Будем знакомы!

Глава 5

— Да Рустас. Я тебя слушаю.

— Отлично! Угадай, кто сегодня вечером ужинает в кругу моей семьи, — проговорил помощник в трубку, весело крутя карандаш в руке, сидя на столе в кабинете своего дома.

— Без понятия…

— Это маленькая милая девочка. Даю подсказку — её папа зелёного цвета.

— Не знаю, как у тебя это вышло, но считай, что я горжусь тобой. Думаю, первое время нам стоит просто дать ребёнку отдохнуть, а послезавтра я напишу её отцу о заключении договора.

— Она лежала в больнице на Хизебе улице. Я украл её из палаты, благодаря проекту вторых ходов. Согласен. Она очень болезненно выглядит. Но моя Сетрима хорошо о ней заботится. Медики уже оказали ей всю необходимую помощь. Лекарства доктор дал.

— Отлично. Насчёт постановления об усиленном контроле на планете: десять процентов осталось, остальные покинули её. Наша планета закрыта. Все судна были проверены. Наши кошмары не попадут на другие планеты.

— Хорошие новости. И это хорошо, друг. Мы привыкли к ним спустя века.

— Я вчера смотрел сводки. За последние годы умерло от их лап с десяток людей. Это большой прогресс, учитывая, что в былые времена наш народ погибал при встрече с ними целыми родами. Дома крепки, а люди внимательны. Собаки сторожат наш покой.

— Ещё немного, и чудовища нашей родины превратятся в кошек, и будут ходить по улице, прося еды с рук.

— Вот тут ты сильно преувеличил. Ну что ж, пожалуй, жди меня на ужин. Я приду с сыном. До вечера, Рустас!

— До вечера, глава, — с улыбкой проговорил мужчина и, положив трубку, направился в столовую.

— Тебе сделали укол от температуры и инфекции, — сказала мне хозяйка дома, поправляя юбку её двухлетней дочери, бегающей по кухне за щенком. — Всё образуется. И… меня зовут Сетрима. Позволишь мне узнать твоё имя?

— Энагаш, — прожевав ложку вкусной каши, ответила я женщине. — Кем является ваш муж?

— Он работает ветеринаром, но также сведущ и в политике, как ты могла бы догадаться.

Догадалась.

— И вы полностью поддерживаете его? Почему? Вы понимаете, что опасно спорить с советом? Ваш муж ведь подвергает опасности не только себя, но и свою семью.

— Мы всё понимаем и наши мужчины правы. Это всё что я могу тебе сказать по этому поводу. Римэль за хвост щенка не дёргай! Дело не в страхе, Энагаш, а в вере в своих мужчин. В их мудрость и поступки.

Я зажмурилась, и запила последнюю ложку каши чаем. Она была совершенно права. Как бы там ни было, эта женщина полностью доверяла своему мужу и верила в него.

— Мне симпатизирует ваша планета и культура. Я бы очень не хотела, чтобы ваш дом стал местом битвы.

— Он уже очень давно стал местом битвы.

— Что вы имеете в виду? То, что союз прислал сюда моего отца, это еще не битва.

— А кто сказал, что я говорю про союз? — Она печально улыбнулась, убирая тарелки со стола. — Есть вещи страшнее союза для нас.

— Что может быть страшнее? — с улыбкой спросила я.

— То, от чего мы пытаемся отгородить всех, включая союз. То, что является частью нашей плане…

— Сетрима? Не стоит. Я рад, что наша гостья чувствует себя лучше. Ты даже сняла с её лица повя…

Комнату, в которую только что зашел мужчина, поглотила тишина. Я настороженно смотрела на, вероятно, супруга Сетримы. А тот удивлённым прищуром пытался сдвинуть меня на стуле. Только тихий игривый лай щенка, и ворчание маленькой хозяйской дочки, время от времени, нарушали тишину.

— Доброго вечера, — положив лицо на кисти рук, сказала я.

— Доброго. Я немного удивлен. Ты напомнила мне кое-кого…

— Кого? — насторожилась я.

Но мужчина лишь отмахнулся с улыбкой и, поприветствовав жену поцелуем, прошел в другую комнату, крикнув напоследок о гостях на ужин.

— Как всегда все в последний момент! Ужин ведь через час! — воскликнула Сетрима, оглядываясь на кастрюлю с чем-то сладко и пряно пахнущим. — И как теперь мне всё успеть?

— Я могу помочь, — сказала я, вставая. Всё равно делать нечего.

— Кто бы знал… Ты лучше приляг, уставшая ведь.

Я просто прошла к плите и закатила рукава, с вопросом кивнув хозяйке. Мы друг друга поняли.

Мы с Сетримой красиво складывали последнюю салфетку на столе, когда её муж Рустас пошел открывать гостям двери.

— Они знают про меня?

— Да. Со временем ты всё узнаешь и согласишься с нашим мнением, — ответила Сетрима. — Садись за стол, я встречу гостей.

Я села за стол как велела хозяйка и придирчиво подвинула на столе пиалу с тушеным мясом. Хоть меня и держали в заложницах, но, во-первых — мне не привыкать быть заложницей на этой планете, а во-вторых — я чувствовала, что мне ничего не угрожает, потому была относительно спокойна.

Поэтому резкое перемещение и удар о стену стали неожиданностью. И не только для меня.

— Рустас, что он делает?! — крик Сетримы.

— Эльвэг… — мой тихий шепот.

Настолько невероятным был образ Эльвэга, такого родного и чужого одновременно, и так близко, что я не замечала ничего. Ни того, что в мгновение ока оказалась в другой полутемной комнате, ни того, что прижата к стене, а в спину давит рама картины. Я не могла понять, что это происходит на самом деле. Я вижу Эльвэга перед собой, он рядом! Боги. Что я наделала, зачем приехала сюда…

— Ты, — не веря, приглушённо сказал он. — Ты! Это ты!

Своими руками он сжимал мои плечи и держал меня словно игрушку так, что я висела прижатая к стене. Видела я лишь его ошарашенное лицо и свое испуганное отражение в его блестящих глазах. Я не могла вымолвить и слово, даже моргнуть. Он отпустил меня, медленно. Я сползла по стене. Эльвэг тихо отошел назад и упал в кресло стоящее сзади. На миг промелькнула свободная мысль, что он мог бы упасть, если бы кресла там не оказалось.

О, Вселенная… Как бы я хотела, чтобы этого не было, как бы хотела не видеть столько боли в его глазах и не испытывать свою боль. Но… как, в глубине души, я хотела нашей встречи, но не признавалась сама себе. Раньше был страх, но со временем он пропал, и теперь я могу произнести свой вопрос.

— Зачем…? — спросили мы одновременно. Эльвэг устало, а я решительно.

Он посмотрел на меня или сквозь меня. А я вдруг подумала, что не должна испытывать столько вины одна! Впервые за последние десять лет я поняла, или вспомнила, что он виноват. Он тоже виноват! И как в первое время я боялась его и плакала. Страдала о потере.

— Зачем я ушла?

— Значит, ты всё-таки ушла… сама, или с чужой помощью…

— Сама.

— Зачем, Шагане? Зачем ты это сделала? Я жил и воспитывал сына все эти тринадцать лет, ложась и засыпая, с этим вопросом. Зачем моя женщина оставила нашего ребенка и меня? Почему я был вынужден растить его один?

Если бы он говорил грубо, кричал, я бы тоже могла. Я бы могла так эмоционально, как мне хотелось в первые годы после побега, ответить ему, как было больно мне все эти годы. Но я лишь встала и тихо спросила его:

— Зачем??? Почему, Эльвэг. Почему ты убил нашу домработницу… и позволил мне увидеть это. И почему не сказал мне, что ты… монстр?

Его ошеломленный взгляд и еще один удар об стену, выбивший из легких воздух, смешались вместе.

— Мама! Ты моя мама!!! — громко сказал Исэн. Он был выше меня и, обнимая, сжимал так, что заболели ребра.

Эльвег, который от моих последних слов встал с кресла, сделал шаг вперед и протянул руку к сыну, но тут же её отдернул.

— Я… Я, нет. Я не…

Я обескураженно оттолкнула обнимающего меня юношу и отошла. Мир стал расплывчатым, а глаза запекли. Вселенная, какое же испытание я себе уготовила!

— Я слышал, о чем вы говорили, и догадывался, что все эти годы отец искал тебя! Я… Когда я увидел тебя в библиотеке, я начал догадываться, но решил проверить отца и он… он подтвердил мои догадки. Пожалуйста… Пожалуйста мама не плачь. Я всю свою жизнь хотел увидеть тебя и надеялся, что ты еще жива! Я не хочу смотреть, как ты плачешь! Я не знал. Я не знал почему ты ушла, как и отец, но… Если причина в том, что ты увидела, как он убивает нашу прислужницу, то она нелепа и все эти годы ты могла быть с нами!

Я прикусила губу и вытерла глаза. Эльвэг смотрел на меня и на сына, и я смотрела на них обоих. Я не успела и подумать о чем-то, как сын скинул свою кофту, за ней нижнюю, и повернулся ко мне спиной.

Я закричала и оперлась на стену левой рукой. Правая рука невольно закрыла рот, но не глаза. Глазами я смотрела на спину сына, по всему периметру которой шел огромный шрам, проходящий по позвоночнику подобно огромной сколопендре. Кожа по бокам криво соединялась с абсолютно белой кожей на спине. Будто при рождении вселенная не покрасила его спину. Забыла, или не хватило краски.

— Что это?!

— Последствия яда, который наша служанка добавляла тебе в еду, чтобы ты родила калеку, или у тебя случился выкидыш. Но я успел заметить это. И убить эту тварь.

— Я был там в тот день, — сказал стоящий у дверей в комнату Рустас. Его жена стояла рядом и так же ошеломлённо, как и я, смотрела на всех.

— Ты превратился во что-то. В туман, или в клок тьмы и просто раздавил её. И хоть я многие годы жалела, что ушла, или, что ушла одна, а не забрала ребенка, я до сегодняшнего дня, не понимаю, что увидела. — Я повернулась к сыну: — Исэн, ты называешь меня мамой, но я бросила тебя! Несмотря на всю ситуацию, я не могу называться твоей матерью…

— Это не то, что решаешь ты, кем мне тебя видеть, и как мне к тебе относится, мама. — Сказал Исэн, и я опустила глаза, чтобы снова не заплакать. Он вырос таким большим и мудрым и до сих пор я не могу поверить, что этого прекрасного юношу когда-то родила я.

— Вот так ужин, — сказала Сетрима и, всплеснув руками, чуть пошатываясь, вышла из комнаты. За ней, попрощавшись лишь взглядом, вышел её муж. Нас оставили одних.

— Значит, ты ушла, потому что увидела, как я, превратившись в духа, убил её…

— Поскольку она была молодой женщиной, её страх и ужас можно понять, отец.

— Оставь нас на минуту. Ты скажешь что угодно, чтобы всё уладить и не отпускать её, не правда ли, сын?

— Да, — кивнул отцу Исэн и медленно вышел из комнаты, бросив на меня последний взгляд.

— Ты многого не знаешь о нашей планете. И о нас. Впрочем… как в данный момент, я о тебе. Ты ведь уже не та девушка, которую я любил.

— Да. Скорее я женщина, которую ты ненавидишь.

— Нет… Я тебя никогда не не…

Громкий звук заставил меня подскочить на месте, нервы были на пределе, и информация не вмещалась в голову. И хоть я знала, что ничего доброго и светлого, что мы испытывали тогда, не вернуть, грудь залило некое облегчение от того, что страшный поступок, напугавший меня в юности, был оправдан сегодня со свидетелями. Эльвэг повернуться к дверям и пошел на выход из комнаты. Я пошла за ним, отмечая по пути, что естественным образом не могла очутиться здесь с ним в один миг. Снова его тайна. Обратился в кого? Духа?

— Апира!

— Не знаю, кто кого недооценил, но полагаю что вы меня, и моего внука, — сказал вошедший в гостиную апира, и повернулся к Исэну, кивнувшему ему в знак приветствия.

— Исэн? — прищурившись, спросил Эльвэг.

— Это мой дед.

— А так же агент союза на вашей планете, — уточнила я, и сын в удивлении обернулся ко мне. — И ты привел его прямиком ко мне, к вам. А как я начала понимать, вы так же замешаны в моем похищении и в бунте против власти союза.

— Дыры черные! Исэн! — подперев лоб рукой, воскликнул Рустас.

Я стояла, смотрела на апиру, задумчиво разглядывающего нас всех, на Сетриму и Рустаса, стоящих и нервно сжимающих руки друг друга, смотрела на хмурого Эльвэга и на его напуганного сына. И смотря на них всех, понимала, что какая-то доля ответственности за всю эту ситуацию лежит на мне. И хоть Эльвэг и Рустас виновны в том, что сейчас апира стоит здесь, я не менее виновата в том, что они все собрались вместе.

— Я… Сифф-нну Отын, я, как ваша дочь — Энагаш Отын, прошу разобраться во всем, прежде чем делать окончательные выводы.

— А ты разобралась в том, в чем хотела, дочка? — неожиданно для меня, задал вопрос апира.

— Да, — ответила я, спокойно кивнув головой, и апира выдохнул, снова взглянув на всех.

— Что ж, предлагаю присесть! — взмахнул он рукой.

Более трех часов, все мы сидели и говорили. Беспрерывно и о двух вещах. Сетрима и Рустас оставили нас, и в комнате остался апира, Исэн, Эльвэг и я. Начало сложному разговору о нашем браке и о его конце положил Сифф-ну. Мы узнали все. Все мы. Я узнала, почему произошло то ужасное происшествие. Узнала о том, как Эльвэг растил сына. Он же узнал, как и из-за чего я сбежала, как встретила апиру, и кто я есть сейчас. Апира рассказывал о том, кем является его дочь. Заметил, что мне стоит поменять имя, поскольку ему больше нравится моё старое. И пока он говорил, мы с Эльвэгом смотрели друг на друга. Мы были знакомы и одновременно изучали незнакомцев напротив. Его взгляд всегда был умный и проницательный. Теперь же он стал тяжелее. Еще десять лет назад я бы не смогла играть в гляделки с этим мужчиной. Однако теперь могла, и играла. Время от времен в его глазах мелькало недоверие. Для него я была незнакомкой больше, чем незнакомцем был для меня он. Так я думала, пока апира не задал очередной вопрос Эльвэгу:

— Какую должность ты занимаешь в скрытой политической системе этой планеты, Эльвэг? Ответь мне четно. На данный момент, кем бы ты не являлся, мы на одном островке, который в любом случае скоро затопит вода. И нужно что-то думать.

— Я глава совета этой планеты. По-вашему я президент, по-нашему — король.

Мое тело моментально покрылось испариной, и я выдохнула весь воздух из легких. Планета была маленькой, материка было два, но тоже не больших, соединенных островной тропой. И хоть территория властвования для одного человека была не большая, это была огромная ответственность. И опасность.

— Да-а, — тяжело протянул мой отец и взглянул на Исэна. Затем на меня, и строго скомандовал: — Во дворе два моих человека. В прошлый раз они тебя недосмотрели и позволили украсть. В этот раз не сделают такой ошибки. Возьми Исэна, посетите торговые центры, кафе. Побудьте вместе. Нам нужно поговорить.

— Я не уверен, что вы не увезете её вместе с ребенком, — прищурившись, заметил Эльвэг.

— Я бы и увез, если бы мальчик был маленький, но он понимает, что происходит вокруг него. И я, как адекватный дед, не могу разлучить его с отцом, самым близким человеком в этом мире… на данный момент.

Эльвэг и апира внимательно посмотрели в глаза друг другу, будто мужчины могли своими твердыми взглядами проводить нить для мысленного диалога, И Эльвег кивнул.

Я подошла к двери и непривычно робко посмотрела в сторону Исэна. Он шел сзади. Исэн уверенно взял меня за руку, и мы пошли на улицу.

Я только на ходу взяла со стола две булочки с корицей и мясом. Во время готовки я попробовала их, и они оказались очень вкусными. Ситуация была очень напряженной и невероятной, но просто пройти мимо булочек… я не могла.

Исэн сам решил куда мы направимся, а я была не против его инициативы. Он продиктовал водителю адрес и машина плавно взлетела. Впереди и слева сидели охранники, но нас с Исэном они не волновали. Сына, потому что он больше был заинтересован рассматриванием моих волос, рук, лица. Меня охранники не тревожили, потому что я давно привыкла к охране как к таковой. Я взяла руку сына в свою и затолкала в себя все мысли об извинениях. Как можно просить прощение у своего ребенка, который все своё детство был лишен материнской любви? Бессмысленно.

— Я так виновата перед тобой, — прошептала я.

Неожиданно моего лица что-то коснулось, и я поняла, что сын прислонился лбом к моему лбу.

— Тогда можно я кое-что у тебя попрошу, мама?

— Что? — открыла я глаза и чуть отодвинувшись, всмотрелась в его глаза.

— Останься со мной. Не улетай еще раз, — попросил он. Твердо. Как отец. Сразу стало ясно, кто растил этого юношу. Я заглянула в его глаза и поняла, что не смогу его оставить.

— Конечно.

Он наклонил голову и уткнулся мне в плечо. А затем аккуратно развернул в нормальное положение.

— Садись так, как тебе удобно, мама.

Каждый раз, когда он говорил слово «мама», он будто вкладывал всю накопившуюся любовь ребенка.

Через пятнадцать минут машина остановилась у большого дома. На первый взгляд сложно было сказать, сколько у него этажей, но то, что каменный толстый забор увитый сухими припорошёнными снегом кустиками, был под три метра, было очевидно.

— Ты привез меня домой? — с небольшой улыбкой спросила я сына.

— Да, — сказал он, открывая железные двери большим ключом. Ключ был из какого-то черного материала и имел форму прямоугольника.

Про себя я усмехнулась. У мужчин этой планеты в воспитании существует понятие — все хорошо, когда женина дома, за широким забором, и не важно, мать, сестра, жена или дочь.

И это неоправданно, ведь воин, насколько я знаю, на этой планете вообще не было. Только серьезные ссоры больших семей, тех же, собственно, кланов. Но не масштабные кровопролития между городами.

Я с сыном зашла во двор, а охранники сзади закрыли двери и приблизились.

Сын громко свистнул и через пару секунд из-за угла показались две огромных собаки, бегущие в нашем направлении. Охранники стали впереди, а я только и успела округлить глаза.

— Шита, — скомандовал сын, и собаки резко притормозили. Снег полетел во все стороны и засверкал на солнце.

— Отойдите, — сказала я охране.

Исэн взял меня за руку и присел перед собаками, потянув меня за собой.

— Это моя мать, — одновременно показывая жестами, сказал сын собакам. Он дотронулся раскрытой ладонью до моей груди и своего лба и собаки отскочили назад и шокировано завыли.

— Что с ними?

— Они не верят. Наши собаки очень умные. Но у них тоже есть своя система взаимоотношений. Они привыкли больше к разлуке матери и её щенков, когда те вырастают, а не наоборот. Они знали, что у меня нет матери, а теперь увидели тебя. Они очень удивлены. Таких я, кстати, вижу их впервые.

— А как их зовут? — спросила я, рассматривая уже успокоившихся собак, обнюхивающих меня.

— Ида и Борин.

— Ида, Борин, — обратилась я к ним, — пойдемте в дом? — махнула я головой в сторону дома.

Исэн согласно кивнул и пошел открывать дверь. Собаки влетели на лестницу на полном ходу, но остановились у входа и покопались там, прежде чем входить. Подойдя к двери и Исэну, я спросила:

— Что они делали?

— А вот, подстилка лежит. Отец три года назад приучил их протирать лапы с улицы, когда мы устали убирать после каждой их прогулки.

Да уж. Собаки на этой планете, самые умные во всех мирах. И не только от обращения к ним людей. Даже щенки здесь рождаются с удивительным пониманием жизни, не присущим другим животным.

— Знаешь, смотря на вас с отцом, я понял, что вы совершенно посторонние люди. Мало того, вы еще и опасаетесь друг друга, — сказал сын, заходя в гостиную.

— Ты многое замечаешь, Исэн. И ты прав, — на вздохе прошептала я, потому что собаки не дали плавно сесть и боднули меня на диван, из-за чего я упала.

— Ты голодная, мама?

— Я нет, а вот ты, как мне кажется, можешь быть голодным. Ужин так и не состоялся, покажешь мне вашу кухню? Тем более я с собой кое-что прихватила, — сказала я, помахивая пакетом с булочками.

Когда мы зашли на кухню, Исэн скоро включил кипятильник и поставил на стол кружки и тарелки, а я принялась озираться, рассматривая большое светлое помещение. Пахло жаренным мясом, мылом и свежестью. Доедая булочку и запивая её горячим имбирным чаем, сын задал мне животрепещущий вопрос:

— Что ты намеренна, делать теперь?

— Ну, сначала думаю попробовать вон то печенье с вареньем из шишек. Никогда не пробовала такое.

— Ты ведь понимаешь, о чем я спросил?

Я понимала. Но сказать вслух то, о чем не думала про себя, очень трудно. Я не знаю, что делать дальше в этой быстро разворачивающейся ситуации, и что делать с тем, что я обещала сыну остаться, бывшему мужу — разговор наедине, а апире, что не буду несчастна, и буду радоваться воссоединению с сыном.

— Теперь, когда всё выяснилось, каждому из нас очень тяжело, принять какое-то решение, Исэн.

— Нет, — покачал он головой, ставя тарелки в посудомойку. — Все кроме тебя уже приняли решения.

Я удивленно подняла брови, но ничего на это не сказала. Все кроме меня…

— Тогда, может расскажешь мне, что ты имел ввиду, когда говорил, про перевоплощение отца в духа?

— Конечно могу. Только тогда ему придется тебя убить, сделать пленницей или подтвердить ваш брак у Горной Илы, и не отпускать из дому, пока не появится абсолютное доверие.

— М, — гукнула я, пораженная то ли шуткой, то ли правдой от сына. — Но уже поздно планировать любой из этих вариантов, ведь я уже стала свидетелем, и хотела бы знать из-за чего была так напугана, что сбежала отсюда тринадцать лет назад. Твой отец действительно…

— Он не монстр. Так же как и я. Так же как и другие мужчины из горных древних племен.

— То есть ты можешь так же как и отец, уби…

— Не нужно, мама. Ты не права. Мы такие же убийцы как все остальные расы. Отец защищал тебя. Он был обуян гневом, а служанка, прознав, что он узнал обо всем, хотела зарезать тебя ножом и убежать, заметая следы. Никто бы не нашел яд в трупе, он бы просто разложился, и отец бы не узнал, что у неё были сообщники, которые поставляли ей порции яда. Я не осуждаю его.

— Час от часу не легче. Если бы я знала о том, что происходит, я даже не подозревала тогда ниего… То есть в вашем роду, и в родах еще некоторых мужчин этой планете есть… м, ген, который позволяет вам принимать такую форму, так?

Сын кивнул.

— Это то, чего следует опасаться союзу и всем другим планетам?

— Нет, мама, это совсем не то. Во время разговора с дедушкой и отцом, ты выяснила очень многое. Поняла, что отец является нашим, кхм… главным человеком на планете. Я как его сын, видел больше, чем другие. И уверен, что всё, что делает отец, правильно.

— Вы все в этом уверенны. Но не говорите почему.

— Это секрет, который хранится очень рьяно. Любое нарушение правил касаемых его, карается смертью, и никогда они не были нарушены. Отец и дед уже близко. Думаю, мы можем их встретить.

Выйдя из гостиной, за Исэном, я направилась к входной двери. Вдруг, собаки, что спали у камина, всполошились и начали на меня гавкать.

— Думаю, тебе стоит подождать тут, — улыбаясь, сказал сын. — Они не хотят, чтобы ты уходила.

В тишине после гулкого закрытия двери, слышалось «снова»