Будущее в наших руках

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джессика делала все возможное, чтобы проявлять вежливый интерес, пока дочь знакомила ее с Ньюманом.

— Моя дочь говорила о вас, — сказала она, повернувшись к Марку и пытаясь найти в нем признаки испорченности, но не нашла. Он был еще не сформировавшейся юной версией своего отца. Еще без жестких углов.

— Это хорошо или плохо? — спросил он, неловко улыбаясь, и она заставила себя улыбнуться в ответ.

— Ужасно, по-моему, — протянул его отец. — Чего этому ребенку не нужно, так это присутствия мальчиков в ее жизни.

— Мне шестнадцать лет, — сухо произнесла Люси. — И я встречаю мальчиков каждый день, мистер Ньюман. Я учусь в общей школе.

— Довольно сомнительное преимущество. — Энтони посмотрел на Джессику, и она почувствовала, что краснеет. — По крайней мере с точки зрения родителей.

— Боюсь, не было выбора…

— В любом случае, почему бы вам не присоединиться? Если, конечно, вы никого не ждете?

— Нет, мы не можем! — быстро ответила Люси.

— С удовольствием. — Джессика неопределенно посмотрела вокруг. — Они не будут возражать?..

— С какой стати они должны возражать? — Энтони встал и придвинул ей стул, затем подозвал официанта и сообщил ему о перемещении.

Даже в этом он проявил себя как властный человек: в его голосе звучали командные нотки, замеченные ею еще несколько дней назад, — поведение начальника, которое предполагало, что никаких споров не будет.

Они пересели. Бедная Люси была так обескуражена обстановкой, что Джессике даже стало ее жаль.

Бывает ли смущение более острое, чем смущение подростка?

Джессика с нежностью взглянула на дочь, которая, глядя на пустой стакан, неловко пыталась завязать беседу с Марком, и внезапно почувствовала себя эдакой почтенной дамой.

Стареющей, старомодной матроной, в цветастом платье, встревоженной присутствием мужчины, чей интерес к ней едва ли был чем-то большим, чем просто вежливость.

Она обожала свою девочку, но куда, черт возьми, подевалась ее собственная многообещающая молодость?

Она почувствовала, что на минуту как бы заглянула в свое будущее, а в следующий миг оглянулась на свое прошлое. Между ними лежали нелегкие заботы, связанные с воспитанием ребенка; слишком мало времени было, чтобы что-то планировать, так же как и теперь на то, чтобы оглянуться назад.

Она взглянула из-под ресниц на Энтони, который очень мило старался расшевелить Люси, и почувствовала внезапную вспышку обиды. До сих пор она была более или менее счастлива. По какой-то причине он заставил ее задуматься о своей жизни, и не столько о жизни, сколько об ограничениях в ней. Причем даже не в смысле денег… Задуматься о том, что она могла бы иметь, и чего не имела. Джессика с раздражением поняла, что он заставил ее почувствовать себя постаревшей скучной наседкой. Одной из тех дам, с которой он мог бы стоять и вежливо разговаривать на школьном собрании, чтобы потом убежать со вздохом облегчения обратно в свой мир шикарно одетых женщин, у которых есть время и деньги, чтобы холить и баловать себя.

Беседа перешла к школьной теме.

— Школа — это смертельная скука, — уверяла Люси, принимаясь за еду с энтузиазмом человека, который голодал несколько недель. — Одно и то же каждый день. Я удивляюсь, почему некоторые учителя не лопаются от одной только скуки.

— Помню, что чувствовал то же самое, когда был в твоем возрасте, — сознался Энтони, пытаясь не улыбнуться. Он взглянул на Джессику, и они обменялись короткими взглядами, полными родительского понимания.

— Правда? — Люси оторвалась от еды на мгновение, чтобы одарить его скептическим взглядом.

— Дальше будет интереснее, — сказал ей Марк.

— Что-то мне не верится, — пробурчала Люси еле слышно. — Я и так уже сыта школой по горло. Бог знает, смогу ли я выдержать еще два года.

— Давай не будем обсуждать это здесь, — резко прервала ее Джессика.

— Почему бы и нет? Хоть какое-то разнообразие после постоянного обсуждения этого вопроса дома. К тому же Марк со мной согласен, правда, Марк? Мы, между прочим, считаем, что дисциплина совсем не обязательно лучший способ обучения. Не дает свободы творчеству.

— Это звучит очень знакомо. — Энтони бросил на сына мрачный взгляд, который в свою очередь посмотрел на отца точно так же.

Джессика мысленно спросила себя, какой черт дернул ее встретиться с Энтони Ньюманом. Идея оказалась не самой лучшей. После того холодного приема, который оказал ей поначалу Энтони, теперь они сидели в одном из самых дорогих ресторанов Лондона и занимались тем, что продолжали вести войну с собственными детьми. Могли бы пойти в какую-нибудь закусочную, никто бы разницы не заметил.

Люси съела все, что было у нее в тарелке, до последней крошки и теперь сидела, подперев голову руками, и, казалось, получала удовольствие от взаимного обмена любезностями. Бог знает, подумала Джессика, какого благотворного эффекта можно ожидать от этого вечера.

— Ты не понимаешь, отец, — говорил Марк вымученным голосом. — Ты провел всю свою жизнь в офисе и думаешь, что это единственный способ быть полезным обществу.

— Ты говоришь абсолютную чепуху, — ответил Энтони слегка раздраженно. — Впрочем, как всегда.

— Все, с чем ты не согласен, ты считаешь абсолютной чепухой.

О Боже, подумала Джессика, интересно, нельзя ли извиниться и провести следующий час в дамском туалете. Еще минута, и они подерутся.

— Мы здесь не для того, чтобы спорить. — Энтони откинулся в кресле, сделал глоток вина и сердечно улыбнулся Джессике, которая в ответ удивленно подняла брови, озадаченная этой внезапной переменой. — Скажите мне, чем вы занимаетесь, Джессика. — Он смотрел на нее с вежливым интересом, ожидая ответа.

— Мама работает на группу адвокатов.

— Уверен, что твоя мама сама сможет ответить, — осадил девушку Энтони.

Марк посмотрел на Люси с сочувствием.

— Он всегда такой. Начальник.

Они стали вполголоса обсуждать что-то, пока официант убирал остатки первого блюда со стола, и Джессика нервно улыбнулась Энтони. Она пустилась в подробное описание своей работы, чувствуя себя вдвойне глупо, так как он уже знал, чем она зарабатывает на жизнь.

— Она всегда хотела быть адвокатом, — перебила ее Люси. — Ты знаешь столько же, сколько молодой адвокат. Ты мне всегда это говоришь.

— Почему же вы не пойдете в университет и не получите образование? — с интересом спросил Марк. — Учиться никогда не поздно.

Вопрос был настолько непосредственным, что Джессика улыбнулась. Ее дочь могла бы задать такой же вопрос.

— Не думаю, что меня, такую старуху, на порог пустят, — отшутилась Джессика.

— Ну а все-таки, вы ведь могли бы? — спросил Энтони серьезно, глядя на нее с любопытством. — Моя компания отправляет на специальные курсы всех, кто хотел бы получить профессиональное бухгалтерское образование. Я уверен, что что-то подобное должна делать и ваша фирма.

— Вряд ли у нас такие вещи практикуются, — ответила Джессика, смущенная тем, что внезапно оказалась в центре внимания. — И, конечно же, я не могу взять два года за свой счет, чтобы пойти в университет. Я просто не могу себе этого позволить.

— В любом случае мама не может взять кучу работы на дом. Она и так сбивается с ног, меня воспитывая.

Беседа завертелась вокруг менее щекотливых тем. Театр, кино, рестораны, путешествия. Люси и Марк ели с аппетитом, в относительном молчании, слишком занятые поглощением пищи, а Энтони говорил исключительно с Джессикой, что той казалось не совсем правильным, так как собрались они здесь совсем для других целей. Он старался казаться вежливым? Ей было унизительно думать, что, будь его воля, он, возможно, провел бы вечер в совсем другой компании.

Только когда они приступили к кофе, Джессика почувствовала, что обязана вернуться к вопросу, ради которого, собственно, и была организована эта встреча.

— А ты, — спросила она Марка как бы между прочим, — собираешься поступать в университет?

Если Люси поймет, что он собирается в университет, то, возможно, возьмется за ум. Влияние ровесников — большая вещь, это Джессика знала. Марк смог бы убедить Люси продолжать учебу с гораздо большей легкостью, чем она, ее собственная мать.

Марк кивнул и бросил взгляд на отца, который отставил свою чашку и невозмутимо наблюдал за происходящим, откинувшись в кресле.

— Это очень хорошо! — тепло сказала Джессика, глядя на Люси и пытаясь понять, произвел ли на нее нужный эффект ответ Марка. — Вот смотри, Марк собирается в университет, — сказала она, развивая эту тему.

— Я знаю, мам. Я слышала. У меня есть уши.

— А почему вы не спросите его, что он собрался изучать? — вкрадчиво предложил Энтони, и Джессика почувствовала, что обстановка снова начала накаляться.

— Искусство.

— Это великолепно.

— И чем же это так великолепно? — Энтони повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Сколько профессий, связанных с искусством, вы мне сможете сейчас назвать?

Похоже, это был давний повод для разногласий между ними. У каждой семьи свой, и сейчас Джессика не собиралась вмешиваться; правда, она не совсем понимала, как этого можно избежать.

— Какой вид искусства ты собрался изучать? — спросила она, и Марк посмотрел на нее с благодарностью.

— В конечном счете я хотел бы специализироваться в коммерческом искусстве. Что-нибудь связанное с компьютерами.

— Да, сейчас этим все увлекаются, — кивнула Джессика.

— Ты совсем не то мне говорила, когда я рассказала тебе о том, что Кэт после экзаменов идет на компьютерные курсы, — заметила Люси с проницательностью адвоката в расцвете карьеры.

— Я не имею ничего против компьютерных курсов, Люси. Просто я считаю, что университетское образование тебе больше пригодится в будущем.

— Кого волнует это будущее? — пробурчала Люси.

— Наиболее перспективных нанимателей, — заметил Энтони. — Университетский диплом — это ощутимое преимущество. Особенно, — добавил он холодно, бросив взгляд на сына, — когда это диплом по какому-нибудь дельному предмету. Что ты будешь изучать, если решишь продолжать учебу?

— Экономику.

— Великолепный выбор. — И Энтони посмотрел на сына так, будто хотел сказать: «Ты слышал это?»

— Для меня нет ничего проще. У меня способности к естественным наукам, но я ничего не смыслю в искусстве и во всем таком.

Джессика начала понимать, почему Марк нравился Люси. Он творческий человек, артистичный — хорошо разбирается в той области, в которой она сама всегда будет только зрителем. И к тому же, подумала Джессика с облегчением, он вовсе не сумасброд, как она поначалу воображала.

С этой точки зрения, если не принимать в расчет всего остального, вечер удался, потому что она по крайней мере успокоилась. Поведение Люси, может, и изменилось в худшую сторону за последнее время, но не было нужды обвинять в этом кого-то кроме нее самой. Дети растут и, само собой, меняются, с этим ничего нельзя поделать. Она задумалась и не следила за ходом беседы, но услышала краем уха, как Люси спросила Марка, не хочет ли он пойти на вечеринку. Вскинув голову, Джессика немедленно выпалила:

— Даже и не думай об этом.

— Это не совсем вечеринка, — попыталась объяснить Люси, — Кэт и еще несколько человек собираются пойти в клуб, там играет группа ее брата.

— Мне не интересно, куда идет Кэт с друзьями, — резко возразила Джессика. — Ты же отправляешься со мной домой. Завтра в школу и…

— И мне нужно пораньше лечь спать. Мам! Ты говорила это, когда мне было восемь лет! К тому же, — она взглянула на часы, — еще только половина десятого.

Половина десятого! Джессике это не казалось ранним временем. Обычно к десяти вечера она уже была в постели, утомленная после рабочего дня и мечтающая только о том, чтобы уснуть.

— Не в этом дело, — сказала Джессика, не желая объяснять дочери в присутствии всех, что половина десятого — вовсе не начало вечера. Она чувствовала, что Энтони следит за их перепалкой с интересом, и инстинктивно догадывалась, что он не из тех людей, которые рано ложатся спать. У нее было чувство, что его ужасно позабавит подобное признание с ее стороны, и она ни в коем случае не собиралась давать ему повод для насмешек.

— Ну тогда в чем же? — настаивала Люси, не желая сдаваться. Она скрестила руки и приготовилась к долгому спору.

— Дело в том… — начала было Джессика.

— Почему вы не разрешите ей пойти? — спросил Энтони, чем привел Джессику в ярость. — В порядке исключения. В конце концов, сегодня у нас не совсем обычный вечер…

Джессика повернулась к нему рассерженно.

— Я не думаю, что это вас касается, мистер Ньюман.

— О Боже, мама. Ну не будь ты такой отставшей от жизни. Тебя послушать, ты словно и молодой никогда не была.

А я никогда и не была… Джессика чувствовала, что готова расплакаться. На меня навалились заботы и ответственность до того, как я узнала, что такое молодость. Не то чтобы я жалела об этом, но это на самом деле так.

— Хорошо, — сказала Джессика сквозь сжатые зубы.

Люси сияла, довольная тем, что вышло так, как ей хотелось. Она начала оживленно болтать с Марком — на ее лице не было и следа от той вымученной вежливости, с которой она разговаривала раньше.

— Почему бы вам уже не отправиться? — предложил Энтони. Он посмотрел на Люси: — Я отвезу твою маму домой.

Это заставило Люси замолчать. Она окинула их быстрым взглядом, затем пожала плечами и поднялась.

Как только они отошли достаточно далеко, Джессика набросилась на Энтони:

— Да как вы посмели? Как вы осмелились вмешиваться, потакать Люси в ее желании отправиться сейчас в ночной клуб? Вы же согласились на этот вечер, потому что мне нужна была ваша помощь!

— Вам не пришло в голову, что то, что я сделал, было, по моему мнению, именно помощью?

— Нет.

— Чего бы вы добились, если бы настояли на своем? Вы, возможно, обе поехали бы домой и все равно проспорили бы до полуночи.

Он был так ужасающе спокоен, когда говорил об этом, что Джессике хотелось закричать.

— Вы не отвечаете за мою дочь, мистер Ньюман. Если я решаю, что мы едем домой и спорим до полуночи, то это мое решение. К вам это не имеет никакого отношения!

— Что ж, вполне справедливо, — пожал он плечами. — В таком случае примите мои извинения.

Если бы он действительно чувствовал себя виноватым! Ни капельки. Он просто вел себя дипломатично, потому что это был самый простой способ избежать неприятностей. Очень скоро он будет сидеть в такси, или в собственной машине, или в чем он там сюда приехал, уносясь прочь из ее жизни и от всех ее проблем.

— И если вы позволите, я оплачу свою половину счета, — холодно обратилась она к нему. Что она и сделала со всей тщательностью, постаравшись не ахнуть при виде суммы. Как одинокий родитель, который к тому же зарабатывает не слишком много, Джессика привыкла подсчитывать в уме, сколько необходимых товаров могло бы быть куплено на те деньги, которые она истратила за один вечер.

— Я на машине, — сказал Энтони, вставая, — и отвезу вас домой.

— Не беспокойтесь. Я могу поймать такси.

— Ну же, не будьте такой упрямой. — (Эти слова заставили Джессику бросить на него сердитый взгляд.) — Кроме того, я хочу поговорить с вами об этом вечере.

Джессика пристально посмотрела на него, не зная, как отнестись к его предложению. Он оказался на высоте: организовал эту встречу, какой бы бесполезной она ни была, хорошо справился со своей ролью. Что тут обсуждать?

— Где вы живете? — спросил он, проходя к своей машине и открывая для нее дверцу.

Как может, удивилась Джессика, такая огромная машина внезапно показаться такой крошечной? Присутствие Энтони давило на нее, душило ее.

Когда она смотрела на него, ей казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Острое ощущение! Можно было подумать, что Ньюман — первый мужчина, с которым она имела дело за долгие годы! Она, заставив себя успокоиться, назвала ему свой адрес и предоставила полное право решать, как добираться до этого места.

— Я обычно езжу на метро, — сказала она вежливо, решив, что лучше будет вообще избегать прямых взглядов на него, раз уж это вызывает у нее такое сердцебиение. — Я действительно плохо знаю дороги в Лондоне. До хорошо знакомых мне мест я могу доехать, но, боюсь, этим мои знания и ограничиваются.

— Да, в Лондоне трудно ориентироваться, — согласился он, взглянув в путеводитель и выруливая с обочины на дорогу с видом человека, который понял, куда ехать.

— Мне кажется, для вас это не проблема, — заметила Джессика через некоторое время.

— Я раньше работал таксистом.

— Шутите?

— Вы правы. Шучу. — Он быстро взглянул на нее и улыбнулся, и она невольно улыбнулась ему в ответ. — Так, значит, ваше настроение все-таки иногда улучшается!

— Иногда, — признала Джессика. — Хотя я строго слежу за тем, чтобы это не случалось слишком часто.

Он рассмеялся, и она повернулась к нему. Внешность у него, подумала она, необыкновенная. Что уж точно: привлекательная, хотя сложно сказать, что именно в ней такого необычного.

— Почему бы и нет? — Он бросил на нее быстрый взгляд, а потом снова стал следить за дорогой. — Разве вашему другу не нравятся люди с чувством юмора?

— У меня нет друга, — резко сказала Джессика. — Люси занимает все мое время.

— Понимаю.

Нет, не понимаете, хотелось ей крикнуть. Вы ничего не понимаете. Да и как вы можете понять? Вы совсем меня не знаете, ничего не знаете о моем прошлом. У нее нет друга, потому что ее единственный опыт общения с мужчиной оставил ее настолько уязвленной, что ей больше уже никогда не хотелось попробовать еще раз.

Эрик Дин скрыл от нее свой возраст, свое семейное положение, врал ей про свою работу, врал про все, про что только можно было наврать. И она не догадывалась о его лжи до тех пор, пока не узнала, что беременна.

— Я нахожу, что это довольно печально, — отметил Энтони.

— Мой дом как раз в конце этой улицы. Справа, прямо за почтовым ящиком.

Она не собиралась позволять ему выуживать из нее информацию только ради того, чтобы скоротать время за беседой. Она всегда была очень сдержанна, когда дело касалось ее личной жизни, не собиралась забывать об этой осторожности и теперь, хотя на долю секунды у нее и возникло странное желание довериться этому человеку. Весьма необычно. Но ведь говорят, что гораздо легче довериться абсолютно незнакомому человеку.

— Ну что ж, — сказала Джессика, когда он припарковал машину у ее дома, — спасибо, что взяли на себя труд организовать этот ужин.

Пожать ему руку, или это будет чересчур по-деловому? Так как Джессика боялась снова почувствовать пожатие его руки, она не шелохнулась.

— Я действительно очень благодарна, ведь это было нужно мне, а не вам.

— Может, зайдем к вам чего-нибудь выпить?

— Что?

Он не ответил. Вместо этого открыл дверцу, выбрался из машины, и Джессика быстро последовала его примеру.

— Боюсь, я не держу дома алкогольных напитков. — Она запнулась, подумав, что после этого вечера в компании двух подростков у Энтони сложилось о ней впечатление как о скучной домоседке, которой нечем заполнить свою жизнь, кроме воспитания дочери. Но она тотчас же решила, что ей все равно наплевать на то, что он о ней думает, и от этого решения почувствовала себя гораздо лучше.

— Чашки кофе будет достаточно.

— Чашку кофе. — Джессика повозилась, открывая дверь, но наконец справилась-таки с ней. — Пожалуйста, — пригласила она, распахнув дверь и включив свет в холле, а сама направилась в гостиную, думая, что он идет за ней, но он стоял, оглядываясь вокруг с восхищением.

— Очень мило, — наконец сказал Энтони.

— Именно это слово используют агенты по продаже недвижимости, когда хотят описать что-то очень маленькое, украшенное цветочными обоями.

— Вы когда-нибудь принимаете комплименты? Или оспариваете все на свете? — Он стоял, внимательно изучая ее.

Джессика не знала, что сказать. Он пытался быть милым и вежливым и встретил холодный отпор. Как некрасиво с ее стороны. Просто она к этому не привыкла. Не привыкла к присутствию мужчины в этом доме. Не привыкла к тому, что ей делают комплименты, не привыкла чувствовать себя неловко и защищаться перед кем-либо.

— Извините. Я очень устала.

По его приподнятым бровям и продолжительному молчанию она поняла, что он не верит ни одному ее слову.

Хорошо, подумала она раздраженно, я переборщила. Ну подайте на меня в суд теперь!

— Как вам приготовить кофе?

— Черный, без сахара.

К ее ужасу, он последовал за ней в кухню и, сразу же усевшись за стол, стал наблюдать за тем, как она готовила кофе.

— Не бойтесь назвать мою кухню милой, — сказала она, стараясь загладить свой слишком холодный ответ на его предыдущий комплимент. — Обещаю, что не оторву вам за это голову.

Она подала ему чашку и села напротив, чувствуя себя крайне скованно.

Все это было для нее странно: сидеть здесь, в этот час, за кухонным столом, разговаривать с этим потрясающим мужчиной. Довольно часто к ней заходили друзья с работы, проводили приятный вечер — спагетти, бутылка вина, легкая музыка. Никогда это не было вот так…

— Давно вы здесь живете?

— Много лет. Мне нравится здесь. До работы удобно добираться, к тому же я столько времени и сил потратила на то, чтобы все здесь устроить!.. — Она задумчиво улыбнулась, откинулась на спинку стула и сделала глоток кофе. — Вы сказали, что хотите поговорить со мной о сегодняшнем вечере.

— Он оправдал ваши ожидания? — Энтони поднес чашку к губам, продолжая внимательно смотреть на нее.

Джессика немного подумала и затем проговорила, пожав плечами:

— Не могу сказать, что он полностью оправдал мои ожидания. Но думаю, что мое беспокойство улеглось, поскольку Марк показался мне вполне приличным парнем…

— Вы ожидали, что он будет хулиганом с длинными волосами? С кольцом в ухе? Не вынимающим сигарету изо рта?

— Я не могла себе представить, каким он будет, — осторожно сказала Джессика. Она заерзала на стуле и сосредоточила свое внимание на чашке кофе. Ей казалось, что она слышит, как бьется ее сердце. Этот мужчина, что бы он ни делал или ни говорил, неизменно лишал ее присутствия духа.

— Все еще думаете, что мне стоит поговорить с сыном, чтобы он оставил вашу дочь в покое?

— Думаю, нет. — Пожалуй, влияние Марка показалось ей даже положительным, и ее раздражало, что она так неправильно поняла всю сложившуюся ситуацию.

— Вы, возможно, воспримете в штыки то, что я вам сейчас скажу, но если вы хотите узнать, почему Люси так себя ведет, то, я думаю, вам лучше спросить ее саму. Ей пора отвечать за свои поступки.

— Да она же еще ребенок! — Джессика почувствовала, как краска бросилась ей в лицо.

— Думаю, она уже не тот ребенок, каким была когда-то. Она растет. Это должно было случиться, вы знаете.

— Вы мне что, лекции будете читать о моей дочери?

— Я говорю вам то, что я думаю, то, что вижу со стороны.

— Как мило! — ответила она саркастично. — Будут еще какие-нибудь наблюдения, раз уж вы начали этот разговор?

Он одним глотком осушил то, что оставалось в его чашке.

— Вы никому не позволите давать вам советы, не так ли? — холодно спросил он. — Вы можете двигаться к краю пропасти, но, если кто-нибудь укажет вам на это, все равно ринетесь вперед.

— Это неправда! Как вы смели прийти сюда и… — она глубоко вздохнула, потеряв контроль над своим голосом, — и затеять какой-то психоанализ моей личности?

— Ничем подобным я не занимаюсь, хотя, надо признать, вы бы были любопытным экземпляром для изучения.

— Что вы имеете в виду? — Джессика смотрела на него с вызовом. Она покраснела, ее руки тряслись, и голос дрожал. Куда подевалось все ее самообладание? У нее же дочь шестнадцати лет! Ей бы следовало вести себя более разумно и сдержанно, чем сейчас.

— Что случилось с отцом Люси?

Вопрос, заданный с такой прямотой, застал ее врасплох, и она посмотрела на Энтони так, как будто он осмелился задать ей самый оскорбительный из вопросов.

— По моим догадкам, — продолжал он, невзирая на ее молчание, — он сбежал от вас, когда Люси еще не родилась. И вы, как мне кажется, все последующие шестнадцать лет делали все, чтобы никто больше не смог проникнуть в ваш мирок.

— Да с чего вы это взяли? — Она совершенно растерялась от подобной прямоты.

— Вы собираетесь это отрицать?

— Мне не нужно ничего отрицать! И если уж говорить об идеальных родителях… — Джессика не могла больше сдерживать желание вспылить и высказать ему все, — мне вовсе не кажется, что вы сами идеальный отец для своего сына! Чего проще выговаривать мне, что я делаю неправильно… — Одна мысль об этом заставила ее вспыхнуть. Ей было все равно, был ли он прав или нет. Она просто чувствовала, что труд всей ее жизни был выставлен на посмешище за пять минут. — Но сами-то вы с Марком едва ли представляете идеальный пример взаимопонимания между отцом и сыном!

— Да, это так.

Его признания было достаточно, чтобы выбить у нее почву из-под ног. Она перестаралась. Он сделал ей больно, высказав вслух свои догадки на ее счет, но сделал это без злого умысла. Ею же руководило желание отомстить.

— Думаю, мне лучше уйти сейчас. — Он встал, огромный, властный, делая маленькую кухню совсем крошечной, и Джессика вскочила с места почти одновременно с ним.

— Нет, не нужно… Мне ужасно жаль…

— Да чего же вам жаль? — В его голосе не было теплоты, и он повернулся, чтобы выйти из кухни.

Ей внезапно пришло в голову, что она, возможно, видит этого мужчину в последний раз, и, как ни раздражал он ее, эта мысль была словно удар в живот.

Конечно, из-за того, что у него останется крайне неприятное впечатление о ней. Он будет думать, что она своенравная, упрямая и взбалмошная идиотка.

— Я прошу прощения за то, что упомянула о ваших отношениях с сыном. — Она осторожно дотронулась до его руки, и он остановился. Джессика немедленно отдернула руку, чувствуя легкое покалывание в пальцах там, где они касались его пиджака. — Это было грубо и неуместно, — добавила она.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— В таком случае я не возьму вас под арест, — произнес он густым, низким, удивительно завораживающим голосом. — Но мне действительно нужно ехать домой. Хотя бы из-за того, что Марк вряд ли взял с собой ключи.

Он направился к выходу, и Джессика последовала за ним. Но мы еще увидимся? — хотелось задать ей глупый вопрос.

— Ну что ж, — сказала она вместо этого, — надеюсь, Марк сдаст экзамены и поступит в университет.

— Я передам ему ваши слова.

— О, нет, ведь он может подумать, что мы продолжали беседовать после того, как они ушли!

— Правда? Какая ужасная мысль! — Еще одна улыбка, и он ушел.

После его ухода квартира показалась Джессике огромной и пустой. Она занялась домашними делами, убрала посуду на кухне, и была очень удивлена, когда Люси вернулась домой в хорошем настроении и задолго до полуночи.

Итак, в этом, по крайней мере, он оказался прав. То, что она позволила дочери пойти в этот проклятый ночной клуб, сэкономило по крайней мере час, который был бы потрачен на бесполезную перебранку, и заметно улучшило настроение Люси.

В чем еще он оказался прав?