Царица в постели

IV. СЛАСТОЛЮБИВАЯ СТАРУХА

Потемкин не оставлял своей грезы о браке с Екатериной, которая все больше к нему привязывалась. Он говорил, что уйдет в монастырь.

– Бог осуждает незаконные связи, зоренька моя. Боюсь, нас ждет наказание Божье за соблазн, который мы подаем народу. Если невозможно мне видеть тебя своей законной супругой, то позволь мне удалиться в монастырь и сохранить свою жизнь в келье, где я буду молиться за тебя.

Но Екатерина прекрасно знала, что это комедия. И сама играла с фаворитом такую же комедию.

– Что ж, друг мой, если Господь так настойчиво тебя призывает, то иди, я не смею препятствовать твоему святому намерению, – смиренно вздыхая, отвечала она.

Потемкин вскоре понял, что его ломания ни к чему не приведут. Он был доволен тем, что еще не удален из комнаты фаворитов, хотя знал, что Екатерина, безусловно, ему неверна. Она иногда пошаливала то с рослыми гвардейскими солдатами, стоявшими на часах во дворце, то с придворными слугами. Звание, образование, воспитание понравившегося ей мужчины не имели никакого значения.

Но такие авантюры ее императорского величества длились не более одной ночи, а иногда и менее одного часа. У Екатерины было так много официальных любовников, что история не нашла возможности сохранить на своих страницах имена всех этих героев и дать их биографию.

Но все же известны многие случаи, которые сохранились в памяти потомства, как невероятные анекдоты.

Екатерина и зимой и летом ложилась в десять часов вечера и вставала в пять часов утра. К этому времени ее камер-фрау Порокусихина уже вставала, затапливала камин и готовила кофе.

Однажды императрица проснулась в половине пятого. Это было зимой. Камин потух, и в комнате царил ледяной холод.

Порокусихина и дежурная фрейлина крепко спали за перегородкой.

Не стесняясь никого и ни в чем, Екатерина принимала в своей спальне любовников, а за ширмой спала ее горничная, которая таким образом была свидетельницей таких сцен, при которых обыкновенно посторонним присутствовать не полагалось.

Иногда Екатерина принимала в спальне министров и послов, лежа за китайской ширмой в постели с фаворитом.

Но в эту минуту ее постель была пуста. Потемкин ночевал в Петербурге, и Екатерина провела ночь одиноко в своем любимом царскосельском дворце.

Ей было очень холодно, но будить фрейлину или камеристку она не решилась.

«Растоплю камин сама», – подумала императрица, которая всегда очень заботилась относительно прислуги, стараясь не затруднять лишний раз своих горничных и лакеев.

Надежда не обманула ее. И даже более того, принесла ей то, что она искала. В конце коридора появился человек такого огромного роста, что ему могли позавидовать даже Орловы и Потемкин.

Человек приблизился с огромной вязанкой дров на плечах. От одного вида той силы, которая способна была поднять такую тяжелую ношу, у Екатерины дух захватило.

«Кто сей геркулес?» – восторженно подумала она. Человек поравнялся с ней. Он был молод и красив, но одет как чернорабочий.

– Кто вы такой? – спросила царица.

– Придворный истопник, ваше величество.

– А вы меня знаете, – улыбнулась Екатерина.

Она всегда говорила слугам вы. Это было следствием французского воспитания девицы Кардель.

– Я уже полгода во дворце, ваше величество.

– Отчего же я вас раньше не видела?

– Я кончаю работу к пяти часам утра, когда вы изволите вставать, государыня. Мне так приказано.

– Мне холодно. Затопите, пожалуйста, камин в моей спальне, прошу вас, – сказала императрица.

Истопник покраснел от неожиданного счастья. Затопить камин по просьбе самой государыни, великой всесильной самодержицы!

Но его ждало еще большее счастье.

Затопив камин, крепкий геркулес хотел удалиться.

– Подождите. Принесите еще дров, мне холодно. Он покорно повиновался. Но Екатерина все твердила:

– Мне холодно, согрейте меня.

Силач испугался. Печка пылала как ад. Но он не умел угодить царице. Его ждет суровое наказание: Сибирь, солдатчина или смертная казнь…

– Согрейте меня наконец, – улыбаясь сказала Екатерина и подошла к нему совсем близко. – Неужели вы не понимаете, как надо согреть государыню?

И она так ясно дала это ему понять, что он сразу просветился.

К тому же он вспомнил рассказы о похождениях царицы с фаворитами, с солдатами. Никто, даже цари не могут спасти свою интимную связь от последующих пересудов прислуги.

И геркулес так постарался, что Екатерина пришла в неописуемый восторг.

– Браво, господин капитан!.. Прекрасно, господин полковник! – страстно шептала она.

Порокусихина проснулась и все слышала. Но эта скромная женщина отвернулась к стене, закрыла глаза, думая о том, что государыня опять обошлась без врача Роджерсона и пробир-дамы графини Брюс.

«Нетерпеливая эта матушка! – неблагосклонно ворчала она про себя, – опасны такие шутки для здоровья».

– Как ваша фамилия? – спросила царица истопника, отпуская его.

– Чернозубов, ваше величество, – смущенно ответил истопник.

– Отлично. Вы будете называться Тепловым, в память того события, когда вы согрели свою государыню. Благодарю за прекрасную службу отечеству, господин полковник! Прощайте!

В тот же. день Чернозубов получил указ о пожаловании ему потомственного дворянства, фамилии Теплова и десяти тысяч крестьян в Черниговской губернии с повелением немедленно покинуть Петербург.

Потомки его живы и в настоящее время и сохранили эту легенду о своем происхождении.

Потемкин знал о похождениях царицы, но к случайным связям он ее не ревновал. Как и у Панина, у него был свой гарем, а в его доме жили три племянницы, и он не пощадил этих девочек, Сашеньку, Вареньку, Наденьку, которые в него безумно влюбились.

Но связь с родным дядей не помешала Сашеньке выйти замуж за графа Браницкого.

Сохранились записки Потемкина к Варе и Наде Энгельгардж.

«Матушка Варенька, жизнь моя, душа моя! Ты заспалась, дурочка, и ничего не помнишь. Я, идучи от тебя, тебя укладывал и расцеловал, и одел шлафроком и одеялом, и перекрестил. Прощай, божество милое, целую тебя всю».

Эту записку Потемкин оставил под подушкой заспавшейся племянницы-наложницы.

Начался пугачевский бунт. Забитый, замученный помещиками народ переходил на сторону Пугачева, обещавшего ему дорогую свободу.

Престол Екатерины колебался. Но ее спасли дворяне, которые защищали не столько трон, сколько свои привилегии. И как водится, солдаты из народа пошли бороться за своих угнетателей с освободителями.

Правда, Пугачев жестоко расправлялся с помещиками. Но в это самое время почти нашумел процесс Салтыковой, замучившей сто двадцать семь крепостных девушек такими утонченными пытками, что страшно даже рассказывать. Священник, живший на ее вотчине, хоронивший ее жертвы, не доносил правительству, а палачами были лакеи, крепостные Салтыковой.

Обычное холопство и трусость, которые родили рабство.

Фавориты обращались с мужиками тоже не ласково. В имении Румянцева было запрещено давать рабу больше тысячи семисот розг. Какая трогательная кротость!…

К тому же все время царствования Екатерины ознаменовано войнами, а это всегда возбуждает недовольство народа. Завоевание Крыма, вторая турецкая война, война со Швецией, раздел Польши, Персидский подел следовали непрерывной цепью. Россия росла, расширялась, ее могущество было непобедимо, а ее влияния никто не смел оспаривать.

Однако это разоряло народ. Война стоит дорого. Первая турецкая война стоила около сорока восьми миллионов. Весь бюджет государства, около восьмидесяти миллионов, тратился на фаворитов. Выпускались бумажные ассигнации, и государственные долги возрастали.

К Пугачеву шли крестьяне со всех сторон. Это был уже четвертый самозванец, если верить Соловьеву, который воспользовался тенью Петра III, чтобы вызвать восстание.

Пугачевский бунт продолжался четыре года. Половина России была разорена и разрушена бунтовщиками.

Но Екатерина победила. Ее войска рассеяли скопища Пугачева, а сам отважный героический казак был предан своими приближенными. Его привезли в Москву в железной клетке, судили и приговорили к четвертованию.

Но обаяние Пугачева было так велико, что палач отрубил ему сразу голову, а потом уже было изрублено тело.

Говорили, что так повелела государыня, не желая пыток в царстве, хотя пытки и плети существовали, и судьи широко пользовались своими правами.

После пугачевского бунта Екатерина с наследником престола и его женой Натальей Алексеевной Гессен-Дармштадской отправились в Москву, где народ принял ее холодным и угрожающим молчанием.

Павел Петрович, привыкший в раннем детстве к нежности своей бабушки Елизаветы Петровны, после ее смерти осиротел. Мать не любила его, и он рос забытым, загнанным ребенком. Фавориты издевались над ним беспощадно и говорили ему дерзости, и это нравилось Екатерине. Мать свою Павел ненавидел, зная, что она убила отца его и захватила трон, принадлежавший ему, сыну.

Екатерина очень рано женила его на гессен-дармштадской принцессе Вильгельмине, получившей при крещении имя Натальи Алексеевны. Павел привязался к жене, страшной идеалистке и мечтательнице, как все девочки ее возраста. Ей было всего пятнадцать лет, когда она вышла замуж.

Наблюдая личную жизнь Екатерины и страдания русского народа, Наталья возненавидела императрицу. Вскоре Екатерине донесли, что Наталья Алексеевна убедила Павла составить свою партию при дворе и опять устроить дворцовый переворот. Мысль отомстить преступной женщине, как называл Екатерину Павел, за убийство отца, заточить ее в монастырь, увидеть ее унижение и падение, давно уже зрела в душе царевича.

Но он доверился Панину и другим ненадежным лицам. У Екатерины повсюду были шпионы. Она решила погубить невестку, которая натравливала сына против матери и проповедовала при дворе либеральные идеи, крича, что необходимо освободить крестьян. Неизвестно, было ли это искренне, а может быть, Вильгельмина-Наталья просто пользовалась этими вопросами для возбуждения недовольства в народе.

Екатерина спросила совета у Потемкина. Фаворит предложил ей повивальную бабку Екатерину Зорич, занимавшуюся выкидышами и детоубийством в случаях незаконного рождения. Екатерина не любила вмешиваться в кровавые дела. Она предоставила все фавориту…

Она не желала ничьей смерти, никого не учила убивать… Но ведь преданные люди сами должны знать, что нужно делать для того, чтобы обеспечить спокойствие государыни.

– Моя невестка очень слаба, – милостиво обратилась царица к Зорич, дав ей свою руку для целования, что служило знаком огромной милости. – Я боюсь, что она не переживет родовых мук.

– Наверное, не переживет! Великая княгиня такая хрупкая, такая нежная! – лицемерно вздохнул Потемкин.

Фаворит принял на себя заботу о том, чтобы Наталья Алексеевна не встала с одра материнства.

Еще когда он был студентом, Зорич была его любовницей. С ней он не стеснялся.

– Нужно, чтобы Великая княгиня умерла. Она опасна для государыни, – объяснил он.

– Хорошо, поняла, – сквозь зубы процедила Зорич. – Не в первый раз.

Накануне родов она всыпала в освежительное питье Великой княгини медленно действующий яд, который отравил мать и ребенка.

– Государыня не хочет, чтобы престол отошел к ребенку ненавистной невестки, – сказал акушерке Потемкин.

Наталья умерла, родив мертвого ребенка.

За час до смерти в ее комнату вошла Екатерина.

– Видите, что значит бороться со мной. Вы хотели заключить меня в монастырь. А я вас заключаю в могилу. Вы отравлены, – злорадно сказала она.

Эта легенда существует в Германии до сих пор. Зная характер Екатерины, можно верить, что она не отказала себе в такой сладкой мести. Она отравила душу женщины, тело которой умерло от отравы.

Павел впал в безумное отчаяние, требовал вскрытия тела царевны. Но он был бессилен. Его никто не слушал, и цесаревну похоронили без вскрытия. Екатерина убедила Павла, что Наталья ему изменяла, и даже передала ему поддельное письмо к одному из Нарышкиных, не оставлявшее сомнений в измене.

Через три месяца Павел женился на Марии Федоровне, очень ограниченной и трусливой женщине, которая не способна была по своей недалекости мешать Екатерине.

Началась Крымская кампания. Потемкин в качестве главнокомандующего был отправлен в Крым. После взятия Бендер Екатерина прислала ему венок, сделанный из бриллиантов и изумрудов, выражая надежду на взятие Очакова.

Однако венок был положен на могилу любви.

Пока Потемкин вел войну с крымскими татарами, Екатерина приблизила к себе Завадского, секретаря графа Безбородко.

В это же время для удобства она перестроила свою спальню. У ее постели висело большое зеркало, которое поднималось и опускалось на особой пружине. Позади зеркала стояла кровать фаворита. Если кто-нибудь входил в комнату, она опускала зеркало, и собеседник не мог видеть второй кровати.

Таким образом, государственные дела соединялись с любовью. На ложе наслаждений она выслушивала доклады министров и сенаторов.

Екатерина Воронцова-Дашкова давно была удалена от двора.

Помимо этого, у Екатерины появилась страсть к молодым девушкам. Она развращала своих крестьянок и влюбилась в подаренную ей Потемкиным красавицу цыганку, вывезенную из Молдавии.

На выпускном экзамене в Смольном институте, открытом ею по примеру парижских монастырских школ для дворянских дочек, она увидела дочь Суворова. Девушка ей понравилась.

– Отдайте мне вашу дочку.

Суворов отказал, ссылаясь на присутствие при дворе множества блестящих кавалеров, которые могут обольстить его дочку.

– Не бойтесь, я помещу ее в своей спальне, – с жаром закричала Екатерина.

Такое обещание не успокоило старика, знавшего, как и все, про фаворитов, и про зеркальную стену, и про лесбиянские наклонности императрицы.

Он наотрез отказал Екатерине.

– Умереть – умру за тебя, матушка государыня. А дочки своей тебе не дам.

Екатерина задыхалась от бешенства. Но отнять насильно дочь у старика не решалась. Будь он рабом, холопом, она бы не задумалась. Но он дворянин, и опасно было возбуждать недовольство в высшей среде. Она выслала Суворова с дочерью в отдаленное имение, воспретила девушке приезд ко двору, чему Суворов был очень рад.

Зная, что Екатерина не обойдется без фаворитов в его отсутствие, Потемкин сам оставлял ей заместителей, своих адъютантов.

Григорий Орлов сильно огорчил императрицу. Он женился. Екатерина не прощала фаворитов.

Бывший любовник Кирилл Разумовский принимал участие в заговоре малоросского гетманства, но вскоре ему это показалось недостаточным. Он прислал в Петербург своего приближенного Безбородко, очень умного человека, толкового юриста с ходатайством об утверждении наследственного гетманства. Это было равносильно отделению Малороссии с гетманской династией во главе. Екатерина изумилась такой дерзости. Но Безбородко ей понравился.

Это был человек огромного роста, с веселыми карими глазами, с полными чувственными губами.

Кирилл Разумовский хорошо знал вкусы императрицы, поэтому прислал для переговоров с ней человека, обладающего высоким ростом и физической силой. Безбородко приезжал в сопровождении двух секретарей, Завадского и Мамонова. Оба секретаря отличались выдающейся красотой, но государыня сперва остановила свой взор на несравненном Завадском. В отсутствие Потемкина она завела множество связей с фаворитами, но ей надоело перепархивание с цветка на цветок. Она была по-своему постоянна.

Потемкина обеспокоила эта привязанность. Он написал Завадскому из Крыма оскорбительное письмо грозил императрице. Но Завадский надоел Екатерине. Он был глуп и вскоре получил отставку.

Его сменил Зорич, племянник акушерки, отравившей невестку Екатерины. По просьбе тетки, оказавшей ей важную услугу, она взяла Зорича ко двору. Екатерина умела быть благодарной.

Зорич понравился ей лишь на миг. Она его вскоре выгнала. Это был пустой, ветреный фат, мот и игрок. При этом он не был верен Екатерине. Страшная вещь! Будучи моложе, Екатерина прощала фаворитам их увлечения. С годами она сделалась ревнивицей. Вероятно, потому, что не могла уже бороться с молодыми соперницами. И боялась невыгодных сравнений. Она держала фаворитов почти как в гареме, требуя, чтобы они безвыходно сидели в ее спальне за зеркальной перегородкой и всегда были готовы служить своей государыне. Узнав, что Зорич ей изменяет, Екатерина отлучила его от ложа. В то время ей понравился гвардейский офицер Корсаков.

Зорич был выслан из Петербурга, как все отставные фавориты.

Екатерина отправила его в Крым, к Потемкину. Светлейший, великолепный князь Тавриды восторжествовал, увидев его перед собой.

– Отчего вы не при государыне? – спросил он.

– Меня выслали.

– А кто вас заменил?

– Корсаков! О, это опасный человек.

Потемкин решил поскорее окончить войну и возвратиться в Петербург. Поход окончился блестящей победой.

Корсакова представила Екатерине пробир-дама графиня Брюс. О нем говорил весь город как об опаснейшем Дон-Жуане. Он был неустрашимым дуэлянтом, а с женщинами обходился грубо, с презрением. Мужья боялись его, а женщины вздыхали об этом злодее и негодяе. В общем, все признавали его ничтожным человеком.

– Ваше величество, ничтожные люди бывают недостойны великой любви. Такой и майор Корсаков, – уверяла царицу Брюссочка, горячо рекомендуя отменные достоинства своего кандидата.

– Хорошо, Брюссочка, ты меня им, злодеем женских сердец, заинтересовала, – ответила царица, нюхая табак. Это была привычка, которую она не могла оставить всю жизнь.

Брюссочка привела Корсакова к государыне, когда его назначили на караул во дворец.

– Подойдите поближе, майор. Очень рада с вами познакомиться. О вас столько говорят дурного, – сказала Екатерина, любуясь этим статным, могучим человеком и выделяя его наглость.

– Меня не любят потому, что я не позволяю ни одной женщине взять власть над собой. Я сам приказываю, будь-то… царица…

В восторге от этого ответа императрица сделала его фаворитом-адъютантом. Он жил в роскошных апартаментах, имел огромное количество прислуги. В первый же день, открыв ящик письменного стола, он нашел там сто тысяч рублей золотом и слегка надулся, зная, что любовь Потемкина была оплачена в десять раз дороже.

Вечером императрица вышла в гостиную, нежно опираясь на руку Корсакова и не скрывая от придворных своей близости с ним. Она вела себя свободно, как мужчина тщеславясь своими похождениями, платя мужчинам за любовь как проституткам, но не презирая их, как не презирают мужчин, которым платят. На ней было белое свободное платье с греческими рукавами, поверх платья лиловая бархатная мантия, вроде греческого доломана. В десять часов вечера после игры в карты с Зубовым и Безбородко она удалилась в свои покои вместе с новым фаворитом.

Кроме Корсакова ее близостью пользовался Хромов. Не позволяя себе очень многое, Екатерина теперь строго относилась к своим фаворитам, к их увлечениям. Их зорко стерегли со всех сторон, и несчастные любовники императрицы жили, как в клетке. Они не могли выйти из дворца и каждую минуту обязаны были предстать перед взором своей повелительницы по первому ее требованию. Временный никого не принимал и ни у кого не бывал. В гости мог идти только с разрешения императрицы. Словом, фаворит был совершенно в положении одалиски из турецких султанских гаремов. Екатерина покупала его и требовала, чтобы вещь всецело принадлежала ей одной. Она не выносила даже минутной разлуки с любовником. Однажды Великая княгиня Мария Федоровна пригласила Корсакова к себе. Царица страшно разгневалась, сказала ей, чтобы она никогда не смела больше этого делать. Она вообразила, что Корсаков понравился Великой княгине, которая, как известно, отличалась буржуазными добродетелями.

Увлекаясь фаворитами, Екатерина не забывала и о делах. Она сделалась очень деспотичной, управляла без министров, изменяла решения Безбородко и Панина, отняла у Павла Петровича его детей и сама их воспитывала. Дети росли в атмосфере преступлений и интриг. И ничего удивительного, что оба они своим поведением дали себя увлечь в заговор против отца, который был нечаянно убит фаворитами Екатерины, как Петр III.

Все фавориты Екатерины были богатырского сложения, сильные, здоровые, цветущие молодые люди.

Павел Петрович сознавал весь позор своей матери, и не раз у него происходили с ней ссоры. Он увлекся фрейлиной Нелидовой, и мать призвала его к себе.

– Как ты можешь изменять такому ангелу, как твоя жена?

Павел расхохотался.

– Что я слышу? – с горечью ответил он. – Вы проповедуете мне мораль? Вы, меняющая флигель-адъютантов как перчатки…

– Вон! Уходите или я прикажу вас арестовать! – кричала Екатерина, задыхаясь от злобы. – Ты забываешь, что ты мне сын!

– Я этого никогда не знал, – ответил Павел.

После этого Екатерина составила завещание, которым лишала сына Павла права на престол. Своим преемником она назначила старшего внука Александра. Но после ее смерти Панин, любивший своего воспитанника, уничтожил это завещание. Это не мешало Александру, знавшему о воле императрицы, смотреть на отца, как на узурпатора, незаконно завладевшего престолом.

Французская революция безумно испугала Екатерину. Ей повсюду в России мерещилась гидра санкюлотства. В царстве российском не прекращались бунты и мятежи. Ежедневно Шелковский открывал новые заговоры. По совету Потемкина были усилены строгости. Каждое свободное слово встречало преследования. Крепостное право дошло до высшего развития. Ведь это вырвавшиеся на волю рабы сделали во Франции революцию…

Сердце Екатерины было надломлено странной двойственностью. В письмах к Дидро и Вольтеру она превозносила свободу, а на деле преследовала ее. Фавориты ее не удовлетворяли, она вечно искала чего-то новенького в высших наслаждениях ума и в грубых проявлениях инстинктов.

В 1780 году Потемкин случайно увидел красавца Ланского и представил его императрице. По наружности он был похож на Гамлета. Мечтательные голубые глаза, полные глубокой грусти, останавливающие внимание каждого. Может быть, в них таилось предчувствие тяжелой участи, ожидавшей его. Юное безбородое лицо ослепительной белизны с румянцем, коралловый ротик, белокурые волосы и правильные черные брови делали его похожим на девочку. Но при этом он был высокого роста, с хорошо развитыми бедрами и широкими плечами.

Такие искаженные херувимские лица не всем женщинам нравились. Екатерина всегда любила мужественность в лице. Но для разнообразия отчего не взять на некоторое время хорошенького, женоподобного мальчика двадцати лет? Помимо него у нее были Панин, Потемкин, Безбородко, Корсаков и Хвостов, лица которых далеко не напоминали девочек. Корсаков был удален, а Ланской не посмел отказаться от милости своей государыни, он был слишком хорошим верноподданным, чтобы ослушаться, хотя стыдился положения царского наложника. К тому же мальчикам его лет всегда нравятся женщины постарше. Екатерина ему нравилась, но он любил ее за материнскую заботливость.

Весна расцвела в душе стареющей царицы. Этот нежный стыдливый цветочек заставлял ее забывать о призраках революции, о польских делах, об индийском походе, которым бредил Потемкин.

Может быть, Ланской был самой поэтичной, изящной ее любовью после Понятовского.

Все ее другие фавориты были грубыми животными, а этот провинциал своей неискушенностью и незнанием жизни будил в ее огрубевшей душе чистые чувства. С ним чувственная, сладострастная императрица молодела, как Давид с Авизагой.

Ланской до Екатерины знал много женщин, а может быть, и совсем их не знал. И, вероятно, поэтому он был с Екатериной нежен, как сын, и это ее бесконечно трогало.

– Зоренька моя, – называл он ее, как все фавориты. Екатерина любила это слово, говорившее ее любовникам о том, что заря фортуны взошла для них только с ее любовью.

Ланского она держала взаперти, охраняя его, как восточный султан свою любимую одалиску, от взоров придворных дам, даже от пробир-дамы графини Брюсс. При дворе было так много искусительниц. Одна только фрейлина Протасова внушала ей доверие.

Она окружила Ланского неслыханной роскошью. Это единственный из фаворитов, который не вмешивался в политику и отказывался от влияния, чинов и орденов, хотя Екатерина вынудила его принять от нее гвардейский титул, огромные земли, десятки тысяч крепостных и чин флигель-адъютанта.

Ланской так привязал ее к себе своей нежностью, что она часто плакала, склонившись к нему на плечо.

– Хочу с тобой выплакать все обиды, которые от других вытерпела, – говорила она.

Наконец Екатерина решила, что такой любви больше не найдет. Она уже была стара. Сердце ее уже устало от вечных исканий, а все-таки не находило никогда удовлетворения. Ей казалось, что теперь она его нашла.

Неожиданно она заявила Потемкину, что хочет выйти замуж, чтобы окончательно привязать Ланского к себе и отплатить ему таким достойным образом за его верность и преданность.

– Он мне никогда не изменял, – глядя в глаза Потемкину, сказала она.

Потемкин понял намек. Сам он изменял неоднократно и без конца.

Это было в мае 1784 года. А через месяц Ланской заболел странной болезнью, и врачи не могли понять, что с ним.

Потемкин велел отравить несчастного юношу, которого слишком любила императрица. Роджерсон прямо сказал государыне:

– Больной, видимо, отравлен, ваше величество. Спасти его невозможно.

Екатерина забросила все государственные дела и проводила дни и ночи у постели Ланского.

– Сашенька, Сашенька, свет мой, жизнь моя, не покидай меня, – с рыданиями шептала она.

Но Ланской покинул зореньку. Несчастный погиб жертвой придворных интриг. Екатерина хорошо знала, что в его смерти повинен Потемкин. Она велела ему немедленно уехать в Херсон.

– Я не могу вас видеть… По крайней мере теперь, в первые минуты горя! – сказала она.

А Потемкин торжествовал. Екатерина не желала обвенчаться с ним, с героем Тавриды, с генеральным, по ее признанию, советником. Разве он мог допустить, чтобы она вышла замуж за мальчишку Ланского, которого он сам ей рекомендовал в фавориты. Это было бы слишком тяжелым ударом для его самолюбия. А князь Тавриды был очень самолюбив.

После похорон Ланского, который скончался на ее руках, Екатерина писала Гримму 9 сентября 1784 года:

«Я думала, что не переживу невозвратимую потерю, когда скончался мой лучший друг. Я надеялась, что он будет опорой моей старости. Он также к этому стремился, стараясь привить себе мои вкусы. Это был молодой человек, которого я воспитывала, который был благороден, кроток, честен, который разделял мои печали, когда они у меня были, и радовался моим радостям. Одним словом, я, рыдая, имею несчастие сказать вам, что генерала Ланского не стало… и моя комната, которую я так любила прежде, превратилась теперь в пустую пещеру. Я еле передвигаюсь по ней как тень. Я слаба и так подавлена, что не могу видеть лица человеческого, чтобы не разрыдаться при первом же слове. Я не знаю, что станется со мной. Знаю только одно, что никогда во всю мою жизнь я не была так несчастна, как с тех пор, когда мой лучший и любимый друг покинул меня».

Два месяца спустя Екатерина снова пишет Гримму:

«Два месяца прошло без всякого облегчения… Вчера 5 сентября, не зная куда приклонить голову, я велела заложить карету и приехала неожиданно и так, что никто не подозревал об этом в городе, где остановилась в Эрмитаже. Вчера в первый раз я видела всех, и все меня видели. Но, по правде сказать, это стоило мне страшного усилия, и когда я вернулась к себе в комнату, то почувствовала такой упадок духа, что всякая другая на моем месте, наверное, лишилась бы чувств. Все меня угнетает… А я никогда не любила внушать к себе жалость».

Должно быть, сильна была ее любовь, если она два месяца отказывалась видеть человеческое лицо… Эти письма – ценный вклад в психологию женской души. Та любовь, которую Екатерина не знала в молодости, отдаваясь только из чувственности или по расчету, пришла к ней в старости.

Произошло невероятное событие в летописях дворца. Комната фаворитов пустовала пять месяцев.

Императрица ходила такая скучная, печальная, и Потемкин, возвратясь из Новороссии, приходил к ней только для того, чтобы плакать с ней о Сашеньке, и уверял Екатерину, что не виноват в смерти Ланского.

Она ежедневно ездила на могилу фаворита и просиживала там долгие часы, вспоминая о радостях, которые давал ей покойный, и думала о том, что злые люди отняли его у нее из зависти к его чистоте и красоте.

Но Екатерина была не из тех слабых натур, которые могут сломаться от горя или потери. Через пять месяцев в ней опять проснулась ее обычная веселость, общительность и жажда счастья. Жить в слезах всю жизнь она не была способна.

Скорбь мешала ей работать. К тому же Потемкину не нравилось, что императрица скучает по Ланскому. Он ревновал к этой верной любви и хотел вытравить образ Ланского из ее сердца.

Он знакомился с гвардейскими офицерами, изучал их характеры, потому что решил найти Ланскому заместителя. Он слишком хорошо знал Екатерину. Он видел ее возбуждение. Ей было трудно жить в одиночестве, а старые фавориты уже надоели, как надоедают мужья, с которыми долго живешь. Она не находила с ними остроты ощущений и чувственных наслаждений.

Выбор Потемкина остановился на Петре Ермолове и Александре Мамонове.

Он назначил обоих своими адъютантами и отправил Ермолова с поручением к государыне.

Это был заурядный офицер, но странной и привлекательной наружности. При дворе его прозвали белым арапом. У него были светлые, почти курчавые волосы, широкие скулы, полные чувственные губы и белые, как снег, зубы.

А Екатерина не могла равнодушно видеть полные, чувственные губы, манящие ее к лобзаниям.

И глядя на белого арапа, на его чувственный рот, Екатерина внезапно почувствовала, что в сердце у нее опять расцвело лето, что она еще молода и не может жить без ласки, любви и нежности.

Через несколько дней Ермолов уже был флигель-адъютантом и занимал комнату, где жил нежный, кроткий и незабвенный Ланской.

Потемкин был доволен, но Ермолов не желал жить в заточении. Он любил играть на биллиарде и в карты и часто сбегал из дворца в игорные притоны к дамам легкого поведения.

Екатерине это не нравилось. И тут Потемкин прислал к ней с запиской второго адъютанта, Александра Мамонова, который произвел на нее очень благоприятное впечатление.

Ермолов получил сто тысяч рублей и приказ оставить Петербург, как все временные фавориты. Императрица не любила встречать в рядах войска или в обществе человека, который мог подумать: «Она была моею».

Ермолов слетел с вершины счастья, а Мамонов поднялся на эту вершину, которая называлась спальней императрицы. Подниматься приходилось не по горной крутой круче, а просто по невысокой винтовой лестнице.

На следующий день после отъезда Ермолова он уже занимал комнату фаворитов и все принадлежавшие им апартаменты.

Новый фаворит сразу начал вести себя вызывающе по отношению к выдвинувшему его Потемкину. Это было не очень благородно, но Мамонов оправдывался перед императрицей ревностью. Такое оправдание глубоко ее тронуло. Ревнует – следовательно, любит! Екатерина была обезоружена таким оправданием. Какой женщине может не нравиться, если ее ревнуют?

Она не только не останавливала дерзости Мамонова, но с восторгом наблюдала ссоры фаворитов за ее столом.

А Потемкин не мог поколебать положение Мамонова, этого огромного, сильного человека с каменным лицом.

Мамонов приобрел огромное влияние на внутреннюю и внешнюю политику. Екатерина рабски подчинялась его воле. Временами ей казалось, что она девочка. Мамонова она называла кандидатом в вице-канцлеры вместо графа Безбородко, который также был ее фаворитом. Екатерина все-таки очень колебалась. Она ценила ум Безбородко. По ее мнению, это был русский Вольтер. Он открыто восхищался Пугачевым.

– Не казнить его, матушка-государыня, надо было, а изумления сей простой яицкий казак весьма достоин, если бы он не был злодеем и бунтовщиком. Все это, до чего французские философы дошли путем долгих научных размышлений, этот мужик понял непостижимым образом, поставив равенство и свободу своими идеалами.

Екатерина, улыбаясь, слушала эти речи о маркизе де Пугачеве, как она называла казненного Емельяна, которому Безбородко не мог простить манифеста об уничтожении крепостного права. Он мечтал о разделе Польши и о новых польских душах.

Гетман Кирилл Разумовский был давно оставлен, благодаря своему бывшему помощнику. Свободная Малороссия узнала цепи рабства, и Безбородко получил сорок тысяч русских душ, о свободе которых он приехал хлопотать. У него были огромные соляные варницы в Крыму, и он имел неограниченное влияние на иностранную политику.

Безбородко решил, что не уступит Мамонову своего положения без борьбы. А Мамонов с каждым днем становился все сильнее и наглее. Понятовский узнал о его влиянии на Екатерину и прислал ему два высших польских ордена. У него уже был орден Александра Невского, осыпанный бриллиантами.