Чаша и Меч

ГЛАВА 7

В ее распоряжении была одна ночь. Сейчас этот срок для Фрейи равнялся целой жизни. Вот только она не знала, что ей делать с такой жизнью.

Она медленно вышла из спальни и замерла, стараясь уловить какие-либо звуки снизу. Затем так же медленно спустилась и снова остановилась. Теперь ей были слышны тихое поскуливание под лестницей. Она подошла ближе и присела. Кто-то дышал и настороженно принюхивался за дверью.

Девушка потянула носом воздух и невольно поморщилась. Это был пес — не человек и не эйги — просто большая глупая собака. Низшие оборотни, полукровки и квартероны, плохо ощущавшие свою сущность, держали собак для боев, больших и страшных. Брат посмеивался над ними. Говорил, что вид собачьей крови помогает им восполнить недостаток звериной ярости в своем собственном сердце.

Странно, что берсерк решился жить в одном доме с этим домашним животным, слугой человека. С другой стороны, он не выпустил пса в дом. Почему? Был ли он так уверен, что она не попробует сбежать? Или предпринял иные меры, чтобы удержать ее в своем доме?

Фрейя быстро подошла к входной двери, повернула ручку и чуть не закричала от радости. Дверь поддалась легко, без малейшего усилия. Черного Хаммера на тротуаре не было. Пусть был свободен.

И тут же на нее накатило чувство вины, беспощадное, как прибой в Бергене. Что она собиралась сделать? Снова спасать свою собственную жизнь, забыв о долге и чести?

Хватит! Φрейя захлопнула дверь и привалилась к ней всем телом, пытаясь побороть соблазн. Она уже струсила один раз там, в охотничьем домике, позволив Бьярну убить отца. Она не бросилась на него с ножом, даже поцарапать не попыталась, когда он подошел к ней почти вплотную. Оцепенела и замерла, как кролик перед змеей.

Что будет, если она сбежит сейчас, без денег, без документов? Ярл объявит на нее охоту. И снова отдаст тому, кто найдет ее первым. Самое большее, что она выиграет — получит нового хозяина.

И даже если ей сказочно повезет, и она сможет найти брата, правильно ли будет с ее стороны становиться ему обузой? Сейчас, когда он и сам вынужден скрываться? Бьярн наверняка объявил уже цену за его голову и пустил по следу половину Стаи.

И самым страшным охотником в этой своре был Черный Фенрир.

Справедливые боги, а если он уже сейчас разыскивает Орвара? И только потому оставил ее в покое на эту ночь?

Так, соберись, тряпка, приказала девушка себе. Пока жив хоть один из Хорфагеров, наш Дом не пал. Есть потомки Инглингов в других Стаях. Они помогут брату, если их долг крови не будет противоречить клятве, данной их собственному ярлу. Бьярна не любят, даже презирают. Поэтому если Орвару и не станут помогать открыто, то и не выдадут на расправу врагу.

Если брат сможет продержаться до следующего альтинга, он получит право во всеуслышание объявить свою обиду и вызвать Бьярна Лунда на поединок. Поединок… на который по заведенному обычаю Бьярн сможет выставить Фенрира.

Нет. Никуда она не пойдет, пока есть хоть малейшая возможность помочь брату. Пусть даже ей придется зарезать пса Бьярна во сне — каждый, кто причастен в смерти отца, заплатит свою цену. И Фенрир должен будет стать одним из первых, потому что первым пролил кровь Магнуса Хорфагера.

При мысли о крови Фрейя невольно взглянула на свою руку. Рукав платья так и оставался закатанным до локтя, а повязка… повязка была чистой. Если бы боги сочли справедливой ее право на месть, ее раны должны были бы кровоточить, но на белой марле не выступило ни единого пятнышка.

Поверить, что отец мог оказаться виновен, и Бьярн действовал законно, было невозможно. Она с силой нажала на рану и прикусила губу, когда руку снова пронзила острая боль. Девушка тряхнула головой, прогоняя страшные мысли. Ей надо было сосредоточиться и хорошо подумать.

Метание по гостиной как-то не способствовало умственному процессу. Ладно, она выпьет холодной воды и снова попытается собраться с мыслями.

Фрейя вошла в кухню — небольшой закуток, который она не заметила в первые минуты в этом доме. Здесь тоже было пустовато. Нет, холодильник и плита, конечно, были. И даже кофеварка, явно дорогая и новая. Но мебели не хватало: ни обеденного стола, ни стульев. Вероятно, их заменяли похожая на барную стойку рабочая столешница и несколько высоких табуретов.

И на этой самой стойке ее ждала уже открытая бутылка и пустой стакан. Фрейя открутила крышку и понюхала — пахло солодом, дубом и немного дымом. «Виски, — прочитала она на этикетке, — двадцать пять лет выдержки».

Этот безродный пес что-то праздновал, или он каждый день пьет такой дорогой алкоголь? Девушка плеснула виски в стакан — с непривычки получилось многовато — и произнесла тост, обращаясь к собственному отражению в оконном стекле:

— Чтоб ты сдох, Бьярн Лунд, — на секунду перехватило дыхание от слишком большого глотка, но она быстро справилась: — и как можно скорее.

То ли виски действительно был так хорош, то ли помогла пульсирующая в руке боль, но чувство вины постепенно начало отступать перед злостью.

Что, Бьярн, подумала Фрейя, ты хотел унизить отца, когда отдал меня Фенриру? Ты рассчитывал, что утро следующего дня я встречу грязной, оскорбленной, растоптанной? Она залпом опустошила стакан и показала невидимому ярлу средний палец. Выкуси!

Я не пролью ни единой слезинки, не выскажу ни одной жалобы и буду высоко держать голову, когда ты захочешь посмотреть, в кого из-за тебя превратилась дочь Хорфагеров. Ни маме ни брату не станет легче, если я буду сидеть в углу и скулить, как побитая собака. В желудке стало тепло, и мышцы, затвердевшие то ли от холода, то ли от страха, наконец расслабились.

Фрейя понимала, что пьянеет. Наверное, ей следовало поесть, но в холодильнике оказалось пусто. Совсем ничего не было. Зато уровень золотистой жидкости в бутылке стоял чуть ниже верхнего обреза этикетки.

В конце концов, это было горькое лекарство, а значит, его следовало принимать, как есть, не стараясь подсластить или еще каким-либо образом замаскировать вкус правды. Девушка налила себе снова и мрачно уставилась в пространство перед собой.

Как говорят на Овечьих островах, «когда нам навстречу дует сильный ветер, мы ставим ветряки». Итак, что она имела? Закончилась ее первая жизнь — жизнь знатной девушки в отчем доме. Зато ей не надо выходить замуж за Αнунда Хендриксена. Ей вообще не надо теперь выходить замуж. Это плюс.

— Пошел к троллям, Анунд, — она сделала новый глоток.

В том, что происходит сейчас лично с ней, нет ничего страшного. Это просто испытание, странная вторая жизнь. Когда-нибудь, она сможет избавиться и от Фенрира, и тогда ни один эйги, ни один человек не заставит ее соблюдать правила Стаи. Она сама будет распоряжаться своей жизнью. За это стоило выпить. И она выпила.

Та-а-ак… и какой же будет ее третья жизнь? Пора было извлекать из тайников души самые заветные желания. Фрейя сползла с табурета и чуть покачиваясь подошла к стене. Как и в большинстве бедных домов поклейкой обоев здесь не заморачивались — просто покрасили стены одной и тоже белой краской, которая отлично ложилась как на штукатурку, так и на дощатые панели и на кирпичную кладку.

Нож словно сам прыгнул в ее руку.

— Напиться. — Она процарапала первую черту и тут же пересекла ее наклонной насечкой. — Уже. Прыгнуть с Эресуннского моста.

Конечно, отец и слышать не хотел ни о каком роупджампинге. Научиться курить? Да ей скорее бы рот зашили. Обрезать косы? Когда она однажды заикнулась об этом, мама пошла пить успокоительное.

Еще некоторое время Фрейя трудилась над своим списком, время от времени подкрепляясь виски. Наконец, отступила на два шага назад и окинула его удовлетворенным взглядом: список желаний занимал три строчки.

Палочки в нижнем ряду заметно клонились в сторону. Она так сильно напилась? Да, она напилась! Ну и что? Зато теперь все дела на сегодня закончены, и можно идти спать.

Только не в спальню к этому уроду. Слегка покачиваясь, Фрейя добралась до дивана и упала на кожаные подушки. Упс, пришла. Она легла на бок, но тут же поднялась снова. Не-Не-еет, у нее хватит сил выполнить ещё одно желание.

С силой потянув себя за косу, девушка ожесточенно полоснула по ней ножом. Еще раз… и еще. Толстая шелковая змея бесшумно скользнула на пол. Теперь вторую. Нет, она не будет плакать. Она дала себе обещание.

Отбросив обрезанные волосы пинком ноги, Фрейя повалилась на бок и закрыла глаза. Все, на сегодня хватит.

Фенрир, сидя в постели, курил и смотрел, как Нина расчесывает волосы. Она все ещё была в полотенце, но скрывало оно не многое. Например, его взгляду был открыт длинный шрам от запястья почти до локтя. Клиент нюхнул лишнего, и пытался порезать ей лицо. Защищалась она голыми руками.

Еще были шрамы на боку, Фенрир помнил их. Какой-то ульфхеттер отымел ее сразу после драки с хашишийя и, не совладав со своей звериной сущностью, выпустил когти. Следы от укусов, ожоги от сигарет — женщинам в Розенгарде порой приходилось не сладко.

Дочери Магнуса Хорфагера теперь придется научиться жить в его мире — среди наркоманов, проституток, алкашей и просто отчаявшихся людей. Сам он чувствовал себя здесь на своем месте. Ничего не бояться, ни на что не надеяться и знать, что падать дальше уже некуда. Все было просто и понятно.

Может быть, зря он ушел сегодня вечером из дома? То, как девчонка держалась перед лицом ярла, позволяло надеяться, что она не сломается. Но когда она сама себя порезала… это выбило его из колеи.

Эйги были жестоки к врагам и безжалостны в поединках друг с другом, но женщины… женщин следовало беречь. Существа, совершенно беззащитные перед внешним миром, и в то же время способные дарить жизнь, они нуждались в заботе и защите от посягательств других самцов.

Люди, например, этого не понимали. Взгляд Фенрира невольно вернулся к полоскам шрамов на правой лопатке Нины. Теперь у Фрейи тоже останется шрам. Судьба в первый раз пометила ее своими когтями. Сколько еще будет этих меток?

Зря он размяк. Надо было напоить девчонку и трахнуть, пока она еще не пришла в себя. Пару дней поплачет, потом получит его кредитку и постепенно начнет привыкать к жизни замужней женщины. От этой мысли в паху снова все закаменело.

— Иди сюда, Нина.

Женщина оглянулась через плечо и понимающе улыбнулась. Сбросила на пол полотенце, откинула назад волосы и медленно пошла к Φенриру. Пусть видит товар лицом.

Выйдя из нее, он в последний раз хлопнул по розовому от шлепков заду:

— Спасибо. Отдыхай.

— Всегда пожалуйста, Фенрир, — хоть руки и подламывались от усталости, она смогла без его помощи заползти на матрас. — Ты хороший клиент.

Вот это было правильно. Он был хорошим клиентом — щедро платил и никогда не издевался и не унижал. Собственно, именно такими были отношения в большинстве семей эйги. Жены проводили время с подругами, сплетничая друг о друге, и с удовольствием закрывали глаза на визиты мужей в «Резвую лошадку». Мужчины считали себя хорошими мужьями, четко соблюдая границы, за которые нельзя пропускать в свою жизнь любовниц.

Фрейя получит дорогую одежду, украшения, лучше, чем у своих подруг, новый дом, если захочет, машину с водителем и возможность беззаботно тратить его деньги.

Все женщины этого хотят, а она ничем не отличается о от остальных.

Чтобы выспаться, Фенриру было достаточно пары часов, поэтому он решил вернуться домой в шесть утра. Как раз хватит времени оценить обстановку и сориентироваться для дальнейших действий.

Дом встретил молчанием. Он остановился в коридоре и прислушался. Тихое дыхание доносилось из гостиной. Он потянул носом и усмехнулся. Девочка нашла его виски. Стало быть, все складывалось неплохо.

Фрейя лежала на диване, поджав под себя ноги. Перед рассветом всегда холодало, и она явно замерзла. Фенрир остановился над ней, размышляя, стоит ли накрыть ее одеялом или просто отнести наверх.

Девушка пошевелилась и еле слышно застонала. Берсерк присел перед ней на корточки и внимательно вгляделся в бледное лицо. Морщинка между сведенных к переносице бровей, запекшаяся ранка на губе — похоже, ей было больно даже во сне. Несколько коротких прядей упало на щеку, и Фенрир осторожно отвел их за ухо.

Она обрезала волосы. Золотистые косы, перевитые синими лентами, лежали тут же, у его ног. Он взял одну из них и медленно накрутил на кулак — получилось обернуть трижды. Он поднес руку к носу. Тот самых пьянящий запах травяного сока, яблок и меда.

— Что же ты с собой делаешь, девочка?

Она вздрогнула во сне всем телом. Неужели от его голоса? Конечно, в ее кругу его считали чудовищем, троллем, выползающим из своей норы по зову Бьярна. Знала бы она, что некоторые эйги, которые целовали ей руку на тинге, на самом деле гораздо страшнее любой нечисти.

Впрочем, теперь она все узнала. Спасибо Анунду Хендриксену.

Фенрир спрятал в карман одну из лент, затем быстро поднялся на ноги, прошел к лестнице и открыл ведущую в подвал дверь. Снизу раздался неторопливый цокот когтей. В проеме показалась огромная черная голова. Желтые глаза внимательно смотрели на хозяина.

— Выходи, Гарм. — Пес послушно сел у ног Фенрира. — Знакомься. Это твоя хозяйка. — Собака вдумчиво обнюхала девичью косу и еле слышно заворчала. Похоже, запах Гарму понравился. — Охраняй. Береги.

Черный пес проследовал за берсерком в комнату и внимательно следил, как тот поднял Фрейю на руки и понес вверх по лестнице. На пороге спальни он лег на пол и ждал, пока хозяин положит девушку на кровать и снимет меховые сапожки с ее ног.

Накрыв ее одеялом, Фенрир вышел в коридор и тихо затворил за собой дверь.

— Теперь твое место здесь. Понял?

Гарм постучал хвостом по полу и положил голову на передние лапы. Собачьи глаза смотрели в предрассветные сумерки. Он ждал.