому, что ты о нас думаешь. Я буду вмешиваться только по мере необходимости и только для того, чтобы ты выполняла свою работу, но не буду непосредственно взаимодействовать с Мазикиными, как и не буду вмешиваться больше, чем это абсолютно необходимо для живых. Судебный процесс должен будет идти своим чередом. Но доказательств для предъявления обвинения будет недостаточно.

— Ты ведь не можешь помешать им допрашивать меня, да?

Он выглядел совершенно безразличным.

— То, что я могу сделать, и то, что я сделаю — иногда абсолютно разные вещи. Я здесь не для того, чтобы дать тебе то, что ты хочешь. Я здесь, чтобы…

Я подняла руки вверх.

— Чтобы дать мне то, что мне нужно. Знаю. Хорошо, — я несколько раз сложила квитанцию от телефона. — Ладно, тогда мне нужно кое-что сделать, — сказала я, когда в моей голове сформировался план.

Он склонил голову набок.

— Я весь во внимании.

— Мне нужны походные вещи. Подержанные. Сильно поношенные.

— А что именно?

— Одна палатка. Два рюкзака. Один спальный мешок или два. И куча старой одежды. Например, то, что можно найти в тёмном городе. Но я могла бы обойтись и без… ну, знаешь, тягучей, скользкой дряни?

Так далеко я могу зайти только по долгу службы.

— Не скользкий, но сильно использованный походный инвентарь и одежда, — он встал. — Они будут ждать тебя в доме Стражей.

Я тоже встала, пока ещё не желая отпускать его.

— Эй, а где сейчас душа Адена? Ты можешь мне сказать? Он в царстве Мазикинов или где-то ещё? Как это работает?

На какое-то мгновение очертания Рафаэля расплылись и засветились, и я напряглась. Он нахмурился.

— Как сказал тот детектив, я не имею права говорить об этом.

— Но почему?

Сияние исчезло.

— Необходимость, Лила. Только то, что тебе нужно.

А потом и он исчез.

ГЛАВА 14

Как только я въехала на подъездную дорожку к дому Стражей, Малачи уже выскочил на крыльцо и зашагал мне навстречу. Выглядел он так, словно собирался сорвать дверь машины с петель и заключить меня в свои объятия. Его облегчение и отчаяние заставили моё сердце биться в два раза чаще.