Цепи и крылья (СИ)

Глава 11

В зеркале отражалось нечто… Нечто похожее на трансвестита-проститутку из Таиланда. На матовом от пудры лице Рахиль нарисовала что-то новое, подчеркнув при этом все мои недостатки. Острые скулы стали шире, по кошачьи подведенные глаза выглядели хищно, а осыпавшаяся тушь эффектно создавала под ними черные синяки. Красная помада дополняла образ падшей женщины, с которым не вязались разве что мальчишеская худоба и нескладное телосложение.

Думаю, до того, как я упала принцессе в ноженьки и “поплакала”, моё лицо выглядело лучше, но не на много.

Эллиаль была так тронута, что решила подарить мне саз перед тем, как я с ней распрощалась. “Мне понравилась твоя игра, повторишь как-нибудь?” — спросила она. Пожалела.

— Зачем вы это устроили? — Поинтересовалась я у Рахиль, как только мы остались наедине.

— Я ничего не устраивала, просто не стала разрушать их догадки. Разве тебе было не интересно послушать сплетни? И мне показалось, что посмотреть на Эллиаль в неформальной обстановке тебе не повредит.

— Интересно, просто не хотелось становиться их объектом. — Я пожала плечами, — А общаться с принцессой было рискованно.

— Но Себилер ведь на самом деле не существует, — с иронией отозвалась Рахиль, — значит и сплетничали, по сути, не о тебе. С Её высочеством же вы виделись до этого целых пять минут, и сказали друг другу целых несколько фраз. Я не думала, что этим вечером она уделит “новенькой” много внимания, но вы вопреки моим ожиданиям разговорились. Как впечатления?

— Как прежде. Избалованная, наивная и дурная…

— Даже такая может иметь немалое влияние на мужчин. — Рахиль заложила руки за спину, словно раздумывая над сказанным, но развивать тему не стала, — Отдыхай, звездной ночи тебе.

— Подождите. Принесете мне вашу косметику? — напоследок спросила я, — Не собираюсь так спать, завтра сама попробую воспроизвести этот шедевр визажиста.

Рахиль по-доброму рассмеялась, хотя вряд ли знала значение последнего слова и, выполнив мою просьбу, ушла.

Покои наложницы нельзя было назвать удобными, но многим здесь и таких не полагалось. На маленьком прикроватном столике для меня оставили кувшин с водой и чашу для умывания, не озаботившись при этом выделить мыло. Хорошо хоть полотенцем не обделили; когда мне наконец удалось привести лицо в прежнее состояние, его можно было спокойно выкинуть, ибо я сомневалась, что белоснежная ткань отстирается. Кайрин наверняка понятия не имел с чем ему пришлось бы столкнуться, когда говорил, что самолично меня отмоет. Ха! Такое унижение я бы точно не пережила.

Хотя, может у него появится второй шанс, потому что покидать гарем я планировала в прежнем образе.

Повздыхав по поводу отсутствия своей ванной комнаты, я выбрала из вазы с фруктами несколько виноградин и закинула их в рот. Есть хотелось неимоверно, но беспокоить Рахиль ещё и просьбами предоставить мне ужин я постеснялась. Пришлось переодеться в халат, аккуратно лежавший на заправленной кровати и ложиться спать голодной. Настроение оставалось подавленным, я устала настолько, что, накрывшись одеялом с головой, практически мгновенно потеряла связь с реальностью.

Надо сказать, не на долго!

Все началось с того, что мне сделалось душно и неспокойно. В полубессознательном состоянии я скинула с себя одеяло, но это не помогло. Мысли лениво перекатывались в голове, не желая складываться во что-то связное, перед глазами мелькали абстрактные обрывки неясных образов, которые появляются, когда проваливаешься в сон на пять минут, но тебя будит незначительный звук, резко вспыхнувший свет или легкое прикосновение… Да. Я распахнула глаза от того, что почувствовала прикосновение. Нежное, прерывистое, будто кто-то провел подушечками пальцев по животу, вызывая в теле приятную дрожь.

Я растерянно уставилась в темный потолок, размышляя над тем, могло ли мне это почудиться, и судорожно вздохнула, когда касание повторилось. Касание, которого не было! И все же, оно меня возбуждало…

Твою мать!

Скатившись с кровати, я подлетела к окну, настежь распахнув скрипящие ставни. Прохладный ветер ворвался в комнату, потревожил полупрозрачные занавески, но так и не смог остудить пылающую кожу. Надо успокоиться, надо успокоиться! Мне нужен ледяной душ, срочно! Душа не было, так что я перегнулась через подоконник, высунув голову на чистый воздух.

Не помогло. Мне стало плохо. Вернее, хорошо! Так хорошо, что даже плохо…

Сердцебиение участилось. Колени подгибались от упоительного чувства истомы, и я едва сдерживалась, чтобы не застонать.

Кайрин — проклятый ублюдок! Вот где кроется корень зла. Решил развлечься, устроив мне прямую трансляцию с места событий? Не то я имела в виду, когда просила не закрываться! Для подобного случая можно было сделать исключение!

Как это выключается, черт побери?! Идея того, что можно расслабиться и получать удовольствие меня не вдохновляла. Становиться хоть и косвенным, но участником страстного секса, который происходил где-то там у него с какой-нибудь бабой — вот ни разу не предел мечтаний. Однако как отстраниться от происходящего я не знала.

Это не мелочные переживания, которые можно задвинуть на второй план и благополучно забыть о них. Меня к такому не готовили! Я плохо переносила его боль, что уж говорить о возбуждении. А он… Он издевался просто.

Стоп! Идея. К моим протестам он сейчас вряд ли прислушается, а если и сделает это, то точно не воспримет всерьез, но вот боль… Нужно себя покалечить.

Я заметалась по комнате. Нож! На столе лежал нож для фруктов!

Резать себя было жалко, естественно, но достоинство, над которым Кайрин вздумал надругаться, мне дороже.

Задыхаясь, как после участия в олимпийском марафоне, я трясущимися руками взяла столовый прибор. Чистый… Бледный свет луны играл на отполированном лезвии. Руку? Во-первых: слишком заметно. Во-вторых: ещё подумает, что случайно поранилась, а мне хотелось его проучить.

Я развязала пояс халата, выбирая место побезопаснее. Внешняя сторона бедра подойдет! Зажмурившись, с силой чиркнула лезвием по ноге.

— Черт! Черт, черт!

Бросив нож обратно на стол, я попятилась и оступилась, нечаянно зацепившись ступней за край ковра. Позади стояла кровать, но закон подлости не позволил мне приземлиться на мягкое! Это было бы слишком просто. Падая, я умудрилась проехаться спиной по её деревянному бортику и задеть локтем стол. Того, кто продумывал планировку в гареме нужно было уволить, он ничего не смыслил в своей работе.

В довершение к случившемуся, кувшин, который я оставила на краю столешницы, не выдержал мини-землетрясения и из солидарности решил упасть следом за мной, а точнее — на меня. Как хорошо, что воды в нем уже практически не осталось — единственный случай везения за весь день.

— Нет! — Взвизгнула я, чудом поймав керамическую утварь в десяти сантиметрах от пола.

Замерев в обнимку со спасенным кувшином, я наконец осознала, что меня отпустило. Спасибо, Господи, я уверовала в тебя! Подействовало!

План, конечно, сработал, но его последствия никто не отменял. Бедро ныло, кровь, сочащаяся из пореза, пропитала халат и грозилась испачкать ковер.

— Скотина, — помянув Карающего добрым словцом, я в скрюченном состоянии заковыляла к одинокому креслу, на которое бросила платье.

Там же остались и маскировочные бинты, которые в отличие от прочей одежды я прихватила с собой. Обнаружив их под подаренным сазом, принялась за оказание себе первой помощи. Порез оказался неглубоким, хоть и болезненным, так что можно обойтись и без швов. В противном случае моя шалость обернулась бы серьёзной проблемой.

Справляться с раной приходилось в полумраке. Лампу я уже погасила, а аналог огнива, которым здесь пользовались, искать было некогда.

За что? За что мне такое наказание? Ещё ни одного дня без приключений не прошло, а если и было такое, то исключительно, когда я в отключке лежала.

Может я перегнула палку? Он же мужчина, черт побери, имеет право ходить по бабам, и я ему не жена, чтобы запрещать… Нет! Хватит об этом думать. В этот раз Кайрин облажался, не я! Он умел закрывать от меня доступ к своим чувствам, а сейчас просто не посчитал нужным сделать это. Придумал наказание за вторжение в личное пространство? За то, что ходила за ним хвостом и что-то требовала? У него получился прекрасный урок. Без нравоучений и криков он дал знать, что я сую нос не в свое дело.

Вероятно, в данный момент он понял, что с меня достаточно и теперь продолжил… спасать какую-нибудь Гелар. Ведь именно этим он и собирался заняться! Кто знает, что сейчас происходит за стенами гарема? Не зря же они симпатичных девушек для участия в игре отбирали!

Я уткнулась лицом в ладони. “Лезть в его чувства после этого? Да ни за что!” — подумала и полезла. Чего ради? Чтобы добить себя, наверное, получить в очередной раз по голове и понять, что не нужна ему. Чтобы унять гложущую сердце ревность…

“Ты мазохистка, Саш. Трусливая мазохистка”

Но вопреки ожиданиям я ощутила исходящее от него волнение… И страх? Он переживал за меня.

Не решил же он… О нет! Нет, нет, нет! Он же сейчас заявится. О таком развитии событий я как-то не подумала. Плохо, очень-очень плохо!

Предпринимать что-то было уже поздно. Внизу послышался шум, и учитывая, что девушек давно разогнали по кроватям, о причине переполоха не сложно было догадаться. Кайрин пришел, чтобы открутить мне голову! А я сидела в кресле, с перемотанной ногой, в трусах и окровавленном халате… Да, отличный вид, шикарный просто.

“Надо надеть платье” — мелькнула в голове паническая мысль, но я быстро поняла, что на переодевание у меня не осталось времени.

Сдернув с кровати простыню, я накинула её на плечи как раз в тот момент, когда ручка двери резко дернулась вниз. Слава богу, что комнаты здесь закрывались изнутри, но на долго это помешать ему не могло.

— Открывай… — В тихом голосе Кайрина послышались зловещи нотки, — я уже понял, что ты жива и тебя даже не похищали, так что открывай…

Я прикусила губу, с опаской подойдя к двери. Сделала несколько глотков воздуха для храбрости, продумывая линию поведения и пискляво ответила:

— Поздняя ночь, господин, я не одета как подобает, и не смогу услаждать ваш взор. К тому же у меня болит голова, да и вообще я устала так, будто только что с кем-то потра… — что я несу? — Очень устала в общем. Оставьте меня, пожалуйста.

— А что я там не видел? — Задал риторический вопрос Карающий, напомнив мне тот случай с разоблачением. Действительно. Уел.

— В прошлый раз я лишилась сознания, господин, поэтому не смущалась…

В воздухе повисла неловкая пауза.

— Или открываешь дверь, или я сам это сделаю. Тогда здесь соберется целая толпа. Решай.

Я щелкнула замком, поспешно отступив назад. Дверь распахнулась, впустив в комнату тонкий луч света, а затем меня вновь закрыли. Ключ, оставшийся в скважине, словно издал предсмертный хрип, сделав два решительных оборота, и мне показалось что в замкнутом пространстве вдруг перестало хватать кислорода.

Впервые видела Кайрина таким растрепанным. Пепельные волосы, свободно спадавшие на плечи, находились в живописном беспорядке; я успела разглядеть что воротник темной рубашки лежит криво, а верхняя накидка застегнута не на ту пуговицу.

— Ты что-то хотел обсудить? — Спросила дрожащим голосом.

Он долго молчал, изучающе меня рассматривая.

— Что с тобой случилось, если ты решила, что можешь дергать меня по пустякам? Нашла новый способ манипуляции?

Он был каким-то странным. Непривычно взвинченным, злым. От его присутствия становилось физически холодно.

— Прости? Я случайно упала, не думала, что ты обратишь внимание…

Неправильный ответ. Он сорвался с места, в два шага преодолев расстояние от двери до меня. Я подумать ничего не успела, как была оттеснена к окну. Тело оцепенело от страха, когда Карающий подхватил меня за талию, силой усадив на подоконник. Шутки кончились. Он точно был не в себе.

Его ярость никогда не брала верх над спокойствием, но не в этот раз.

— Даже не думай воспользоваться кольцом, Бес, на меня не подействует, — ехидно известил он, одной рукой перехватив моё правое запястье, а второй пробравшись под халат. Прохладные пальцы прошлись от колена к раненному бедру, — упала, говоришь? На меч? Что-то не вижу здесь меча.

— Пусти меня, — голос безэмоциональный, глухой.

Карающий выслушал и сделал наоборот. Придвинулся ближе, прижал к себе, вклиниваясь между ног. Я сглотнула, хотелось кричать, но голос пропал. Он был страшным, по-настоящему страшным и сильным. Здесь бы никто не обратил внимания на мои крики.

— Сначала ответь на вопрос: “Зачем ты себя порезала?”

— Хотела, чтобы ты держал свою личную жизнь при себе. Спи с кем угодно, Кайрин, меня в это только не вмешивай, ладно?

Его глаза светились неестественным фосфорическим серебром, я не могла понять, что с ним, но боялась до дрожи. Не провоцировать его, не провоцировать — это главное. Но мой страх просачивался наружу, и он чувствовал его лучше, чем кто-либо на земле. Я попала в ловушку, мне казалось, что он не вполне понимает, что я говорю.

Но он понял, и на его лице в этот момент отразилось смутное недоумение.

— Не подумал об этом… — растерянно протянул он.

Я почему-то поверила, хотя это было сложно… За гранью реальности! Потому что он думал наперед. Обо всем. Он специализировался на составлении планов, черт побери! И все же я все ещё боялась двигаться, когда он снял меня с подоконника.

Простыня слетела с плеч и выскользнула наружу. Кайрин взглядом проследил за траекторией падения, никак на это не отреагировав. Да что с ним?! Вел себя так, будто капитально надрался, но алкоголем от него не пахло, я бы почувствовала.

— Тебе холодно, — резюмировал он, закрывая окно, — и страшно.

Поразительная наблюдательность… Естественно мне страшно, потому что ты пугаешь меня! Этого я говорить не стала, решив, что нравоучения или претензии сейчас точно будут лишними. Проклятье, как себя вести?!

Поежилась, все ещё прижимаясь спиной к подоконнику. Кайрин находился близко, слишком близко, он уже убрал от меня руки, но теперь, кажется, не знал куда их деть. Может попросить его уйти, пока повторный приступ бешенства не произошел? Я шагнула в бок, планируя обойти его и прокрасться к двери. Что будет, если я открою её и скажу: “Проследуйте на выход, пожалуйста”? Послушает или успеет перехватить раньше, сочтя за попытку дезертирства?

Карающий проследил за мной немигающим взглядом, не предпринимая попыток остановить. Уже хорошо.

— Хочешь я тебе сыграю? Мне подарили инструмент, думаю его нужно оставить, но мне нравится играть, я умею немного… На заказ, конечно, исполнить ничего не смогу, но прислушаюсь к твоим пожеланиям в выборе мелодии.

Боже, кто бы настучал мне по голове за эту идею?! Потому что я поняла, что не могу его выставить, да и не хочу, по правде говоря. Не в таком состоянии. Усевшись обратно в кресло, я взяла в руки саз, и задумчиво взъерошила волосы.

— Я не бью ни женщин, ни детей, а ты как два в одном, Бес, — вдруг сказал Кайрин.

Я прикрыла глаза, чувствуя, что он успокоился.

— Так играть или нет? Если ты никуда больше не собираешься, то правая половина кровати в твоем распоряжении, только не занимай много места, я тоже хочу выспаться.

Сглотнула, раздумывая, что предлагаю и кому. Надеюсь, он не воспримет это как: “Вот постель, я тоже собираюсь туда прилечь, можешь распускать руки и не только, ведь именно этим ты и занимался пару минут назад, я не против”

Он же не тупой…

— Играй.

Лучше бы сказал, что не собирается слушать мои бренчания и ушел в закат красноречиво хлопнув дверью. Некуда ему податься что ли? Готова поспорить, что есть куда, просто у меня смелости не хватило заявить об этом прямо, перечеркнув дружеские отношения, которые между нами установились.

Я не смотрела на него, но слышала тихий шорох одежды и то, как прогибается под чужим весом кровать. Ладони вспотели, я вцепилась пальцами в отполированный гриф, не зная, что исполнить. Мысли были заняты немного другим, к примеру: “Он же там не до конца разделся?!”

Надо отвлечься. Я долго подбирала мелодию, едва перебирая струны и смогла расслабиться, наверное, лишь спустя пол часа. Кайрин ничего больше не говорил, и я решила, что он уснул. На ум пришло стихотворение Цветаевой, композиция к нему вспомнилась сама собой, и я не удержалась от тихого мурлыканья, ибо пением это сложно было назвать:

“Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,

Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —

О проклятие! — у тебя остаешься — ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, —

Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир…”

Глаза начали слипаться. Я отложила саз в сторону, мучительно переживаю дилемму: “Остаться ли ночевать в кресле, скрючившись в три погибели, или таки присоединиться к Карающему?”

Прокравшись к нему на цыпочках, прислушалась к ровному дыханию. Он исполнил моё желание, устроившись на краю кровати. Одеяло не взял и даже не разделся полностью, оставшись в рубашке и шароварах.

Выглядел он вполне мирно, и я решила рискнуть.

Рассвет уже окрасил небо в розовые тона, когда я проснулась. По ощущениям прошло часа три, не больше, за пределами комнаты было все так же тихо, и я, наверное, могла продолжить спать, если бы не одно обстоятельство. Рука. Она лежала у меня на боку, ненавязчиво прижимая к чужому телу. Комфортно так, тепло и уютно. Мне понравилось.

Я пролежала ещё пару минут, прежде чем сообразила в чьих объятьях нахожусь и моё состояние не перешло от “прекрасно” к “так дело не пойдет!”

Надо было выбраться незаметно. Как известно — то, чего он после не вспомнит, можно считать, не происходило!

Извиваясь как змея, я постаралась выскользнуть из хватки Карающего, но это было не так уж и просто. Рука оказалась тяжелой и выпускать меня не желала, притянув ближе, стоило только шелохнуться. Пропасть! Замерев на пару секунд, я предприняла повторную попытку, все-таки увенчавшуюся успехом. О да, я сделала очень хитрую вещь! Как ниндзя вынула из-под головы одну из подушек и подсунула её вместо себя, ожидая, что на этом моменте он и проснется, но мне повезло! Кайрин спал как убитый.

Здравствуйте, а вдруг нападение? А вдруг война?

Перекатившись с пятки на носок, я посмотрела на него в утреннем свете. Он устал, жутко устал. Длинные волосы разметались по подушке, открывая четкий профиль, идеальную линию скул и шею. Фарфоровую кожу портили бордовые засосы, которые я вчера не заметила. Придушить бы его…

Для такого поступка я была слишком гуманна, зато у меня появилась другая идея. Не иначе как я с утра плохо соображала…

Найдя оставленную Рахиль косметику, я вооружилась кисточкой, и нет, не сделала ему фантастически модный макияж, хотя соблазн был велик, просто решила последствия бурной ночи замаскировать.

“Сейчас я тебе помогу, дружочек” — злорадно подумала про себя, досадуя, что предоставленные мне материалы, заменяющие тут тоналку, не вполне подходят под светлый тон кожи. И да, Кайрин едва ли отреагировал. Буркнув что-то бессвязное, он подмял под себя подушку и перевернулся на живот, затруднив мне работу. Кончиками пальцев я убрала с его щеки светлую прядь, удивляясь почему это дается мне так легко, возможно дело было в том, что спящим он казался почти безобидным.

Тревога растаяла вместе с первыми лучами солнца, и мне нестерпимо хотелось самой до него дотронуться, будто происходящее было частью сна.

Я отодвинулась, свесив одну ногу на пол. Безумие. На кой черт я замазывала ему эти синяки?! Безумие! Взгляд приковала его широкая спина, рубашка задралась, оголяя поясницу, по которой проходила неровная линия шрама. Должно быть, он начинался от лопаток и спускался вниз. От чего?

Я не стала испытывать удачу и поверять. Одно дело если Кайрин застанет меня с кисточкой в руках, и совершенно другое — лезущей ему под одежду, чтобы рассмотреть спину. Моя шутка примет слишком серьёзный оборот.

Решение оказалось своевременным, потому что за дверью послышалась мягкая пружинистая поступь, и Кайрин подскочил от этого как ошпаренный. Я чуть с кровати не упала, пряча косметику у себя за спиной.

— Кто бы там не пришел, скажи им — пусть проваливают. И что ты делаешь?

— Ничего, — не призналась я, поспешно заталкивая маленькую коробочку под кровать, — и с чего ты взял, что это к нам?

Он прищурился как раз в тот момент, когда в комнату постучали.