Бумажный тигр

Глава 18

Дэниел! — в ужасе вскричала Джорджина при виде своего мужа и работодателя.

Дэниел, споткнувшись, прошел в дверь. Лицо его было разбито и левая сторона уже вспухла, на рубашке темнела кровь. С волос капало. Очевидно, он уже умылся где-то, пытаясь более или менее привести себя в порядок.

Криво усмехнувшись, он пробормотал:

Я еще ничего смотрюсь, видели бы вы тех двоих. Ей захотелось залепить ему затрещину за эту идиотскую мужскую похвальбу, но она вовремя удержалась, видя, что на нем и так живого места нет. Вместо оплеухи она отвела его к креслу.

Дэниел послушно, как ребенок, сел и откинул гудящую голову на спинку, а Джорджина побежала за водой. Если бы она не была так напугана, ей стало бы его жалко. Господи, какие кровоподтеки! Ему, наверно, очень больно…

Сейчас не помешал бы кулек со льдом, — проговорила Джорджина, прикладывая к его израненному лицу смоченную в прохладной воде ткань. — Боюсь, завтра вы уже ничего не увидите этим глазом.

— Окривею на недельку, — беззаботно отозвался Дэниел и поморщился от боли, когда она коснулась уголком платка его разбитой губы.

— Может быть, все-таки расскажете, что с вами стряслось?

Он пожал плечами и тут же снова состроил гримасу. Это заставило девушку обратить внимание на его порванную рубаху. Она старательно избегала опускать глаза ниже его подбородка, но, судя по всему, досталось отнюдь не только его лицу. Собравшись с духом, она стала расстегивать еще оставшиеся на рубашке пуговицы.

Дэниел кусал губы от боли, пока она делала это, тем не менее сумел довольно весело проговорить:

Просто каким-то ребятам взбрело в голову не много подправить мое лицо, а я с этим не согласился. Ничего, больше такого со мной не пройдет.

Он помог ей стянуть рубашку, и Джорджина тихо охнула, увидев большие кровоподтеки на его груди. Когда Дэниел надевал сюртук и сажал на нос очки, ей с ним было легко, но теперь… Эти ничем не прикрытые широкие плечи, мощная грудная клетка и мускулистый торс, круглые бицепсы на бессильно повисших руках мгновенно напомнили ей о том, что он не только друг, но и мужчина. И не просто мужчина, а ее законный муж.

Мысль, что и говорить, была пугающая. Но вместе с тем именно она приободрила Джорджину. Нет ничего зазорного и постыдного в том, чтобы ухаживать за раненым мужем. Уж не говоря о том, что это даст ей возможность на законном основании частично удовлетворить свое любопытство. Она нерешительно приложила мокрый платок к синяку, располагавшемуся над одним из сосков, и провела вниз, смывая грязь и кровь.

Похоже, им хотелось подправить вам не только лицо. Послушайте, может быть, стоит обратиться к врачу?

На лице Дэниела появилась улыбка, когда он почувствовал, как ее пальцы коснулись его кожи. Он уже даже не жалел о том, что ему так сильно досталось. Джорд-жина не подняла крик, не устроила истерики и не обругала его. На лице ее была написана тревога, и она так нежно прикасалась к нему… Боже мой, он готов еще раз так подраться, лишь бы потом она ухаживала за ним!

— Доктор Фелпс сейчас у Бетси, так что не стоит его беспокоить. Если ребра не сломаны, что выяснится очень скоро, я поправлюсь быстро. Ничего, ничего, со мной и хуже бывало.

— Хуже?! — вскричала Джорджина. Глаза ее округлились. Она попыталась представить себе это «хуже» и не смогла.

Веки Дэниела тем временем устало сомкнулись. В следующий раз он открыл глаза, когда перестал чувствовать прикосновения. В ее голубых глазах застыл страх. Он ободряюще усмехнулся:

Поверьте, сломанная кость болит гораздо сильнее. Принесите мне, пожалуйста, другую рубашку, а я пока тут сам закончу. Вы устали возиться со мной.

Нахмурившись, Джорджина вернулась к прерван-ному занятию.

— Все мужчины — животные. Удивляюсь, как это мир еще не погиб под их властью.

Благодаря женщинам, — тихо отозвался Дэниел. — Они исцеляют наши раны, и мы становимся как новенькие. Вы даже не представляете, как приятно чувствовать ваши прикосновения.

Джорджине захотелось швырнуть платок ему в лицо и сбежать, но какая-то необъяснимая магическая сила не давала ей уйти от него. В одном месте она нажала чуть сильнее, и Дэниел издал негромкий стон.

Наверно, трещина, — проговорил он. — Завтра утром будет ясно. Предлагаю сходить куда-нибудь поесть, пока я совсем не расклеился.

Джорджина испугалась по-настоящему. До сих пор она жила в мире, где ей ничто не угрожало, где рядом был дом и родители. Лишь однажды она по собственной глупости нарвалась на двух мерзавцев, и то Дэниел сразу пришел ей на помощь. Теперь же она могла полагаться только на себя и Дэниел уже не мог ее защитить. Он был сильно избит, еле держался на ногах, и она всерьез опасалась за его здоровье. Выходит, она полностью беззащитна и ни на что не способна? Не знает толком, как обработать его раны, не сумеет приготовить ему поесть, чтобы ему не пришлось никуда идти в таком состоянии. Она даже не знает, где купить продукты. А если те люди, которые избили его, пожелают нагрянуть сюда, она не сможет их остановить. Боже мой, неужели это и есть та «реальная действительность», с которой она до последнего времени никогда не сталкивалась? Неужели люди так и живут?

— Вам не следует никуда выходить, — проговорила она, увидев, что Дэниел пытается подняться.

Тут недалеко есть уютное кафе. Будем надеяться, что они не испугаются моей физиономии. Скажите, вам хватит супа и сандвичей?

Джорджина не могла понять, как он в таком состоянии вообще добрался до дома. Ноги еле держали его, а подбитый глаз уже полностью затек. И тогда к ней пришла решимость.

«Тебе страшно, дорогая моя, но посмотри, как он страдает! Неужели ты позволишь ему куда-то идти в таком состоянии? Стыдно!»

Она решительно усадила его обратно.

— Скажите мне, как его найти? Я возьму с собой Макса и принесу еды. Между прочим, сколько стоит печка? Мне кажется, нам пора подумать о том, чтобы обзавестись ею.

Джорджина забегала по комнате, поправляя волосы, в поисках накидки, потом пересчитала деньги, кликнула Макса. У Дэниела от этой беготни закружилась голова, и он устало закрыл глаза. Он понимал, что отпускать ее одну в столь позднее время непозволительно, но возражать не было сил. «Благородный рыцарь» на сегодня сдал свои позиции. Что же до печки, то он решил подумать над этим позже.

— В случае чего просто скажите: «Стойку, Макс!» Он изготовится, и уже это само по себе должно отпугнуть недоброжелателей; Команду «Фас!» подавайте лишь в самом крайнем случае. Впрочем, не думаю, что у вас возникнут какие-то сложности. Сейчас на улицах ни души. Поздно. Дэниел был смертельно бледен и выглядел таким измученным, что у Джорджины от одного взгляда на него сердце защемило от жалости. Сунув деньги в карман платья, она откинула со лба волосы и, собравшись с духом, чмокнула Дэниела в щеку.

— Вы самый храбрый и самый глупый человек из всех, что я встречала, — шепнула она.

Губы Дэниела тронула легкая улыбка, и он отпустил ее, строго наказав Максу охранять новую хозяйку.

Джорджина нервно споласкивала под струей воды тарелки, которые наутро нужно было отнести обратно в кафе. Если бы она вышла замуж за Питера, подобную грязную работу выполняла бы за нее прислуга. И посуда была бы, конечно, другая. Хрусталь и фарфор, подаренные молодым на свадьбу. Но сейчас Джорджине было недосуг думать о том, чем бы друзья одарили их с Питером. Она думала о человеке, который отдыхал в кресле около стола.

Дэниел лишь пригубил бульон и кофе, попробовал откусить кусочек от сандвича, но челюсти свело такой болью, что от плотного ужина пришлось отказаться. Глядя на него, Джорджина искренне жалела, что не уговорила его вызвать доктора.

И вообще ему нужно было лечь. Она покосилась на тюфяк, лежавший у стены. Еще днем она планировала, что он будет спать здесь, а она в другой комнате, где кровать.

Но Дэниел был очень бледен, и Джорджина видела, что он страдает. В кровати ему будет гораздо удобнее. Днем она перенесла все свои вещи в спальню, но это ничего, кое-что можно будет перенести обратно. Это не займет много времени. Придется несколько ночей про вести на этой постели, ну да ладно, не велика печаль. Чем скорее Дэниел поправится, тем будет лучше для них обоих, и если он будет спать в человеческих условиях, это произойдет быстрее.

Приняв такое решение, Джорджина двинулась к двери, намереваясь принести из спальни свое белье и одежду на утро.

Дэниел тут же открыл глаза и поднялся с кресла:

И верно. Спать пора.

Джорджина побледнела и замерла на месте. А он подошел к ней сзади с лампой в руке и взялся за ручку двери. Пытаясь придать своему голосу побольше спокойствия, она проговорила:

Я просто хотела перенести сюда кое-что из вещей, прежде чем вы там ляжете.

Дэниел свистом подозвал пса и кивнул на станок.

Охраняй, — приказал он. Макс послушно лег и положил голову на скрещенные передние лапы. Дэниел положил руку Джорджине на плечо. — Он не уйдет. Пойдем. Проверим новую кровать.

От его прикосновения и слов по всему телу Джорд-жины словно прошла молния. Краска, залившая щеки, начала быстро распространяться ниже. Внезапно стало нечем дышать. События приняли неожиданный оборот. Даже будь это нормальная брачная ночь, муж и то должен был бы дать своей молодой жене несколько минут покоя, чтобы подготовиться. Они оказались в коридоре. Почувствовав, что Дэниел подталкивает ее сзади в спину, она заартачилась.

Дэниел обратил на нее вопросительный взгляд:

— Вы что-то забыли?

— Нет, это вы, кажется, кое-что забыли, — ответила Джорджина и, собрав остатки духа, попыталась объяснить: — Ведь, в сущности, я не жена вам, не на стоящая жена… И не могу спать с вами вместе. Я сейчас заберу свои вещи и лягу на вашем тюфяке.

— Не говорите глупостей. Кровать большая, места хватит для нас обоих и еще останется. Не беспокойтесь, у-меня и в мыслях нет попытаться как-то воспользоваться ситуацией, если вы это имеете в виду. В противном случае, думаю, вам не составит труда доломать мои ребра, -благо задел уже есть.

Он снова подтолкнул ее к спальне.

И девушка пошла. Это было безумие, но она пошла. Она очень устала, испытывала страх одиночества, и на самом деле ей совсем не хотелось спать одной в компании пса. Она не особенно-то хотела ложиться и с Дэниелом, но он не оставил ей выбора. Послушно открыв дверь, она вошла в комнату, которую готовила только для себя.

Дэниел осмотрелся и, нахмурившись, покачал головой:

— Да… ничего не скажешь, хорошо же я подготовил свой дом для появления в нем молодой жены. Но ничего, в понедельник я достану ширму, за которой можно будет переодеваться, а пока… Я погашу свет?

Джорджина лишь молча кивнула, не доверяя своему голосу.

Лампа потухла, и комната погрузилась во мрак. Два прямоугольника незанавешенных окон четко выделялись на стене, но света практически не давали. Джорджина прерывисто вздохнула, думая о том, что, может быть, ей вообще не стоит раздеваться? Все равно платье безбожно смято и хуже уже не будет.

Но за спиной ее раздался шорох, а потом Дэниел негромко проговорил чуть ли ей не на ухо:

— Вам помочь?

Слава Богу, сегодня она надела платье, которое расстегивалось спереди. Она взялась за верхнюю пуговицу.

— Нет, ложитесь. Я сейчас.

Он все равно коснулся ее плеча, пальцы его скользнули по ключице и поднялись по шее к подбородку. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку:

— Улыбнитесь, мисс Ягодка, и все будет хорошо.

Он отошел, а через несколько мгновений она услышала, как скрипнула кровать. Его слова и прикосновения будто прожгли ее насквозь и пригвоздили к тому месту, где она стояла.

«Господи, Боже мой, что же мне делать? — спросила она себя, и внутренний голос тут же подсказал: — Улыбайся. Смотри на это как на небольшое приключение. Ты мечтала о том, чтобы благородный рыцарь спас тебя от Питера, и получила что хотела. Дэниел, конечно, не самый романтичный из благородных рыцарей, но он лучше других имеющихся в наличии».

Расстегнув верхнюю пуговицу, она попыталась улыбнуться. Все лучше, чем рыдать одной в подушку и про-клинать свою судьбу.

Наконец она разделась и осторожно легла с другой стороны постели. На ней были только сорочка и панта-лоны. Не бог весть какая защита, но прошлой ночью на ней не было и этого. Однако же Дэниел не пожелал воспользоваться ситуацией, как он выражался. Значит, и сегодня он скорее всего поведет себя достойно…

Что вы сделали с вашими обидчиками? — прошептала она.

Дэниел фыркнул:

Ну, во-первых, носы у них теперь будут уже не те. И осанка станет сутулой. А во-вторых, не волнуйтесь. Они не вернутся. Спите спокойно.

Ее успокоить оказалось гораздо легче, чем самого себя. Может, конкретно эти двое больше и не побеспокоят его, но Дэниел готов был биться об заклад, что Артемис Маллони — а «хозяином», конечно, был он — не оставит попыток выжить его из города.

Впрочем, пока не было смысла забивать себе этим голову. Он перед ужином надел новую рубашку и из вежливости не стал снимать ее, когда ложился. Ему было жарко, но осознание того, что рядом с ним Джорджина, заставляло забыть обо всех неудобствах. Он взял ее в темноте за руку.

Через день-другой, наверно, можно будет попробовать и нечто большее. Но сначала необходимо определить, насколько сильно он досадил своему отцу, взяв в жены именно эту девушку.

Жмурясь на ярком солнце, Джорджина решила повернуться на постели и попытаться вновь заснуть, но вдруг обнаружила, что что-то прижимает к подушке ее распущенные волосы. Окончательно проснувшись, она вдруг поняла, что чья-то рука удобно и смело устроилась у нее на груди. Покраснев до корней волос, она отчаянно зажмурилась и постаралась прогнать наваждение.

Но оно не желало пропадать. Напротив, рука дрогнула и в следующее мгновение накрыла ее левую грудь. Даже сквозь плотную ткань рубашки тепло, исходившее от чужой ладони, прожигало ее насквозь. Жар быстро распространился от лица по всему телу. Когда же сильные пальцы шевельнулись, коснувшись соска, Джорджи-на решительно стряхнула с себя эту наглую руку и попыталась сесть на постели. Но она совсем забыла про свои прижатые волосы…

Какая вы приятная… на ощупь, мисс Ягодка, — услышала она у себя над ухом мужской голос.

У нее сердце ушло в пятки. Открыв глаза, она увидела перед собой изуродованное лицо мужа, и ей от этого отнюдь не стало легче. Несмотря на синяки и кровоподтеки, Дэниел улыбался ей, а в здоровом глазу плясали веселые чертики. Рука его вновь отыскала ее грудь и чуть вдавила сосок.

Взвизгнув, Джорджина сделала попытку освободиться.

Вы обещали мне, Дэниел Маллони! Вы же обещали! Прекратите немедленно, я хочу встать!

На лице его отразилось сожаление, и он вздохнул:

Эх, вы сами не понимаете, от чего отказывае тесь, мисс Ягодка. Впрочем, я воображаю, на кого сегодня похож. Поцеловать такого нелегко. Мы с вами прямо как Красавица и Чудовище, не правда ли? Может быть, мне стоит пойти и побить Питера, чтобы вам было легче нас сравнивать?

Он повернулся на постели, отпустив ее волосы, и Джорджине наконец удалось от него удрать; Вскочив с постели и уперев руки в бока, она устремила на него возмущенный взгляд и уже готова была произнести суровую речь, но замерла, словно пораженная громом. Она увидела, что на Дэниеле нет ничего, кроме рубашки.

Краска залила ей щеки, и взгляд невольно скользнул вниз по его голым ногам. Они были покрыты легкой растительностью по всей длине вплоть до ступней. Взгляд ее вновь стал подниматься, но тут она заметила, что край рубашки задрался, и, покраснев еще больше, отвернулась.

Я буду вам очень обязана, если вы дадите мне возможность спокойно одеться.

Дэниел лежал на спине, закинув руки за голову, и не спеша изучал фигуру девушки, четко очерченную ярким светом, проникавшим через окна. У нее оказалась тоненькая талия красивые круглые бедра и стройные ноги. Панталоны доходили только до колен, поэтому ему ничто не мешало любоваться ее оголенными икрами. Он представил себе, как их ноги переплетутся, и его охватило возбуждение. Подняв глаза, он искренне пожалел о том, что не видит со своего положения ее груди.

Даже не знаю, как мне быть, — лениво произнес он. — Все тело ноет. Не исключено, что без ободряющего массажа я не смогу подняться с постели.

Поза ее стала еще более напряженной.

— Я не подойду к вам до тех пор, пока вы не оденетесь, Дэниел Маллони, Это не смешно.

Остановив взгляд на самой «ноющей» части своего тела; выпиравшей из-под края рубашки, Дэниел согласился:

Да уж какой там смех?

Джорджина по-прежнему стояла к нему спиной, наверное, уже в сотый раз за прошедшие сутки задавая себе вопрос: «Боже мой, во что я ввязалась?» Вот скрипнула кровать, и она услышала, как его ноги коснулись пола.

— Все, теперь можете смотреть, — раздался голос Дэниела.

Она обернулась, и распущенные волосы густой волной заструились по плечу и спине. У Дэниела захватило дух от восхищения. На ярком свету рубашка просвечивала насквозь, и он в одно мгновение узнал о Джорджине все, что так хотел узнать.

Она была прелестна.

Волосы, казалось, состояли из переплетенных золотых и серебряных нитей, высокая грудь натягивала ткань рубашки, застегнутой на все пуговицы до самого горла. Голубая ленточка с оборкой под самой грудью лишь подчеркивала красоту ее формы. Дэниел видел перед собой новый, незнакомый тип женщины. Раньше он предпочитал высоких и хрупких смуглых краса-виц, но что-то подсказывало ему, что его вкусы быстро изменятся.

Впрочем, она смотрела на него сурово, и он понял, что сейчас не время для глупостей. Откинув волосы со лба, Дэниел попытался улыбнуться побитыми губами:

— Мне надо сегодня много работать у станка, так что одевайтесь быстрее. Как только будете готовы, дайте мне знать, и мы сходим куда-нибудь поедим. С этими словами он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Только после этого Джорджина смогла перевести дух. Восторженный взгляд Дэниела пробудил в ней странные и пугающие ощущения.

«Он разглядывал меня! — пронеслось у нее в голове. — И я ему понравилась».

Это было как откровение для Джорджины. Она — женщина и может быть желанной.

Она почувствовала, что в жизни ее произошел коренной перелом. До сих пор на нее все смотрели как на избалованного ребенка, которого можно похвалить — ах, какая красивая девочка! — потрепать по голове и отослать в комнату, чтобы не мешал взрослым. И она сама так о себе думала.

Но Дэниел увидел в ней женщину. Осознание сего факта легло на Джорджину бременем новой ответственности. И она еще не знала, хочет ли нести этот груз. На краткий миг ей отчаянно захотелось вернуться в прежнее состояние, превратиться в маленькую девочку, у которой есть друг ковбой…

Но возврата назад не было.

Стараясь не обращать внимания на странную реакцию своего организма на все происшедшее, Джорджина потянулась к платью. Она не просто женщина, а замужняя женщина. Многое в этом ей еще было не ясно, но одно она знала точно: супружеские отношения — это по крайней мере взаимопомощь. И она будет помогать мужу до тех пор, пока длится эта их странная совместная жизнь.