Будем знакомы!

Глава 2

— Добрых дней, господин, госпожа, — поприветствовала нас молодая девушка. — Ваша машина ожидает вас у входа.

Я кивнула, отец же взял свой чемодан, рюкзак из рук его человека — крепкого коротко стриженого мужчины той же расы, что и апира — и пошел следом за мной. Машина с выключённым магнитным дном стояла у высокого фонтана. Пара детей плескалась в воде и хихикала, их мать что-то кричала на незнакомом мне языке, но дети её не слушались, а оторваться от оформления документов в первой к выходу кассе женщина не могла.

В зале перелетов пахло чем-то… новым — возможно где-то велись ремонтные работы. Запах витал краски или пластика: еще пахло женскими духами, порой тонкими, а порой и приторными, от кого-то явственно несло табачным дымом, наверняка какой-то немолодой мужчина прошел, тяжело ступая по вычищенному до блеска железному полу, оставляя строчку резкого запаха. Мы вышли через широкий и высокий проход, в который бы могли поместиться две грузовые машины, и две такие же сверху. Отец, как и я, вдохнул свежий воздух, морозный и с толикой горчинки — запахом костров. От пары холодных вдохов тут же заболел нос. Колючий мороз начал пробираться под кофту.

Я открыла двери машины, поскольку дошла первая. На планете сейчас была зима, потому я быстрей старалась попасть в теплый салон. Отец закинул вещи на задние сидения и, подхватив меня на руки, молниеносно посадил в машину. Я тихо посмеялась от понимания хитрости апиры. В конце подросткового возраста, то есть в свои двадцать, у нас с отцом было популярным соревноваться за переднее сидение. Кто первым успел сесть, того и место, а место это считалось элитным, по правилам нашей простой игры. Кстати, хоть благодаря медицине человек перестал быть «чело» и «веком», и стал жить больше одного века, а также, не смотря на то, что теперь взросление регистрировались в двадцать пять, отношения были возможны по старинке, с восемнадцати.

— Ваш маршрут, господин? — спросил водитель, включая машину. Та плавно поднялась над дорогой.

— В Витал. В гостини…

— Отец, в этом нет необходимости. Город Витал, сектор пять, улица семнадцать, последний дом.

— Далековато, займет часа три. Хороший район, — покивав головой, сказал водитель. — Господин?

— Что? — спросил отец уже открывший свой медиа и что-то пишущий там своим любимым стилусом обтянутым черной кожей с золотым кольцом на конце — мой ему старый подарок. — Вам же сказали адрес, езжайте, молодой человек.

В течение нескольких секунд после ответа отец писал что-то еще, а затем мне пришло сообщение на медиа. Я быстро открыла его.

«И когда успела?» — спросил апира про адрес. В гостиницу мы не поехали, потому что нас уже ждал дом в хорошем секторе, который я оформила на себя еще в полете, на корабле отца. Ему на первое время и гостиница сгодилась бы. А мне нет.

«Пересадка и полет заняли два дня. У меня было достаточно времени! Союз собирается построить мощные корабли, которые бы не летели из Высокого на Ропьлисс а уж затем сюда, а сразу из Высокого могли попасть на эту планету?..»

Текст слегка выдавал мою настоящую заинтересованность. Но всё походило на то, что я жалуюсь из-за пересадок, ведь можно и на одном корабле прилететь из столицы — то есть Высокого зала, на отдаленные планеты, подобные этой. О чем-то я догадывалась, многое не знала…

«Удачная попытка, моя хорошая»

Я усмехнулась. Посмотрела на затылок отца. Не вышло незаметно раздобыть информацию о планах строения новых, сильных космических кораблей или же отсутствия этих планов. Отец наверняка обладал этой информацией, держа в руках хороший статус, он имел большое количество информации, которую я бы назвала «сокровища».

«Жалко для родной дочери, да?» — усмехаясь, написала я и быстро отослала, тут же подняв взгляд на апиру.

А отец, прочитав, развернулся ко мне, иронично подняв бровь.

— Сначала информация о секретных разработках космических кораблей, а потом что? Начнешь браслетики просить, колечки, мороженое в парке?

Мы с отцом рассмеялись, водитель побледнел.

— Достаточно и первого. Браслетики сама себе куплю.

Отец выдохнул и с серьезным выражением лица стал писать что-то в медиа! Это победа. Водитель же, на которого я, потешаясь, время от времени поглядывала, усиленно прогнулся подальше от апиры, явно давая понять, что на секретную информацию не претендует и ничего не видит. Мог бы так не стараться, ничего бы он и не увидел. На то информация и секретная, что хранится в надёжных руках.

… И передается в надёжные.

Получив жирный кусок информационного сокровища, и как-то по-ребячески поцеловав апиру в щеку, я скоро открыла вкладку с новостями и несколькими моими профилями. Через неделю Сергас наверняка будет звонить, и интересоваться, чего это я опять лезу не туда куда надо, и финансы не берегу. Только вот не с укоризной, а с интересом. Иногда он и без звонков совершает те же действия, что и я. И не только он. Энагаш поддержала фонд защиты природы на луне? Что за глупости? Делаем вклады! Энагаш спонсировала ферму по производству каучука? Значит, что-то будет, повторяем за ней! То, чего я добилась, каким бы оно сейчас простым и невероятным не казалось, далось мне не всё и не сразу в ту же минуту, в которую я загорелась тем многим известным страстным желанием. Я прилагала усилия, много усилий, и даже имея такого отца, не воспользовалась его помощью, правда, не из-за какой-то там сомнительной гордости или принципа, а именно по причине моей тогда некоторой скромности обратится с просьбой к нему, а также с уверенностью, что справлюсь я и сама. Главное учиться — стало частой фразой в первое время, когда я уже стабильно, благодаря отцу, работала переводчиком и начала углубляться во все эти финансовые делишки, уже без его помощи.

— И кто у меня вырос? Экономический крокодил под личиной безобидного переводчика, — пробормотал отец и выключил медиа, чтобы устроится удобней и посмотреть, что мы проезжаем. Заснеженные поля, простилавшиеся у зала перелетов, сейчас начали украшать домики, двухэтажные, разные, уютные. Чем больше мы ехали по прямой очищенной от снега дороге, тем больше домиков по её бокам мелькало, и этажей прибавлялось. Здесь дороги были не тёплые, потому машинам приходилось чистить их от снега и по бокам от дороги лежали приличные сугробы, белоснежные заборы.

— Зато я есть и в старости смогу о тебе позаботиться, — с улыбкой заметила я, тоже провожая взглядом дома, в которых скоро зажгутся желтые огни, начнутся вечерние семейные копошения. — Найму сиделок за свои богатства…

Отец шутливо рыкнул на мой юмор.

Через четыре часа сонливого времяпровождения в теплой машине мы наконец-то вышли из неё у одноэтажного дома с высокими стенами и крышей. Такой как и на фото. Дом располагался в спокойном квартале, соседей было не много, лишь два таких же одноэтажных дома напротив. Остальные дальше, даже не видны из-за деревьев и сугробов. Когда мы въехали в этот город, я отвлеклась от чтения книги и начала рассматривать его с некой жадностью. Когда-то, в другой жизни я жила в Витале, но видела лишь свой дом и его двор. В город… муж… меня не водил. Да и название города я не знала. И не нужно оно было той Шагане… девочка жила в сказке. До определенного момента.

Отец взял багаж одной рукой, и открыл второй дверь дома, в чем ему помогла брошенная мной карта. Я расплатилась с водителем и зашла в дом, закрыв за собой двери. Провернула замок на три раза — старая привычка — и остановилась будто заколдованная, не дойдя до кухни, в которой шелестел чем-то отец. И была причина моему внезапному удивлению: такие же двери были в доме Эльвэга, и такой же замок. Он приучил меня закрывать за ним двери на три раза… и старая привычка дала о себе знать на родине её рождения.

— Ты смотри! Иди сюда, Эна, Энагаш! Смотри!

Странно звучавшие восклицания папы привели меня на кухню. Апира озабоченно смотрел в окно, чуть ли не лежа на кухонной тумбе животом. Я подошла к нему и тоже начала разглядывать улицу, притулив лоб к толстому, холодному стеклу. На улице уже давно с неба падал снег, впереди стояли лишь лысые деревья и, время от времени, пролетал между ними снежный ветер, теребящий тонкие ветки. Но ночь была не такой уж и тёмной, по-зимнему светлой и даже розовой, ведь и небо и снег имели именно розоватый оттенок, загадочный. И что он там увидел?

— Видишь? — прошептал отец.

— Вижу и очень рада этому факту. Но я так понимаю, ты про что-то конкретное спрашиваешь, — улыбаясь, ответила я отцу, вытирая дымку на стекле от моего дыхания.

— Слева от широкого дерева, то, что с веткой поломанной.

Я перевела взгляд на то место и сразу поняла, что удивило апиру. Волоски на теле встали дыбом, даже перестала дышать, чтобы не закрыть обзор. Так мы с отцом и стояли в теплой освещенной кухне, смотря, как в нескольких десятков метров от дома чуть мигает и шевелится пара огоньков.

— Ты знаешь, что это?

— Без понятия… — пробормотал отец и через мгновенье огоньки погасли.

— Они похожи на светлячков, — сказала я, и отец встал с тумбы, посмотрев на меня с выражением лица, которое можно было бы назвать «я разрешаю тебе меня осведомить, но если что, я это и сам знал». — Это такие жучки, они есть на Земле и у них… эм… попка светится.

Апира высоко поднял брови, и мне подумалось, если ему скажут о начале межпланетной холодной войны, он отреагирует и то не так шокировано.

Я вспомнила про случай, когда на уроке физики в давно забытой школе, в давно забытые года, мой одноклассник сказал, что у светлячков светятся попки. Это был фурор. Учительница даже записала.

— А сейчас попки светятся не только у светлячков, — сказал он, посматривая на мои штаны. Да, а юбки то те популярны даже больше, чем я думала, раз о них даже высшие военные знают.

— Я такое не покупаю, — сказала я, обходя кухонный стол. Волосы лезли в рот и прилипали к губам в гигиенической помаде. Пришлось украсть папину резинку с его гладких волос. Раз и нет!

— Энагаш, да сколько можно! У тебя своих резинок нет? Проспонсируй заводы по их производству… крокодил.

— Уже, — улыбаясь, сказала я, делая себе небрежную гульку, получилась хорошая, не сильно стянула волосы и не рассыпалась. Качественные у апиры резинки. — Сколько ты со мной будешь? — спросила я у отца, отодвинула стул, села на него.

Апира разбирал пакеты, в них шелестели кульки с чем-то, непонятным. Отец удивлял меня всё время, которое я его знаю. Сначала тот разговор на его корабле, о том, что я полечу на планету, но не одна — с ним. Теперь вот странный багаж. Это камни? Трава?

— Пока у тебя всё не наладится.

— У меня уже ничего никогда не наладится. Я просто хотела бы у…

— Эна… Нет, Шагане! Я не хочу слышать это от своей дочери! Это было давно, ты была молода, не разбиралась в мужчинах, вот и попался…

— Нет! — твердо сказала я, перебивая отца. Тот отложил пакет и посмотрел на меня.

— Ты до сих пор его любишь… — прошептал…

Я дернулась назад всем телом, врезалась лопатками в твердую высокую спинку стула, на котором сидела.

— … я думал, что это только из-за мальчика… я думал… Эна…

— Нам нужно разделиться и отдохнуть. Теплой ночи…

Плакать я не собиралась. Тоже мне открытие. Я знала. Просто слышать это вслух от отца, а не ощущать на затворках сознания разные вещи. Но что я там сейчас и к кому испытываю — не важно. Мир вокруг меня не вертится. А ситуация с нашими жизнями вышла запутанная. Мне бы только увидеть ребёнка. Это… обыкновенный интерес. Мне просто интересно посмотреть на того, кого когда-то носила в себе. Интерес и материнские инстинкты… атрофированные. Да.

Как только я встала с кровати тут же уши заложила ватная тишина. По ощущениям отца не было в доме.

— Открыть шторы, просканировать дом, свет.

Ага. Уже. Я застонала, вспомнив, что не все дома такие как мой, не все скажут тебе доброе утро, светло улыбнутся хозяйке и покормят её с ложечки. Этот дом вообще имел минимум мебели, что уж говорить о хотя бы древнем несамостоятельном пылесосе. Так и лежала в тихой комнате, смотря в темноту и думая: то ли открыты мои глаза, то ли закрыты. Зимнее солнце вставало нехотя, лениво. На улице еще было темно, в комнате с закрытыми шторами тем более. Вчера, зайдя в спальню, я немедленно легла, раздевшись, свет я не включала. На кухне его включал и выключил отец. Как теперь разобраться, где он здесь включается? Не голосовыми командами, это я уже поняла. Хотя, может быть запрограммировано на другие слова? Дом я сняла, а не купила, предыдущей хозяин не скинул настройки? Есть одна стандартная и непереводимая фраза:

— Роклент кавеса, ый наыт.

Тишина. Только просачивается звук вьюги за окном в дом. Стены толстые, а вот окна видимо недостаточно звукоизолированные. Впрочем, это даже было хорошо — исключительная тишина оглушительна. Значит, голосового управления здесь нет. Плохо. Но жить можно, если в холодную зиму дом утеплен и нагрет, а он таким был. Для меня это было чем-то небывалым и невероятно интересным: снежные сугробы, сосульки, ровно торчавшие вниз острыми концами, мороз, щипавший кожу так, что всё хочется зажмуриться, а то и вовсе спрятать лицо в ладони, сомкнув холодные пальцы. Ещё когда мы летели сюда, отец предупредил, что нужно быть осторожной, ведь к морозам я непривычна. И это правда: в последний раз своими глазами снег я видела лет шесть назад… или семь? После вчерашних нескольких минут на морозе сейчас я уже чуть хлюпала носом, прислушиваясь к непривычным, забытым ощущениям.

В темноте добралась до кухни, предварительно нащупав одежду и самостоятельно открыв тяжелые шторы. Задавалась, кончено, вопросом, куда делся отец, но лишь первое время. Я ведь ему дочь, а не он мне. Пожертвовав своей нелюбимой футболкой, я разрезала её на два куска: один оставила для того, чтобы вытереть пол в коридоре, а второй нарезала на более мелкие тряпицы для уборки с тумб и со стола на кухне.

Ближайшие часы мне было очень весело.

Вернулся апира уже днем. Я сидела на кухне, и до того хорошо задремала на не очень-то широком подоконнике, что звук его прихода ко мне не дошел.

— Кошкой стать хочешь? — пробурчал холодный с улицы отец, стряхивая снежинки с новой шапки-ушанки. Вероятно, он намекал на странный выбор мест для сна. Я лениво потянулась, чуть не упав на пол, и скосила глаза на раздевающегося мужчину, принесшего с собой морозный дух. Я подошла, чтобы взять его шапку и обследовать её: внутри был приятный тёплый мех, а снаружи полиэстер. Впереди ещё был мех, небольшой кусок, красивый и не делающий голову огромной. Тоже такую хочу.

— Понравилась? Я тебе такую же купил, но женскую.

Не улыбнуться было невозможно. А потом я заметила пакеты. Огромная куча больших пакетов с какими-то коробками, некоторые просто вмещали что-то, но большинство именно коробки. В самую большую я могла бы сама залезть.

— Как ты это донес?

— Я хоть и в отставке, но не умер.

Очередная новость! Не поэтому ли он прилетел за мной, забрал на своём корабле, затем решил поехать вместе и, как он думает, решить мои проблемы? Теперь, безусловно, времени у него как за окном снега.

— Ты мне этого не говорил, — произнесла очевидное вслух.

— Да какая разница, говорил, не говорил, а отставки это не отменяет. Могу хоть в конце своей жизни побыть с дочерью?

— В… что??

Отец недоуменно посмотрел на меня, вдруг воскликнувшую, а в моей голове возникли, хаотично мечась и ожидая своего рассмотрения разные предположения: он был ранен и теперь та рана дает о себе знать, клоня его тело к концу? Даже медицина на Лауве не всегда может спасти человеческий организм, природа любит пошалить. Так что же, у него обнаружили неизвестную болезнь? Не хочет лечиться? Решил себя убить?? Вот уж глупость. Неужели настигают враги, с которым он не справится? Но тогда бы, а ведь может…

— Ты… — что-то помягче, пожалуй, сначала: — Больной?

— Сама больная! — мягко огрызнулся отец, вдумчиво рассортировуя покупки.

— Тогда что за «в конце своей жизни»?

— Ну, я мужчина не молодой… — сказал он и как-то загадочно улыбнулся, потерев пальцем этикетку на коробке, которую тут же принялся открывать.

Я выдохнула и села, чуть ли не мимо стула. Это была обычная шутка…

— Тебе всего лет семьдесят.

— Семьдесят три, и вески седые только из-за былого стресса, — поправил он и достал из коробки пылесос с милой мордашкой, поставив «Кроху-убираху» на пол кухни. Я покосилась на тряпку в коридоре. В общем-то, всё я убрала, новокупленная кроха не будет слишком утруждаться. Отец мог купить обычный пылесос, без мордашки, но видимо решил меня порадовать. Я, в чём признаюсь лишь себе, и что храню в секрете даже от апиры, до сих пор испытываю радость при покупке игрушки, но не той, которую купила сама себе, а той, которую кто-то купил мне. Потому настроение моё значительно поднялось, улыбка расцвела на губах, а глаза начали пристальней всматриваться в другие пакеты.

— Я не успеваю запоминать, каждый год меняется, — разглядывая логотипы на коробке «Крохи-убирахи», тихо сказала я. Говорить ему, что он меня напугал, и его «старческие» шутки не смешные не стала. Будто это его изменит.

— Как количество морщин на твоем лице? — попытался уколоть в ответ.

— На нем ничего не менялось с последней косметической процедуры. Недавно одна милая бабушка назвала меня девочкой.

— Она бы тогда и меня мальчикам назвала.

— Тебя бы она назвала сыночком. На дедушку ты никак не тянешь. Переборщил с Расаками.

— Вот крокодил острозубый! — кажется, даже восхитился апира. Я кивнула. Нужно гордиться своим ребенком. Даже если он победил тебя в словесной перепалке.

Расаками, кстати, назывались некоторые редкие женщины с одной планеты, их умение передавать жизненные силы через интимный контакт с противоположенным полом передавалось по наследству по женской линии. Официально таких было восемь, и все были женами или дочерьми высокопоставленных космических личностей, которые могли обеспечить им достойную защиту. Фраза «переборщил или переспал с расакой» означала, что человек выглядит слишком молодо и смог обхитрить мужей или отцов такой женщины, за что вскоре будет… кастрирован.

На самом деле никто еще никого не обхитрил, и никого не кастрировали… за это. Однако фраза и смысл её прижился.

— Я не только в центре покупок был. Еще кое-где покликал, и узнал, что в том доме, в котором когда-то жил Эльвэг Розогор живут сейчас некие Прежны. Информацию о месте жительства твоего… Эльвэга ищут.

— А ведь… если он уехал, то…

— Найдем в любом случае. Никуда от меня папочка одиночка не денется.

— Может не одиночка.

— И такое может быть, — кивнул головой отец и сел на стул, складывать пакеты. Кинул на меня напряженный взгляд и продолжил свое занятие. Через минуту уютного молчания заговорил, тихим спокойным голосом: — Ты мне сейчас скажи честно, — начал он тихо, — у тебя после побега были мужчины?

Я посмотрела в его теперь чуть хмурый, прямой взгляд и медленно покачала головой. Так же медленно встала со стула, взяла вещи, которые он мне купил, и ушла в свою комнату.

— Неправильно.

— Нормально! Видишь, рот закрыт, нос тоже, держится хорошо.

— Но его лучше не так надевать. Спереди…

— Всё, пойдем, — твердо сказал отец, не желая ничего менять. Уперся, что сам замотается в шарф. Замотался!

Отец открыл двери и отошел, пропуская меня. Я, шурша черной длинной курткой с пушистым капюшоном, вышла из дома и пошла к машине. Думала, нас ждет водитель, но нет, машину будет вести отец.

— Взял напрокат?

— Купил. Как и этот дом.

Вопросительно посмотрела на лицо отца, что, кинув сумку, залез в машину после меня. Купил дом? Но ведь его на две недели сняла я. И откуда у него мои данные доступа? Успел переделать всё под себя, когда спала? Наверное. Хитрец. Отец понял мой взгляд в зеркале и, обернувшись, улыбнулся.

Когда машина, совершив плавный поворот, проехала Центр пользователя, мой взгляд так и не оторвался от здания, но оно осталось позади и вскоре скрылось за другими. Недоуменно нахмурилась. Сегодня утром апира сам разбудил меня, даже приготовил жареную воду, единственное блюдо которое он может сделать, то есть — нагрел воду для чая. Мы немного поговорили о его отставке, о покупках, а затем он предложил съездить вместе в магазин и скупиться. Ехать, рассматривая жилые дома и в большинстве своем разные заведения, тонкие, голые деревья стоящие то тут, то там, разбросанные по городу, длинные, было интересно. Машина бесшумно плыла над дорогой на небольшой скорости, солнце начало выглядывать из-за туч, холодное, но дарящее радость и хорошее настроение. В машине было тепло, где-то там время работало на меня, и не только оно. Впереди сидел отец, человек которому я не безразлична, и время от времени поворачивал руль. Было хорошо. Но ведь мы проехали Центр пользователя, где же тогда будем совершать покупки?

— Зачем мы здесь? — спросила я рыжеволосого мужчину с зеленоватой кожей, единственного в своем роде в небольшом городском читальном зале, а конкретнее, своего отца.

Апира почему-то проехал Центр пользователя — огромный торговый центр, единственный и не терпящий конкуренций магазин из сети таких же разбросанных по городам, странам и даже планетам. Отец приехал к читательскому залу, в котором люди, приходя, могли читать электронные книги. Тут был доступ в сеть и плоские, прямоугольные медиа, которые могли дать читателю на то время, что он проводит в зале. На мой вопрос отец, в который раз отреагировал кивком, прося подождать.

Книги мы могли прочесть и дома, все, которые захотим.

Как только мы сюда пришли и оставили верхнюю одежду в гардеробе тихой женщине, тут же отец повел меня на второй этаж. Когда мы заняли столик, выгодность нашего места явственно дала о себе знать — было прекрасно видно весь первый этаж, столы, вход, часть буфета за стеклянной стеной. Крепкие, лакированные, деревянные перила широкой лестницы, по которой мы прошли, не дали бы упасть любому человеку со второго этажа на первый, если бы тот подошел к краю. До того, как сесть на крепкий, удобный стул, я уже знала, что в читальных залах, на первом и втором этаже восемь человек. Здесь сидела пара супругов, потешающаяся над чем-то своим; довольно пожилой мужчина — если учитывать, насколько вита-процедуры улучшают качество организма, можно сделать вывод, что он их давно не делал. И всё на том же первом этаже сидело еще трое ребят зарывшись в свои медиа. Скорей всего готовятся к проверкам или контрольным. На втором сидели лишь мы с отцом, или даже — восседали, окидывая взглядами первый зал. Кто-то бы думал, что отец это делал лениво, но я видела в его ярком, зеленом взгляде еще и жажду… он очень хотел что-то увидеть. Он не в отставке, а на секретном задании на этой планете? Глупо? Но возможно… Уже хотела сказать ему о своем предположении, когда он скользнув взглядом по моему лицу, шепнул:

— Смотри.

На первом этаже в момент, когда я поворачивала голову, отъехал стул, кто-то кашлянул, и кто-то вышел из буфета. Смотреть на кого?

Ох…