Глава 2


Роман Островский долго сопротивлялся. Несколько крупных компаний предлагали продать права на экранизацию его произведения. Его душа была внутри этой книги, его мировоззрение, его мысли…


Каждый раз он отвечал отказом. Полгода в списке бестселлеров, полгода звонков и предложений, но каждый раз Роман переживал, что на экране не смогут передать весь смысл его книги, ее изюминку. Он знал, как умеет кинематограф портить всю прелесть литературных произведений, он это видел каждый день. И вот опять звонок. Где они только находят его номер телефона?


Снова обещания перезвонить, подумать. И деньги, деньги, деньги… Для Романа дело было вовсе не в деньгах, а в возможности заниматься любимым делом. Он оглядел с усмешкой свою однокомнатую квартиру в старом панельном доме, посмотрел в покрытое пылью окно на улицу на окраине города и подумал, что не так все представляют жизнь известного писателя.


Но Роман никогда не опускал руки! Он хочет заниматься именно этим – он будет заниматься именно этим. И первый шаг на пути к мечте уже сделан.


Пришло сообщение на электронную почту, оповещая звуковым сигналом, что отвлекает писателя от мыслей.


«На любых условиях мы готовы экранизировать ваш роман», – прочитал он. И почему-то именно в этот момент решил ответить.


«На моих условиях. Я работаю вместе со сценаристом. Выбираю сам. Все остальное при встрече», – набрал текст, решившись на этот шаг, хотя сомнения все еще одолевали. Для него это было подобно тому, как оторвать для матери ребенка от груди, как подписать бумагу на эвтаназию умирающей собаки, как отвести на кастрацию любимого кота.


Больше месяца Роман изучал работы самых известных сценаристов в самых крупных киностудиях, но не видел в них жизни, страсти, скорее, просто любовь к работе и слепое следование за популярным трендом.


Он почти отчаялся найти нужного человека, пока не наткнулся на интересную работу. И понял: с этим человеком он сработается легко.


Автор сценария: Ольга Флоренцева.


Странно было для Романа увидеть женское имя – он был уверен, что автор мужского пола. Ну ладно! Это лучшее, что ему попалось.


Глава 3


Олег Самойлов уже пятый раз набирал номер и слушал длинные гудки. Бывшая почти благоверная не желала отвечать. Он все сильнее отстукивал дробь карандашом по блестящей поверхности стола, почти потеряв терпение. Почему эта сумасшедшая женщина не может просто снять трубку? Седьмой звонок, восьмой… На девятом Олег наконец услышал не совсем трезвый голос:


- А-лле.


- Оля, ты можешь отвечать на звонки сразу? – не выдержал Олег.


- Дорогой, ты похож на ревнивого мужа, – пьяно хихикнула девушка в трубку, решив, что это очень удачная шутка.


- Ты там плотно на стакане, я смотрю?


- Мы оплакиваем загубленную любовь, – Ольга трагическим голосом просветила звонившего.


- Я сомневаюсь, что ты бы рыдала, если б тебя твой пилот бросил, – сделал вывод Олег. – Поэтому думаю, что Наташка рассталась с очередным любовником и теперь льет слезы в дружескую жилетку.


- Да ты просто Шерлок, – опять хихикнула Ольга, а потом спросила серьезнее: – Ты что хотел-то?


- А ты точно вспомнишь все, что я тебе скажу сейчас?


- Не факт… – протянула она, кажется, начав заикаться.


- Я чуть не женился на алкоголичке, – резюмировал Олег, тяжело вздохнув, и добавил: – Завтра с утра заеду – есть разговор.


Ольга с Наташей совершили эпический поход в магазин, потому что запасов для лечения душевных ран не хватило, спели несколько грустных песен под недовольные вопли соседей и даже вспомнили парочку душераздирающих стихов о несчастной любви. Неудивительно, что Ольга не услышала вибрацию телефона где-то в комнате под подушкой. И только совершая поход на балкон, чтобы отравить свой организм дозой никотина, услышала звонок от Олега.


Что он хотел, Ольга так и не поняла. Но она, как Скарлетт О’Хара, подумает об этом завтра.


- Кто звонил? – выглянула с балкона Наташа, пытаясь сфокусировать разбегающиеся глаза на Ольге.


- Олежек…


- Вот скажи мне, Оля, как ты смогла сохранить такие отношения с бывшим? – Наташе самой такое никогда не удавалось, а любовные связи подруги плавно перетекали в крепкую дружбу.


- Потому что мы поняли, что наши отношения изжили себя и ничего не получится, поэтому не стали и пытаться начать снова. Глупо было бы делать то же самое и надеяться на другой результат. Лучше понять это сразу и расставаться без взаимных упреков и обид, сохранив нормальные дружественные отношения.


- Вот вроде и понимаю, что мыслишь-то ты, в общем, верно, но женская натура не может так поступать при расставании, – сонно сказала Наташа заплетающимся языком, уже пристроив тело на Ольгин диван в горизонтальном положении.


Накрыв уснувшую подругу, Ольга вышла на балкон и вдохнула первый повеявший весной воздух. Весна… «Влюбиться что ли?» – подумала она и усмехнулась. После Наташиных расставаний уже не верилось, что можно так безбашенно любить. Ольга любила… и не один раз, хоть и утверждали многие умники, что «любить лишь можно только раз». Но любила-то она по-другому, хоть и любила.


И Олега любила, который ей позвонил сегодня, как и звонил примерно раз в неделю, чтобы просто спросить, как дела. Да, не сложилось, хоть и дошло не просто почти, а до самого ЗАГСа. Но Ольга благодарила бога, что в последний момент в ней проснулся здравый смысл. И Олег ее понял – в его рационализме никогда не было сомнений. Они любили друг друга, но любовь проходит со временем, перед этим чертом мало что властно.


А вдруг у каждого человека есть просто предел? Как существует порог боли, почему не может существовать порог любви? Ольга всегда считала, что ее порог очень высок. Нет, не низок. Именно высок. Чем меньше воспринимаешь, тем терпимее; чем сильнее – тем восприимчивее. Сумбур какой-то…


Любовь – это простая химическая реакция, и, кажется, компонентов для бурного протекания в организме Ольги не хватало. Каждый человек любит настолько сильно, насколько может, и требовать большего просто глупо.


С Олегом они познакомились пять лет назад, совместно работая над фильмом. Он – молодой, но талантливый кинорежиссер, творческий, страстный, преданный делу. Ольга – сценарист, не менее увлеченная процессом создания киношедевра. По всем законам жанра им суждено было проникнуться друг к другу симпатией. Так и случилось.


И с полной уверенностью они могли бы сказать, что время, которое они провели вместе, было наполнено счастливыми моментами, любовью, страстью и легкостью. Через год Олег и Ольга подали заявление в ЗАГС и начали приготовления к свадьбе. И, может, их отношения продлились бы дольше, если бы не эта досадная оплошность. Червячок сомнения начал грызть Ольгу по мере приближения счастливой даты. И когда пришло время сдачи паспортов, она поняла, что не может этого сделать. Она не готова была к такому серьезному шагу: дом, быт, дети и остальные прелести семейной жизни. Ольга объяснила Олегу свою позицию и, как ей показалось, он тоже вздохнул с облегчением. Что ждали они от этого брака – не ясно. Он считал, что любая женщина хочет замуж, она не хотела обидеть его отказом и потерять.


Вовремя объяснившись и выяснив все, они сберегли друг для друга время и нервы. Это лучше, чем развестись через год с ненавистью. Ольга опять переехала в свою квартиру, сохранив с Олегом теплые отношения. Они продолжали любить друга, но, скорее, просто по-человечески, а не как мужчина и женщина, хотя на протяжении еще двух лет периодически оказывались в одной постели. И оба понимали, что это просто взаимовыручка, когда не хочется себя связывать новыми обязательствами и новыми отношениями.


Потом Олег женился на какой-то актрисе, по понятным причинам не пригласив Ольгу на свадьбу, а через полгода разошелся с благоверной с эпическим скандалом, битьем посуды, взаимными оскорблениями и судебными тяжбами. Наученный горьким опытом, он теперь чурался ЗАГСа, как черт ладана.


А Ольга продолжала стоять на балконе, подставив лицо свежему ветру, чувствуя, как из головы начинает выветриваться алкоголь. Она понимала, что срочное дело Олега связано с работой, но не понимала, почему он ей позвонил. Сценаристской деятельностью она перестала заниматься два года назад, уйдя в независимое плаванье в море фриланса. Решив не заниматься гаданием на кофейной гуще, Ольга легла рядом со спящей Наташей и мгновенно провалилась в сон.


Глава 4


Ольга открыла глаза и почувствовала запах свежесваренного кофе. Застонала, схватившись за раскалывающуюся голову, попробовала подняться, но тут же рухнула обратно на подушку.


- Доброе утро! – услышала она мужской голос и повернулась в сторону дверного проема.


- Олег, – простонала Ольга. – Откуда ты здесь?


- Я же вечером предупреждал, что заеду, – вроде бы удивился он и не упустил случая поязвить: – Тебя накрыла алкогольная амнезия?


- Да пошел ты! Кофе неси.


Олег улыбнулся и вышел, нисколько не обидевшись. За столько лет он привык к немного грубоватой манере общения Ольги, но зато с ней никогда не было скучно – в любой момент она могла выкинуть что-то неординарное и нелогичное вопреки всем ожиданиям. И Олег знал, что с утра ей нужна чашка крепкого черного кофе и сигарета, чтобы проснуться, поэтому подготовился, предполагая, как Ольга отреагирует на его просьбу. Эта женщина и с лестницы спустить может.


- А где Наташа? – спросила Ольга, появляясь на кухне. Олег поставил перед ней чашку бодрящего напитка и сел напротив.


- Впустила меня в квартиру и отчалила на работу в очень плачевном состоянии, обнимаясь с бутылкой минералки, найденной в твоем холодильнике.


- Если она продолжит с такой же периодичностью расставаться со своими парнями, то я точно стану алкоголичкой. Так ты-то что так срочно хотел?


Олег улыбнулся и предложил:


- Пойдем перекурим.


Ольга пожала плечами, но промолчала. Как и большинству женщин, любопытство было ей присуще, а вот терпением похвастаться она не могла. Но раз Олег тянет время, значит, ему нужна протрезвевшая женщина в хорошем расположении духа. На балконе они провели минут двадцать в полном молчании, выкурив по две сигареты и допив кофе.


- Я в душ, – предупредила Ольга. – А ты пока подумай, как будешь меня уговаривать, хоть и не знаю, на что именно.


Олег уже почти сутки думал об этом, перебирая десятки вариантов разговора, но это все бесполезно, потому что предположить сценарий разговора с этой непредсказуемой дамой невозможно. Но она вместе с ее пусть и сумасшедшим характером, но гениальным мастерством сценариста нужна ему сейчас.


Ольга бесшумно зашла в комнату в одном полотенце, когда Олег, лежа на диване, смотрел по телевизору программу о брачном периоде горилл.


- Интересно?


- А порнушки нет? – ответил он вопросом на вопрос, окинув взглядом Ольгин наряд, точнее, его отсутствие.


- Извини, не держим. Предпочитаю делать, а не смотреть.


- Тоже верно, – согласился Олег, выключая телевизор.


Ольга сбросила полотенце, оставшись нагишом, и открыла шкаф.


- Рассказывай, – сказала, выбирая нижнее белье.


- Ты думаешь, что в данной обстановке я способен вести деловые беседы? – возмутился Олег, но даже не подумал отвернуться.


- Эрекция мешает? – спросила Ольга, остановив свой выбор на черном кружевном комплекте.


- А что твой пилот скажет, если узнает, что ты рассекаешь перед посторонним мужиком голышом? – сменил Самойлов тему, подумав, что сегодня вечером стоит расслабиться, потому что насчет эрекции она попала в самую точку.


- Ну какой же ты посторонний?! – со смешком ответила Ольга, надевая домашнее платье, а Олег смог наконец выдохнуть и перейти к делу:


- Слышала про писателя Романа Островского?


- Знакомое имя. Он вроде одну книгу только выпустил? Кажется, в интернете видела, – нахмурилась Ольга.


- Да-да, – подтвердил радостно Олег. – Многие кинокомпании пытались у него купить права на экранизацию произведения, но он всегда отвечал безапелляционное «нет». Сначала думали, что он таким образом набивает себе цену, но потом поняли – Островский просто переживает, что книгу испортят.


- А я тут при чем? – спросила Ольга, когда пауза в монологе затянулась.


- Не знаю, как так получилось, что решил он ответить именно мне согласием, хотя я писал ему, не особо надеясь на положительный ответ.


- Он продал тебе права?!


- Ну… – протянул Олег. – Пока еще нет, но готов. И мы согласились на любые его условия.


- И что же он попросил? – Ольга почувствовала, как начинает накатывать раздражение из-за затянувшегося лирического вступления и непонимания, что же в итоге требуется от нее.


- Чтобы ты адаптировала роман под сценарий, – на одном дыхании выпалил Самойлов, ожидая бурной реакции.


- Нет, Олег, – последовал удивительно спокойный ответ. – Есть много хороших сценаристов, гораздо опытнее и талантливее меня.


- Но он хочет работать именно с тобой! Напишете вместе сценарий…


- Что-что? – Ольга уже перешла на крик. – Ты прекрасно знаешь, как я работаю и что не потерплю, чтобы кто-то стоял над душой и вносил свои поправки. Более того я никогда не адаптировала книги, а создавала сценарии с нуля.


- Тише… – Олег поднял руки в примирительном жесте. – Не надо так остро реагировать. Я принес тебе его книгу, – кивнул в сторону стола. – Только не швыряй ее в меня. Просто просмотри на досуге, вдруг и идеи какие-нибудь появятся.


- Что ты будешь делать, если он не согласится на другого сценариста? – уже спокойнее спросила Ольга.


- Значит, фильм мы не снимем, – горестно вздохнул режиссер и развел руками. – Ладно, поехал я на работу, а то надо проконтролировать моих гуру монтажа. Завтра позвоню, а ты пока подумай, пожалуйста.


- Не думаю, что изменю решение, – отрезала Ольга, поцеловав его на прощанье в щеку.


Захлопнув за Олегом дверь, она заварила еще кофе и набрала номер подруги, страдающей на работе от похмелья.


- Жива? – спросила у Наташи.


- Наполовину, – страдальческим голосом ответила та. – Что Олег хотел? Любви и ласки? – хихикнула в трубку.


- Не совсем, – усмехнулась Ольга и вкратце передала недавний разговор.


- И?.. – осторожно спросила Наташа.


- Что «и»? Конечно, я его послала. С режиссерскими сценариями покончено два года назад, я уже и не вспомню, как они пишутся.


- Ну-ну, подруга, как же… А писатель хоть симпатичный?


Ольга закатила глаза и призвала себя к спокойствию. Кому что, называется, а Наташе лишь бы мужик красавчиком был. Книга все так и лежала на столе, где ее оставил Олег.


- Сейчас посмотрим, – сказала Ольга в трубку, перевернула увесистый том и разочаровала подругу: – Здесь нет фотографии.


- Как так-то? – удивилась Наташа.


- Не ищет господин Островский популярности. Или просто он реинкарнация Квазимодо, – сделала вывод Ольга, уже открывая ноутбук, чтобы найти загадочного писателя во всемирной паутине. – Иди работай, – сказала Наташе, – позже созвонимся.


- Сегодня Андрей возвращается? – спросила та, пока подруга не отключилась, и услышала тяжелый Ольгин вздох, за которым последовал ответ:


- Наверное.


- Такой мужчина, – восторженно отозвалась Наташа. – И такое безразличие в твоем голосе.


- Не начинай! – Ольга в который раз за утро начала закипать. – Забирай, если хочешь!


- Дура ты! Он же тебя любит. Если бы я такого встретила, то выскочила бы замуж, холила и лелеяла его, варила борщи и рожала детей.


У Ольги от подобного сценария жизни свело скулы и желудок. Но заводить в сотый раз эту тему и объяснять Наташе свою позицию не было желания, поэтому она бросила короткое недовольное «пока» и нажала кнопку сброса.


Двадцать минут поиска не дали никакой информации об авторе, кроме ссылок на магазины, предлагающие купить его книгу. Возможно ли это в двадцать первом веке? Кажется, да. Соцсети выдали Ольге слишком большое количество пользователей с таким сочетанием имени и фамилии, и она не была до конца уверена, что это не авторский псевдоним. Ведь, как нередко бывает, на обложке может быть написано одно, а в паспорте совсем другое. Чувствуя себя заправским сыщиком, Ольга еще полчаса провела, пытаясь узнать хоть что-то о загадочном авторе, но не нашла ни одной фотографии с презентаций, хотя была уверена, что у писателей, как и у актеров, должен быть прописан в договоре с издательством подобный пункт.


- Шифровальщик, – резюмировала Ольга для самой себя и открыла книгу.


Сюжет увлек сразу твоей нетривиальностью и неизбитостью, изложение шло плавно, язык автора великолепен, герои живые и яркие, характеры прописаны шикарно, каждая сцена настолько продумана, что мозг читателя, хочет он того или нет, включает воображение на полную – эти вещи Ольга отмечала автоматически глазом сценариста. Сценарий более похож по своей структуре на пьесу, но и от романов взял немало, поэтому знать основные правила построения сюжета, самые распространенные стилистические ошибки и прочие нюансы литературного мастерства ей было положено знать.


Прочитав первые три главы, Ольга схватилась за блокнот и начала делать пометки. За окном начало смеркаться, а она, забыв о перекусах и перекурах, перелистывала страницу за страницей, не выпуская из рук шариковую ручку и продолжая делать записи. Оторвалась от увлекательного занятия, когда буквы стали почти неразличимы, а пальцы перестали слушаться.


Ольга вышла на балкон и закурила, попутно набрав номер Олега. Он как будто только и ждал ее звонка – ответил после первого гудка. Голос уставший и раздраженный.


- Я согласна, – сходу выпалила, сама боясь передумать.


Повисло молчание.


- Правда? – с сомнением переспросил Самойлов.


- Да, и даже если он будет меня нервировать на протяжении нескольких недель, я это переживу, только пусть не лезет в то, в чем не разбирается.


- Я сейчас ему позвоню! – радостно заорал Олег. – Спасибо, Оля!


- Спасибо на счет не положишь и в стакан не нальешь.


- Понял-понял! Мы сорвем куш на этом фильме!


Ольга только усмехнулась, повесив трубку. Самойлов был не только талантливым продюсером и режиссером, но и отличным бизнесменом – своего никогда не упускал, поэтому она не сомневалась в словах бывшего почти благоверного.


Телефон пискнул, оповестив о приходе смс, и Ольга прочитала:


«Я вернулся! Встретимся сегодня?» От абонента: Андрей.


«Нет, устала, и поработать еще надо», – набрала она быстро текст. Ответ последовал незамедлительно:


«Пожалуйста, очень хочу тебя увидеть».


«Хорошо, через два часа. Там, где и всегда».


Ольга сама не понимала, что ею продолжало двигать при встречах с Андреем. Жалость? Привычка? Она хорошо к нему относилась: добрый, интересный, умный мужчина, просто мечта любой женщины. Обычно после подобных характеристик следует «но», а вот тут его не было. Андрей будто был героем, сошедшим со страниц лучших книг о любви, но, к его великому сожалению, не был героем Ольгиного романа. Еще великий классик писал про то, что «чем меньше женщину мы любим…», но и с мужчинами этот закон срабатывал.


А ведь поначалу Ольга была довольна – ей казалось, что это именно то, что ей и было нужно. Андрей работал пилотом на международных рейсах и часто и подолгу отсутствовал. Когда возвращался, они встречались, проводили вместе пару вечеров и ночей, а потом он снова улетал. Никаких совместных планов на будущее они не строили, у каждого была, по сути, своя жизнь, но потом Ольга стала замечать, что Андрей изменился, точнее, изменилось его отношение. Все сложнее ей становилось рядом с ним, все чаще ее начали раздражать разговоры, сводящиеся к чему-то более серьезному, и поведение любовника. Зачем так усложнять, когда все вроде бы хорошо, Ольга не понимала.


Несколько месяцев назад она начала отказывать ему в сексе, мотивируя это разными причинами, а он только вздыхал и гладил ее по руке, что не вызывало абсолютно никаких эмоций и чувств в душе. В постели с Андреем Ольге было неплохо, но это для нее больше походило на занятие спортом, чем на удовольствие. А когда он захотел проявить нежность и чувственность, шепча ей в ухо «Олечка» и гладя по волосам, чего она вообще не переносила на дух, Ольга поняла, что пора с этим завязывать. Андрей хотел получить от нее то, чего она дать ему не могла, а держать его рядом, но не подпускать слишком близко было бы эгоистично с ее стороны.


Когда Ольга попыталась прекратить с ним любое общение, оборвать все концы, он посмотрел на нее глазами побитой собаки и сказал, что не стоит торопиться, надо подумать, а не принимать скоропалительные решения. Ведь Андрей любил ее, и видит бог, Ольга не хотела делать ему больно, но и любить себя она его не просила.


Поэтому сейчас собиралась на встречу нехотя, но и в то же время понимала, что ее жалость никакого облегчения ему не принесет.


Ольга опаздывала – долго ждала автобуса. Андрей уже мерил шагами тротуар возле кафе и оглядывался по сторонам. Заметив ее, он широко улыбнулся, резво загашал навстречу, приобнял за плечо и поцеловал куда-то в район виска. Ольга быстро отстранилась и выдавила из себя подобие улыбки.


- Привет, я скучал, – сказал Андрей.


- Привет, – ответила ему и шагнула к дверям кафе, почувствовав, как его рука легла ей на талию. Быстро сделала два шага вперед, чтобы быть в недосягаемости и услышала звонок мобильного.


Номер был незнакомый. Сделав Андрею знак подождать, ответила:


- Да!


- Ольга Михайловна? – спросил незнакомый, но приятный мужской голос.


- Да.


- Это Роман Островский. Мне дал ваш номер Олег Викторович для связи.


- А нах… В смысле, зачем? – не выдержала Ольга, уже придумывая, какую экзекуцию устроит Самойлову.


- Нам же с вами придется работать, поэтому я хотел спросить, когда вы сможете приехать, – все так же спокойно продолжал Роман, вроде бы не замечая реакции собеседницы.


- Куда приехать? – не поняла Ольга. Ей казалось, что писатель говорит с ней на суахили.


- В мой город, чтобы мы смогли поработать над сценарием, – терпеливо начал разъяснять Островский, ни на секунду не меняя эмоциональный окрас голоса.


- Роман… Простите, как вас по батюшке? – тоном педагога, разъясняющего новую тему неразумному ребенку, заговорила Ольга.


- Сергеевич.


- Так вот, Роман Сергеевич! Адаптирование литературного сюжета – несомненно один из ключевых моментов для создания хорошего фильма, но помимо этого, если вы так жаждете контролировать, – сделала язвительный акцент на последнем слове, – весь процесс, то первоочередно вам придется общаться с режиссером, потом с художником-постановщиком, с художником по костюмам, с актерами и даже гримерами. Странно, что Олег Викторович вам об этом не сказал.


- Он упоминал, – все такой же спокойный ровный голос. – Но я предполагал, что мы с вами сначала напишем сценарий, а потом я буду решать остальные вопросы.


- Если я вам так нужна в качестве сценариста, то соизвольте поднять свое творческое тело и приехать сюда, – елейным голосом сказала Ольга, понимая, что ее статус в приоритете. Он просил, чтобы она занялась сценарием, так что пусть терпит, а если передумает, то Ольга не настаивает на своем участии.


- Вы не в духе?


- Что вы? Я просто в нирване.


- Я позвоню вам завтра. До свидания, – попрощался Роман и повесил трубку, пока Ольга не съязвила что-нибудь в ответ.


Когда они с Андреем устроились за столиком, он спросил:


- Кто звонил?


- Это по работе, – ответила Ольга, не отрывая взгляда от меню.


- Как-то импульсивно ты отреагировала на рабочий звонок, – отметил Андрей, но ответом ему было молчание.


Так они и продолжали сидеть…


- Оля, – прервал он затянувшуюся паузу, – я люблю тебя.


А ей в этот момент захотелось закатить глаза и сказать, что не любовью называется все его «хватит курить, ты мне нужна здоровая» или «оденься теплее, тебе еще детей рожать», а желанием полного тотального контроля. Может, подобные фразы и кажутся заботливыми, но только до определенного момента. Если подобная забота начинает душить и не дает дышать свободно, то надо это прекращать. Ольга привыкла к своей независимости, или к своему одиночеству, и теперь ей претила сама мысль о том, что кто-то может посягнуть на это. Андрей часто утверждал, что она слишком самостоятельна (вот любят мужчины таких, но боятся), а для женщины это недопустимая роскошь. А Ольга думала иначе: если сама не добьешься ничего в жизни, то всегда будешь тенью мужчины, от которого зависишь и который будет управлять тобой.


- Андрей, – снисходительно попросила она, – не надо…


- Давай поженимся, – неожиданно выпалил он, но, нарвавшись на Ольгин взгляд, как-то сразу поник.


- Зачем?


- Ну… – Андрей даже растерялся. – Все так делают.


Ольга, не сдержавшись, рассмеялась, и на них стали оборачиваться другие посетители заведения. Нет, она смеялась не над ним, а над иронией и стереотипами. Неужели он не видит все ее безразличие? Может, действительно любовь слепа? И в который раз подумала, что Андрей с Наташей были бы идеальной парой, но, по законам всех жанров, противоположности притягиваются.


- А я не хочу быть всеми. И если ты меня любишь, то должен принимать мою точку зрения.


- Я тебя люблю, поэтому я хочу полностью обладать тобой, хочу, чтобы ты всегда была только со мной, хочу с тобой родить детей, хочу, чтобы мне было куда возвращаться после рейса…


- То есть любовь есть обладание? – спросила Ольга.


- Конечно, – с улыбкой подтвердил Андрей.


- А мое мнение насчет свадьбы и детей ты учитываешь?


- Естественно.


И тут она сорвалась, хоть и знала, что не надо:


-Так вот послушай, полгода назад я забеременела. От тебя, – ткнула в Андрея пальцем. – И когда шла на аборт не чувствовала ничего – я шла… Как будто на удаление аппендикса. Сожалела ли я тогда? Нет. Сожалела ли потом? Нет. Мучила ли меня совесть? Нет. Снился ли мне плачь нерожденного ребенка по ночам? Нет. Я абсолютно ничего не чувствовала, понимаешь?


У Андрея только периодически дергались скулы, пока Ольга говорила, но потом он выдавил из себя:


- У нас еще будут дети.


- У нас? – Кажется, уже администратор кафе хотела выдворить их, так странно косилась, перешептываясь с официантами, а Ольга продолжала: – У нас ничего уже не будет, как ты не можешь понять?


Договорив, вылетела на улицу и закурила. Ей было жаль Андрея, но и в то же время она почувствовала себя свободной, в который раз убедившись, что любовь не стоит этого.


Ольга уже была дома, игнорировала все звонки и смс и поняла, что самым запоминающимся событием за этот день стал звонок «гения пера» (как она его мысленно окрестила Романа Островского, и вполне заслуженно).


Глава 5-6


Роман, нахмурившись, посмотрел на свой телефон после разговора со сценаристом, как будто тот мог что-то объяснить. Это же надо было Островскому из сотен талантливых людей выбрать неуравновешенную особу с острым языком. Если она начала раздражать его с одного телефонного разговора, как с ней работать несколько недель, Роман не представлял. Но он не привык из-за мелких неурядиц менять свои решения и отступать от намеченных планов. Как-нибудь попробует найти с Ольгой Михайловной общий язык – личная неприязнь не должна мешать работе.


Но все равно, бронируя билет на поезд, подумал: «Вот стерва!»


Совесть – странная штука, способная долго съедать человека изнутри. И сейчас, когда Ольга остыла, а эмоции перестали доминировать над здравым смыслом, она поняла, что перегнула палку с Андреем и не мешало бы извиниться. Поэтому утром первым делом набрала его номер и стала слушать длинные гудки. Ответа за ними не последовало. Тогда Ольга набрала смс: «Извини, не хотела тебя обидеть», хоть и понимала, что ее извинения мало что изменят. Вчера надо было думать, прежде чем говорить, но так уж у нее случалось – не следить за словами, когда переполняют эмоции.


Чтобы немного отвлечься от угрызений совести, она вновь погрузилась в чтение, не забывая делать пометки в блокноте, который уже наполовину был исписан. Когда Ольга закрыла книгу через пару часов и сделала последнюю запись, зазвонил телефон. Андрей…


- Да, – ответила.


- Привет, – печальным голосом тихо поздоровался он. – Ты ни в чем не виновата.


Грудь сдавило от жалости, и Ольга сказала:


- Давай забудем вчерашний вечер. Я наговорила лишнего.


- Нет, Оль, все верно, – вздохнул в трубку Андрей. – Мне сразу надо было дать тебе понять, что намерения у меня самые серьезные, но ты была вся такая неприступная и независимая… Я подумал, пусть лучше как есть, но рядом с тобой, чем потерять хоть некоторое подобие нормальных отношений.


- А я была уверена, что тебя все устраивает, пока ты не начал все сильнее стараться… Как бы это правильно сказать, – не могла Ольга найти слова. – Проникнуть в мою жизнь слишком глубоко.


Андрей усмехнулся:


- Я думал, что если это делать постепенно, то ты не заметишь, а потом привыкнешь. Но ты просто не любила меня. Я вроде и понимал это, но принимать не хотел, надеялся, что твое отношение изменится, да даже моей любви хватило бы на двоих.


- Прости меня, – попросила Ольга, понимая, что слова не принесут ему облегчения, но, по крайней мере, успокоят ее совесть.


- Мне не за что тебя прощать, – все так же тихо отозвался Андрей и повесил трубку.


Может, и вовремя он завершил разговор, чтобы не мучить себя и не услышать от Ольги банального «давай останемся друзьями», а ведь именно это она и собиралась сказать в конце разговора. Ее нежелание пускать его в свою жизнь всегда больно ранило Андрея, но он всерьез думал, что сможет это исправить, показать, что рядом с ним она будет счастлива. Но ей было лучше одной, привычнее, спокойнее.


Город встретил Романа гулом огромного вокзала, где впору с непривычки почувствовать себя маленьким потерявшимся мальчиком. Незнакомый чужой город, намного больше его собственного, другой ритм жизни и много спешащих куда-то людей. Но Островского редко что могло выбить из колеи – он нечасто терялся и быстро умел адаптироваться. Поэтому сейчас, подхватив чемодан, вышел на улицу, поймал такси и назвал водителю адрес квартиры, которую нашел вчера и договорился о съеме на месяц.


До встречи с Олегом Самойловым оставалось еще два часа, когда Роман получил ключи и закрыл за хозяйкой дверь. Контрастный душ помог взбодриться после дороги, а кофе с припасенными бутербродами придал сил. На тумбочке в коридоре заметил маленькую бумажку с записанным логином и паролем от интернета. Подключив свой ноутбук, открыл карту города, чтобы посмотреть, сколько ему добираться до кинокомпании господина Самойлова, потому что опаздывать не любил, считая, что это может испортить первое впечатление.


За полчаса до назначенного времени вышел на улицу, без труда нашел нужную остановку и сел в подъехавший по расписанию автобус.


Звонок застал Ольгу в ванной.


- Через полчаса жду, – коротко сказал Олег. – Подпишешь договор.


- У меня, по-твоему, дел своих нет? – возмутилась она в ответ.


- Островский приедет.


- Ладно… – протянула Ольга, стараясь не показывать своего интереса, а познакомиться с гением пера ей не терпелось.


Роман без труда нашел нужное здание и остановился напротив входа, задержав взгляд на девушке, курившей, сидя на скамейке. Почему именно на нее он обратил внимание, когда на оживленном проспекте сотни людей вокруг, Островский и сам не понял. Светлые волосы, собранные в пучок, кое-где выбились, ни грамма косметики на лице. Кроссовки, потертые джинсы и белый свитер с закатанными по локоть рукавами. На правой руке татуировка, начинающаяся от запястья, делала витиеватый узор и уходила под свитер. «Странная и в то же время такая обычная», – подумал Роман, продолжая рассматривать девушку.


Ольга повернула голову и увидела, что на нее смотрит мужчина. «Интеллигент», – вынесла она мысленно вердикт, хотя судить людей по одному только внешнему виду было не в ее правилах. – «И на ботаника похож». Аккуратно постриженные темно-русые волосы, немного вытянутое лицо, правильные черты. Очки в прямоугольной тонкой оправе, из-за которых Ольга и окрестила его ботаником, костюм и рубашка без единой складки, начищенные туфли. Весь такой просто идеальный. Ольга думала, что так не бывает и какой-нибудь изъян должен быть у него обязательно.


Любой сценарист назвал бы этот момент постановочным знакомством, но ни он, ни она еще этого не знали.


Ольга поднималась на второй этаж, попутно здороваясь со знакомыми, с которыми раньше приходилось работать. Кто-то с любопытством смотрел на нее, но не спрашивал, почему ее сюда занесло после двух лет отсутствия; кто-то вполне дружелюбно улыбался и даже интересовался, как дела.


Дверь в кабинет Олега была приоткрыта, так что Ольга не стала стучать, а просто толкнула ее. Самойлов, кажется, не заметил, что кто-то вошел, потому что увлеченно целовался с некой блондинкой и вот-вот готов был разложить мадам на рабочем столе. Ольга уже собиралась было выйти в коридор и подождать, пока люди удовлетворят свои физиологические потребности, но услышала сзади шаги, и в дверном проеме нарисовался мужчина, с которым они так увлеченно разглядывали друг друга на улице.


Роман посмотрел на увлекшуюся парочку и легонько покашлял, чем привлек внимание, заставив их оторваться от увлекательного занятия.


- Здравствуйте, – с улыбкой сказал Самойлов, быстро взяв себя в руки, а потом обратился к блондинке: – Анна, зайди ко мне через часа полтора.


Островский едва заметно усмехнулся, заметив, что девушка, стоявшая рядом с ним, едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.


Ольга, не дожидаясь приглашения, прошла в кабинет, села на стул и спросила:


- Кабинет не пробовал закрывать? Или хочешь, чтобы твоя сексуальная жизнь стала достоянием общественности?


Самойлов проигнорировал ее вопрос, только показал едва заметно кулак и посмотрел на так и стоявшего в дверях писателя.


- Роман Сергеевич?


Тот ответил кивком, а Олег, расплывшись в улыбке, продолжил:


- Проходите, пожалуйста, – и указал рукой на свободный стул.


Островский уверенным шагом преодолел расстояние до стола, пожал Самойлову руку и повернулся к разглядывающей потолок девушке:


- Ольга Михайловна?


Она посмотрела на него и кивнула, вроде бы немного удивленно.


- Рад знакомству, – продолжил Роман и протянул ладонь.


- Взаимно, – ответила Ольга и аккуратно вложила свою руку в его, отметив, что голос гения пера звучит еще лучше, чем по телефону. Да и руки такие мужественные.


А прикосновение… Пожалуй, такие прикосновения и взгляд в упор и зарождают некую особую связь между людьми, которая ими еще не осознается, но уже чувствуется. Ольга, для которой это было что-то непонятное и неизвестное, поняла, что даже задержала дыхание, а сердце начало отбивать ритм, как при тахикардии. Она первая отвела глаза и, возможно, слишком резко выдернула ладонь из руки Романа, ощущая некоторую неловкость.


Повернувшись к Олегу, перевела дыхание и достаточно резко выпалила:


- Давай свой договор, а то у тебя скоро свидание с очаровательной блондинкой!


У Самойлова дернулась щека, но профессиональная выдержка не позволила ему при Островском прокомментировать Ольгин сарказм. Поэтому режиссер просто достал из ящика стола две папки, одну подал писателю, вторую – сценаристу.


Ольга быстро пробежала глазами по договору и, взяв со стола ручку, подписала оба экземпляра. Роман неторопливо продолжал изучать документы, периодически задавая Олегу вопросы, на которые тот терпеливо отвечал. За это время Ольга успела сделать кофе, выпить его и с десяток раз подумать: «Ну и зануда!»


Перспектива работать с гением пера над сценарием казалась все более удручающей, а решение импульсивно принятым. Но дороги назад уже нет, так что придется терпеть его общество. Наконец, он поставил подпись, чем вызвал у Самойлова едва заметный вздох облегчения.


- Очень рад сотрудничеству, – улыбнулся Олег. – Присылайте мне сценарий по мере написания, чтобы я мог начать подготовку к съемкам.


Ольга облокотилась на стол и прошипела:


- Не думаю, что мы быстро справимся, если каждое мною написанное слово будут изучать под микроскопом.


- Ольга Михайловна, – в тон ей ответил Самойлов, – уберите свои си… свою грудь с моего стола и начинайте работать.


- Кхм… – опять привлек к себе внимание Островский легким покашливанием, и две пары глаз уставились на него, а он продолжил: – Если никто не будет из себя строить стерву, то мы сработаемся.


Ольга в первый момент растерялась, потом злость ударила в голову, и она только смогла спросить:


- Это вы мне?


- Вам, вам, – спокойно ответил Роман, слегка кивнув.


В кабинете обстановка накалялась: Ольга начала закипать, Олег не знал, как не дать разгореться начинающему скандалу, и только Островский, кажется, держал себя в руках, а на лице его играла едва уловимая снисходительная улыбка.


- Зануда! – бросила ему Ольга и вылетела из кабинета, успев заметить, что ни один мускул не дрогнул на лице писателя.


«Интересно, он хоть какие-то эмоции испытывает?» – подумала, закурив на улице.


Олег тем временем рассыпался в извинениях:


- Роман Сергеевич, она иногда может вспылить, но быстро отходит и потом чувствует себя виноватой. Это же женщины, – развел руками, проклиная несдержанность Ольги и надеясь, что этот инцидент не скажется на дальнейшей работе.


Островский с пониманием кивнул и попрощался. Кому и что она пыталась показать своим поведением, Роман не знал, но на него подобные сцены не действуют. А когда истерика разбивается о стену молчания и равнодушия, то быстрее заканчивается.


Он застал Ольгу на той же скамейке, где увидел час назад. Подошел – она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И снова не выдержала первая, начав рассматривать голубя, прогуливавшегося неподалеку.


- Ольга Михайловна, – позвал ее Островский. – Мы с вами работать будем? Или будем злиться? На меня или на себя?


«Спокойствие, только спокойствие», – подумала она, уже остыв от предыдущей перепалки и заметив, что этот гений пера просто издевается над ней, так ненавязчиво и почти незаметно.


- Роман Сергеевич, конечно, работать. Может, нам стоило у Олега свободный кабинет попросить?


- Не стоило, – ответил Островский, а Ольга, подняв на него снова взгляд, заметила, что за стеклами очков глаза откровенно смеются. – Поехали!


- Куда? – не поняла она.


- Ко мне, – ответил Роман.


- Поехали, – согласилась Ольга, поднимаясь.


В автобусе она достала блокнот с пометками, отдала в руки гения пера и отвернулась к окну, сказав:


- Надеюсь, вы разберете, что там написано.


Островский промолчал, начал перелистывать страницы, где-то задерживаясь, где-то быстро пробегая, и едва не пропустил остановку. Он легонько взял Ольгу за руку чуть выше локтя, почувствовав, как она вздрогнула от его прикосновения.


- Идемте.


- Вы сняли квартиру? – спросила Ольга, когда они остановились возле панельного многоквартирного дома.


- Да, – ответил Роман, достав ключи, и не выдержал: – А почему вы так беспрекословно со мной поехали?


- А мне надо было жеманно потупить глаза, глупо хихикнуть и сказать, что я не езжу к мужчинам домой в первый день знакомства?


- Примерно так, – согласился Островский, улыбнувшись так, что впору было заподозрить в нем латентного маньяка.


- Миром правят стереотипы? – Ольге почему-то хотелось постоянно язвить в присутствии писателя, чтобы вызвать у него хоть какое-то проявление эмоций, но он настолько умело держал себя в руках, что выбить его из колеи не представлялось возможным.


- А как же… – протянул Роман, поворачивая ключ в замке, и толкнул входную дверь: – Проходите.


Ольга сбросила обувь и осмотрелась. Старая квартира: заводские межкомнатные двери, местами потертый линолеум, советские обои в некогда яркий цветочек пожелтели и кое-где выцвели. Ольге это не показалось странным – она знала, что слава и деньги не всегда идут руку об руку, по крайней мере, в мире кинематографа так зачастую и случалось. Не ценит страна творческую интеллигенцию.


- Ольга Михайловна, – позвал ее Островский. – Если вы закончили осмотр, то, может, выпьем кофе? Кажется, я видел на кухне банку, надеюсь, в ней что-то есть.


- Если нет, то придется вам прогуляться до магазина, – ответила, пройдя за ним в кухню.


Роман промолчал, и Ольга в который раз подумала, что еще неизвестно, кто и кого здесь пытается выбить из колеи.


К счастью, кофе в банке нашелся, а на столе даже стояла пепельница, которая явно намекала на то, что хозяева квартиры ничего не имеют против того, чтобы квартиросъемщики травились табаком прямо за кухонным столом. Приоткрыв оконную раму с потрескавшейся краской и закурив, не спрашивая разрешения, Ольга посмотрела на спину колдующего над чашками писателя. Пиджак он сбросил в коридоре, закатал по локоть рукава рубашки и теперь демонстрировал не только свою выдержку, но и сильные руки с рельефными плечами.


Ольга поймала себя на мысли, что ей до почему-то хочется дотронуться до него, но быстро списала это не на что-то интимное, а на эстетическое. Себя она никогда не считала красавицей, хотя Андрей при каждой встрече убеждал ее обратном, да и вообще не верила в идеальных людей – природа не создает совершенства, а если что-то близкое к этому и получается, то какой-то изъян все равно присутствует, пусть и не заметный на первый взгляд.


- Мне понравились ваши заметки, – заметил Роман, оторвав Ольгу от лицезрения своей мускулатуры.


- А если бы не понравились? – опять не сдержалась она. – Попросили бы другого сценариста?


- Ольга Михайловна, – добродушно начал Островский, – я не зря настоял, чтобы именно вы занялись сценарием, хотя Самойлов сказал, что вы уже не работаете в этой сфере два года.


- Вы назвали меня стервой!


- Вы не правы, я сказал, что вы строите из себя стерву.


Роман поставил на стол чашки и опять в упор посмотрел Ольге в глаза. Этот взгляд, как будто считывающий все сокровенные тайны и обнажающий душу, она вновь не выдержала. И эта игра в гляделки с гением пера ей порядком начала надоедать.


А вот он чувствовал себя полностью в зоне комфорта, и Роману нравилось наблюдать, как эта молодая женщина, постоянно выпускающая колючки, разбивается о его взгляд и становится будто беззащитной.


- Почему вы перестали писать сценарии? – когда молчание затянулось, спросил Островский.


Ольга снова закурила и, глядя на оранжевый кончик сигареты, ответила:


- Я писала о жизни, а людям этого и так хватает, поэтому в кино они хотят видеть то, чего в реальности никогда не случится: неземную любовь, ванильные хэппи-энды, наказание всех злодеев и прочее.


- Вы не верите в любовь?


- Скорее, я не верю в сказки. А писать о том, во что не веришь сам, не то, чтобы невозможно, но получается без души, сухо, стереотипно.


Раньше она никому этого не говорила, зная, что нарвется на стену непонимания, ведь тысячи людей ежедневно ходят на работу, которая им не нравится, делая там то, что делать не хочется, а Ольга так не умела.


Роман смотрел на нее и видел, что она, наконец, начинает сбрасывать свое напряжение, доверяет ему что-то личное и колючки становятся меньше.


- И почему вы согласились сейчас?


- Мне понравилась ваша книга, я поверила ей, – как-то неоднозначно ответила Ольга, но Островский понял, что она имела в виду.


Глава 6


Страсть… Она превращает минуты в мгновения, а часы в секунды, заставляя людей не замечать бег времени и остальной мир. И речь здесь совсем не о сексе, а о ментальной связи двоих, увлеченных одним делом, которое они одинаково чувствуют, о котором одинаково думают, из которого хотят создать шедевр.


Ольга работала в паре над киносценарием только с Олегом, только однажды, и орали они друг на друга так, что соседи вызвали полицию. После подобного сотрудничества она зареклась создавать с кем-то сюжеты новых лент, поэтому и была поначалу недовольна тем, что кто-то далекий от мира киноиндустрии, пусть и неимоверно талантливый, будет вносить свои исправления в ее детище. А к каждому сценарию Ольга относилась именно так.


- Смотрите, – показывая на строчки в своем блокноте, терпеливо начала она разъяснять Роману аспекты создания киносценария, – нам уже не нужно создавать то, что прописано в сюжете книги: экспозицию, усложнение, перипетии, кульминацию, завязку-развязку, финал. Мы их просто адаптируем, местами сокращаем, но… – сделала паузу Ольга, посмотрев на писателя, который сидел так близко, склонившись вместе с ней над записями. – Мы оставим все ключевые моменты, не волнуйтесь. Вы же понимаете, что вместить все дословно в двухчасовой фильм невозможно?


- Я это прекрасно понимаю, но для меня важно, чтобы сохранилась сама идея. И вы это уловили, судя по заметкам, – сказал Роман, тоже повернувшись к ней лицом. Он видел, как она увлеченно рассказывала, и слушал ее с интересом, наблюдая, как Ольга жестикулирует кистями рук, как расслабляется, пряча свою язвительность, как глаза становятся живыми.


- Тогда, – сказала она, – в первую очередь нам нужно сделать листы. Это вы тоже могли видеть в моих записях, потому что книгу никто не станет читать, работникам киностудий надо видеть то, что написано именно для них: для постановщиков – лист объектов съемок, для актеров – лист описания персонажей, синопсис – лист изложения сюжета. И лог-лайн, что лучше вас никто не сделает.


- Лог-лайн? – переспросил Роман.


- Это описание всего сюжета буквально тремя предложениями, – пояснила Ольга. – Кто сможет это сделать лучше сздателя?


- А вы мне можете подсказать, как это сделать для киносценария? – спросил Островский, заметив, как в начинающих опускаться на город сумерках, она едва заметно улыбнулась.


- Конечно. Я бы сделала это так, – ответила, черканув пару строк в своем блокноте. Роман посмотрел и едва не рассмеялся – он бы написал то же самое.


- Мне нравится, – сказал он.


Так за совместным творчеством, потому что работой это было назвать невозможно, они провели вечер и часть ночь – создали часть листов, прописали две первые сцены.


Ольга всегда была человеком неусидчивым, но здесь хотела оставаться сутками. Настолько комфортно, удобно и раскованно она давно себя не чувствовала. Когда время перевалило за два часа ночи, поняла, что пора уезжать.


- Завтра продолжим, – сказала Роману. – А через пару дней можно отправлять начало Олегу.


- С вами приятно работать.


В выдержке, вежливости и джентльменстве ему не было равных – Ольга это уже поняла, но поняла и то, что это вроде маски, а ей так захотелось увидеть его настоящего, потому что не верилось, что человек может быть таким… А каким, она и сама не смогла бы сейчас описать.


- Завтра увидимся? – первая нарушила молчание Ольга уже в коридоре вроде бы невзначай.


- Приезжайте в часов двенадцать.


- Посмотрим, – вылетело опять у нее. – У меня еще работа есть. А дедлайн завтра. Так что придется вам подождать.


- Занимайтесь своими делами, – согласился Роман, у которого опять осталось бесстрастное лицо. – Когда сможете – приезжайте.


Ольга вышла из квартиры и едва не вернулась под предлогом «вдохновилась на создание сюжета», но вовремя себя одернула. Что с ней происходило, она и сама не могла разобраться – такое было впервые. Любовь? Это вряд ли, тем более с первого или со второго взгляда, да и не верила она в это чувство. Влечение? Может быть, но только ментальное – гений пера был умным человеком, а Ольга в людях это ценила превыше всего. Что еще это могло быть?


«Да ничего!» – мысленно одернула она себя, выйдя на улицу. – «Просто с ним приятно работать».


Все, во что Ольга верила на протяжении почти тридцати лет, и все, во что отказывалась верить, смешалось с появлением одного человека, за один только проведенный вместе день. Впору было поверить в то, что показывают в мелодраматических фильмах.


Но она списывала это на что угодно, но только не на чувства. Прислонившись к холодной двери подъезда в ожидании такси, заметила, как дрожат руки.


- Ольга Михайловна! – услышала окрик из окна, вышла из-под козырька и посмотрела наверх. – Вы забыли телефон.


- Вынесете? – крикнула она, а потом добавила: – Или мне вернуться?


- Сейчас иду! – ответил Роман, перегибаясь через старенькую раму, а через пару минут появился на улице.


- Спасибо, – сказала Ольга, поежившись то ли от прохлады весенней ночи, то ли от его взгляда.


- Я бы не обратил внимания, если бы вас срочно не хотела слышать некая Наташа.


Три пропущенных – вполне в ее духе…


Роман смотрел на Ольгу в свете тусклого света лампочки, горевшей над входом в подъезд, видел, что ее что-то смущает, немного нервирует, поэтому она так упорно смотрела куда угодно, но только не на него. И вроде даже расслабленно опустила плечи, когда из-за угла дома показалась машина такси.


Проводив взглядом автомобиль, Роман вернулся в квартиру и еще раз просмотрел все, что они за сегодня сделали. «Не такая уж и стерва, скорее, просто защищается», – подумал он. И что заметил в первую очередь – она не старается ему понравиться.


Желание женщин понравиться, затащить его в постель, построив из себя обиженную невинность, хотя иногда там пробы ставить негде было, а потом паразитировать на мужчине всю оставшуюся жизнь Островский не понимал. Наверное, именно поэтому и ни одна не задерживалась с ним надолго. Роман всегда был подчеркнуто вежлив и обходителен – так уж его воспитали. А современные дамы так и стремились связать его узами браками отнюдь не из большой любви, а, думая, что нашли надежного и стабильного идиота, который будет потакать всем прихотям и любить до гроба. Но какой бы Роман не был с виду, его мало кто мог узнать по-настоящему, поэтому светлые девичьи грезы быстро разбивались.


И сейчас он подумал, что Ольга такая же, просто затащить в ЗАГС она решила не его, поэтому и ведет себя нормально, но искренне пожалел еще одного парня, решившего свить семейное гнездышко, а потом развестись через пару лет. Поначалу он предположил, что ее с Самойловым связывают не только рабочие отношения, но реакция на блондинку в кабинете была не совсем в стиле влюбленной женщины, скорее, снисходительной старшей сестры.


Ольга поднималась по темному подъезду, подсвечивая путь телефоном и проклиная тех, кто снова выкрутил лампочки, и едва не заработала инфаркт, рассмотрев в полумраке фигуру возле двери.


- Андрей! – возмущенно выдохнула она довольно громко, а подъездное эхо только усилило голос. – Что ты здесь делаешь?


- Поговорить хочу, – шепотом ответил он.


- Пойдем на улицу.


Ольга не хотела приглашать его в квартиру, никогда не хотела, предпочитая встречи на нейтральной территории и секс у него дома, откуда она могла уехать в любой момент, сославшись на работу или другие дела. Скорее на интуитивном уровне боялась, что он, попав туда однажды, больше не уйдет.


В свете фонаря Ольга посмотрела на Андрея и, наверное, именно в этот момент поняла, что ничего не чувствует. И чувствовала ли хоть когда-то? Одернула себя от одной только мысли. Пусть она и не была похожа на тех женщин, которые полностью растворяются в мужчинах и считают главной целью удачное замужество, но это не говорило о неспособности чувствовать и проявлять эмоции.


- Оля, – заговорил Андрей, – я готов принять твои условия.


- Какие условия?


- Любые. Только бы быть с тобой.


Ольге показалось, что это отдает дешевыми мелодрамами, сценарии которых она когда-то так не хотела писать, ведь такого в жизни не бывает. И в который раз она решила, что такая любовь сродни наркотической зависимости, когда человек готов отдать все, лишь бы получать свою дозу. Дозу псевдоотношений, дозу псевдочувств, дозу псевдоудовольствия.


- Не надо, Андрей… Как бы это сейчас не прозвучало, но лучше найди себе женщину, которая будет любить тебя, женишься на ней, она родит тебе детей и будет делать все, что делают нормальные замужние дамы.


Он молчал не меньше минуты, а потом сказал:


- Угораздило же меня влюбиться в чокнутую, – и, развернувшись, пошел к машине.


Ольга проводила его взглядом, закурила и все-таки вздохнула с облегчением, поняв, что даже жалость отступила, выдвинув на первый план какое-то другое чувство, еще непонятное, но явное дарящее свободу.


Наташа объявилась утром с гневными претензиями:


- Ты почему мне вчера не перезвонила?!


- Не смогла, – сонно ответила Ольга, которую звонок разбудил. – Насыщенный день, – и, подумав, добавила: – И часть ночи.


- Вау! А что ночью?


- Ничего особенного.


Ольга знала, как Наташа отреагирует на ситуацию с Андреем, ведь он, по ее мнению, был идеалом, эталоном и другими подходящими эпитетами для характеристики настоящего мужчины. Разглагольствовать опять о несоответствии точек зрения не было желания, поэтому Ольга спросила:


- Который час?


- Почти десять. Я уже час батрачу, а кто-то спит.


Как они с Наташей стали подругами, непонятно. Но, может, действительно противоположности притягиваются. Иногда ссорились, пусть и нечасто, нередко расходились во мнениях, но, по сути, друг без друга жить не могли. Наташина мама как-то сказала, что они похожи на супругов, которые двадцать лет в браке, но при этом, будь они хоть немного похожи, их дружба не выдержала бы такого длительного промежутка времени, а так они идеально дополняли друг друга. Вот так однажды сев с человеком за одну парту в первом классе, не предполагаешь, что он станет твоим спутником на всю жизнь.


- Батрачь, женщина, – сказала Ольга. – А я пойду собираться на встречу с гением пера.


- Гением пера? – переспросила Наташа, не поняв поначалу, но после секундной паузы воскликнула: – Будешь знакомиться с Островским?


- Я с ним познакомилась еще вчера, и за вечер мы создали базу для сценария.


- Ты? За вечер? Базу? Не верю… – удивилась подруга. – Вы с Олегом готовы были убить друг друга за каждое слово, а тут уже база?


- Мы с ним нашли общий язык.


- А он симпатичный?


Ольга в ответ едва не ляпнула: «Типичный зануда и ботаник». Но поняла, что так уже не считает – было в нем что-то, но это что-то было далеко от ее понимания. Такого она не видела ни в ком, не чувствовала себя так рядом с кем-то. Возможно ли подобное после одной только встречи, еще и не задавшейся с самого начала? Возможно, хоть и неознаваемо. Непринимаемо для себя же.


- Он интеллигентный, правильный до приторности и абсолютно безэмоциональный, – ответила Ольга, ограничившись первым впечатлением и стараясь обойтись без личной антипатии или симпатии.


- Вечером не забудь позвонить и рассказать, как вы продуктивно пообщались, – Наташа хмыкнула в трубку, стараясь убрать сарказм из голоса, а то подруга может и вспылить.


- Пока, – как обычно не прокомментировав, сказала Ольга.


- Давай, только ноги не забудь побрить, – выпалила Наташа на одном дыхании и отключилась, пока не нарвалась на гнев.


Хотела того или нет, но Ольга сама уже об этом подумала.


«Но я не собираюсь с ним спать», – решила для себя, надевая платье и подкрашивая глаза. А ведь вчера и без этого неплохо обошлась, занявшись сексом. Но сексом не физическим. Сексом эмоциональным, ментальным, психологическим… Друг от друга они получили удовольствие и без физического контакта, и от этого Ольга чувствовала совсем неуютно.


Она даже забыла про свой дедлайн, так ей не терпелось скорее снова окунуться в написание сценария. Уже на пороге чертыхнулась, посмотрев на время, и достала телефон.


«Приеду к двум», – написала смс Островскому.


«Хорошо», – моментом пришел ответ.


Почти три часа заняло написание статьи, хотя мысли витали далеко. Ольга отвела взгляд от монитора ноутбука и потерла глаза, совершенно забыв, что они накрашены. Увидела свое отражение в зеркале, напоминающее невыспавшуюся панду, и пошла поправлять макияж, опять подумав, что можно было обойтись и без этого. При этом еще решила, что не мешало бы похудеть, а то даже летом придется носить утягивающие колготки, и критически осмотрела едва заметные морщинки возле губ. До красоты с обложки глянцевых журналов и подиумов было далеко, но только сейчас Ольга подумала, что могла бы выглядеть и лучше.


От самокритики ее оторвал звонок телефона, почему-то она подумала, что это гений пера, и даже с некоторым разочарованием посмотрела на высветившуюся на экране фотографию Олега.


- Ты жива? – вроде бы с удивлением спросил он, когда Ольга ответила.


- Не поняла…


- Я решил, что Островский тебя уже прикопал в каком-нибудь лесочке за твой острый язык и несносный характер или ты сидишь в обезьяннике за его убийство.


- Ты дебил? – не выдержала Ольга, но определенный резон в словах Олега был, потому что именно так едва не закончилась их совместное творчество.


- Нет, – без обиды ответил он, рассмеявшись.


- Ты только это хотел спросить? Я жива-здорова, чиста перед законом и собираюсь уезжать к Островскому. Еще вопросы?


Олег помолчал немного, а потом спросил:


- Ты с ним трахнулась что ли? И прежде, чем ты начнешь орать на меня, замечу, – быстро сказал он, зная, что Ольга уже готова его послать, – что другого объяснения твоего «собираюсь уезжать к Островскому» и отсутствие вчера пропитанного воплями и гневом звонка мне не могу найти.


- Да пошел ты, – вполне миролюбиво прокомментировала Ольга. – Жди сегодня-завтра листы и первые сцены.


- Обалдеть, – только смог сказать Олег и, судя по звуку, даже что-то уронил. – Я-то думал, что ждать придется полгода. Работай, дорогая! Чао!


- Чао, дорогой! – в тон ему прилетел ответ. – Иди лучше сам с кем-нибудь трахнись, чтобы не лезть туда, куда не просят.


Ольга еще раз посмотрела на себя в зеркало, смахнула невидимую пылинку с платья, убедилась, что на нем нет складок, и постаралась определиться с выбором обуви. Классические туфли на шпильке отмела сразу – слишком вычурно, для других мероприятий. Любимые кроссовки явно сюда не подходят. Балетки… То, что надо.


День выдался совсем не по-весеннему теплым, поэтому Ольга накинула наверх пиджак и вышла из квартиры, чувствуя некоторое покалывание в пальцах и легкую дрожь в коленях.


Может, в каждой девочке, девушке, женщине живет принцесса, которая верит в сказки. Но реальность, быт, проблемы заталкивают ее куда-то глубоко, уступая место злой ведьме, которой легче приспособиться к жизни.


И Ольга, подходя к дому Островского, чувствовала себя, подобно школьнице на первом свидании, хотя никаких предпосылок к этому не было. И это было для нее так странно, как будто два человека боролись внутри, что немудрено у себя и шизофрению диагностировать. Она остановилась возле подъезда, закурила, видя, как подрагивают руки, и попыталась привести мысли в порядок, поэтому даже немного растерялась, когда услышала под самым ухом:


- Ольга Михайловна, хорошо выглядите.


Глава 7


Ольга резко развернулась, оказалась с Романом лицом к лицу и не придумала ничего лучше, как сказать:


- Спасибо. Вы тоже ничего.


Он чуть улыбнулся одним уголком губ, а за стеклами очков глаза насмешливо сверкнули. Ольга обратила внимание, что сегодня гений пера одет более демократично: простая темная футболка, поверх которой накинута мастерка, взгляд скользнул ниже на спортивные штаны и кроссовки, в руках, на которых вновь задержала взгляд, фирменный пакет из супермаркета. Вид такого по-простому домашнего Островского еще больше смутил Ольгу, и она немного нервно начала теребить пуговицу на боковом кармане пиджака.


Роман заметил все: и платье, и подведенные глаза, и укладку, и запах духов, которого вчера не было, и нервные движения. Не сказать, что ему хотелось все видеть, но это уже происходило автоматически. Когда он только начинал свою писательскую карьеру, то сам был не вполне доволен скупым на описания текстом и понял, что таланта мало, надо еще и оттачивать мастерство. Поэтому он часто просто наблюдал за людьми, за их действиями, потом стараясь подробно все описать, наблюдал за падающим снегом и заходящим солнцем, придумывая аллегории, метафоры и гиперболы, чтобы ярко отразить на бумаге эти природные явления, научился различать эмоции людей и интонации голоса, прочитал немало книг на эту тематику. Его даже можно было назвать неплохим психологом-самоучкой.


«Все они одинаковые, против природы не попрешь», – подумал Островский, потом мысленно отметив: – «Но у этой хотя бы мозги есть», – а вслух сказал:


- Ольга Михайловна, идемте.


Пока они поднимались наверх, Ольга постоянно одергивала себя, чтобы не поправлять волосы, не теребить пуговицы, представляя, как это смотрится со стороны Романа, но при этом из-за увеличивающейся нервозности не знала, куда девать руки.


На кухонном столе все так же лежал ее блокнот с заметками, стоял открытый ноутбук Островского, только пепельница была пустой и чисто вымытой.


- Чем сегодня займемся? – спросил Роман, поставив чайник на плиту, а Ольге показалось, что это прозвучало чертовски двусмысленно.


- Можно отредактировать две первые сцены, доделать оставшиеся листы и расписать блоки. Олег...Викторович, – сама не понимая, почему упомянула Самойлова по имени-отчеству, – ждет. Но, поймите, последнее слово за режиссером, есть понятие режиссерского сценария, и это будет окончательным вариантом. Он может кое-что исправить, кое-что дополнить или убрать, если посчитает это нужным, и сама кинолента станет, в первую очередь, его видением сюжета.


Роман слушал Ольгу, стоя напротив, через стол, и ей не нравилось смотреть так на него снизу вверх, учитывая, что они были почти одного роста. Скрещенные на груди руки – черт подери, отчего же ей так хотелось до них дотронуться – и одна недоверчиво приподнятая бровь явно давали понять, что сейчас будет вопрос. И Ольга его даже предугадала, поэтому быстро добавила:


- Но Олег... Викторович, – почему-то она стала добавлять отчество бывшего каждый раз, – профессионал своего дела, и то, что мы делаем, он сохранит в таком же виде или почти таком же. Я думаю, вы с ним это должны были обговорить. Он ни в коем случае не испортит ваш сюжет, ваших героев, он и сам неплохой сценарист.


- Я даже не успел задать вопрос, а вы на него уже ответили, – заметил Островский, поворачиваясь к закипевшему чайнику, отчего Ольге даже стало легче дышать.


- Женская интуиция, – улыбнувшись, ответила ему и поняла, что прозвучало это несколько жеманно, поэтому быстро перевела тему: – Итак, вернемся к первой сцене.


- У вас с Самойловым... отношения? – прервал ее Роман, вновь нависнув сверху, подавая кофе. Он понял по голосу и движениям, что, погрузившись в рабочие моменты, она снова расслабилась и стала излучать ту же страсть, что и вчера, когда создавала базу сценария, а он наблюдал, как Ольга, вроде бы даже забывая о его присутствии, накручивала на палец прядь волос возле виска, морщила нос, задумываясь, а потом поднимала брови, когда приходило озарение. Островский едва не ляпнул: «Ты спишь с Самойловым?», но понял, что прозвучит это не совсем корректно, хотя вопрос и так был явно не рабочим моментом, потому что она моментом уткнулась в чашку, а плечи и шея вновь напряглись.


- Нет, – тихо ответила, не поднимая на Романа взгляда, а ведь могла сказать, что это не его ума дело, и послать к черту. – Были, но давно. Мы почти поженились, – а вот это добавила зачем, сама не поняла.


- И почему он вас бросил? – вырвалось у Островского. А вот это было совсем неэтично, потому что Ольга резко вскинула голову – две складки между сведенными бровями, глаза, казалось, готовы прожечь его насквозь, губы поджаты. Теперь Роман предугадал ее вопрос и, как можно спокойнее, сказал: – Я просто предположил. Извините.


- Оставьте свои предположения при себе, – довольно холодно ответила Ольга, уже жалея, что так необдуманно прокомментировала свои отношения с Олегом. – Может, мы займемся делом?


- Как скажете, – согласился Островский, присев рядом.


«Работать!» – призвала себя Ольга, стараясь не замечать, как соприкасаются иногда их ноги под столом, и надеясь, что он не чувствует, как она вздрагивает каждый раз.


- Я предлагаю добавить немного детализации, пусть сейчас это чаще используется в театральных сценариях, но тогда всем, кто будет работать над кинолентой, станет проще проникнуться.


Несколько часов в сугубо рабочей обстановке – и Ольга снова стала страстной, увлеченной, эмоционально раскрепощенной, отдаваясь делу, как любовнику. Такая она Роману невероятно нравилась, и он подумал, что это было бы одно удовольствие от описания такой героини в романе. Такая яркая, дерзкая снаружи, при этом явно не обделенная интеллектом, но такая немного зажатая, разочарованная в чем-то и несчастная внутри, хоть и пытавшаяся это скрывать от себя в том числе. И ему захотелось узнать, отдавалась ли она хоть одному мужчине так же, как и своим киносценариям, и он это узнает – еще вчера понял. Роману было неважно, что она вчера с нескрываемым скептицизмом отозвалась о любви, потому что ее любовь ему не была нужна – он хотел увидеть ее страсть. Да, Островский был уверен, что у женщин все понятия, связанные с сексом: любовь, страсть, эмоции, влечения – смешивались в простое желание быть рядом с мужчиной, привязать его к себе и впоследствии окольцевать. Но Ольгу он считал умной и понимал, что она слишком горда (если не горделива), чтобы опуститься до банальных женских уловок. Такая не станет вести себя, как героиня бульварных любовных романов, она понимает, что прекрасных принцев в реальности не бывает. А Роман подавно на эту роль не годится.


- Роман Сергеевич!!!


Он поднял на Ольгу глаза нехотя, потому что рассматривал ее колени и часть бедра, открывшиеся, когда она, сидя на стуле, закинула ногу на ногу, и уже прикидывал, как их можно описать.


- Вы меня слышите? – спросила Ольга, удивленно на него глядя.


- Конечно, – улыбнулся Роман. – Я просто задумался. Знаете, как иногда бывает, что накрывает идея в самый неподходящий момент?


Она расслабленно усмехнулась – ей такие моменты знакомы. Или были знакомы.


- Вот смотрите, – впервые на своей памяти Ольга разъясняла многие моменты терпеливым голосом лектора. – Например, с чем у вас ассоциируется образ... допустим Шерлока Холмса? – спросила она, зная, что примеры являются лучшим педагогом.


- Трубка, кокаин, дедукция, – не задумываясь, ответил Островский.


- Вот это детали, создающие образ персонажа. Есть еще детали, создающие перипетию. Например, в «Коде да Винчи»...


- Священный Грааль, – не дал Ольге закончить Роман, а она, кивнув, продолжила:


- Детали, которые объединяют воедино несколько историй...


И снова Островский закончил за нее фразу:


- Наверное, это присуще детективным историям, когда сыщик, объединяя некую вещь или человека, выходит на преступника?


- Именно так. – Она была немного шокирована – пусть он писатель, пусть понимает основу построения сюжета, создание героев, но... Как он может быть таким... Каким? Умным? Понимающим? Схватывающим все на лету?


- Если в первом акте на стене висит ружье...


- ...То в последнем оно должно выстрелить, – теперь Ольга закончила за Романа фразу, процитировав Чехова.


Повисло молчание, но не неловкое, а скорее удивленное. Они посмотрели друг на друга и поняли, что именно в этот момент окончательно стали интеллектуальными любовниками.


Пока они занимались детализацией аспектов сценария, Роман то и дело возвращался взглядом к ее ногам, пытаясь подобрать для описания подобающие эпитеты. Ее ноги не были идеальны – он заметил и маленький шрамик чуть выше колена, и не совсем подтянутые бедра, и россыпь родинок на них. Она не была совершенной, но было такое желание узнать, что же там под платьем... Чулки или колготы телесного цвета?


Ольга поставила точку в последней строчке, спросила:


- На сегодня закончили? – и поднялась, не ожидая ответа. Она теперь смотрела на Островского сверху вниз, но это все равно не придавало ей уверенности, как будто он так и продолжал доминировать над ней, как тогда, когда нависал через стол.


Женщины должны подчиняться – стереотип, женщины должны быть слабее – стереотип. Ольга привыкла всегда быть сама по себе, объединив некоторую женственность с мужской непоколебимостью – фемининность и мускулинность в одном флаконе.


- Как скажете, – ответил Роман.


Узкий проход, которого даже не хватало, чтобы вытянуть руки от стены до дверей туалета и ванной, между кухней и коридором – и где-то посередине Ольга почувствовала прикосновение к руке, не успела обернуться к идущему позади Роману и оказалась прижата к стене. Прижата грудью, животом и бедрами, чувствуя, как сзади ее придавило мужское тело так, что стало тяжело дышать. Пальцы рук переплелись с ладонями Романа, и он их уверенно впечатал в стену, но сразу же отпустил, при этом прикусив Ольгу за мочку уха.


Она ждала этого? Наверное, подсознательно, неосознаваемо, пусть согласно всем канонам хотелось залепить ему пощечину и гордо удалиться со словами: «Я не такая!» Он хотел этого? Несомненно, может, и не сейчас, но не смог сдержаться, пусть и в любую минуту ждал, что она развернется и начнет возмущаться, начиная со слов «что вы себе позволяете».


Но ее руки так и продолжали упираться в стену, даже тогда, когда он их отпустил и переместил под платье. Ольга упиралась в стену лбом, а Роман хотел видеть ее, поэтому его ладонь с одной стороны накрыла ее лицо, поворачивая в профиль. Такое маленькое личико под большой ладонью – указательный палец лежал на виске, когда остальные вплетались в волосы, а большим Островский гладил губы и подбородок. Теперь он мог управлять движениями, поэтому повернул ее голову, немного оттянув за волосы, а с другой стороны прижал опять к стене.


Вторая его рука уверенно сжимала бедро, явно оставляя следы, которые завтра выступят синими пятнами, а потом он сказал:


- Замечательно, – явно намекая на чулки.


Роман поцеловал ее, и пусть в этом поцелуе не было ничего, кроме животной страсти, придавливая к стене эту женщину, он подумал, что с таким остервенением не хотел трахать еще ни одну...


А Ольга не понимала, почему ее будто парализовало от этих прикосновений. Если бы кто-то попробовал вот так тягать ее за волосы, уже бы получил дозу брани и обвинений в извращении.


Но это... Это была боль на грани с удовольствием, похоть на грани с естественным желанием, стереотипы на грани с ничего не приемлемой страстью.


Ольга чувствовала его руку, сильную, даже властную, уверенно обосновавшуюся под платьем, и от этого ощущения ее бросало то в жар, то в холод. В голове упорно не могла удержаться ни одна мысль, и еще Ольга не могла заставить себя открыть глаза, боясь то ли нарваться снова на взгляд Романа, то ли показать свою растерянность, но в то же время и желание, которое уже накрыло с головой, несмотря на то, что казалось, будто ее голова, взятая в тиски с одной стороны холодной стеной, а с другой – горячей ладонью, сейчас лопнет.


Островский понял, что немного потерял контроль и не рассчитал силы, когда ее веко и щека, повернутые к нему, немного дрогнули, показав признаки боли. Он переместил руку Ольге на затылок, снова запустив пальцы в волосы, потянул на себя, заставив ее откинуть голову, и укусил в этот раз за шею. Она шумно выдохнула, но не издала ни звука, только ногти впились в обои, оставляя на стене небольшие следы, но Роман почувствовал, как при этом инстинктивно сама прижалась к нему сильнее, хотя напряжение не хотело отпускать ее тело, а ноги дрожали так, что вот-вот готовы были подкоситься.


Роман хотел выбить из нее эту скованность именно так, именно неким подобием шоковой терапии, пока Ольга опять не выпустила свои колючки и не поставила стену язвительности. Он хотел видеть ее такую, какой она становилась во время работы...


Ольга же вообще перестала что-либо соображать, пусть где-то на задворках сознания здравый смысл кричал, что это неправильно, слишком по-животному, слишком яростно. От сдержанности и самообладания Островского, казалось, ничего не осталось, а на его месте появился совершенно другой, дикий и необузданный человек. Но то, что он делал, ей нравилось, даже очень нравилось.


«Извращенка», – подумала Ольга, и почему-то эта мысль разорвала клубок напряжения в груди.


А когда Роман дернул низ платья вверх, поняла, что низ живота даже болит от понимания того, что случится дальше, а его рука в волосах добавляет всему некой пикантности и яркости ощущений.


Нетерпение Островского достигло пика, когда он почувствовал, что Ольга расслабилась, быстро приспустил штаны, подцепил одним пальцем кружевную ткань ее белья, отодвинув в сторону, и резко толкнулся вперед, перехватив ее тело под животом. Пожалуй, слишком резко, потому что почувствовал, как Ольга вновь вся сжалась и слабо охнула, но сдерживать себя он уже не мог, оказавшись внутри нее.


Этот толчок был болезненным, да и все последующие смешивались в дикий коктейль боли и удовольствия. «Еще и мазохистка», – добавила эпитет в свою копилку. Хотелось орать, стонать, но к такому проявлению эмоций Ольга не привыкла, поэтому сдерживала свои крики, чувствуя, что вот-вот разорвется от переполнявших ее ощущений. Ногти готовы были проделать дыру в стене, а пальцы ног непроизвольно поджимались.


С каждой секундой Роман все сильнее тянул ее за волосы, явно не контролируя себя в порыве страсти. Его злило ее молчание, хотя он чувствовал ее и знал, как ей хорошо. Если голос Ольга могла контролировать, то тело, которое говорило о многом, нет. И когда она вздрогнула, а потом просто обмякла, Островский все понял. Он и сам был близок к подкатывающему оргазму, который уже пару раз сдерживал, уменьшая темп. Последнее движение, хоть и не хотелось покидать ее тело, и через секунду он уже в ванной, благо, что она была прямо за спиной.


Ольга дрожащими руками обтянула платье и на неслушающихся ногах вернулась в кухню. Табуретка стала спасательным кругом – казалось, еще шаг и упадет без сил. Роман появился почти следом за ней, заметив, как она нервно закуривает. Молча налил воды, сделал два больших глотка и спросил:


- Ты останешься или домой поедешь?


Спросил таким тоном, каким спрашивают «ты будешь чай или кофе», ровным, будничным. Ольга посмотрела на него с удивлением, недоумением – перед ней стоял тот же сдержанный непробиваемый гений пера, как будто не он пять минут назад трахал ее так, что искры из глаз летели.


- Мы перешли на «ты»? – спросила она.


«Боже, дура, что ты несешь», – подумала через мгновение.


- Мне показалось, что да, – спокойно отреагировал Роман.


А Ольга впервые после секса не знала, что сказать и как себя вести.


Почувствовав, что ноги вроде бы готовы удержать вес тела, она встала и подошла к окну. Оперлась руками на подоконник и подставила лицо легкому ветру в надежде, что он хоть немного остудит голову и приведет мысли в порядок. Ольга слышала, как шуршит пакет, так и оставленный Островским неразобранным на полу. Хлопок холодильника, второй. Молчание затягивалось...


Услышала, как несколько раз стукнули дверцы кухонных шкафчиков, потом еще какие-то едва различимые звуки. Ольга не понимала, почему она так и продолжает стоять, уставившись в окно, а не едет домой...


Звук жидкости, наливаемой из бутылки, и через пару секунд – нет, не услышала, – просто поняла, что Роман стоит очень близко за ее спиной. Сразу же напряглась, вспомнив, как закончилась предыдущая ситуация, когда он оказался сзади, и почувствовала, что начали гореть щеки, повернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом, и увидела у него в руках две чашки.


- Выпей, – слегка улыбнулся.


Ольга взяла одну чашку, стараясь не прикасаться к его пальцам, и принюхалась.


- Это вино, – сказал Островский и сделал глоток. – Бокалов не нашел.


- Вы... ты хочешь меня напоить? – нервно усмехнулась Ольга.


- А смысл? – вроде бы удивился Роман, отметив, как она залилась краской и старается избегать его взгляда еще больше. Нельзя сказать, что он всегда так общался с женщинами, но сейчас даже сам немного растерялся, хоть и не показывал этого. Он-то думал, что Ольга залепит ему пощечину, назвав козлом, с едва сдерживаемыми слезами сбежит, в истерике набирая номер Самойлова, и скажет, что с сексуально озабоченными писателями работать не собирается. Или того хуже решит, что теперь он ей что-то должен, и будет жеманно кокетничать, намекая всем своим видом – мы теперь пара. Островский уже и сам пожалел, что так сорвался, поэтому и обдумал всевозможные линии ее поведения.


Но вот она стоит перед ним, немного чувствующая себя не в своей тарелке, опять напряженная, пытается язвить и выпустить свои колючки, но при этом вроде как делает вид, что ничего и не произошло. И даже не пытается набить себе цену, оправдываясь тем, что она обычно не позволяет мужчинам иметь себя – а именно это Роман с ней и делал – на второй день знакомства, но тут что-то с ней такое непонятное случилось, она сама не поняла, что это было, и все в таком роде.


Пока Островский думал над ее странным поведением и прикидывал дальнейшие варианты развития событий, Ольга прошла все пять стадий принятия неизбежного. Отрицание с мыслью: «Это случилось не со мной, мне все приснилось». Гнев: «Да что этот чертов интеллигент себе позволил?» Торг: «Надо будет договориться, как мы станем дальше работать, если это еще уместно». Депрессия: «Но я такая идиотка, ничего уже не хочется». Смирение: «Гори оно все синим пламенем! Подумаешь, трахнул меня симпатичный мужик, да и сама я не больно-то сопротивлялась, зато доставили друг другу удовольствие».


Обычно на это требуется больше времени, как у Наташи, когда та расстается с очередным обоже, но все эти мысли пронеслись в голове слишком быстро.


Роман немного вытянул руку с чашкой в понятном для застолий жесте, Ольга повторила его движение, и с легким звоном керамическая посуда соприкоснулась.


- Что отмечаем?


- Плодотворное сотрудничество, – ответил Островский.


- А плодотворным сотрудничеством ты называешь совместную работу с бонусом в виде секса со сценаристом? Может, Олег добавил этот пункт в договор и забыл меня предупредить? – Ольга даже не пыталась скрыть свой сарказм.


Они оба понимали, что это некое подобие защитной реакции, маска, которую она носила, боясь показаться слабой. И Роману так понравилось ее снимать – и интеллектуально, и эмоционально, и физиологически. Он сделал шаг к ней, Ольга только иронично изогнула одну бровь, но при этом вжалась в хлипкий старый подоконник так, что было непонятно – то ли он первый сломается, то ли ее копчик. Островский поставил чашку на стол, сделал еще шаг и поставил руки на многострадальный подоконник по обе стороны от ее тела. Нагнулся к самому уху и тихо сказал:


- Я тебя сейчас еще раз отымею прямо на здесь, а если и это не поможет сбить с тебя всю спесь, то уложу грудью прямо на кухонный стол и отымею еще раз.


Ольга едва не выронила чашку от этих слов, кровь хлынула к лицу и к животу, ноги опять начали подрагивать, но она так же тихо и таким же тоном ответила:


- Придется сильно стараться, господин писатель.


Если это и была окончательная проверка со стороны Островского, то она ее прошла. Роман посмотрел на Ольгу, не уловил на ее лице никаких признаков иронии, она в свою очередь увидела в его выражении небольшое удивление и недоумение. А в следующую минуту они почти одновременно рассмеялись. И Рубикон был пройден, и пали стены Иерихона от этого смеха.


Ольга поняла, что каждый носит свои маски, и Островский был самым обычным человеком, не высеченным из камня, не эмоциональным инвалидом, не холодной глыбой льда.


Глава 8


Игры, в которые играют мужчина и женщина, между которыми нечто неуловимое, поначалу непонятное проскальзывает, часто затягиваются. Почему? Потому что не комильфо сразу падать в постель. Стереотипы... Он будет думать, что она легкодоступная, она – что ему только одно и надо. Или же, отбросив все каноны, следовать негласной договоренности ни к чему не обязывающих отношений. И если мужчины могут просто трахаться, то женщины, как будто следуя генетической предрасположенности, со временем начинают все же требовать любовь.


Роман сейчас этого не боялся – он уедет через пару недель, и эта женщина останется приятным воспоминанием. Она не будет лить слезы, умоляя остаться, она не приедет к нему со словами «дорогой, это я», она понимает, что это может стать лишь своеобразным курортным романом.


Ольга точно сейчас не думала об отношениях: «недобрак» с Олегом, Андрей, стремящийся к серьезному, – это все отбило охоту, и залетных любовников она вспоминала уже почти с ностальгической нежностью. Обычные человеческие игры, к которым Ольга привыкла и тоже следовала правилам, но у Островского они были свои. Она даже не понимала, была ли его фраза про то, как «я тебя отымею», шуткой или просто манерой общения того, другого человека.


Но между ними рухнула стена, а, может, просто треснула, потому что до сих пор оба не были собой. Не были настоящими. Некоторое спавшее напряжение разрядило маленькое кухонное пространство, хоть и не принесло полного взаимопонимания. Но два-три шага они к этому сделали.


Может, достигли бы и большего, но разрывающийся телефон Ольги оборвал эту невидимую нить. Она вздрогнула и снова отвела взгляд, опять суетливые движения руками, пока пыталась справиться с пуговицей кармана пиджака. Посмотрела на дисплей и мысленно послала Олега к дьяволу.


- Что? – спросила, опустив приветствие.


- А что мы такие злые? Работа не клеится?


- Черт, – выругалась Ольга. – Сейчас сбросим.


- Сбросим? – спросил Олег. – Ты до сих пор с Островским? – она проигнорировала вопрос. – Либо ты стала трудоголиком, либо действительно трахаешься с ним.


В данный момент она уже проклинала не Самойлова, а динамик своего телефона, потому что усмешка Романа дала понять, что он прекрасно слышал каждое слово.


- Не ревнуй, дорогой, – в привычной манере общения с Олегом ответила Ольга. – Ты же знаешь, что люблю я только тебя и даже готова прощать блондинок в твоем кабинете. Жди.


Когда она повесила трубку, Островский заметил:


- Странные у вас отношения. Любовь прошла, а привычка осталась?


- Мы друзья, – коротко бросила Ольга, но сама поняла, что произнесла это оправдательным тоном.


- Бывшие любовники, ставшие друзьями и периодически оказывающиеся в одной постели?


И опять этот ровный будничный тон, которым был задан такой каверзный вопрос, смутил и разозлил Ольгу. И можно было невооруженным глазом увидеть, как стена, давшая трещину, вновь восстанавливается по кирпичику.


- Да пошел ты! – раздраженно ответила ему и подошла к ноутбуку. Отправила Олегу первые две сцены и листы, хлопнула крышкой, возможно, слишком сильно и собиралась направиться к выходу, но Роман беззвучно подошел слишком близко, поэтому, подняв голову от компьютера, Ольга почти столкнулась с ним лбами. Машинальный шаг назад – но Островский перехватил ее за талию и притянул к себе.


- Так куда мне пойти? – спросил тихо, а потом засунул язык Ольге в ухо. – Может, сюда? – Проделав языком линию от уха к губам, слегка прикусил за нижнюю. – Или сюда? – Взгляд опустился ниже и остановился где-то в районе бедер. – Или?..


Ольге казалось, что его руки оказывают на нее нервно-паралитическое воздействие. Как медузы своим ядом обеспечивают неподвижность жертвы, так и прикосновения Романа не давали ей пошевелиться. Тонкая трикотажная ткань спортивных брюк не скрывала того, куда, по крайней мере, одна часть его тела готова была отправиться прямо сейчас.


- Ты извращенец? – выдавила из себя Ольга, стараясь, чтобы голос не дал понять, что ее уже тоже распирает от возбуждения.


- Я творческий человек, – ответил Островский и, нарвавшись на недоуменный взгляд, добавил: – Секс – это искусство.


- Искусство? – переспросила Ольга заинтересованно, надеясь, что гений пера объяснит ей, что он имел в виду.


- Ну вот смотри, – начал он, так и не отпустив ее. – Ты можешь взять кисть в руки и водить ею по холсту, но это не значит, что ты будешь Ван Гогом или Пикассо; можешь складывать слова в предложения, предложения в абзацы, рифмовать слова, но это не сделает из тебя Толстого или Пушкина; можешь выучить ноты и попробовать создать свое музыкальное произведение, но это не значит, то ты станешь...


- ...Шопеном или Моцартом, – закончила Ольга. – Но как это соотносится с сексом?


- Каждый может лечь в постель с человеком противоположного пола, хотя не всегда противоположного, делать ритмичные движения на одной ноте и думать, что он гуру секса. Как в каждом человеке от рождения есть какие-то задатки к определенному виду деятельности, которые потом можно развить в способности, затем в талант, так абсолютно у всех есть задаток к сексу, но развивать его никто не хочет.


- Странная философия. А как же женская фригидность, мужская импотенция?


- Импотенция на пустом месте не возникает, а во фригидность я не верю.


- Странный разговор получился, – заметила Ольга.


- Откровенный, – поправил Островский. Он заметил, что ей было интересно слушать его сравнения, пусть она явно была с ним не совсем согласна, но, судя по всему, немного расслабилась, а то стояла, как статуя, когда Роман прижал ее к себе.


- Все-таки я, наверное, не соглашусь. Но каждый имеет право на свое мнение, – сказала Ольга.


- Хочешь, изменю твое? Могу тебя прямо сейчас довести до оргазма хоть членом, хоть языком, хоть пальцами...


- Точно извращенец, – уже как факт констатировала Ольга, но почувствовала, как при этом загорелись щеки.


- Вот! – протянул Островский. – Именно так почему-то и принято думать, считая секс чем-то постыдным, в том числе и разговоры о нем.


Он сделал несколько шагов вперед, продолжая прижимать Ольгу к себе, так что ей пришлось попятиться и упереться спиной в несчастный подоконник. Рука его уже привычно скользнула под платье, только бедро на этот раз осталось без внимания, сразу скользнув под кружевные стринги, а пальцы принялись за дело.


«Только держи себя в руках, не доставляй ему удовольствия насладиться своей правотой», – призвала себя Ольга, но меньше чем через минуту уже уперлась лбом в плечо Романа, чтобы он не видел ее выражение лица, вцепилась ногтями в его руки и мысленно умоляла не останавливаться. Но как бы она не пыталась держать зубы сцепленными, в конце все равно не смогла сдержать тихий стон, и звук собственного голоса вернул ее на грешную землю. То, что делал с ней этот мужчина, не поддавалось никакому объяснению, и от этого становилось страшно. Так что пора снова выпускать свои колючки.


Роман сделал шаг назад и посмотрел на Ольгу – расширенные зрачки, частое дыхание. Он улыбнулся, и его самодовольная улыбка окончательно отрезвила голову Ольги. Она пригладила платье и сказала:


- До свидания, Роман Сергеевич!


- И вы меня так покинете? – подыграл он ей.


Ольга невольно скользнула взглядом ниже его пояса и весьма ехидно выдала:


- Подрочить вам? Извините, но обслужите себя сами.


Островский рассмеялся вполне искренне и довольно заразительно, кажется, ее колкости уже просто веселили его.


- Может, ты мне еще предложишь проститутку вызвать?


- Неплохой вариант, – пожала плечами Ольга.


Как же Роман хотел, чтобы она осталась. Нет, он не просто хотел спустить пар, а хотел именно ее. Обычно, стоит только подарить женщине пару-тройку оргазмов, она уже заглядывает в глаза, как бездомная собака, которой бросили косточку и почесали за ухом. А у Ольги до сих пор шерсть дыбом и не совсем дружелюбный оскал. И собралась она уходить с таким видом, что останавливать ее сейчас не стоило. Роман видел, что это не показное выступление в стиле «останови меня, прижми к стеночке и закрой рот поцелуем».


Сейчас Ольга сама не понимала, что происходит, поэтому ей просто необходимо было подумать и остыть. Она выскочила из съемной квартиры Островского, поблагодарив мысленно, что он ее не остановил. На улице закурила и вызвала такси. Если она станет каждый день так поздно уезжать отсюда, то Олегу придется возместить расходы за транспорт.


Ехать домой в мокром насквозь белье – то еще удовольствие. Водитель пару раз покосился на ерзающую на сидении Ольгу, но промолчал. И только возле дома, когда она не спешила выходить из машины, сказал:


- Мы приехали.


Ольга вздрогнула от его голоса, вроде бы опомнившись. Она и сама уже забыла, где находится, пополняя мысленно свой лексикон словосочетаниями «чертов писака», «гений извращений», «искусствовед по сексу» и тому подобными. Рассчиталась с таксистом и пошла к подъезду, продолжая придумывать эпитеты в адрес Островского.


Одежда осталась на полу коридора, а Ольга, чувствуя даже на коже чужой мужской запах, направилась в душ. Она так усердно натирала себя мочалкой, что впору было остаться без кожи, задержала руку на бедре, где уже выступили хорошо заметные синяки от пальцев Романа, нецензурно выругалась, при этом улыбнувшись, и выключила воду.


Завернувшись в полотенце, провела рукой по запотевшему зеркалу и снова выругалась, подумав, что такими темпами скоро можно будет давать мастер-класс грузчикам в магазинах. На шее виднелись две полоски в виде полумесяцев, оставленные зубами.


«Может, у него еще и плетки в арсенале имеются?» – подумала Ольга, но, вспомнив, как получила свои отметины, почувствовала небольшую пульсацию внизу живота. Типичная женщина с кучей противоречивых мыслей. И как поступила бы любая типичная женщина, сразу позвонила подруге, несмотря на позднее время. Завтра выходной, и если Наташа не на свидании с новым ухажером, то будет до утра сидеть в компании голливудских мелодрам.


- Да, Оль, – ответила она, шмыгнув носом.


- Чего ревешь, подруга?


- Тут такая любовь, над которой не властно время и расстояние, – уже почти рыдала Наташа в трубку. – Вот бы в жизни так...


Ольга усмехнулась. Как это мило – не терять веру в сказку и надеяться встретить героя в обличии Брэда Питта, но уж слишком неправдоподобно. Однако вслух сказала:


- В жизни тоже мелодрам хватает.


- А ты что так поздно? Случилось что?


- Если не считать того, что я в синяках после парочки умопомрачительных оргазмов, то ничего.


- Не поняла... – протянула Наташа, а потом восторженно добавила: – Ты помирилась с Андреем?


- Нет, – вздохнула Ольга и рассказала про Островского.


- Ну ты даешь! Послала любящего тебя мужика и трахаешься с каким-то писателем, о котором ничего не знаешь. Он свалит скоро отсюда, оставив тебя с разбитым сердцем. Хотя что это я? Сердце ваше, Ольга Михайловна, высечено из гранита и разбить его очень трудно.


- Не утрируй, Натали. Я прекрасно это понимаю и трахаться с ним больше не собираюсь.


- Да можешь спать с ним хоть до его отъезда, если это не выльется во что-то большее с твоей стороны, а потом забудь и вернись к Андрею.


- Не собираюсь я ни к кому возвращаться! – возмутилась Ольга.


- Ну и дура! – отозвалась Наташа.


- Вот и поговорили.


Роман лежал на кровати поверх покрывала, улыбаясь самому себе. «Она мне еще ответит за сегодняшний холодный душ», – подумал он. Задерживаться в этом городе Островский не планировал – сделать работу и уехать. Но оказалось, что даже рабочий процесс можно превратить в маленькое эротическое приключение. Давно он не испытывал азарта, а Ольга разбудила его. Можно было пойти легким путем, ожидаемым для большинства женщин и принимаемым почти каждым мужчиной, но Роман решил немного поиграть, зная, что сам никогда не заиграется больше, чем требуется.


Ольга открыла глаза и сразу схватилась за телефон, уверяя себя, что вовсе не ждала сообщения или звонка от Островского. Пусто... Подумала, что писатель вчера переутомился и решил устроить себе выходной, но все равно опустила телефон в карман халата, когда пошла на кухню делать кофе.


Час, два, три... У Ольги все валилось из рук, и она то и дело проверяла смартфон. Пару раз хотела сама набрать Роману или написать, но останавливалась в последний момент. Состояние неопределенности раздражало – она просто хочет доделать быстрее работу и сделать ему ручкой, а то, что он там себе напридумывал после вчерашнего, ее не волновало. Или все же?..


«Ну и насколько хватит женского терпения?» – подумал Роман, когда время перевалило за обед. Вчера они ни о чем не договаривались, что неудивительно, потому что обоим было явно не до рабочих моментов.


Почти в четыре телефон разразился веселой мелодией, и Островский самодовольно улыбнулся, посмотрев на номер.


Она так и не поняла, зачем позвонила. «Просто узнать, будем ли мы сегодня работать», – заверила себя. Роман долго не снимал трубку, и в ожидании ответа Ольга нервно стучала пальцами по столу. Наконец услышала короткое «алло» и постаралась взять сугубо деловой тон, но вышло все равно язвительно:


- Роман Сергеевич, сегодня работать будем?


- Ольга Михайловна, рад, что вы позвонили. Я думал, что у вас выходной, но если вы настаиваете, то я готов с вами создать пару-тройку новых сцен. Приезжайте.


И повесил трубку.


- Я настаиваю? – удивленно спросила Ольга у своего телефона, как будто тот мог ответить. Тон Островского был таким же ровным, спокойным, почти безэмоциональным, как при их первой встрече, и Ольга уже всерьез начала думать, что вчерашний день ей просто приснился в самом невероятном эротическом сне.


Глава 9


Многие начинающие писатели, придумав даже оригинальный сюжет, часто забывают о своих героях. Как будто у персонажей до начала описываемых в книге событий не было жизни. Островскому часто это бросалось в глаза, когда он брал в руки хорошо написанную книгу, но не проникался историей героев, не понимал их.


И вот сейчас это своеобразное «белое пятно» было в его жизни. Вчера они с Ольгой начали писать свою историю – на полноценную книгу не потянет, но рассказ может выйти неплохой. Они были именно такими героями без прошлого, не знающими друг о друге ничего...


Она постоянно курит и пьет кофе, талантливый сценарист, чуть не вышла замуж за режиссера – вот и все сведения, которые имелись у Романа относительно Ольги. А ведь у нее может быть парень, жених, муж, трое детей или что-то в этом роде. Она тоже ничего не знала о нем, да и мало кто знал – не тем человеком был Островский, который станет пускать людей слишком глубоко. Наверное, поэтому женщины рядом с ним надолго и не задерживались: они много говорили о себе, задавали много вопросов, лезли в каждый уголок жизни, мешали даже дышать, обижались на его молчание и скупость информации. Романа это раздражало, хоть он и понимал, что женщины от природы болтливы и любопытны.


Он подошел к окну – все-таки ждал ее. И, черт возьми, хотел. Вспомнив вчерашний день, почувствовал, как опять натягивается ткань брюк, и отогнал ненужные мысли. Сейчас Островский поменял правила этой игры – он хотел, чтобы она сама сделала шаг, а то вчера все более походило на изнасилование. Увидел, как Ольга шла от остановки, остановилась возле подъезда, немного нервными движениями достала сигарету, уронила на землю, раздраженно раздавила ногой, достала вторую, подкурила, едва не сорвав колесико зажигалки, и затянулась так сильно, что проступили скуловые впадины.


«Нервничает», – подумал Роман.


Ольга не столько нервничала, сколько злилась. Причем, исключительно на себя. Она сама так и не поняла, зачем ему позвонила, зачем приехала сюда, зачем так основательно рассматривала свое отражение в зеркале перед выходом. Но, по крайней мере, успокоила себя тем, что не надела платье, обошлась без укладки и чуть мазнула тушью ресницы.


«Еще не хватало, чтоб этот гений пера решил, что я для него стараюсь», – решила, сделав последнюю затяжку, и вошла в подъезд.


Роман уже открыл дверь и опирался одним плечом о дверной косяк, когда Ольга поднялась на этаж. Сердце, кажется, пропустило несколько слишком громких ударов, когда она натолкнулась на его взгляд, но Островский только сказал:


- Привет, – и прошел в квартиру.


- Привет, – как можно спокойнее ответила Ольга, закрывая дверь.


- Всегда по выходным работаешь? – спросил Роман и поставил на плиту чайник.


- Я привыкла работать как попало. То сутками не отрываешь рук от клавиатуры, то за день только час проведешь за компьютером, при этом не зная, какой сейчас день недели.


- Полный хаос. Не проще ли выделять каждый день определенные часы для работы, чтобы не загонять себе или не отвыкать от рабочего процесса? А воскресенье можно оставить для отдыха при желании.


Ольга смотрела на Островского и не понимала, что происходит. Они сидят, обсуждают лучшие условия для рабочего процесса, делают вид, что вчера ничего не произошло, и только его обращение на «ты» убедило, что это не было плодом ее больного воображения. Она наблюдала, как Роман заваривает кофе, за его руками и, стиснув зубы, вспоминала, что эти самые руки могут творить. Тут необходимо взяться за работу, чтобы отогнать непрошеные мысли, поэтому Ольга спросила:


- Итак, на чем мы вчера остановились? – и запнулась в конце фразы, потому что остановились они вчера на ее оргазме и неудовлетворенности Островского.


Он уже привычно подал ей кофе, пододвинул пепельницу и спокойно, не выражая мимикой ни одной эмоции, ответил:


- Сейчас посмотрим, – открыл ноутбук, файлы и повернул экран к Ольге.


- Я думаю, еще один-два эпизода сделаем за сегодня.


- Хорошо, – согласился Роман.


За все часы работы никаких намеков, никаких поползновений сексуального характера в ее сторону он не делал. Подсознательно Ольга этого ждала и даже приготовила несколько фраз, после которых обычно у мужиков сразу все опадает и не поднимается даже при помощи хорошего минета. Обычно по такому сценарию все мужчины и действуют, считая, что секс с ними – это лучшее, что может случиться в ее жизни. Но Островский был другим, и Ольга поняла, что не знает, чего от него ждать.


За окном уже давно стемнело, на улице стало меньше голосов и звуков проезжающих машин, а Роман все думал, когда же она не выдержит. Любая женщина уже давно бы подняла тему вчерашнего дня, попыталась выяснить отношения, а эта молчит и сосредоточенно работает. И вроде как сейчас собралась уходить.


Ольга действительно посмотрела на время и сказала:


- Мне пора.


- Завтра приедете? – спросил Роман, выходя за ней в коридор.


- Я позвоню, – ответила Ольга и подумала: – «Неужели ничего не скажет?»


«Неужели так молча уйдет?» – удивился мысленно Островский, стараясь не показывать своего недоумения, когда она взялась за дверную ручку.


- Слушай... – повернулась опять к нему.


«Есть!»


- Да? – Роман вопросительно на Ольгу, на лице которой сейчас боролись противоречивые эмоции: злость и любопытство, неловкость и раздражение.


- А что это вчера было? – выпалила она, пока не передумала, а то неясность ситуации привнесла какой-то диссонанс в ее размеренную жизнь и сложившиеся установки.


Островский едва заметно улыбнулся и ответил:


- Я даже не знаю, что тебе сказать.


- Замечательно! Писатель не может найти слов! Это как-то странно, не находишь?


Ольга жалела, что не прикусила вовремя язык, потому что этот гений пера, если не издевался, то играл с ней точно. Он сделал шаг к ней и увидел, как напряглись ее плечи, провел рукой по лицу, задержав пальцы на губах.


- Я могу все повторить еще не один раз, только медленнее, чтобы ты запомнила наверняка, как и что это было.


Никогда Ольга не думала, что можно забыть, как дышать, но сейчас в легких закончился воздух, а вдох сделать было невозможно.


«Да! Да!» – орал то ли ангел, то ли демон на одном плече.


«Дура! Не смей» – спорил с ним оппонент на другом.


Но эти поглаживания губ – одно такое легкое, второе уже с нажимом, потом опять едва ощутимое, как будто он вот-вот уберет руку, и Ольга непроизвольно тянулась за пальцами. Такой контраст возбуждал, затуманивал разум и связывал низ живота в тугой узел.


Роман видел, что выиграл. Зачем тратить ресурсы на осаду, если можно усыпить бдительность противника. Троянский конь сработал.


Ольга и сама не поняла, как подалась вперед и прижалась к мужскому торсу. Сумка выскользнула из рук на пол, а руки нырнули под его футболку на спине. Островский убрал руку с губ и запустил в волосы.


«Фетиш у него на волосы что ли?» – подумала Ольга, но спросить не решилась, потому что ей это тоже нравилось.


- Так что? Мне повторить? – спросил Роман, проводя второй рукой по ее позвоночнику.


- Да... – скорее выдохнула, чем сказала Ольга.


«Сдалась», – подумал он.


«Сдалась», – подумала она.


Островский сомкнул пальцы на ее запястьях и, убрав руки со своей спины, потянул к двери единственной в квартире комнаты.


Ольга всегда думала, что секс красив только в книгах и фильмах, а если бы кто-то решил снять домашнюю порнографию, то глубоко бы разочаровался. А еще главные героини, когда встречают своих героев, утверждают, что такого с ними еще никогда не случалось. Ольга над этим тоже посмеивалась. Нет, не утверждала, что все мужчины в постели одинаковы, но ничего «такого» никто с ней не делал, даже стонать не заставил. До сегодняшней ночи...


Глаза привыкали к полумраку комнаты, свет из коридора, совсем немного доходивший сюда, придавал мебели более четкие очертания. Роман притянул Ольгу к себе довольно резко – ей пришлось вцепиться в его плечи для удержания равновесия. Он нетерпеливо расстегивал пуговицы на ее рубашке, почти срывал их, сам не понимая, куда делась его сдержанность, уступая место одержимости. Полная потеря контроля. Островский уже понял, что медленно не получится, не сейчас. Распахнув полы ее рубашки, переключился на джинсы.


Его нетерпение передалось Ольге, заставляя ее тело биться будто в лихорадке. Когда Роман справился с пуговицей и запустил руку под ткань, она поняла, что сейчас ей тоже не нужны долгие прелюдии, ей надо то, что было вчера: страсть, дикость, ненасытность. Он стянул джинсы до середины бедра и, снова перехватив руки Ольги, толкнул ее на кровать, а сам продолжал стоять, нависая над ней. Быстро справился со своей одеждой, вернее, только ее нижней частью, не желая терять ни секунды, отбросил брюки с боксерами в сторону, одним движением избавил Ольгу от осточертевших джинсов вместе трусиками, перехватил ее ноги под коленями, немного подтянул к себе вошел в нее полностью.


Ольга чувствовала себя в таком положении беззащитной – она ничего не могла контролировать или остановить, но сейчас это ее не смущало, хоть положение и напоминало осмотр у гинеколога. Она шумно вдохнула, когда почувствовала его в себе, не понимая, почему Роман не начинает двигаться. Потом осознала, что мышцы живота и ног напряжены, и он не мог этого не почувствовать, удерживая ее под коленями. Островский слегка двинул бедрами, не выходя ни на миллиметр, и Ольга прикусила себя за нижнюю губу, вцепившись руками в покрывало – он этим движением задел клитор, что пронеслось разрядом по всему телу и заставило мышцы расслабиться.


Роман это почувствовал и начал долгожданные для обоих толчки, не забывая про ту самую точку, когда входил до основания. Ему нравилось вот так сверху наблюдать за ней, так он мог видеть каждую эмоцию на ее лице, пусть в комнате и было мало освещения. И сейчас это было непонимание вперемешку с удовольствием, и это недоумение принесло ему уверенность, что так ее еще никто не трахал.


Ольге казалось, что из глаз вот-вот посыпятся искры от смеси толчков внутри и прикосновений снаружи. И через пару минут так и случилось.


Роман тоже готов был кончить, но выходить не хотел.


- Ты как-нибудь предохраняешься?


Кажется, не сразу Ольга поняла, что он спрашивает, потом все-таки сфокусировала на нем осмысленный взгляд и утвердительно кивнула, надеясь, что в полумраке он заметит, потому что говорить пока она не могла. Островский уперся коленями в край кровати, сделал еще несколько резких движений и остановился, с силой сжав ее ноги.


К Ольге уже вернулась способность соображать и язвить, поэтому она не выдержала:


- С такими темпами у меня все тело превратиться в один сплошной синяк.


- То ли еще будет, – незамедлительно последовал ответ, и Роман медленно покинул ее. Подал руку, чтобы помочь подняться, и добавил: – Душ найдешь?


Ольга поднялась, нашла свое белье и, не глядя на него, вышла из комнаты. В ванной сбросила расстегнутую рубашку, бюстгалтер и включила воду. Стоя под струями воды, сказала сама себе:


- Обалдеть...


- Рад, что тебе понравилось. Мне тоже, – услышала голос Островского, даже не заметив, как он зашел. Хорошо, хоть шторку догадалась задернуть.


- Какого черта? – рявкнула Ольга.


- Я принес полотенце, – невозмутимо ответил он. – Уже ухожу.


Она было подумала, что Роман собирается к ней присоединиться, но тот действительно вышел.


Ольга вытерлась, надела нижнее белье и поняла, что джинсы оставила в комнате, поэтому придется продефилировать в полуобнаженном виде. Не включая свет, выкурила на кухне две сигареты подряд и только потом вернулась в комнату.


Роман лежал на кровати, закинув руки за голову. Одеться он так и не потрудился, зато включил ночник, и Ольга старательно отводила взгляд, хотя вид голых мужчин ее никогда не смущал. Джинсы лежали на том же месте, где оставил Островский. Она даже не успела поднять их, а он уже спросил:


- Куда-то собралась?


- Домой, – вроде бы удивленно ответила Ольга. – Мы же вроде как закончили.


Усмехнувшись, Роман поднялся и привлек ее к себе.


- Мы еще даже не начинали, – и запечатлел на губах звонкий поцелуй, начисто лишенный романтизма.


- Нормальные люди целуются до секса, а не после.


- У меня нестандартный подход, – заметил Островский, увлекая Ольгу за собой на кровать.


Он опять был готов просто сорвать с нее одежду, но сейчас действовал медленнее. Когда на ней остались только трусики, стянул с себя футболку, оставшись полностью обнаженным, и, разведя ее ноги, устроился между ними на коленях. Подцепил большими пальцами кружево по бокам и потянул вниз.


Ольга наблюдала за ним с предвкушением, желая вновь испытать те ощущения, только теперь не так быстро. Но когда его лицо опустилось к бедрам, инстинктивно их сжала. Не любила она это, особенно, когда мужчина, работая там языком, еще и выглядывал, как немец из-за бугра. А потом, как само собой разумеющееся, намекал на такую же ответную услугу. Но ее еще в детстве мама учила не тянуть в рот все подряд.


- Расслабься, – сказал Роман.


- Не надо...


Но он не слышал. Провел рукой по ноге и резко отвел в сторону, принимая такое положение, чтобы Ольга не смогла сомкнуть ноги. Она почувствовала его язык, который то грубо терзал, то едва касался. А потом к нему прибавились пальцы, и, отбросив стыд, захотелось кричать от удовольствия.


Роман заметил, как она начала подаваться бедрами ему навстречу. Это возбуждало. Он оторвался от нее и услышал выход разочарования. Просунув руку Ольге под спину, слегка приподнял нижнюю часть ее тела и немного подразнил, вроде бы вот-вот входя, но в последний момент отстраняясь. Она уже извивалась в томительном ожидании и каждый раз, когда он отстранялся, издавала мучительный стон, цепляясь за его руки, царапая их.


И вот он уже вновь внутри, чувствует, что опять готов вот-вот кончить, как пацан на первом свидании. Ольга тоже была на грани – ей-то казалось, что она знает об оргазмах не понаслышке, но оказалось, что можно действительно улететь куда-то, а не просто почувствовать нечто приятно. Улетала она раза два, прежде чем Роман остановился.


Сил подняться с постели у Ольги не было, что неудивительно после такого секс-марафона. Островский вышел из комнаты, а она просто натянула на себя покрывало и, кажется, мгновенно уснула.


Разбудил Ольгу звонок телефона. Она перегнулась через край в поисках джинсов, в кармане которых он и лежал. На экране фотография Наташи.


- Привет, – ответила подруге, откинувшись обратно на подушку. Все тело болело, но болело приятно.


- Привет. И давно ты до обеда стала спать?


- Ты позвонила, чтобы спросить об этом? – раздраженно бросила Ольга.


- Нет, – с тяжелым вздохом ответила Наташа. – Я хотела спросить, давно ли ты стала изменять своим принципам.


- В смысле?


- Ой, еще скажи, что ты ничего не знала!


- Наташа!!!


Подруга молчала полминуты, еще раз вздохнула и вылила на голову Ольге ушат холодной воды:


- Твой Островский женат.


Что-то ежом прокатилось под ребрами, а потом в глазах потемнело. Это была не ревность, не обида и даже не злость. Слепая ярость, готовая криком вырваться наружу.


- Оля! – сквозь звон в ушах она услышала голос Наташи.


- Ты дома? Я сейчас приеду, – спокойно ответила Ольга, поражаясь сама своему хладнокровию.


- Жду.


Романа рядом не было, и она успела окончательно взять себя в руки, пока роботоподобными механическими движениями натягивала на себя одежду. Внутри все клокотало, но сейчас Ольга не хотела сорваться. Она не имеет права закатывать ему истерики и требовать объяснений. Вышла в коридор, посмотрев в сторону кухни – Островский сидел за столом и пил кофе. Повернул голову в ее сторону, слегка улыбнулся, но тут же нахмурился, нарвавшись на полный ненависти взгляд.


Ольга повернулась к зеркалу, собрала волосы. Сейчас ее бы самообладанию позавидовал сам гений пера. Он вышел в коридор и молча наблюдал, как она собирается с каменным выражением лица.


- И по какому поводу ты бесишься? – спросил Роман, поняв, что она вот так и собирается уйти.


«По поводу твоей жены», – подумала Ольга, но вслух сказала:


- Роман Сергеевич, сегодня у меня выходной, а завтра свяжемся с Олегом Викторовичем – он хороший сценарист и сможет вам помочь.


- Какого хрена происходит?!


Ольге показалось, что они сейчас поменялись местами – слишком эмоциональный Роман, явно не понимающий, почему она так ведет себя. Он схватил ее за руку выше локтя и притянул к себе, повторив:


- Так что случилось?


- Ничего, – ответила Ольга, стараясь не выдать своего состояния, но его близость очень пугающе влияла на ее тело.


А Островский уже запустил руки под ее рубашку, до боли сжимая кожу, и она ничего не могла сделать с физиологией, вцепившись в мужские руки. Когда его ладони скользнули под лифчик и сжали соски, Ольга издала едва слышный стон. Больше всего она хотела сейчас почувствовать его в себе, услышать банальные фразы, но быстро стряхнула с себя оцепенение, оттолкнула его и сказала:


- Извините, утренний минет отменяется.


От Романа не ускользнуло, как она сканировала с утра его правую руку. И ее поведение после телефонного звонка – тонкие панельные стены позволили услышать каждое ее слово. Но Островский все равно не верил, поэтому просто диагностировал:


- Женщины...


- Да, тупые бабские закидоны, – подтвердила Ольга и открыла входную дверь. – До свидания, а лучше прощайте!


«Откуда она знает?»


Роман понял, что она как-то узнала про его семейное положение. Раньше его это мало заботило и его постельных девушек тоже, но здесь была такая неприязнь, ненависть... Он не пошел за ней, не спросил.


«Если сама не хочет говорить, то и мне не стоит. Перебесится», – подумал, закрывая дверь.


Ольге срочно надо было найти ближайший магазин – курить хотелось неимоверно, а сигареты остались на кухне в квартире Островского.


«Ты просто ничего не знала», – оправдывала она себя, стоя в магазине, даже не помня, как дошла до него. – «А что вообще о нем знаешь?»


Это был пункт... Незыблимый, непоколебимый...


Ольга помнила тот день двадцать лет назад, когда отец ушел к любовнице, как будто это было вчера. Для маленькой восьмилетней девочки это стало стрессом, болью, взрослением. И в тот вечер отец пропал, как будто его никогда и не было, а мать начала тонуть в пучине пьянства и одноразовых любовников. Почти десять лет Ольга наблюдала эту картину, обещая себе, что никогда не свяжется с женатым мужчиной, никогда не разрушит семью, никогда не оставит детей без отца...


Но теперь преданное обещание грузом легло на плечи, пятном, которое уже не вытрешь из страницы жизни, болью, которая жжет сейчас где-то в груди, и диссонансом, где тело хотело вернуться к нему, а здравый смысл останавливал.


Глава 10


Ольга сама не знала, сколько времени просидела на скамейке, занимаясь самокопанием и терзаясь чувством вины. Сигареты исчезали из пачки одна за одной, в голове начало звенеть от переизбытка никотина и мыслей, к горлу подступила тошнота.


«Надо ехать», – подумала Ольга, поднимаясь. Ноги казались ватными – после нахлынувшей ярости наступило бессилие и опустошение, голова кружилась, а перед глазами запрыгали белые пятна.


Через полчаса она уже заходила в квартиру Наташи, рухнула на пуфик в прихожей и, прислонившись головой к холодной стене, закрыла глаза.


- Пойдем покормлю тебя, а то сейчас в обморок завалишься.


Ольга только махнула рукой. Не было сил ни на что и ничего не хотелось.


- Где родители? – только смогла она выдавить из себя.


- На даче, – ответила Наташа.


- Я полежу немного, – едва ворочая языком, сказала Ольга и целенаправленно пошла к дивану. Мгновенно провалилась в дремоту, уставшая от своих мыслей и терзаний. Наташа ничего не говорила, не спрашивала, понимая, что подруге надо немного прийти в себя.


Раздражение Романа не отпускало. Он не понимал – неужели так сложно задать вопрос и получить на него вразумительный ответ. Но нет, женщинам проще напридумывать, вбить себе что-то в голову и, пылая ненавистью, сбежать. Островский знал, что его объяснение покажется самым идиотским оправданием женатого мужчины, желающего сходить налево, но все-таки это было правдой.


Он открыл ноутбук, собираясь поработать, чтобы отвлечь себя от мыслей об Ольге, но смог написать за час только один абзац.


- Твою ж мать! – вслух выругался и пнул ногой стоявшую рядом табуретку.


Роман ни в чем не был виноват, но тем не менее чувствовал себя именно так. И среди его знакомых был только один человек, который мог помочь разобраться в подобной ситуации.


Анна никогда не расставалась с телефоном: ни днем, ни ночью, ни в будние, ни в праздники. И сейчас подняла трубку после второго гудка.


- Привет, Ромочка, – пропела она.


- Привет, – отозвался он. – Как дела?


- Опускаем прелюдии и переходим сразу к делу. Что случилось?


Островский давно привык к юридическому подходу Анны – четко и по делу. Она умела слушать и слышать, всегда давала советы, не руководствуясь женской солидарностью и не становясь ни на чью сторону. Сейчас Роман вкратце обрисовал ей события пары последних дней и спросил после пятиминутного монолога:


- И что мне с ней делать?


- Во-первых, Рома, эта девушка основательно запала тебе в душу или в член, – четко поставленным голосом начала Анна. – Во-вторых, это хреново, что она узнала не от тебя, теперь твои объяснения будут выглядеть глупо. В-третьих, девушка, кажется, с определенными принципами, так что считает тебя сейчас последним мудаком.


- И что мне ей сказать?


- Лучше ничего, пока твоя Ольга сама не спросит, а то будешь смотреться довольно жалко с попытками оправдаться.


- Некрасиво получилось, – протянул Островский.


- Ты там влюбился что ли? – усмехнулась Анна.


- Нет!


- Ну-ну...


- Это сейчас был сарказм? – спросил Роман.


- Островский, я тебя знаю почти тридцать лет. Я видела многих твоих дам, видела, как ты к ним относился, как с ними расставался. И мнение ни одной из них тебя никогда не волновало, а их истерики вызывали только раздражение. Так что, если захочешь развестись, мы быстро уладим этот вопрос. Чао, муженек!


- Пока, женушка, – в тон сказал он и отключился.


Предположение Анны о влюбленности он не разделял – Ольга была просто еще одной женщиной в его жизни, которая надолго не задержится. Но в одном его жена была права: он не хотел выглядеть в ее глазах моральным уродом.


- Эй, соня, подъем! – Наташа трясла подругу за плечо. – Вечер уже.


Ольга открыла глаза и сказала:


- Сделай кофе.


- Сначала поешь. Идем.


С кухни доносился запах еды, и Ольга поняла, что закинуть в желудок что-нибудь надо, а то немудрено и язву заработать. Зашла сразу в ванную, умыла лицо холодной водой, жалея, что вот так просто нельзя смыть вчерашний день. При воспоминании об Островском и том, что он с ней делал, снова начало тянуть внизу живота.


«Точно нимфоманка», – подумала и невесело усмехнулась своему отражению в зеркале.


Наташа успела приготовить почти праздничный ужин и сейчас расставляла многочисленные тарелки на стол.


- Не стоило так убиваться возле плиты, – сказала Ольга.


- Хорошая еда снимает стресс, а хорошая закуска и подавно, – подмигнула ей подруга, достав из холодильника коньяк.


Когда с первым бокалом было покончено, Наташа не выдержала:


- Рассказывай...


- Что? – Ольга видела, что та уже ерзает от любопытства.


- Про писателя своего.


- Он не мой. Да и нечего рассказывать, просто очередной козел. Ты мне лучше расскажи, зачем наводила о нем справки?


Наташа виновато опустила глаза, налила еще коньяка, сжевала бутерброд и только потом ответила:


- Интересно мне стало, что он за зверь такой, если ты попала под его обаяние на второй день знакомства. А если у тебя вся семья состоит из одних ментов, то соблазн покопаться в жизни писателя, о котором мало что известно даже интернету, становится велик.


- Любопытная ты моя... – без злости покачала головой Ольга, а Наташа продолжила:


- Островский Роман Сергеевич, тридцать лет, не судим, не привлекался, женат на гражданке Колесниковой Анне Алексеевне. Вот ее даже у нас в городе довольно хорошо знают в определенных кругах, говорят, она первоклассный адвокат и...


- Хватит! Ничего не хочу слышать ни о нем, ни о его жене.


- Пожалуйста, – согласилась Наташа, подняв руки. – Но что ты будешь делать с работой?


Ольга уже сама задавалась этим вопросом. Можно было закатить истерику Олегу и сказать, что заниматься этим больше не станет. Но сумма, прописанная в договоре, останавливала – таких денег не заработать на фрилансе. Все упиралось в финансовую сторону.


- Попробую поговорить с Олегом, может, он сможет договориться с Островским, чтобы я работала сама, присылала ему готовые сцены, он их одобрял или браковал и сам отсылал Самойлову. Времени займет немного больше, чем планировалось, но я не буду видеть рожу гения пера.


- Вышла б замуж за Андрея, не пришлось бы думать о деньгах, – завела свою любимую пластинку Наташа.


- Не начинай!


- Молчу, но замечу: за время, что мы тут сидим, ты пять раз посмотрела на телефон. От кого звонка ждешь?


Как бы не хотела Ольга признавать, но она действительно ждала звонка или сообщения от Романа, хоть и сама отрицала это.


- Ничего я не жду.


- И на старуху бывает проруха, – усмехнулась Наташа. – Ты, кажется, втрескалась в своего писаку.


- Ха-ха-ха, – чеканя слоги, сказала Ольга и фыркнула: – Очень смешно.


Комментария в ответ она так и не услышала, а только получила снисходительную улыбку.


Островский знал, что разорвать договор Ольга не сможет – Самойлов ей не позволит. Многие пункты и подпункты контракта на экранизацию были внесены Анной, а режиссер сам виноват, что согласился работать на любых условиях.


«Жена», – подумал он и понял всю абсурдность ситуации.


На протяжении всех лет, пока у него стоял штамп в паспорте, Роман не чувствовал каких-то изменений в своей жизни. Этим штампом он просто помог своей подруге детства сделать карьеру, но никогда в их отношениях не было ни капли романтики с его стороны, а с ее и подавно. Анна была хорошим другом, почти сестрой, и их регистрация ничего не значила... До сегодняшнего дня, до встречи с Ольгой.


Время притупляет эмоции. То, что казалось вчера невыносимой трагедией, окрасившей жизнь в черный цвет, сегодня может отозваться лишь легкой болью в груди. И в голове от переизбытка коньяка.


Ольга спала все на том же диване, заботливо укрытая пледом, и слушала мелодию своего мобильного, оставленного на кухне.


- Эй, алкоголички! – услышала голос Наташиного брата из соседней комнаты. – Я только что пришел с дежурства.


- Закрой рот! – проорала откуда-то подруга и через минуту принесла Ольге телефон с шепотом: – Это Островский, – как будто гений пера мог их услышать.


- Можешь послать его, – накрылась с головой, желая спрятаться ото всех, и услышала, как Наташа пропела:


- Слушаю.


Стараясь не показывать своей заинтересованности, даже не выползла из-под пледа, но затаила дыхание и прислушалась.


- Ольга Михайловна занята...


Пауза, потом снова голос нараспев:


- Я скажу, чтобы она вам перезвонила... Нет-нет, не надо звонить Олегу Викторовичу... Я сейчас попробую, – последняя фраза уже была произнесена другим тоном, немного растерянным. Видимо, Островский себе не изменяет.


Наташа рывком сдернула спасительный плед и показала пальцем на телефон. Ольга отрицательно покачала головой.


- Нет, все-таки Ольга Михайловна не может подойти... Да, хорошо, я передам.


- Что случилось?


- Твой... Твой писака... – Наташа даже задыхалась от возмущения. – Вот как он так может общаться? Вроде бы ничего плохого не сказал, но чувствуешь себя нашкодившей школьницей...


- Это он умеет, – подтвердила Ольга.


- А еще сказал, что если не перезвонишь в течение пятнадцати минут, то он позвонит Олегу и обговорит условия разрыва контракта.


- А он сможет это сделать?


- Кто знает, что там прописано. У него жена юрист, могла внести свои поправки... Ой, – запнулась Наташа, виновато посмотрев и пожав плечами.


- Ничего, – вроде бы равнодушно отозвалась Ольга, но в груди опять кольнуло. – Я поехала домой.


- Что делать-то будешь?


- Я пока подумаю.


Быстро умывшись и сделав два глотка кофе в прихожей, Ольга вышла на улицу, закурила и начала сверлить взглядом телефон. Минуты менялись на дисплее слишком быстро – мысли от них отставали.


«У тебя осталось две минуты», – высветилось СМС, и она набрала номер, почувствовав, как участилось сердцебиение, но опять, прибегнув к самой распространенной психологической защите – отрицанию, списала это на комбинацию вчерашнего алкоголя и принимаемого сейчас никотина.


- Неужели? – ответил Роман вместо приветствия.


- Что ты хочешь?


- Тебя.


От одного только слова Ольга едва устояла на ногах и подумала: «Каким гипнозом он владеет?»


- Давай ты жену свою будешь хотеть, – она все-таки не выдержала, но Островский, кажется, ее не услышал:


- Через час я договорился о встрече с Самойловым. Надеюсь, ты там будешь.


Хотя бы не позвал к себе, но при упоминании имени Олега у Ольги все оборвалось внутри. Если гений пера разорвет контракт, то пострадает и бюджет киностудии, и бюджет сценариста на договоре подряда.


- Хорошо, – согласилась Ольга и отключилась.


Быстро дошла до дома, приняла душ и, как бы того не хотела, все равно осматривала себя в зеркале перед выходом. Самой себе хотела понравиться, или понравиться Островскому, или просто что-то ему доказать – например, что ей на него плевать – или скрыть за внешним лоском свою потерянность и дрожь.


Она приехала первая за десять минут до назначенного времени. Выражение лица Олега не сулило ничего хорошо – сосредоточенное, хмурое. Ольга даже не успела закрыть дверь, а он уже начал орать:


- Ты какого черта творишь?


- А что я натворила? – спросила спокойно, проходя в кабинет и присаживаясь на стул.


- Оля, я не думал, что ты докатишься до типичных женских истерик. Ты всегда умела руководствоваться мозгами, а не эмоциями. Сейчас что-то изменилось?


- Нет. Может, я просто окончательно поняла, что написание киносценариев не мое. А тебе Островский на что жаловался?


Олег тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и уже более ровным тоном сказал:


- Да не жаловался он. Сказал, что у него есть дополнительное соглашение к контракту и его надо подписать мне и тебе.


- Что за соглашение?


Ситуация Ольге не нравилась на интуитивном уровне. В юридических тонкостях она разбиралась мало, оставляя эти моменты Олегу и его юристам.


- Если ты здесь, то явно что-то, связанное с работой над сценарием. В твоем договоре прописано, что его можно расторгнуть по соглашению сторон. Это стандартный пункт.


- Но вторая сторона же не Островский, а ты, точнее твоя кинокомпания?


- Да, – подтвердил Олег. – Но его контракт...


Договорить он не успел – раздался стук в дверь, а через секунду на пороге с вежливой улыбкой стоял Роман. Ольга скользнула по нему взглядом и отвернулась, намерившись в ближайшее время заглянуть на кардиограмму, потому что сердечный ритм снова сбился.


- Роман Сергеевич, проходите, – сладко пропел Олег, а потом, состроив озадаченное выражение, спросил: – Что-то случилось?


- Нет-нет, – заверил его Островский спокойным тоном. – Решил подстраховаться на случай, если Ольга Михайловна опять начнет заниматься ерундой и захочет бросить дело на полпути.


«Сволочь», – едва не рявкнула на него Ольга, но сделала глубокий вдох и сказала:


- Роман Сергеевич, почему бы вам тогда не найти другого сценариста, чтобы не думать о том, что неуравновешенная истеричка в любой момент вас кинет?


- Мне нравится работать с вами, – произнес Островский таким тоном, что Ольга почувствовала, как кровь приливает к щекам.


- Извините, – вмешался Олег, – давайте мы все-таки придем к соглашению. Роман Сергеевич, вы хотите, чтобы именно она занималась сценарием. Так?


- Да.


- Ольга, ты собираешься отказаться. Так? – повернулся к ней.


- Я могу продолжить работу, но одна. Буду высылать готовые сцены господину писателю, а он тебе.


- Не пойдет, – сказал Островский.


- Я вынужден согласиться с Романом Сергеевичем. Время – деньги, а мы его потеряем при такой работе, – заметил Олег и выжидающе посмотрел на Ольгу.


Она чувствовала себя меж двух огней и не знала, что делать. С одной стороны – выгодная работа, с другой – нежелание находиться с гением пера рядом. И сейчас она должна дать ответ.


А Самойлов хотел задушить этих двоих. Он видел, что это отнюдь не рабочие разногласия, а личные. Ольга никогда раньше не вела себя так – Олег не узнавал ее. Что-то в ней изменилось, точнее что-то в ней изменил этот писатель.


Ответа мужчины не дождались. Быстрый стук каблуков в коридоре, и в кабинет залетела самая красивая женщина, которую Ольга когда-либо видела. Сразу возникло желание выпрямить спину, втянуть живот, а лучше записаться на фитнес. Брючный костюм сидел на ней так, как будто был пошит на заказ, туфли на шпильке делали ноги длиннее. Черные блестящие локоны рассыпались по плечам, казалось, был отдельно уложен каждый волосок, светлая кожа без единого изъяна, подведенные почти черные глаза и красная помада на пухлых губах.


Олег поднял брови:


- Простите?..


Дама добродушно улыбнулась и сказала:


- Здравствуйте!


- Это юрист, который поможет составить дополнительное соглашение, – подал голос Роман и, повернувшись к ней, добавил: – Спасибо, что приехала.


- Анна Алексеевна, – представилась женщина.


Ольге показалось, что ей только что влепили унизительную пощечину.


«Это его жена», – пронеслось в голове.


- Но мы еще не решили этот вопрос, – отметил Самойлов.


Островский уставился на Ольгу, которая выглядела сейчас донельзя растерянной. Она поднялась со стула, буркнула:


- Извините, я на минуту... – и вышла в коридор.


Это походило на какую-то комедию положений, на абсурдный сценарий, кратко описанный словами «муж, жена, любовница и ее почти бывший муж». Ольга толкнула дверь туалета – хотелось спрятаться от этого, сбежать отсюда... Оперевшись руками о холодную эмаль рукомойника, посмотрела в зеркало и сказала:


- Не тебе тягаться с такой красотой.


Включив холодную воду, наклонилась над раковиной, смочила ладони и провела ими по шее. На лицо не плеснула, боясь испортить макияж – не хватало только с потекшей тушью вернуться в кабинет. Когда Ольга вновь подняла голову, то увидела в зеркале отражение Романа за своей спиной и резко обернулась, зло бросив:


- Занято!


- Тогда дверь закрывать надо, – спокойно ответил он и сделал шаг вперед.


- Не подходи! – предостерегающе сказала она.


- А то что? – с улыбкой спросил Островский.


- Я ей все расскажу.


- Ане? Поверь, ей глубоко плевать, с кем я трахаюсь, а вот тебе вроде бы нет.


Он сделал еще шаг, почти прижавшись к Ольге. Она выставила между ними руки, стараясь оттолкнуть Романа, но как-то без особого энтузиазма.


- Она. Твоя. Жена.


- Да, – не стал спорить Островский. – На бумаге, но я с ней даже не спал ни разу.


- Чего только не придумают мужчины, особенно с такой фантазией, как у тебя.


- Не веришь? Ну и ладно... Оправдываться я не собираюсь.


В пылу их диалога Ольга не поняла, как он незаметно поднял ее юбку вверх, и только вздрогнула, когда почувствовала его пальцы под бельем. Попытка вырваться не удалась – Роман приподнял одной рукой ее за ногу и закинул к себе на бедро, не отрывая вторую от действий, и тихо сказал:


- Мне так нравится наблюдать за твоими оргазмами.


Он делал ее слабой, безвольной, без возможности устоять перед его напором, перед желанием. Ольга издала тихий стон, вцепившись в ворот его пиджака и запрокинув голову. Тело предало ее в который раз, и она уже двигалась навстречу его пальцам и приближающемуся экстазу.


- Вот так, – шепнул Роман в ухо. – Кончи для меня...


- У тебя странные методы убеждения, – сказала Ольга, вытирая бумажным полотенцем внутреннюю сторону бедер.


- Это не было способом шантажа или манипулированием. Ты умна и талантлива, огромный нерастраченный потенциал и понимание материала.


- А это лесть... – усмехнулась она.


- Это констатация факта, – серьезным тоном внес поправку Роман.


Дверь так и оставалась незапертой, поэтому Анна появилась неожиданно. Ольга вновь почувствовала стыд и опустила глаза, вроде бы увлекшись рисунком на плитке. Но жена Островского только лукаво улыбалась, оценивающе глядя на Ольгу, и весело сказала:


- Ребята, если вы закончили... или кончили, – тут она сама рассмеялась над своей шуткой, – то предлагаю заняться делом. И в следующий раз знайте – на двери туалета всегда есть замок.


- Спасибо, Аня, но мы вроде договорились с Ольгой Михайловной. Ведь так?


- Я закончу работу.


- Только зря приехала, – беззлобно сказала Анна. – Хотя нет. Будь, Рома, твой сценарист брюнеткой, я бы непременно ее у тебя отбила.


А Ольга совсем перестала понимать, что происходит.


Глава 11


- Вы трахнулись прямо в туалете, что ли? – весело спросила Анна, хитро прищурив один глаз, когда они с Романом вышли на улицу.


- Почти, – ответил Островский и снова сказал: – Спасибо.


- Дорогой мой человек, я бы ради тебя и в Штаты прилетела, если бы попросил. А тут... – она фыркнула, махнув рукой, – пару часов на машине, и твоя Ольга снова готова к труду и обороне. Но знаешь, Рома, я так и не поняла, тебе нужны были ее рабочие навыки или...хм...немного другие?


- Рабочие, Аня, исключительно рабочие. Она хотела бросить сценарий и вряд ли бы мои доводы даже стала слушать, если бы ты не приехала.


- Рада, что смогла помочь. Пока.


Анна поцеловала Островского в щеку, нажала на брелок сигнализации и села в машину. Роман помахал ей рукой, она улыбнулась и открыла окно.


- Знаешь, я всегда знала, что однажды какая-нибудь девушка отогреет твое ледяное сердце или разобьет его.


- Это явно не Ольга, – усмехнулся он в ответ.


Провожая взглядом автомобиль Анны, Островский мысленно себя похвалил за находчивость, которая посетила его в три часа ночи. И пусть спросонья Анна не самый дружелюбный человек, но отказать не смогла. Если бы он попытался поговорить с Ольгой, то вряд ли бы та поверила в жену-лесбиянку, которой просто нужен был статус замужней женщины для карьерного роста.


«Бред какой-то», – решила Ольга, отказываясь верить в происходящее, когда возвращалась в кабинет Олега.


- Сделай кофе, – попросила она Самойлова растерянно. Мысли скакали слишком хаотично, и ни одна из них не хотела удерживаться в разболевшейся голове.


- Что с тобой происходит? – спросил Олег, щелкнув чайник и насыпая коричневые гранулы в чашку. Ответа не последовало – Ольга сидела, уставившись в одну точку на стене и, кажется, не слыша вопроса. – Ольга!!!


Она вздрогнула и спросила:


- Что?


- Что с тобой? – уже тише спросил Самойлов.


- Все нормально. Я продолжу работу над сценарием.


Ольга позволила Островскому связать себя по рукам и ногам, и Олега неудобно было подставлять, и денег надо было заработать. Она пообещала, что закончит работу, а значит – придется. За свои слова надо отвечать, иначе им грош цена. Только Ольга так и не поняла, гений пера хотел ее вернуть в рабочий процесс или в свою постель. И рассмеялась, представив, как его жена вместе с юристами Олега вносит в контракт пункты «секс по ночам» и «минет по утрам».


Самойлов вопросительно поднял брови, когда Ольга залилась истерическим смехом.


- Извини, – сказала она и вытерла выступившие слезы.


- Черт возьми! – рявкнул Олег и с громким стуком поставил перед ней чашку, расплескав часть содержимого на стол. – Ты мне не чужой человек, я волнуюсь за тебя! – запнулся на последнем слове, переведя взгляд с Ольги на дверь.


Она обернулась – на пороге стоял Островский и последнюю фразу явно слышал.


- Я помешал? – спросил он.


- Что вы, Роман Сергеевич, – улыбнулся Самойлов. – Ольга сказала, что вы решили возникшее... недоразумение, – подобрал подходящее слово.


- Да, – своим безэмоционально-ледяным тоном ответил Островский. – Поэтому, пожалуй, мы вернемся к работе. Как вы сами заметили – время-деньги.


- Конечно, – согласился Олег.


- Ольга Михайловна, вы идете?


- Да-да, – ответила она, поднимаясь. – Пока, – бросила Олегу и отвернулась, не желая видеть его любопытный взгляд.


- Ты сегодня непривычно молчалива, – сказал Роман на улице, когда Ольга вызвала такси.


- Мне надо заехать за блокнотом домой, – никак не прокомментировала она его слова. – Так что можешь ехать к себе, а потом я приеду.


- Поедем вместе, – безапелляционно заявил Островский, а Ольга только пожала плечами в жесте «как хочешь, мне все равно», не глядя на него. А он продолжал сканировать ее и наконец сказал: – Спрашивай.


- О чем?


- Об Ане. Или тебе неинтересно?


- Она действительно?..


- Да, – предугадав вопрос, перебил Роман Ольгу. – Один раз она оказалась в постели с мужиком и сказала, что ничего противнее с ней не случалось. И пусть сейчас повсеместно прививают толерантность, крича о том, что при приеме на работу сексуальная ориентация не важна, но какая уважающая себя контора наймет юриста-лесбиянку. Или представить ситуацию, что ты защищаешь клиента в суде, а твой оппонент может использовать нетрадиционную ориентация против тебя, допустим, сыграв на предвзятом отношении к противоположному полу. Город наш хоть и не особо маленький, но и не столица, поэтому на заре ее карьеры поползли ненужные слухи. Анна пришла ко мне с просьбой жениться на ней, чтобы заткнуть всем рот. У меня тогда не было девушки, да и желания завязывать серьезные отношения тоже, поэтому я согласился. Недоброжелатели покачали головой, но замолчали, и ее карьера пошла в гору. Об этом никто не знает, потому что за фиктивный брак предусматривается какая-то там ответственность, наверное, административная. Тебе пришлось рассказать, чтобы ты не забивала голову угрызениями совести и продолжила работать со мной.


- Понятно, – только и смогла сказать Ольга. Расскажи он такую историю вчера утром, она бы ни за что не поверила, посчитав это самым оригинальным оправданием измены.


- Поехали, – сказал Роман, заметив машину такси, и открыл дверь.


Ольга назвала водителю адрес и отвернулась к окну, а через минуту почувствовала, как рука сидевшего рядом Островского скользнула под юбку и начала наглаживать бедро. Она покосилась на таксиста, потом посмотрела возмущенно на Романа и одними губами сказала:


- Извращенец, – попытавшись убрать его ладонь.


- Зато как заводит, – шепнул он, наклонившись к ее уху, и прикусил за мочку.


По телу тут же побежали мурашки размером с мадагаскарских тараканов, что не ускользнуло от чрезмерно внимательного гения пера.


- Видишь, – сказал он.


Из-за его действий Ольга не заметила машину Андрея возле подъезда. Они вышли из такси, и только тогда она мысленно чертыхнулась.


- Может, не отпускай машину. Я скоро вернусь, – быстро протараторила Роману, но тут же издала мысленный стон, потому что услышала окрик:


- Оля!


Островский демонстративно хлопнул дверью и уставился на приближающегося Андрея, который рассматривал его с неменьшим интересом.


Ольга со вздохом сказала:


- Привет. Что случилось?


- Ты не берешь трубку, – с беспокойством заметил Андрей, игнорируя присутствие Романа, но продолжая изредка бросать на него взгляды. Островский делал вид, что дело еще вообще не касается, но прислушивался к разговору.


- И?.. – не поняла Ольга.


- Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, и попрощаться.


- Все отлично. Пока. Мне надо работать.


Андрей вроде бы еще что-то хотел сказать, но улыбнулся и быстрым шагом пошел к машине. А Ольга смогла выдохнуть, только когда он скрылся за поворотом.


- Очередной бывший? – спросил Островский безразлично.


- Отвали, – ответила она, отыскав ключи в сумке.


- Что-то мы их довольно часто встречаем. Ты с половиной города перетрахалась? – и все тот же тон.


Вот это терпеть уже было невозможно – Ольга как будто второй раз за день получила пощечину и решила, что не ей одной сегодня должно перепасть, поэтому резко развернувшись, звонко влепила гению пера по лицу.


Ни один мускул не дрогнул на лице Островского, только взгляд немного изменился. Он тихо и очень спокойно сказал:


- Не делай так больше.


- Пошел в задницу! – выпалила Ольга.


- Ох, с удовольствием. Желаешь поэкспериментировать с сексом?


До нее не сразу дошел смысл сказанной фразы, а потом она снова замахнулась, но на этот раз Роман успел перехватить ее руку и все тем же ровным тоном уточнил:


- Я сказал, так больше не делать.


- Жди здесь, я сейчас вернусь.


Ольга вырвала руку и залетела в подъезд. Островский на удивление вполне мирно кивнул и остался на улице.


«А чего ты ждала?» – спросила она у самой себя, поднимаясь по лестнице. На глаза едва не навернулись слезы после вспышки злости, когда он почти назвал ее шлюхой, грудь сдавила обида. Ольга понимала, что сама виновата – позволила трахнуть себя на второй день знакомства, а потом с увлечением продолжала, отбросив все правила приличия. Но ведь это был просто секс, а тут с какого-то перепуга ему понадобилось выяснять про количество ее любовников. А ведь сама Ольга даже не знала, кто ждет Романа дома, сколько бывших и настоящих у него. Ничего...


Забросив блокнот в сумку, успела быстро принять душ и переодеться, решив, что от Островского не убудет, если он погреется на весеннем солнце. Но Роман не скучал – он успеть обаять соседку, которая, несмотря на почтенный возраст, жеманно улыбалась и заливалась краской.


«Он точно владеет гипнозом», – решила Ольга.


- Спасибо за увлекательную беседу, – галантно сказал гений пера и даже приложился губами к морщинистой руке.


- Значит, так, – сказала Ольга, подкурив, когда соседка скрылась за дверью подъезда. – Я продолжаю работать, но тоже выдвигаю свои условия.


- И какие же? – спросил Роман.


- Мы больше никогда не трогаем тему, кто, когда, где, с кем и в каких позах трахался. Ты не пытаешься меня затащить в постель...


- То есть в постель я тебя затащил? – перебил ее Островский. – Мне кажется, что ты не больно сопротивлялась.


Ольга покраснела, отведя взгляд, и сказала предостерегающе:


- Ты меня понял.


- Конечно, – усмехнулся он, оставив свои планы при себе.


Глава 12


Первую неделю Ольга еще вздрагивала, когда Роман подходил слишком близко, недоверчиво хмурилась, пытаясь найти в его словах какой-то скрытый подтекст, и сама не понимала, ждет она этого или боится. Но никаких поползновений Островский не делал.


Олег вроде бы выдохнул с облегчением, поняв, что эти двое пришли к консенсусу. Сцены приходили почти каждый день, Самойлов не мог нарадоваться – ему даже в режиссерском сценарии ничего поправлять не придется. С Островским они пару раз виделись, когда общались с другими членами съемочной группы, но Олегу начало казаться, что интересует уже Романа процесс съемок мало.


Он всегда хотел быстрее вернуться к сценарию. Писать – это то, что он умел, а в кинематографе мало понимал. Именно так он себя убеждал, пусть и на подсознательном уровне понимал, что вернуться хочет к Ольге.


Но Островский знал – не готова. Она сейчас включила обычную женщину, обычные обиды, стереотипы...


Больше половины сценария, усердная работа, когда Ольга уезжала домой только принять душ, поесть и поспать, что удавалось реже всего.


Ни один из них не знал, ждут они окончания работы или боятся прощания, пока однажды ночью Ольга не проснулась среди ночи и не поняла, что расставаться с ним ей не хочется. Как можно было прикипеть, настолько привыкнуть к человеку меньше чем за две недели? Слово «влюбиться» она старательно не впускала в свои мысли. Посмотрела на часы – четыре утра.


«Спишь?» – набрала СМС, долго смотрела на текст, не зная, то ли удалить, то ли отправить... И все-таки отправила. А потом хлопнула себя по лбу, обозвав дурой, и вышла на балкон, не забыв при этом прихватить телефон.


Едва успела подкурить, как пришел ответ:


«Нет».


Кратко и по существу, как раз в стиле гения пера.


«Может, продолжим работу?» – чуть помедлив, набрала Ольга.


«В четыре утра?» – пришел вопрос от Островского, а следом снова сообщение: – «Приезжай».


Ольга смотрела на телефон, пока не истлела сигарета в руках. Потом в голову закрались мысли: как он отреагировал, почему не спит, что делать... Но пока эти вопросы вертелись в голове, руки суматошно хватались за одежду, расческу, телефон.


Две сигареты на улице и еще прохладная весенняя ночь не остудили голову, и Ольга без раздумий прыгнула в машину такси.


«Я еду работать. Какая разница, сколько времени, если мы оба не спим. Но что он подумал, когда я написала ему в это время? Да плевать! Я же ясно ему все дала понять, и он вроде понял».


Как люди умеют себя успокаивать, отрицать очевидное, лишь бы не пускать в свою голову то, к чему они не привыкли, что не хотят принимать, во что не хотят верить. Странная атравмирующая особенность человеческой психики, видимо, защищающая от сумасшествия.


Сейчас Ольга и ощущала себя на грани сумасшествия, не понимая, зачем и что делает, но все равно ехала и даже не думала повернуть машину обратно.


Роман удивился, а удивить его мало кому удавалось. На самом деле он спал, но услышал звук оповещения на телефоне. Сначала хотел проигнорировать, но все-таки протянул руку к тумбочке и, взглянув на дисплей, улыбнулся. Неожиданно, но сюрприз получился довольно приятный.


Быстро принял душ, чтобы окончательно проснуться, оделся и пошел заваривать кофе, то и дело поглядывая в окно. Ему казалось, что Ольга в последний момент передумает. Но вот темный двор осветили фары автомобиля, который остановился прямо напротив подъезда, а через минуту раздался звонок в домофон. Роман нажал кнопку на белой трубке, повернул ключ в дверном замке и вернулся на кухню. За последнюю неделю это стало своеобразным ритуалом: Ольга приезжала в одно и тоже время, он просто оставлял дверь открытой и шел делать кофе.


Так и сейчас – он услышал, как хлопнула дверь, возню в коридоре и едва слышные приближающиеся шаги.


- Доброе утро! – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденнее.


- Привет, – отозвался Островский, поворачиваясь с двумя чашками в руках.


Ольга неосознанно повела плечами от взгляда, который он бросил на нее. Так он не смотрел на нее уже неделю. Чтобы как-то сгладить начинающий выступать угол, она сказала:


- Давай работать.


Роман смотрел на нее молча не меньше минуты, борясь с желанием заправить за ухо выбившуюся из ее прически прядь. Он видел, что собиралась Ольга скорее всего второпях, то ли боясь передумать, то ли желая быстрее оказаться здесь. Он все-таки надеялся на второе.


- Ты работать приехала почти в пять утра? – спросил он.


- А зачем же еще? – Ольга сделала глоток из чашки и закурила.


- Ты кому сейчас лжешь? Себе или мне?


Она молчала минуту...две...три. Успела уже подкурить вторую сигарету, и Роман понял, что его вопрос останется без ответа. Она себе не могла признаться, а ему и подавно.


Островский открыл ноутбук и сказал, пожав плечами:


- Продолжим работать, значит.


Ольга, кажется, даже не услышала, что он сказал. Со стороны могло показаться, что ее интересуют цветочки на обоях, но на самом деле она их даже не видела. Погруженная в разрывающие ее мозг напополам мысли, она не видела и не слышала ничего вокруг, только периодически подносила сигарету к губам.


Она боялась: и своего влечения к этому мужчине, и того, как он на нее действовал, и себя саму. Она к такому не привыкла, она такого не понимала, поэтому и не знала, что делать, как себя вести, что сказать.


Роман видел, что сейчас Ольге точно не до работы. Он все-таки протянул руку и заправил эту прядь, которая не давала ему покоя. От прикосновения Ольга слегка вздрогнула и повернула к нему голову.


- Что? – слегка испуганно спросила она.


Островский улыбнулся одним краешком губ и покачал головой – мол, ничего.


- Кажется, тебе не до работы?


- Нет, – неуверенно ответила Ольга, отведя взгляд. – Все нормально.


- Я бы так не сказал. Может, поговорим?


- О чем?


- О нас, – сказал Роман и, взяв ее за подбородок, заставил поднять голову. – Что случилось сегодня, что ты приехала в пять утра? И не надо мне сейчас опять говорить о работе.


- Не о чем тут говорить, – довольно резко выпалила Ольга, дернув головой, чтобы избавиться от его пальцев на своем лице. Даже это прикосновение было невыносимым... Невыносимо приятным.


«Опять начинает выпускать колючки, как дикобраз», – подумал Островский.


Она снова закурила, на этот раз подойдя к окну, чтобы быть хоть немного дальше от Романа. Теперь Ольга корила себя за этот порыв приехать среди ночи и действительно обманывала себя, а вот его обмануть не удалось. Создавалось впечатление, что он видел ее насквозь, и от этого становилось неуютно. Она не услышала, скорее почувствовала, как он подошел, и напряженно застыла. Не сопротивлялась, когда Роман забрал сигарету из ее рук и затушил, а потом просто развернул Ольгу лицом к себе и спросил:


- В чем дело?


- Я... – она запнулась. – Не знаю.


- А кто тогда знает?


Вопрос был риторическим и просто повис в прокуренных стенах кухни, а они продолжали стоять друг напротив друга. Без действий. В полном молчании.


Островский первым разорвал тишину:


- Мы сейчас ведем себя, как два идиота в подростковом возрасте, а ведь же взрослые люди. Неужели так трудно сказать: «Роман Сергеевич, ты мне нравишься», а я бы тебе ответил: «Ты мне тоже, Ольга Михайловна». Зачем все усложнять? Я же не кусаюсь.


- Правда? – Ольга подняла брови, а Островский улыбнулся, оценив шутку.


- Только в порыве страсти. А ты мне серьезно нравишься, можешь даже почувствовать, насколько сильно.


Он обвил одной рукой талию Ольги и прижал к себе, заметив, как на ее щеках появляется румянец смущения от того, что она действительно почувствовала, насколько ему нравится. Рука Романа уже скользнула под ее рубашку и теперь легонько наглаживала спину. А сам он продолжал:


- Я не собираюсь дурить тебе голову байками о «долго и счастливо», а потом просто сказать: «Извини, мы не подходим друг другу» и свалить в закат. Но мы можем сделать очень приятным то время, что проведем вместе. Если ты этого не хочешь, то заставить я тебя не смогу, и мы сейчас же забудем про этот разговор и сделаем вид, что между нами не скачут искры и ничего не было. Так что?


Ольга ничего не ответила, но вместо ответа положила руку ему на затылок и притянула его лицо к своему, заметив, как в легкой улыбке дрогнули уголки губ. Она удивилась сама своим действиям, учитывая, что Островский действовал на нее, как удав на кролика. Ольга лишь легонько коснулась его губ своими, но уже через секунду Роман до боли даже не целовал, а почти истязал ее губы. Таким она его видела впервые, чувствовала, как трясет все его тело, а дрожащие руки едва справляются с одеждой.


- Не могла платье надеть? – выдохнул он ей в губы, пытаясь справиться с пуговицей на джинсах.


Романа действительно трясло так, будто секса у него не было не неделю, а целую вечность. Ему сейчас было не до долгих прелюдий, не до ласки и не до романтики – он хотел ее прямо здесь и прямо сейчас. Наконец справившись с осточертевшей пуговицей, Островский просто рванул джинсы вниз, приподнял Ольгу над полом, сделал два шага к столу и развернул ее спиной к себе, заставив опереться руками о шаткую столешницу и прогнуться в спине. Со своими брюками Роман справился быстрее и в нетерпении сделал первый толчок.


Когда Ольга его ощутила в себе, то почувствовала, как дрогнули ноги, и вцепилась в стол так, что побелели костяшки пальцев. Островский с обеих сторон до боли сжимал ее талию, все наращивая темп, и вскоре Ольга поняла, что от переизбытка удовольствия уже не может стоять на ногах. Роман остановился, покинул ее тело, и Ольга почувствовала, что его руки заскользили по ногам, окончательно освобождая их от так и не снятой полностью одежды.


Островский притянул ее к себе, заставив переступить ее через джинсы на полу, сам присел на табуретку и одним движением усадил Ольгу сверху. Поняв, что Роман все еще готов к дальнейшим действиям, она спросила:


- Ты еще?..


- Нет.


Его руки легли на ее бедра и помогли сделать первое движение. Если бы Островский не прислонился к стене, то они бы быстро оказались на полу. Ольга прикрыла глаза, но тут же услышала:


- Смотри на меня.


Никогда она не испытывала таких эмоций – не просто соединение телами в физиологической потребности, а настоящее растворение в человеке, полное слияние. И от этого становилась столь же приятно, как и страшно.


Телефон разрывался где-то далеко. Ольга открыла глаза, но сон еще окончательно не ушел. Роман лежал рядом на животе, пристроив одну руку на ее груди, а вторую под подушку. Ольга аккуратно встала, чтобы не разбудить его, и нагишом пошла на поиски телефона, который мирно покоился в джинсах, оставленных на полу кухни.


Увидев, кто звонит, она мысленно застонала, но не ответить не могла, поэтому сделав глубокий вдох, сказала в трубку:


- Слушаю.


- Ольга! – услышала высокий женский голос в трубке. – Совсем про мать забыла?


- Нет, мама, я занята на работе.


- Ты нашла нормальную работу? – недоверчиво спросила мать Ольги, Галина Леонидовна.


- Я сейчас адаптирую киносценарий по книге, – как можно спокойнее ответила Ольга, чувствуя, как ногти руки, сжатой в кулак и свободной от телефона, впиваются в кожу.


- Тьфу... Вот я всю жизнь отработала на заводе, а не мыкалась туда-сюда в поисках легкой работы, скоро, не дай бог, пойдешь на трассу, совсем обленившись, и будешь прыгать на членах, пока возраст позволяет.


- Мама, что ты несешь?


- А что я несу? Ты же вся в папашу, безответственная, легкомысленная. Но я же все равно тебя люблю и говорю так, потому что желаю тебе лучшего.


- Спасибо, мам, – не желая комментировать последнюю фразу, ответила Ольга, уже едва сдерживая слезы. – Извини, я занята.


- Ладно, – обиженно протянула Галина Леонидовна. – Если тебе даже с матерью некогда поговорить... – и бросила трубку.


Дрожащие руки пытались справиться с зажигалкой. Последние лучи заходящего солнца красным светом озарили кухню, и Ольга увидела свое едва заметное отражение в окне.


«Только не плакать».


Но предательские слезы покатились по щекам, как бы она не старалась их сдерживать. Такое бывало часто после разговора с матерью – Ольга снова чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, униженной и ничтожной. И плакала она сейчас не от обиды, а от собственного бессилия, от невозможности избавиться от этой детской неуверенности.


Услышав шаги за спиной, Ольга смахнула слезы. На обнаженные плечи легли теплые руки, и она услышала тихое, в самое ухо:


- Доброе утро.


- Сейчас вечер, – усмехнулась Ольга.


- Тогда идем спать дальше, – интимно шепнул Роман, переместив руки с плеч на грудь.


- Сейчас. Покурю еще.


Островский развернул Ольгу к себе лицом и внимательно посмотрел на нее, а потом спросил:


- Что случилось?


- Ничего, – поспешно ответила она.


- Ты плакала, – даже не спросил, а просто констатировал он факт.


- Не твое дело! – не выдержала Ольга, не понимая, почему это вообще его интересует и какого черта он лезет куда не просят, а через секунду осознала, что просто сорвалась на нем, и сказала: – Извини.


Роман молча поставил на плиту чайник, а она быстро оделась и не знала, куда себя деть. Островский был непроницаем, и Ольга не понимала, задели ли его ее слова, все ли равно ему или нет.


- Знаешь, – начал он, – когда-то я был похож на тебя. Взрывной, импульсивный, эмоционально нестабильный...


- Ты? Быть такого не может!


- Может, все может. Драки, ссоры, отделения полиции... я проходил через это едва ли не через день. Тонул в пучине алкоголя, легких наркотиков и одноразового секса, а Анна меня вытаскивала из «обезьянников», пыталась научить уму-разуму, но потом все повторялось вновь. Где-то два года назад она уехала с очередной подружкой отдыхать, а я опять загремел в каталажку. Родителей уже давно не было в живых, Анна на отдыхе, а дружкам, с которыми я куролесил дни и ночи, оказалось не до меня. И за то время, что я там провел, понял: пора что-то менять. Вышел я оттуда другим человеком – от моей несдержанности не осталось и следа, я научился управлять эмоциями. Спокойствие – залог контроля над ситуацией. Ты этого делать не умеешь, поэтому эмоции управляют тобой, а не ты ими.


Пока Роман рассказывал, успел сделать кофе и бутерброды и сел напротив слегка шокированной Ольги. Она не верила, что он сейчас рассказывал о себе.


- И потом ты начал писать?


- Я делал это всегда. Закончил журфак, писал небольшие новостные статьи в интернет-журнал, но, видимо, из-за неполной самореализации и пошел по наклонной. Когда Анна вернулась, даже перекрестилась, хотя особой набожности за ней никогда не водилось, и сказала, чтобы я чем-нибудь себя занял, пока не вернулся к старым привычкам или не впал в депрессию. И я начал делать то, что умел. Так и родилась эта книга.


- Искусство рождается только от горя. И никогда – от радости, – процитировала Ольга.


- Чак Паланик, – быстро определил Роман. – Хороший автор со своеобразным мировоззрением. Так ты расскажешь, что случилось?


- На фоне твоей истории, достойной пера классика, моя покажется рассказом непризнанного гения, скучно и избито.


- Не бывает скучных историй. Все дело в подаче материала.


С подачей у Ольги вышло плохо, местами она выплескивала одни эмоции, отходя от фактов, местами просто замолкала, думая о своем, но рассказала все: про отца, которого не видела двадцать лет, про странное проявление материнской «любви», про побои в детстве, про многочисленных маминых любовников и реки алкоголя в квартире...


- Сейчас она живет на другом конце города, я иногда заезжаю, но стараюсь это делать как можно реже. Спасибо бабушке, которая оставила мне квартиру, в которой я сейчас живу. Но при каждом мамином слове я чувствую себя...никем, – закончила Ольга.


Роман ни разу не перебил ее, она даже не была уверена, слушает ли он, но выговорившись, почувствовала, что стало легче. Наконец Островский подал голос:


- Ты до сих пор живешь той ситуацией, при общении с матерью в тебе поднимают голову те же эмоции, и ты их проживаешь вновь, как много лет назад. Но ты уже не та маленькая девочка, ты взрослая красивая самостоятельная женщина, и только тебе решать, как жить и что делать. И лучше это понять раньше, пока ты сама себя не съела изнутри. Но ведь ты не все рассказала? В одном месте ты запнулась, как будто проглотив фразу, а потом перескочила на другое событие.


Ольга молчала, об этом она никому не рассказывала. Это было отвратительно, унизительно и осталось ее далекой детской травмой. Но Роман сам начал:


- Кто-то из собутыльников матери тебя?.. – он, кажется, сам не хотел произносить это вслух.


- Нет, – резко ответила Ольга, потом сделала шумный вдох-выдох, будто собираясь с силами, и сказала: – Почти. Мне было тринадцать. Мама пришла с уже вроде постоянным хахалем, они до вечера пили, потом полночи стонали и наконец затихли. У меня была отдельная комната, жаль, что без замка, но стены в панельном доме не отличаются звукоизоляцией, поэтому я всегда все слышала. Едва я уснула, как почувствовала, что сверху на меня навалилось что-то тяжелое, хотела закричать, но он мне зажал рот и зашептал: «Тихо, детка, тихо. Я же знаю, что ты этого тоже хочешь, видел, как ты на меня смотришь. Правильно, лучше я, чем какой-то сопливый пацан из подворотни». Не знаю, что там навыдумывал его пропитанный алкоголем мозг, но он твердо вознамерился меня поиметь. Без понятия, откуда у подростка взялись силы, но кое-как я высвободила одну руку и дотянулась до тяжелого ночника, слава советским изделиям. Огрела его сильно и испугалась, когда он отключился. Всю ночь я просидела под раковиной в ванной, вздрагивая от каждого звука и зная, что при большом желании хлипкая дверь не станет препятствием. Меня потом долго преследовали запах перегара и немытого тела, воспоминания о прикосновениях его грязных лап и возбужденного члена к моему бедру.


Ольгу даже сейчас передернуло от отвращения и брезгливости.


- Ты поэтому такая колючая? – спросил Роман.


- Не знаю, – пожала она плечами.


- Убивал бы таких скотов, – тихо, но жестко сказал Островский и впечатал кулак в стол.


Ольга удивленно посмотрела на него и поняла: а ведь убил бы действительно. Этот человек был сродни потухшему вулкану – вроде бы потух, но кто его знает...


- Я, наверное, домой поеду.


- Давай мы лучше пойдем спать, – предложил Роман.


- Мы же только что кофе выпили.


- Значит, примем двойную, а хотя лучше тройную дозу снотворного.


О каком снотворном он говорил, даже не стоило спрашивать. И так все понятно.


Они перестали быть друг для друга «белыми пятнами» в сюжете. Зная о прошлом человека, можно понять его настоящего. И взаимопонимание было достигнуто.


Глава 13


Чувствовала ли себя Ольга хоть когда-то счастливой по-настоящему? Вряд ли. Только сейчас, в этот маленький отрезок времени, когда могла заниматься тем, что ей нравится, рядом с мужчиной, который ее понимал. Но время – беспощадный противник, оно увеличивает свой бег в такие моменты, превращая их в воспоминания, в ностальгию.


Когда в сценарии была поставлена последняя точка, она это осознала наиболее полно, и эта точка стала ржавым гвоздем в сердце.


- Я завтра уезжаю, – сказал Роман.


Пока слова не были произнесены, они не воспринимались всерьез, хотя Ольга знала, что этот момент наступит. Ничто не длится вечно. В ответ она только кивнула, понимая, что изначально у их отношений не было будущего. Даже если бы они попытались сохранить их на расстоянии, наматывая периодически сотни километров друг к другу, то сколько бы они так выдержали? Год? Полгода? Ольга бы изводила себя мыслью, где он, с кем он, а при встречах бы терзала себя сомнениями и вопросами, сколько баб он поимел с момента их последней встречи. И не факт, что Роман не думал бы так же.


Он смотрел, как она молча курит, как немного нервными движениями сбрасывает пепел, и понимал, что это будет тяжело. Это расставание дастся им обоим очень тяжело. Но се ля ви.


- Я буду скучать, – добавил Островский.


«Зачем?!» – едва не заорала Ольга. – «Зачем ты мне это говоришь?!»


Лучше бы он промолчал. Эти слова лишь усугубили атмосферу, повисшую между ними. Они вбили еще один гвоздь в сердце, открывая новую кровоточащую рану. Ольга мысленно себя успокаивала тем, что знала все заранее, так что никаких претензий, никаких упреков, но эта иллюзия счастья, созданная помимо воли, крепко обосновалось в голове.


А сейчас у них осталась еще одна ночь. Роман делал все медленно, не оставив без внимания ни один участок ее тела. Ольге это нравилось, но одновременно и было больно от понимания того, что он просто с ней прощается. Как не оттягивай, как не старайся взять у ночи каждую секунду, все равно будет мало. Это как с деньгами – сколько человеку ни дай, будет мало.


Утром казалось, что стрелка часов двигается еще быстрее. Когда Ольга открыла глаза, взгляд сразу остановился на собранных вещах Романа. Вот и все!


Скрипнула дверь ванной, шаги на кухню, запах свежесваренного кофе – все эти мелочи стали настолько привычными, почти родными, что утро без них уже не представлялось. Но привыкнуть можно ко всему, и Ольга верила, что снова привыкнет к своему дивану, к тишине квартиры, к одиночеству.


Она почти бесшумно проскользнула в ванную и, стоя под теплыми струями, старалась окончательно принять конец этой главы в своей истории. Но самоубеждение не срабатывало.


«Ничего... Пройдет время, притупятся эмоции, и мы забудем друг о друге».


Ольга замоталась в полотенце и вышла на кухню, нацепив на лицо беззаботную улыбку.


- Доброе утро!


- Доброе, – откликнулся Роман и спросил: – А что под полотенцем?


Рука его скользнула по бедру, вознамерившись проверить наличие нижнего белья.


- Кофе остынет, – заметила Ольга.


- Черт с ним!


Островский потянул за один край, и полотенце упало на пол. Он усадил Ольгу на жалобно скрипнувший стол и устроился между ее ног, обвивших его бедра. Вряд ли хоть один наркоман испытывал такую эйфорию от дозы, какую Роман испытывал от секса и даже просто от прикосновений к этой женщине. И сейчас он не хотел завязывать, еще есть возможность вырвать у времени несколько мгновений...


Шум вокзала раздражал, не давал погрузиться в воспоминания, сосредоточиться на тех ощущениях, которые он испытал перед выходом. Прощаться он никогда не умел, и Ольга, судя по всему, тоже, поэтому кроме короткого «прощай» они не смогли ничего сказать друг другу. Хотя Островский хотел... Он сам не понимал, что же хотел от нее услышать: признание в любви, просьбу остаться или что-то еще.


Роман уже вызвал такси для себя и для нее, но вдруг ясно и четко понял, что, возможно, больше никогда ее не увидит. Разочарование и бессилие всегда будили в нем спящего дикого зверя, и этот зверь неистово рвался наружу. Почти на выходе он просто впечатал Ольгу в стену, задрал ее руки над головой, удерживая своей ладонью, оставляя синяки на запястьях, избавил свободной рукой от одежды и начал с невероятной одержимостью вколачиваться в ее тело. Он не понимал, стонет она ему в ухо от удовольствия или от боли, но ему это надо было до ломоты во всем теле. Роман оставлял следы зубов на ее щеке, на шее, на губах, на груди, следы рук на бедрах, ягодицах, спине. Своеобразно оставляя на ней метки, хотел заклеймить ее своей, чтобы каждый видел, что она принадлежит кому-то другому. Пусть это было эгоистично с его стороны, но ничего с собой поделать он не мог.


Ольга попросила остановить машину на полпути. Какая-то тупая боль в груди, которая доселе была ей неизвестна, казалось, не может уместиться в маленьком салоне автомобиля.


Сколько силы воли и самообладания понадобилось для этого прощания, сколько усилий, чтобы промолчать. Если бы только он сказал... А что он мог ей сказать? Что любит? Что не хочет уезжать? Позвать ее с собой? Нет, Ольга помнила, что он четко поставил рамки и сроки их совместного времяпрепровождения.


«Молчи, молчи...» – она повторяла это как мантру, как молитву, когда прощалась с Островским.


Квартира встретила слоем пыли и тишиной. Ольга захлопнула дверь и поняла, что сил больше нет, сползла по стенке на пол и уткнулась лицом в колени. Комок в горле разорвался, вырываясь мокрыми дорожками из глаз. Никогда почти за тридцать лет она не плакала из-за мужчины, но все бывает впервые. И все проходит...


Подкатил новый комок, на этот раз не слезы, а тошнота. Сбросив обувь, Ольга бросилась в туалет, ее как будто выворачивало наизнанку, желудок заходился спазмами, а из глаз продолжали катиться слезы уже от приступа рвоты. Когда он закончился, она продолжала сидеть на холодном кафельном полу, тяжело дыша, пока из транса ее не вывел звонок телефона в кармане.


- Привет, – весело пропела Наташа в трубку. – Уехал твой писака?


- Да, – хрипло ответила Ольга.


- А что с голосом? Только не говори, что ты расстроилась по этому поводу и сейчас льешь слезы?


- Все нормально. Плохо себя чувствую.


- Тогда сейчас приеду и подлечу тебя хорошим вином. Идет? – спросила подруга.


- Хорошо.


- Договорились. Через полчаса буду.


«Ну вот, жизнь возвращается в привычное русло».


Ольга заставила себя подняться, принять душ и даже улыбнуться запотевшему отражению. Никому не стоило видеть ее состояние, она с этим справится сама.


Наташа, казалось, смела в магазине все, что попалось под руку, потому что ввалилась в квартиру с двумя огромными пакетами со словами:


- Я подумала, что у тебя в холодильнике мышь повесилась.


- И оказалась права, – подтвердила Ольга.


Вдвоем они ловко орудовали ножами, нарезая нехитрые закуски и вроде бы болтая ни о чем. Наташа долго косилась на уже выступившие синяки на теле, но все-таки не выдержала:


- Твой писака тебя избил что ли? Или так жестко трахал?


- Никто меня не избивал, – рассмеялась Ольга, но от воспоминаний о том, как эти пятна появились на теле, бросило в жар, а живот начало стягивать.


- Ольга, мы были молоды и только, а жизнь такой казалась долгой, неслышно маятник стучал, – затянула Наташа, почти подражая голосу Маркина. Ольга не осталась в долгу и в ответ вполголоса запела:


- Натали утоли мои печали, Натали! Натали я прошёл пустынью грусти полземли! Натали, я вернулся, чтоб сказать тебе прости, Натали, от судьбы и от тебя мне не уйти! Утоли мои печали, Натали!


- Хорошо, что ты сама себе не изменила. Я боялась, что твой писака оставит шрам на сердце, но он оставил только синяки на коже, а они сойдут.


Улыбка сползла с лица Ольги, и возникло ощущение, будто кто-то повернул гвоздь в сердце.


- Фу, – вдруг скривилась она. – Что за отвратительный запах?


Наташа удивленно подняла бровь и ответила:


- Твой любимый болгарский перец, специально для тебя покупала, – и продемонстрировала крупный овощ, разрезанный пополам.


- Ага, – шепнула Ольга, стараясь подавить вновь накатывающий приступ тошноты. Нервы, все нервы и стресс.


Вино было вкусное, разговоры больше не касались Островского, но тарелка с нарезанным перцем вызывала отвращение. Наташа подозрительно посматривала, но молчала.


- Пойдем покурим, – предложила Ольга и поднялась, почувствовав легкое головокружение от выпитого.


- Ты точно в норме?


- Да. Тяжелый был месяц.


«Месяц?» – пронеслось в голове. – «Твою ж... Нет, быть этого не может...»


На балконе стало легче дышать, но мысль о возможных последствиях ее продуктивной работы с Романом не отпускала. Первая затяжка отдалась снова спазмом в желудке, а после второй Ольга почти бегом бросилась опять в туалет, зажимая ладонью рот. Наташа появилась через пару минут следом и наконец высказала вслух вопрос:


- Подруга, а ты часом не беременна?


- Нет, я на противозачаточных таблетках.


- Ну-ну... Но даже таблетки не могут тебе дать стопроцентной гарантии защиты. А если один-два дня забыла принять, то процент действия падает еще ниже. Задержка есть?


Ольга кивнула. Наташа вышла в коридор, вернулась с маленькой прямоугольной картонной коробочкой и протянула подруге.


- Откуда у тебя тест на беременность?


- Да покупала по нужде как-то, но пока дошла до дома, он уже был без надобности. А ты давай это...не тяни. Я буду ждать на кухне.


Ждать долго не пришлось. На белой палочке сразу же выступили две яркие полоски. Да, Роман хотел ее заклеймить, он это и сделал, пусть не совсем так, как планировал.


В мыслях Ольги сейчас не было ни одного цензурного слова, но материться сейчас нет времени, надо решать эту проблему. Она смыла тест в унитаз, чтобы, не дай бог, Наташа не попросила посмотреть, и, призвав все свое хладнокровие, – не зря она столько времени провела с гением пера, хоть чему-то у него научилась – вернулась на кухню.


- Ну что?


- Ничего, – улыбнулась в ответ Ольга.


- Ну слава богу! – вроде бы с облегчением выдохнула Наташа и добавила: – Я поеду через десять минут, за мной должны приехать.


- Очередной кавалер?


- Можно и так сказать.


Едва захлопнув дверь и оставшись наедине со своей проблемой, Ольга ринулась к ноутбуку и нашла телефон ближайшего медицинского центра. Девушка на другом конце провода была до приторности вежливой.


- Вам надо сдать общий анализ крови, анализ крови RW на сифилис и ВИЧ. Вы успеете их сделать за завтрашний день, тогда я смогу вас записать на послезавтра к врачу.


- Успею, – ответила Ольга. – Записывайте.


Теперь она искала контакты ближайшей лаборатории, где за сутки ей могли бы сделать все необходимые анализы. Еще один звонок, такая же вежливая девушка и запись на утро.


«Надеюсь, дополнительный бонус в виде венерички он мне не оставил».


Опасения оказались напрасными – с анализами все было в порядке. Ольга забрала их уже вечером и ждала следующего дня.


«Пара таблеток, всего-то пара таблеток, и проблема решена».


Роман стоял у открытого окна в своей квартире, глядя на закатывающийся за горизонт огненный шар. Рука непроизвольно потянулась к телефону, но так и не взяла его.


«Зачем?» – одернул он себя. – «Что я ей скажу?»


Поговорку о том, что «клин клином» он помнил хорошо, поэтому вместо заветного номера набрал другой и услышал:


- Рома! Ты где пропал?


- Привет, Леха. Какие планы на завтра?


- Пятница же! Планы стандартные: пить и трахаться, – Леша радостно хохотнул. – Ты с нами?


- Пожалуй, да, – ответил Островский.


- Ого! Что это на тебя нашло?


- Ничего, был тяжелый месяц, хочется отдохнуть.


- Отдых я тебе обеспечу. Завтра еще созвонимся.


В этом был весь Леха – вечно молодой, вечно пьяный. Еще в студенческие времена, если нужны были выпивка и девочки, то стоило только ему позвонить, и Леша, как фокусник, быстро находил и то, и другое. А сейчас Роману просто необходимо было выбить образ Ольги из головы.


Подташнивало даже от запаха кофе, про сигареты можно было и не упоминать. Поэтому Ольге пришлось отказаться от утренней традиции и заливать в себя чай, причем, без табака. Она старалась не думать ни о чем, не накручивать себя и тем более не коситься в сторону телефона. Сегодня же все закончится, а потом и забудется...


Кто-то настойчиво издевался над дверным звонком, кто-то, до кого Ольге не было дела. Открывать она не планировала, сейчас не до незваных гостей. Через пять минут звонок замолчал, но ожил телефон.


«Открой мне дверь», – гласило смс от Олега.


Ольга знала, что от него так просто не отвяжешься. Тяжело вздохнув, подошла к двери и распахнула ее, сразу же спросив:


- Какого хрена?


- Зачем так грубо? – Олег протиснулся в прихожую. – Надо поговорить.


- Предупреждать о визитах не пробовал?


- Ты ж постоянно дома почти, так что был уверен, что застану тебя, тем более утром. А ты чего такая злая? Красный день календаря или из-за отъезда своего любовника расстроилась?


- Пошел ты! – почти беззлобно бросила Ольга. – Чего надобно? Только быстро, у меня дела.


Олег задержал взгляд на чашке чая и спросил:


- Изменяешь своим привычкам? – и, прищурив один глаз, начал пристально рассматривать Ольгу.


- Что? – вырвалось у нее.


- А ты изменилась. Так вроде и незаметно, но что-то есть. И я как человек, знающий тебя не один год, сразу заметил.


- Олег, мать твою! Что ты хочешь?


- Хочу, чтобы ты вернулась к работе. То, что вы сделали с Островским... Это гениально! Такой талант пропадает...


При упоминании о Романе Ольге показалось, что ей без анестезии вскрыли грудную клетку. Боль была почти физической.


- Давай об этом не сегодня. Я пока подумаю. А теперь давай на выход.


- Тебя подвезти? – спросил Олег, уже стоя в дверях.


Ольга отрицательно покачала головой, он пожал плечами и вышел.


Роман открыл ноутбук, когда еще было темно, и вот уже несколько часов просто таращился в монитор. На творческий кризис свой ступор он не списывал, это отговорка для лентяев. Намеченный план на новую книгу, который был набросан довольно давно, хотелось переписать: сделать героев другими, поменять идею...


Наконец он опустил руки на клавиатуру и начал печатать, создавая другие образы. За окном рассветало, а Роман все что-то правил, менял, дополнял. Точка... Он перечитал написанное и чертыхнулся. Его героиня, чей образ он создал только что, была вылитой Ольгой.


Островский довольно нецензурно выразился, выделил текст и остановил указательный палец над кнопкой «delete». Прочитав еще несколько раз, так и не удалил. Слишком хорошо написано, очень живо, по-настоящему. Но образ образом, а эту женщину ему необходимо было выбросить из головы.


Частные медицинские центры не похожи на муниципальные учреждения, откуда никогда не выветриваются отвратительные запахи, где царит гнетущая атмосфера и до тебя никому нет дела. Ольгу поприветствовала вежливая администратор и уже через пару минут пригласила в кабинет врача.


Здесь платят немалые деньги, поэтому она знала, что не увидит осуждающих взглядов и завуалированных фраз, которые будут намекать на сохранение беременности. Руки немного тряслись, но Ольга списала все на нервы.


Стандартный опрос продлился недолго. Врач, довольно пожилая женщина, пригласила ее на УЗИ, подтвердила беременность сроком в три с половиной недели и спросила:


- Делаем аборт?


Ольга кивнула. Перед ней на стол легли три таблетки мифепристона. Три маленькие круглые таблетки, которые могут оборвать чью-то зарождающуюся жизнь. Врач поставила стакан воды и сказала:


- Пейте.


Махом закинув все таблетки в рот, Ольга взяла воду и сделала первый глоток...


- Я подъехал, – сообщил Леша по телефону. – Спускайся.


Роман кивнул, как будто тот его видел, и вышел из квартиры. Леха ждал в такси, уже немного был навеселе и радостно сообщил:


- Едем к студенточкам-третьекурсницам. Девочки – огонь!


- Куда?


- У одной родители уехали за границу, оставив дом в полном ее распоряжении.


Через полчаса, предварительно заскочив в магазин, они вышли из машины возле частного дома. Хозяйка встретила их голым пупком и открытым декольте, ее подружки не отставали в соревновании по оголению тела.


Роман пожалел... О чем? О том, что это не то, все не то... Ненастоящее, ненатуральное, декорированное, наигранное...


Глава 14


Роману стало скучно, как только девушки открыли рот. Разговоры явно не были их сильной стороной, а ртами они лучше работали немного по-другому. Он заливал в себя алкоголь, надеясь на временное забвение, и по большей части молчал. Благо, что с ним был Леша, который говорил за двоих. Изрядно подвыпившие девочки жеманно хихикали, и две из них совершенно не сопротивлялись, когда Лехины руки начали наглаживать плечи и коленки. Кажется, он сегодня рассчитывает на веселенькую групповушку.


Третья красотка уже бросала недвусмысленные взгляды в сторону Романа, который упорно делал вид, что не замечает этого. Он, если начистоту, даже не помнил, как ее зовут. Алиса? Алеся? Что-то в этом роде. Хорошенькая блондиночка с пустыми глазами.


«Если пристроиться сзади, то сойдет... Блядь!!! За кого сойдет?» – Роман настойчиво гнал мысль прочь. Но все равно констатировал: – «Нет, у Ольги волосы на пару тонов темнее. Твою ж мать!!!»


- Дай мне сигарету, – попросил он у Леши. Тот удивленно посмотрел:


- Ты ж вроде бросил?..


Блондинка поднялась и сказала:


- Пошли.


Роман едва не ответил: «Куда тебя послать?», но только поправил:


- Пойдем.


Они вышли на крыльцо, молча закурили. Блондинка зябко поежилась, обхватив себя за плечи, с явным намеком, что ее надо согреть мужским телом. Роман намек проигнорировал. Сигарета после выпитого алкоголя сделала свое дело – приятно закружилась голова, мышцы расслабились. А запах табака вновь напомнил об Ольге. Островский посмотрел на фильтр, где мелкими буквами была надпись с названием марки, и улыбнулся. Она курила такие же.


«Блядь, блядь, блядь...» – повторял он про себя. – «Сколько можно о ней думать?»


Роман понял, что этим блондинистым клином другой клин не выбить. Это наваждение надо перетерпеть, пережить, переждать, а если не поможет, то просто смириться. Он достал телефон и вызвал такси.


- Я могу поехать с тобой, – предложила блондинка заигрывающим голосом.


- Зачем?


Девочка растерялась на мгновение, но через секунду снова вошла в образ роковой соблазнительницы и, проведя пальчиками по плечу Романа, томно сказала:


- Мы можем неплохо провести время.


- Можешь стать на коленки и отсосать мне, пока я жду такси.


Блондинка нахмурила перманентные брови и надула губы, бросив короткое:


- Хам! – и скрылась за дверью.


Роман пожал плечами. Хам так хам, хотя бы отцепилась. Трахать это милое существо ему не хотелось.


Вышел Леша и, закурив, спросил:


- Кто она?


- Кто?


- Женщина, которую ты хотел выбросить из головы с помощью алкоголя и случайного секса.


- Не понимаю, о чем ты, – раздраженно сказал Островский. Он пытается забыть о ней, а Леха только подливает масла в огонь.


- Пусть будет так. Поедешь?


- Да, развлекайся.


Бороться за жизнь – инстинкт любого живого существа, даже живой клетки. Ольга чувствовала, что проталкивание таблеток в горло вызывает рвотный рефлекс. Она успела проглотить только одну и тут же прижала ладонь к губам. Врач, понявшая все без слов, указала на дверь возле выхода из кабинета.


Рвало Ольгу так, что из глаз даже брызнули слезы и не хватало сил встать с пола. Она тихо пробормотала:


- Хочешь жить?


А потом обхватила руками голову и подумала:


«Я, кажется, чокнулась. Разговариваю с набором клеток».


- Можем сделать вакуум-аспирацию, – предложила врач, когда Ольга вернулась в кабинет.


- Не сейчас.


- Запишитесь на ближайшее время. Затягивать не стоит, потому что потом только вмешательство с кюреткой.


Ольга кивнула и попрощалась. Рассчитавшись с администратором, вышла на улицу и присела на ближайшую скамейку. Просидела она так часа два, просто глядя на асфальт. В голове не было ни одной мысли, но руки настойчиво крутили телефон, как будто вопреки голосу разума хотели набрать заветный номер. Но позвонила она Олегу:


- Ты где? – спросила, когда он ответил.


- Домой еду.


- Заедь за мной.


Назвала адрес и стала ждать, продолжая рассматривать асфальт. Через минут двадцать подъехал Олег и, едва Ольга села в машину, спросил:


- Что случилось?


- Ничего. Отвези меня домой. Поговорим о работе.


Самойлов едва не перепутал педали от неожиданности.


- Ты согласна? – с недоверием спросил он.


- Согласна, – кивнула Ольга в ответ.


- Охренеть! – только и смог выдать комментарий от радости, смешанной с удивлением.


Работа могла стать спасательным кругом, который вытеснит из головы все мысли об Островском. Спасение утопающего, как говорится. Именно на это Ольга и рассчитывала. Она забудет, переживет, вытеснит, вырвет...


- Кофе угостишь? – спросил Олег, остановившись возле подъезда.


- Идем.


Едва по кухне поплыл еще недавно любимый запах, как Ольга снова бросилась к туалету. «Да сколько-то можно?» – подумала. Она чувствовала себя так, как будто ее тело ей больше не принадлежит, как будто им управляет кто-то другой. И это ощущение ей не нравилось.


Олега на кухне не было, он лежал на диване и кого-то отчитывал по телефону. Ольга присела рядом и нарвалась на вопросительный взгляд.


- Ты беременна? – спокойно спросил он, повесив трубку.


Она кивнула.


- Островский?


Опять кивок.


- Ты ему сказала?


Ольга отрицательно покачала головой.


- Скажешь?


Еще сильнее замотала головой из стороны в сторону.


- Что делать будешь?


Пожала плечами.


- Не наделай только глупостей.


Опустила глаза.


- Пойду-ка я нам поесть приготовлю, – сказал Олег, поднимаясь.


Спорить с ним Ольга не стала. Сил не было. Включив телевизор, легла и, кажется, мгновенно уснула.


Самойлов пытался соорудить что-нибудь съедобное из найденных продуктов. Возле плиты он стоял редко, но кое-какие элементарные навыки имелись, так что вряд ли кого-то отравит. Конечно, больше его мысли занимала не готовка, а Ольга. Представить ее матерью Олег мог с трудом, но кто знает...


Он заглянул в комнату, увидел, что она спит, укрыл пледом, выключил телевизор и услышал звонок телефона из коридора. Ольга поморщилась во сне, но не проснулась. Самойлов взял смартфон, чтобы выключить звук, и увидел, что звонит Островский. Выдохнув, провел пальцем по экрану и сказал:


- Слушаю.


- Олег Викторович? – удивление в трубке.


- Да. Здравствуйте, Роман Сергеевич.


- Здравствуйте, мне нужна Ольга.


- Она спит. Перезвоните позже или завтра.


- Спасибо, – теперь в голосе Островского появилась сталь.


- Всего хорошего.


Зачем он ей решил позвонить, Роман и сам не знал. Не знал, что скажет ей, что спросит, как она отреагирует. А тут поднимает трубку ее бывший и заявляет, что Ольга спит.


«Тоже решила клин клином... Только она смогла, а я нет».


В груди поднялась волна ревности. Телефон полетел в стену.


- Спокойно, спокойно... – призывал он себя.


Но следом за телефоном в стену впечатался кулак. Но даже эта физическая боль не заглушила то, что рвало изнутри.


Ольга проснулась от нестерпимого чувства голода. На кухонном столе лежала записка. «Взял запасные ключи, чтобы закрыть квартиру. Ужин на плите, приятного аппетита. Звонил Островский».


Последнее предложение она прочитала несколько раз, прежде чем поняла его смысл. Забыв о еде, взяла лежавший тут же телефон и посмотрела журнал вызовов. Так и есть. Несмотря на позднее время, набрала номер, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле, а руки нервно комкают скатерть. Но вместо такого уже родного и спокойного баритона услышала только холодный механический голос, сообщавший о недоступности абонента. Ольга пыталась дозвониться раз пять – и каждый раз слышала одно и то же.


«Ладно, перезвонит... Или я завтра перезвоню».


Сейчас куда важнее было постараться удержать кулинарный шедевр Олега в желудке.


Кто-то настойчиво давил на звонок и барабанил в дверь. Роман за шумом воды в душе не сразу услышал, быстро повязал полотенце вокруг бедер и вышел в прихожую.


- Рома, у меня гениальная идея! – Леха залетел в квартиру с упаковкой пива.


- Похмелиться? – спросил Островский.


- Что? А, нет... Но тоже можно.


- Может, я для начала оденусь, а потом выслушаю идею, рожденную твоим гениальным мозгом.


Леша пошел на кухню, откуда сразу же послышался звук открываемой банки пива, а Роман через пару минут к нему присоединился, гадая, что же сподвигло друга появиться у него после хорошей пьянки и ночного секс-марафона.


- Значит, так, – начал Леха, – ты мне должен дать интервью об экранизации своей книги. Эксклюзив. И дай контакты и режиссера и сценариста, с которыми ты работал.


- Хочешь пробиться в столичный журнал?


- Да! И это мой шанс.


- Я-то не против, но не факт, что Самойлов захочет говорить об экранизации до премьеры, а Ольга... Михайловна вообще работала только над этим проектом и вроде продолжать сценаристскую деятельность не собиралась.


- Но попробовать-то можно!


Роман пожал плечами и спросил:


- И ты поедешь за несколько сот километров ради интервью?


- Зачем? – удивился Леха. – Перешлю вопросы по электронке, попрошу пару фотографий...


- Понимаешь, для хорошего материала этого будет мало. Я бы тоже мог контролировать процесс написания сценария посредством электронной почты. Но лично работать намного эффективнее.


Вспомнив об эффективной работе с Ольгой, Роман почувствовал, что ему снова необходим душ. И на этот раз холодный.


- Может, ты и прав... – задумчиво протянул Леша, открывая вторую банку пенного, а потом спросил: – А она хоть симпатичная?


- Кто?


- Сценарист. Может, скрашу рабочие моменты обществом красивой женщины.


Островский сжал зубы так, что, казалось, они вот-вот начнут крошиться, а в глазах даже потемнело от злости, но не зря он столько тренировался в управлении эмоциями. Быстро взял себя в руки и ответил:


- Обычная, – подумав: «Ни черта она не обычная!»


- Ладно, давай телефон режиссера.


Роман развел руками:


- Я вчера телефон случайно разбил. А там все контакты. Но могу дать адрес его электронной почты.


- Давай, – согласился Леша.


Островский открыл ноутбук, переписал «мыло» и протянул лист для заметок другу со словами:


- Держи меня в курсе.


- Так, может, со мной съездишь?


Хоть и тянуло Романа согласиться и, бросив все, поехать... Но что это даст? Еще одну встречу с Ольгой, после которой снова придется поправлять свое эмоциональное состояние.


- Я подумаю.


Утром Ольга первым делом написала Олегу смс: «Спасибо за ужин». Он перезвонил почти сразу и спросил:


- Как дела?


- Нормально.


- По голосу не скажешь, что нормально. Островскому перезванивала?


- Да, недоступен.


Олег понял, что она расстроена, поэтому предложил:


- Давай я приеду.


- Зачем? Нянчиться с бабой, у которой шалят гормоны, или держать волосы, пока я буду обниматься с унитазом?


- Для этого ведь и нужны друзья.


- Если тебе больше не с кем скоротать выходной день, то приезжай.


Ольга хотела, чтобы он приехал, точнее просто не хотела оставаться наедине со своими мыслями и эмоциями, разрывающими голову на части. Она еще несколько раз набирала номер Романа, но все так же безуспешно.


Не покидала мысль, что она вчера упустила ту призрачную иллюзорную надежду, которая гнездилась в мыслях, но которую Ольга упорно отгоняла. Что он хотел ей сказать? Этот вопрос не давал покоя, заставляя метаться по квартире из угла в угол, потому что на месте сидеть было невозможно. Хотелось что-то сделать, куда-то сорваться, просто выговориться...


Она почти довела себя до грани сумасшествия за то время, пока ехал Олег. Он открыл дверь взятыми вчера запасными ключами в тот момент, когда Ольга запустила в стену кухни кружку с остатками чая.


- Что за шум, а драки нету? – спросил, появившись в дверном проеме, укоризненно покачал головой и стал убирать осколки.


- О чем вы вчера говорили? – спросила Ольга.


Олег пожал плечами:


- Ни о чем. Он хотел поговорить с тобой, я сказал, что ты спишь. И все.


- Твою ж мать!


- Что?


- Он знает, что мы когда-то почти дошли до ЗАГСа, и мог подумать, что опять...


- Трахаемся по старой дружбе?


- Вроде того.


- Оль, послушай, но ведь это бред. Или Островский о тебе настолько низкого мнения, что решил, будто ты сразу из его постели прыгнула в мою?


- Не знаю, не знаю... – покачала она головой. Если бы на его месте была она, то точно бы нарисовала в воображении картины эротического характера. – Он меня трахнул едва ли не на второй день знакомства, так что моим целомудрием он вряд ли впечатлился.


Олег, убрав осколки, разогрел остатки вчерашней еды и спросил:


- Завтракала? Я не успел.


Ольга отрицательно покачала головой. Он поставил перед ней тарелку, протянул вилку и сел напротив, глядя, как она неохотно и без особого аппетита отправляет куски в рот.


- Что делать будешь? Решила? – спросил Олег, отправив тарелки в мойку и заваривая чай.


- Не знаю. Вчера пыталась сделать медикаментозный аборт, но таблетки надолго во мне не задержались, – тихо ответила Ольга, ожидая шквал осуждения.


- Жизнь твоя, и ты вправе делать с ней все, что захочешь, – после непродолжительной паузы начал Олег. – Но я бы подумал, взвесил все «за» и «против» и не принимал бы скоропалительных решений. Работой я тебя обеспечу, и работать ты сможешь, не выходя из дома без лишней необходимости. Да и возраст... Не в обиду, но ты уже не девочка, и шанса родить потом может не представиться. Островскому можешь не говорить, если не хочешь, но помни, что тебе еще придется, возможно, с ним встретиться.


- Зачем? – Ольга даже вздрогнула от последних слов.


- Пресс-конференции, премьера, закрытые показы... Конечно, заставлять ни тебя, ни его никто не будет, но это было бы плюсом к карме фильма. Обязательным пунктом присутствие на подобных мероприятиях я добавляю только в контракты актеров.


Она, конечно, знала обо всех пиарских ходах, но как-то не подумала, что придется во всем этом участвовать. Хотела ли она видеть Островского? Хотела. Но не знала, что может им принести эта встреча. Проще похоронить все, что было, иногда орошая могилу чувств слезами, чем проводить реанимационные действия в борьбе за то, что не удалось сохранить.


Одной любви мало. А Ольга уже поняла, что напоролась именно на это чувство, для которого, казалось, она не создана. И если любовь – это так больно, то она и дальше бы не хотела с ней знакомиться. Тем более когда чувство только одностороннее.


Роман два дня почти не отрывался от ноутбука. Писать, писать и еще раз писать, чтобы забыться в рабочем процессе. Но удавалось это слабо, потому что в каждой строчке, в каждом слове он видел созданный им образ и вспоминал о прототипе этого самого образа.


Когда Островский почти довел себя до психоза, на пороге квартиры снова появился Леха и недовольно заворчал:


- Ты когда новый телефон купишь? Пришлось тащиться к тебе.


- Я работал, – отозвался Роман.


- Такое ощущение, что ты ночами вагоны разгружал, – подняв брови, сказал Леша, рассматривая друга. – Налицо недосып, усталость и перенапряжение.


- Вдохновение посетило, – махнул рукой Островский и спросил: – А что хотел-то?


- Связался я с Олегом... Как его там? Забыл.


- Викторовичем, – подсказал Роман.


- С ним самым. Он согласился на интервью. Пришлось, конечно, сказать, что ты мой друг, а то бы послал он очередного журналиста далеко и надолго.


- А Ольга?


- Олег Викторович с ней поговорит. Так ты поедешь со мной?


- Не знаю, – выдохнул Роман. – Когда?


- Через неделю. Потом он уезжает куда-то на съемки и вряд ли скоро появится. Ладно, – Леха посмотрел на часы, – мне еще статью дописывать. Пока, – и выйдя за дверь, добавил: – Телефон купи.


Островский кивнул и попрощался. Устало потер глаза, подняв очки на голову, и задумался. Ехать или не ехать? Вот в чем вопрос...


Глава 15


Прикосновения... Прикосновения, почти забытые уже, но такие родные. Руки, скользившие по телу, оставляя память, оставляя боль, оставляя удовольствие. Что могло быть лучше, чем чувствовать их, забываться в них, любить, как в последний раз. Это было ярко, по-настоящему, живо. Она чувствовала его тело, запах, слышала голос.


Он был в ней, с ней, любил ее. Как никогда. Старый диван скрипел под натиском тел, простынь сминалась так, что ни один утюг не разгладил бы ее, стоны, казалось, должны были услышать все жители подъезда. И вдруг все стало отдаляться... Ей нужно было удержать его рядом, вырвать у подсознания еще минуту удовольствия, но нет. Всему настает конец.


Оттого пробуждение было сродни пытке, хотелось вернуться туда, в свой сон. Быть рядом, чувствовать, любить.


В ухо затекла маленькая соленая капля, стало щекотно, но все ощущения притупляло то, что жгло в груди. Тупая, тягучая боль, которую невозможно было выжечь, вытравить из себя. Память, которая рвала, терзала изнутри, заставляла каменное сердце плакать.


- Оставь меня, – прошептала Ольга в пустоту и темноту ночи.


Она никогда не чувствовала себя одинокой, скорее просто свободной, но теперь одиночество накрывало, становилось болезненным. Люди свободны, пока не потеряют того, кто становится смыслом жизни, родственной душой, а потом только одиночество. Такое острое, невыносимое...


Три часа ночи, первый весенний ливень и щемящая боль в груди. Вот и все, что осталось.


- Теперь я не одна, – шепнула Ольга, впервые приложив руку к животу, и поняла, что этот ребенок ей нужен. Нужен для нее, чтобы не быть одинокой, чтобы убить эту горечь, чтобы... Нет, это эгоизм, чистой воды эгоизм, но ей это надо.


Телефон манил, притягивал взгляд и заставлял чесаться руки. Она не выдержала. Слушала гудки, кусала ногти и наконец услышала:


- Да!


- Привет...


Так много нужно было сказать, но так мало слов срывалось с губ.


- Привет.


Повисло молчание, но и его было достаточно. С ним и молчать было хорошо, просто слушать дыхание, которое забивало собой все щели одиночества, реанимировало душу и создавало иллюзию.


- Как дела? – спросила Ольга.


- Неплохо. У тебя как?


- Нормально. Извини, что поздно...


- Ничего. Не спится?


- Нет.


Опять молчание, опять невысказанные слова жгут язык, но умирают там же, не выйдя наружу.


- Работаешь над новой книгой?


«Дура!!! Что ты спрашиваешь?» – подумала Ольга.


- Да, – выдохнул он в трубку.


- А я возвращаюсь к работе над киносценариями.


- Это хорошо, у тебя отлично получается. Самойлов уговорил?


Ольге показалось или в его невозмутимую интонацию просочился сарказм.


«Да не сплю я с Олегом!» – едва не сказала она, но поняла, что это бы звучало как оправдание. А оправдываться ей было не за что, поэтому отделалась коротким:


- Да, – и добавила: – Пока.


- Пока, – ответил он и отключился.


Ольга сделала только хуже, как будто сорвала образовавшуюся корочку с только начавшей затягиваться раны, и она снова начала кровоточить. Им нечего было друг другу сказать, точнее они не хотели говорить о том, что важно.


Стены квартиры давили, темнота почти физическим грузом опускалась на плечи, хотелось кричать, чтобы все то невысказанное вышло наружу. Ольга снова набрала номер, только на этот раз другой, и через шесть невыносимо длинных гудков услышала сонное:


- Алло! Что случилось?


- Ничего. Можешь приехать?


- Почти четыре утра, Оля.


- Олег, пожалуйста...


- Делай кофе, через полчаса буду.


Роман едва опять не запустил в стену новый телефон. Он не хотел просто слушать ее голос, он хотел ее видеть, чувствовать. Он хотел ее. Он знал, что был немного грубоватым, немногословным, но ничего не мог с собой сделать – это его собственное бессилие перед расстоянием и невозможностью прикоснуться.


«Я поеду», – решил Роман, хоть и так это понимал, знал с самого начала, что поедет, но признаваться сам себе не хотел. Он не знал, что делать с этим чувством – то ли принять, то ли попытаться вытравить из себя. Но понял одно: так просто это оставить нельзя, а то незавершенность съест его.


- Ну и что мы страдаем в четыре утра? – спросил Олег, заходя в квартиру.


Ольга в ответ только пожала плечами. Нечего было ей сказать, но и сидеть одной, перебирая непрошенные мысли, тоже не хотелось.


- Кофе готов, ничего к нему не предлагаю.


Олег улыбнулся. Помнит, что он до обеда ничего, кроме кофе, в себя закинуть не может.


- Уже не тошнит от запаха?


Отрицательно покачала головой и ответила:


- Как перестала курить и вливать в себя литры арабики, почти нет. Я хочу оставить ребенка, – без перехода выпалила и поняла, что сейчас, произнеся вслух эти слова, сделала окончательный выбор.


Олег внимательно на нее смотрел – изучал эту новую женщину, но все еще такую знакомую. И сказал неожиданно даже для себя самого:


- Любви недостаточно.


- Что?


- Ольга Михайловна, вы просто кладезь рационализма, так что посмотри на ситуацию, отпустив эмоции. Ты можешь любить своего Островского...


- Он не мой, – тихо поправила его Ольга, зная, что Олег сейчас озвучит ее мысли, мысли ее здравого смысла.


- Неважно, – махнул рукой Самойлов. – Так вот, можешь его любить до умопомрачения, до бабочек в животе и прочей книжно-романтичной хрени, но этого не всегда достаточно. Сексуальная химия и любовь – это хорошо, очень здорово, но хватит ли этого для того, чтобы провести с человеком всю жизнь? Нет. Вы с ним провели месяц в стенах съемной квартиры, трахались и работали, чувствуя себя на одной волне в процессе. Но узнали ли вы друг друга достаточно хорошо? Поняли ли друг друга? Сомневаюсь, иначе бы ты ему уже рассказала и о чувствах, и о своей беременности. Ты не уверена, что он чувствует то же самое, поэтому молчишь. Несмотря ни на что, вы просто чужие друг другу люди, которые смогли сработаться и которым было хорошо в постели. Вы с ним очень похожи, хоть и выглядите на первый взгляд, как лед и пламя. Но подумай сама, смогла бы ты с ним жить, если даже поговорить не можешь?


Каждое его слово отдавалось в груди тупой болью, но Ольга знала, что он прав. Она сама не раз об этом думала, но продолжала глупо тешить себя иллюзиями.


- Не знаю, Олег. И есть ли смысл говорить о том, что могло бы быть? Может, он действительно был мне нужен для того, чтобы добавить красок в картину мира, и спасибо ему за это.


- Оля, – позвал ее Самойлов, накрыв нервно постукивающую по столу ладонь своей. Она подняла глаза, а он добавил: – Давай поженимся.


Ольга не меньше минуты пыталась переварить его слова, а потом усмехнулась:


- Не надо меня жалеть.


- Даже в мыслях не было. Ты не из тех людей, которых жалеют. Романтики в наших отношениях никогда не было, но нам было удобно вместе. Может, это и есть самое главное. И сейчас ты звонишь мне ночью, чтобы я приехал. Не Наташе, не пилоту – все время забываю, как его зовут, – ты звонишь мне, потому что тебе со мной удобно.


- Олег, мать твою, что ты несешь? Я беременна от другого мужчины, я люблю другого мужчину, а ты меня замуж зовешь. У нас не получилось в первый раз, не получится и сейчас! – Ольга почти сорвалась на крик, не представляя, как его голову вообще могла посетить подобная мысль.


- Может, нам просто надо было повзрослеть и поумнеть. Мы не расстались врагами, мы не потеряли друг друга, оставаясь на связи и незримо рядом. Что бы ты не решила, так и останется.


Ольга обхватила голову руками, надеясь, что все это дурной сон. Олег ей близок, ближе многих людей, ближе родственников, но такого предложения она не ожидала услышать.


- Ладно, проехали, – сказал он. – Я понимаю, что это чертовски не вовремя и неожиданно. Пока решай свои дела с врачами или что там делают беременные женщины, а в конце недели у нас дела.


- Какие? – спросила Ольга, обрадовавшись, что Олег сменил тему.


- Я договорился с журналистом об интервью.


- А я здесь при чем?


- При том, что его интересует один конкретный фильм, над сценарием которого ты работала. Это друг Островского, поэтому я и согласился.


- Эксклюзив? – спросила Ольга. – И с каких пор ты даешь интервью на таких ранних сроках?


- Потом я уезжаю на съемки в Сибирь, вернусь только через пару месяцев.


После этих слов Ольга почувствовала себя еще более одинокой. Еще один близкий человек уезжает, но Олег хоть точно вернется.


Роман зашел в купе и уставился в окно, ожидая Лешу. Тот зашел в обнимку через минут пять в сопровождении парочки молодых девочек с неизменно ярким макияжем и броским гардеробом. Вот уж кто не меняется ни в каких обстоятельствах и ни при каких условиях!


- Рома, познакомься, – кивнул он в одну сторону, а потом в другую. – Это Лена и Катя. Мы решили, что скрасить путешествие не помешает.


- Леха, блин, – закатил глаза Островский. – Ты подготовил вопросы? Проверил технику? Учел все нюансы?


- С каких пор ты стал таким занудой? – возмутился Леша и сказал девушкам: – Я скоро к вам зайду, – подмигнул, погладив их пятые точки и слегка по ним хлопнув.


- Через несколько часов мы будем на месте... – протянул Роман, предвкушая, что ему принесет эта поездка.


Ольга за неделю успела все – бесконечные очереди в коридорах поликлиники, бессонные ночи за новым сценарием и самокопание, бесконечное самокопание. В пятницу позвонил Олег и сообщил:


- Приехал журналист. Встретишься с ним?


- Хорошо. А ты?


- Я с ним уже встречался. К тебе у него другие вопросы. Так что он позвонит и договоритесь.


- Хорошо.


Буквально через пару минут раздался новый звонок. Номер незнакомый.


- Да! – ответила.


- Ольга Михайловна... – начал приятный и слегка игривый голос на другом конце провода.


- Можно без отчества, – перебила она.


- Тогда я для вас просто Алексей, журналист, который жаждет с вами пообщаться.


- Когда? Где?


- Желание дамы – закон, – опять игриво ответил он, а Ольга сделала вывод: ловелас.


Назначив встречу, она начала собираться с каким-то странным предчувствием. Как будто что-то должно измениться, окончательно и бесповоротно.


Ольга зашла в маленькое уютное кафе недалеко от дома. В это время здесь было немноголюдно и тихо – разговору ничего не должно помешать. Алексея еще не было, хоть она и понятия не имела, как он выглядит, но поняла это сразу. Заняла столик у окна, откинулась на кожаный диван, заказав чай, и стала ждать.


Через несколько минут возле входа остановилась машина такси, откуда вышел, несомненно, большой любимец женщин всех возрастов. Фигура такая, что можно сниматься в рекламе для фитнес-центров, светлые волосы топорщились ежиком, красивое породистое лицо. Ольга так увлеклась созерцанием блондина, что не сразу обратила внимание, как открылась вторая дверь машины.


- Твою ж мать! – довольно громко выругалась она, испугав проходящую мимо официантку. Где-то под ребрами что-то болезненно сжалось, а сердце стало отбивать аритмичный танец. Руки нервно задрожали, и Ольга поняла, что у нее есть буквально минута, чтобы призвать свое тело слушаться. Вдох-выдох, вроде лучше, мандраж начал идти на спад.


Они зашли в кафе, Роман окинул взглядом помещение и кивком указал своему спутнику в сторону Ольги. Она вроде бы равнодушно, насколько могла это сделать, наблюдала за их приближением.


- Ольга, рад знакомству, – пропел журналист, выдав такую обворожительную улыбку, что любая женщина бы сразу выпрыгнула из одежды, а потом вдобавок приложился к ручке с поцелуем.


«Бабник», – уверилась Ольга и перевела взгляд на Романа.


Он, скрестив руки на груди, с полуулыбкой наблюдал за этой сценой. Их взгляды столкнулись, и Островский сдержанно выдал:


- Рад новой встрече, Ольга Михайловна.


- Взаимно, Роман Сергеевич.


Леша сел на диван напротив Ольги, придвинувшись ближе к окну, будто освобождая место для Романа, но тот, недолго думая, занял место на диване рядом с Ольгой. Его близость заставляла сидеть, как на иголках, мысли путались, и она не знала, как станет давать интервью в таком состоянии.


- С каких пор ты пьешь чай? – спросил Роман, кивнув на чашку.


«С тех пор, как я беременна», – едва не ответила Ольга, но только пожала плечами.


- Извините, я на минуту, – сказала она, поднимаясь, и направилась в сторону туалета.


- А ты молодец! – сказал Леша, когда они с Островским остались наедине и заказали кофе.


- В смысле?


- Да в воздухе просто пахнет сексом, когда вы рядом. Никогда не думал, что ты во время работы будешь иметь не только мозги сценариста, но выбор одобряю – она симпатичная. И понимаю, почему ты согласился со мной поехать. Я бы с ней тоже...


- Хватит! – раздраженно бросил Роман, который ни в Лехином одобрении, ни в его фантазиях не нуждался. Тот в примирительном жесте поднял руки и только хитро улыбнулся.


Ольге бы сейчас не помешал холодный душ, чтобы отрезветь, но пришлось довольствоваться лишь ледяной струей воды в туалете кафе. Ей казалось, что тело просто горит огнем, начинает плавиться в его присутствии, особенно когда он сидит вот так рядом, когда их разделяет всего пара сантиметров. Невыносимая пытка.


- Возьми себя в руки, – сказала Ольга своему отражению в зеркале, хотя больше всего ей бы хотелось оказаться в других руках. – Какого черта он вообще приехал?


Она еще сама не поняла, что сейчас чувствует. Эта встреча была неожиданной, шоковой, но...приятной? Нужной?


Сейчас Ольге необходимо сосредоточиться на интервью, а все остальное потом.


- Может, шампанского? – довольно хлопнул Леша ладонями по столу, когда задал все заранее подготовленные вопросы.


- Нет, спасибо, я не пью, – вежливо отказалась Ольга.


- А мы выпьем, да, Ром? – обратился он к Островскому и, не дожидаясь ответа, сделал заказ.


- Ольга, а как вам вообще работалось с нашим писателем? Он сложный человек, – улыбнулся Леша и добавил: – Это не для интервью, скажем так, личный интерес.


- Нормально, – ответила она.


«Сексуально и плодотворно», – добавила, но не вслух.


- Ты курить бросила? – вдруг вклинился в разговор Роман, заметив, что Ольга ни разу не потянулась к сигарете за почти два часа времени. Она повернула к нему голову и кивнула.


Они смотрели друг на друга, как будто разговаривая лишь глазами, но так не могли сказать все, что хотели. Леша, о существовании которого они, кажется, забыли, напомнил о себе легким покашливанием и глубокомысленно изрек:


- Окончательная разлука между двумя людьми никогда не случается, если не смирились оба.


- Это кто сказал? – подняла Ольга брови.


- Эльчин Сафарли, – подсказал Роман.


- Да? А я думал, что это очередной ванильный статус из социальных сетей, – удивился Леша. – Вы можете отдыхать, у меня тут еще одна встреча с симпатичной работницей киностудии, так что, Рома, если из моего номера сегодня будут раздаваться стоны и крики, то МЧС можешь не вызывать, – рассмеялся он над собственной шуткой.


- Поехали, – сказал Островский Ольге, сжав ее бедро под столом.


Она вздрогнула от его прикосновения, попрощалась с любвеобильным журналистом и, взяв сумку, направилась к выходу. Роман догнал ее на улице, не совсем нежно взял за руку выше локтя и развернул к себе, пальцами второй руки проведя по лицу.


- Я скучал.


Он, казалось, сам не верил, что дождался того момента, когда ее кожа вновь под его ладонями, когда запах духов можно не просто вспоминать, когда можно провести рукой по волосам, когда губы так близко. Роман чувствовал себя наркоманом, вновь получившим долгожданную дозу. Почти получившим, но предвкушение тоже было приятным.


Глава 16


Олега что-то смущало, что-то в этом интервью ему не нравилось. Он общался со многими журналистами, но тут... И Ольга даже не позвонила, хотя времени прошло предостаточно, не рассказала, как все прошло, а ведь обещала. Телефон ее был вне зоны доступа – Олег списал это на разрядившуюся батарею, но какое-то гнетущее чувство его не оставляло.


В итоге он не выдержал и набрал номер журналиста.


- Алексей, здравствуйте, – попытался перекричать обстановку в трубке. – Это Самойлов. Вы встретились с Ольгой Михайловной?


- Олег Викторович? – пьяным голосом спросил Леша. – Да, мы встретились с ней, но уже давно разошлись.


- Мы? – опять рявкнул Олег, стараясь, чтобы его услышали.


- Ну да, я и Рома.


Судя по звукам, Леша чередовал слова с поцелуями с какой-то барышней, но Олегу было глубоко плевать на личную жизнь журналиста, а вот на Ольгу нет.


- Островский?! – вышел из себя он из себя, сломав в руке карандаш.


- Ну а кто ж еще...


Олег бросил трубку – все, что надо было, он узнал. Странно, что писатель не появился на интервью с ним, даже не заявил о своем присутствии, не поинтересовался, как продвигаются съемки. Не надо даже быть экстрасенсом, чтобы догадаться, с кем сейчас Ольга...


В такси Роман уткнулся ей лицом в шею и поглаживал бедро. Она вроде бы пыталась его оттолкнуть, но безуспешно. Прикипел, прилип, приварился...


Машина остановилась возле небольшой гостиницы, когда Ольга сказала:


- Тебе не кажется, что нам надо поговорить?


- Я могу с тобой говорить обо всем на свете, но только не сейчас. Я так тебя хочу...


У Ольги и самой рядом с ним не оставалось ни одной здравой мысли, и слова Олега о «кладези рационализма» казались из области нерационального. Она по-прежнему хотела его до безумия, чувствуя даже не физически, а ментально, как он хочет ее.


Лифт, большое зеркало напротив входа в него... Едва они успели зайти, как Роман резко развернул Ольгу, заставив опереться на поручень, явно предназначенный для инвалидов. Он собрал ее волосы, намотав на кулак, заставив тем самым откинуть голову назад, чтобы видеть отражение ее желания в зеркале. А пальцы его самым бесстыдным образом скользили по телу, жаль, что еще скрытому под одеждой.


В его руках она чувствовала себя безвольной марионеткой, которой ловко управляет опытный кукловод. Что-то внутри громко вопило о том, что это неправильно, так не должно быть, но тело хотело поддаваться ему, отдаваться, сдаться.


Едва они зашли в номер, как Роман, прикусив ее за губу, прижал к стене. Легкая ткань, когда он закинул ее ногу на себя, пошла по шву.


- Расстегни, – попросила Ольга, повернувшись к нему спиной. Он рванул замок вниз, едва не вырвав вовсе, и сказал:


- Не поворачивайся.


Это было сродни их первому сексу, когда он брал ее жадно, неистово, грубо, выпуская всю свою животность, добавляя к ней только каплю человечности. Только в этот раз Ольга не скрывала эмоций, выплескивая их вскриками и стонами.


Роману было мало ее, всегда мало. Он кончил, как подросток, но тут же снова хотел ее. Быстро освободил себя от одежды, потом Ольгу, продолжая с каким-то остервенением сжимать ее тело, как будто видел впервые, и приподнял над полом, заставив обвить свои бедра этими ногами, о которых он мечтал, кажется, вечность.


Четыре шага, отделявшие их от кровати, показались вечностью. Ольга сходила с ума от его прикосновений, от его запаха, от своих чувств. Она запускала руку в эти темно-русые волосы, гладила рукой легкую небритость на щеках, опуская глаза на небольшие жесткие волосы на груди. И понимала, что действительно – все потом. Не сейчас. Когда их тела вновь стали единым целым, когда мира вокруг не существует, а есть только они вдвоем, когда жизнь вновь обрела краски под названием «гений пера», когда ничего нет, кроме их желаний и удовольствий.


Роман смотрел на эти раскиданные в беспорядке волосы на подушке, на небольшую складку между бровей, на эти красивые губы и не понимал, как жил без нее раньше. Но при этом видел, что она изменилась, возможно, он ее изменил.


Сейчас, после первой нахлынувшей эйфории, он вошел аккуратно, наблюдая за ее лицом. Почувствовал, как она выгнулась немного, тяжело выдохнув и приоткрыв губы, ее зрачки расширились, сделав цвет глаз немного другим.


- Я люблю тебя, – сказал Роман то, что вырвалось само, чего он сам не ожидал. Ольга удивилась не меньше, но лишь притянула его к себе, заставив двигаться в ней, дарить ей эти вырванные у судьбы минуты удовольствие, минуты любви...


Не было слов, но их сейчас и не надо было, хватало ощущений. Хватало этой иллюзии счастья, которая могла разрушиться в любую секунду, хватало понимания того, что всю недосказанность можно высказать.


Да, Олег был прав: они не знают друг друга, они чужие люди, но все можно решить, если есть любовь.


«Любви недостаточно», – прозвучали у Ольги в голове слова, но не смогли задержаться от головокружительного удовольствия.


Роман встал с кровати, явно намереваясь пойти в душ, и тут Ольга его огорошила:


- Я беременна.


Он замер на миг, а потом молча скрылся за дверью, откуда послышался вскоре шум воды. Она не находила себе места, пока ждала его, успела одеться, отбить какую-то известную мелодию костяшками пальцев по столу. Наконец шум воды прекратился, Ольга вся напряглась, ожидая, как Роман отреагирует.


Он вышел, все так же молчал, даже не смотрел на нее. Когда все-таки поднял глаза, то задал вопрос, который разрушил все:


- От кого?


У Ольги вырвался только нервный смешок, но она сама удивилась своему спокойствию и ответила:


- А вот черт его знает! Как ты там однажды мне сказал... – пощелкала пальцами, делая вид, что вспоминает. – Я же трахалась с половиной города.


- Ольга... – Роман протянул к ней руку, но она сделала шаг назад и крикнула:


- Не трогай меня! А вообще – иди в задницу!


Вот и поговорили.


Ольга вылетела из номера, хлопнув дверью, не обращая внимания на то, что ей в спину говорил гений пера, не дожидаясь лифта, сбежала вниз по лестнице и скрылась в ближайшем дворе на случай, если вдруг Островскому взбредет в голову догнать ее. Долго петляла по улицам, видя, как иллюзия, которой она себя утешала, рушится у нее на глазах. Ольга сама не знала, какой реакции ждала от Романа, но явно не этого вопроса.


Его голос, спокойный, ровный и вроде бы даже равнодушный, до сих пор звенел в ушах. Хотелось оглохнуть, забыть, вырвать эти два слова из головы, но с ними придется жить дальше, проживать их снова и снова. Еще один гвоздь, который оставил Островский в ее сердце.


Ольга ходила по улицам, потеряв счет времени, пока не начал накрапывать мелкий дождь. Она почувствовала прохладу весеннего вечера и обняла себя за плечи, поняв, что продрогла.


«Вот только заболеть не хватало», – подумала, прячась от дождя под козырьком остановки.


Подъехал автобус и призывающе распахнул двери. Ольга посмотрела на номер и улыбнулась. Может, это и есть знак судьбы, может, они были и раньше, только она их не замечала – конечная остановка была прямо возле дома Олега.


- Придурок! – констатировал Роман вслух таким тоном, каким врачи диагностируют смертельные болезни. Он сам не понял, как у него вырвался этот вопрос, но сказанного не вернешь. А ответ Ольги, где каждое слово, пропитанное желчью и злостью, было как удар молотка по голове, заставил пожалеть и о тех словах. Он сам уже забыл о них, но она помнила, всегда помнила – женщины подобное не забывают.


Пока Островский в спешке натягивал штаны и обувь, спускался по лестнице, на ходу застегивая рубашку, ее и след простыл. Он скользил взглядом по улице в попытке заметить знакомую фигуру, но тщетно.


Роман вернулся в номер, звонил и звонил, слыша только запись о недоступности. В итоге вызвал такси и поехал к ней, благо, на память никогда не жаловался и адрес помнил, а номер квартиры узнает.


Когда машина остановилась возле ее дома, уже стемнело, но на счастье возле подъезда сидела компания молодых людей, потягивающих пиво.


- Вы из этого подъезда? – спросил Роман, забыв поздороваться.


- Ну допустим... – протянул один из парней и сделал глоток из стеклянной бутылки.


- Ольга в какой квартире живет?


- Ольга? – переспросил парень и задумчиво почесал затылок. – Ах, Оля...Блондинка с прикольной татушкой на всю руку?


- Да, – нетерпеливо подтвердил Роман.


- В двадцать пятой.


Островский подошел к домофону, набрал номер квартиры и опять не услышал ответа. Набирал снова и снова, пока голос за спиной не произнес:


- Нет человека дома, неужели непонятно?


- Заткнись, – бросил через плечо Роман парню, но сам понимал, что бесполезно. Нет ее дома. И где теперь искать? А в этом городе ему был знаком только один человек, который знал Ольгу.


Она с облегчением выдохнула, увидев свет в окнах Олега. Ольга не была здесь с тех пор, как переехала от него обратно в свою квартиру, но сейчас было чувство, что идет домой.


- Кто? – устало спросил Олег в домофон.


- Я.


Раздался писк открываемой двери, и Ольга вошла внутрь. Она знала, что Олег не станет ни о чем спрашивать, не станет читать ей нотации тоном лектора, поэтому и пришла к нему. Не к подруге, не к матери или к кому-то еще.


- Привет, – сказала Ольга, сбрасывая мокрую обувь.


- Привет. Не ожидал тебя увидеть.


Олег стоял, скрестив руки на груди, и хмурился. Ольга отвыкла от такого домашнего Олега, где не надо соответствовать статусу успешного продюсера и режиссера, и улыбнулась.


- Я такой смешной? – спросил он.


- Нет, просто непривычный, – ответила она, дернув плечами. В мокрой одежде было неприятно.


- Да ты же насквозь промокла и продрогла, – сказал Олег, подходя ближе. – Быстро в душ, а я сделаю кофе... То есть чай.


Он буквально насильно запихнул Ольгу в ванную, выдав полотенце и свой халат. Она сбросила сырые вещи и встала под горячие струи воды, не зная, хочет ли больше согреться или смыть с себя гения пера.


Оля, – позвал из-за двери Олег, заметив, что она там находится слишком долго, – все нормально?


- Да, – ответила, выключив воду. – Сейчас иду.


Теплый халат, горячий чай на столе, тихий звук телевизора – Ольге было уютно здесь, все было как-то по-домашнему. Даже и не скажешь, что это холостяцкая квартира.


- Мне Островский уже два раза звонил, – неожиданно сказал Олег, когда Ольга делала глоток, так что она даже обожгла губу. – Я не поднял.


- Почему ты не сказал, что он приехал с этим журналистом?


- Я сам только недавно узнал, поэтому и удивился, увидев тебя на пороге. Думал, что вы сливаетесь в объятиях, или подаете заявление в ЗАГС, или...


Договорить он не успел, потому что его телефон вновь разразился веселеньким мотивчиком. Олег посмотрел на экран, потом на Ольгу.


- Это он? – шепотом спросила она, как будто боясь, что Роман может услышать. Вместо ответа получила только утвердительный кивок и увидела, как Олег провел пальцем по экрану, отвечая.


Ольга замахала руками, призывая Олега ничего о ней не говорить, а он только понимающе кивнул головой и вроде бы удивленно отозвался в трубку:


- Роман Сергеевич?..


- Олег Викторович, – как бы не пытался Островский скрыть эмоции, она все равно проскальзывали в голосе, что не могло укрыться от Самойлова, – вы не знаете, где я могу найти Ольгу?


- Ольгу? – опять сыграл удивление Олег. – Нет, не знаю. Что-то случилось? Какие-то вопросы по сценарию? – теперь взял он озадаченный тон.


- Нет, – кажется, даже в трубке послышалось, как Роман скрипнул зубами. – Это личное. Извините, до свидания.


- До свидания, – почти пропел Олег и, повесив трубку, повернулся к Ольге: – Он бы не успокоился, если б я не ответил.


Она, кажется, его даже не слышала, пустым взглядом уставившись в одну точку на стене. Наконец перевела взгляд на Олега и сказала:


- Может, ты гениальный режиссер, но актер из тебя хреновый. Он не поверит, он слишком хорошо знает людей.


- Слушай, Оля, – вышел он из себя, – я не понимаю, чего ты сама хочешь. Давай я сейчас перезвоню ему, скажу, что ты у меня, твой Островский приедет за собой, и вы будете трахаться всю ночь и немножко утром. А завтра он опять свалит в родные края, и ты будешь лить слезы в мою жилетку.


- Он сказал, что любит меня...


- Бля! – рявкнул Олег, поднявшись так, что стул с грохотом упал на пол. – Ты с каких пор стала романтически настроенной дурой? От Наташки своей заразилась или Островский затуманил твой мозг? Вопрос: как? Трахается, как бог секса, в уши льет, как сирены? Я могу сказать любой встречной бабе, что влюбился с первого взгляда, чтобы она раздвинула ноги, но это ровным счетом ничего не значит, могу на пике оргазма ляпнуть «я тебя люблю», пока она будет обалденно работать ртом. Едь к своему писаке и разбирайся с ним сама, только разберитесь до того, как возьмете ипотеку и сделаете троих детей...


Олег осекся на полуслове, заметив, что по щекам Ольги катятся прозрачные горошинки слез. Он знал эту женщину почти шесть лет, но ни разу не видел, чтобы она плакала. Для него это было так неожиданно, как если бы вдруг разрыдалась гранитная статуя. Олег присел рядом с ней на корточки и провел подушечкой большого пальца по щеке, вытирая мокрую дорожку.


- Эй, ну ты чего? – спросил тихо. Что делать с плачущими женщинами, он не знал, а с плачущей Ольгой и подавно.


- Ничего, – шмыгнув носом, ответила она и, обняв за шею, уткнулась лицом в его плечо. Олега немного раздражал запах мужской туалетной воды, еще исходивший от ее волос, как будто Островский незримо присутствовал в его квартире, но он действительно был здесь – в ее голове, в ее сердце...


Роман знал, что Самойлов просто издевался над ним. Волна злости и раздражения накатывала изнутри. Не хотелось верить, что Ольга, только стонавшая под ним, ищет утешение у бывшего. Напридумывать можно много всего, но лучше лично удостовериться. Островский набрал номер Анны и сразу же перешел к делу:


- Мне нужен адрес Самойлова.


- Воу, полегче, – ответила она. – Во-первых, привет. Во-вторых, разве я работаю в справочном бюро? В-третьих, кто такой Самойлов?


- Режиссер, – напомнил Роман.


- Ах, точно...


- Достанешь? Я знаю, что у тебя есть возможности.


- Возможности есть, но не думаю, что это будет быстро. Надо поднимать людей, они будут поднимать других людей... Это только в фильмах тебе по запросу сразу выдадут адрес, а тут схема сложная. Может, попробуешь по-другому?


- Черт! – выругался Островский и пнул ногой бутылку, лежавшую на асфальте, которая, прокатившись с метр, врезалась в тротуар и разбилась с громким звоном.


- Рома! – грозно рявкнула Анна. – Спокойнее! У меня нет желания снова вытаскивать тебя из обезьянников. Что случилось?


- Я идиот, вот что случилось!


- А, ну это я знала давно. Ладно, я немного занята, завтра перезвоню, а ты съезди на киностудию, поговори с кем-нибудь...


- Спасибо! – перебил ее Роман, которого только что посетила гениальная мысль, и отключился.


Он даже не заметил, что с неба уже довольно давно падают холодные капли, застилающие стекла очков, а теперь еще и не позволяющие сенсору реагировать на прикосновение пальцев. Раздражение от этого нарастало еще больше, Островский вытер телефон краем рубашки, влажная ткань только размазала капли по экрану, но позволила нажать кнопку вызова.


- Если у тебя не что-то срочное, то я тебя убью, – прошипел в трубку Леша.


- Твое свидание с работницей киностудии еще не закончилось?


- Мы только собрались переходить к самому интересному. А что, хочешь третьим быть? – опять показал свое сексуально-озабоченное чувство юмора Леха.


- Спроси у нее, знает ли она адрес Самойлова.


- А зачем тебе? Решил с мужчинами поэкспериментировать?


- Леша, мать твою, засунь свои шутки... В общем, спроси!


- Да ладно, не кипятись. Сейчас, – а через секунду Роман услышал его отдаленный голос: – Детка, ты знаешь адрес Самойлова? – женский голос что-то пропел в ответ, потом снова голос Лехи: – Детка, очень надо, а мою благодарность ты скоро увидишь. Записывай, – сказал уже в трубку.


- Спасибо, – поблагодарил его Островский. – С меня бутылка.


- Договорились, – усмехнулся Леша и повесил трубку.


- Что-то я совсем раскисла, – заметила Ольга, вытирая глаза рукавом халата и оставляя на белой ткани черные полоски от растекшейся туши.


- Гормоны или что там еще, – усмехнулся Олег и удивленно посмотрел в сторону коридора, откуда раздалась домофонная трель.


- Ты кого-то ждешь? – спросила Ольга, хотя догадывалась, кто именно сейчас возле подъезда ждет ответа.


- Я нет, а вот ты, кажется, да, – тоже быстро сообразил Олег. – Открывать?


- Глупо прятаться, решим все здесь и сейчас.


Он вышел в коридор и только коротко бросил в трубку:


- Третий этаж.


Роман поднимался по лестнице, но еще не знал, что скажет. Возможно, впервые в жизни словарный запас отказывал ему в помощи. Самойлов стоял, оперевшись о дверной косяк, и с неприязнью смотрел на Островского.


- Олег Викторович, – кивнул Роман. – Где она?


- А вы настойчивы. Оля! – крикнул, повернув голову.


Ольга не чувствовала ничего. Совсем. Может, у каждого человека есть эмоциональный предел, за которым наступает безразличие. А может, в ее сердце стало слишком много гвоздей, и оно потеряло способность чувствовать. Она шла к дверям без пресловутой дрожи в коленках и прочей романтической дури. Увы, хэппи-энда сейчас не получится, и надпись «долго и счастливо» не появится перед титрами.


- Мы поговорим в подъезде, – сказала она Олегу и вышла, прикрыв за собой дверь.


Роман видел припухшие веки и следы размазанной туши и не мог поверить, что заставил ее плакать. Раздражение от осознания того, что она пришла к Олегу, сменилось на чувство вины, и он только смог сказать:


- Извини.


- Извиняю, – пожала плечами Ольга, но так и не поняла, за что он извинился.


Опять повисло молчание. Два взрослых человека не могли подобрать слова, чтобы найти решение. Просто смотрели друг на друга, чувствуя, что их тела магнитом тянет друг к другу, но одним сексом сыт не будешь и даже одной любовью. Они действительно были чужими людьми, несмотря на то, как им хорошо в постели и в работе. А для того, чтобы построить что-то новое, надо говорить, объяснять, понимать.


- Я не знаю, что сказать... – выдохнул Роман.


- Тогда зачем ты пришел?


Ольга видела, что он немного растерян, и это было удивительно. Непробиваемому гению пера, вечно державшему себя в руках, тоже оказались не чужды человеческие слабости.


- Ты нужна мне.


Островский никогда и никому не говорил подобных слов. Он вообще никогда не был в подобных ситуациях, не знал, что сказать обиженной женщине, как ее успокоить.


- Трахать меня и писать сценарии к твоим книгам? – спросила Ольга без тени сарказма и иронии.


- Зачем ты так? – сквозь зубы процедил Роман. – Я пытаюсь извиниться, сказать, что люблю тебя...


- А хватит ли нам нашей любви?


Он не пропустил то, что она сказала «нашей», а не «твоей», и понял, что чувства его взаимны. Всего лишь надо сделать огранку и вставить их в оправу. Они оба не знали, как стоить отношения, что делать с незнакомыми чувствами. Люди, привыкшие быть одинокими и наслаждающие своим одиночеством.


Роман сделал шаг к Ольге, обхватил лицо ладонями и ответил:


- Мы справимся.


- Как? Мы живем в разных городах...


- Ты переедешь ко мне, – сказал Роман.


Ольга оттолкнула его и зло бросила:


- Значит, ты за меня уже все решил? А если я не хочу никуда уезжать?


- Не кипятись. Давай мы сейчас поедем в гостиницу и все решим.


- Я даже знаю, каким образом ты станешь меня уговаривать. Нет, не получится. Уехал в первый раз, ничего не сказав, уедешь и сейчас.


- Ребенок... – Роман запнулся.


- Опять хочешь спросить, чей он? – Ольга уже перешла на крик.


Островский молчал. Это было недоверием? Между ними вновь возводилась невидимая стена, и маленькое подобие отношений, которые сейчас пытался выстроить Роман, могло быть разрушено неправильным словом...


Глава 17


- Давай мы не будем выяснять отношения в подъезде твоего бывшего, – наконец сказал Роман. – И почему ты в халате?


- Ты переводишь тему, – усмехнулась Ольга. – Но все, что надо было, я поняла.


Еще один гвоздь прокрутился в сердце, и наступило полное равнодушие и безразличие ко всему происходящему.


- Что?! Что ты поняла?! – вышел из себя Роман и впечатал кулак в стену.


Его раздражала и злила реакция Ольги. Он делал шаг навстречу, а она как будто изо всех сил старалась его оттолкнуть. Островский не произнес вслух слова о ребенке, потому что сам не мог еще до конца осознать этот факт. Он никогда не задумывался о детях, и пока не сказал словосочетание «мой ребенок», беременность Ольги казалась чем-то ненастоящим, эфемерным. Как будто этого и не было вовсе. Им бы сначала друг с другом разобраться, что получалось из рук вон плохо, а потом уже думать о ребенке. Но у судьбы оказались другие планы.


- У меня, конечно, милые соседи, но слушать ваши крики ни у кого терпения не хватит, – приоткрыв дверь, не выдержал Олег и, повернувшись к Ольге, добавил: – А ты вообще почему торчишь в подъезде босиком?


Роман понял, что проигрывал. Проигрывал режиссеру с его заботой, умением найти правильные слова и знал, что пора уходить. Сегодня они к консенсусу не придут. Слишком все на эмоциях, а злость могла сыграть только против Островского – он не один раз уже это проходил.


- Я завтра позвоню, и мы все обсудим. Договорились? – спросил Роман, заглянув Ольге в глаза. Там было пусто – вакуум, из которого, как воздух, выкачали все эмоции.


Она кивнула и молча скрылась за дверью, Самойлов был более любезен и даже соизволил попрощаться. Островский почувствовал, как новая волна чего-то неизвестного поднимается в груди. Ярость? Не похоже. Бессилие? Вряд ли. Это была ревность, с которой Роману раньше не приходилось сталкиваться, на которую он, казалось, не был способен. Хотелось познакомить лицо режиссера со своим кулаком, схватить Ольгу в охапку и увезти. Но она бы не поняла, не простила, снова выпустила свои колючки, поэтому действовать придется по-другому…


Утро началось с телефонного звонка. Роман схватился в надежде за телефон, думая, что это Ольга, но Москва на связи спутала все его планы на сегодняшний день.


- Роман Сергеевич? – вежливо поинтересовались на том конце провода.


- Да.


- Это из издательства…


Ольга даже не помнила, как вчера уснула. Олег не отпустил ее ночью и в мокрой одежде домой, гостеприимно предложив остаться. Но у нее даже сил не было куда-то ехать, кажется, уснула она, едва дойдя до дивана.


Первый солнечный луч почти летнего яркого солнца пробился сквозь тонкую полоску между шторами, попав Ольге на лицо. Она повернулась на другой бок, чтобы спрятаться от надоедливого света и от неожиданности чуть не упала с дивана. Рядом мирно спал Олег. Под другим одеялом, целомудренно одетый, но рядом.


Ольга поначалу ничего не поняла, но потом вспомнила, что вторая комната в его квартире была отведена только для работы. Кабинет, как он это называл. Откинулась обратно на подушку и улыбнулась, глядя на известного режиссера, так мирно посапывающего. Хотелось провести рукой по чуть взъерошенным светлым волосам, дотронуться до носа, который Олег так мило морщил во сне, но сразу накатила мысль о Романе. Вчера было эмоциональное выгорание, а сегодня стало больно. Боль была почти физической где-то в районе сердца. Но… он же обещал позвонить.


Ни один из голубых глаз со странными вкраплениями орехового цвета на самой границе радужки не открылся, но Олег сказал:


- И что мы пялимся?


- Ничего, – ответила Ольга, поднимаясь. – Идем кофе пить. Или чай.


Он позвонил. Позвонил и сказал:


- Мне срочно надо уехать в Москву. Но я вернусь, и мы поговорим.


И потянулись дни в этом томительном ожидании. Олег уехал в Сибирь на съемки, у Наташи завал на работе – тошно. Ольга успела за неделю сделать план сценария нового фильма и отослать Олегу. Он прислал сообщение: «Это круто».


День за днем, час за часом – они казались такими бесконечными. Хоть каким-то развлечением были походы к врачу, хоть повод выйти из дома.


Но в очередной визит в поликлинику милая женщина в халате, нацепив очки, странно посмотрела на Ольгу.


- Как давно у вас токсикоз прошел? – спросила она.


- Неделя где-то… А в чем дело?


- Мне не нравится ваш ХГЧ… Надо УЗИ сделать. Вас ничего не беспокоит?


- Нет… – неуверенно ответила Ольга. – Так в чем дело?


Врач не могла ничего сказать, строить предположения без должного осмотра, готовить ее к чему-то… Она вышла на несколько минут проверить, а когда вернулась, сказала со вздохом:


- Пойдемте, – и жестом руки пригласила Ольгу выйти.


Она не понимала и не предполагала, что происходит сейчас. Что не так с анализами? Или, может, что не так с ней? Но шла… Молясь, чтобы только с ребенком все было хорошо. Странно, женщина, в которой проснулся материнский инстинкт, которая впервые захотела разделить свою жизнь с кем-то еще.


УЗИ было противным – Ольга никогда не приветствовала это. Нет бы, как в фильмах, поводить по животу. Но в жизни-то все по-другому.


Врач долго смотрела, хмурилась в сторону монитора, надавливала внутри больно и неприятно и сказала наконец:


- Я не слышу сердцебиение.


- А оно на таком маленьком сроке есть? – спросила Ольга.


- У вас развитие плода остановилось на пяти неделях примерно. Хотя бы пульсацию я через допплер должна была услышать. Как не прискорбно, но это замершая беременность.


Мир разлетелся на осколки. Ольга подумала, что жутко хочется смеяться – явный признак истерики. Из оперы о том, что «ничего нормально сделать не могу»: ни с мужиком разобраться, ни ребенка родить. Но если чему и было поучиться у Романа, так это самообладанию. На автоматизме Ольга оделась и повернулась к врачу:


- Что теперь делать?


Та поправила очки, явно сама растерявшись, ожидая, видимо, другой реакции – истерики, слез, недоверия – и ответила:


- В больницу направление. На чистку.


- Хорошо.


Ольга еще, кажется, сама не понимала до конца, что произошло, но запретила себе плакать. Дома, все дома. Горячий ком стоял в горле, давил на глаза невыплаканными слезами. Хотелось плакать, кричать, топать ногами, но это не поможет. Это ничего не изменит.


Направление, больничные коридоры, абортарий, металлические инструменты на хирургическом столе – все это было будто нереальным. Как будто смотришь фильм, переживаешь, но радуешься, что все это происходит не с тобой. Но это тоже когда-нибудь закончится. Пройдет. Может, даже забудется, что вряд ли. Такие раны не заживают без швов, но все равно оставляют некрасивый рубец на сердце. А от сердца Ольги уже почти ничего не осталось.


Местная анестезия, просто обкололи, но оставили в сознании. А как же ей хотелось не видеть этого, не чувствовать.


«За что боролась, на то и напоролась», – подумала она, вновь прогнав непрошенные слезы. Сейчас она даже не понимала, как могла вообще думать об аборте, как могла пойти на это и даже почти сделать. Наверное, эта дилемма, где сразу она хотела избавиться от ребенка, а потом желала его больше всего, стала основой ее грани сумасшествия. Самобичевание, желание наложить на себя руки, плач навзрыд – Ольге действительно казалось, что она сходит с ума.


Она чувствовала все, чувствовала, как внутри копошатся инородные предметы, как из нее вырывают по кускам мертвый плод. Даже если бы действие анестезии сейчас закончилось, вряд ли бы та физическая боль смогла заглушить другую. Ту, которая была глубоко внутри, но всеми силами пыталась вырваться наружу.


Закончилось это быстро, хоть Ольга и не считала время. А много ли работы – пройтись кюреткой внутри, сделать то, что, возможно, этот врач делает каждый день.


- Антибиотики пропейте. Вот рецепт, – участливо сказала медсестра перед тем, как отправить Ольгу домой.


«Не надо меня жалеть!» – хотела она заорать, но только кивнула и взяла бумажку. К черту сейчас все таблетки – выпить, заглушить алкоголем то, что завтра вернется снова, но хотя бы на сегодня.


Ольга набрала номер Наташи:


- Привет. Заехать сегодня сможешь?


- Могу, – как-то неуверенно ответила та.


- Жду, – коротко бросила Ольга, не дав подруге шанса отвертеться.


Низ живота неприятно тянул, чувствовался дискомфорт, но она настойчиво шла к магазину, совершила набег на винно-водочный отдел и только потом домой. Пот градом катился по лицу, бросало в жар, а потом в холод, ноги подкашивались.


- Ничего, вытерпим, – сама себя утешила Ольга.


Прямо на лавке перед подъездом сделала глоток из бутылки и подставила лицо солнцу. Теплый ветер трепал волосы, как будто гладил, успокаивая. Еще глоток. Тепло стало разливаться внутри. Тепло, которое согревало пустой желудок и заволакивало мозг приятной дымкой. После третьего глотка мир стал лучше и позитивнее.


- Эй, ты чего? – услышала Ольга Наташин голос и открыла один глаз.


- Пью, – ответила и протянула бутылку. Подруга ее взяла, повертела в руках, а потом выдала новость, от которой Ольгу накрыл истерический хохот:


- Я беременна, не буду.


Наташа смотрела, как она смеется, но при этом слезы катятся по щекам, как вроде бы в спазмах хватается за низ живота. Впервые она видела Ольгу в таком состоянии и не знала, что делать. Но это еще не все, что придется ей сказать.


Ольга забрала у подруги бутылку и сделала еще несколько больших глотков. Она даже не чувствовала, как крепкий алкоголь обжигает горло. Жгло в груди от потерь, от боли и невозможности повернуть время вспять.


- Поздравляю, – наконец выдавила из себя Ольга. – И кто у нас счастливый папаша?


Наташа замялась, опустив глаза, и сказала тихо:


- Прости меня.


- За что?


- Это Андрей…


- Какой Андрей? – не поняла Ольга, а потом опять рассмеялась от посетившей ее догадки. – Да ладно? И чем этот зануда тебя привлек?


- Он не такой! Он же добрый, заботливый…


- Ага, смотри, чтоб он не задушил тебя своей заботой.


- Оль, – Наташа присела рядом. – Прости… Как-то все само собой получилось. Мы встретились совершенно случайно, разговорились, потом пару раз выпили кофе. Я сопротивлялась чувствам из-за вины перед тобой, но…


- Да брось!


Ольге было действительно все равно, кто, где и с кем спит. Своих проблем с лихвой хватало.


- Ты не злишься? – с надеждой спросила Наташа.


- С какой стати? Любитесь, женитесь, плодитесь на здоровье. Благословляю, – и даже перекрестила подругу в воздухе, хоть и не была набожным человеком, а потом добавила: – Выпьем за любовь! – и снова сделала несколько глотков.


Ольга была рада за Наташу и даже за Андрея. Может, у них все и получится. Только у самой ничего не получалось.


Роман устал за это время в Москве так, как будто разгружал по ночам вагоны. Он был бы счастлив, если б его оставили в покое за рабочим столом, но издательство лучше знает, что хорошо писать – еще не залог успеха. Реклама – двигатель торговли. Бесконечные встречи, автограф-сессии, презентации – кто думает, что это легко, пусть сам попробует.


Жутко злило то, что Ольга не желала отвечать на звонки и смс. Он каждый вечер набирал номер, слушал длинные гудки, потом отправлял сообщения в пустоту. Наконец сегодня, почти не надеясь на результат, он услышал в трубке:


- Роман Сергеевич, чем обязана?


Островский нахмурился, услышав, что у нее заплетается язык.


- Ты пьяная что ли?


- Ага, – подтвердила Ольга его догадку.


«Что-то случилось», – пронеслось у Романа в голове. Не могла же беременная женщина напиться на пустом месте.


- Что случилось?


- А ничего не случилось. Вы свободны, Роман Сергеевич, ничего нас больше не связывает. Ребенка не будет, а чувства… В задницу чувства, без них проще жить. Да и кому они нужны в этом несправедливом жестоком мире? Кстати, я же не ответила на вопрос. Он был твоим.


- Я приеду через пару дней.


- Зачем? – удивилась Ольга. – Представь, мне трахаться нельзя, вот незадача-то, да? А больше мы же ничего делать не можем нормально, даже поговорить.


- Что ты несешь?! – Роман начал закипать, хоть и понимал, что все это говорит алкоголь.


- Правду жизни…


- Я понимаю, что тебе сейчас больно, ты расстроена…


- Ой, давай только без сеанса психотерапии, – перебила Ольга и бросила трубку.


Перезванивать бесполезно, он знал это. Но понимал и то, что к разговору с ней надо подготовиться. Слишком высока цена за каждое неправильное слово.


Ольга отбросила телефон и откинулась на подушку. Потолок вращался, в голове неприятно шумело, но спать совершенно не хотелось. Не стоило отвечать на звонок, не стоило снова вскрывать нарыв, чтобы снова терпеть боль по ночам, видеть его в своих снах.


Патологическое болезненное чувство – именно так Ольга охарактеризовала свою любовь к Островскому. И в который раз уверилась, что все фильмы и книги о любви – полная чушь. Это чувство ее убивало, рвало на части, делало слабой. А разве так должно быть?


Потерянная, разбитая, она не хотела сейчас встречаться с Романом. Сначала каждому из них стоит разобраться с собой, а потом уже друг с другом.


Рука потянулась к телефону, Ольга попыталась сфокусировать взгляд на засветившемся экране и набрала номер.


- В следующий раз помни, что у нас разница во времени. Когда у тебя вечер, у меня уже ночь, – абсолютно не сонным голосом вместо приветствия сказал Олег.


- Буду знать. Так чего не спишь? Горячие сибирские женщины не дают?


- Дают или не дают, я еще не проверял, – усмехнулся он в трубку. – Только со съемок, тяжелый день сегодня. А что у тебя с голосом?


- А я пьяна… – Ольга долго рассказывала ему обо всем случившемся за последнее время, а в конце добавила: – Знаешь, я никогда не была в Сибири.


Олег шумно вздохнул и спросил:


- Сбежать пытаешься? От себя или Островского?


- О боже, двух психотерапевтов за один вечер я не выдержу, – простонала Ольга.


- Ладно, прилетай и зализывай свои раны. Ты любила раньше бывать на съемочных площадках.


- Ты настоящий друг, – Ольга даже звонко поцеловала экран телефона.


- Ага, – согласился Олег. – Пока.


- До скорой встречи.


Может, он прав в том, что она хочет сбежать. Путешествия – лучшее лекарство от душевных ран. И в Сибири Роман ее точно не найдет. Сейчас Ольга соберет себя из осколков, если там еще можно что-то склеить, а потом решит, что делать дальше. Любви недостаточно, но она может стать фундаментом для начала нормальных отношений, а не просто секса.


Будущее можно планировать сколько угодно, но никогда не знаешь, какую злую шутку может сыграть судьба, у которой часто на людей совсем другие планы.


Глава 18


Толик приветливо махнул рукой, заметив Ольгу, и забрал у нее из рук чемодан. Она знала его столько же, сколько и Олега. Неизменный помощник режиссера, без которого не проходил ни один съемочный процесс вот уже лет десять. Хоть Олег и сам всегда руководил съемкой, совмещая в себе должности режиссера-постановщика, помощника режиссера по сценарию, режиссера по работе с актерами, а потом и режиссера монтажа, но на некоторые моменты, вроде составления графика актеров, вызовов их и других участников съемок на площадку, решения мелких проблем, просто не хватало времени. Поэтому постоянно находящийся рядом Толик и занимался организационными вопросами, оставляя Олегу время сосредоточить внимание на творческих аспектах создания киноленты.


- Как дела? – спросила Ольга, когда они сели в машину.


Толик только закатил глаза и прижал руку к груди.


- Олег скоро кого-нибудь убьет там. Уже жалеет, что подписался на эту авантюру, но уж очень просил знакомый продюсер заняться этой картиной. А ты снова в строй? – без перехода спросил он.


Ольга отрицательно покачала головой:


- Нет, я отдохнуть.


Помощник Олега, пока машина стояла на светофоре, повернулся к ней и, подняв одну бровь, сказал:


- Отдохнуть в моем понимании – это поваляться на пляже с холодным мохито где-нибудь на Бали, а не тащиться в сибирский город. Вы что ли опять с Олегом сошлись?


Ольга даже поперхнулась от неожиданности.


- Толя, ты бы своей личной жизнью больше интересовался. А на Бали я еще не заработала, так что приходится довольствоваться Сибирью.


- Ой, – с сарказмом начал он. – Я видел сценарий, который ты написала с этим писателем… Как его там?


- Роман Островский, – тихо ответила она, отвернувшись к окну. Даже здесь он ее преследует.


- Точно! – Толик вроде бы не заметил ее реакции на имя. – Тебе же неплохо заплатили. А мужик, кстати, неплохо пишет, я даже прочитал его книгу. Как он тебе?


- Нормальный, – уже сквозь зубы ответила Ольга. Вот об Островском ей сейчас точно не нужны были разговоры. Так что надо срочно переводить тему. – А что вы снимаете?


О съемках Толик мог говорить вечно и сейчас пустился в долгие объяснения, рассказывал веселые истории со съемочной площадки, да так эмоционально и смешно, что Ольга через десять минут уже улыбалась, а через двадцать даже расхохоталась над очередной шуткой.


Они остановились перед девятиэтажным панельным домом, и Ольга спросила:


- Служебная квартира?


- Да, – подтвердил Толик. – Здесь живем мы с Олегом, остальная бригада из местных, так что разъезжаются по родным пенатам после съемок, актеры и еще кое-кто из группы в предоставленных трейлерах. Ну ты и сама все это знаешь.


Ольга кивнула, все как обычно. Раньше она, как сценарист, часто присутствовала на съемочных площадках, правда еще ни разу так далеко от родного города не выбиралась.


Толик занес чемодан наверх и спросил:


- Поедешь со мной или отдохнешь?


- Поеду, только подожди немного.


- Ладно, кофе пока выпью.


- И мне сделай! – крикнула Ольга уже из ванной.


Двухкомнатная квартира, где каждая комната похожа на недорогой двухместный гостиничный номер. Кровати, тумбочки возле них – все, что здесь было. В ванной и на кухне тоже минимализм. Ольга быстро приняла душ, переоделась, сделала несколько глотков уже немного остывшего кофе и готова была ехать.


- Где сейчас снимаете? – спросила у Толика, когда они выехали за черту города.


- Старый химзавод, едва получили разрешение, хоть он и закрыт уже давно. Там только несколько сцен, потом в павильон переезжаем. Там была такая история…


И Толик начал рассказывать очередную байку о веселых буднях на съемочной площадке, едва успев закончить, когда припарковал машину возле бетонного забора.


Ольга уже забыла, какой это ритм. Каждый съемочный цех занимался своей работой – гримеры колдовали над актерами, звукооператоры проводили звуковые пробы, оператор строил схему расположения камеры, техники проверяли аппаратуру, художник-постановщик совершенствовал декорации. Ольгу всегда удивляла эта оборотная сторона кинематографа, где зачастую актеры в жизни испытывали друг к другу неприязнь, а какая-нибудь романтичная барышня потом льет крокодильи слезы, глядя, какую любовь они изображают перед камерой; где мелкие травмы были обычным делом, а иногда доходило и до серьезных увечий; где часто все члены съемочной группы мерзли или изнывали от жары почти круглые сутки. Ольга с уважением относилась к кинематографу как к виду искусства, ставшего сейчас самым популярным в мире, но кино – это иллюзия. Сейчас ей вспомнилось, как однажды она присутствовала при съемке эротической сцены на пляже возле озера. Ох, как это великолепно смотрелось на экране – обнаженные тела, переплетающиеся в страсти на песке. А на деле актеров намазали подсолнечным маслом, чтобы их кожа эффектнее смотрелась в кадре, песок забивался им во все мыслимые и немыслимые места, а несчастная девушка, изображавшая любовь, потом полдня распутывала волосы и жаловалась, что у партнера воняло изо рта.


- Ты чему улыбаешься? – услышала Ольга голос за спиной и обернулась. Олег тут же сгреб ее в охапку и поцеловал в висок.


- Вспомнила, как мы снимали секс на пляже, – ответила она.


- О да! – тоже улыбнулся Олег. – Я лучше буду пить «Секс на пляже», хоть и терпеть не могу эту сладкое пойло, чем еще раз подпишусь на подобную съемку. Да черт возьми, что вы творите?! Я же определил последовательность съемочных эпизодов! – заорал он куда-то в сторону. – А ты чего опять смеешься? – повернулся к Ольге.


- Помнишь, как ты на меня наорал из-за сценария, когда мы познакомились?


- Да, а ты меня обозвала инквизитором в режиссерском кресле, который не ценит чужой труд…


- А ты меня стервозной блондинкой, возомнившей себя звездой Голливуда.


Олег вдруг стал серьезнее, посмотрев куда-то в сторону, погрузившись в воспоминания, и сказал:


- Наверное, я сразу тогда и влюбился – глаза полыхают огнем, носик презрительно морщится, волосы треплет ветер, а руки вот-вот готовы вцепиться мне в лицо. Но ладно, – снова улыбнулся он, – мы потом быстро нашли общий язык и работали, как слаженный механизм.


Они оба почувствовали легкую неловкость ситуации, и Ольга быстро перевела тему:


- Покажи мне сценарий эпизодов, которые вы здесь снимаете.


На лице Олега появилось страдальческое выражение, и он едва ли не простонал:


- Сколько я с ним настрадался. Эта тупая овца, которая его писала, даже не понимает, что такое режиссерский сценарий и монтажный план, визжала, что мы должны все в четкой последовательности и слово в слово снимать так, как она написала. А она написала скорее как книгу, не разделив на листы с описаниями, едва-едва обозначив сцены. Я почти неделю «причесывал» сценарий, матеря ее. Но идея мне понравилась, неудивительно, что его пропустили, но до ума пришлось довести все-таки. Вот ты делаешь это профессионально, почти готовый режиссерский сценарий.


- Комплиментщик! – Ольга шутливо толкнула Олега кулаком в плечо. – Есть сценаристы и лучше меня.


- Да? – с наигранным удивлением поднял тот брови. – Потом расскажешь, где они водятся.


Они успели подойти к режиссерскому креслу, на котором лежали распечатанные листы со сценарием. Олег протянул их Ольге, на которую уже напал ажиотаж от атмосферы, царившей на площадке. Подобные мероприятия – снующие туда-сюда люди, постоянно что-то выкрикивающие, создание чего-то нового, постоянная ругань или смех – это все настолько эмоционально, что можно забыть обо всем.


Ольга быстро пробежала глазами по строчкам, погружаясь в вымышленный мир, и протянула руку, сгибая пальцы в призывающем жесте. Олег понял ее сразу и подал карандаш.


- Вот здесь, – сказала она, делая пометки. – И вот здесь я бы сделала крупный план и добавила пару слов в диалог, чтобы зритель мог лучше прочувствовать драматичность момента.


Олег с довольной улыбкой смотрел на нее и вроде бы узнавал черты той женщины, которой она была до встречи с Островским, но и в то же время понимал, что едва Ольга выйдет со съемочной площадки, как груз всех событий снова придавит ее и погасит едва появившийся огонек во взгляде.


- И что ты на меня так загадочно смотришь? – спросила она.


- Я уже и забыл, как увлеченно и страстно ты можешь работать.


Ольга вздрогнула от этих слов, а в ушах зазвучал другой голос, говоривший когда-то точно так. Казалось, это было так давно, в прошлой жизни, а ведь на самом деле прошло не так много времени.


- В чем дело? – Олег тронул ее за плечо, заметив быструю перемену.


Она тряхнула головой, будто освобождая ее от чего-то.


- Все нормально! – ответила почти по слогам, скорее стараясь убедить себя в этом.


- Эй, товарищ режиссер-постановщик!!! – заорал Толик, появившись рядом, как джинн из бутылки. – Мы сегодня начнем снимать? – И сразу же вновь скрылся в неизвестном направлении.


- Мне иногда становится не совсем понятно, кто здесь главный, – вздохнул Олег.


Кадр за кадром, дубль за дублем, эпизод за эпизодом… Время на съемочной площадке идет совершенно по-другому, чем за ее пределами. Ольга не успела оглянуться, а уже вечер. Но никто не собирался домой, не стенал из-за ненормированного рабочего дня, кажется, никто даже не ощущал усталости. Олег явно вознамерился снять все сцены и уже завтра переехать в кинопавильон.


- Уже поздно, – сказала он Ольге во время перерыва. – Толик может тебя домой отвезти.


Она отрицательно покачала головой и ответила:


- Я не устала.


- Ты же знаешь, как коварны съемки. Постоянный адреналин, никакой усталости, но стоит отойти на несколько метров и чувствуешь, что просто валишься с ног. Хотя помнишь, – Олег наклонился к ее уху, – что мы творили на площадках, когда все расходились? Особенно операторскую тележку я до сих пор помню.


Ольга усмехнулась, даже немного покраснев:


- Или как мы сломали декорации, что на следующий день художник-постановщик хватался за сердце и пил валерьянку, проклиная вандалов, испортивших его творение?


Олег рассмеялся и продолжил вспоминать:


- А как на съемках исторического фильмы мы решили примерить одежду, а потом до утра зашивали платье, чтобы художник по костюмам ничего не заметила?


- Или, решив добавить пикантности моменту, влезли в аппаратуру специалиста по спецэффектам? – сказала Ольга и добавила с небольшой грустью: – Как молоды мы были…


- Не кисни, подруга! Можно быть молодым и в шестьдесят, если ты молод душой. Идем смотреть, что мы сегодня наснимали.


Мастерство не пропьешь. Ольга часто замечала в фильмах небольшие так называемые «ляпы», но сейчас, несколько раз просмотрев запись, не нашла, к чему бы можно было придраться. Олег знал и любил свое дело, и это было видно в каждом кадре.


- Отлично, – прокомментировала она после пятого просмотра.


- Согласен, – подтвердил Толик.


- Последний эпизод – и мы можем сворачиваться, – скомандовал Олег.


Свернуться получилось только к часу ночи. Ольга, сев в машину, поняла, как непривычно гудят ноги, а усталость вот-вот придавит к сидению. Не было желания даже выходить возле дома и добираться до кровати, если можно остаться здесь и спать.


- Жрать-то как хочется, – печально сказал Толик, проезжая мимо уже закрытого ресторана.


- Заедем в круглосуточный магазин? – предложил Олег.


Ходить по магазинам у Ольги сил уже не было, и она осталась в машине, вроде бы даже задремав, пока ее не вырвал из почти накатившего сна телефонный звонок. Говорить сил тоже не было, она сбросила вызов и тут же получила смс.


«Я завтра приеду».


« Не надо. Я в Сибири», – набрала она ответ и отправила.


Опять звонок.


«Что ж ты такой настырный, Роман Сергеевич», – подумала Ольга и ответила, сразу же почувствовав едва скрываемое раздражение в его голосе.


- И какого черта тебя понесло в Сибирь?


- Слушай, не дури голову. Я устала.


- Когда ты вернешься?


- Когда-нибудь вернусь.


- Твою мать, – уже рявкнул в трубку Островский. – Ты издеваешься надо мной?


- Нет, – спокойно ответила Ольга. – Давай мы пока разберемся в себе, а потом поговорим. Мне нужен тайм-аут, нужно собраться…


- И Самойлов тебе в этом, как я могу предположить, неплохо помогает?


- Пока, – проигнорировала его сарказм Ольга и повесила трубку.


Кажется, они с Романом сейчас поменялись местами – его вспыльчивость и ее спокойствие.


После разговора усталость никуда не пропала, но сон как рукой сняло, потому что в голову опять полезли мысли, от которых Ольга и пыталась сбежать.


Кем они были друг другу? Случайные любовники, охваченные страстью, испепеляющей сердца и оставляющей после себя пустоту? Ментальные любовники, заполнившие собой нишу, которая до этого пустовала? Или все же это то, что люди называют любовью? Ольга пока не знала, к какому варианту отнести свои отношения с Романом… Об этом думать было еще слишком больно, с этим она разберется позже.


- Ты что ли спишь с открытыми глазами? – спросил Олег и щелкнул пальцами перед ее лицом, перегнувшись между передними сидениями.


Ольга опять настолько ушла в свои мысли, что даже не заметила, как они с Толиком вернулись в машину.


- Задумалась.


- Я надеюсь, о сюжете нового сценария. Кстати, у меня для тебя подарок.


Олег нагнулся и начать шуршать пакетом, стоявшим под ногами. Наконец нашел то, что хотел, и протянул Ольге… лимон. Она с недоумением посмотрела сначала на фрукт, потом на улыбающегося Олега и спросила:


- Это что?


- Лимон, – ответил он, как будто и без того не было очевидно, а потом добавил, усмехнувшись: – С годовщиной.


Ольга нахмурилась и на автомате взяла желтый цитрус в руки. Какая к черту годовщина? Даты крутились в голове, но не те. Первая встреча? Первый секс? Первая ссора? Дата несостоявшейся свадьбы? И при чем тут лимон? В голову ничего не приходило. Она опять посмотрела на Олега, но тот только хитро улыбался. Он всегда отличался феноменальной памятью на даты, а вот Ольга этим похвастаться не могла.


- Мне потом эти фрукты неделю снились, – получила она подсказку и рассмеялась, беззлобно констатировав:


- Придурок.


Олег рассмеялся следом, а до этого молчавший Толик не выдержал:


- Так что там за история?


- Я расскажу? – спросила Ольга.


- Только без пикантных подробностей.


Толик, обожавший истории, навострил уши.


- Я думаю, ты помнишь, как мы снимали фильм, где героиня получила в наследство дом с небольшим лимонным садом на Черноморском побережье? – начала Ольга. – Так вот несколько десятков ящиков с бутафорскими цитрусами мирно покоились в углу съемочной площадки, когда мы с Олегом решили там остаться, чтобы хм… – попыталась она найти подходящее определение. – Поработать над сценарием. И случайно развернули пирамиду. Хоть искусственных фруктов и было только сверху для вида в каждом ящике, но мы все равно потом ползали до утра по павильону, собирая их. И как назло, вся площадка была забита аппаратурой, какими-то декоративными штуками, в общем, пришлось попотеть.


- И на утро вливать в себя литры кофе, – добавил Олег.


Они уже успели выйти на улицу, когда Толик, припарковав машину, сказал задумчиво:


- Я думаю, что история гораздо интереснее…


Он пошел вперед, а Олег, наклонившись к уху Ольги, едва сдерживая смех, добавил:


- История гораздо интереснее. Это было наше первое осквернение съемочной площадки, и это был самый лучший секс в моей жизни.


Она шикнула на него, боясь, что Толик услышит разговор, но тоже улыбнулась, вспомнив это. Даже вдруг появилось желание сделать тот жест, который понимали только они двое. Ольга на ходу положила ему руки на затылок и ногтями почесала чуть отросшие там волосы. Это не было жестом соблазнения или чего-то подобного – они оба это понимали – но Олег в ответ тоже ненавязчиво и быстро, помня то самое место, с едва заметным прикосновением, на грани дуновения ветра, прошелся пальцами по животу.


В этих жестах не было ничего сексуального, похотливого, эротического. Скорее это были жесты людей, который действительно знают друг друга. В лифте Ольга вдыхала аромат его парфюма, и вдруг захотелось прильнуть к широкой груди и спрятаться там.


«Слабеешь, женщина!» – подумала она.


Глава 19


Пальцы с невероятной скоростью летали по клавиатуре. Писать, писать, писать, читать, редактировать, править. Роман рад был вернуться за рабочий стол, но мысли об Ольге и несостоявшемся отцовстве все равно вертелись на задворках сознания. В работе он сейчас искал не удовольствие, а отдушину. Если бы он знал, в каком из многочисленных городов Сибири она находится, то рванул бы туда.


Роман усмехнулся, подумав об этом. Если бы кто-то еще несколько месяцев назад сказал, что ради женщины он готов исколесить полстраны, то получил бы в ответ лишь ироничную улыбку. А сейчас… Что-то изменилось.


Телефон отвлек от уже начавших расплываться букв на клавиатуре. Он надеялся, ждал, что это Ольга, но нет.


- Да, Аня, – ответил Роман, откинувшись на спинку стула.


- Может, ты мне дверь откроешь?


- Очень двусмысленно слышать подобные слова от собственной жены.


Он поднялся и подошел к входной двери. Вечно занятая Анна редко находила время для посещений и с юридической дотошностью планировала все свои визиты. Сейчас она стояла на пороге с собранным на макушке хвостом, без косметики, в спортивном костюме и кроссовках.


- И это высококлассный юрист? – спросил Роман, подняв брови.


- Отвали, – махнула она рукой, проходя в квартиру. – Хреново выглядишь, Островский.


Анна отдала ему пакет, сбросила обувь, по-хозяйски прошла на кухню и открыла холодильник.


- И что ты там хочешь найти?


- Рома, ты святым духом питаешься? Хорошо, что я взяла закуску. Давай пакет.


- Я только из Москвы вернулся.


Островский сел на табуретку, наблюдая, как Анна выкладывает на стол нарезку, моет овощи и фрукты, жарит мясо, ворча про то, что «хоть сковорода у этого балбеса есть». Последними из пакета появились бутылка виски и папка с бумагами. Анна открыла ее и протянула Роману сложенный надвое лист с гербом страны и надписью «Свидетельство о разводе».


- Поздравляю, Островский, ты теперь свободный человек.


Он развернул свидетельство и увидел их с Анной фамилии и вчерашнюю дату.


- Как ты это без меня сделала?


Уже бывшая жена фыркнула и вроде бы обиженно сказала:


- Я юрист в конце концов, имею связи и деньги, чтобы оформить эту бюрократическую канитель за один день. Мы бы могли пойти обычным путем, но я решила сэкономить время. Или ты не хотел разводиться? – иронично добавила, округлив глаза.


Если честно, то Роман вспоминал о том, что женат, только когда заглядывал в паспорт или встречался с Анной. Ни ему, ни ей этот штамп никогда не мешал и ни к чему не обязывал, поэтому сейчас показалось немного странным, что Анна вдруг решила оформить развод.


- Я уезжаю, – словно предугадав вопрос, пояснила она. – В Питер.


- Надолго?


Анна развела руками:


- Возможно, навсегда. Хорошая высокооплачиваемая работа с перспективой для дальнейшего карьерного роста и много симпатичных девушек. Что может быть лучше? – подмигнула она Островскому. – Ладно, давай выпьем, а ты мне расскажешь, что у тебя случилось…


- Как хорошо, что теперь у нас есть женщина, – радостно заявил Толик, складывая продукты в холодильник. – Может, хоть нормальной еды попробуем.


- Толя, – ответила ему Ольга, – я могу стать к плите только с целью отправить кого-нибудь в больницу. Хреновый из меня кулинар.


- Ну вот… – опечалился помощник режиссера. – Олег, как ты с ней жил, если она даже готовить не умеет?


- Хм, – задумался тот над ответом, почесав висок. – У нее масса других талантов, ради которых я готов был питаться полуфабрикатами и бутербродами.


- А еще я талантливо ставлю чайник, – сказала Ольга, щелкнув кнопкой.


Она чувствовала себя легко, насколько это было возможно в свете всех последних событий. Сейчас казалось, что она вернулась в то время, когда работала над сценариями: съемки, поездки, байки Толика – Ольга уже забыла об этом или старалась забыть, потому что сейчас поняла, как ей не хватало этого. И никак не могла вспомнить, почему она все-таки бросила то, что так любила и умела хорошо делать.


- О чем задумалась? – спросил Олег, разливая кипяток по чашкам, заметив ностальгический взгляд и полуулыбку на ее лице.


- Я скучала, – ответила Ольга, вздохнув, и рассмеялась, услышав за тонкими панельными стенами, как Толик в душе насвистывает какую-то мелодию. – Что-то никогда не меняется, – показала пальцем в сторону ванной.


- У человека ни слуха, ни голоса, но он упорно пытается покорить музыкальную индустрию. Не завидую его соседям, – улыбнулся Олег и спросил уже тише, присев напротив за стол: – Как ты?


Ольга пожала плечами, не торопясь с ответом.


- Знаешь, – наконец собралась она с мыслями, – я еще не поняла. Столько всего навалилось, что разобраться будет непросто, но я постараюсь. А пока… – махнула рукой. – Просто зашиваю все душевные раны, но путь реабилитации будет непрост, а шрамы останутся навсегда. Но шрамы есть у всех, и жить они особо не мешают.


- Как метафорично, – заметил Олег, взяв ее руку, лежавшую на столе, в свою ладонь и проведя большим пальцем по запястью. – Сейчас попробую сказать в том же ключе. Шрамы шрамами, но есть и хронические болезни, которые иногда обостряются. И чтобы этого не случалось, надо постоянно принимать таблетки или вести определенный образ жизни.


- Ну ты и завуалировал! – Ольга поняла, о чем он говорит, и задумалась. Если потеря ребенка останется шрамом – изменить-то уже ничего нельзя, нельзя вернуть – то непонятное чувство к Островскому действительно сродни болезни, которая обостряется в периоды его непосредственной близости и лекарство от которой найти будет сложно. И стоит ли искать?


- Островский, ты же вроде умный мужик, но иногда такой дурак! – не выдержала Анна, когда Роман ей все рассказал. – Потеряешь ты ее, если уже не потерял. Даже самой сильной женщине нужна поддержка в таких ситуациях. А ты что? Я приеду, и мы поговорим, тьфу, – саркастично повторила его слова. – Неудивительно, что она смоталась на другой конец страны к мужику, который ее понимает и всегда поддерживает. И возможно, что они вернутся уже оттуда с обручальными кольцами на пальцах. Придурок ты, ой какой придурок, – покачала она головой.


Роман по мере ее монолога все больше хмурился, понимая, что Анна права, может, отчасти, может, и полностью.


- Вряд ли она будет искать утешение в чужой постели. Да и не любит она Самойлова, – произнес, скорее утешая себя.


- Рома! – Анна пощелкала пальцами перед его носом. – Ты сам-то в это веришь? Любит она его, и он ее тоже. Он знает ее намного лучше, чем ты, они сохранили дружбу после расставания, они знакомы чертову кучу лет. Она искала утешение после ссоры с тобой где? Правильно, у Самойлова, хотя я уверена, что женщины в подобных ситуациях обращаются к подругам, а не к почти бывшим мужьям. Там другая любовь, не такая, как у вас – со страстью и интеллектуальным удовлетворением друг друга – но она есть, и она всегда будет. И иногда такая дружеская или человеческая любовь имеет гораздо больший вес, чем качественный секс и сногсшибательная страсть. Так что думай, Рома, думай, что ты станешь делать, чтобы вернуть свою Ольгу, пока режиссер не пристроился у нее между ног, – закончила Анна свою пламенную речь, грохнув стакан о столешницу, и добавила, заметив полный злости взгляд Островского: – На меня не стоит злиться, только на себя.


Ольга уснула, едва донеся голову до подушки, а, казалось, уже через пять минут услышала крик Толика:


- Дети мои, подъем, пора создавать очередной киношедевр!


- И все-таки кто на кого работает? – услышала Ольга сонный голос Олега за дверью.


- Вы пока собирайтесь, а я съезжу в павильон, чтобы проконтролировать подготовку к съемкам. Через час-полтора вернусь. Позвонить перед тем, как заходить в квартиру?


- Не умничай, Толя.


Ольга улыбнулась, но даже не подумала выйти со словами «что ты себе позволяешь?». Он всегда был таким, и она понимала, что его слова связаны с прошлым. Пару раз Толик, не вовремя появлявшийся, чуть не застукал ситуации, достойные качественного порнофильма. Потом Олег намекнул, что не худо бы звонить перед приходом. Ольга сама понимала, как ее приезд может выглядеть со стороны, поэтому только и улыбалась, даже не представляя, как Толик мог такое представить.


- Спишь еще? – спросил Олег, заходя в комнату, когда его помощник покинул квартиру.


- Можно подумать, не видишь! – ответила Ольга и прикрыла ладонью глаза, спросив: – Соблазнить собираешься?


Она сама не поняла, к чему был этот вопрос, учитывая, что она сама еще пару месяцев назад ходила перед Олегом нагишом, ничуть не стесняясь. А он стоял всего-то в боксерах, но Ольга все равно почувствовала некоторое смущение. Она, немного раздвинув пальцы, рассматривала его так, будто видела впервые, хотя это тело было ей знакомо до каждого миллиметра.


- И что ты там новое хочешь увидеть? – не выдержал Олег. – И с каких пор мы стали такие стеснительные?


Ольга убрала ладонь от лица и ответила с вызовом:


- А вдруг что-то изменилось?


Это прозвучало подобием флирта, и она сама поняла, что взяла не тот тон, увидев, как изменился взгляд Олега. Он сделал два шага и присел на край кровати, подняв брови.


- Не доводи меня до статьи об изнасиловании, – сказал тихо.


Ольга натянула одеяло почти до подбородка, но что-то неуловимо сексуальное продолжало витать в воздухе. Она понимала, что он взрослый мужчина со своими потребностями, знала, что их сексуальные отношения после расставания были ни к чему не обязывающими, но сейчас начала смущаться.


- Извини.


- Оля, за что? За то, что я тебя когда-то не удержал? За то, что ты влюбилась в неподходящего человека? Перед кем ты сейчас извиняешься?


Если бы не его слова сейчас, то Ольга бы решила, что все, произошедшее с ней, – лишь дурной сон, и она вернулась на пять лет назад, туда, где было легко и просто. Но и эти слова были нужны, потому что она поняла: он любил ее, тогда любил и никогда не переставал.


Люди не в ответе за чужие чувства, это проклятие каждого. Не человек выбирает любовь, а любовь выбирает человека, но почему-то Ольга сейчас почувствовала себя виноватой, нашла руку Олега и сжала, дав ему этим волю к действиям.


Он наклонился чуть над ней, поставив вторую руку с другой стороны кровати, что почти позволило Олегу нависнуть сверху. Две его руки по бокам, такая знакомая грудь с мелкими завитками волос и слегка прерывистое дыхание, которое было оглушительным в повисшей тишине – все это было так знакомо, но Ольга поняла, что даже перестала дышать.


«Он этого не сделает!» – подумала она.


Олег наклонил голову слишком близко, его взгляд говорил слишком о многом, но, кажется, в последний момент он взял себя в руки, поцеловал Ольгу в щеку и сказал:


- Идем пить кофе.


Она выдохнула вроде бы с облегчением, когда осталась в комнате одна, но… Это «но» не давало покоя.


Роман за ночь так и не нашел ответа на вопрос: «Что делать дальше?»


Он не знал, что себе напридумывает Ольга и к какому решению придет, но боялся, что с каждым днем она все больше отдаляется, причем, вовсе не географически. Роман впервые оказался в подобной ситуации и не представлял, что делают мужчины, когда женщине надо взять тайм-аут. И сейчас думал – то ли ждать, то ли действовать. Она не из тех, кто позволит принимать за нее решения, но сидеть и изводить себя мыслями для Романа тоже было невыносимо.


Выход нашелся как-то сам по себе, и Островский даже обозвал себя дураком. Нельзя что ли раньше было догадаться? Он взял в руки телефон и набрал номер, представив, как сейчас Самойлов будет скрипеть зубами.


- Олег Викторович, – сказал Роман, услышав короткое «да», – здравствуйте.


- Здравствуйте.


- Я тут подумал, что как автор сюжета, послужившего прототипом сценария, должен присутствовать на съемках, – перешел он сразу к делу.


- Роман Сергеевич, – после непродолжительной паузы начал Олег, – съемки начнутся только через месяц и продлятся неизвестно сколько, не хотелось бы отвлекать вас от основной работы.


- Ну что вы! Я как раз через месяц планирую отправить новую книгу в издательство и буду полностью в вашем распоряжении. Надеюсь, в группу сценаристов войдут все, кто работал над сценарием.


- Я сообщу о времени и месте начала съемок, – ответил Олег и повесил трубку.


Роман улыбнулся, откинувшись на спинку стула. Он никогда не отказывался от своей цели, и сейчас никакой режиссер ему не помешает.


Ольга вышла из ванной, когда Олег задумчиво крутил телефон в руках, уставившись в окно.


- Что-то случилось? – спросила, увидев признаки раздражения на его лице.


- Островский случился… – протянул он. – Черт! – рявкнул через минуту. – Еще на съемочной площадке мне его хватало! Может, ты с ним разберешься до начала съемок, чтобы он не крутился у меня под ногами? Явно его желание вызвано не простым любопытством, а стремлением снова затащить тебя в постель. Настойчивым, однако, писатель оказался, – усмехнулся и повернулся к Ольге.


Между ее бровей пролегли две параллельные складки, а в глаза снова потухли, но при этом в висках стучала злость. Она не так много просила – всего лишь время, но он все делает по-своему. Сейчас Ольга сомневалась в тех чувствах, о которых Роман ей говорил. Возможно, это не любовь, а задетое самолюбие, восстановить которое можно, лишь получив желаемое. Любыми способами, не оставив ей право выбора.


- Сволочь, – тихо сказала Ольга. – Я с ним поговорю.


- Не надо пока. Никогда не принимай решения, руководствуясь только лишь эмоциями. До начала съемок еще далеко, и недели три мы проведем здесь. Время есть, главное – правильно им распорядиться, – попытался Олег остудить ее пыл, уже жалея, что рассказал об этом звонке. Он не хотел видеть Ольгу такой разбитой, несчастной и готов был сделать что угодно, чтобы вернуть ее прежнюю, живую.


- Раз, два, три, четыре, пять – я захожу! – заорал Толик, входя в квартиру. – Кто не оделся, я не виноват! А что с вашими лицами? – удивленно добавил, появившись на кухне.


Ольга махнула рукой, а Олег ответил:


- Все нормально, – и сменил тему: – Что там с павильоном?


Глава 20


Помогает ли смена обстановки в лечении от отчаянной любви и боли потери? Не всегда. Сколько не меняй места, имидж, работу, не переставляй мебель в квартире, не топи горе в алкоголе, не поможет. Ольга с утра до ночи проводила время на съемочной площадке, погружалась в рабочий процесс, в иллюзию чужой истории, но собственные проблемы никуда не пропали и могут вылиться потом еще с большей экспрессией.


Поэтому в редкие свободные минуты она постоянно думала, стараясь откинуть все обиды и эмоции, но картина совместной… чего? жизни с Островским? нерегулярного секса? любви на расстоянии? Так вот ни одна из подобных картин никак не укладывалась в сценарий жизни, никак не могла нарисоваться в воображении, с коим у Ольги проблем никогда не было. Мысли все равно приносили тупую боль в груди, как будто вновь кто-то поворачивал все гвозди в сердце.


Когда Олег видел, что она уходит слишком глубоко в себя и заново переживает все события, а не ищет решение проблемы, то вырывал ее у нее же. Постоянно задавал вопросы о снятых эпизодах, спрашивал советы по сценарию, интересовался ее мнением по таким вопросам, в которых он сам, конечно, разбирался намного лучше. Олег знал ее слишком хорошо и понимал, что строить из себя психолога бесполезно – это или еще больше замкнет ее, или разозлит.


Ольга потеряла счет времени, но замечала, что дни проносятся слишком быстро. Телефон отключила – никого не было желания слышать. Сообщением предупредила Наташу и мать, что уехала на съемки в Сибирь и будет находится вне зоны доступа, а Островский… Разберется с ним позже, если в этом еще будет необходимость.


- Все! – радостно хлопнул в ладони Толик, когда последний дубль был отснят.


- Еще монтаж впереди, – удивилась Ольга и посмотрела на Олега.


Тот отрицательно покачал головой:


- Здесь я только режиссер-постановщик, а режиссера по монтажу нашли другого. Я сразу предупредил, что мне не хватит на это времени, пора заняться другим фильмом. Как раз соответствует время года для того, чтобы снимать на улице, а то начнешь позже – и все, – развел он руками. – Год потом ждать что ли, чтобы отснять нужные дубли?


- О! – воскликнул Толик и в ажиотаже потер руки. – По книге этого писаки… Черт, все время забываю, как его там, но это неважно. Давно мечтал добраться до этих съемок.


- А время на кастинг, подготовку? – спросила Ольга.


- Я этим занимался до поездки сюда, – ответил Олег. – Осталось проверить, как выполнили мои указания, и мы можем приступать. Завтра у меня еще встреча с Игорем, это продюсер, который просил заняться этим фильмом, – пояснил он. – И мы можем уезжать.


В такие моменты становится немного грустно – люди, которые неделями и месяцами проводят почти целые сутки вместе, работают слаженно над одним делом, а потом навсегда расстаются. Сейчас Ольга смотрела на костюмера, которая очень тепло прощалась с помощником оператора, и понимала, что у их короткой интрижки вряд ли будет будущее. А в чем их с Островским отличие от этих двоих?


- Оля! Оля! – звал ее Олег, увидев, что она снова отключилась от происходящего вокруг.


- Что? – повернулась к нему. – Наблюдаю за прощанием двух влюбленных.


- Знаешь, сколько таких прощаний я видел на съемочной площадке, странно, что ты раньше их не замечала. Я второй раз работаю с этим помощником оператора, в первую нашу встречу он трахал гримершу, хотя уже давно и счастливо женат. Во время съемок предыдущего фильма к нам из Москвы приезжала симпатичная консультант по историческим событиям, и Толик весьма продуктивно провел с ней время. Тот фильм, где был снят тобой не так давно упомянутый секс на пляже, тоже не обошел стороной членов съемочной группы, там актриса завела интрижку с инженером звукозаписи.


Ольга, немного шокированная, смотрела на Олега, округлив глаза, а он продолжал:


- Это нормально. Новые люди, новые впечатление – как будто проживаешь маленькую жизнь, в которой должно найтись время и для любви. Или хотя бы ее подобия.


- Ты тоже так делал?


- Ну… У меня на съемках работы много, так что я не отвлекаюсь на подобные мероприятия и никогда не стал бы гадить в режиссерском кресле. Хм… – задумчиво потер Олег подбородок. – Хотя было одно исключение, но на постоянной основе.


Покачав с усмешкой головой, Ольга вышла из павильона и вдохнула прогретый за день летний воздух. Почти месяц проведя здесь, она так и не выбиралась почти никуда, кроме мест съемок, хоть Олег и предлагал ей прогуляться, а не торчать сутками в духоте павильона и на выездных съемках, но она боялась надолго оставаться сама с собой. И вдруг возникло острое желание почувствовать себя вновь беззаботной, безбашенной и молодой.


Олег вышел следом за ней и закурил, Ольга ловко выудила из его пальцев сигарету и затянулась, после первой же затяжки почувствовав легкое, но такое приятное головокружение. Она уже и забыла, когда курила в последний раз.


- Давай прогуляемся, если у тебя нет планов, – предложила Олегу.


Он, долго не раздумывая, ответил:


- С удовольствием. Толик тут и без меня все закончит. Честно говоря, он и сам бы мог снять этот фильм, ему давно пора в режиссерское кресло. Куда двинем?


- На природу, – без раздумий сказала Ольга, посмотрев на чистое небо. – В съемочной группе же есть местные? – Олег кивнул. – Спроси, куда можно поехать.


Через десять минут они уже садились в машину. Толик дружелюбно предложил отвезти их на место, а потом забрать, когда они «насладятся прогулкой», при этом сделав пальцами кавычки в понятном всем жесте.


- Стой! – сказала Ольга, увидев продуктовый магазин. Если уж и почувствовать себя снова молодой, то только с портвейном. Почему-то она была уверена, что и Олег в студенческие годы увлекался этим же дешевым алкоголем, пусть и был на лет пять старше ее. Заметив, что он собирается выходить следом за ней, добавила: – Жди здесь.


- Пивка мне захвати, – крикнул Толик в открытое окно.


Ольга повернулась, сделала реверанс со словами:


- Как скажете, месье, – и подмигнула.


- Мне показалось, что она изменилась, была все это время какая-то излишне серьезная, а вот и нет – все такая же без царя в голове, – повернулся Толик к Олегу.


Тот пожал плечами, но понял: она вернулась, может, только на сегодня, только сейчас, но стала собой.


Кто-то говорит, что время лечит, но Роман в лечении не нуждался, скорее ему надо было просто остыть и причесать разбушевавшиеся эмоции. И у него это получилось, хоть первую неделю и жутко раздражало то, что Ольга опять его игнорирует, отключив телефон.


Он начал уже писать эпилог, хоть и не желал расставаться с этой книгой и ее героями. В работе Островский был педантом и всегда правильно умел распределять время, чтобы потом не нестись, как говорят, «галопом по европам». Через пару дней он готов был отправить книгу в издательство и уже с нетерпением ждал звонка от Самойлова с информацией о начале съемок.


Сейчас он вновь был спокоен и думал головой, а не сердцем или членом. Он был готов поговорить с Ольгой, он все осознал и решил для себя, надеясь, что она сделала то же самое…


Толик высадил своих пассажиров недалеко от города и, сделав им ручкой на прощание, развернулся в обратную сторону.


Ольга вдохнула свежий воздух, свободный от городских примесей, и, кажется, уже опьянела. Сколько лет она не выбиралась на природу? Давно, очень давно.


Это была лесопарковая зона, но выглядела так, как будто цивилизации нет на сотни километров вокруг. Странно, что здесь никто сейчас не отдыхал – погода располагала, но, видимо, в рабочий день горожане ограничивались прогулками в парках, а не выездами за город.


- Вроде чуть дальше должна быть небольшая река или что-то в этом роде, – указал Олег за поворот. – Если я правильно понял объяснения рабочего.


- Давай проверим, – сказала Ольга и добавила, достав из сумки бутылку портвейна: – Открой.


- Чем? У тебя в сумочке и штопор, может, завалялся?


Она развела руками:


- Штопора нет, будем импровизировать, – подняла вверх указательный палец и осмотрелась по сторонам. Нашла небольшую ветку, сломала ее и протянула Олегу со словами: – Думаю, должна протолкнуть пробку внутрь.


Через минуту Олег с радостным удивлением, будто получил только что Оскара за лучшую режиссерскую работу, воскликнул:


- Получилось! Можно идти.


Он подставил Ольге локоть, который она обвила ладонью, и они двинулись по небольшой тропинке. Пройдя около километра, Ольга поняла, что проделали они весь этот путь в полном молчании. Но оно не напрягало, оно умиротворяло, освобождало мысли. Здесь не было недосказанности, невозможности найти правильные слова, как было с Островским. Каждый думал о своем, но это не отдаляло их друг от друга.


Еще через полкилометра блеснула водная гладь, подернутая легкой зеленцой водорослей.


- Боже, как красиво, – прошептала Ольга, глядя, как начинающее закатываться за горизонт солнце отражается в воде.


Она сбросила обувь и прошла вдоль берега в поисках лучшего места для спуска в воду. Зашла по колено в стоячую воду – это была не река, а небольшая затока, образовавшаяся от нее – и позвала Олега взмахом руки к ней присоединиться. Он поставил уже пустую бутылку на землю и посмотрел на нее с такой улыбкой, с какой родители наблюдают за первыми шагами своего чада, с умилением, теплотой. Потом закатал брюки, разулся и присоединился к ней.


Холодный ил создавал контраст с прогретой за день водой, было приятно и расслабляюще, как будто принимаешь контрастный душ после тяжелого дня. И снова ни слова, только игривые брызги в сторону друг друга. На берег они вышли, когда уже почти стемнело, и Ольга достала из сумки вторую бутылку портвейна.


- Вместительные дамские сумочки, – усмехнулся Олег, оглянувшись в поисках очередной ветки.


Ольга только улыбнулась в ответ и присела на траву прямо в светлых шортах, жуя сорванную травинку. Ей было хорошо, свободно.


- Я только так и не понял, почему мы все-таки расстались, если продолжали все равно спать вместе? – спросил Олег, присев рядом и пытаясь найденной веткой протолкнуть пробку в бутылку, удерживая ее между ног. Он давно несколько лет хотел задать этот вопрос и наконец решился.


- А вот, наверное, так надо было. И вообще, зачем ворошить прошлое? – весело отозвалась Ольга.


Градусы алкоголя уже гуляли в организме, а жизнь сейчас казалась невероятно прекрасной, несмотря на то, что начали донимать комары. В тишине раздался едва слышный хлопок, а потом Олег сказал:


- Черт! – и начал рукой отряхивать капли с брюк.


- Подожди.


Ольга начала рыться в сумке, нашла пачку влажных салфеток и, достав одну, протянула руку к его бедру. Едва она дотронулась, как Олег перехватил ее запястье, возможно, даже слишком сильно.


- Во-первых, это не поможет, а во-вторых, я все-таки не железный.


- Может, тогда надо было провести этот вечер в другой компании? – Ольга попыталась все перевести в шутку, потому что поймала его слишком откровенный взгляд и сразу же отвела свой.


- Как хочу, так и провожу, – едва слышно ответил он.


Этот момент был слишком интимным: берег водоема, еще теплая земля, на которой они сидели, алкоголь, его рука за ее запястье, тон, которым была произнесена последняя фраза, и двое бывших любовников.


- Олег, отпусти, – уже серьёзно попросила Ольга. Некоторые вещи женщины чувствуют интуитивно, и сейчас она поняла, чем может закончиться этот вечер, если они сейчас же не уйдут отсюда. Но трахаться с бывшим – это не лекарство. Сейчас это только могло испортить их дружеские отношения.


Олег свободной рукой отставил в сторону открытую бутылку, второй продолжая сжимать её запястье, и сказал тихо, но тоже вполне серьёзно:


- Можешь меня ненавидеть за то, что я собираюсь сделать, но я это сделаю.


- Олег... – предостерегающе начала Ольга, но договорить не успела.


Он резко опрокинул её на траву, придавив своим телом сверху и поцеловал. Поцеловал достаточно грубо, даже ненасытно. В этом поцелуе была такая жажда, как у человека, который провёл целый день в пустыне без воды. Олег чувствовал, как в висках стучит от пьянящих ощущений, будто он алкоголик в завязке, выпивший после нескольких лет воздержания стакан вина.


Ольга, кажется, от неожиданности даже забыла, что надо сопротивляться. Его ладонь все так же сжимала её руку, будто он боялся прервать этот тактильный контакт, с которого все и началось. Губы накрыли её рот, язык скользнул между рядами зубов и начал движения. Она чувствовала его сердцебиение через тонкую ткань их футболок, чувствовала тепло, даже жар от мужского тела, который дарил ощущение защищенности и нужности. Ольга понимала, что не может... Да, она любила Олега очень глубоко, но очень по-человечески, да, она раньше спала с ним и после расставания, но сейчас было что-то иное, неуловимо интимное и далеко не чисто физиологическое.


Олег наконец отпустил её запястье, и руки скользнули под футболку. Ольга пришла в себя и надавила ладонями на его плечи, заставляя отодвинуться.


- Остановись... – прошептала она ему прямо в губы, поняв, что тело начинает предавать её.


- Не могу, – точно так же в губы простонал Олег и с ещё большим энтузиазмом снова начал её целовать. Возможно, он сейчас совершал огромнейшую ошибку, последствием которой станет окончательная потеря этой женщины, но остановиться уже не в его силах. Только сейчас он понял, как скучал по ней. Не один год Олег думал, что тогда они поступили правильно, расставшись, он прокручивал постоянно эту мысль в голове и сам поверил в это. Но сейчас вдруг осознал: нет, она нужна ему, всегда была нужна. И не только в качестве друга. Вопрос в другом: нужен ли он ей в другом качестве?


Ольга неуверенно ответила на поцелуй, скорее на автомате, чем от большого желания. Но с физиологией не поспоришь, и через секунду её рука уже легла Олегу на затылок, что дало ему зелёный свет на дальнейшие действия.


Он аккуратно, будто боясь спугнуть Ольгу, коленом раздвинул ей ноги. Тонкая ткань брюк не скрывала того, что Олег намерен дойти до конца. Когда его рука скользнула в шорты,Ольга вздрогнула и инстинктивно сжалась, случайно прикусив его нижнюю губу.


Олег видел, что она изменилась, но такую, новую, он хотел её ещё больше. Пусть эти изменения прошли для Ольги достаточно болезненно, но сейчас она стала более женственной, более мягкой, что ли. И Олег не просто хотел получить её тело, он хотел защищать её, оберегать и никуда не отпускать.


Олег помнил её до мелочей, но как будто узнавал заново, стараясь не пропустить ни сантиметра кожи. Губы у обоих уже опухли, почти онемели, но он не мог прервать поцелуй, боясь, что это станет началом конца. Он вообще немного не понимал, что надо делать, чтобы не разрушить эту хрупкость.


Ольга не знала, как далеко могла зайти, но напору Олега сложно было сопротивляться. Да, она могла прекратить все одним движением или словом – он бы понял, он всегда её понимал и поддерживал. Это было немного дико: снова чувствовать его губы, прикосновения, очень нежные, но непривычно властные. Удивительный контраст! Как будто перед ней был уже не тот Олег, которого она когда-то знала, а совершенно другой человек. Время и обстоятельства меняют людей – изменило и их, как бы они не пытались быть прежними.


Рука Олега, остановившаяся на время под шортами, возможно, чересчур аккуратно продолжила движения. Ольга опять дернулась, почувствовав его пальцы и вспомнив, как это жёстко, но приятно делал Роман. Опять он! Опять его тень маячит где-то рядом, опять его лицо стоит перед глазами, стоит их только закрыть. Наваждение какое-то!


Она понимала, что Олег мог бы делать так же, чувствовала, как он её хочет, но сам боится. Его руки как будто спрашивали разрешения и, не находя сопротивления, продолжали исследование.


Пальцы Олега скользнули внутрь, и он задышал ещё чаще, почувствовав, как её тело среагировало на его прикосновения. Он извлек руку из шорт и, расстегнув пуговицу, потянул их вниз. Быстро справился со своими брюками, только немного спустив их.


Наконец оторвавшись от губ Ольги, Олег посмотрел на её лицо, увидел закрытые глаза, провёл рукой по щеке и тихо позвал:


- Оля...


Она только выдохнула, приоткрыла опухшие губы, так и не открыв глаза, и сказала:


- Мы сходим с ума.


Да,именно сейчас Олег и собирался сойти с ума. Он все так же аккуратно согнул её ноги в коленях, упершись членом, но ещё не войдя, скользнул руками по бедрам и максимально медленно сделал то, что давно хотел.


Ольга почувствовала его в себе слишком остро. Он всегда хорошо трахался, но сейчас как будто старался ещё больше, чтобы подарить ей удовольствие. Пара толчков – и его пальцы присоединились, поглаживая клитор так, что Ольга не смогла сдержать стон.


Олег уже не мог нежно и аккуратно, он с каждым толчком увеличивал темп, готовясь к разрядке, но и в то же время не хотел, чтобы это заканчивалось. Настолько приятно было чувствовать себя в ней, чувствовать, как она понемногу начинает подаваться ему навстречу, понимать, что ей тоже хорошо.


Олег сжал её бедра, заставив немного приподнять их, и опустился опять на неё всем телом, остановив движения.


- Олег! – едва ли не крикнула Ольга, поняв, что он забыл о том, что надо бы предохраняться.


Он только поцеловал её в шею, провёл языком к уху и снова накрыл губы в поцелуе.


- Извини, – действительно с сожалением сказал, когда способность мыслить уже вернулась к нему. – Я не скажу, что не хотел, чтобы так все получилось. Я хотел. Я не скажу, что жалею, потому что не жалею. Но если я что-то сделал не так, то извини.


Он продолжал придавливать её тело к земле, она все так же его чувствовала, но с нервным смешком, прикрыв лицо рукой, ответила:


- Мы наделали глупостей.


- Оля, мы делали такие глупости постоянно, со вкусом, в разных позах и местах.


Ольга только покачала головой. Да, делали, но сейчас все было по-другому, что Олег тоже не мог не заметить. Он поднялся, застегнул брюки и подал Ольге руку, помогая встать.


- Звони Толику, – попросила она, одевшись.


Олег молча достал телефон, свет от дисплея которого осветил его нахмуренное лицо, набрал номер своего помощника, коротко бросил:


- Приезжай, – выслушал ответ Толика, потом повернулся к Ольге: – Сейчас выезжает.


Она уже нашла открытую бутылку, сделала несколько глотков и передала ее Олегу со словами:


- Дай сигарету.


Они закурили, вновь присев на траву. В тишине слышался только легкий треск от затяжек, плеск мелкой рыбы в воде и звон комаров над головой.


- Скажи уже что-нибудь, – не выдержал Олег первым.


- Что ты хочешь услышать? Не поверишь, но ни одной разумной мысли в моей голове сейчас нет. Может, просто забыть о том, что сегодня произошло, и снова попробовать быть друзьями? Или что?.. Я не знаю! – Ольга обхватила голову руками. – Я пыталась разобраться в себе, а запуталась еще больше.


- Послушай… – Олег тронул ее за плечо. – Еще раз извини, это я идиот, не смог сдержаться.


- Оба хороши! Скажи мне только, ты все это время был рядом, поддерживал меня только ради того, чтобы трахнуть и самоутвердиться?


- Оля, Оля… – с нескрываемым сожалением вздохнул он. – Ты сейчас пытаешься оправдать себя или выставить меня полным козлом? Я все это время был рядом, потому что мне не плевать на то, что с тобой происходит, не плевать на тебя. Но ты была так увлечена своим болезненным чувством к Островскому, что не замечала ничего вокруг.


- Почему ты просто не сказал, что… – она не могла произнести это слово, как будто оно могло разрушить окончательно то, что уже начало трещать по швам.


- Я не был уверен, что ты меня услышишь, да и сам только недавно принял сей факт, который пытался отрицать. Ладно, идем к дороге, а то Толик не из самых терпеливых людей и может поднять сигналкой всей окрестных ворон.


Олег поднялся и снова подал руку Ольге. Она вроде бы неуверенно подала свою, почувствовав, как он довольно резко потянул ее вверх, так, что Ольга не смогла удержать равновесие и уткнулась носом в его грудь. Олег провел рукой по ее волосам и поцеловал в макушку. Так совсем невесомо и вроде бы с извинением. Потом просто взял ее за руку, и они снова в полном молчании проделали обратный путь.


Толик стоял, оперевшись на капот машины, и смотрел в ночное небо. Услышав шаги, повернул голову, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумал.


- Все свернул на съемочной площадке? – спросил Олег, когда они сели в машину.


- Да, – ответил Толик и начал в привычной развернутой манере рассказывать обо всех моментах окончания съемочного процесса. – Так что все нормально, – закончил он свою речь и спросил весело: – А вы, судя по запаху, повисшему в машине, неплохо слились с природой?


«Да уж, с природой…» – подумала Ольга, глядя в окно.


- Вы как хотите, – продолжил Толик, – а я намереваюсь отметить создание очередного шедевра от Олега Самойлова и его скромного помощника и предлагаю вам присоединиться.


Он вроде бы даже не спрашивал, а констатировал факт.


- У меня утром встреча с продюсером, – предостерегающе сказал Олег, подняв вверх указательный палец. – Так что только по чуть-чуть.


Пока довольный Толик пошел опустошать полки винно-водочного отдела, Ольга оторвалась от созерцания красоты сибирского города и спросила:


- Олег, когда начнутся съемки?


Он не нуждался в уточнении, о каких именно съемках она сейчас говорит. Вновь на горизонте замаячила тень Островского, но Олег понимал, что ей надо поставить точку или решить, как дальше будут развиваться отношения с гением пера.


- В начале июля, наверное. В зависимости от того, как без меня там идут приготовления. Художник-постановщик со своими декораторами постоянно высылали мне фото, но я привык все видеть и контролировать воочию.


- А ты…ему уже сообщил?


- Нет, – ответил Олег после непродолжительной паузы, не поворачиваясь к Ольге.


И этим «нет» он пресек все дальнейшие вопросы, дав понять, что разговор его не интересует.


Глава 21


Только оказавшись под теплыми струями воды, Ольга поняла, что у нее саднит поясницу. Дотронулась рукой и поморщилась от боли. Вот тебе и романтика с сексом на природе! Сделала воду холоднее, чтобы остудить начавшие гореть ссадины от мелких веточек и камней, и вслух выматерилась.


Все запуталось еще больше, да так, что впору действительно почувствовать себя героиней романтической мелодрамы, но сценарий жизни за нее никто не напишет и не сделает «долго и счастливо», так что все придется разгребать самостоятельно.


Прохладная вода остудила не только спину, но и голову, почти выветрив остатки алкоголя, и накрыла самая настоящая неловкость и немного стыд, хоть Ольга и не понимала, почему. Раньше ей удавалось общаться с Олегом в дружеской манере, едва поднявшись с постели или даже не поднимаясь. А сейчас… То ли ей было неловко из-за своих чувств к Роману, то ли из-за чувств Олега к ней. Все сложно.


Ольга забросила вещи в стиральную машину, сомневаясь, что они отстираются от зеленых пятен, оставленных травой, оделась и вышла на кухню. Толик стоял у плиты, жестикулируя руками с приборами и рассказывая очередную историю, на этот раз из своего отпуска. Олег сидел за столом, орудуя ножом, и поднял на Ольгу взгляд, улыбнувшись. Она вроде бы тоже попыталась ответить на его улыбку, но вышло как-то слишком кисло.


- О, мадам! – радостно крикнул Толик. – Все в сборе, можно пить!


Достал из холодильника бутылку, разлил по стаканам коньяк и сказал тост:


- Хочу выпить за удачное завершение съемок и за то, что мы снова вместе! Так что, Оля, больше не бросай нас и возвращайся к работе, для которой была рождена.


Ольга понимала, что «ничего такого» он не имел в виду, но в свете сегодняшних событий прозвучало немного двусмысленно. Как будто надо было вернуться не только к киносценариям, но и к Олегу. Она снова выругалась, правда, только мысленно. Ищет то, чего на самом деле нет.


- Меньше пафоса, дорогой, – в шутку ответила она, стараясь при этом не смотреть в сторону Олега.


Толик только подмигнул и залпом опрокинул в себя алкоголь, сразу же начав рассказывать новую байку. Иногда Ольге казалось, что он выдумывает эти истории, но сейчас они были как нельзя кстати. Вот только через час, почти в одиночку уговорив целую бутылку, Толик уже немного заплетающимся языком сказал:


- Ребятки, я спать…


Ольга собрала посуду и начала мыть, надеясь, что Олег отправится следом за Толиком, храп которого уже слышался из-за стенки, но он продолжал сидеть, изредка делая маленькие глотки из стакана.


- Ты собираешься дырки в тарелках протереть или не хочешь лицезреть мою физиономию?


Ольга выключила воду и медленно повернулась, вытирая руки.


- Олег, не начинай… Пойдем-ка лучше спать.


- Вместе? – невинно поинтересовался он, поднимаясь и направляясь к ней. – Оля, – буквально выдохнул, подойдя вплотную, и провел рукой по ее лицу. – Почему я отпустил тебя тогда? Или мы действительно были не готовы?


Ольга смотрела на него и не знала, что сказать, что ответить. Потому что в тот момент она посчитала, что так будет лучше для них обоих? Что испугалась потерять свою свободу и раствориться в быте?


- Олег, это уже не имеет значения, – тихо ответила и попросила: – Мы несколько лет избегали этой темы, давай и сейчас не станем ее поднимать.


- Значит, все остается по-прежнему для тебя, и то, что случилось сегодня, не имеет никакого значения, так?


- Пожалуйста…


О чем она хотела его сейчас попросить? Олег не дал сказать – обхватив ее затылок рукой, притянул к себе и поцеловал. И пусть его жест оказался немного грубым, губы демонстрировали нежность и ласку. Ольга начала отвечать на его поцелуй, осознавая, что каждое движение запутывает их, как мух в паутину, но все равно это было чертовски приятно.


- Олег… – отстранилась она первой. – Ты для меня очень много значишь…


- Но ты меня не любишь? – закончил он. – Так?


- Я люблю тебя, но… – снова запнулась Ольга. Как объяснить, что любит она его как друга, как человека.


- Островского ты любишь больше.


Она отрицательно замотала головой, пытаясь найти нужные слова.


- Скорее по-другому. Может, это было просто страстью, которая гораздо сильнее любви, но недолговечнее, а может, и то самое прекрасное чувство. Кто его знает…


- Если уж ты не знаешь, то я и подавно. Но неужели ты сегодня не хотела меня так же, как и я тебя? Неужели сейчас не хочешь?


Олег провел рукой по топорщившимся соскам, как будто намекая, что все видит, все чувствует. Ее тело непроизвольно выгнулось от прикосновения, и Ольга вдруг приняла ту мысль, что хочет его, но… не может. Она не давала Роману никаких обещаний, он ей тоже, да у них даже отношений толковых не было. Так, служебный роман, о большом количестве которых сегодня на съемочной площадке рассказывал Олег. Но все равно возникало ощущение неправильности происходящего, как будто она замужняя женщина, которая вот-вот собирается изменить мужу с любовником.


Олег снова легонько коснулся губ, ища ответа на свой вопрос, а Ольга подумала, что Островский никогда не спрашивал, он просто брал, настойчиво, безапелляционно, без возможности отказать. С ним Ольга забыла, что такое нежность, а сейчас Олег как будто пытался напомнить.


Но все равно, как бы дико это не было, она любила их обоих. Женщина, которая избегала любви, не верила в нее, теперь вдруг осознала, что любит одновременно двоих. Любит по-разному, но ведь любит. И Олега, наверное, любила всегда, только понять это помогла именно встреча с Романом.


В полной тишине кухни только было слышно, как о стекло окна бьется потерявшаяся муха. Они продолжали смотреть друг на друга, но, кажется, даже не дышали. Рука Олега лежала на бедре под платьем, но он не торопился, не настаивал.


Второй рукой он аккуратно подцепил бретельку и потянул вниз по плечу, освобождая одну грудь. Обвел пальцами ареолу и начал поглаживать сосок. Ольга прикрыла глаза, тяжело выдохнула и собралась его оттолкнуть, пока все опять не зашло слишком далеко, но тут же почувствовала его губы на груди, его дыхание и тихонько ойкнула. Олег провел языком по ложбинке и, накрыв ртом грудь, легонько прикусил.


Ольга запустила руку ему в волосы, прижимая к себе, но при этом прошептала:


- Не надо…


Олег провел языком обратно к шее и сказал ей в ухо:


- Определись уже скорее, а то твое тело говорит об одном, а губы о другом…


- Это все алкоголь, – констатировала Ольга, как будто оправдывая свои действия.


- Значит, алкоголь? – переспросил Олег и сделал шаг назад. – Алкоголь сегодня трахался со мной? Алкоголь сейчас хочет меня?


- Ты утрируешь…


Он только махнул рукой и вышел из кухни. Ольга услышала, как хлопнула дверь ванной, потом шум воды, выдохнула и поняла, что на глаза наворачиваются слезы. Она знала – так и будет. Они сегодня только все испортили.


«Сама виновата», – решила Ольга и начала складывать посуду в шкафчик, затем усердно натирать стол, раковину и все, что попадалось под руку. Спать не хотелось совершенно, а физический труд облагораживает человека.


Олег снова появился на кухне в одном полотенце на бедрах и спросил:


- Почему не спишь? – взял сигареты со стола, открыл окно и закурил.


Ответом ему было лишь мимолетное пожимание плечами. Ольга отвернулась к кухонным шкафам и усердно начала их оттирать от невидимой грязи.


- Сколько тебя помню, – опять заговорил Олег, – ты всегда что-то начинала натирать или мыть, когда злилась или нервничала.


- Успокаивает, – коротко ответила она, не поворачиваясь.


- А на кого ты злишься или почему нервничаешь?


Ольга отбросила тряпку и тоже закурила, глядя в окно на спящий город. Статус: все сложно. Она запуталась окончательно. Роман уже казался чем-то далеким, чужим и невозвратимым, а Олег… Кажется, теперь он перестал быть фанатом свободных отношений. Что дальше? Этот вопрос не давал Ольге покоя.


- Олег, – повернулась она к нему, – что теперь станет с нашей дружбой?


Он выбросил окурок в окно, взял ее за подбородок и, заглянув в глаза, ответил:


- Я всегда буду твоим другом, независимо от того, что произошло или произойдет. Только помни об этом и не накручивай себя.


Окурок Ольги тоже полетел в окно, и она прильнула к голому мужскому торсу со словами:


- Спасибо, это так важно для меня.


Неловкое движение – и полотенце полетело на пол. Неловкий момент. Ольга непроизвольно опустила взгляд вниз и отвернулась, услышав за спиной смешок.


- Что ты там не видела? – спросил Олег.


Она повернулась обратно и с вызовом ответила:


- А вдруг что-то новое появилось? – заметив, что он так и не удосужился поднять полотенце с пола, поэтому добавила: – Может, все-таки оденешься?


- А может, лучше ты разденешься? – невинно поинтересовался, нисколько не стесняясь своей наготы.


Ольга прищурилась, сделав губы трубочкой, провела рукой по голой груди, остановив пальцы возле пупка, и спросила:


- И что тогда?


Олег рассмеялся, очень довольно и искренне.


- Наконец-то, ну наконец-то же… – повторял он сквозь смех. – Вернулась эта язва. С возвращением, Оля. Ты снова стала собой, надеюсь, что я помог.


Ольга, кажется, не сразу поняла, о чем это он, но через минуту и сама начала улыбаться.


- Ну что ж вы, Олег Викторович, щеголяете своим шикарным телом перед дамой? Не боитесь изнасилования?


- Я на него даже надеюсь.


Он притянул Ольгу за талию к себе и, развернув, усадил на стол, поставив обе руки по бокам. Он заметил, что ее взгляд перестал быть затравленным, смущенным, потерянным. Она смотрела на него с вызовом, с игривой улыбкой, а руки все так же лежали на его теле.


- Олег… – хотела что-то сказать Ольга, но он приложил указательный палец к ее губам, прошептав:


- Тсссс… – и добавил через секунду: – Сегодня мы уже сделали все, так что повтор не считается. А завтра мы снова станем друзьями, коллегами или кем еще, но сегодня ты от меня никуда не денешься. Ты хоть представляешь, как меня заводит возвращение той Оли, которую я знал, которая умеет быть страстной и властной. Нет, – заметив ее недоверчивый изгиб бровей, – ты мне любая нравишься, и даже сегодня я как будто узнал твою другую сторону, пусть и немного сломленную и разбитую. Это было сродни новому опыту, так что теперь я, пожалуй, единственный человек в мире, который знает тебя, как никто другой.


Олег резко подхватил ее под колени, так, что Ольга, потеряв равновесие, легла спиной на стол, а ее ноги оказались на мужских плечах. Она, опершись на локти, немного привстала, даже забыв, что твердая поверхность возвращает боль в старые ссадины на пояснице. Губы Олега начали проделывать дорожку от самой ступни, поднимаясь все выше и выше, остановились на середине бедра.


- У меня болит спина, – сказала Ольга, когда расстояние позволило снова запустить ей руку в мягкие русые волосы.


- Я могу тебя сейчас поставить раком, но хочу видеть твое лицо… – Олег потянул ее на себя и взял за руку, поведя за собой в комнату.


Свет фонаря в окно и луны давал им видеть лица друг друга и тела. Ольга видела его член, вот-вот готовый приступить к действиям. Олег начал поднимать платье вверх, все так же аккуратно и нежно. Это не было тем безумием, что они творили с Островским. Это было проявлением не страсти, но любви, такой трепетной и хрупкой.


Олег подтолкнул Ольгу к кровати, избавив от одежды. Она села на холодную простынь и снова почувствовала его губы на внутренней стороне одного бедра, а руки – на другом.


- Так не больно? – спросил он, стоя на коленях между ее ног.


- Нет…


Его язык переместился внутрь, его руки гладили ноги, и Ольга откинулась назад, принимая эти прикосновения. Роман… опять эти сравнения. Она помнила те пальцы, тот язык, даривший невероятное, но и сейчас ей было хорошо, хоть и по-другому хорошо. Как Островский не давал ей воли, так теперь она могла действовать в угоду себе.


Ольга потянула Олега к себе на кровать, и он накрыл ее тело своим. Возбуждение прокатилось по телу волной.


Она опять провела рукой по его груди, но сейчас остановилась рукой прямо на уже готовом члене. Олег выдохнул, очень шумно и страстно:


- Что ты собралась делать?


Ольга не ответила, она смотрела на тот орган, который хотел ее, и поняла, что сделает это. Только сейчас ей этого захотелось по-настоящему. Она легонько коснулась губами головки – Олег застонал, двинув бедрами вперед, и запустил руку в светлые волосы. Ее рот ласкал и возбуждал еще больше. Она впервые сделала это с ним. Может, что-то действительно изменилось.


Олег немного потянул ее вверх, а женские губы продолжали целовать живот и грудь. Ольга языком проводила по каждому сантиметру тела, до сих пор чувствуя солоноватый привкус во рту.


- Оля, – едва смог выдохнуть Олег и перевернул ее на спину, развел ноги и резко вошел, остановился, поглаживая грудь. Она сделала движение, показывающее, что надо продолжать, и он продолжил.


Этой ночью слышались стоны, прерывистое дыхание и хлопки тел друг о друга. Олег входил в нее то нежно, то жестче перед самым концом, а она цеплялась ногтями за плечи, понимая, что ей хорошо. Но… какие бы не были ощутимые остро эти оргазмы, с Островским было острее. Животнее. Яростнее.


- Я так скучал по нашим секс-драйвам, – прошептал Олег Ольге в затылок уже под утро.


Она лежала на боку, готовясь уснуть, и почувствовала, как он принял такую же позу. Рука обняла за грудь, и мужское тело прильнуло опять слишком близко. Он снова был готов – Ольга это почувствовала.


- Опять? – едва ли не выкрикнула она.


- Каждый день, каждый час, если ты захочешь… – Олег поцеловал ее в шею и закинул одну ногу сверху на нее.


Ольга хотела повернуться, но он остановил ее, оставив лежать на боку к нему спиной. Он немного приподнял одну ее ногу, и снова эрегированный член нашел свое пристанище. Олег видел уже в свете восходящего солнца, как она цепляется руками за подушку, чувствовал, как упирается бедрами.


А как было прекрасно кончать в нее, чувствуя, как пульсируют их органы друг в друге, как ее грудь вздымается от сбившегося дыхания, как живот подрагивает от его прикосновений. Но одна мысль так и не давала покоя Олегу: насколько ей было хорошо с Островским, что она перестала быть собой? Но Романа сейчас здесь не было, были только они…


Ольга уснула ненадолго, еще даже Толик храпел за стеной, и повернулась лицом к спящему Олегу. Он слегка поморщился и открыл глаза, улыбнулся, поймав взгляд Ольги, и сказал:


- Доброе утро.


- Доброе! – отозвалась она, проведя пальцами по его лицу, которые он поймал и поцеловал, приблизив к своим губам. – Тебе уже пора ехать на встречу с продюсером?


- Еще рано, – ответил Олег и перекатился на Ольгу, устроившись между ее ног. – Мы еще разок успеем наделать глупостей, а потом будем заниматься самобичеванием, если надо.


Уже при свете это было по-другому… Он видел каждую эмоцию на ее лице, и это ему нравилось. Наблюдать за ней, за ее удовольствием, а ей действительно было хорошо. Опять. Снова. С ним.


Олег уехал, а Ольга снова провалилась в сон. Разбудил ее стук в дверь и голос Толика:


- Можно?


- Заходи, – крикнула в ответ.


Голова помощника Олега показалась в дверном проеме:


- Обед уже, а ты все спишь и спишь. Все нормально?


- Толечка, какая забота, – усмехнулась Ольга. – Все хорошо.


- Вот и отлично! – обрадовался он. – Я в магазин, терпел, терпел, а башка все равно раскалывается, надобно пивком холодненьким полечиться.


Он закрыл дверь, и тут Ольга, чертыхнувшись, подорвалась с кровати, быстро оделась и еще успела застать Толика прямо на пороге.


- Можешь зайти в аптеку? – спросила у него.


- Конечно, но здесь ей аптечка, на кухне в нижнем шкафчике.


- Вряд ли там будет то, что мне надо.


Она записала название препарата, всучила Толику деньги и закрыла за ним дверь. Возможные последствия бурной ночи лучше предотвратить, чем потом разгребать, так что две таблетки «Постинора» будут как раз кстати.


Приняв душ, Ольга заварила кофе, и впервые за несколько недель включила телефон. Сразу же полетели смс о звонках, которые не дошли до адресата, среди которых часто повторялся и номер Островского. Пару раз звонила Наташа, мать и несколько знакомых.


«Перезвоню всем завтра, когда вернусь домой», – решила Ольга и снова выключила телефон.


Она ополоснула чашку и, закурив, услышала звук открываемой двери в коридоре.


- Толик, таблетки нашел? – крикнула, не поворачиваясь.


- Какие таблетки? – спросил Олег, заходя в кухню.


- Ой, привет, – сказала Ольга. – Я думала, Толик вернулся. Попросила его купить кое-что…


- Что случилось? Что болит? – забеспокоился он.


- Успокойся, – улыбнулась она в ответ. – Маленькие меры предосторожности, чтобы потом не разгребать последствия сегодняшней ночи.


Олег сразу непонимающе нахмурился, потом складки на лбу разгладились, и он протянул:


- А, вот оно что… – вроде собирался еще что-то добавить, но промолчал и начал заваривать себе кофе.


- Мне тоже еще сделай, – попросила Ольга.


Снова хлопнула входная дверь, и, гремя бутылками в пакете, Толик со страданием на лице проворчал, присев на табуретку:


- Я обошел три аптеки.


- Спасибо, дорогой!


Ольга достала из холодильника бутылку воды, извлекла таблетку из блистера и едва не подавилась ею, натолкнувшись на взгляд Олега.


- Что? – спросила у него, вытирая тыльной стороной ладони капли с подбородка.


- Как ты вовремя об этом подумала, – ответил он. – Где же твой рационализм был пару месяцев назад?


Она молчала, только грудь вздымалась от накатывающего раздражения.


- Что-то я вообще ничего не понял, – нарушил молчание Толик и с хлопком открыл бутылку пива. – Но это, кажется, меня и не касается. Пойду какой качественный фильм посмотрю, – и скрылся в комнате.


- Извини, – сказал Олег, поставив на стол две чашки, и улыбнулся.


Ольга в ответ кивнула и сделала глоток кофе. Нет, она нисколько не обиделась, хотя и можно было, но и Олега тоже могла понять, взглянув на ситуацию его глазами. Надо было вообще промолчать про таблетки.


- Оля, – позвал он ее. – Какие планы на сегодня?


Она вопросительно на него посмотрела и пожала плечами, спросив в ответ:


- А в чем дело? Есть какие-то предложения?


Олег поставил чашки в мойку и сказал:


- Одевайся, устроим экскурс по городу, а то, кроме съемочной площадки, ничего и не успели посмотреть.


Ольга задумалась. Вчерашняя прогулка закончилась не совсем так, как она ожидала, но сейчас он вроде бы предлагает пройтись по многолюдному городу, так что вряд ли это можно расценивать как попытку снова ее трахнуть.


- Окей, – согласилась Ольга и пошла переодеваться.


Через десять минут она была уже готова к променаду, и Олег крикнул Толику:


- Мы ушли!


Солнце нещадно палило, асфальт, казалось, плавился под ногами, и даже тень деревьев не спасала.


- Не вовремя мы вышли, надо было дождаться вечера, – заметила Ольга, собирая волосы в высокий хвост, потому что затылок моментом стал мокрым.


Они вышли на широкую улицу, и Олег указал рукой на кафе через дорогу.


- Пообедаем?


- Или позавтракаем. Идем.


С кондиционерами в помещении как будто стало легче дышать. Они заняли место возле окна и уставились в меню.


- Даже есть не хочется на такой жаре, – сказала Ольга, остановив выбор на легком овощном салате.


- У меня сегодняшняя ночь забрала много сил, так что я не отказался бы от куска стейка с хорошим гарниром.


- Олег…


Подошедшая официантка не дала Ольге закончить мысль, с улыбкой приняла заказ и удалилась.


- Так что ты там хотела сказать?


- Олег, насчет вчерашнего…


- Только вчерашнего? – перебил он. – Сегодняшнее не в счет?


- Прекрати ерничать!


- Это ты прекрати, Оля, – сказал уже серьезнее. – Раздуваешь проблему на пустом месте, а вроде бы вчера все было нормально. То, что ты сейчас собиралась мне сказать, обычно говорят мужчины. Это была ошибка, это ничего не значит, просто секс, бла-бла-бла. Мы же взрослые люди, так давай не будем себя вести, как подростки с нестабильным гормональным фоном. Я тебе желаю только лучшего, но того лучшего, что ты сама посчитаешь нужным – со мной, с Островским или в гордом одиночестве с залетными любовниками. Не знаю, с кем ты будешь счастлива. Но извини, еще несколько лет я не стану ждать, пока ты будешь разбираться в себе. Я не выдвигаю тебе никаких условий, но, кажется, тебе пора перестать держать себя и людей вокруг в подвешенном состоянии.


- Мне иногда кажется, что тебе стоило стать психологом, а не режиссером, – тоже серьезно заметила Ольга, а потом вздохнула: – Наверное, я стала слишком много думать об отношениях, а это, оказывается, довольно вредно. Всегда боялась относиться к мужикам так, как Наташка.


- Если бы мы с тобой снова оказались в одной постели год назад или полгода, то ты бы отнеслась к этому по-другому, а не сидела бы, как сейчас, пытаясь подобрать нужные слова.


- И что, по-твоему, сейчас изменилось? – спросила Ольга, откинувшись на спинку стула.


Олег едва заметно усмехнулся, сложил руки замком на столе и ответил таким тоном, как будто доносил уже всем давно известную истину:


- Потому что мы оба знаем, что это был не просто секс двух бывших любовников. Но ты же придумала себе любовь к какому-то писаке, так что в упор не желаешь видеть очевидных вещей.


- Точно психолог, – заключила Ольга.


- Ага, – подтвердил он. – А вы с Островским полные психи. Может, вам вместе сходить на семейную терапию, а то эта катавасия будет продолжаться бесконечно.


Подошла официантка с заказом, поэтому Ольга только одними губами прошептала в сторону Олега:


- Придурок.


Он в ответ обворожительно улыбнулся и с аппетитом начал уплетать стейк. Видимо, ночь действительно забрала у него очень много сил. Ольга ковыряла вилкой в салате, с неохотой отправляя в рот кусочки овощей.


- Я тебе испортил аппетит? – спросил Олег, отвлекшись от еды.


- Отвали, а? – беззлобно попросила она.


- Главное, что не жизнь, – с видом Канта изрек он и снова переключился на кусок говядины.


- Философ хренов, – не выдержала Ольга и запустила куском огурца в Олега, угодив тому прямо в лоб, так что он недоуменно застыл с вилкой у рта. Выражение его лица в этот момент было бесценно, и, как бы Ольга не пыталась сдерживаться, все-таки в голос расхохоталась.


Олег взял салфетку, вытер лоб и жестом фокусника забросил кусок картофеля по-деревенски ей в декольте. Ольга посмотрела на свою грудь, выудила оттуда промасленный кусок и бросила обратно, на этот раз промахнувшись. Многострадальный картофель впечатался в плечо сидевшего позади Олега мужчины, который вроде бы не обратил на летающие овощи внимания, и упал на пол.


- Ой, – сказала она, прикрыв рот ладонью, но глаза откровенно смеялись.


Олег сидел, опустив голову на руку, и только плечи подрагивали от беззвучного смеха.


- Оля, – наконец сказал он, – ложбинку помочь вытереть? – и хитро прищурился.


- Языком? – спросила она, театрально округлив глаза.


- Не провоцируй, я же могу, а потом нас выпрут отсюда за неподобающее поведение и сдадут в обезьянник за хулиганство. Вон уже официантка странно косится в нашу сторону, – кивнул Олег в сторону, – так что пора сваливать.


Он, достав из кармана несколько купюр, бросил их на стол и сказал:


- Городской общепит мы уже посмотрели, пора дальше.


Ольга поднялась следом за ним и спросила:


- У нас культурная программа или развлекательная?


Уже на улице Олег, закурив, ответил:


- Желание дамы – закон. Куда хочешь сходить?


Она осмотрелась по сторонам. Жара еще не думала спадать, и на улице до сих пор невозможно было долго находиться. Внезапно взгляд Ольги зацепился за какую-то афишу, и она, сама не понимая, что на нее нашло, сказала:


- Идем в кино!


- Куда? – Олег едва от неожиданности не проглотил сигарету.


В начале их отношений он пару раз предлагал ей совместные походы в кинотеатр, вроде как в привычное и стереотипное место для всех влюбленных пар, но Ольга только отмахивалась, обосновывая отсутствие интереса тем, что с фильмами они работают каждый день, а еще и проводить с ними отдых – это перебор. Олег понимал, о чем она говорит. Сам он, когда смотрел художественные фильмы, наметанным взглядом оценивал работу режиссера, оператора, художника, осветителя и прочих, чей профессионализм был виден на экране.


- В кино, – повторила Ольга. – Только надо узнать, где ближайший кинотеатр.


Смартфон Олега заботливо дал знать о местонахождении и времени сеансов. До пятичасового, который обещал щекочущий нервы триллер, оставалось еще полчаса, а идти тут всего ничего.


- Прошу, – сказал Олег, подставив локоть, а Ольга подхватила его под руку.


В зале кинотеатра было немноголюдно и прохладно. Билеты оказались на последний ряд, на что Ольга отреагировала изогнутой бровью и недоверчиво поджатыми губами. Олег в ответ только снова обворожительно улыбнулся.


Сам фильм оказался из разряда третьесортной голливудской мути, и они не столько его смотрели, сколько смеялись над многочисленными «ляпами» и пробелами в сюжетной линии. А комментарии Олега по этому поводу доводили Ольгу почти до слез.


- Хватит, – как можно тише попросила она. – Я, кажется, смехом себе пресс накачала, – но не смогла не рассмеяться от очередной реплики о том «что это снимали какие-то наркоманы или шизофреники». – Черт возьми, нас скоро выгонят отсюда, – уже в голос сказала она, чем вызвала недовольные взгляды нескольких зрителей неподалеку.


- Знаешь, я даже не расстроюсь, – тоже засмеялся Олег.


Из зала они выходили, все так же смеясь. Ольга присела на ближайшую скамейку и сказала:


- Все-таки я зря не ходила в кино. Это смешно.


- Подожди меня пару минут здесь.


Олег устремился куда-то через дорогу, где находились цветочный, продуктовый и ювелирный магазин.


«Надеюсь, он за продуктами к ужину», – подумала Ольга и поняла, что сегодняшний день удался на славу. И надеялась, что Олег его не испортит.


Он появился только через минут пятнадцать с самым нелепым букетом в мире. Может, не только укуренные люди создают фильмы, но и формируют букеты. Ольга в цветах разбиралась, как свинья в апельсинах, могла, конечно, отличить гвоздику от розы, но на этом ее знания во флористике заканчивались.


Олег протянул ей букет и сказал:


- Специально для тебя собирал с помощью всезнающего интернета.


- В смысле? – не поняла Ольга.


- Смотри, – начал объяснять он. – Девять цветов символизируют дружбу. Белая гвоздика, – показал он на знакомый ей цветок, – это пожелание удачи, герберы обычно вручают коллегам, – провел он пальцами по цветку, похожему на большую розовую ромашку, – в качестве комплимента и выражения симпатии. Калла показывает, что я преклоняюсь перед твоей красотой.


Олег дотронулся до цветка, выглядевшего, как пластиковый, и замолчал. Ольге было интересно, он это видел, но и видел борьбу эмоций на ее лице. Она не знала, как это принимать, а сегодняшний день он не хотел испортить.


- Ну… – протянула она, продолжая смотреть на цветы.


- Желтая лилия, – показал он на самый яркий цвет в букете. – Это символ неординарности, и я желаю, чтобы твоя неординарность, придающая тебе ту изюминку, отличающую от других женщин, никогда не покидала тебя. Кремовая роза, чтобы ты всегда была в гармонии с собой и окружающими, красная хризантема, чтобы ты была успешна…


- Олег, – перебила его Ольга, взяв за руку, указывающую на цветы, и подняла глаза – Спасибо…


Он в ответ улыбнулся и продолжил:


- Ирис говорит тебе, что я очень ценю нашу дружбу, а крокус означает твое возрождение, свежесть чувств и хочет сказать, что я тебя благодарю за незабываемые моменты.


- А вот этот? – спросила Ольга про красивый белый цветок, когда Олег замолчал.


- Он говорит о том, что ты единственная и неповторимая, так что цени себя. А теперь идем, нам вставать в четыре утра.


Глава 22


- Помочь с вещами? – спросил Олег, остановив машину напротив Ольгиного подъезда.


Она отрицательно покачала головой и, повернувшись к нему, сказала:


- Спасибо.


- За что? – вроде бы удивился он.


- За все: за поддержку, за отдых, за возвращение к съемкам, за то, что подвез, в конце концов.


- Звучит так, будто ты со мной прощаешься, – криво усмехнулся Олег и вышел из машины, чтобы достать чемодан.


- Олег… – начала Ольга, тоже выйдя на улицу.


- Не надо, – пересек он ее попытку что-то сказать. – Пока, – махнул рукой и, не дождавшись ответа, уехал.


Ольга списала его плохое настроение на усталость после перелета, недосып и еще массу не зависящих от нее факторов. Со вздохом взялась за ручку чемодана и покатила его к двери подъезда.


В квартире было чисто: ни слоя пыли на мебели, ни спертого воздуха, даже окна вымыты. Запасные ключи были только у одного человека, поэтому Ольга удрученно покачала головой и включила телефон, чтобы поблагодарить подругу за такую заботу о ее жилище.


- Ты вернулась? – спросила Наташа вместо приветствия.


- Да. А ты бы лучше отдыхала, а не драила мою квартиру. Спасибо.


- Ой, ничего со мной не станет. Физический труд еще никому не вредил. Ой, у тебя же холодильник пустой. Приезжай ко мне, поговорим, я тебя покормлю.


Ольга улыбнулась:


- У кого-то, кажется, начинает просыпаться материнский инстинкт. Нет, Наташ, схожу в душ и спать.


- Голодная?


- Да не голодная я. На крайний случай всегда есть круглосуточная доставка еды.


- Как хоть съездила полюбоваться сибирскими красотами? – сменила тему Наташа.


- Сибирских красот я почти не видела, потому что почти все время торчала с Олегом на съемочной площадке. Вот там мне понравилось.


- Ага, – загадочно сказала подруга, растягивая гласные. – Звони завтра, может, встретимся.


- Хорошо, – ответила Ольга и сбросила вызов.


В пустой квартире было непривычно. Как быстро человек привыкает к обществу – и сейчас не хватало веселых историй Толика, дележки ванной по утрам, голосов в квартире и даже совместных посиделок за кофе с Олегом.


«Ничего, снова привыкну к одиночеству», – подумала Ольга.


Возможно, впервые она назвала то, что раньше считала свободой и независимостью, одиночеством. Чтобы разрушить звенящую тишину, включила телевизор, даже не заметив, какой канал включила, и застыла перед экраном. Сердце пропустило несколько оглушительно громких ударов, а ладони стали мокрыми. Почему именно сейчас и этот канал? Знак судьбы? Ольга в них не верила, считая, что судьбу люди творят сами.


Симпатичная ведущая четко поставленным голосом сообщила, что сегодня у них в гостях автор бестселлера, книги, побившей рекорды продаж, Роман Сергеевич Островский. Камера переместилась, крупным планом взяв лицо гения пера. Он в присущей ему манере держался спокойно, ровно и немного как будто снисходительно. Ольга знала, что раньше ему вряд ли приходилось светиться на экране, вспомнив, как еще до знакомства пыталась найти упоминания о нем во всемирной паутине. Но он выглядел настолько уверенным в себе, будто каждый день приходит на телепередачи.


- Роман Сергеевич, – заигрывающе начала ведущая. – Расскажите нам, что подвигло вас на написание этой книги, как она писалась…


Стандартные вопросы, но нестандартные ответы. Островский четко, но не шаблонно отвечал, а Ольга не могла отвести взгляд от экрана. Она помнила, оказывается, все: его мимику, каждую едва заметную морщинку, движения рук, выражение глаз – и это сейчас было пыткой. Он был таким далеким, но таким родным.


И вдруг Ольга вспомнила Олега – тот тоже был родным и сейчас казался не таким далеким. Но при виде него сердце не скакало в бешеном ритме, а тело не покрывалось испариной, как при лихорадке. А вот Островский даже сквозь расстояние и экран гипнотизировал.


- К черту! – вслух сказала Ольга и выключила телевизор.


Снова стало тихо, и эта тишина давила, только мысли в голове прыгали, как бешеные блохи. Душ и сон не принесли желаемого облегчения – Ольга уснула буквально на пару часов, но потом проснулась, как будто от толчка, и еще полчаса снова пыталась отбыть в объятия Морфея. Поняв, что ничего не получится, включила ноутбук и продолжила работу над уже начатым сценарием.


Время до рассвета пролетело незаметно, работа, если ее можно было так назвать, приносила удовольствие, расслабляла и прогоняла ненужные мысли из головы. Свеженаписанное она, несмотря на время, отправила Олегу, который почти сразу перезвонил:


- Ты целую ночь писала что ли? – спросил он сонным голосом и, судя по звуку, включил чайник.


- Почти, – ответила Ольга, тоже подумав о чашке кофе, и прошла на кухню.


- Мне понравилось, хоть ты меня и разбудила, – сказал Олег и щелкнул зажигалкой, что тоже нельзя было не услышать.


- Извини, захотелось поделиться.


- Ничего, скоро поеду смотреть подготовку площадки, и вряд ли мне удастся много поспать на этой неделе. Пора начинать съемки.


- С тобой можно? – аккуратно спросила Ольга.


- А почему нет? – Олег назвал адрес и время, добавив: – А я пока напишу Островскому, обещал же. Правда, надеюсь, что он передумал приезжать на съемки. Пару раз были со мной писатели на площадке, и я тебе скажу, что это невыносимо.


Тоненький, но противный звон раздавался над самым ухом, и сколько Роман не пытался отмахнуться от назойливого насекомого сквозь сон, комар оказался настойчивее. Островский открыл глаза и сказал вслух:


- Вот падла!


Комар как будто выполнил свою миссию и затих, но на смену ему раздался писк телефона, сообщив о входящей смс.


Роман потер ладонями лицо, надел очки и прочитал:


«Уважаемый Роман Сергеевич, сообщаю, что съемки начнутся через неделю. Буду рад Вас видеть на площадке. С уважением Олег Самойлов». Следом прилетело сообщение с адресом.


Островский два раза перечитал – вроде бы все официально и по делу, но почему-то казалось, что от каждого слова сквозит сарказмом и антипатией. И это ему не понравилось. Понятно, что повода для позитивных чувств у Самойлова не было, но и такого негатива Роман не ожидал.


И вдруг догадка ворвалась в окончательно проснувшуюся голову:


«Да ведь это ревность!»


Чертыхнувшись, Островский отбросил телефон. Может, он себя просто накрутил, благо, что писательское воображение хорошо работает, но мысль о том, что поездка Ольги в Сибирь обернулась воссоединением с Олегом, крепко засела в голове.


Ольга была в восторге от того, как поработали декораторы над съемочной площадкой. Именно так она все и представляла, когда они с Островским писали сценарий.


- Ты сообщил ему? – спросила у Олега. Тот не нуждался в пояснении, поэтому сразу сказал:


- Отправил смс утром, но он не удостоил меня ответом. Надеюсь, что передумал приезжать.


Ольга никак не прокомментировала его слова. Может, и передумал. Она не знала, как жизнь Романа могла измениться за то время, что они не виделись.


- Поехали куда-нибудь на обед, – предложил Олег, посмотрев на время. – А то я скоро свалюсь в голодный обморок.


- Я хотела встретиться с Наташей.


- Ее бросил очередной любовник, и понадобилась жилетка? – со смешком спросил он.


- Кажется, сейчас все наоборот: ей надо поделиться радостью от предстоящего материнства и захватившего ее всепоглощающего прекрасного чувства.


- Ни хрена ж себе, – присвистнул Олег. – Я уже даже перестал верить, что она кого-нибудь сможет завести в ЗАГС. И кто этот счастливчик или несчастный?


- Олег… – укоризненно протянула Ольга. – Это Андрей.


- Андрей? – переспросил он и вдруг рассмеялся: – Пилот твой, что ли? Ты его по наследству Наташке передала, когда он тебе надоел? Хорошо, что со мной так не случилось, а то еще, не дай бог, меня бы попыталась женить на себе.


- Ты перегибаешь, – тихо сказала Ольга.


- Извини, – поднял Олег руки в жесте «сдаюсь». – Но это очень комичная ситуация. Не хочешь перенести ее в новый сценарий? Ладно, давай подвезу тебя.


Ольга позвонила подруге и договорилась встретиться в кафе возле Наташиного места работы. У той как раз намечался обеденный перерыв, который она с радостью согласилась провести с Ольгой.


Через двадцать минут Олег остановил машину у открытой террасы кафе, где за одним из столиков уже сидела Наташа.


- Передавай подруге привет.


- Хорошо, – ответила Ольга и, попрощавшись, вышла из машины.


- Это же был Олег? – с интересом спросила Наташа, даже забыв поздороваться, так ее распирало любопытство.


- Он самый, передавал тебе привет.


- О, как! – Наташа хитро прищурилась, но натолкнувшись на взгляд Ольги, убрала лукавую улыбку и добавила: – Я взяла смелость сделать заказ и на тебя, чтобы сэкономить время. Надеюсь, твои вкусы не изменились?


- Спасибо. Рассказывай, как дела.


Это и был тот вопрос, которого ждала Наташа, начав без умолку тарахтеть о том, как она счастлива. Даже принесенный заказ не остановил ее, и она продолжала выдавать едва различимые слова с набитым ртом. Ольга слушала ее и улыбалась – такая она нравилась больше, чем вечно ноющая о своей неземной любви к очередному мужику.


- Кстати, – подняла Наташа вверх указательный палец и полезла в сумочку, – у меня для тебя кое-что есть.


Она положила на стол нечто, похожее на открытку.


- Приглашение на свадьбу, – вслух прочитала Ольга и добавила: – Поздравляю.


- Спасибо. Свадьба через месяц, и если ты согласишься стать свидетельницей, то я буду счастлива.


- И прям все так традиционно будет с этими примочками вроде выкупа, голубей у дверей ЗАГСа, тамады с идиотскими конкурсами и так далее? – Ольга поняла, что страдальческое выражение отчетливо проступило на ее лице.


- Ну, Оль, так же положено… – развела руками Наташа. – Ну все-все, не буду тебя заставлять, попрошу кого-нибудь из коллег, а то, если моя свидетельница на свадьбе с таким лицом сидеть будет, я себя не прощу.


Ольга действительно не любила весь этот пафос и не понимала, зачем вкладывать сумасшедшие деньги в мероприятие на один день. Да, день значимый, но ведь не антураж делает его таковым. Когда они с Олегом готовились к свадьбе, Ольга настаивала на росписи без многокилограммового платья, вычурной прически, банкета на человек сто и крикливого тамады. Сейчас она не хотела обижать Наташу, но лучше будет просто гостем. Да еще и быть свидетельницей на свадьбе бывшего – это точно комично, прав был Олег.


- Наташ, не обижайся.


- Да ладно, – махнула та рукой. – Мне пора бежать на работу. Созвонимся.


- Беги, я рассчитаюсь.


Подруга послала воздушный поцелуй и почти бегом направилась к соседнему зданию.


Несколько следующих дней Ольга работала над сценарием, почти не выходя из дома. Отсылала Олегу готовые сцены и получала в ответ короткие сообщения: «Отлично!», «Здорово!», «Молодец!» и тому подобные. Наконец он перестал использовать односложные предложения и написал: «Завтра начинаются съемки. Заеду за тобой в десять».


Ольга не знала, ответил ли ему что-нибудь Роман, приедет ли, но быть причастной к созданию этой киноленты ей очень хотелось.


Звонок в дверь оторвал от написания очередной сцены.


«Скорее всего, кто-то из соседей», – подумала Ольга, потому что звонка в домофон до этого не было.


Она распахнула дверь и даже онемела от удивления, сделав два шага назад. Незваный гость переступил через порог и сказал:


- Привет.


- Какого черта? – вырвалось у Ольги.


- Я боялся, что мои звонки ты снова начнешь игнорировать.


Ольга на секунду прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сердце бешено колотилось где-то в горле, а руки предательски задрожали. Она не ожидала, совсем не ожидала его увидеть на пороге своей квартиры. Что сейчас говорить? Что делать?


- Неожиданно…


- И это все, что ты можешь сказать?


Да, весь словарный запас моментально куда-то исчез, и сейчас Ольга не могла составить ни одного осмысленного предложения. Они продолжали стоять в коридоре и смотреть друг на друга. Роман боролся с желанием подойти к ней ближе, дотронуться до лица, запустить руку в волосы, поцеловать слегка подрагивающие губы. Так, стоп! Подобные мысли тут же отозвались ниже пояса, а он собирался оставаться спокойным и поговорить с ней, прежде чем тащить в постель, если это вообще случится. Но мозг с телом жили разными жизнями.


- Мы так и будем стоять? – спросил Роман.


Ольга вздрогнула от звука его голоса и попыталась взять себя в руки, а то это совсем не дело.


- А что ты предлагаешь? Лечь? – вздернула она подбородок.


Взгляд его изменился, и Островский сделал еще один шаг к ней. Слишком близко, слишком трудно сопротивляться законам физики или физиологии. На каком-то животном уровне срабатывал закон притяжения их тел, хотелось срывать одежду как единственную преграду и чувствовать друг друга.


«Рома, держи себя в руках», – подумал он.


«Оля, держи себя в руках», – призвала она сама себя.


- Я предлагаю для начала выпить кофе, который ты вроде бы как гостеприимно должна была мне предложить.


Какая сдержанность! Какое хладнокровие! Какое спокойствие! Какая эмоциональная латентность! Ольга поняла: вернулся тот гений пера, которым был при первой их встрече.


- Кофе так кофе, – пожала она плечами вроде бы безразлично, решив, что тактику Романа стоит перенять. Эмоции уже один раз подвели, повторения не хотелось.


Островский устроился на табуретке и, подперев кулаком подбородок, разглядывал ее спину, пока Ольга ставила чайник, насыпала кофе в кружки и, чертыхаясь, смотрела в пустую сахарницу. Наконец повернулась к нему и сказала:


- Черный, без сахара.


- Хорошо, – улыбнулся Роман, продолжая рассматривать ее.


- Может, ты прекратишь на меня так пялиться? – Ольга чувствовала себя не в своей тарелке от такого пристального взгляда, хоть и старалась не подавать вида.


- Как так?


- Ну… так. Твою же! – не выдержала она. – Вот как у тебя получается одним вопросом поставить в тупик, учитывая, что ты прекрасно понял, что я имела в виду?


Ольга не была сильна в игре «покажи, насколько ты эмоциональный инвалид», у Романа получалось гораздо лучше. Он невозмутимо продолжал сидеть с легкой полуулыбкой, что раздражало Ольгу до зубовного скрежета. Она повернулась к закипевшему чайнику, налила воду в две чашки и довольно резко поставила одну на стол перед Романом, расплескав примерно четверть. Снова чертыхнулась, схватила бумажные полотенца, неровно оторвав от рулона несколько штук, и бросила на стол, где они тут же начали впитывать пролитый кофе.


Ольга начинала злиться, но сама не могла определиться – на кофейное пятно на столе, на то, что не может себя нормально вести в его присутствии, или на Романа, который приехал без предупреждения, опять не оставив ей права выбора на встречу с ним.


- Как Сибирь? – спросил Островский.


Спросил вроде бы обыденно, как будто из вежливости, но Ольга непроизвольно дернула щекой. Как говорится, на воре шапка горит, поэтому в вопросе почудился какой-то подвох.


- Нормально, – вроде бы с сомнением протянула Ольга.


Роман видел, как на ее лице удивление от вопроса сменилось недоумением, а потом… Да, сейчас он пожалел, что так хорошо научился различать человеческие эмоции, потому что это было чувство вины. Спокойствие, только спокойствие…


- Ты почему сейчас почувствовала себя в чем-то виноватой? Потому что уехала или потому что трахалась со своим режиссером? – Роман старался говорить ровно, но услышал в своем голосе неприкрытые нотки ревности.


Ольга не отвечала, только красные пятна начали покрывать лицо и шею. Островский усмехнулся с легкой горечью, поняв, что попал в точку со вторым вариантом. Если бы он был безосновательным, то Ольга бы в привычной для нее манере возмутилась и обозвала Романа каким-нибудь очень неприличным словом. А сейчас просто молчит, уставившись в пол.


- Ты из писателей подался в экстрасенсы? – ушла Ольга от ответа, так и продолжая смотреть куда угодно, но только не на него.


- А ведь Анна меня предупреждала, – снова с усмешкой сказал Роман и, поднявшись, подошел к окну. Смотрел на спешивших куда-то людей на улице, запустив руки, уже сжимавшиеся в кулаки, в карманы брюк и перекатываясь с пяток на носки. – Знаешь, может, я и сам виноват. Не стоило мне тогда уезжать в Москву, оставлять тебя наедине с проблемами, но я никогда не бывал раньше в подобных ситуациях, поэтому не знал, как поступить правильно. А потом уехала ты, просто сбежала, не дав объясниться. И конечно, милый Олег Викторович, такой заботливый и привычный, стал твоей опорой. Но ты хоть на минуту подумала, что просто мне не дала этой возможности? Если бы ты соизволила не отключать телефон, то я бы приехал хоть на Камчатку. Нет же, посиди ты, Рома, месяцок, подумай, а меня пока бывший успокоит. Так? А режиссер молодец, не растерялся. Что, дорогая, – повернулся он к Ольге, – старая любовь не ржавеет?


- Я уехала, потому что мне надо было прийти в себя, решить, что делать дальше, – тихо ответила она, но прозвучало это как оправдание. – А Олег… – Ольга шумно выдохнула и покачала головой. – Так случайно получилось.


- Интересно, – Роман уже не скрывал своего сарказма, – а он знает, что это «получилось случайно»? – передразнил он. – Вдруг у него на тебя уже далеко идущие планы?


- Так, – повышая голос и тоже поднимаясь, сказала Ольга, – я не собираюсь продолжать разговор в таком тоне и выслушивать твои осуждения. Мы давали друг другу клятвы верности? Нет. Мы были парой? Нет. Ты сразу дал понять, что нас связывает только секс без обязательств. Так что не надо сейчас строить из себя обиженную невинность. Сам, наверное, тоже не соблюдал целибат?


Роман рассмеялся, и Ольга осеклась на полуслове, вопросительно на него посмотрев.


- Лучшая защита – нападение, да? – спросил он, аккуратно подходя к Ольге, как хищник к жертве, и уже другим тоном спрашивая: – Ты такими мыслями себя утешала, когда ложилась с ним в постель? Или он их лил тебе в уши, когда решил, что неплохо бы снова трахнуть тебя?


Шаг, второй назад – и Ольга спиной ощутила холодную стену, а Роман уже был рядом, поставив руки по обе стороны от ее лица. Снова слишком близко. Тела начало покалывать от непреодолимого желания прикосновений, дыхание сбилось, а кровь, казалось, превратилась в кипяток.


Глава 23


- Что ты делаешь? – немного сбившись, спросила Ольга. Нет! Нет! Нет!


Черт возьми, это уже становилось ненормальным, аномалией человеческих отношений – постоянное животное желание трахаться, как бешеные кролики, стоит только оказаться друг у друга в поле зрения.


- А на что это похоже? – вопросом на вопрос ответил Роман, все ближе и ближе наклоняясь к ее лицу.


- Ты же не собираешься… – предостерегающе начала Ольга, хоть и хотела снова почувствовать его руки, губы, да и против остальных частей тела не возражала, но все это казалось каким-то неправильным, что ли.


Сексом делу не поможешь и всего не исправишь, все равно придется когда-нибудь выбраться из койки и начать говорить, а это у них пока получалось не очень. Нет, безусловно, обсудить новую популярную книгу или даже поговорить о вымерших мамонтах они могли, а вот на теме собственных отношений всегда что-то шло не так.


- Собираюсь, – вроде как само собой разумеющийся факт подтвердил Островский.


- Подожди…


- Тебе не кажется, что ждал я и так слишком долго.


Он говорил так, как будто придавливал ее к стене еще больше с каждым словом, и снова не оставлял выбора, не давал права на решения. Роман заметил, как в глазах Ольги зажегся бунтарский огонек, и это возбуждало еще больше. Как тогда, когда они только познакомились и от нее за километр чувствовалась эта строптивость, взбалмошность, страстность, пылкость. Сейчас она, кажется, собиралась сказать какую-то колкость, но Роман не дал это сделать. Просто сгреб ее в охапку и поцеловал, настойчиво, грубо, без права капитулировать, удерживая одной рукой за талию, а второй за голову.


Безумие… Безумие охватывало их с каждой секундой все больше, заполняя собой пространство кухни и прижавшиеся друг к другу тела. Способность думать и действовать вопреки инстинктам исчезла, оставив только нечто, напоминавшее нимфоманию.


Почти на ощупь, не отрываясь друг от друга и на ходу сбрасывая одежду, они двигались в комнату.


- Господин писатель, – простонала Ольга ему в губы, когда он навалился на нее всем телом, придавливая к дивану, – что вы со мной делаете?


- То же, что и вы со мной, госпожа сценарист, – ответил Роман, опуская одну руку вниз.


Ольга почувствовала его пальцы, они были такими, какими она и помнила, жесткими, грубыми, но это ей и нравилось. Все та же боль на грани удовольствия, как в первый раз с ним. Этот человек был набором контрастов во всем.


«Может, я все-таки мазохистка, если нежность меня не пробирает», – подумала Ольга, некстати вспомнив про Олега.


Роману всегда нравилось это – стоило только провести рукой по ее телу, поцеловать, и, черт возьми, даже никакой дополнительной смазки не требовалось. Сейчас он не рассчитал силу и довольно резко рванул тонкую кружевную ткань, которая тут же разошлась под нетерпеливыми пальцами, оставляя на коже левого бедра красную полоску. Ольга едва поморщилась от секундной боли, прикрыв глаза.


Островский вошел довольно резко и остановился, надавив руками на ее плечи.


- Открой глаза, – жестко, даже со злостью попросил он.


Она посмотрела на него и нахмурилась. Таким его видела впервые. Роман снял очки и отбросил куда-то в сторону, вроде бы даже не волнуясь, разобьются ли они.


- В чем дело? – спросила Ольга в попытке привстать на локтях, но железная хватка только усилилась.


- Смотри на меня и не смей думать о своем режиссере сейчас.


Роман сделал один толчок, второй – она попыталась высвободиться из его хватки, но только сама себе этими попытками оставляла синяки на теле. Положив одну руку поперек ее груди, Островский наклонился прямо к раскрасневшемуся лицу, обхватив второй ладонью шею, и провел языком по губам.


Он чувствовал ногти в коже плеч, но это было несравнимо с тем, какая боль его рвала внутри. Он понимал, что все, что случилось с Ольгой, не только ее вина, но все равно наружу вырывался неандерталец, который защищал свое. Знал, что ей больно, но разве ему нет?


Для Романа все закончилось слишком быстро, а какое-то непонятное жжение в груди так и осталось, и, наверное, именно оно сыграло с ним злую шутку. Опять. Не учился на своих ошибках.


- В итоге я так и не понял, что ты решила? Кто же в итоге лучше трахается? Я или твой режиссер?


Ольга как будто протрезвела и холодным, спокойным и почти равнодушным тоном, которым она заразилась у Романа, сказала:


- Островский, пошел вон!


Он только усмехнулся, никогда, на своей памяти, не просил повторять два раза, но сейчас переспросил:


- Что?


- Ты меня слышал, – спокойно отозвалась Ольга, пытаясь сбросить с себя его неподъемное расслабленное тело.


Роман посмотрел на нее так, что паралич сковал все тело. Он понимал, что перегнул, что она не станет в нежно-романтическом припадке падать к нему на плечо и кричать: «Ты лучше всех!»


Сам все сломал и проиграл. Но овертайм у него все еще есть. На время съемок, на время, которое они должны провести вместе, но не факт… Поэтому вырвалось:


- Ты завтра на съемки едешь?


Ольга, ладонями закрыв лицо, нервно рассмеялась, но опять сказала:


- Пошел вон!


Роман молча поднялся, нашел очки и пошел, как по хлебным крошкам, по дорожке из одежды. Ольга открыла шкаф, достала халат и, накинув его на плечи, вышла на балкон. Предательские слезы жгли глаза, слезы обиды и злости, но сейчас не время плакать. Она надеялась, что Островский уйдет, но через пару минут услышала звук открываемой за спиной балконной двери и напряглась. Ольга затылком чувствовала, как он сверлит ее взглядом, но молчание никто не нарушал. Она не выдержала первой и повернулась к нему. Каменное лицо, сложенные на груди руки, тяжелый взгляд – все это выглядело так, как будто Ольге сейчас надо было за что-то оправдываться перед ним.


- Что-то еще? – спросила она. – Секс? Отсос? Подрочить?


- Блядь, что за женщина? – задал Роман риторический вопрос и, довольно жестко схватив ее за запястье, потянул обратно в квартиру со словами: – Может, не стоит выяснять отношения на балконе на потеху соседям?


- Я сказала, чтобы ты выметался из моей квартиры.


Как совсем недавно возбуждение накрывало их с головой, так теперь злость выметала остатки здравого смысла. Роман давно научился держать под контролем свои негативные качества, но он не знал, что делать с ревностью. Это было для него в новинку, а оказалось, что это чувство равносильно злости и вызывает неконтролируемые приступы агрессии, сопровождаемые болью.


Он продолжал удерживать ее руку, пока Ольга не сказала:


- Отпусти, мне больно!


Островский мгновенно разжал ладонь, а она потерла кожу, на которой отчетливо был виден след пальцев.


- Извини.


- Извинила, – ответила Ольга. – Это все? Тогда можешь проваливать.


- Тебе не кажется, что ты сейчас опять просто пытаешься сбежать, потому что сама не знаешь, чего хочешь и как тебе поступить, – тихо сказал Роман. – Но знай, что я не твой режиссер и не стану несколько лет наворачивать вокруг тебя круги, ожидая, когда ты снова окажешься в моей постели. Да мы бы и никогда не смогли строить из себя друзей, потому что друг для друга как афродизиаки. Если я ухожу, то не возвращаюсь. Извини еще раз, я сегодня был грубым. До завтра!


Ольга слушала его тихую речь, понимая, как нелегко Роману дается каждое слово, как он умело прячет злость. Каждое слово отдавалось ей ударом в грудь, в которой все еще кипела обида.


Она даже не заметила, как он ушел, только хлопок двери привел в чувство. Ольга бы вроде сделала шаг следом, но остановилась и просто сползла на пол с мыслью, что надо бы сходить разбить пару тарелок. А вдруг легче станет? Но сил не было.


Что надо было им сделать? Наорать друг на друга, высказать все накопившиеся обиды? Нет, они продолжали молчать, зная цену каждого лишнего слова, которое могло вырваться в порыве злости. Но знали ли, каковой может стать цена их молчания?


Ольга действительно не знала, что делать. Выбор… Правильный и неправильный? Или просто выбор? Каждый поступок – это выбор, который человек делает ежедневно. Что для одного правильно, для другого – нет. Сейчас Роман положил этот груз на ее плечи, и Ольга почувствовала себя маленькой растерянной девочкой. И одинокой, до боли одинокой.


Первая мысль, посетившая раскалывающуюся голову, – напиться. Не поможет. Вторая – поговорить с кем-нибудь. А с кем? С Романом говорить не получается, у Наташи своих дел хватает, зачем еще перекладывать на плечи беременной подруги свои проблемы. Олег… Нет, у него уже, кажется, началась аллергия на имя писателя, да и после всего плакаться снова ему в жилетку было бы неуместно.


Ольга наконец дала волю слезам. Они просто катились по щекам, не сопровождаемые ни всхлипами, ни громкими рыданиями. Драма человеческих отношений, для которых Ольга чувствовала себя непригодной, во всем ее проявлении. Можно ли что-то построить на болоте, где каждый вложенный в фундамент кирпич тонет в вязкой жиже.


Может, не стоило уходить?


Этот вопрос все крутился и крутился у Романа в голове. Он даже поднялся на одну ступеньку назад, но застыл на месте на несколько секунд, а потом продолжил свой путь вниз.


Что он делал неправильно?


Все.


Не умел он строить отношения. У всех как-то легко получается, не без заморочек, конечно, но и не так. Как там говорила Анна: умный, но дурак. Или что-то в этом роде.


Не стоило сегодня так поступать с ней, но от ревности снесло крышу. И ревность вперемешку со страстью дали совершенно идиотский результат, не тот, на который Роман рассчитывал.


И сейчас надо подумать, как бы не набить завтра режиссеру рожу. Этого Ольга ему точно не простит…


«Красотка!» – иронично подумала Ольга, посмотрев в зеркало утром.


Веки опухли от слез, руки и шею покрывали синяки, оставленные то ли страстью, то ли обидой Островского. А ведь градусник уже с утра показывал больше двадцати градусов!


Она сполоснула лицо холодной водой, заварила чай, чтобы сделать примочки на глаза, и начала критически осматривать свой гардероб в поисках одежды, которая смогла бы скрыть темные пятна. Скрыть шею сможет только платок, потому что ничего под горло в ее арсенале не было, не любила Ольга подобные фасоны. Тонкая светлая кофточка с длинным рукавом полетела на диван, следом за ней – тонкий шарф-косынка и джинсовые шорты. На ногах тоже были синяки, но не такие заметные и на внутренней стороне бедра, так что, может, никто и не обратит внимания.


Телефонный звонок раздался, когда Ольга лежала с ватными дисками, пропитанными крепким чаем, на глазах. Нащупав мобильник, она ответила, не посмотрев на экран:


- Да!


- Я внизу, – сказал Олег.


- Так сейчас же девять, а не десять, – удивилась Ольга.


- Кофе угостишь? Разговор есть.


- Заходи, – вздохнула она в ответ.


Один вчера уже зашел на разговор – ничего хорошего не вышло. Но с Олегом рядом она хоть может думать о чем-то, кроме секса. Пока он поднимался, Ольга успела поставить чайник и быстро натянуть подготовленную одежду.


- Замерзнуть боишься? – спросил он, устроившись на той же табуретке, где вчера сидел Островский.


Ольга проигнорировала вопрос, а Олег тем временем продолжил:


- Что-то писака молчит, точно передумал приезжать. Хотя это и к лучшему…


- Он приехал, – сказала Ольга и, не желая продолжать тему, спросила: – О чем поговорить-то хотел?


Олег пару минут с интересом ее рассматривал, а потом ловким движением потянул вниз платок, обнажая следы на шее. Ольга схватила его за руку и почти прошипела:


- Убери…


- Это он тебя так разукрасил? – спросил Олег, вернув руку на стол, и саркастично добавил: – А где цветы, кольцо и выражение лица счастливой женщины? Что? – вроде бы удивился, увидев, что Ольга уже готова выплеснуть кофе прямо ему на голову.


- Ты пришел поерничать? – повысила она голос.


- Ой, только не кричи, – поморщился Олег, но опять не удержался от язвительности: – Он увлекается садомазо?


- Пошел вон!


Ольга сама поморщилась от ощущения дежавю. Кажется, эта фраза становится ее фишкой. Наташа бы сказала, удрученно покачав головой: «Вот дура! Кто ж мужиками в наше время разбрасывается…»


- Да расслабься ты, – спокойно отреагировал Олег и, сделав из чашки глоток, добавил: – Я уезжаю. Сразу после того, как закончим с этим фильмом.


- Окей, – пожала Ольга плечами, не понимая, почему он это ей говорит. – Очередные съемки?


- Нет, – покачал он головой и улыбнулся. – Пора расширяться. Здесь останется Толик за главного, ему уже давно пора из помощников в кого-то более высокого чина переквалифицироваться, а я поеду покорять Москву своим талантом. Так что через пару месяцев будем прощаться, если только…


- Что? – спросила Ольга, когда он замолчал.


- Поехали со мной. Хорошими сценаристами не разбрасываются.


- Но… – запнулась она. – Сценарии я могу писать хоть в Африке и приезжать только непосредственно на съемки.


- Не хочешь так далеко от Островского уезжать? – опять не выдержал Олег.


- Хватит. О нем. Говорить, – четко чеканя каждое слово, ответила Ольга.


- Оля, Оля… – грустный тон и покачивание головой. – Неужели ты сама не видишь, что вы просто душите друг друга своими… болезненными, – подобрал он нужное слово, – чувствами? И сколько ты так выдержишь, пока снова не сломаешься?


- Олег, отвали, а? – как-то уж очень печально отозвалась она.


- Ладно, – согласился он. – Но насчет Москвы ты подумай. Время еще есть. Поехали, – сказал, поднимаясь. – Без меня-то не начнут, но опаздывать не комильфо.


Ольга кивнула и, поставив чашки в раковину, вышла следом за Олегом в коридор. Они больше не сказали ни слова, пока выходили из квартиры, спускались вниз и садились в машину. Олег включил кондиционер и спросил:


- Нормально?


- Да, спасибо.


С удовольствием бы Ольга поехала на площадку в купальнике, но приходится довольствоваться тем, что есть. Странный вид: шорты, кофточка и платок на шее. Но вид рук и шеи вызвал бы еще больше недоуменных взглядов.


- Олег, – повернулась к нему Ольга, когда они уже почти подъехали, – он знает.


- Ты ему сказала? – спросил, даже не выясняя, кто и что знает.


- Сам догадался, ведь сложить дважды два не так трудно. Послушай, пожалуйста, – она положила ладонь на его руку и попросила: – Он хоть и выглядит хладнокровным и сдержанным, но может выкинуть что угодно. Сейчас он зол на всех: на тебя, на меня, на себя.


- Давай я больше не буду слушать, какие тараканы в голове у твоего Островского, а ты просто скажешь, что от меня хочешь, – не отрывая взгляда от дороги, прервал ее Олег.


- Никак не провоцируй его.


- Без проблем, – усмешка получилась довольно злорадной. – Если вы, конечно, не станете трахаться на съемочной площадке.


Ольга опешила, такого ответа она не ожидала и не понимала, какого черта Олег так себя ведет. Мысль о том, что он просто ревнует, ни на секунду даже не посетила ее голову. Он обещал остаться другом, он и пытался им быть, но она не знала, как нелегко это давалось.


- Олег, в чем дело?


Он резко крутанул руль вправо, останавливаясь на обочине, и наконец повернулся к ней:


- Оля, что ты хочешь? Чтобы я твоего любовничка не трогал? Да нахрен он мне сдался? Чтобы делал вид, что между нами все осталось по-прежнему? Я пытался. Но извини, на вашей свадьбе говорить громкие тосты и выплясывать ламбаду я не намерен. А теперь давай включаться в рабочий процесс и не думать о личном, договорились?


Она довела его до точки кипения, слушала и не понимала.


- Не стоило нам трахаться… – только и выдавила из себя.


- Трахаться? – с усмешкой переспросил Олег. – Нет, трахалась ты вчера со своим писателем, судя по следам на твоем теле. А с тобой мы занимались любовью, ну или сексом, но точно не трахались. Не думал, что ты когда-то наденешь розовые очки, но сейчас их пора снять. Я не собираюсь бить ему рожу, если ты об этом. Мы же не пещерные люди все-таки, но лучше бы ему держаться подальше и не лезть в ту работу, которая моя. Правильно? Я же не учу его писать.


- Поехали, а то опоздаем, – теперь Ольга отвернулась от него. – Я постараюсь… сдержать его.


- Интересно, каким образом? – уже без усмешки ответил Олег и завел мотор.


Ольга еще не знала, как станет терпеть эту пытку, находясь с ними несколько месяцев на одной съемочной площадке. Интересно, а в договоре было прописано то, что она должна? Юристы Олега явно предусмотрели этот пункт или что-то подобное.


Никогда еще Ольга не чувствовала себя так отвратительно и не предполагала, что такое когда-нибудь случится. Это больше в Наташином стиле. Но теперь подруга вроде как счастлива, а Ольга оказалась, возможно, перед самой большой дилеммой в жизни. Всегда же знала, что правильно и как, но сейчас вдруг осознала, что в жизни этой правильности нет.


Что правильно? Школа, потом высшее образование и карьера? Или сразу после школы выйти замуж, родить нескольких детей и забыть о работе при условии, что муж станет опорой? Кому что… У всех свои приоритеты и свои цели. Но если этот муж бросит тебя на пороге сорокалетия, оставив с алиментами и полной неподготовленностью к жизни – что тогда делать? Без образования, без перспектив? Где найти золотую середину?


Ольга помнила, как на дне встрече школьных выпускников многие одноклассницы, слегка перебрав, плакались, что живут с мужьями-тиранами и изменщиками только ради денег. Нет, их избранники не были миллионерами, но в одиночку несчастные девушки с одни-двумя-тремя детьми бы не справились. Тогда-то Ольга и поняла, что не стоит ни на кого надеяться, только на себя.


- Мы приехали, – вывел Олег ее из раздумий и улыбнулся, так мило, что не улыбнуться в ответ было невозможно.


Ольга вышла из машины и тут же увидела Толика, который, бросив недокуренную сигарету, поспешил им навстречу.


- Привет, – поздоровался он и даже расцеловал Ольгу в обе щеки, а потом подлетел к Олегу и завопил: – У нас тут пара проблем! – потащив его к павильону.


- И кто тебя сейчас так страстно облобызал? – услышала она над самым ухом знакомый голос и резко обернулась.


Роман стоял, облокотившись на машину и даже не боясь испачкать свою белую футболку. Его лицо опять выражало… ничего.


- Привет, – сказала Ольга.


- Бывший утешил вчера? Ночевал тоже у тебя?


Она подошла к нему близко, ткнув пальцем в грудь, и собрав остатки здравомыслия в кулак, сказала:


- Прекрати! Мы приехали сюда работать, а не выяснять отношения, так что, будь добр, сосредоточься на этом и не выкидывай номера.


Роман смотрел неотрывно на ее палец, который дотрагивался до него, уже мысленно развернул Ольгу к машине и, стянув эти короткие шорты, поимел. Стоп!


- А если мы сейчас где-нибудь уединимся? – спросил Островский, наклонившись к ее уху.


Да! Да! Да!


Это кричали инстинкты и желание. Они пульсировали в теле и голове, заставив просто обмякнуть в его руках. Почему? Почему он делал ее слабой? Слабости Ольга все-таки не признавала. Зависимость… Как морфий для умирающего от боли пациента, так ей нужен был Роман.


Нет! Терпеть!


- Мы работаем, – повторила Ольга.


- Извините, что прерываю…


Она чертыхнулась и, сделав шаг назад от Островского, повернулась к Олегу, который появился, как черт из табакерки.


- …Я забыл, кажется, закрыть машину, – продолжил Олег.


Он щелкнул брелком сигнализации и улыбнулся так, как, наверное, это делают маньяки. Улыбка вроде была доброжелательной и приветливой, но… Но… Что-то в ней было убийственное, негативное, и Роман не мог этого не заметить.


- Олег Викторович, – радостно, но с показушной наигранностью пропел Островский.


- Роман Сергеевич, – кивок в ответ и убийственный взгляд.


Они не подали друг другу руки, даже не пытались скрыть свою неприязнь, и Ольга это заметила.


Заметила и поняла – эти съемки будут тяжелыми.


Глава 24


Казалось, что было слышно только Толика, когда они вошли в павильон. Он кричал, жестикулировал, командовал…


Роман с интересом осмотрелся – бывать на съемках ему никогда не приходилось, и сейчас даже желание уединиться где-нибудь с Ольгой отступило на второй план. Сразу появилась идея описать в новой книге этот процесс, даже сюжетные линии уже начали выстраиваться в голове. Только надо узнать название всех профессий и атрибутов, необходимых для съемочного процесса.


- Как это называется? – спросил Островский у Ольги и указал на огромный осветительный прибор.


Она задумалась и через минуту ответила:


- Вроде бы прибор студийного освещения, а вот уже насадки на него называют какими-то американизированными словами.


- А зачем насадки?


- Для мягкого рассеивания света, чтобы не было бликов, для бестеневой съемки и чего-то там еще. Если интересно, то об этом лучше спросить у Олега, Толика или кого-то из группы осветителей.


- Что у меня спросить? – подлетел к ним вышеупомянутый Толик и доброжелательно улыбнулся Островскому.


- Названия насадок на осветительные приборы, – ответила Ольга.


- Вы Роман Сергеевич? – спросил помощник Олега и, дождавшись утвердительного кивка в ответ, протянул руку. – Я Анатолий, – представился он.


Островский пожал Толику руку и сдержанно ответил:


- Очень приятно.


- Читал вашу книгу. Достойно, очень достойно. Обязательно попрошу у вас автограф. Как-нибудь за чашкой кофе или чего покрепче расскажу вам об осветительных приборах и других интересных съемочных вещах, а вы мне ответите на пару вопросов о своей книге.


Роман улыбнулся и кивнул.


- Толя! – рявкнул Олег, подходя к ним. – Иди работать, а дифирамбы литературным гениям будешь петь в свободное время.


- Что это с ним? – удивленно шепнул помощник Ольге, а та только пожала плечами в ответ. – Может, ему бабу найти? Ладно, побежал я, нечего гневить начальство.


Толик быстро смылся, а Роман холодно улыбнулся подошедшему Олегу и поинтересовался не без сарказма:


- Что же вы, Олег Викторович, так с подчиненными? Настоящий диктатор. Вы и по жизни так? Тогда понятно, почему Ольга с вами не дошла до ЗАГСа.


Островский, кажется, даже услышал, как у режиссера скрипнули зубы, но тот быстро взял себя в руки и почти елейным голосом ответил:


- А вы, Роман Сергеевич, тоже не белый и пушистый, раз Ольга от вас смылась за несколько тысяч километров в Сибирь. Чем же вы ее так допекли?


- Стоп! – крикнула Ольга. – Обмен любезностями окончен. Посоревновались в игре «У кого язык острее и яда больше», теперь можете еще сходить в туалет с линейкой и разойтись по разным углам. Два придурка! Взрослые мужики, а ведете себя, как дети малые. Может, вам в спортзал сходить, «грушу» поколотить, чтобы пар выпустить?


- Я предпочитаю по-другому пар выпускать, – игриво улыбнулся Ольге Роман, а Олег хмыкнул:


- Да уж… После вашего выпускания пара все женщины в синяках ходят?


- Да заткнетесь вы уже наконец?! А, пофиг, – махнула Ольга рукой, – хоть поубивайте здесь друг друга. Только без меня.


Она развернулась и направилась к выходу.


Порыв смыться отсюда и не наблюдать за перепалками этих двоих был сильным, очень сильным. Но что они тут натворят, пока ее не будет? Вряд ли устроят мордобой, все-таки цивилизованные люди, но кто знает… Тем более Ольга сама была виновата.


«Нефиг было трахаться с обоими», – подумала она.


Заметив стоявшего неподалеку в тени Толика, подошла к нему и попросила сигарету.


- Что с Олегом, не знаешь? – спросил задумчиво.


- Кажется, ему не нравится присутствие писателей на съемочных площадках, – ответила Ольга, понимая, что истинная причина далеко не в этом, но Толику знать об этом необязательно.


- Легок на помине, – кивнул тот в сторону выхода из павильона.


Олег вышел, посмотрел по сторонам и, увидев Ольгу с Толиком, уверенным шагом направился в их сторону. Не надо быть экстрасенсом или бихевиористом, чтобы понять, как он зол. Нет, он даже был в ярости.


- Здесь сегодня я один собираюсь работать?! – спросил у попавшего так некстати под руку помощника.


- Все готово, – спокойно ответил Толик, понимая, что босс сегодня просто не в духе.


- Иди и проверь еще раз! Я не намерен растягивать ЭТИ съемки хоть на один незапланированный день! – Олег явно намеревался просто сплавить помощника, чтобы высказать Ольге все по поводу язвительности Островского.


- Ладно… – отозвался Толик и, выбросив окурок, пробурчал себе под нос: – Уволюсь нахрен…


- Олег, я предупреждала… – начала Ольга, когда они остались вдвоем.


- Сейчас бы сказать матом, но я даже подходящих слов не знаю, все слишком мягкие. Не знаю, каким образом, но усмири этого писаку, иначе я за себя ручаюсь… Было бы вообще идеально, если бы он больше здесь не появлялся. Можешь сутками его трахать, позволять ему осуществлять самые извращенные фантазии и периодически отсасывать…


Договорить Олег не успел, потому что ему прилетела звонкая пощечина, а следом еще одна. Он даже не пошевелился. Справедливо. И вдруг злость исчезла, просто сдулась, как воздушный шарик, когда он посмотрел на Ольгу. Она смотрела не со злостью, только с болью и немым упреком, и Олег понял, что перегнул. И последняя фраза была лишней. Но это говорил не он, а злость и ревность.


- Извини, но меня просто достал твой писака. Помню, о чем ты просила, но и терпеть его сарказм я не намерен. А страдаешь от наших перепалок ты… – Олег легонько дотронулся до ее лица и улыбнулся.


Он не хотел, чтобы она находилась меж двух огней, понимал, что ей тоже непросто. Ольга отвела взгляд куда-то за плечо Олега и чертыхнулась, сделав шаг назад, так, чтобы его пальцы больше касались ее. Она увидела Романа, который, подняв брови, их рассматривал. И пусть смотрел с улыбкой, но взгляд его не сулил ничего хорошего.


Олег повернул голову, тоже заметил Островского и усмехнулся. Он опять не узнавал Ольгу. Где та женщина, которая могла одной фразой поставить всех на место? Сейчас она боится реакции писателя на это вроде бы невинное прикосновение. Олег не понимал, что с ней сделал Роман, как не понимал, почему… Почему он? Что она в нем нашла?


Но знал одно – сейчас он точно не упустит ее, не позволит ей снова ускользнуть.


- Я думал, костюмерша его дольше подержит, – сказал Олег.


- То есть? – не поняла Ольга.


- Да он уже хотел рвануть за тобой следом, но наткнулся на преданную фанатку в лице нашего костюмера. Послать ее, видимо, воспитание не позволило, да и она такими влюбленными глазами на него смотрела и едва ли преклонялась перед его талантом, что пришлось Островскому выслушивать очередную порцию хвалебных речей в свой адрес, наверное, втайне желая провалиться костюмерше сквозь землю. Смотри, – со смешком и не без иронии заметил Олег, – уведут твоего писаку.


Ольга проигнорировала последнюю фразу, только мысленно отметила, что таких, как Островский, не уводят, такие решают все сами и уходят.


- Ладно, давай работать, – уже устало сказал Олег, хоть съемки еще и не начались.


Обмен любезностями на сегодня, кажется, закончился, и Ольга даже начала получать удовольствие от процесса, но помнила, что это только первый день. И возможно, разводить двух петухов по углам придется еще не раз.


- Все, – выдохнул Олег ближе к полуночи. – Завтра в то же время.


Ольга сделала последний глоток уже остывшего кофе, наблюдая, как гримеры убирают баночки и тюбики в бьюти-кейсы, костюмеры застегивают чехлы для одежды, работники звукоцеха снимают микрофоны…


- Поехали, – услышала Ольга над ухом и повернулась к Роману.


- Куда?


- К тебе, ко мне… Без разницы.


- Зачем?


- Ты издеваешься? – повысил голос Островский.


- Нет, я не издеваюсь. Просто устала и хочу спать. А у тебя все мысли, кажется, ниже пояса. Ты хоть день можешь не думать о сексе?


- Рядом с тобой не могу, – игриво улыбнулся Роман, приобняв Ольгу за талию. – И еще скажи, что ты меня не хочешь, – шепнул, обдав дыханием щеку.


Тело Ольгу снова начало предавать, едва он до нее дотронулся. Еще бы минута, и, наплевав на все законы приличия, до дома они не дотянули. К счастью, подошедший Олег отвлек их.


- У вас такие лица, что можно взять камеру и снимать порнушку, – едко заметил он.


- Завидуете, Олег Викторович, что она на вас никогда так не смотрела? – в тон ему спросил Роман.


- О боги! – не выдержала Ольга. – Мне теперь каждый день придется это слушать? У вас еще остались силы на пререкания?


- У меня на многое силы остались, – ответил Роман таким тоном, что даже неискушенная девственница поняла бы, что он имеет в виду.


- Роман Сергеевич, хотите, подвезу вас к точке, где можно снять проституток? – дружелюбно предложил Олег.


- О, а вы, наверное, прибегаете часто к их услугам, если владеете подобной информацией?


- Какие же вы придурки… – выдохнула Ольга, поняв, что, пока эти двое не наиграются в словесный пинг-понг, слышать ее не будут.


- Просто мне кажется, – повернулся Роман к ней, – что Олег Викторович ревнует.


- А вы, Роман Сергеевич, просто в сарказме упражняетесь, да?


Не ожидая ответа, Олег развернулся, бросив Ольге:


- Жду возле машины.


Островский усмехнулся, но кулаки непроизвольно сжались. Он бы с радостью записал режиссера на прием к стоматологу при помощи пары ударов в челюсть, но не стоит уподобляться неандертальцам.


- Роман Сергеевич, – расплылась в восторженной улыбке костюмерша, не видя вокруг никого, кроме Островского. – А вам в какой район? Может, нам по дороге?


- Если и нет, то я уже вызвал такси и с удовольствием подвезу вас, – обворожительно улыбнулся тот в ответ.


Девушка даже покраснела, скромно потупив глазки, полные обожания, а Ольга усмехнулась. Он что сейчас пытается сделать, ревность вызвать? Вряд ли получится, хоть в груди и неприятно кольнуло.


- Все начинающие актрисы мечтают переспать с режиссером, а фанатки со своим кумиром, – тихо сказала она, но Роман все равно услышал и вопросительно изогнул бровь.


Ольга только сделала большим и указательным пальцем знак «окей» в ответ и почти пропела:


- Приятного вечера!


- Завтра заеду в то же время, – сказал Олег, припарковавшись во дворе.


- Ты каждый день собрался мотаться за мной? Может, не стоит? – повернулась к нему Ольга.


- Мне не трудно, – пожал он плечами.


- Спасибо, – улыбнулась она. – Пока.


Олег кивнул на прощание, подождал, пока в ее окне появится свет, и поехал домой.


Ольга устала, наверное, не столько от съемок, сколько от эмоционального напряжения. Разнимать этих двоих каждый день никаких сил не хватит. А вдруг скоро от словесных перепалок они перейдут к мордобою? Представив себе эту ситуацию, Ольга истерически рассмеялась.


- Идиотизм какой-то! – сказала сама себе.


Жизнь снова начала отдавать дешевой мелодрамой с любовным треугольником и другими банальностями жанра. Да вот только дело в том, что в фильмах выбор определяется легко, потому что кто-то обязательно оказывается отрицательным персонажем. В жизни же все неидеальны, все со своими слабостями, ошибками и тараканами в голове.


Приняв душ, Ольга попыталась уснуть, но стоило только закрыть глаза, как воображение подсовывало яркие картинки, где Островский находился в объятиях костюмерши. И она не выдержала. Взяла телефон и быстро набрала текст:


«Поклонница скрасила вечер или до сих пор скрашивает? Надеюсь, не отвлекаю от процесса».


Потекли минуты. Одна, две, пять…Ольга гипнотизировала экран телефона, как будто это могло помочь быстрее дождаться ответа. Восемь минут… И раздался долгожданный сигнал. Так ждала ответ, а теперь поняла, что боится прочитать его. В сообщении было всего одно слово:


«Ревнуешь?»


«Вот еще!»


И тишина…


Если Роман своим молчанием решил испытать ее терпение на прочность, то у него это получилось. До рассвета Ольга почти не сомкнула глаз, только иногда проваливалась в легкую дремоту, сопровождаемую яркими бестолковыми снами. Поэтому утро принесло только раздражение и помятый вид.


Все валилось из рук после бессонной ночи: пролитый кофе, ожог от утюга, новый синяк на колене на выходе из душа и тушь в глазах, вызвавшая слезы. К приезду Олега Ольга уже была накалена до предела, не зная, как выдержит сегодняшний день.


- Что-то ты неважно выглядишь, – заметил он, нахмурившись.


Ответом ему послужил вялый взмах рукой, и Ольга откинула голову на сидение, прикрыв глаза.


- Интересно… – тихо протянул Олег. – Он только два дня в городе, а ты уже выглядишь так, будто по ночам вагоны разгружаешь. Что же будет к концу съемок? Станешь напоминать привидение?


Она слышала каждое слово, но отвечать не стала. Может, так и есть? Если людям хорошо в постели, еще значит, что им будет так же хорошо вне ее. Но редкие проблески голоса разума блекли перед зовом тела, когда они с Романом находились рядом. Как же Ольге надоели эти постоянные мысли! Мысли, мысли, мысли, одни мысли, а решение так и не приходит.


- Приехали, – сказал Олег, легонько тронув ее за плечо, отчего Ольга вздрогнула и попыталась сфокусировать на нем сонный взгляд. – Тебе нужна доза двойного эспрессо.


- Я утром выпила столько кофе, что меня уже тошнит.


Роман опаздывал. На пороге его застал звонок из издательства, и начались рабочие моменты: утверждение окончательного названия книги, макеты обложек, расписание презентаций… Наконец, к обеду ему удалось доехать до съемочной площадки. Костюмерша заметила его и приветливо помахала рукой, на что Роман только сдержанно улыбнулся и кивнул, продолжив искать глазами Ольгу.


Но ни ее, ни режиссера нигде не было видно. Островский опять непроизвольно сжал кулаки и тут заметил Толика.


- Здравствуйте, – перехватив его, сказал Роман и спросил: – Где Ольга?


- Они с Олегом уехали на обед, – улыбнулся помощник и выразительно посмотрел на часы. – Уже должны вернуться. Хотя я сомневаюсь, что Оля вернется, она сегодня выглядит так, что в гроб краше кладут.


- Что случилось?


Толик пожал плечами:


- Может, не выспалась, может, заболела, может, еще что… А нет, вернулась, – кивнул он в сторону входа.


Роман перевел взгляд следом и понял, о чем говорил помощник Олега. Она была бледная, почти сливалась с цветом волос, только синяки под немного стеклянными глазами выделялись, и две складки пролегли между бровей. Островский подошел к ней и, игнорируя появившегося рядом Олега, спросил:


- Что с тобой? Заболела?


«Только если тобой», – едва не ляпнула в ответ Ольга.


- Все нормально.


- Роман Сергеевич, а что это вы сегодня опоздали? – в привычном для себя тоне, которым он разговаривал исключительно с Островским, спросил Олег. – Решили все-таки вчера воспользоваться услугами доступных девушек?


- Олег Викторович, знаете, я брезгую спать с такими девушками. Утром пришлось решать неотложные дела с издательством.


Ольга уже привычно махнула на них рукой и, отойдя, чтобы их не слушать, села на свободный стул, который гримеры использовали, когда наносили актерам макияж и грим со специальным эффектом.


- Может, домой все-таки поедешь? – спросил Роман, материализовавшись через пару минут рядом с ней.


- Вы с Олегом уже закончили обмен любезностями? Что-то быстро, – и подняв на него глаза, добавила: – Просто не выспалась.


- А может, все-таки врачу покажешься, а то сильно болезненный вид у тебя. Ты, часом, от своего режиссера не залетела?


Ольга только покачала головой:


- Ты ведь всегда раньше думал, прежде чем ляпнуть какую-нибудь глупость. Что теперь изменилось? Сдерживаешь себя, не вымещая свою агрессию кулаками, так решил вымещать ее словами? Знаешь, а ведь они иногда бьют намного больнее.


Роман слушал ее, поджав губы и прищурив глаза. На языке вертелся ответ, но Островский не произнес его вслух, боясь натолкнуться на стену обиды, непонимания, молчания, злости. Ему вдруг вспомнился Гибралтарский пролив… Ох уж эти творческие метафоры! Там ему однажды собственными глазами удалось увидеть границу соприкосновения Атлантического океана и Средиземного моря. И если присмотреться, то можно увидеть, как более темная вода, очерченная по неровной кайме белой пеной, пытается пробиться к более светлой, но смешаться им не надо из-за разной плотности и уровня соли. Граница была едва заметной, но она была.


Сейчас они с Ольгой напоминали именно соприкосновение этих вод, хотя раньше были водой и перманганатом калия, при совместимости смешивавшихся, давая совершенно новый раствор. А может, и тогда были неустойчивым оксидом марганца, готовым вот-вот взорваться, если не добавить в марганцовку достаточно холодную серную кислоту.


- Ты все изменила, – вдруг сказал Роман и мысленно чертыхнулся потому, что понял, что опять сказал что-то не то.


Он вроде бы и обижался и на нее, попытавшись этими словами перенести весь груз ответственности на Ольгу, но понимал, что во всем, что с ними случилось, виноваты оба. И в том, что промолчали, когда расставались впервые. И в том, что не смогли нормально говорить при следующей встрече. И даже в том, что она оказалась в постели с Олегом, тоже виноваты оба.


- Да, хорошо… Пусть во всем буду виновата я, – спокойно отозвалась Ольга и, заметив, что Роман хочет что-то сказать, прервала его: – Хватит. Тебе не кажется, что мы устаем друг от друга? Будто вампиры сосем друг у друга силы и энергию?


Она была точно уверена, что не залетела, но сейчас слова Островского ее даже не зацепили за живое, не вызвали раздражения. Вообще ничего не было.


- Извини, – сказал Роман. – Я просто…


Договорить он не успел, потому что летающий метеором по площадке Толик, который даже не мог представить, что люди решают в рабочей обстановке личные вопросы, оказался рядом с возгласом:


- Оля! Тебя Олег хочет!


Роман едва не расхохотался. Он понимал, что слова помощника режиссера не несли никакого сексуального подтекста и, возможно, только для него прозвучали двусмысленно. Но Ольга как будто поняла, о чем он думает, и, поднявшись со стула, предупреждающе ткнула пальцем в грудь:


- Не смей сейчас язвить.


- Я вообще молчу, – поднял руки Островский.


- Может, ты и мастер маскировки эмоций, но сейчас у тебя все на лице написано.


Наверное, Роману не хватало его прежней сдержанности. Он и сам это понимал, как понимал и то, что эмоции не всегда работают на руку и имеют подчас разрушительную силу. И сейчас все как раз рушилось, а не строилось.


Ольга видела, как за секунду изменился его взгляд, с лица слетела ироничная улыбка, а потом он даже другим, безэмоциональным, голосом спросил:


- Ты когда-нибудь болела ангиной? – Ольга нахмурилась, а Роман продолжил: – Вот ты сначала чувствуешь небольшой дискомфорт в горле, он вроде бы тебе не мешает, а на следующий день просыпаешься с дикой болью и не можешь ни есть, ни пить, не показав гримасу боли. И каждый заметит, как ты морщишь лоб, дергаешь щекой и кривишь губы в попытке что-нибудь проглотить, потому что это контролировать невозможно. Понимаешь, о чем я?


- Понимаю, – улыбнулась Ольга. – Но можно было это сказать менее завуалировано. Ах, да, ты же писатель! Не забудь это сравнение использовать в следующей книге. Или мне использовать в сценарии… – задумчиво, но не без иронии протянула она.


- Уже использовал.


- Хорошо, что предупредил, а то, не дай бог, засудил бы меня потом за плагиат.


- Кажется, мы вернулись к началу, – одним уголком губ улыбнулся Роман. – Может, так и стоило сделать сразу.


- Да что ты говоришь! – не выдержала Ольга. – Чтобы я снова пыталась рассмотреть человека за ледяной статуей, пока ты будешь меня нервировать и трахать, ну, или в обратном порядке, чтобы мой острый язык был занят? Ну уж нет, мы это проходили!


- Оля! – опять появился рядом Толик.


- Иду, – ответила она и, не дав Роману ничего ответить, ушла.


Глава 25


Все изменилось… Это чувствовалось в каждом взгляде, слове, жесте на съемочной площадке.


Роман не просто становился снова сдержанным, он становился даже немного ожесточенным. Ольга все погружалась в себя, как будто угасая с каждым днем больше и больше, хоть и пыталась вести себя непринужденно, нацепив на лицо привычную, слегка ироничную улыбку. Иногда она ловила на себе задумчивые взгляды Олега, но он молчал, а она и не спрашивала. Взаимные саркастичные фразы прекратились, осталось только напряжение, ощутимое, вязкое, давившее на плечи. И это было даже хуже.


Ольга с Романом как будто чего-то ждали друг от друга, но никто ничего не делали.


Так прошла неделя… Она показалась и днем, и годом одновременно.


- Завтра не работаем, – сообщил Олег, подойдя к Ольге, которая сидела с очередным стаканчиком кофе. – Переезжаем.


Она устало кивнула и не удивилась бы даже, если переезд затянулся бы не на один день. Выездная съемка – это выходной для сценаристов, гримеров, костюмеров… Но звукотехникам, светотехникам, операторам и другим работникам, отвечающим за техническую составляющую, придется попотеть, пока будут перевозить оборудование.


- Здесь уже все? – спросила Ольга.


- С этой декорацией все снято, сейчас будут делать новую, а мы пока отснимем выездные. Организацией займется Толик, а мне пока надо кое-какими документами заняться.


- Черт!


- Что? – не понял Олег.


- Скоро же у Наташи свадьба, – сказала Ольга, покачав головой. – Забыла совсем с этими съемками.


- И не только со съемками, кажется, – произнес он тихо, а потом громче добавил: – И что?


- Мне надеть даже нечего. Да пофиг, – пожав плечами, она выбросила стаканчик из-под кофе в мусорку, поморщившись от последнего глотка.


Олег осмотрелся по сторонам и, не заметив Толика, достал из кармана телефон. Но даже не успел набрать номер, как вышеупомянутый помощник был уже возле них. Ольга усмехнулась и спросила:


- Толя, у тебя дар телепортации?


Тот вроде бы даже не понял, о чем речь, а Олег рассмеялся, отметив, что тоже не раз за ним такое замечал.


- Когда у тебя такой, – сделал Толик акцент на эпитете, закатив глаза, – начальник, то научишься быть джинном, доктором Стрэнджем и обзаведешься маховиком времени, – привычно отпустил он, по его мнению, остроумную шутку и спросил: – А где сегодня наш писатель? Хотел сегодня с ним рюмочку пропустить, коль мы рано закончили.


Он переводил вопросительный взгляд с одной на другого в ожидании ответа.


- Я, что ли, живу с ним, что должен знать? – немного раздраженно бросил Олег.


Ольга вздохнула. С Островским она тоже не жила, но ответила:


- Его на какую-то передачу пригласили. На местное телевидение, так что предупредите его об изменениях места съемок.


- Сделаю, – отчеканил Толик. Вот человек-живчик, успевал все, везде и всегда. Как будто только на энергетиках и сидел, при этом забывая про сон и еду.


Олег протянул Ольге руку и с улыбкой сказал:


- Поехали.


Она проигнорировала протянутую ладонь, но в ответ улыбнулась тоже.


- Куда мы едем? – спросила Ольга через минут пятнадцать, заметив, что на одном из перекрестков машина повернула не в ту сторону.


Олег лишь загадочно скосил на нее глаза, но промолчал.


- Олег!!! – повысила она голос.


- Да не ори ты, почти приехали, – отозвался он и через минуту свернул к торговому центру.


- А сюда-то зачем? Может, я в машине подожду? – страдальчески простонала Ольга.


Олег повернулся к ней, подавшись вперед, наверное, слишком близко, положив одну руку на руль, а вторую – на ее сидение. Секундно пробежал глазами по ее лицу со странным выражением и расплылся в улыбке:


- Впервые вижу женщину, которая ненавидит шопинг.


- Впервые вижу мужчину, который его любит, – не осталась в долгу Ольга, мгновенно расслабившись, когда поняла, что он не делает никаких поползновений в ее сторону.


- Мне надо договориться о съемках с администрацией. Думаю, лишняя реклама им не помешает, – пояснил Олег. – Идем.


Ольга пожала плечами и вышла. Этот район был ей знаком, слишком знаком. То и дело она старалась не поворачивать голову вправо – торговый центр располагался на небольшом пригорке, так что ближайшие улицы были видны как на ладони – там, едва заметным пятном, виднелся дом, который вызывал как приятные, так и болезненные воспоминания. Не сдержалась. Застыла, глядя на казавшийся отсюда маленький прямоугольник окна. В той квартире все началось, и события последних месяцев пронеслись перед глазами: прокуренная кухня, последняя точка в сценарии, скрип старой кровати, его отъезд, беременность, больничный кабинет с непонятными железными приборами, Сибирь, Олег, съемки…


Несколько месяцев, а казалось, что целая жизнь.


- Оля!


Она повернулась и натолкнулась на ничего не понимающего Олега.


- Куда ты засмотрелась? – спросил он.


- Красиво… – протянула Ольга, вновь посмотрев на дома.


- Что именно? Старый район, бетон и кирпич, асфальт и пыль?


- Нет… Представь, за каждым окном кто-то есть, у каждого своя история, свои проблемы, мечты…


Олег стал перед ней, загородив обзор на городской муравейник, и взял за плечи обеими руками, заставив поднять голову и посмотреть ему в глаза.


- Ты что-то стала много думать о чем-то, но о себе ты подумать не хочешь. Островский не просто так приехал на съемки, и ты это сама прекрасно понимаешь, но ничего не делаешь.


- Что? Что мне надо сделать? – тихо, без истерических ноток, как будто в поисках поддержки спросила Ольга.


Грустно улыбнувшись, Олег отпустил ее и ответил:


- Только тебе это решать.


Он был прав – никому не решить эту дилемму и ни на чьи плечи не стоит перекладывать ответственность. Раньше удавалось со всем справляться самой, так будет и в этот раз. За каждое решение придется расплачиваться самой, за свой выбор и за свои желания.


- Идем, – сказала Ольга и, просто вроде бы взяв Олега легонько за локоть в жесте «направить», почувствовала, как он, перехватив ее запястье второй рукой, устроил его поудобнее и прижал к себе.


Ольга немного нервно осмотрелась по сторонам и услышала смешок, за которым последовал вопрос:


- Боишься, что твой писака где-то поблизости околачивается и увидит нас под ручку. Это не Москва, конечно, – сделал Олег паузу, – но и не деревня, так что не переживай.


Молчать Ольга научилась, поэтому и промолчала. Проще пройти с ним под руку пару метров до входа, чем раздувать бессмысленные споры, говорить ненужные и только убивающие время слова, переливать снова из пустого в порожнее.


Так они и дошли до инфоцентра, где Олег у почти растаявших от его взглядов девушек спросил, где находится администрация. Они направили на третий этаж, едва не нарисовав карту торгового центра. Одна даже порывалась довести до пункта назначения, заявив, что знает Олега, точнее его фильмы.


Ольга только улыбалась, стоя рядом и понимая при этом, что ревнивым женщинам с известными людьми связываться не стоит. Но даже сейчас, пока девушка с инфоцентра откровенно заигрывала с Олегом, что-то в груди кольнуло.


«Ну я же не могу ревновать их обоих», – подумала Ольга.


Она вообще раньше никогда и никого не ревновала. Ей это казалось безумием, чувством собственности, неполноценности и, в целом, полным идиотизмом. Если человек не любит – не заставишь, поэтому ревновать нет смысла.


Да и сейчас Ольга не могла позволить себе такой роскоши. И Роман, и Олег, что бы их с ней не связывало, были свободными людьми. Один мог спокойно трахаться с костюмершей, другой – с работницей инфоцентра.


- Что так смотришь? – спросил Олег в лифте.


Ольга, сама не понимая своего порыва, одновременно обе руки запустила в карманы его брюк и из одного выудила маленький кусочек бумаги с номером телефона.


- Я-то думал, что на что-то другое целишься, а ты, оказывается, по девушкам пошла, – не пытался даже Олег скрыть иронию.


Двери лифта открылись, но долгожданная свобода так для Ольги и не наступила. С каждой секундой она запутывалась все больше. Мысли, постоянно вертевшиеся в голове, не давали освобождения, а только больше запутывали.


- Я не пойду с тобой, – сказала Ольга возле кабинета администрации, – пройдусь по магазинчикам здесь. Уверена, там сидят одни дамы, а без меня ты быстрее их очаруешь.


Олег поднял брови и улыбнулся:


- Прозвучало так, будто ты ревнуешь.


- Иди, – кивнула Ольга на дверь и целенаправленно двинулась к магазину одежды, где ей на самом деле-то ничего и не надо было, но продолжать разговор о ревности хотелось еще меньше.


Она без энтузиазма переходила от одного магазина к другому, в каждом из которых улыбчивые консультанты предлагали свою помощь. Ольга вежливо отказывалась, обходила зал по кругу и заходила в следующий магазин, чтобы просто убить время. Через минут пятнадцать от лицезрения пальто, стоимость которого превышала среднюю месячную зарплату, ее отвлек веселенький мотивчик телефона. Ольга посмотрела на экран и подумала, что надо бы поставить на него отдельную мелодию. Песня «Рома, Рома, Роман…» вполне бы подошла.


- Да, – ответила она.


- Ты где? – спросил Островский, забыв поздороваться.


- По магазинам хожу.


- Говори адрес, я сейчас подъеду.


- Не надо! – слишком громко и немного испуганно ответила Ольга.


В трубке воцарилось молчание.


- Даже догадываюсь, с кем ты ходишь по магазинам, что так не желаешь, чтобы я к тебе присоединился, – наконец довольно холодно, без капли сарказма проанализировал Роман ее последнюю реплику.


- Послушай, Олегу просто надо было сюда, чтобы договориться с администрацией по поводу съемок, а мне… Мне надо купить платье на свадьбу, – быстро нашлась она.


Легкий смешок в трубке и замечание:


- Надеюсь, не на вашу. Перезвоню позже.


И отключился, забыв еще и попрощаться. Ольга раздраженно закинула телефон в сумку и осмотрелась по сторонам. Снимают же женщины как-то шоппингом стресс, может, тоже получится.


На ловца и зверь бежит, как говорится. В витрине магазина напротив были выставлены вечерние платья на любой вкус и цвет. Ценник, конечно, кусался, но Ольга решила сегодня на него не смотреть. Скучающие в небольшом зале девушки мигом оживились при ее появлении и провели допрос о пожеланиях, а потом начали выдвигать предложения. Но… В одном не нравился фасон, в другом он был отличным, но не нравился цвет. Ну вот… Шоппинг и тот не удался.


- А вот это? – спросила уже отчаявшаяся консультант.


- Да!


Вот так иногда кто-то влюбляется в мужчин с первого взгляда, кто-то – в туфли, а Ольга в это платье. Кремовый верх, под грудью градиентом переходивший в черный цвет, а от колена наоборот. Свободная шифоновая юбка в пол, широкие бретельки на плечах, небольшое декольте и закрытая спина, а самое главное – никакой блестящей мишуры в виде страз и пайеток.


Только Ольга зашла в примерочную кабинку, как снова затрезвонил телефон. Олег.


- Ты уже договорился? – спросила она.


- Да, меня даже угостили кофе. Ты где?


- Магазин вечерних платьев, черт, забыла, как называется. Там в витрине еще платье кислотно-розового цвета, не перепутаешь.


- Сейчас буду.


Ольга расстегивала небольшой замок на еще не надетом платье, когда шторка кабинки отодвинулась и показалась голова Олега.


- Ку-ку.


- Обалдел, что ли? Ничего, что я в нижнем белье? – Ольга попыталась инстинктивно прикрыть оголенные части тела, на что Олег закатил глаза:


- Ничего, что я тебя видел даже без белья? Ладно, ухожу, ухожу, – весело сказал он. – Одевайся.


Одеться-то Ольга оделась, но вот с замком справиться до конца не смогла. Выглянула из примерочной, чтобы найти кого-то из продавцов, но, видимо, Олег всех отправил восвояси, потому что в одиночестве стоял около соседней кабинки.


- Помоги застегнуть, – попросила Ольга.


Он кивнул и зашел следом за ней. Потянул вверх замок, зачем-то положив вторую руку на талию. Делал все медленно, то и дело касаясь спины.


- Боюсь сломать, – пояснил он.


- Ну конечно, – усмехнулась Ольга и поймала его взгляд в зеркале, тянувшемся до пола на одной из стен.


- Ты великолепна, – сказал Олег тихо, так и не убрав руки – одну с талии, другу со спины.


- Не надо…


Они смотрели друг на друга через зеркальную поверхность, и Ольга действительно читала в его взгляде восхищение, он же видел только испуг и растерянность. Резко убрал руки и спросил:


- Тебе нравится?


- Очень, – искренне ответила она, наконец выдохнув после напряженного момента.


Олег потянул замок обратно вниз и вышел. Ольга сняла платье, которое тут же приняла подошедшая девушка-консультант, и оделась. На кассе ее ждал уже расплатившийся Олег с фирменным пакетом. Сейчас промолчать, нечего закатывать финансовый скандал в магазине…


Но едва захлопнулась дверь машины, как Ольга достала кошелек, выгребла из него всю наличку и протянула Олегу со словами:


- Остальное буду должна.


Он посмотрел на нее сразу удивленно, потом удрученно покачал головой, а следом рассмеялся:


- Я даже представил, какие мысли бродят сейчас в твоей светлой голове. Я не пытаюсь тебя купить или сделать чем-то мне обязанной. Если бы не хотел, не делал бы. Считай это подарком ко Дню рождения и убери деньги. Оль, я серьезно. Ты стала какая-то нервная, все неправильно понимаешь, ищешь где-то подвохи. Неужели ты меня настолько плохо знаешь?


Ольга замолчала. Эмоции лишние, когда дело доходит до разумных доводов.


- Тогда, – она погрозила Олегу пальцем, – никакого неподъемного букета на День рождения.


Он кивнул и завел мотор. Букеты из непременно бордовых роз доставляли Ольге каждый год с момента их расставания в один и тот же день. Сколько раз она просила не тратиться на огромные веники, Олег только соглашался, но все равно делал по-своему. Количество цветов всегда совпадало с возрастом, а на четные даты шло дополнение в виде одной розы другого цвета. Прямо в середине букета.


- На кофе напрашиваться не буду, потому что жутко хочу спать, – сказал Олег, когда они въехали во двор.


- Я тоже, поэтому и не приглашаю. Еще раз спасибо.


Он наклонился к Ольге, и она вжалась в кресло, схватившись за спасительную ручку.


- С каких пор в щеку тебя уже целовать нельзя?


Олег отодвинулся обратно, дав понять, что это был риторический вопрос.


- Пока, – сказала она и, не дожидаясь ответа, вышла из машины.


И снова привычная вечерняя схема: душ, ужин и диван. Но сегодня она дала сбой из-за звонка домофона, едва Ольга успела покинуть ванную.


- Кто? – устало спросила в трубку.


- Открывай.


Она прислонилась головой к стене. Ожидала обещанного звонка по телефону, но никак не думала, что Роман снова приедет к ней без приглашения. Нажала кнопку, открыла дверь, ждала… Вроде бы спокойно, но пульс стучал в висках, на нервной системе можно играть, как на гитаре, но в то же время усталость не давала должного эмоционального подъема.


Она так и стояла, задумавшись, около двери, пока вошедший Роман не отодвинул ее вглубь коридора, а Ольга не спросила:


- Ты зачем пришел? На секс нет сил, так что можешь позвонить костюмерше.


Островский проигнорировал ее сарказм и сказал:


- Тебе не кажется, что пришла пора поговорить? Поговорить серьезно и что-то решить.


- А это обязательно делать сейчас?


- Обязательно, – кивнул Роман. – Хватит бегать от себя самих и друг от друга.


- Ты прав, пожалуй. Нет, ты однозначно прав, – решительно сказала Ольга.


- Только оденься, – окинув ее взглядом, попросил Островский. – Если останешься в таком виде, то разговора не получится.


Он отвернулся, пытаясь стряхнуть с себя накатившее возбуждение. Надо же было прийти в тот момент, когда она только вышла из душа, стояла в одном полотенце на, наверное, голое тело – это хотелось проверить. И даже оставшаяся на плече капелька выглядела чертовски сексуально. Роман то и дело старался думать о том, что хотел ей сказать, но мысли все равно возвращались к голым плечам. Ольга была для него феромоном, но этого явно недостаточно, потому что человеческие чувства гораздо сложнее отношений животных.


Через пару минут она вышла из ванной уже в одежде и сказала:


- Говори.


- Давай что-то решать с нашими отношениями.


- Давай.


Роман так грохнул кулаком о стол, что Ольга начала переживать, как бы стеклянная поверхность не рассыпалась на осколки.


- Это твоя защитная реакция? – уже не скрывая раздражения, спросил Островский. – Мне взять тебя в охапку и просто увезти подальше от твоего режиссера? Нет, так не пойдет. Ты опять обвинишь меня в том, что я не дал тебе права выбора. Так вот я тебе его даю. Но ты упорно не хочешь ничего решать.


- Роман! – тоже повысила голос Ольга. – Что ты хочешь от меня услышать? Я не верю в то, что наши отношения протянут достаточно долго, если мы станем сосуществовать под одной крышей. Представь, мы будем видеть друг друга каждый день, а трахаться двадцать четыре часа в сутки невозможно. И что мы станем делать, если даже поговорить нормально не можем?


- Зато я смотрю, с Самойловым тебе всегда есть чем заняться, да?


- Боже, Островский, какой придурок!!! Что ж он тебе так покоя не дает? Знаешь, мне кажется не из-за большой любви ко мне, а из-за собственного задетого эго, самовлюбленный ты идиот. И ты всегда… Всегда будешь мне напоминать о нем, ты не примешь уже свершившийся факт, который изменить невозможно. Нельзя переиграть жизнь.


Слишком много эмоций одновременно, Роман к такому не привык.


- Да ты просто ищешь себе оправдания! – как можно спокойнее попытался сказать он. И тут же возле правого уха просвистела чашка и с грохотом врезалась в стену, рассыпавшись на кусочки. – С ума сошла? – рявкнул он, когда Ольга уже потянулась за следующей.


Новая порция осколков осыпала Романа – чашка разбилась прямо у него над головой. Заметив, что останавливаться Ольга не собирается и готова перебить всю посуду, он в мгновение ока подлетел к ней и перехватил запястья, сказав:


- Да прекрати ты истерику!


Несмотря на сковавшие движения руки Островского, Ольга не оставляла попыток заехать ему чашкой в лоб. Да, это была самая настоящая истерика. Слишком много копилось-копилось и наконец вырвалось наружу. Ольга попыталась пустить в ход ноги, ударила Романа по колену, на что он слегка поморщился, но не отпустил, только, навалившись всем телом, прижал к раковине, не оставив маневра для нового удара. Ольга все-таки разбила чашку, просто выпустив ее рук на пол, и заорала:


- Убери от меня руки!


А вот этого он уже сделать не мог. Роман обычно ровно относился к истерикам: слушал вопли, спокойно кивал, молчал, и все быстро заканчивалось. Успокаивать он не умел, не приходилось раньше. Но сейчас как будто тоже потерял контроль, почувствовал, как кровь ударила в голову, и вместо того, чтобы просто засунуть ее голову под кран с холодной водой, переместил одну руку ей на затылок и поцеловал, только усугубив ситуацию.


Ольга начала брыкаться еще больше. Свободной рукой попыталась сначала оттолкнуть, на что сил не хватило, потом ногтями вцепилась в шею, на что Островский еще сильнее сдавил ее затылок, и наконец, не придумав ничего лучше, укусила его за губу. Человеческий инстинкт отодвигаться от источника боли был все-таки в этот момент слабее того инстинкта, который двигал Романом. Ольга чувствовала вкус крови во рту, чувствовала ее липкость на подбородке и тоненькую струйку, стекавшую по шее на грудь, но Островского это, казалось, совсем не отвлекало.


Он отстранился неожиданно… Приложил тыльную сторону ладони к губам и спросил:


- Да что с нами не так?


Ольга ничего не ответила, отвернулась, включив воду, и с остервенением начала смывать с себя пятна крови. Роман последовал ее примеру, только занял ванную. Сейчас он не знал, что делать, что сказать. Опять. Он пытался оставить эмоции, пытался думать, взвешивать, анализировать, но, видимо, эта химия не подчинялась никаким стереотипам, ломала шаблоны, притягивала тела, но затмевала разум. В тот момент, когда она дергалась в его руках, он просто ее хотел… Безумно, по-животному, дико. Что может быть еще более патологическим во влечении? Роман себя чувствовал себя долбанным извращенцем, но спасало от похода к психотерапевту его только то, что эту женщину он хотел всегда, везде и при любых обстоятельствах.


- Островский! – выпалила Ольга, открыв дверь ванной. – Пошел вон!


- Ты повторяешься, – повернулся к ней Роман и добавил: – Мы можем все-таки спокойно поговорить?


Он умел быстро брать себя в руки, но так же быстро и выходил из себя. Даже сейчас, такую разъяренную, бешеную и готовую вот-вот взорваться, он ее хотел. Но свое либидо пришлось отодвинуть.


- Что ты еще от меня хочешь? – Ольга так и не успокоилась. – Все еще хочешь строить отношения с истеричкой?


Она сделала шаг назад, когда Роман сделал шаг вперед и закрыл дверь ванной. Все тот же коридор, только в другой квартире. Так все начиналось…


- Мы же действительно убиваем друг друга, делаем себя на себя непохожими. Мы можем трахаться, но только подумай, что нам придется еще что-то делать, куда-то выходить, – говорила Ольга, пока Островский наступал на нее.


- Ты мне сейчас что пытаешься сказать? – спросил он, когда она почти вжалась в стену. – Что мы не сможем быть вместе? Почему же сначала все было идеально?


- Наверное… – запнулась. – Тогда все было по-другому. Ты поставил свои условия, я их приняла.


- Почему?.. – Роман обхватил ее лицо ладонями. – Почему мы сразу не сказали о чувствах? Все бы было по-другому…


Ольга чувствовала, как из нее рвутся рыдания, беззвучные, но очень эмоциональные, поэтому ее голос и сорвался, когда она заговорила:


- Мы слишком разные, но в то же время такие одинаковые. Если бы…


Это «если бы» могло решить многие проблемы не только в их отношениях. Но это было тем, что французы называют остроумием на лестнице, а по-русски «крепки задним умом». Да, все можно было изменить, если бы тогда они не промолчали.


- Почему мы тогда не сказали друг другу ничего? – Роман провел рукой по ее лицу.


- Потому что мы поставили границы и не пересекали их.


- И что мы сейчас станем делать?


- А какие предложения?


Предложения? Какие могут быть предложения?


Вот вроде и хотели люди быть вместе, и даже предпринимали какие-то попытки, пусть и не совсем удачные, но находили идеальные точки соприкосновения только в сексе и работе.


- Я тебе предложил уже все, что мог, в прошлый раз, – наконец сказал Роман.


- Тогда обстоятельства были другие. И скорее ты предлагал, потому что так надо, а не потому, что ты так хотел на самом деле.


Он рассмеялся – смех с нотками горечи. Снова прошел на кухню, нашел одну из уцелевших чашек и, налив воды, сделал несколько больших глотков. Ольга, пройдя следом, в недоумении на него посмотрела, не понимая причину такого веселья.


- Ты такая дура! – не выдержал он. – И не смей в меня снова запускать посуду, – предупредил, заметив, как изменился ее взгляд. – Тебе же самой проще поверить в то, что все мои слова были из-за твоей беременности. Но ты хоть раз подумала, что я мог просто уехать, сменить адрес и номер телефона, а не искать тебя по всему городу. О! Заметь, и найти рыдающей на плече у бывшего.


- Ты опять? – Ольга схватила пустую сахарницу со стола и запустила в Островского, она приземлилась в раковину и не разбилась. Она не понимала, чего он добивается постоянными упоминаниями Олега. Чтобы она чувствовала себя виноватой? – Ты вообще женат!


Роман довольно улыбнулся:


- Уже нет.


Лучшая защита – нападение, он это понимал. Так что крыть Ольге уже было нечем, но и он зря при каждом удобном случае вспоминал про Олега.


- Поздравляю, – сказала Ольга и, наклонившись, начала собирать большие осколки. Опять попытка сбежать, абстрагироваться от разговора.


Ей было страшно. Пугала и зависимость от Островского, и возможный шаг в неизвестность. Но одно усвоила – любовь делает людей слабыми. До знакомства с ним она была уверена, что подобная проблема отношений ее никогда не коснется, но, видимо, вселенная решила преподать урок.


Она выбросила осколки в мусорное ведро и посмотрела на Романа. Он молчал и просто наблюдал за ней. Его не меньше пугала сложившаяся ситуация, но он был готов хотя бы попробовать. И попробовать только с ней. Но Ольга упорно сопротивлялась.


- Выбить бы из твоей головы всю дурность, которая мешает думать в правильном направлении. У тебя на лице написаны все сомнения и страхи.


- Насколько я помню, у тебя есть лишь один способ… – запнулась Ольга, и вся ирония, сквозившая в последних словах, сдулась, когда увидела, как Роман поставил чашку и начал медленно к ней подходить. – Нет!!!


Она попыталась снова что-нибудь найти, чтобы запустить в него, но Островский оказался проворнее и схватил ее за руку, притянув к себе.


- Опять ты брыкаешься.


Хватка была железной. Ольга пыталась сбросить его руки, била по груди, по лицу. Роман понял, что сейчас начнется новая истерика, и сам начал закипать. Мелькнула на секунду мысль, что, возможно, Ольга и права. Слишком эмоционально нестабильны их отношения, слишком все трудно, слишком непонятно. Но разве с проблемами люди не справляются вместе? Хотя для начала они разговаривают, а разговоры пока давались слабо.


- Опять ты думаешь о сексе! Отпусти меня!


- Зато представь, каким умопомрачительным он сейчас может получиться.


- Ты извращенец!


Роман помнил, что ему нельзя выходить из себя, но ее постоянные уходы от ответов, ее нежелание что-то делать довели до белого каления. Он развернул Ольгу спиной к себе, продолжая удерживать, перехватив за живот.


- Что ты делаешь? – спросила она немного испуганно, как будто действительно не могла поверить, что Островский сейчас нацелен на секс, хоть и чувствовала это, так как прижимал он ее довольно сильно.


Вторая рука перехватила горло, и Роман ответил ей в самое ухо:


- А ты не догадываешься? – а потом прикусил мочку. Рука скользнула от шеи по груди и вот уже почти добралась до края шортов, когда Ольга поняла, что хватка ослабла, и вырвалась из нее.


- Да пошел ты со своей шоковой терапией!


Она его хотела тоже, до пресловутой дрожи в коленках, бабочек в животе и покалывания на кончиках пальцев, но не так. Видимо, гормоны в этот раз проиграли голосу разума.


- Я тебе говорил, – жестко отчеканил Роман, – если уйду, то навсегда.


- Ну и катись! – Ольга поняла, что сказала, только когда слова уже повисли в воздухе. И она увидела, как на секунду в его взгляде появилась растерянность, потом боль, и глаза вновь стали холодными. Он ждал полминуты, как будто давал ей время передумать, понимая, что за нее говорили эмоции.


Но Ольга молчала. Она хотела сказать многое, но слова застревали в горле.


- Не эти три слова я хотел от тебя услышать. Прощай, – бросил Островский и уверенным шагом вышел в коридор. Ему было больно, но он понял, что это конец. Она больше не скажет ни слова.


Он ушел. Навсегда ушел. Осознание этого остро пронзило мозг, слезы потекли по щекам, и Ольга поняла, что совершила огромную глупость. Сейчас она готова была сказать ему эти три слова. В голове только билась мысль: «Остановить!». Но острый неубранный осколок впился как раз посередине стопы, заставив Ольгу осесть на пол, как будто само провидение было против.


Она прислонилась спиной к стене, глядя на капающую на светлый пол кровь, и сказала в пустоту:


- И если навсегда, то навсегда прощай.


ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги