Целуя невесту

Глава 3

Виктория бросилась к Алексу и растаяла в его объятиях. Что-то сжалось у нее в груди от предвкушения.

Сегодня она украдет у судьбы несколько мгновений счастья. Они не принадлежат друг другу, но какое это имеет значение?

— Моя спальня на втором этаже.

Она прижалась губами к его шее. Ровное биение его пульса свидетельствовало о его силе и стойкости.

Он обхватил ладонями ее голову, и она ощутила у своего рта его колючий подбородок и вдохнула свежий запах его туалетной воды.

— Между прочим, вы можете поцеловать невесту. — Это была традиционная заключительная фраза церемонии бракосочетания, но она произнесла ее так печально, что у Алекса сжалось сердце.

Виктория не помнила, чтобы она когда-нибудь раньше чувствовала себя такой женственной, такой сексуальной, такой… могущественной. У нее закружилась голова от сознания того, что Алекс, вне всякого сомнения, хочет ее — по крайней мере этой ночью.

— Не теряй времени, — бросила она и побежала наверх.

Алекс нагнал ее на середине лестницы.

— Я покажу тебе, как не терять времени, — игриво прорычал он и поднял ее на руки.

Он без труда поднялся наверх, на ходу целуя ее в шею и шепча пылкие обещания того, что он с ней сделает. Она смеялась, полностью расслабившись, доверившись его сильным рукам, будто так и должно было быть.

Он даже не задохнулся, когда вошел в спальню. Поставив ее на ноги, он сказал:

— Дорогая, надеюсь ты готова, ведь я ждал тебя весь вечер.

— Я готова. — Ее восторг был неописуем.

— Тогда иди ко мне. — Он снял очки и положил их на туалетный столик. — По-моему, на тебе чересчур много надето.

Медленно и осторожно, словно она была первой на свете невестой, которую раздевают, первой женщиной, которая желает, чтобы ее раздели, он спустил платье с ее плеч, глядя голодными глазами на обнажившееся тело. Страстное желание, которое она читала в его глазах, все больше возбуждало ее. Ей казалось, что она может покорить весь мир.

Когда платье задержалось на ее бедрах, он не стал стягивать его вниз: тяжелые складки увеличивали ощущение обнаженности ее торса. Он провел языком по ложбинке между грудями, и у нее подкосились ноги.

Алекс рассмеялся:

— Мне это нравится… ты как будто собралась упасть к моим ногам.

— В любое время, если пожелаешь. — Она была пьяна от желания и предвкушения. Ее груди набухли, соски затвердели. — Прикасайся ко мне, Алекс, — попросила она, и он незамедлительно выполнил ее просьбу. Ее окатила мощная эротическая волна, и она поняла, что сдерживаться уже не сможет.

Она испугалась этого лишавшего ее разума желания и отшатнулась. Что такое в этом мужчине, что она не может контролировать себя?

Он тут же ее отпустил. Никакого давления, никаких уловок или уговоров, чтобы удержать ее. Но в его глазах она прочла страсть, и он тяжело дышал.

— Что случилось?

— Ничего. Я не знаю. Это… слишком. Мне жаль. Извини.

— Не извиняйся. Ты не сделала ничего плохого. Если я остановлюсь, это меня не убьет. Будет немного не по себе, но это пройдет. Я не хочу причинять тебе боль.

Однако его слова неожиданно возымели на нее обратное действие: страх и сомнения вдруг исчезли.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Улыбнувшись, он снова привлек ее к себе. Потом стянул с бедер платье, не прикасаясь к ее телу. Он будто молча давал ей понять, что она может остановить его в любой момент. Под платьем оказались белый кружевной пояс и чулки с кружевным верхом. Она перешагнула через платье, и его руки тут же оказались на ее бедрах. От неожиданности она покачнулась и схватилась за край туалетного столика у себя за спиной, чтобы не упасть.

— Все хорошо? Мне продолжать? Может, помедленнее?

— Нет, не останавливайся.

Он отстегнул чулки. Безумное желание охватило ее, она притянула его к себе и впилась губами в его рот. «Вот оно. Именно так это должно быть». Это было ее последней четкой мыслью. Язык Алекса проник внутрь ее рта, и горячая волна окатила ее с головы до ног.

Потом одновременно с поясом он стянул с нее чулки и трусики. Она пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки, но Алекс прижал ее к себе и стал так целовать, что она уже не могла сосредоточиться. В конце концов, она просто рванула рубашку, так что пуговицы разлетелись в разные стороны. Сорвав пиджак и рубашку с его плеч, она прижалась к его груди. Болтавшийся на шее галстук придавал ему вид стриптизера, а мощная мускулатура только усиливала впечатление.

— У нас впереди вся ночь, незачем так торопиться, — сказал он.

Но она возразила:

— Нет. Сейчас. Я хочу сейчас.

И вот она уже оказалась на кровати, а Алекс, навалившись всем телом, начал осыпать поцелуями ее подбородок, шею, горло.

Алекс нежно укусил ее в шею в том месте, где бился пульс, и Виктория выгнулась ему навстречу. Она еще никогда не чувствовала себя такой необузданной и распущенной. Со своими прежними женихами она чувствовала бы смущение от того, то не может сдержать вожделение. Но с Алексом всё было по другому. Ему это не только нравилось. Он поощрил ее.

Его язык скользнул вниз по груди. Когда он взял в рот твердый сосок, Виктория хотела что-то сказать, но лишь застонала. Когда он целовал ее, а его руки ласкали се тело, на нее накатывали волны страсти. Как будто угадывая ее тайные желании, понимая ее сомнения и неуверенность, он прошептал ей на ухо:

— У тебя великолепное тело, Виктория. Тело настоящей женщины, созданное для любви.

— Так люби его. Люби меня. И ни на секунду не останавливайся.

— Не знаю, смогу ли я.

— Сможешь. Но на одном из нас слишком много одежды. Думаю, что на тебе.

— Вот как?

— Да.

Она приблизила к себе его голову и поцеловала с такой страстью, что он задрожал.

— Нам не следует так спешить, иначе все кончится до того, как начнется.

— Ты хочешь сказать, что мы и не начинали?

— Доверься мне, милая. Будет еще лучше.

— У меня нет сил ждать.

Она вся была ожидание, предвкушение, нетерпение. Он опять слегка укусил ее шею и скатился с нее. С ним ушло и тепло, и она задрожала, недоумевая, что она сказала не так.

— Алекс?

— Не двигайся.

Он быстро снял с себя одежду, и у Виктории перехватило дыхание при виде такой красоты. Он был большой, стройный, мускулистый. Через минуту он уже лежал на кровати рядом с ней, и она прильнула к нему.

— Нам нужен презерватив, — прошептал он у самого ее рта.

— Посмотри в тумбочке.

Она слышала, как он открыл ящик и роется в нем.

— Ты уверена?

— Они должны быть где-то там. Может быть, в самой глубине.

Вот что бывает, если чем-то редко пользуешься, с горечью подумала она.

Все произошло так быстро, что она не успела опомниться, а он уже был внутри ее.

Алекс прижал ее к себе и положил голову в ямку между шеей и плечом. Его движения все убыстрялись, она двигалась с ним в такт, наслаждаясь его силой и его запахом.

Сила ее чувства напугала ее. Она словно летела куда-то, уже не владея собой. Она сжала его бедрами, чтобы он замедлил темп, и предложила свой. Он подчинился.

— Давай, дорогая. Расслабься. Доверься мне.

Это было сказано таким страстным шепотом, что она и вправду ему доверилась, а он, не спуская с нее глаз, замедлил темп.

— Ну же, расслабься, — повторил он. — Я позабочусь о тебе.

И она ему поверила. Сегодня, в эту ночь Алекс был ее защитником, ее хранителем.

Его движения снова стали быстрым и, он тихо стонал, а затем прижался к ней в последний раз. Виктория вскрикнула, мир вокруг нее вспыхнул тысячами огней, и тело выгнулось в экстазе.

— О Боже! О Боже! Боже! Боже! — не переставая твердила она.

— Я знаю. — Он тяжело дышал, его сердце громко стучало, гулко отдаваясь и груди, и она воспринимала это как биение собственного сердца. — Я знаю. — Он прижался к ней потным лбом, его плоть пульсировала внутри ее, и они были как единое целое.

Когда к ней вернулся дар членораздельной речи, она сказала:

— Это было потрясающе.

Алекс рассмеялся:

— Тебе понравилось, не так ли?

— Это было похоже на катание на «русских горках». Хочешь еще покататься?

— Я бы не прочь, но мне уже давно не восемнадцать и я выдохся.

Она отвела волосы с его влажного лба.

— Я рада, что это был ты.

Прежде чем ответить, он поцеловал ее.

— Я тоже.

Он осторожно оторвался от нее, забрав с собой тепло и страсть. Но она знала, что он вернется.

Алекс вернулся быстро и, откинув покрывало, положил ее на простыни. Когда он залез под одеяло рядом с ней, она прижалась к нему, наслаждаясь тем, что просто существует.

— Спасибо тебе. — Ее голос был томным и умиротворенным.

Виктория проснулась от того, что ее сердце почему-то начало учащенно биться, что-то горячее и твердое было прижато к ее спине, а что-то тяжелое обхватило ее грудь.

На ее груди лежала рука.

Большая, квадратная. Рука Алекса.

Она вздрогнула. В лицо ей бил яркий свет зимнего солнца, пробивавшийся сквозь кружевные занавески.

Внизу на первом этаже радостно взвизгнул Питтс и раздался скрип открываемой двери парадного.

Рука на ее груди дрогнула. Виктория рывком села, и рука упала ей на живот, потом скользнула ниже, совсем близко к…

Она отодвинула руку и до самого подбородка натянула на себя покрывало.

Что она наделала?

Понять это было нетрудно — стоило лишь посмотреть на Алекса.

— Проснись, — потребовала она. Ее голос после вчерашнего… приключения был хриплым.

Внизу кто-то закрыл дверь, от чего петли снова противно заскрипели. Поскольку тот, кто пришел, не ругался и не ворчал из-за того, что дверь плохо поддавалась, Виктория поняла, что это сестра пришла её проведать.

Не может же она допустить, чтобы Вера увидела Алекса!

— Алекс, проснись. — Она толкнула его ногой. — Пришла Вера. Тебе надо уйти.

Он застонал и повернулся на спину. Прикрыв рукой глаза от яркого света, он спросил:

— А который час?

— Тебе надо уходить. — Боже, как же он красив! Такой горячий, сексуальный… Виктория попыталась пресечь эти неправедные мысли. Вот из-за этого-то она и влипла в эту историю.

— Вики? — позвала Вера. Ступени скрипели под ее тяжелыми шагами.

Алекс наконец проснулся и сел, обхватив голову руками. Если у него болит голова так же, как у нее, она ему сочувствует. Но ему все равно надо уходить. Немедленно.

— Пожалуйста. Тебе надо уйти.

— А тебе не кажется, что нам надо об этом поговорить?

Интересно, что он о ней думает? Что она распутная, наглая девица? Или отчаянная? Краска залила ей щеки. Боже, как унизительно! Она выскочила из кровати, потянув за собой покрывало.

— Нет. — Сейчас не до разговоров.

— Такое чудо бывает не каждый день.

Это она понимала. Она уже никогда не сможет смотреть на мужчину, не сравнивая его с Алексом, а думая об Алексе, всегда будет вспоминать сегодняшнюю ночь, но к этому ей придется привыкнуть.

— Поверю тебе на слово.

— Нам надо это повторить.

После прошлой ночи ей будет довольно трудно его забыть. Но если он останется, он в конце концов разобьет ей сердце. С нее довольно сердечной боли.

— Нет, Алекс. У нас была с тобой одна ночь. Невероятная ночь, но на этом все и закончится. — Ему нельзя оставаться. В ее жизни для него нет места. — Я не хочу снова видеть тебя, — солгала она.

Он подтянул колени к подбородку и внимательно на нее посмотрел.

— Лгунья.

Она потуже завернулась в покрывало, пытаясь не думать о том, не прыгнуть ли ей обратно в постель. Он был так хорош голый, с обернутыми вокруг ног мятыми простынями.

— Это правда.

Она ушла в ванную и надела банный халат, надеясь, что к тому времени, как она вернется в спальню, он уже будет одет.

Как бы не так. Он все так же внимательно ее разглядывал, пока она наклонилась и подняла с пола его одежду.

— Прошу тебя, оденься.

— Хорошо.

Он встал, и простыни упали на кровать. Он стоял перед ней, как обнаженный греческий бог. Когда она протягивала ему одежду, ее руки дрожали, и кое-что из вещей опять упало на пол. Ей пришлось еще раз наклониться, но в это время вся одежда снова оказалась на полу.

Виктория выпрямилась. Они стояли слишком близко друг к другу, он был слишком обнажен, а воспоминания о прошлой ночи слишком свежи.

— Что ты делаешь?

— Это ты мне скажи, что происходит.

Он сердился. Ей придется извиниться. Он не заслуживал того, как она с ним обошлась. Это она к нему пристала, а не он к ней.

— Прости. Я не понимала, что делала прошлой ночью. Я была так одинока, а сейчас…

Он заставил ее замолчать, закрыв ей рот поцелуем, и она обмякла. Ее реакция на Алекса пугала ее, потому что она означала лишь одно: пройдет очень много времени, пока она оправится. Его язык оказался у нее между губами, и она застонала.

— Прошлая ночь что-то значила, Виктория. Ты не можешь это отрицать.

Отрицать было легче.

— Прошлая ночь действительно была изумительной. Но она не должна повториться.

— Должна.

— Мне трудно сопротивляться, когда ты голый.

— В таком случае я никогда больше не буду носить одежду.

Если бы все было так просто.

— Мне надо как-то справиться со своей жизнью. А это… что бы это ни было, неудобно.

Он сел на постель и потянул ее за халат. Она не сопротивлялась, позволив себе эти последние минуты перед тем, как он уйдет. Алекс Морроу совершенно определенно относился к тем людям, с которыми было просто приятно находиться рядом.

— А мы сделаем так, чтобы это было удобно.

Пока она наслаждалась его близостью и старалась уверить себя, что это и вправду возможно, в спальню вошла Вера.

— Доброе утро, Вики, — прощебетала она. — Я… я вернусь позже. — Она попятилась к двери и вышла.

Виктория страшно смутилась и покраснела.

— Тебе надо уйти.

Он встал, и она снова не отказала себе в удовольствии как следует его рассмотреть. Широкие плечи, мощные бицепсы, мускулистая грудь, плоский живот, тонкая талия, сильные бедра, треугольник темных волос внизу живота.

Он был поразительно спокоен.

Когда он надевал брюки, раздался звон.

— У тебя в брюках звонит мобильник.

— Ты хочешь, чтобы я одевался или ответил на звонок?

— Одевайся, — не задумываясь ответила она.

Одной рукой он поддерживал брюки, другой — достал из кармана мобильник и бросил его ей. Она ловко его поймала.

— Тогда ответь ты.

Ей не хотелось спорить, тем более что он, видимо, был склонен все же одеваться. В трубке раздался сердитый мужской голос, который ругал Алекса нецензурными словами, так что она покраснела. Когда ругань прекратилась, Виктория отключила мобильник и протянула его Алексу. Алекс к тому времени уже застегнул брюки и просунул руки в рукава рубашки.

Сев на кровать, он обулся.

— Это был твой брат. Он хочет напомнить тебе, что компьютерные дискеты, в которых содержится программа стоимостью в миллиард долларов, все еще не нашлись и ваша компания в опасности.

— Я уже знал об этом.

— Неужели они стоят миллиард долларов?

— Почти. Хочешь поговорить об этом?

Виктория опустилась на постель рядом с ним.

— Я хочу извиниться.

— Твоей вины нет.

— Есть. Это все я. Я приношу несчастье. Но я не знала, что это передается.

— Что?

— Передается. А равно Б, Б равно С, поэтому…

— Я знаю, что это означает. Но объясни, какое это имеет отношение ко мне.

— Я принесла несчастье Джерри, а он работает у тебя, поэтому я принесла несчастье тебе. Мне действительно очень жаль.

— Ты не виновата. Обещаю.

Он встал и надел пиджак. Когда он был вот так полностью одет, связь между утром и вчерашней ночью прервалась. Ей бы радоваться, но у нее не получалось.

За каких-то двенадцать часов ее жизнь превратилась в хаос.

Ей срочно нужен аспирин от головной боли и что-нибудь, чтобы унять боль сердечную.

Ее сестра возится на кухне, у нее жуткое похмелье после вчерашнего приема, а Алекс, который был одновременно совершенством и ошибкой, сейчас навсегда уйдет из ее жизни.

— Я тебе позвоню, — пообещал он.

И ушел.

Виктория снова легла и завернулась в покрывало. Зарывшись лицом в подушку Алекса, она вдыхала его запах. Пахло шампунем, мылом и большим, теплым мужчиной.

«Мне надо все это пережить», — убеждала она себя. Ночь была чудесной, но чудеса, как известно, проходят. Надо думать о том, что у нее есть непреходящего: друзья, сестра, ее детский центр, дом, Питтс.

Алекс — это временное.

И это хорошо. Даже очень хорошо. Отлично, на самом деле.

Она выползла из-под покрывала и быстро натянула на себя футболку с длинными рукавами и комбинезон. Это была ее рабочая одежда, и она поможет ей вернуть мысли в привычную колею и забыть об Алексе.

Может быть.

Лет через тысячу.

Она умылась, почистила зубы, вышла из ванной и увидела свою кровать со смятыми простынями. Прислонившись к дверному косяку, она вздохнула и поняла, что будет скучать по нему. С ним ей было хорошо, а секс… надо быть честной… секс был просто фантастический.

Она почти выбежала из комнаты, пытаясь обогнать воспоминания, но не могла. Они были с ней, они преследовали ее, терзали, не давали покоя.

Она будет скучать по тому, как он поправляет очки, когда ему в голову приходит не совсем приличная мысль, как он затягивает узел галстука, когда его застают врасплох. Никогда не забудет, как уютно ей было в его объятиях и как ровно стучало его сердце, когда она слушала его, прислонясь щекой к его груди.

— Я такая глупая, — пожаловалась она самой себе.

— Думай о хорошем, — посоветовала ей Вера, выходя из кухни с Питтсом на руках. — Может, он позвонит.

— Может.