Глава 16

На следующий день Мелори с замиранием сердца ждала вызова в библиотеку, все утро она напрягала слух, зная, что с минуты на минуту раздастся стук в дверь классной комнаты и появится Роза с приказом прибыть в личный кабинет хозяина дома. Но приказ этот передали только после обеда, и вестницей оказалась не Роза, а миссис Карпентер.

— Мистер Райф желает видеть вас в библиотеке, мисс Гувер. — Экономка строго посмотрела на Серену, которая, восприняв ее слова как сигнал к окончанию занятий, принялась увлеченно собирать книги и заталкивать их в шкаф. — А вы, мисс Серена, приглашены на чай в гостиной с мисс Мартингейл!

— Ура! — воскликнула девочка и стремглав бросилась в коридор.

Миссис Карпентер осталась в классной комнате, внимательно глядя на Мелори, которая, как ей показалось, была сегодня бледна и совсем не похожа на себя.

— Я думаю, ничего страшного не случилось, — с внезапным сочувствием сказала она девушке. — Мистер Райф бывает довольно резким, когда рассержен, но я уверена, вы не сделали ничего такого, что могло бы вызвать у него хоть малейшее раздражение. — На самом-то деле «мистер Райф» выглядел сегодня чрезвычайно раздраженным, однако экономка не стала говорить об этом Мелори. — Это суматоха в доме действует ему на нервы. Скорее бы все закончилось, и мисс Мартингейл уехала в город.

У обеих женщин, однако, когда они смотрели друг на друга, возникла одна и та же мысль: возвращение мисс Мартингейл в город вполне может оказаться прелюдией к ее более длительному визиту в «Морвен», возможно даже к постоянному пребыванию здесь. И эта мысль очень не понравилась миссис Карпентер: она предчувствовала, что в этом случае ее собственные дни в поместье будут сочтены. Балерина не делала секрета из своего неприязненного отношения к экономке, подозревая, что та не только ее не любит, но и не одобряет. А Мелори пребывала в том состоянии духа, когда для нее уже не имело особого значения, станет Соня Мартингейл хозяйкой «Морвена» или нет, — девушка твердо знала лишь одно: день, когда она сама скажет «прощай» этому дому, не за горами.

Пока Мелори приводила себя в порядок, чтобы появиться в библиотеке, она настроилась на то, что сейчас получит увольнение. В ответ на ее нервный стук в тяжелую дубовую дверь хозяин разрешил войти. Он сидел в вальяжной позе за письменным столом, занимаясь разбором вечерней почты, и, даже не подняв глаз, приказал девушке сесть.

Это был холодный прием, которого Мелори и ожидала. Она заранее решила, что нет никакого смысла возлагать всю вину на Адриана, к тому же в душе бедняжка совсем не винила его. Она сама его невольно обнадежила и лишь себя теперь должна порицать за то, что восприняла просьбу своего хозяина быть немного подружелюбнее с его братом слишком буквально. Мелори догадывалась, что Райф Бенедикт возмущен ее поведением, и, крепко сцепив руки на коленях, ждала, когда он вынесет ей приговор.

Но когда наконец Райф заговорил, слова его оказались для нее сюрпризом, несмотря на угрожающий холод тона.

— Я сожалею о прошлом вечере, — сказал он. — Уверен, что и Адриан тоже сожалеет… хотя его намерения были определенно благородными. Он хочет на вас жениться.

— Я… я знаю, — кивнула Мелори, и ее голос был тих, как шорох сухих листьев.

Райф исподлобья взглянул на девушку:

— Но вы не желаете выходить за него замуж?

— Не желаю.

Он взял красивую золотую авторучку и повертел ее в пальцах, прежде чем снова заговорить.

— Я прошу прощения за Адриана, но вы, кажется, произвели на него огромное впечатление. Видите ли, его жизнь до этого дня была не особенно счастливой. Но если вы не отвечаете на его чувства и не испытываете интереса к его… ухаживаниям, которые он пытался вам навязать, я считаю себя обязанным, как глава семьи, принести вам свои извинения за то, что имело место прошлым вечером. — Райф встал и принялся беспокойно расхаживать по комнате, ни разу не взглянув на Мелори. И пока она уныло наблюдала за ним, в ее голове вновь мелькнула прежняя мысль, что в его порывистых движениях есть что-то от грации пантеры. — Это моя вина, — добавил он вдруг, — я сам просил вас не отталкивать Адриана, если он выразит желание поговорить с вами…

Мелори ничего не сказала, только облизнула пересохшие губы. Внезапно Райф, остановившись у камина, обернулся и посмотрел ей в глаза:

— Вы абсолютно уверены, что не желаете выйти замуж за моего брата? Он не бедный человек, вы это знаете. Я позабочусь о том, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. К тому же вы любите музыку — это вас сближает. — Странная циничная усмешка искривила его губы.

Мелори негодующе вспыхнула. Если он думает, что, предложив обеспечить будущее ее и своего брата, он дает ей дополнительный стимул обдумать брак с младшим Бенедиктом, он глубоко ошибается! Он наносит ей смертельное оскорбление!

— Я абсолютно уверена, что не желаю выходить замуж за вашего брата, абсолютно! — выпалила она.

— В таком случае… — Мелори увидела, как брови Райфа удивленно взлетели, когда он вновь остановился перед ней, — почему же вы предпочли провести вечер с ним, вместо того чтобы принять посланное вам приглашение поужинать вместе со всеми в столовой? Вы оставили Серену одну за столом, хотя ваша обязанность как гувернантки сопровождать ее повсюду. Но вы предпочли проигнорировать приглашение и ускользнули в комнату Адриана, чтобы побыть с ним наедине. Он сказал мне, что вы договорились устроить музыкальный вечер. И вы еще ожидаете, что я буду обвинять только его одного за то, что произошло вчера, и в то же время оправдывать вас? Ну так я вовсе не уверен, что мне хочется освободить вас от бремени вины!

Лицо Райфа сделалось вдруг мрачным и пугающе злым. Мелори вскочила с кресла.

— Я вовсе не ожидаю, что вы станете меня оправдывать! — гневно воскликнула она. — Если честно, я полностью осознаю, что совершила самую большую глупость в своей жизни, согласившись послушать музыку в комнате вашего брата. Хотя я искренне думала, что он живет только музыкой, что он одинок, ужасно одинок! А внизу ни один из вас не был настолько одиноким… и приглашение поужинать со всеми в столовой было передано мне всего лишь из вежливости. Мисс Мартингейл, по крайней мере, определенно предпочла бы, чтобы гувернантка знала свое место. Гувернанткам нечего делать на подобных вечеринках! На ужин пригласили Серену, а не меня! Серена не младенец, она вполне способна вести себя прилично и в мое отсутствие. Кроме того, мне нечего было надеть! — выкрикнула Мелори уже в полном отчаянии и осеклась.

— Что вы этим хотите сказать? — оторопел Райф.

— У меня только одно вечернее платье, — буркнула она, — и я уже несколько раз надевала его. Если бы я появилась в нем опять, это, вероятно, немало позабавило бы мисс Мартингейл. Но у меня, знаете ли, есть гордость! — Чувствуя, что ее заносит и она уже не может остановиться, девушка прикусила губу так сильно, что на ней выступила крошечная капелька крови. Она прикоснулась к губам трясущимся в руке носовым платком, и на тонком кусочке батиста отпечаталось красное пятнышко.

Странные янтарно-карие глаза Райфа Бенедикта слегка сузились.

— Вы, кажется, не слишком любите мисс Мартингейл, — заметил он.

Мелори не отвергла обвинения, ей было стыдно за то, что она позволила своей неприязни вырваться наружу. Он, вероятно, теперь презирает ее за несдержанность и возмущен критикой в адрес его гостьи номер один.

Райф отвернулся и, подойдя к окну, долго смотрел на племянницу, гонявшуюся по бархатистому газону за бабочками.

— А как насчет завтрашнего вечера? — не поворачиваясь, внезапно спросил он. — В каком наряде вы появитесь на балу?

— Я не пойду на бал, — спокойно ответила Мелори.

— Понятно. — Он обернулся и с любопытством взглянул на нее. — И как же вы собираетесь провести вечер?

— Я обещала помочь миссис Карпентер на кухне. У служанок много работы, и дополнительная пара рук будет кстати. Кроме того, — поспешно добавила девушка, — так я смогу слушать оркестр и увижу весь бал без…

— Без появления на нем в вашем единственном вечернем платье, — сухо закончил за нее Райф. — Прекрасно! Поскольку теперь я знаю, где вы будете находиться, надеюсь, можно не опасаться повторения вчерашней сцены. Адриан появится на балу в костюме пирата. Ему нравится этот костюм, хотя сам образ ему не слишком подходит. Полагаю, вы будете в безопасности от посягательств с его стороны. Но я должен знать точно, где вы и что вы делаете в течение всего вечера.

— Хорошо, — смиренно кивнула Мелори и сразу почувствовала себя полным ничтожеством.

— Вы можете идти, мисс Гувер, — бросил Райф.

Девушка поспешно покинула кабинет. Ее щеки пылали от унижения.


С самого утра и до начала бала, назначенного на девять часов вечера, все обитатели «Морвена» пребывали в лихорадочном возбуждении, включая, конечно, и Серену. Девочка была настолько взволнованна, что к тому моменту, как Мелори начала ее одевать, уже немного капризничала, и гувернантка подумала, что было бы куда благоразумнее вместо того, чтобы позволить ей принять участие в маскараде, предложить что-нибудь соблазнительное на ужин и разрешить посидеть на час дольше обычного, наблюдая за прибытием гостей, — после этого Серена, убаюканная ритмами живого оркестра, спокойно бы уснула. Но мисс Мартингейл рассудила по-другому. В итоге девочка, которая уже устала и хнычет, ляжет далеко заполночь, а на следующий день будет вялой, капризной и совершенно неуправляемой.

Впрочем, одетая в маскарадный костюм, Серена выглядела так очаровательно, что Мелори пришлось со вздохом признать: малышка заслуживает, чтобы именно ее выбрали королевой бала. Зачем лишать ребенка такого праздника? Окинув свое отражение в зеркале восхищенным взглядом, Серена от избытка чувств обняла Мелори, натянула кружевные перчаточки и помчалась в коридор и дальше, вниз по лестнице, как будто не хотела пропустить ни мгновения из того, что происходит в холле.

С болью в сердце смотрела Мелори, как она убегает. Бывали моменты, когда не возникало сомнений, что Серена ее любит, и все же сегодня вечером девочке не терпелось оставить ее одну. Затем Мелори строго сказала себе, что она всего лишь наемная служащая, гувернантка, а гувернантка не должна соперничать с теми, кто ее нанял.

Она поужинала с миссис Карпентер в маленькой гостиной экономки, и после этого сразу же начали прибывать гости. Дом был украшен гирляндами цветов, Фиппс щеголял в своей лучшей черной ливрее, отряд прислуги и официантов бесшумно сновал по холлу.

На дороге, которая хорошо была видна из окна спальни Мелори, вплотную друг к другу стояли машины. Все без исключения гости явились в маскарадных костюмах. Здесь были рыцари и коломбины, пьеро и пастушки, Клеопатры и принцы, а также более оригинальные персонажи, и только хозяин почему-то решил предстать перед всеми в своем обычном облике, без маски. Когда Мелори чуть не столкнулась с ним в холле, неся поднос с бокалами шерри из буфета в бальную залу, он выглядел безупречно в белом фраке и бабочке. Райф резко остановился и, взглянув на девушку, сурово нахмурился. Мелори принялась поспешно извиняться за свою неловкость, и в этот момент к ним грациозно подплыла Соня Мартингейл, очаровательная и соблазнительная в наряде гурии[12]. Она была сильно накрашена, глаза подведены на восточный манер, полупрозрачные шальвары усыпаны блестками, как звездной пылью.

По-хозяйски взяв Райфа под руку, балерина недовольно сморщила носик:

— Дорогой! Что случилось с твоим костюмом? Ты же собирался быть современником королевы Елизаветы, как твой предок с портрета в библиотеке, и вдруг появляешься в простом фраке!

— Я вчера передумал надевать маскарадный костюм, — ответил он, как показалось Мелори, немного резко. — Мне нравится чувствовать себя самим собой.

Но к этому времени девушка была уже далеко и не слышала, что Соня прощебетала ему в ответ.

Значительно позже Мелори, воспользовавшись коротким перерывом, сидела на высоком табурете в буфетной Фиппса, обычно сверкающей серебром, но в этот вечер опустевшей, словно после набега пиратов. Потягивая крепкий кофе, Мелори прислушивалась к восхитительной мелодии венского вальса, доносившейся из бального зала, и представляла себе танцующих Райфа Бенедикта и Соню. Идеальная пара… Внезапно дверь открылась, и на пороге вырос Райф собственной персоной.

Мелори поспешно отставила чашку с кофе, так поспешно, что тот выплеснулся на блюдце, и несколько капель попали ей на платье.

— Подкрепляетесь? — бесстрастно осведомился Райф. — Фиппс мог бы обеспечить вас чем-нибудь поэффективнее кофе. — Присмотревшись к девушке повнимательнее, он заметил голубоватые тени под глазами и нездоровую бледность: Мелори была на ногах довольно долгое время, таскала подносы, то тяжело нагруженные, то пустые, и очень устала. В буфетной было душно, и на ее лбу выступили мелкие капельки пота. — Мисс Гувер, надеюсь, вы не откажетесь подняться к себе и переодеться в ваше серое платье, а затем присоединиться к нам в бальном зале? Вы сделаете, как я прошу?

Мелори изумленно посмотрела на него. В голосе Райфа не чувствовалось ни надменности, ни резкости, он был вежлив, серьезен и искренне убежден в том, что это совершенно пустяковая просьба, которую просто нельзя не исполнить.

— Если… если я должна… если вы так хотите… — забормотала девушка.

— Вы не обязаны, но мне бы этого очень хотелось, — невозмутимо сказал Райф.

— Хорошо. — Мелори слезла с табурета и проскользнула мимо хозяина в коридор.

Она слишком устала, чтобы усердствовать с макияжем и укладкой волос, но капельки любимых духов за ушами и на висках слегка освежили ее. Когда девушка пересекала холл, направляясь к бальному залу, музыка неожиданно стихла. Причина этой тишины стала мгновенно ясна, как только Мелори открыла дверь.

Пары больше не танцевали, все сидели на стульях и кушетках, свет был притушен. В дальнем конце зала была устроена импровизированная сцена, скрытая бархатным занавесом. Как только Мелори на цыпочках вошла, занавес поднялся, сцену залил свет от прожектора, и все увидели театральный задник, изображавший греческий храм и звездное ночное небо над ним.

Затем прожектор погас, и зажегся другой, поменьше. Его луч следовал за каждым движением грациозной фигурки с короной из черных шелковистых кос, обвивавших прекрасную головку балерины.

Оркестр тихо заиграл Чайковского, и Мелори затаила дыхание. Красота и поэтичность действа очаровывали и завораживали. Она совершенно забыла, что перед ней — преобразившаяся Соня Мартингейл.

Мелори вгляделась в ряды стульев перед собой и с облегчением увидела знакомый ястребиный профиль. Его обладатель, благоговея перед неземной красотой, не отрывал взгляда от балерины. Девушка тоскливо подумала, что вполне может его понять как мужчину. Любя все прекрасное, он ничего не мог поделать — только капитулировать перед безупречной внешностью и бесспорным талантом Сони Мартингейл.

Внезапно кто-то тронул Мелори за плечо, и она, обернувшись, увидела Дарси. На извечно бесстрастном лице няни так отчетливо читалось волнение, что девушка испугалась. Дарси сделала ей знак, что хочет поговорить. Мелори поспешила за бельгийкой в холл. Там, повернувшись к ней и схватив ее за руку, Дарси, уже не сдерживаясь, хрипло затараторила:

— Мисс Серена заболела, и я не знаю, что предпринять! Мы должны вызвать доктора Хардинга! Но я ума не приложу, где его искать! Здесь его нет, и дома тоже нет. Я уже звонила туда. Может, вы что-то сможете сделать? Мистер Адриан отвезет вас в деревню, если мы не сумеем связаться с врачом другим способом…

Загрузка...