Черная корона

Муштан хмуро проводил ее взглядом. И повернулся ко мне.

— Сделанного не изменить. Ты должна хотеть этого.

Держась за руку Каза, я была уверена, как никогда.

— Мы готовы.

Саша заключила меня в крепкие объятия, потом закинула руку на плечо Казу.

— Наконец-то!

Щеки пылали от смущения, но это не помешало улыбке появиться на губах.

* * *

Когда в деревне услышали о нашей свадьбе, все вокруг восторженно загудели. Меня утащили в хижину три женщины. Саша, Эллен и Аллайя пошли за нами.

— Они искупают тебя и накрасят, — сказала Аллайя.

— Что?

— Это ритуал, — сказала она, пожав плечами. — Мы рисуем на висках и лбу. Это красиво. Тебе понравится.

— Хорошо, но сначала я должна вылечить лодыжку Саши, — я была рада тому, что могу отвлечься, ведь все происходило так быстро, что нужно было на миг остановиться. Саша вытянула ногу, и я приложила к ней ладонь.

— Закончила, Хада-я? — спросила Аллайя, вскинув брови.

Я кивнула и улыбнулась. Хотя все тело было напряжено, оно было таким из-за волнения. Я давно думала о том, какова культура моих предков, и теперь я стану частью такого ритуала.

— Они найдут для тебя платье, — добавила она.

Саша захихикала.

— Мей в платье будет смешной.

— Эй, я их уже носила, — сказала я, вспомнив о платье матери. В день, когда умер отец. Сердце сжалось. Они не увидят этот момент. Отец был бы ошеломлен тем, что я выйду замуж за принца. Это было даже смешно. Мы столько лет прятали мой дар, чтобы свадьбы не было, но судьба все решила иначе.

— У меня есть платье, — сказала Эллен. — В моей сумке. Я… забрала его, когда сбегала из Красного дворца с Казом. Я чинила его ночью, пока все спали. Я не могла спать. Это меня успокаивало. Я… это платье моей мамы, я не хотела его бросить.

— Я не могу, — сказала я, глядя в глаза Эллен. — Оно слишком важно для тебя.

Она подняла руку, прерывая меня.

— Это мое извинение. За все. Я слегка изменю его, но успею к церемонии, — она улыбнулась и вышла из хижины.

— Хорошо, — сказала Саша. — Она хорошая.

— Кто же знал? — отозвалась я с улыбкой.

Я выглянула в окно хижины и заметила, что вокруг суетятся люди, нанизывая на нитку листья пальмы и винограда, вешая их на двери домов. Листья трепетали на ветру.

— Так мы украшаем, — сказала Аллайя. — Листья и нити, а еще расписываем дома и надеваем цветную одежду.

И, действительно, мужчины и женщины наносили на хижины яркие краски. Они двигались, словно в танце, рисуя красным, желтым и изумрудным изумительные узоры. К ним они добавляли белые крапинки.

— Мы просим богов благословить вас, — сказала Аллайя. — Может, вы и сами на такое способны. У вас ведь силы богов.

Я вспомнила Красный дворец, где Аллертон рассказывал мне об Элфенах и магии. Она создали божеств, чтобы те управляли элементами. Так могло быть. Они должны существовать, иначе откуда у меня силы? И почему тогда мне являлась Эйвери? Она была похожа на богиню. Я думала об этом, но не знала, что она за божество. Не было богов с именем Эйвери.

— Мей? — голос Саши вернул меня в реальность. — Что-то случилось?

— Нет, я думала о богах и своей силе… и… — я покачала головой, не находя слов.

— Он любит тебя, потому что это ты, — сказала она я улыбкой.

Слезы застилали мне глаза, но не успели пролиться. В хижину ворвалась Эллен с длинным белым платьем.

— Вряд ли я такое надену, — сказала я, глаза в ужасе расширились.

— Не смеши, — возмутилась Эллен. — Ты будешь прекрасна.

Они отмыли меня, высушили волосы и обернули полотенцем, после чего девушки с серьезными лицами мягкими кистями принялись рисовать на моем лице. Аллайя сказала, что кисти из верблюжьей шерсти. Женщины вокруг меня пели, взявшись за руки и отстукивая ритм босыми ногами, поднимая с пола пыль. Когда рисунки были закончены, они принялись заплетать мне волосы.

— На что похоже? — спросила я Сашу, перекрикивая пение.

Но в глазах Саши стояли слезы, она не могла говорить.

— Ради всех богов, в чем дело? — спросила я.

— Ты такая красивая.

Я покачала головой, меня тут же отчитала девушка.

— Держи себя в руках, Саша! — но все внутри сжималось, эмоции грозили вырваться наружу.

Пока я не облачилась в платье, женщины Эшера взяли меня за руки и усадили в круг.

— Пора вспомнить о вашем суженом и попросить у богов счастья, — сказала Аллайя. — Поблагодарить их за то, что вы нашли подходящую своей душу.

Я кивнула и закрыла глаза. В Хальц-Вальдене я никогда не молилась. Но Эйвери, мои силы и все произошедшее за последние месяцы изменили мой взгляд на мир. Я приняла судьбу. Я приняла и то, что не до конца понимала.

«Эйвери, я молюсь тебе, ведь ты приходила ко мне во снах. Хотя последний сон напугал меня. Он был похож на предупреждение, но я не знаю, о чем. Помню, ты говорила, что я буду страдать, что судьба будет сложной, но это… это моя судьба, а не чья-то. И я молю, чтобы больше никто не пострадал. Со мной делай, что хочешь, хоть вторую руку оторви, но других не трогай. Особенно, Каза. У него своя судьба, где меня может и не быть. Но он нужен Эгунлэнду, чтобы тот познал правление справедливого короля. Сохрани его. А лучше сохрани нас обоих, чтобы мы были счастливы, и у нас были пухлые детки и пухлые внуки, а мы умерли от старости во сне. Этого я ожидаю, но не надеюсь, ведь у меня есть мой долг, задание, что может лишить меня жизни. Пощади его. Прошу».

Я открыла глаза и поняла, что все смотрят на меня.

— Что? — спросила я.

— Ты была такой искренней, — сказала Саша. — Словно сильно чего-то желала.

— И это прекрасно, — добавила Эллен, вытирая слезу.

— Ради любви Селины, успокойтесь обе, — сказала я, сдерживая слезы.

— Пора одеваться, — добавила с улыбкой Аллайя. — Идем.

Я задержала дыхание, примеряя платье. Изначально оно было мне велико, но Эллен постаралась подогнать его так, чтобы оно облегало, но не душило. Кто-то принес осколок зеркала в хижину и поставил передо мной.

Я судорожно вдохнула. Девушка в зеркале раскрыла рот. В ее косы были вплетены цветы, воинственный рисунок белого цвета покрывал ее кожу. Она была в длинном струящемся платье, но стояла прямо, расправив плечи. Она была сильной, красивой и готовой к своему будущему.

— Это не я, — выдохнула я.

Эллен в восторге хлопнула в ладоши. Аллайя вскинула брови и кивнула. Саша схватила меня за руку и шмыгнула носом.

— Готова? — спросила Саша.

Все внутри дрожало. Казалось, лишь миг назад я с Эстер и остальными обсуждала войну. А теперь одета, как невеста.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Она готова, — сказала Аллайя и вытолкнула меня из хижины.

Глава двадцатая: Предупреждение

Каждая хижина в Эшере была ярко расписана. Крапинки, полосы, круги сливались в узоры и объединяли хижины в одно целое. Я кивала некоторым прохожим, благодаря их за усилия. Дети улыбались, гордясь своей работой и участием. Сердце трепетало.

— Племена точно заметят свадьбу, — Саша указала на рисунки. Она развернулась и вгляделась вдаль. — Смотри.

Я обернулась и увидела ряд верблюдов на одной из дальних дюн.

— Они следят.

— Да, и вскоре все узнают, что принц и рожденная с мастерством сыграли свадьбу, — сказала она. — Королю пора беспокоиться.

А у Каза, надеюсь, станет больше союзников.

— Они не знают, что это мы. Кто-то должен сказать им, — отметила я.

— Эстер все уладит.

Я кивнула. Несомненно.

Я пыталась не думать об Эгунлэнде и племенах, переключившись на Каза и грядущее. Мы на глазах друзей станем мужем и женой. Желудок сжался. Мне едва шестнадцать. Я медленно вдохнула. Это важно? Я — рожденная с мастерством, а он — принц. Королями и королевами становились в прошлом и люди младше нас. Мы справимся.

Жители деревни переоделись в яркую одежду. У некоторых на лбу были красные рисунки. Вдали слышался барабан и горел костер. Я приблизилась к огню, люди запели. Их голоса прогнали все мои тревоги. Их слаженное пение подчеркивал ритм барабана. Мелодия становилась то громче, что тише, топали ноги, вздымая в воздух песок. И сквозь облако песка я увидела Каза.

Он был в серебряной тунике, заправленной в брюки, на поясе висел меч. Путешествие по пескам Анади закалило его, сделало сильнее. Трепет восхищения пронзил меня, когда он повернулся по мне. В его глазах бушевала буря, взгляд был голодным. Не думая о традициях Эшера, мы схватились за руки, его хватка была сильной.

— Ты выглядишь… — прошептал он мне на ухо, но закачивать и не нужно было. Жар волной пробежал по мне от пяток до щек. Я не могла отвести от него взгляд.

Церемония была длинной. Она длилась до заката. Долгое время мы стояли у костра, держась за руки, на нас бросали разноцветный песок, нас укутали лентами с цветами. Потом нам сказали сесть, а жители деревни танцевали по кругу, топая ногами и ударяя в барабан. Все смешалось: запах дыма, облака песка, пульсирующая музыка, казалось, что пустыня трясется. Моя ладонь в руке Каза была горячей, я чувствовала его запах — цитрусовые, специи и немного леса — мы склонились друг к другу.

В круг пустили Сашу. Она танцевала с жителями Эшера, встряхивая рыжей гривой и весело смеясь. По кругу передали вино, вскоре я оказалась на ногах с Казом, впервые в жизни танцуя. Я была неуклюжей, Каз едва сдерживал смех, но это меня не беспокоило, я была готова танцевать до рассвета.

* * *

Следующим утром во рту было сухо, как в пустыне, голова гудела, словно там били в барабан. Я резко проснулась и села, скривившись. Болела раненая рука. И болела так сильно, что я едва могла это выносить. Я опустила взгляд на Каза, что мирно посапывал рядом со мной. Мы были не одни. Передо мной стояла Эйвери.

— Пора уходить, рожденная с мастерством, — сказала она.

Я раскрыла рот, но она исчезла в тенях.

Я разбудила Каза и указала на его одежду. Он протер глаза и встал на ноги.

— Мей, что такое? Идем спать…

— Эйвери приходила ко мне. И сказала, что нам нужно сейчас же уходить.

— Почему? — спросил он.

— Этого не сказала.

Каз покачал головой и ворчал, а я выбежала из палатки, жмурясь на ярком солнце. Зачем было пить столько вина? Я вытерла лоб, на руке осталась белая краска. Я и забыла о ней, а хижины вокруг меня еще были украшены. Я взяла себя в руки, отгоняя туман прошлой ночи, и поспешила к палатке Саши.

— Я получила сообщение от Эйвери, нам нужно… ой! — я резко замолчала. Саша не была одна. Эллен спала в ее спальном мешке. Они поспешно сели. Саша уставилась на меня. — Кхм… она сказала, что нам нужно уходить. Сейчас. Боюсь, с ней не поспоришь. Я найду Эстер, чтобы мы собрали вещи.

Я вышла из палатки, прикусывая губу, чтобы не улыбнуться. Похоже, они все-таки разобрались со своими чувствами. Я рада.

В дереве было тихо. Праздник длился до поздней ночи, все пели и танцевали, ели и пили. Люди здесь были очень щедрыми, теплыми и дружелюбными. Словно мы были в кругу семьи. Я надеялась всем сердцем, что наше присутствие не навлечет на них беду. Было у меня плохое предчувствие, от которого я не могла избавиться, чувство, что случится что-то плохое.

Я бежала мимо зданий в поисках Эстер, наконец, отыскав ее в их храме, она сидела у алтаря, скрестив ноги. Она не двигалась, пока я не подошла и не кашлянула.

— Да, — сказала она нетерпеливо, но не грубо. — В чем дело, Хада-я?

— Утром ко мне пришла Эйвери. Она сказала, что нужно уходить. Эйвери — Древняя, что приходит ко мне во снах. Думаю, она нечто вроде богини.

Эстер встала на ноги, кости ее хрустнули. Она выпрямила спину и уставилась в мои глаза. У нее было хмурое лицо с резкими чертами — крупный нос, высокие скулы, полные губы и толстые брови. В волосах ее виднелась седина, они вились почти так же, как мои.

— И что она тебе сказала в этом сне? — спросила Эстер.

— Сказала, что пора уходить.

Эстер взглянула поверх моей головы и почесала руку.

— Это тебя напугало?

Я кивнула.

— Тогда вам нужно уходить. Найдите у колодца Ишру, мы предоставим вам все для путешествия.

— Спасибо, — сказала я. — За все.

Эстер кивнула и улыбнулась. Я почти видела ее мысли. Я видела ее беспокойство о жителях деревни. Когда я отвернулась, на душе было неспокойно. А если я навлекла на них опасность? Если убьют таких милых людей? Рука дрожала, я сообщила Муштану и остальным. Я вся дрожала, пока цепляла вещи к седлу Адила. Может, если уйдем сейчас, то спасем Эшер. Я надеялась на это.

— Эйвери, лучше бы это помогло людям. Я не хочу оставлять этих людей одних, — пробормотала я, подвязывая седло Адила.

— Эй, — на плечо легла рука. — Ты напряжена.

Я обернулась и увидела встревоженного Каза.

— Если они пострадают…

— Может, этого не случится. Ты поступаешь правильно, — сказал Каз. — Ты следуешь этому предупреждению. А помнишь упрямую девочку, что отказывалась следовать приказам и поступала неправильно?

Я слабо улыбнулась.

— Все было не так плохо.

— Мы оба изменились, Белый олень, — сказал он.

От знакомого прозвища перехватило дыхание. Я уняла дрожь в пальцах и кивнула.

— Идем к колодцу. Эстер и Ишра ждут нас.

Сердце бешено било, пока мы шли к колодцу. И не успокаивалось, пока мы запасали едой и водой. Пока люди Муштана зевали и жаловались на головную боль, я была напряжена, ожидая опасность.

Я взобралась на Адила, ничего не происходило. Не было нападения, я уже не понимала, зачем приходила Эйвери.

Эстер приблизилась к моему верблюду, прижав ко лбу ладонь, защищая глаза от лучей солнца. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— У меня кое-что есть для тебя, Хада-я. Подарок.

— Для меня? — я едва скрыла удивление. Мы знали друг друга чуть больше дня.

— Маленькая вещица, — сказала она. Ее ладонь раскрылась, на ней лежало маленькое золотое кольцо. Он подняла руку, и я склонилась, чтобы принять его. — Тебе нужно обручальное кольцо, Мей, — было странно слышать свое имя из ее уст. Я уже привыкла к обращению Хада-я.

— Это слишком, — сказала я. И попыталась вернуть подарок, но она оттолкнула мою руку.

— Это поможет тебе. Моя бабушка знала рожденную с мастерством — Хада-я — такую, как ты. Они дружили. Бабушка попросила Хада-я зачаровать кольцо. Она так и сделала. Это кольцо сохранит тебя. Защитит, а тебе это, думаю, нужно.

В горле пересохло, я была готова расплакаться.

— Спасибо, Эстер.

Женщина погладила верблюда и кивнула.

— Будь осторожна в этом путешествии. Я говорила Муштану, что теперь вам будет сложнее. Пустыня дальше почти пустая, там даже растений толком нет. Этой воды и еды вам должно хватить на путь туда и обратно. Но если вы заблудитесь, то запасов может не хватить. Будь осторожна, Мей Вейландер, рожденная с мастерством и будущая королева.

— Ваши слова очень полезны, Эстер. Спасибо вам и всем жителям за гостеприимство и подарки. Я вас никогда не забуду, — я надела кольцо на палец, помогая себе большим пальцем, а Каз взобрался на верблюда позади меня. Мы покинули Эшер, и он положил свою ладонь поверх моей.

* * *

Муштан снова направлял нас. Даже с его опытом мы должны быть осторожны. Наконец, мы отошли от Эшера, сердце немного успокоилось.

Мы покинули тень гор и дюн, солнце снова слепило нас. Желудок урчал от голода. Из-за выпитого вина подташнивало. Но мы не могли остановиться. Идти еще далеко. Мы отбыли поздним утром и должны идти до вечера. Я отклонилась на Каза, и медленный шаг Адила погрузил меня в дрему. Мы удалялись от Эшера, у нас была еда и верблюды. Мы в безопасности, и я позволила себе задремать.

Но это длилось недолго. Я вздрогнула от крика, Каз над моим ухом шептал: нет-нет-нет-нет.

— Что такое? — я села и зажмурилась от солнца.

И тут я его ощутила. Дым. Темный, густой, разрушительный дым доносился от Эшера.

Я дернула поводья Адила, но Каз остановил меня.

— Мы не можем вернуться, — сказал он.

— Должны, — настаивала я.

— Мы не можем, — возразил он. — Это могут быть солдаты короля. Они убьют нас, Мей. Их больше, чем нас.

— Каз… я не могу… бросить их, — прошептала я.

— Потому ты и получила предупреждение, — сказал он. — Мы бы сгорели вместе с ними. А теперь нужно спешить. Останавливаться нельзя. Они близко. Мне жаль, но мы спасем больше жизней, если поспешим.

— Я могла остановить их своей силой, — настаивала я. — И сейчас могу.

— Это слишком опасно, — ответил он. — Твое задание слишком важное, чтобы рисковать собой.

Я знала, что он прав, и это ранило сердце. Я склонилась вперед и беззвучно кричала в плечо Адила. Верблюд склонил голову, но не издал ни звука. Чуть позже мы поравнялись с Муштаном.

— Нужно убираться от этих дюн, — сказал он. — И быстро.

Мы ускорились. Мы спешили уйти от горящей деревни, а мне было плохо. Когда мы достаточно далеко ушли, я склонилась с верблюда, и меня стошнило.

— Не стоит, Хада-я, — предупредил Муштан. — Будет обезвоживание, — он отвернулся. Мы остановились, но ненадолго. — Там были люди короля. Я видел их флаг возле деревни, — он взглянул мне в лицо. — Мы ничего не могли поделать. Нам не хватит сил сразиться с ними. Потому мы должны убегать. Нам нужно добраться до храма и получить камень.

— Думаете, там был и король? — спросил Каз.

Он покачал головой.

— Вряд ли. Но проверить мы не можем.

— Линдон мог там быть, — Каз напрягся и схватил меня за руку так крепко, что стало больно.

— Я могла остановить их, — сказала я. — Могла своими силами.

— Да, — отозвался Муштан. — Но какой ценой? Скажи, Хада-я, какая из твоих сил смогла бы справиться с солдатами, но не тронуть деревню? Мы не знали, что они придут, у нас было лишь предостережение твоей богини. Нет, мы ничего не могли поделать, потому вернуться тоже не могли. Они утеряны.

Я молчала.

— Нужно уходить, — сказал Муштан. — Ночью после вашей свадьбы я послал весь об этом. Послал весть племенам и в Джакани. Война начинается. Грянет бой. Покажете свою верность, и король будет вам мстить.

Мы отправились дальше, но мыслями я была не здесь. Я думала о людях, что мы оставили. И пока я думала и сосредотачивалась, пошел дождь.

Глава двадцать первая: Преследователи

Я подняла голову к темным тучам в полном шоке. Впервые я смогла так изменить погоду. Мы спешили по пустыне прочь от горящей деревни, но люди поднимали руки к небу в неверии.

Я призвала в пустыне дождь.

Ливень промочил нас до нитки. Я надеялась, что он потушит огонь в деревне. Я надеялась помочь им. Надеялась. Надеялась.

Каз обхватил меня руками, прижимая ко мне свое промокшее тело. Адил шел дальше, никак не реагируя на погоду, но его ноги скользили по влажной земле.

— Перестань, — Муштан указал на небо.

Тучи сгущались. Послышалось ворчание грома. Я не только призвала дождь. Я создала бурю. Люди Муштана теперь не поражались дождю, а укрывали головы и спускались с верблюдов. Мы остановились за песчаной дюной, песок под ногами скользил.

Муштан повернулся ко мне.

— Прекрати, или тут будет потоп!

Во мне поднялась паника, словно в грудь ударили камнем. Руки дрожали, я думала об огне и не видела смысла останавливать дождь. Я закрыла глаза, доверившись Адилу и Казу. Верблюд поскальзывался. Справа послышался крик, я открыла глаза и увидела, что один из Борганов с верблюдом упал.

— Мей, возьми себя в руки, — сказал Каз.

Мимо нас проехал по мокрому песку верблюд Саши. Та хваталась за него.

Я сосредоточилась. Я пыталась успокоиться, замедлить дыхание. Гром не умолкал, все вскрикнули, когда небо разорвала молния. Я не такого хотела, когда просила о дожде.

«Эйвери, почему ты не помогаешь сейчас, когда ты мне нужна?»

Позади раздался крик. Я обернулась, заглядывая через плечо Каза, и тогда увидела поток, направившийся к нам. Верблюды помчались вперед. Один из них сбросил Боргана. Даже Адил ускорился, хотя едва цеплялся копытами за землю. Кровь стыла, когда мы с Казом пересеклись взглядами. Мы в беде.

Вода ударила и смыла нас. Адил пропал. Я упала в воду и грязь, погрязая в ней, чувствуя во рту ужасную жидкость. Каза рядом не было. Один из верблюдов ударился об меня, за ним плыл и его наездник. Всех нас несло по пустыне. Верблюды попадали. Дождь лил, поток воды был бесконечным. Все промокли до нитки. Меня несло потоком, а я пыталась дотянуться до Каза. Металлическая рука в воде оказалась тяжелой и неудобной, я с трудом умудрилась вырваться на поверхность и выплюнуть грязную воду. Меня обхватили руки, вытягивая из оползня. Каз оказался рядом на мокром песке.

— Ты должна управлять этим, — кричал он. — Если не сможешь, все утонут. Мей, помнишь, как король ранил Анту? Помнишь, как ты сбежала, благодаря своим силам? Нужно сделать так еще раз. Сосредоточься, ведь только ты можешь спасти нас.

Земля под нами двигалась, времени оставалось мало. Каз был прав. Я могу. Я могу сосредоточиться и остановить бурю. Нужно лишь подумать, как сильно мы нуждаемся в этом. В такие моменты приходит ясность. Голова заболела, но эта боль помогла, я смогла охватить всю силу. Я подняла голову к темным тучам и увидела сквозь них солнце. Дождь ослабевал, Каз обхватил меня крепче.

— Вот так, — сказал он. — Найдем остальных.

Мы скользили по песку, смешанному с водой, пока не добрались до озера грязной воды. Там, на его берегу, были Муштан, его люди и верблюды.

— Потери есть? — спросила я.

— Один из верблюдов утонул. Потеряли немного запасов. Все промокли, но не поранились, — сказал он. Его глаза пылали. — Умно, Хада-я, но и глупо. Если бы ты смогла управлять этим, то было бы поразительно, но ты не смогла.

Я сглотнула.

— Знаю. Простите.

Он рассмеялся и повысил голос.

— Зато мы выиграли время. Водой нас унесло вперед. Мы продвинулись быстрее, чем на верблюдах. Так мы добрались бы лишь к ночи. Это хорошо.

Я выдохнула. Все старались поднять верблюдов на ноги, потом мы взобрались на них и отправились дальше, грязные, мокрые, покрытые синяками, но живые и все еще сильные.

* * *

Наступила ночь, все устроились у костра и сушили вещи. Муштан заставил нас идти, пока мы не нашли относительное сухое место между двумя дюнами. Здесь, вдали от гор Красных пиков и Эшера, мы получили долгожданную передышку. После оползня настроение было испорчено. Вода промокла, часть воды мы потеряли. Люди Муштана смогли собрать немного, выжав вещи, но все равно запасов осталось меньше, чем мы взяли из Эшера.

Я крутила кольцо на пальце и молилась Эйвери, чтобы мы были близко к цели.

Все устали, срочно были нужны хорошие новости. Этой ночью мне ничего не снилось, проснулась я от того, что рядом ворочался Каз. Он сел на нашем спальном мешке и прижал ладонь к глазу.

— Что такое? — я потерла обрубок. Он болел из-за жары.

Он покачал головой.

— Ничего страшного.

— Скажи.

— Я чувствую тьму. Словно кто-то обливает льдом, — он показал головой. — Знаю, глупо, но мама всегда умела чувствовать людей. Может, я могу ощущать семью. Не знаю, Линдон это или отец, но я чувствовал себя так, когда они заходили в мою комнату. Один, а то и оба, с людьми, что подожгли Эшер, что собираются убить меня. Убить нас. Я это чувствую, словно во мне гром, как во время твоей бури. Кто-то идет.

Я легонько дотронулась до его плеча, чувствуя, что он дрожит.

Остаток ночи мы не спали. Каз сидел и сжимал ладони в кулаки.

* * *

Следующий день был прохладнее, потому мы шли бодрее. Предупреждение Эстер казалось далеким. Огонь и потоки воды остались в прошлом. Я снова чувствовала надежду.

Рядом ехала Саша.

— Насчет того утра, когда ты пришла в мою палатку…

— Я ничего не скажу.

— Не скажешь что? — спросил Каз.

Я ткнула его локтем.

— Ничего, принц. Это тебя не касается.

Саша взглянула на Каза, а потом сказала:

— Спасибо. Это важно.

Я отпустила Адила и сжала ее руку. Саша улыбнулась.

— Мы все ближе, — сказала она. — И амулет стал другим, он теплее. Думаю, это из-за близости к скрытому храму.

Я ощутила трепет. Одно дело — надеяться, но оказаться рядом с неизвестным врагом — совсем другое.

— Думаешь, у нас получиться? — тихо спросила я. — Мы ведь ничего не знаем о Сихранах.

— Мы не знаем, живы ли они, — отметил Каз.

— Если у них Угольный камень, то они наверняка живы, — сказала Саша. — А еще из-за него они могут быть бессмертными, убить их будет сложно. Но если кто и сможет, так это ты.

Каз крепче обнял меня.

— Так и есть. Ты сильнее всех. Ты сможешь их победить.

Я открыла рот, но меня отвлекла вспышка света. Я заставила Адила идти медленнее и огляделась.

— Что такое? — спросил Каз.

— Что-то двигалось, — сказала я. — Я уверена.

Саша прижала ко лбу ладонь.

— Ничего не виду, — она коснулась горла. — Амулет остыл.

— О чем ты? — спросила я.

Она покачала головой.

— Не знаю. Но это плохой знак.

Звук был похож на столкновение ножей. Нахмурившись, я повернула Адила в ту сторону, чтобы увидеть, что происходит. Верблюд заворчал, но я заставила его идти вперед, желая узнать. Каз прижал ладонь к мечу. Он насторожился. Его мышцы напряглись. Звук исчез, я собиралась сдаться, когда вспыхнуло что-то золотое, едва заметное на песке, и направилось к нам.

Я соскочила с Адила, Каз последовал за мной. Я тут же атаковала существо ветром.

— Это один из пауков, созданных Бердсли, — крикнула я. — Они нападали на нас в Красном дворце. Цельтесь им в глаза.

Механический паук ростом с верблюда приближался. У него в глазах были камни, лапы были острыми, как лезвия.

— Идите дальше, — крикнула я Муштану и остальным. — Уходите.

— Мей, — Саша повернулась ко мне со страхом в глазах, она сжимала в кулак амулет, ее лицо было белым, как у призрака. Паук бежал к нам. Я сдвинула силой песок, создавая волну.

Паук откатился назад, чуть не упав не спину.

— Ты можешь поймать его, как червя? — спросил Каз.

— Не знаю. У него лап больше, — я направила на паука порыв ветра, заставляя его замедлиться.

— Мей, возьми меня за руку, — сказала Саша. Я с сомнением взглянула на нее, она закатила глаза. — Делай. Что-то с моим амулетом.

Я потянулась к ней левой рукой. Каз оставался справа, вскинув меч, он был напряжен. Паук обрел равновесие и снова побежал на нас, но что-то случилось. Поток силы полился из амулета Саши. Мы повернулись друг к другу, чувствуя это.

— Мей… — предупредил Каз. Паук ускорился.

Но из амулета Саши вырвалась синяя вспышка, словно молния. Она ударила прямо в глаз паука, и тот отлетел на спину.

— Что это было? — выдохнула я.

— Похоже на молнию, — ответила Саша.

Несмотря на наши попытки, паук выжил, он вскоре вскочил на лапы. Но после удара амулета Саши он двигался медленнее. Каз поднял меч и бросил его изо всех сил, пронзая глаз паука и механизм за ним. Паук упал на песок. Лапы поджались.

— Ты убил его, — я уставилась на Каза. — Как ты этому научился?

Он пожал плечами.

— Я бы никогда не победил Линдона в бою один на один, если бы не научился бросать меч.

— Почему тогда ты не делал так раньше? — спросила Саша.

— Не было возможности, — усмехнулся Каз.

Я подтолкнула его плечом.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ответил он.

Пока я смотрела на своего мужа, Муштан приблизился к нам.

— Я никогда не видел такое существо. Оно волшебное, нет?

— Изобретатель наделил его силой мастерства, — отметила я. — Это один из монстров короля, чтобы сражаться без использования людей.

Муштан покачал головой.

— Мужчина должен смотреть в глаза другому мужчине, когда убивает его. Это же — способ труса.

— Может, в этом наше спасение, — сказал Каз, подходя к поверженному пауку. На миг мое сердце замерло, я вспомнила, как Водяной притворился мертвым, а потом укусил меня за руку.

— Каз, стой!

Он повернулся ко мне.

— Что такое?

Я поспешила к нему и сама проверила паука.

— Это лишь груда барахла, смотри, — сказал Каз. Он потянулся и вытащил меч. Металл заскрипел о металл, я скривилась.

Вскоре паука окружили люди, растаскивая его по кусочкам. Я вытащила из его внутренностей черный бриллиант, заменяющий его мозг.

— Король делает такие во дворце, — сказала я. — Он берет деньги в Хэдалэнде, мучает своих людей, пытаясь создать свой Угольный камень. Он так боится умереть, что готов забрать жизни тысяч других людей.

— Он сумасшедший, — сказала Саша. Она все еще держалась за амулет. Когда она заметила мой взгляд, то сказала. — Я и не знала, что он такое может. Мне что-то сказало взять тебя за руку.

— Мастерство текло в твоем амулете, — ответила я. — Это мощный предмет. Он поделил между нами дар.

Интересно, что еще он может.

— Думаешь, паук нас преследовал? — спросил Каз. — Как еще он мог нас найти? Это не может быть совпадением. Пески Анади огромны. Он должен был знать, где нас искать.

— Ему могли сказать в Эшере, — ответила Саша.

— Это не объясняет, почему они сначала пошли в Эшер, — сказал Каз. — Они знали, где мы. А после того потопа в песках нас вообще сложно было выследить.

От этого все внутри сжалось. Если это так, значит, нас кто-то преследует — король или Линдон.

— Все может быть, — прошептала я.

Глава двадцать вторая: Белая змея

С мрачным чувством мы шли по пескам Анади, останавливаясь лишь, чтобы перекусить. Все вокруг устали, их лица были хмурыми. За мной следил король, на меня смотрели люди Муштана. Я вспомнила слова Эстер. Если он не предаст меня, то предаст султана. Когда — если — мы найдем храм Сихранов, Муштану придется принять решение.

Но пока что мы двигались: шаг за шагом под палящим солнцем. Я надела шеэм, чтобы прикрыть глаза от ярких лучей. Останки механического паука остались позади, он был почти весь разобран. Как он вообще нас нашел?

— Хада-я, нужно поговорить, — сказал Муштан, повернувшись.

Я поспешила к нему на Адиле, хотя верблюд был этому не рад.

— Что такое? — спросила я.

— Здесь я уже местность не знаю. Мы сможем ориентироваться только по солнцу. Здесь нет никаких других ориентиров, никаких изменений пейзажа, что могли бы нам помочь. Даже по картам сейчас сложно понять, где мы, — сказал он, поджав губы.

— Хотите сказать, что мы заблудились? — спросила я.

Он поднял плечи, словно хотел ими пожать.

— Я лишь говорю, что я здесь не был. Я старик и путешествовал много. И множество раз был в песках Анади, но мы в той части пустыни, что… Как сказать? Откуда нет возврата.

Несмотря на жару, мне стало холодно.

— Мы не можем свернуть.

— Я и не предлагаю, Хада-я, но ты должна быть готова. Нас должна вести твоя связь с богами. Может, молитва направит нас, — он усмехнулся, показывая желтые зубы.

Я поежилась. Кроме Эйвери, других божеств я не видела. Даже помощь Эйвери была случайной. Она ведь позволила моему отцу и матери Каза умереть. С чего бы ей помогать сейчас? Я попыталась не думать о плохом. Если такова моя судьба, мысли о поражении ничего не изменят.

— Нам остается лишь идти дальше, — сказала я Муштану. — Если такова моя судьба, мы скоро все поймем.

Муштан рассмеялся.

— Конечно, Хада-я.

* * *

Отгонять плохие мысли проще на сытый желудок. Но на следующий день я уже не была уверена в этом. Эйвери во снах не появлялась. Амулет Саши оставался одинаково теплым. Муштан притих. Я тревожилась, что он слабеет. Его люди становились беспокойными, и я оставалась настороженной, они могли предать и Муштана, и меня. Даже Каз почти не говорил. После паука он постоянно был мрачным. Я знала, что он тревожится, что нас найдут его отец и брат. Я тоже беспокоилась.

Я считала черепа, что встречались по пути: пять. И еще больше скрывал песок. Адил споткнулся о такой, и я упала с него, металлическая рука отлетела в сторону. Треов помог вернуть ее на место.

— Может, лучше все же крюк, — предположил он. — Он легче.

— Если ты так считаешь, — я взглянула на Каза.

— Думаю, крюк будет потрясающим, — сказал он. — Ты с ним будешь выглядеть еще сильнее.

— И нелепее, — отозвалась я.

Он поцеловал меня в макушку.

— Нет уж. Я видел тебя нелепой, Мей Вейландер, но это было из-за дурацких платьев, а не из-за оружия.

Дальше я путешествовала с крюком вместо одной руки. Это не выглядело по-королевски, зато я надеялась, что так будет удобнее. Адил шел вперед, рука Каза лежала на моей талии.

— Народ Эгунлэнда любил твою маму. В их сердцах королевой была она. Она была матерью своей страны. А у меня есть крюк, — я нахмурилась, металл мерцал на солнце.

— Они полюбят тебя так же, как я, — ответил Каз. — Уже полюбили. Слухи о твоей силе разошлись быстро после неудавшейся свадьбы с Эллен. Все, кто выступает протии короля, любимы народом. Ты должна это знать. Но на коронации, пожалуй, крюк лучше снять.

Я не сдержала улыбки, но Каз был прав. Я с детства терпеть не могла короля. И была бы рада любому, кто восстал бы против его правления.

Послышался стон и удар. Я развернула Адила и увидела, что один из людей Муштана помогает вернуть Эллен на верблюда. Она почти потеряла сознание. Саша сидела за ней и приложила к ее губам флягу с водой. Сердце сжалось. Не все освоились в таком климате, а путешествовали мы уже долго. Я подождала, пока верблюд Саши поравняется с нами.

— Как она? — спросила я.

— Обезвожена и устала, — ответила Саша.

— Я ее исцелю, — ответила я.

Саша нахмурилась и вздохнула.

— Только осторожно.

Я прижала ладонь к ее лбу и подумала о холодном воздухе в Хальц-Вальдене. Я думала о море в Цине и запахе хвои леса Ваэрг. Эллен заерзала на седле, глубоко вдохнула и открыла глаза.

— Что случилось? — спросила она.

— Ты упала, — ответила я, голова после исцеления немного кружилась. — Но теперь тебе лучше.

— Сколько еще? — она смотрела на меня умоляющими синими глазами.

Я крепче вцепилась в поводья Адила, избегая ее взгляда. Как ответить, если я даже не знаю, где мы?

— Мы скоро прибудем. Обещаю.

Я повела Адила дальше, сердце билось быстрее.

— Мей, — сказал Каз.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Не обещай того, что не выполнишь.

Ему не нужно было отвечать. Мы оба это знали. Но я была слабой. Я хотела дать ей надежду. И себе. Мне нужно присутствие Эйвери. Я должна знать, что она мне поможет. Но ее не было.

Я взглянула на синее небо. Нам нужна вода, но я не смогу управлять дождем, если призову его. Если я переменю погоду, опять будут потоки воды, а это опасно.

Вечером остановка была почти бессмысленной. Еды почти не осталось. Я отдала половину финика Эллен, а еще — немного воды. Это ее слегка приободрило, но она оставалась слабой. Я не хотела этого признавать, но и сама была не в лучшей форме. Спина и ноги болели от постоянной езды. Мы все похудели. Ключицы выпирали у меня, а у Каза — скулы. Многие Борганы сидели, обхватив головы руками, почти сломленные.

Муштан созвал всех, и мы продолжили путь на уставших верблюдах, двигаясь по прямой. Мы были лишь уставшими путниками с павшим духом.

— Мы долго не протянем, — тихо сказала я.

Каз крепче обнял меня.

— Это еще не конец. Я верю в тебя.

— Хотела бы я верить.

Меня отвлек голос Боргана.

— Змея. Держитесь подальше, она может быть ядовитой, — он махал верблюдам, рядом с которыми была змея, уходить.

Я взглянула на извивающееся существо, но обрадовалась, что это не огромный монстр. Тело змеи было белым и мерцало вкраплениями золота. Она двигалась, извиваясь, по песку.

— Убейте ее, — приказал Муштан. — Мясо можно использовать.

— Стойте, — я повысила голос. На меня взглянули мрачными голодными глазами, их руки сжимали кинжалы. Я открыла рот, чтобы заговорить, но поняла, что не знаю, почему остановила их. Убить змею было логично, но я чувствовала, что так делать нельзя.

— Что такое, Хада-я? — спросил Муштан.

— Не знаю. Но… думаю, нам стоит последовать за ней.

Саша поспешила ко мне. Она с Эллен ехала на одном верблюде, я заметила темные круги у них под глазами.

— Надеюсь, у тебя есть план, — сказала Саша. — Им нужна еда, а у нас остались лишь сушеные фрукты и зерна.

— Я не знаю, как объяснить, — сказала я. — Но я чувствую, что нужно идти за змеей.

— Погоди, — сказала Саша. — Амулет. Амулет нагревается, — она показала его мне и остальным, ее глаза горели волнением. — Думаю, мы на верном пути.

— Это может быть знак богов, Мей. А если это Эйвери? — спросил Каз. Он потирал мои руки в восторге.

С новыми силами мы отправились дальше. Я подгоняла Адила, он слушался. Саша держалась за амулет и не отставала, мы следовали почти вплотную к змее. Я слышала взволнованные голоса остальных, чего не было уже давно. Мы шли за змеей по голой пустыне, потом вокруг появились растения с иголками. Под ногами верблюдов шуршал песок.

— Амулет обжигает, — сказала Саша. Она выругалась и отпустила его, а потом взялась за нить, на которой он висел. — Наверное, уже близко.

И змея остановилась, Адил склонился, чтобы я с него соскользнула. Я медленно шла, все мышцы затекли. Я шла к змее, что свернулась на песке. Когда я приблизилась, она обвила мою ногу, поднимаясь все выше. Сердце колотилось. А если я ошиблась? А если это — проделки короля? Но тихий шепот коснулся моей шеи. Ветер.

Змея обосновалась у меня на плечах, я отступила на три шага.

— Не подходите ближе, — предупредила я.

Я знала, что нужно делать. Я подняла руки и закрыла глаза, и вскоре над пустыней пронеслись ветра. Порывы становились все сильнее. Я чувствовала силу ветра, тело дрожало. А потом все успокоилось, и змея соскользнула с плеч. Я открыла глаза, змея исчезла.

Остался глубокий овраг, ветер убрал из него песок. И там к двум столбам вели каменные ступени. А между столбами — темнота.

— Храм Сихранов. Последних из Древних, — прошептала Саша.

Я кивнула.

— Теперь мы узнаем, выжили ли они.

Глава двадцать третья: Забытые Древние

И словно пустыня раскрылась перед нами. Мы столпились у входа, глядя на тьму.

— Амулет горячий, — сказала Саша. — Нужно спускаться туда.

Я повернулась к Муштану.

— Я не такого хотела. Я не хочу войти туда с вами, но вернуться без вас. Вы идете?

— Я с тобой, Хада-я, — сказал он. — До конца.

Его взгляд был серьезным. Я кивнула и шагнула вперед, сердце забилось чаще, когда я поставила ногу на первую ступеньку. Она меня выдержала. Камни были твердыми и мощными, древними, как и мои силы. Я глубоко вдохнула и пошла дальше. Чем ниже мы спускались, тем было жарче. Я прижала ладонь к стене. Она была гладкой, словно мрамор, в конце ступеней были две мраморные колонны с аркой, соединявшей их. На ней были слова. Я успела немного выучить язык Элфенов с помощью Аллертона, но не настолько хорошо. Я поняла лишь одно слово — остерегайтесь.

— Остерегайтесь, нарушители, ведь вас ждет смерть, — перевела Саша.

По спине побежали мурашки.

— Кто-то хотел, чтобы его не тревожили, — отметил Каз. — Они ушли в дальнюю часть пустыни и построили храм с пугающим предупреждением. Они явно ненавидят людей.

— Древние племена постоянно воевали, — сказал Муштан. — Так они, видимо, укрывались от сражений.

— Какой бы ни была причина, мы должны забрать Ансаринтанте, — я сделала шаг в арку, по спине стекал пот.

— Нужны факелы, — сказал Муштан. — Там слишком темно.

— Не надо, — ответила я, создавая на ладони маленький огненный шар и подбрасывая его над головой. Он завис там, освещая путь. Все вместе вскрикнули. Некоторые даже попятились на несколько шагов. Я не сдержала улыбки. В этом преимущество магии… она потрясает людей.

Мы вскоре выбрались из туннеля. В этой части храма стены были покрыты резными рисунками. Я коснулась пальцем, чувствуя изгибы древнего рисунка.

— Они такие жестокие, — сказала Саша. — Все. На них война, сражения и жертва. Смотри — вот это алтарь, а это Элфен держит церемониальный нож.

— Жертва была очень важна для Древних, — сказал Муштан. — Они убивали тех, кто чист душой, чтобы задобрить богов.

— Похоже, сами они свой гнев и унимали, — сказала я, следя за рисунками.

— А неплохо придумано? Обвинять божеств в своих действиях. Никто не мог сказать, что они ошибаются. Боги ведь не спустятся, чтобы сказать, правда это или нет, они останутся на месте, бросив нас уничтожать друг друга, — сказал Муштан, и по его голосу был понятно, что о богах он не самого высокого мнения.

— Порой они вмешиваются. Аллертон говорил, что Древние своей магией создали божеств, — сказала я, медленно ходя мимо цветных рисунков, не тронутых временем.

— Хада-я, мир куда сложнее. Боги, которых знаешь ты, да. Но эти жертвы не для них. Они для старых, древних богов. Первых богов Элфенов. Тогда были жестокие времена. Тяжелые времена. Убивать или быть убитым, — объяснил Муштан.

— Почти ничего не изменилось, — мрачно заметил Каз.

— Ваш отец собирается нарушить мир, — сказал тихим голосом Муштан.

Каз молчал, а мы двигались по туннелю дальше, спускались по винтовым лестницам, что уводили все глубже под землю. Воздух был спертым. Огонь дрожал надо мной, грозя потухнуть и оставить нас во тьме. Я ощущала волны клаустрофобии, стоило подумать, что над нами песок и пустыня. Шаги были все быстрее, я надеялась найти выход отсюда.

— Они явно не хотели, чтобы их нашли, — сказала Саша. — Видите, как глубоко ведут туннели?

— Но они построили этот выход, — я удивилась, услышав Треова. Он давно не говорил, я и забыла, что он здесь. — Значит, они хотели когда-нибудь вернуться.

— Они ждут, — сказал Каз. — Ждут шанса вернуться.

— Зачем? — спросила я.

Ответил Муштан.

— Чтобы управлять нами, Хада-я. Может, они ждут, чтобы в мире было достаточно магии, чтобы они смогли использовать свои силы.

— Но в каждом поколении была рожденная с мастерством. В мире осталась магия.

— Недостаточно, — сказал он. — Не для них. Чтобы вернуть магию в Эгунлэнд, нужна была очень сильная рожденная с мастерством.

Мы углублялись в храм, а я обдумывала слова Муштана. Кожу покалывало от мысли, что мы идем по храму бессмертных, что ждут шанса захватить мир и сделать из всех марионеток. В горле пересохло. А если я не одолею их?

Мы вышли в более просторное место и с наслаждением дышали воздухом, что был немного свежее. Каз вытер пот со лба и выпрямился. Я заметила, что многие ведут себя так же. Все устали.

— Нужно передохнуть. У нас еще осталась вода и фрукты, — сказала я.

Муштан кивнул.

Люди опускались на пол, слышались вздохи, мы делились водой и фруктами. Я жевала финик и озиралась, пытаясь отыскать зацепки об этом месте. Комната была похожа на прихожую в поместье или замке. Похоже на просторный коридор в доме Муштана. Через промежутки стояли белые мраморные колонны, стены были покрыты теми же рисунками, что мы уже видели. Там были и более жестокие изображения, но и картинки людей, выполняющих повседневную работу, например, занятых скотоводством или виноделием. Были и интересные рисунки, показывающие древние силы. Я видела пылающий на ладонях огонь, волны воды, которыми управляли серьезные Элфены, ураганы. Некоторые изображения были с высокими Элфенами, надзирающими над низкими людьми в оковах.

— Муштан, кто это? — спросила я.

Он присмотрелся.

— Похоже на рабов, — сказал он. — Люди-рабы.

— Тогда были люди? — спросил Каз, придвинувшись к рисунку.

— О, да, — сказал Муштан. — Элфены и люди сосуществовали много лет, пока люди не нашли в себе силы одолеть Элфенов.

— Так они были рабами? — я разглядывала рисунки. — А я все время думала, что это люди были жадные до власти. Но на самом деле мы были рабами. Но почему Сихраны не убили людей Угольным камнем? Они могли остановить войны и сохранить магию в королевстве.

— Но насколько сильны они были? — отозвалась Саша. — Чуть сильнее других Элфенов. И если они знали, что бессмертны, что могут вернуться в любой момент, то им нужно было лишь ждать, пока с людьми все будет покончено. Ждать, пока мы станем слабыми, а они станут править нами, словно боги.

Голова болела из-за всего, связанного с бессмертными, богами и Древними. Почему все так запутано? Почему всегда нужно с кем-то сражаться?

Мысли прервало шарканье о камень. Каз резко повернулся в сторону ступеней.

— Что это было?

Муштан поднялся на ноги.

— Наверное, крысы, — но его рука легла на рукоять ятагана. Металл зазвенел, когда Каз выхватил меч. В моей руке появился огненный шар, но Муштан махнул мне, чтобы я его погасила.

— Здесь его использовать опасно, — сказал он. — Мы не знаем, насколько прочные эти туннели.

Я вспомнила обо всем, что над нами. Сгореть в недрах пустыни мне не хотелось, потому я убрала огонь и вытащила кинжал. На правой руке был острый крюк, он выглядел нелепо, но был острым и опасным. Тишина в туннеле становилась все напряженнее, она давила. Мы ждали, но не знали, чего именно. Рука, сжимавшая кинжал, вспотела. Каз переминался с ноги на ногу.

Из-за угла показалась крыса. Муштан рассмеялся, и смех подхватили другие. Муштан отступил и принялся цеплять ятаган к поясу, но пролетела стрела и задела его щеку. Миг стояла тишина, челюсть Муштана опустилась в шоке. Все уставились на стрелу, воткнувшуюся в пол, я повернулась к Казу, а он был настороженным, лицо пылало.

Нас атаковали.

Я насторожилась и услышала свист стрелы, тут же бросившись прочь от входа. Муштан махнул своим людям следовать за мной. Саша увела Борганов. Стрела едва не попала по одному из наших людей, но все еще ничего больше слышно не было.

Я приблизилась к Казу и прошептала:

— Мы слышали то, что восприняли за крысу. Значит, их не много.

Каз нахмурился и кивнул. Я знала, о чем он думал, такое испытывала я, увидев впервые Аллертона. За этой стеной были люди его отца, может, и его отец. Он оставил месть и пошел за мной в пески Анади, но как теперь он поступит, оказавшись лицом к лицу с человеком, убившим его мать? Я в страхе сглотнула. Я не хотела, чтобы Каз вышел из себя. Нам нужен холодный разум, чтобы победить. Он должен выжить.

Муштан тихо говорил со своими людьми на языке Джакани, а потом зашептал мне:

— Они ждут, чтобы мы пошли за ними. Нельзя этого делать. Там может быть ловушка.

— Разве не проще сразиться с ними в узком проходе, где бежать некуда? — спросил Каз.

— Они могут отступить, — ответил Муштан. — И мы не знаем, кто ждет их позади. Нет, мы выждем. Оттуда они больше стрелять не будут. Иначе раскроют себя.

Каз с неохотой кивнул. Капли пота стекали по его вискам, его челюсти были сжаты. Я понимала, какого терпения ему стоит оставаться на месте, а не мчаться на человека, что убил важного человека.

Я взглянула на вход. Там мелькнула быстрая тень, и в комнату вбежали трое, сжимая мечи, они громко вопили. Я видела их внушительные фигуры, красные глаза и ярость на лицах, мне стало не по себе. На краткий миг я приросла к месту, кровь отлила от лица. Я пришла в себя, когда наши воины бросились в бой. Сталкивались мечи. Звенел металл. Каз бежал им на помощь, а из-за угла появились еще трое. Муштан помрачнел. А я чувствовала, что это только начало.

Глава двадцать четвертая: Внезапная битва

Я пыталась дотянуться до Каза, но Муштан оттолкнул меня.

— Нет. Оставайся здесь, Хада-я. Не сражайся, — его глаза потемнели от напряжения. Я могла лишь кивнуть в ответ, сглотнув.

Каз вступил в схватку, попав мечом по горлу солдата. Я смогла разглядеть нападающих. Они были в легкой броне: их шлемы были похожи на кожаные, как и обувь с наручами. Цвета были темно-бордовыми, на грудях — герб короля: ревущий медведь в короне из шипов. Я поежилась. Каз должен был знать их, и он уклонялся от их атак.

Но их легко подавили наши люди. Один оказался без сознания, другие пятились. Я встретилась взглядом с Казом, мы нахмурились. Его лицо было красным от боя, я заметила след от удара на глазу, но в остальном он был невредимым. Но мы все еще хмурились, ведь что-то было не так. Зачем посылать лишь нескольких людей? Они должны знать, что нас куда больше. Люди короля должны знать, что с нами воины султана, отличные бойцы Борганов и обученный сражаться принц.

Что-то не сходилось. И мы это понимали, хмурился и Муштан.

Краткий миг тишины был нарушен, и мне стало не по себе. Когда я была в лесу Ваэрг, то сталкивалась с существами, что могли кому-то явиться лишь в кошмарах. Но один из монстров был создан моим другом Бердсли, он сам боялся его больше всего на свете. Из-за угла показался механический паук. Одно дело столкнуться с таким в просторной пустыне, и другое — встретить его в ограниченном пространстве. Тело хотело бежать прочь, но бежать было некуда. Он заблокировал почти все свободное место.

Каз отскочил назад, когда паук поднял лапу и опустил ее на бессознательного солдата. Еще удар, и один из людей Муштана отлетел на пол. Он откатился в сторону, его едва не раздавила лапа паука.

— Глаза! Бейте по глазам, — кричала я. — Саша, амулет, — я повернулась к рыжеволосой подруге.

— Нет, — остановил меня Муштан. — Никакой магии здесь. Это опасно.

Я была такой беспомощной. Каз бежал на паука, целясь в его брюхо, но попав в ловушку его лап. Большая часть людей Муштана танцевали вокруг лап, а не атаковало. Паук кружил в тесном пространстве, сбивая воинов на пол.

— Каз, подними меч, — прокричала я.

Мой муж повернулся ко мне, серебряные глаза сверкнули. Он поднял меч и отыскал слабое место между двумя металлическими пластинами на брюхе паука. Он воткнул меч в его тело. Паук тут же отреагировал, помчавшись вперед, таща Каза за собой. Я в ужасе выкрикивала его имя, Муштан поспешил туда и преградил ему путь, ударяя по лапе паука ятаганом. Он дал Казу время, чтобы он вонзил меч глубже в тело паука, хотя бы замедлив его. Муштан ухмыльнулся и ударил паука в глаз.

— Каз, беги! — вопила я.

Каз попытался вытащить меч из тела паука, но тот застрял. Я в ужасе смотрела, как на него падает огромное тело. Паук покачивался, Каз оставил меч и бросился в сторону, едва успев вылететь из-под падающего паука. Треов оказался рядом с ним, помогая ему встать, и я подбежала к нему, вытянув руки.

— Я не ранен, — прошептал Каз мне на ухо, но я чувствовала, как бьется его сердце. Я чувствовала его страх.

За спиной послышался кашель, я вспомнила, где мы, кто на нас смотрит. Жар прилил к моим щекам, я отстранилась и прочистила горло.

— Но это не конец, — прошептал Муштан. — Слушайте.

Я замерла, прислушавшись. Стоило закрыть глаза, сознание очистилось, чувства обострились. Под нами было много магии, такой сильной, что я захотела убежать от нее. Но я заставила себя прислушиваться. Я слышала шуршание песка над нами, слышала каждого в комнате — их дыхание и сердцебиение. Это было чем-то новым. Волнительным. Силы росли, но я должна была держать себя в руках. Сосредоточься.

Там много людей. Я открыла глаза и повернулась к Муштану.

— Не меньше дюжины, — прошептала я. — И все ждут нас, — я замолчала и добавила. — Вы знали, что я могу такое?

— Что именно? — спросил он.

Я задумчиво покачала головой.

— Не важно.

— Они думали, что паука нам хватит, — продолжил Муштан. — А теперь им придется напасть на нас. Они нападут, но сначала выждут, чтобы у нас кончилось терпение, чтобы мы атаковали первыми. Но мы не сорвемся. Они в холодном темном туннеле. А у нас есть относительно светлая комната.

— Так мы будем ждать? — спросил Каз. Голос выдавал его смятение. Он хотел встретиться с человеком, что убил его мать.

Муштан выдержал взгляд Каза.

— Да.

Я положила ладонь на руку Каза, чтобы успокоить его.

— А если пойти дальше? — спросила я. — Продолжить путь в храм?

— Они пойдут за нами и перережут нам глотки, — сказал Каз.

— Он прав, — сказал Муштан. — Они будут убивать нас по одному. И начнут с самых слабых. Они оставят в живых только тебя, Хада-я. Остальных убьют.

— Стоит им вытащить меня отсюда, я подожгу их и буду смотреть, как они горят, — сказала я. — Но здесь я ничего поделать не могу. Иначе пострадают все.

— Мы сразим их, — уверенно сказал Каз. Его голос был твердым, но глаза выдавали страх.

Муштан тихо придвинулся к группе и отдавал приказы, пока Каз вытаскивал меч из паука. Мы поделились на три отряда. В первом были сильнейшие бойцы: люди Муштана и Борганы. Во втором — Муштан, Каз, Треов и несколько юных воинов. И в третьем остались женщины: я, Эллен, Саша и Аллайя, что была нелепо, как по мне, но я решила не спорить с Муштаном. Так я хоть могла видеть Каза. Между нами и скрывавшимися людьми короля лежал поверженный паук. Я пыталась не смотреть на его искореженное тело. Вместо этого я крутила кинжал в руке и ждала. Я взглянула на Аллайю с ятаганом. Ее челюсти были крепко сжаты, а взгляд был уверенным. Она хотела приключений, но я не была уверена, что она готова к ним.

— Это будет жестокая битва, — сказала Саша. Она держала длинный тонкий меч. У всех было оружие, даже у Эллен.

— Знаю.

— Точно? — отозвалась она. — Люди умрут.

Сердце сжалось при мысли, что кто-то пострадает, но я не успела ответить, раздался крик, стрелы полетели к нам, за ними побежали солдаты короля в красной броне. Я пригнулась, уклоняясь от стрел. Двое людей Муштана тут же получили ранения. Но я не могла им помочь, ведь через мгновение все вокруг было в бойцах, звенели мечи.

Я впервые участвовала в такой битве. Я видела схватки, участвовала в сражениях, но никогда не видела, чтобы люди сражались со стремлением убить друг друга. Я выпрямилась, выхватив кинжал и взяв себя в руки. Я не помогу никому, если буду стоять и считать ворон.

Каз не терял времени. Он сражался. Но я заметила, что он не наносит смертельных ударов. Он отбивал мечи врагов, но не попадал им по груди или горлу, не ранил глубоко. Борганы же боролись бесстрашно. Они проливали кровь врагов так легко, словно резали хлеб. Не зря их учил Треов и помогал им с оружием. Я была напугана, но зачарована их сражением.

Но потом меня привлекли воина в более плотной броне, что стоял в стороне от сражающихся. У него был огромный меч. Ему приходилось держать его двумя руками, и он взмахивал им изо всех сил. Только у него был шлем. Я не могла отвести взгляда. Кто он?

Сердце билось быстро, мне было не по себе, и я повернулась, чтобы отыскать в этом хаосе Каза. Я заметила его песочные волосы, увидела, куда он направляется. Каз распихивал всех на пути к высокому мужчине. Он не сводил глаз с двуручного меча незнакомца. И тут я поняла, что происходит.

— О нет, — прошептала я, уходя от женщин и приближаясь к битве. Я едва слышала, как Саша зовет меня. Я знала, что должна сделать. Знала, кто это. Каз узнал меч. Он знал, что это его отец.

Послышался свист, я упала на колени, увидев, как на меня бежит один из солдат короля. Его меч летел вниз. Я остановила его кинжалом. Он был намного сильнее меня, кинжал мог удержать меч лишь на пару мгновений, но я была быстрее и бросилась в сторону, ударив его крюком. Солдат пошатнулся от боли, но сражаться не прекратил. Он повернулся ко мне, взмахнув мечом, но я поняла, что он не пытается убить меня, он хочет попасть по мне рукоятью. Я двигалась слишком медленно, но удар не попал по мне, Треов порезал мужчину. Тот рухнул на пол, кровь лилась из открытой раны.

Я отбежала от Треова, не успев поблагодарить его, меня тошнило от запах крови и пота. Я промчалась мимо Муштана, он сражался так, словно был гораздо младше своих лет. Он сражался двумя ятаганами, резкими и быстрыми движениями ударяя по врагам. Желудок сжался при виде крови. И я хотела отомстить за отца? Если бы я знала о смерти, я бы не хотела убить. Я бы не захотела такого.

Нет, такие мысли допускать нельзя. Я должна найти Каза. Если я угадала, он отправился сражаться с отцом, значит, им завладел гнев. Я должна помочь ему. Я оглянулась напоследок на своих людей: Аллайя сосредоточенно размахивала ятаганом, Саша отбивалась мечом, Треов сражался сразу с двумя солдатами, Эллен ударяла кинжалом слабых солдат. Я отвернулась, и в комнате словно стало тише. Я сосредоточилась, и все вокруг исчезло. Среди рева, звона и суеты схватки я видела только одно: Каз стоял на коленях, а меч короля собирался разрезать его пополам.

Глава двадцать пятая: Сложное убийство

Ко мне бежал солдат, преграждая путь. Но я бросилась на него, сбивая с ног. А потом побежала к Казу. Король меня заметил, но мне хватило времени, чтобы ударить его кинжалом. Впрочем, король отскочил назад вовремя, замахнувшись на меня огромным мечом. Я уклонилась, заходя ему за спину, маневрируя, как учил меня Каз. Я ударила еще раз, умудрившись вспороть его броню, на руке его проступила кровь. Краем глаза я заметила, что Каз добрался до своего меча и вскочил на ноги.

Король отпрянул, видя, что он в меньшинстве. Он опустил меч, и на миг у меня мелькнула мысль, что он сдастся. Но его рука поднялась к лицу, и он снял шлем с головы.

— Что? — выпалил Каз.

Немытые спутанные черные волосы показались из-под шлема, перед нами стоял мужчина, нет, юноша с бледными глазами и ухмылкой на губах.

— Что, братишка, удивлен? — сказал Казу Линдон.

И хотя Линдон был младше Каза на год, он был выше и выглядел, как мужчина, а не юноша. Он вел себя так же, как отец, у него были похожие тонкие губы.

— У тебя меч отца, — сказал Каз. Его глаза пылали. Я не видела его таким, после того как он рассказал мне о гибели его матери.

— Неплохо, да? Я решил, что если и убивать тебя, то его мечом.

Каз двинулся к Линдону, но крупный юноша вскинул правую руку и ударил его в живот. Я хотела помочь, но приросла к полу. Я должна выждать. Должна точно подгадать момент. Линдон опасен. Его нельзя недооценивать.

— А тебя, заразу, оказалось сложно найти, — сказал Линдон, повернувшись ко мне. — И тебе было чем заняться — милыми разговорами с султаном, свадьба с принцем и уничтожение моих машин. О да, я знаю всё о тебе. Как и все. Но это не важно. Ты умрешь, как только найдешь Угольный камень.

— Без меня в Эгунлэнде не останется магии, — сказала я.

— Разве? — спросил он, приблизившись. Я попятилась, чувствуя отвращение из-за холода в его глазах и отсутствия у него эмоций. Он был таким же человеком, как механизмы, что нападали на нас. — А я вот слушал и слушал сказочки Джакани. Они — странный народ. Они любят свои сказки. И любят глупые легенды. И знаешь, что я понял? Я узнал о Сихранах, о том, что они живут в этом храме. Я понял, что Угольный камень позволяет им жить тысячелетия. И они были задолго до тебя с твоими глупыми силами. Так что я не думаю, что это важно — живая ты или мертвая. Но, чтобы не ошибиться, я возьму тебя в храм.

Линдон бросился на меня, но Каз закричал и взмахнул мечом. Линдон резко развернулся, поднимая меч и останавливая атаку Каза, раздался звон. Каз умудрился оттолкнуть Линдона и ударить еще раз, застигнув брата врасплох. Линдон остановил атаку, но уже не с такой силой, и Каз задел его грудь до крови.

— Ты стал сильнее, братец, — издевался Линдон. Он отбил его меч. Каз заблокировал удар, но отшатнулся, ведь Линдон надавил всем весом. Каз скривился и потянулся рукой, чтобы ударить брата. Из носа Линдона потекла кровь на верхнюю губу. Мое сердце забилось быстрее, когда я поняла, что Каз вот-вот убьет брата. Они обменивались ужасными ударами, а я чувствовала, что что-то идет не так.

— Где он? — вопил Каз, ударяя Линдона по сломанному носу. Впервые Линдон закричал от боли и попятился. — Где отец? Он боится встретиться со мной? Послал верную собачонку доделать свои дела? Ты, видимо, решил, что ты особенный, но это не так. Ты — инструмент, который он сможет выбросить, когда ты будешь не нужен. Ты вообще знаешь, для чего Угольный камень? Он дарит вечную жизнь. Он будет править вечно, — Каз уклонился от удара и попал рукой по животу Линдона. — А тебе королем не быть. Никогда. Стоит мне умереть, он убьет и тебя. Он убьет всех, кто может забрать у него трон.

— Заткнись! — Линдон сплюнул кровь.

Каз отскочил, когда Линдон замахнулся тяжелым мечом, едва не попав ему по горлу.

— Меч тебе великоват, Линни. Отец тебя отправил проиграть.

— А вот и нет, — ответил Линдон, теперь звуча, как мальчик.

— Может, он хочет, чтобы мы поубивали друг друга, чтобы сразу решить обе проблемы.

— Ты лжешь. Я принесу ему Угольный камень. Он мне верит.

Или он собирается вмешаться. Только ждет подходящего момента.

Линдон бросился с мечом на Каза так резво, что тот едва успел уклониться. Он закричал, когда меч задел его ногу. Порез был глубоким, тут же потекла кровь.

— Отец доверяет мне. Он прислушивается к моим словам. Он поверил мне, когда я сказал, что мама должна умереть, — сказал Линдон.

Я застыла. В глазах Каза пылал гнев. Мой серебряный принц тут же бросился на Линдона. А я ощутила дрожь, что словно кричала, чтобы я что-то делала. Я боялась, что Каз убьет брата, но на такой скорости он точно нанесет последний удар.

Я действовала быстро. Я была ближе к Линдону, чем Каз, а потому добралась раньше. Я оттащила Линдона здоровой рукой, а крюк проехался по его горлу. Кровь полилась из свежей раны на шею и броню. Я отшатнулась, и тело Линдона упало на пол рядом со мной. Каз в ужасе смотрел на меня.

— Прости, — сказала я. — Но я не могла тебе позволить…

Я отвернулась, чтобы спрятать слезы. Я не могла объяснить свой поступок. Я знала лишь, что должна была так сделать. Вытерев слезы, я подняла голову и увидела, что бой почти закончился. Люди короля поглядывали на тело Линдона и убитых товарищей.

— Стойте! — кричала я. — Хватит.

Муштан бросился в сторону от врага. Даже солдаты короля послушались меня.

— Принц Казимир, — сказал один из солдатов. — У короля наши семьи…

— Нет нужды объяснять, — ответил Каз мягким тоном. — Но и вы должны знать, что я не убивал свою маму.

— Никто в это не верит, — сказал солдат. — Ведь вы не могли.

Я вытерла с крюка кровь и вздохнула. Это было бессмысленно. Я сочувствовала этим мужчинам. Они сражались из страха. У них не было причины сражаться, кроме страха.

— Линдон мертв, — сказал Каз. — Вы можете вернуться к моему отцу или поклясться в верности мне и моей жене, и мы получим Угольный камень раньше, чем до него доберется король. Но вам придется сражаться с королем, если вы останетесь со мной.

Солдат не колебался. Он упал на колено. И все выжившие солдаты вокруг нас опускались на колени. Глаза снова заволокло слезами. Я повернулась к Казу с умоляющим видом, боясь, что он ненавидит меня за то, что я сделала с его братом. Но он подошел ко мне и, убрав из моей руки кинжал, обхватил мою ладонь.

— Покончим со всем, — сказал он. — Заберем Угольный камень и отправимся к отцу, но сделаем все с честью. Мы не убьем его из гнева. Мне безумно жаль, что тебе пришлось сделать это, но я все понимаю. Если я убил Линдона из гнева, я вечно жалел бы об этом. Ты спасла меня, и я понимаю, что это будет преследовать тебя всю жизнь. Но слушай, Мей. Ты была в бою. Ты убила, но все остальные смогли выжить. Ты воин, а не убийца.

* * *

Воды и еды оставалось мало, мы потеряли троих, семеро были ранены, все устали и почти пали духом. Я использовала немного исцеляющих сил под строгим надзором Саши, что была рядом со мной и ругала всякий раз, когда я слабела.

Каз сидел у хладного тела его брата, пока мы оценивали ситуацию. Мне было больно смотреть на него. Братья не любили друг друга, но это не означало, что не будет сожаления. Но я должна выполнить свой долг. Я должна идти с Муштаном дальше.

— Раненые голодные люди предадут с большей вероятностью, — предупредил меня Муштан, мы отошли в сторону.

В узком туннеле пахло землей, но я сосредоточилась на мерцающем свете в конце.

— Знаю.

— Я готовлю тебя к худшему, — сказал он.

Я потерла шею и плечо, пытаясь отогнать тревогу. Я не хотела, чтобы хоть кто-то умер. Мы шли на мерцающий свет. И пока мы двигались дальше, я касалась пальцами вырезанных на стене рисунков, представляя, сколько человеческих слуг работало на Элфенов, как они себя чувствовали при этом. Потом я подумала о людях, которых заставляли работать в шахтах, о фермерах, которых истязал налогами король, о кузнецах, которых заставляли делать королю оружие, и поняла, что почти ничего не изменилось.

— Как думаешь, что это? — спросил Каз, догоняя меня. — Там не может быть солнца.

Я не ответила, потому что сама не знала. Сила храма гудела повсюду — в утоптанном полу, в стенах и даже в потолке. С каждым шагом давление возрастало. Мы приближались к свету, а сердце билось все быстрее, я глубоко дышала, чтобы успокоиться.

— Амулет снова нагревается, — Саша схватила кулон, постукивая по его гладкой поверхности.

— Мей? — я заметила тревогу в серебряных глазах Каза.

— Я в порядке, — ответила я. Но не была в этом уверена. На меня давил воздух. Стены, казалось, сдвигались. Пальцы дрожали, я уткнулась ими в стену. Я спешила, отчаявшись выбраться из туннеля, отчаявшись вдохнуть свежего воздуха, увидеть свет. Кто-то попытался схватить меня за локоть, но я вырвалась и побежала на сияние. И тут я лицом ощутила солнечный свет, замедлила шаг, уперлась руками в колени и глубоко дышала. Когда я подняла голову, то увидела храм Сихранов, и горло сжалось.

Я видела невозможное. Этого не могло быть. Я сделала три шага и остановилась, озираясь. Я попала в мир Элфенов, каким он был тысячи лет назад. Храм был похож на огромный дворец, каменные колонны тянулись к синему, похожему на искусственное, небу. И в этом небе были облака. Но они не двигались, а замерли на одном месте. Пол был из каменных плит, как и в Красном дворце. В зале стоял огромный стол, полный фруктов, вина, воды и пирожных. Я сглотнула.

Я шла по комнате и видела рядом с колоннами столбы поменьше. Их в комнате было около дюжины, на каждом стояли каменные кресла, похожие на трон в Красном дворце. На каждом кресле была мраморная статуя. При виде глаз статуи стыла кровь. Это была прекрасная женщина в струящемся платье, собранном на одном плече. Ее волосы ниспадали до талии. Из-под волос виднелся кончик заостренного уха, а пряди были такими похожими на настоящие, что мне хотелось коснуться их пальцами. Ее лицо было вытянутым и узким, с острым подбородком и миндалевидными глазами. Что-то в ней напомнило мне о древесной нимфе из леса Ваэрг, и это мне не понравилось.

Позади слышались поспешные шаги, меня догоняли остальные, но я застыла там, чувствуя кожей солнечный свет, которого здесь не должно быть, потому и не заметила, что они приближаются. Я глубоко вдохнула и закрыла глаза. И услышала голос:

Тебе нужна истинная жертва.

Глава двадцать шестая: Статуи Сихранов

Когда я открыла глаза, остальные уже пробовали фрукты и пирожные и пили воду. Я в ужасе уставилась на них, мы ведь не знали, можно ли это есть. Но они были так голодны, что я не смогла их остановить.

— Это место пропитано магией, — сказала Саша, не присоединяясь к пиру. — Воздух, солнце, странные облака… Я уж не говорю о еде, которой тысячи лет, но она не сгнила.

Я прикусила губу, пытаясь понять, говорить Саше о голосе в голове или нет. Суета в другом конце комнаты решила все за меня. Мы поспешили на повышенные голоса. Люди Муштана отыскали фонтан со свежей водой и танцевали в нем, держась за руки. Каз рассмеялся, а потом вспомнил, через что мы прошли, чтобы попасть сюда, и смех резко оборвался. Я поймала его за руку и крепко сжала.

— Что скажешь об этом месте? — спросила я у Каза.

— Невероятное, — ответил он. — Прекрасное.

— Но? — уточнила я.

— Слишком тихо. Словно что-то затаилось.

Я поежилась. Когда Муштан хлопнул меня по спине, я чуть не подскочила.

— Расслабься, Хада-я. Осмотрись. Сихраны заморожены. Они ведь мраморные статуи? Где здесь опасность? — он был спокойным, но причиной был конец тревог за голодных людей.

— Я вижу лишь опасность, — ответила я.

Он похлопал меня по плечу и прошел к своим людям.

— Нужно отыскать камень, — напомнила я.

— Всему свое время, Хада-я, — он поднял руку, успокаивая меня.

— Они явно хотят отыскать сокровища, — сказал Каз.

— Что? — меня разозлила сама мысль. Мы здесь не для того, чтобы разбогатеть. У нас есть цель.

— Оставь их. Бедные люди. Пусть сделают себе жизнь немного проще, — ответил он.

— Но и я из бедных, но сокровища не ищу.

— Ты уже не бедная. Ты принцесса, — он усмехнулся, гордясь этим, и ребенок из Хальц-Вальдена во мне был и рад, и испуган.

Мы требуем истинной жертвы.

Я отвела взгляд от глаз Каза и отвернулась, пытаясь понять, откуда исходит голос.

— В чем дело? — спросил Каз.

Голос вернулся, но теперь он был не один, они накладывались друг на друга.

Дальше ты не пройдешь без истинной жертвы.

Чистой душой.

Мы не дадим тебе Угольный камень.

Боги этого не позволят.

Теперь мы — боги.

— Это не статуи, — прошептала я. — Это не статуи. Не ешьте! Ничего не трогайте! Это не статуи. Это Сихраны.

— Мей? О чем ты говоришь? — спросил Каз.

Я зажала руками уши, пытаясь заглушить звук. Но не могла.

Ты не победишь нас.

Мы возвысимся.

Мы требуем жертвы.

Без крови чистой души твой мир сгорит дотла.

Ко мне подошла Саша и обхватила рукой за плечи.

— В чем дело? Что ты слышишь?

— Они говорят. Они требуют жертву, и тогда они вернутся и победят нас.

— Кто говорит, Мей?

Сила гудела под ногами. Она текла в земле, в стенах, повсюду. Я не успела ответить, послышался гул. Храм задрожал, я покачнулась и упала на каменный пол. Я схватилась рукой за осколок камня, порезавшись, из раны потекла на пол кровь.

— Вставай, Мей, — прошипел Муштан. Он грубо схватил меня за локоть и потянул вверх. — Разве ты не видишь?

Гул утих. Муштан указывал на круг с пятью символами в центре. Через них проходили пять колец.

— Н-нет, — выдавила я.

— Это врата, — сказал Муштан. — И ты пролила на них кровь.

— Врата куда? — спросила я, страх сжимал мое горло.

Муштан отпустил меня и посмотрел на врата. Проследив за его взглядом, я увидела, что моя кровь движется к линиям символа, заполняя трещины.

— И что произойдет? Что это за врата? — требовала я ответ.

Муштан перевел взгляд на меня.

— Врата к богам.

— Н-но… это хорошо, — ответила я. — Разве боги не помогут нам?

Теперь мы — боги.

Мы тебе не поможем.

— Думаю, ты разбудила Сихранов, — сказал Каз, потянувшись к мечу.

Кровь заполнила все пять символов, снова послышался гул.

— Мей, успокой землю силой, — приказала Саша.

Я кивнула. И сосредоточилась на земле под ногами, пытаясь управлять ее дрожью. Но элемент отталкивал меня, впервые я чувствовала сопротивление.

— Это Сихраны. Они отталкивают меня, — сказала я.

— Мей! — крикнул Каз. Он указывал на землю, где начали открываться врата.

Символы свернулись, словно были кусочками пергамента. Я шагнула ближе, заглядывая туда, но увидела во вратах лишь пустоту. Тьму, пространство, лишенное цвета. Словно темный кусок угля, перо ворона.

— Уходи оттуда, Хада-я, это опасно, — сказал Муштан.

Я сделала пару шагов назад, послышался очередной гул, сотрясающий храм. Стены дрожали, я схватилась за каменный стол, чтобы не упасть. Зазвучал крик, я повернула голову и увидела, что один из Борганов упал на колени. Он скользил по комнате, словно пол был под наклоном, и упал прямо во врата.

— Нет! — я попыталась побежать к нему, но Каз схватил меня за талию.

— С ним покончено.

Нечистый.

Мы требуем истинной жертвы.

С громоподобным треском по бокам комнаты появилась белая пыль. Я в ужасе смотрела, как на статуях Сихранов появляются трещины.

Саша повернулась ко мне.

— Амулет остыл. У нас проблемы.

Мы сильнее, чем вы.

За вратами разрушение.

Мир изменится.

Останови разрушение.

Жертвуй.

— Хватит! — закричала я.

К вратам заскользил один из людей Муштана. Я вырывалась из хватки Каза, чтобы помочь ему. Но он упал в дыру.

Нечистый.

Мы требуем истинной жертвы.

Еще треск и пыль, мрамор падал со столбов. Я вырвалась из рук Каза и побежала на звук. Под мрамором оказался человек. У него была темно-коричневая кожа, покрытая белой пылью, а белые одежды ниспадали до колен. Его волосы доставали до плеч и вились. Уши были слегка заострены, выглядывая из-под волос. Когда он спрыгнул с каменного трона, то поднялся с грацией танцора. Мой взгляд был прикован к амулету на его шее. На золотой цепочке висел черный камень. Я быстро взглянула на другие статуи, замечая, что и у них в мраморе вырезан такой амулет.

— Угольный камень разбит, и у каждого есть осколок, — сказала я.

Элфен выпрямился, потягиваясь.

Он возвышался над самыми высокими из нас. Его лицо было лишено эмоций, словно он остался статуей, но когда он открыл рот, я увидела заостренные зубы за полными губами.

— Ты разбудила нас, — сказал он низким голосом, в котором звенела сила. — Мы ждали, что ты пробудишь нас, чтобы мы могли потребовать обратно свое.

— Вам ничего не принадлежит, — заявила я. — Мир вам не принадлежит.

Он улыбнулся, показывая острые клыки, и мой желудок сжался.

— Тогда мы заберем его.

По спине пробежал холодок. Я верила ему.

— Как закрыть врата? — спросила я, сглотнув, пытаясь показывать себя сильной. — Моей кровью?

— Жертвой, — прошипел Элфен.

— Они уже забрали двух наших людей. Хватит жертв, — справа раздался треск, ожила еще одна статуя.

— Они нечистые, — Элфен повернулся к разбитому мрамору. — Иди ко мне, Гвендолин. Мы пробудились. Твои боги вернулись, человек.

— Вы не боги, а меня зовут Мей. Я рожденная с мастерством.

Элфен шагнул ко мне.

— Я не знаю, что это значит.

Я поняла, что отступаю назад. Каз появился справа от меня с мечом.

— Тронешь ее, и я тебя убью, — заявил Каз.

— Мей, — слева появилась Саша. — Возьми меня за руку. Мы создадим амулетом молнию.

— И меня, — я удивилась, увидев Эллен, стоявшую гордо рядом с Сашей. Я забыла, что у нее тоже есть амулет.

Гвендолин спустилась с каменного трона. Ее длинные черные волосы развевались за ее спиной. Не будь я в таком положении, то восхитилась бы ее красотой, но я тут же ощутила страх, когда она улыбнулась и облизнула губы. У нее были такие же острые зубы, как у того Элфена. Она покрутила осколок Угольного камня на шее, жадно глядя на нас.

— Ты пришла покормить нас, малышка? Принесла нам хорошенькую жертву? — промурлыкала она.

— Мы никем жертвовать не будем. Вы не боги. Вы не бессмертные. Вы живы, потому что у вас Угольный камень, но он вам не принадлежит, — бросила я.

— Бедная человеческая девочка думает, что может отнять у нас камень, Гэвин, — сказала Гвендолин, обхватив рукой его плечи. С жестокой ухмылкой она раскрыла ладонь, и заряд синей энергии вылетел из ее руки, ударяя одного из наших бойцов в грудь, он полетел во врата. — Как жаль. Очередной нечистый. Среди вас вообще есть чистая душа?

— Врата стали шире, — сказала Саша. Она схватила меня и Эллен за руки. — Пора действовать.

Я чувствовала, как сила покалывает под кожей, поток энергии перетек от меня к Саше. Молнии вылетели из обоих амулетов, целясь в Гэвина и Гвендолин. Но Элфены были невероятно быстрыми. Они уклонились от удара и выстрелили синей энергией в ответ. Каз оттолкнул меня, и удар пришелся ему в плечо. Мы вчетвером упали на пол.

— Я посмотрю, — выдохнула я, указывая на плечо Каза.

— Ерунда, — но он скривился, когда я коснулась его рубашки. Синяя энергия оставила глубокую рану.

Мы спрятались за каменным столом, взглянув на врата. Они стали больше, занимая почти пятую часть комнаты. Муштан спешил к нам, кривясь от страха.

— Я уже потерял двоих… в этой дыре. Ты должна что-то сделать, Хада-я. Ты должна их закрыть.

— Я не знаю, как, — стоило это сказать, я почувствовала себя ужасно беспомощной.

— Используй все силы, — сказал Каз. — Я в тебя верю.

Магия не поможет.

Только кровь.

Жертва чистого сердцем…

Или ваш мир обречен.

— Замолчите! — кричала я.

Я не могла думать, мешал этот шепот в голове. Я не верила им. А если они правы? Нет, они врут, они пытаются заставить меня дать им еще силы. Они хотят обмануть меня, чтобы я убила своих людей.

— Не пускай их в свое сознание. Не давай им управлять тобой, — сказала Саша. Она держалась за амулет так, словно он защищал ее. Может, объединив силы, мы навредим им.

— Сначала я должна исцелить Каза…

— Нет, — глаза Каза вспыхнули. — Ты не можешь тратить свои силы.

Еще треск, на землю упала мраморная пыль. Я выглянула из-под стола и увидела, что очередной Элфен спрыгнул на пол и выпрямился. Теперь Элфенов с осколками Угольного камня было трое.

— Мы не можем победить их, прошептала я. — Они слишком сильные.

— О чем ты? Ты сильнее всех, кого я знаю, — Каз заглянул мне в глаза.

Я коснулась его лица.

— С чего мне верить напыщенному принцу?

Он усмехнулся, мы на миг соприкоснулись лбами, Саша потянула меня. И мы втроем — я, Саша и Эллен — встали в ряд. Саша держала мою руку крепко, впиваясь ногтями в мою кожу.

Гэвин — самый крупный и подлый из Элфенов — ухмыльнулся, обнажая острые зубы. Он приблизился с важным видом. Он словно шел по лесу или направлялся в булочную, а не подходил к врагу. Я копалась в себе в поисках силы. Мне нужна вся магия, чтобы победить Древних, чтобы раз и навсегда закрыть врата. Я вскрикнула, когда поток силы потек сквозь меня, раскаляя кровь. Саша рядом со мной согнулась пополам. Когда сила добралась до Эллен, она упала на колени.

Но все изменилось. Девушки встали на ноги и выпрямились. Из их амулетов полетела белая энергия. Она ударила прямо в грудь Гэвина. Сила сбила его с ног, он полетел, ударяясь о стену и сползая на пол. Гвендолин с ужасом смотрела, как Гэвин падает, жизнь его покинула.

Глава двадцать седьмая: Врата к богам

Пока Гвендолин не отреагировала, мы нырнули под стол. Саша и Эллен тяжело дышали и хватались за амулеты.

— Это было… — начала Эллен.

— …невероятно, — закончила Саша. Они взглянули друг на друга. Я прочистила горло, отвлекая их.

— Мы ранили его, — сказала я. — Это хорошо. Значит, их все же можно ранить. Теперь нужно понять, как убить их.

— Можно забрать у них осколки Угольного камня, — предложил Каз. — Это ведь источник их бессмертия.

— Как это сделать? Мы не можем приблизиться, — сказала я.

— Можете, — вмешался Муштан. — Ты можешь поймать их землей.

— Как поступила с Маллаху, — добавила Саша.

— Это не повредит храму? Вы же говорили не использовать мастерство.

— Об этом уже поздно волноваться, Хада-я, — сказал Муштан.

Над нашими головами пролетел синий шар энергии, ударяя по солдатам, что спешили прочь от растущей черной дыры.

— Как вы посмели пытаться нас убить? — осведомилась Гвендолин. Я слышала, как она ходит в стороны. — Как вы посмели, жалкие людишки? Вы даже лизать мои пятки недостойны…

Она продолжала, но я сосредоточилась на своей силе. Сначала я закрыла глаза, отыскав ее, а потом подумала о земле. Я думала о почве под камнем, о том, что дальше — за червями и жуками — кости моих предков.

— Дай мне сил, Эйвери, — прошептала я.

Я глубоко вдохнула и оглянулась на ноги Гвендолин, ходившие туда-сюда.

— Лозы, — тихо сказала я.

Мрамор трескался, я должна была действовать быстро. Я представила, как толстые побеги появляются из-под земли, пробивая каменный пол. Хоть это и пустыня, но в этом храме все возможно. Я могу управлять магией, что здесь есть. В этот раз трещали уже каменные плиты. Толстые зеленые побеги вылезли из трещин и поползли к босым ногам двух Элфенов. Они обвили их лодыжки, двигаясь так быстро и удерживая так крепко, что Элфены зря бились в них. Гвендолин порвала два моих побега, но их заменили другие, поднимаясь по ее телу и хватаясь за ее руки.

— Этого не хватит, — прошипела она.

Еще больше белой мраморной пыли. Я должна закончить все быстро.

— Я с тобой, — сказал Каз.

Я не успела возразить, а он вскочил на ноги и побежал к Сихранам. Я выругалась и поспешила за ним. Когда мы оказались перед ними, я поняла, какие они все же высокие. Колени задрожали, но я увидела, что лозы крепко держат Гвендолин, и осмелела.

— Срезай осколок Угольного камня и возвращайся, — сказала я Казу. — Глупостей не наделай.

— Если ты думаешь, что выберешься отсюда живой, то ты ошибаешься, — ухмыльнулась Гвендолин. — Врата не закроются без истинной жертвы, и Угольный камень не покинет пределы храма. Даже если ты сможешь нас убить, вы все обречены.

— Почему я должна тебе верить? — спросила я.

Ее черные глаза пылали ненавистью.

— Потому что разрушение мира не нужно и нам. Мы хотим им править, но мы не сможем править миром, поглощенным вратами. Они созданы не для прохода. Они созданы, чтобы доставить богам дар. Без этого дара они разрушат все. Ты можешь убить нас, но наши духи останутся живы, и однажды мы вернемся и будем править. И я раздавлю тебя, как букашку. Но все это невозможно без истинной жертвы.

Дрожащей рукой я сорвала с ее шеи осколок Угольного камня и попятилась, пытаясь не показывать, как меня напугали ее слова. Я поверила ей, и это пугало еще больше, чем ее острые зубы и магия. Это ужасало, ведь кто-то в комнате обязательно должен умереть, и я могла лишь надеяться, что никто из близких мне на роль этой жертвы не сгодится.

Может, подойду я.

Я все же рожденная с мастерством. Может, это делает меня чище остальных.

В голосе зазвучал громкий голос. НЕТ.

Я резко обернулась, пытаясь понять, кто это был. Голос отличался от шепота Сихранов. И он был знакомым.

— Мей! — Каз схватил меня и утащил за каменный стол, еще два Элфена спрыгнули на пол.

В нас полетел заряд синей энергии. Мы упали на пол. Я сжимала в руке осколок Угольного камня. Мы заскользили, и крюк цеплялся за каменный пол. Мы смогли сесть, но врата тянули нас к себе. Я уставилась на черную дыру, чувствуя, как она притягивает.

— Мей, надень амулет, — он протянул мне кусочек Угольного камня. — Он усилит тебя. Надень оба.

Я колебалась, глядя на кусочек черного бриллианта. Он сверкал от яркого света в храме, каждая грань вспыхивала. Сила исходила от него и словно проникала в меня, пока я просто держала его в руке. Это и пугало, и манило меня. Я надела кулон, и тьма просочилась в мое дрожащее тело.

— Сосредоточься, — сказал Каз. — Не дай ей взять верх. Управляй силой.

Я глубоко вдохнула и кивнула ему. Управление.

— Найдем Сашу, — Каз попытался встать. — С камнем ваша магия будет сильнее.

Мы боролись с притяжением врат, пытаясь добраться до Саши. Двое Элфенов помогали другим выбраться из моих лоз. Стоило им разрезать их, как появлялись новые. Я поблагодарила лес Ваэрг за идею.

Позади послышался крик, очередной человек Муштана улетел во врата. Муштан оглянулся, его лицо побледнело. Он переживал каждую потерю, как и я.

— На что это похоже? — спросила Саша, не спеша брать меня за руку.

— На тьму, — ответила я. — Думаю, это как…

Но наши пальцы соприкоснулись, и через нас потекла сила, что была в десять раз мощнее, чем раньше. Эллен вскрикнула, ее амулет источал яркий белый свет. Саша старалась держаться, ее амулет светился так ярко, что остальным пришлось закрыть глаза. Я прищурилась, чтобы видеть сквозь этот свет, а сила гудела в храме, разбивая мраморные статуи. С каждой вспышкой слышался треск.

— Нет! — завопила Гвендолин, глядя, как ее товарищ-Сихран разлетается мелкими осколками мрамора. Из ее глаз вылетали синие искры. Ее охватил гнев. Наш белый свет столкнулся в центре комнаты с ее энергией. Синяя энергия Сихранов мерцала, как свеча. — Ты не сможешь ее использовать. Вы слабы, людишки.

Но наша сила сбила ее с ног. Гвендолин вспыхнула ярче погребального костра белым пламенем. Я отвернулась. Запах горелой плоти исходил от ее пепла.

— Ты умрешь за такое.

На нас бежал последний Сихран с нечеловеческой скоростью. Он моментально появился перед нами, разрушая нашу силу. Он поднял руку, выпуская острые когти и толкая меня на пол, когти тянулись к моему лицу. Тьма всколыхнулась во мне. Я призвала ветер, чтобы отбросить его. Элфен упал. Я быстрым движением встала. Как и нападающий, он побежал на меня, рыча. Каз выступил между нами, взмахнув мечом и порезав грудь Древнего. Меч вонзился в его грудь, но Древний не умер. Он покачнулся, глядя на меч, а потом вытащил его и бросил на пол.

— Ты не можешь убить меня. Я — бог! — проревел он.

— Лозы, — прошептала я.

Земля послушалась, из-под камней пробились зеленые побеги. Они обвили его ноги, скользя по его телу. Но Древний не успокаивался. Он бросил в меня шар энергии, но Каз толкнул меня на пол, чтобы шар не попал в меня. Древний разозлился. В нас летела синяя энергия. Он целился даже в солдат, прячущихся от черной дыры, убивая некоторых из них.

— Саша, Эллен! — позвала я их. Только наша общая сила могла остановить врага.

Саша и Эллен поднялись с пола, ослабевшие и медленные. Треов и Аллайя помогли им. Все это время Древний бился в лозах, понемногу ослабляя их хватку, становясь из-за злости сильнее. Синие искры летели из его глаз. Я отбила их порывом ветра, что подхватил и белую пыль. Угольный камень только радовался тому, что я использую силу. Он просил, чтобы я использовала еще, чтобы я сдалась его зову. Но я держала себя в руках.

Держись.

Снова знакомый голос. Меня охватило спокойствие, запах жимолости наполнил воздух. Я словно вернулась в Хальц-Вальден, в наш с отцом сад. Рука Саши обхватила мою ладонь, Эллен стояла рядом с ней. Сила снова наполнила нас. Саша кивнула мне, под ее синими глазами залегли круги. Ее лицо было бледным.

— Это последний раз, — сказала я.

Амулет Саши вспыхнул белым, последний взрыв света ударил Сихрана в грудь. Он отлетел назад. Послышался ужасающий вопль, его тело горело, пока он летел, пепел сыпался на пол, словно белый снег. Саша отпустила меня и рухнула на пол. Я сорвала амулеты с шеи, стараясь подавить тошноту.

— Получилось, — сказала Саша.

Я упала на колени рядом с ней. Ее дыхание вырывалось из груди с хрипом. Она крепко держалась за Эллен, и это придавало им сил.

— Получилось, — тихо сказала я.

— Это еще не конец, Хада-я, — Муштан помог мне подняться. — Врата все еще открыты, они стали еще больше.

Я сунула два осколка Угольного камня в карман туники. Повернулась к черной дыре и сделала шаг.

— Я, похоже, знаю, что делать.

НЕТ! — прокричал знакомый голос.

— Им нужна жертва, — я сделала еще шаг.

Но тьма в дыре переменилась на водоворот кроваво-красного цвета. Врата ждали чистую душой жертву, больше ничего они не примут.

Глава двадцать восьмая: Красный вихрь

Казимир

Белая пыль оседала у ног. И внезапно в храме стало тихо… слишком тихо. В сердце моей любимой росла тревога, и она не знала, что я это чувствую. Мей собиралась сделать выбор, которому я должен был помешать. Она сделала два шага к вратам, и я увидел, как тьма в них становится кроваво-красным вихрем.

— Мей…

Она не слушала меня. Она бормотала себе под нос и медленно шла. Я взглянул на Муштана, а тот хмурился и смотрел на тунику Мей. Там в кармане лежали амулеты из Угольного камня. Он думал, сможет ли получить их, пока Мей не приблизилась к вратам.

Сердце гулко стучало в груди. Паника поднималась, и прежний я прирос к месту, боясь действовать. Но я не мог стоять и смотреть, как она делает это.

Красная воронка разрасталась, Мей скоро окажется на ее краю. Ту-дум-ту-дум. Вот этот миг. Я не могу ей позволить. Я побежал. Я прыгнул к воронке перед ней. Ноги коснулись красного водоворота, но что-то мешало моему падению. Я зацепился за что-то острое. Рубашка зацепилась за крюк Мей, она схватила меня за руку. Она была на полу, ее глаза были мокрыми от слез. Я пытался вырвать руку, но она держала меня крепко.

— Пусти меня, — я умоляюще смотрел на нее. — Мир изменит Мей Вейландер. Я его не изменю.

— Ошибаешься, — ее подбородок дрожал. Я второй раз видел, как разбивается ее сердце, как сильна ее любовь.

— Нет.

Мей тянула меня к себе, но водоворот не уступал. Я погружался глубже. Глаза Мей расширились в ужасе.

— Отпусти меня, — сказал я.

— Нет.

— Пожалуйста.

— Я не могу.

— Только ты сможешь его остановить.

Она сглотнула, слезы текли по ее слезам. Я хотел вытереть их. Я хотел поцеловать ее еще раз, обнять свою ранимую, сломанную, но сильную и смелую Мей. Она стоила сотни таких, как я, мир знал это. Я поступаю правильно.

Это правильно. Принц прав.

Тихий голос эхом разнесся по храму. Мей подняла голову к ненастоящим облакам над ней.

— Эйвери? — спросила она, и ее голос был чуть громче шепота.

Я говорила тебе, что тебя ждет потеря.

— Но не он, — умоляла она. — Не он.

— Мей, посмотри на меня, — сказал я.

Она покачала головой. Моя рука выскальзывала из ее хватки. Она пыталась поймать меня, но врата оказались сильнее. Она, наконец, посмотрела на меня, и я запомнил ее лицо: нежную кожу, глубокие карие глаза, полные губы, аккуратный подбородок, широкие скулы и толстые брови. Она всегда считала себя простой, но ее лицо было таким необычным.

— Отпусти меня.

— Я люблю тебя, — прошептала она, рыдая.

Она закрыла глаза и отцепила от моей рубашки крюк, теперь я висел только из-за ее руки. Подо мной кружился красный водоворот, затягивая меня в себя, в сердце появился страх, но я прогнал его. И это тоже было проявлением силы.

— Я тоже люблю тебя, Белый олень, — сказал я, и она отпустила мою руку.

Врата затянули меня внутрь, тьма заполнила сознание. Последние мысли были о людях, которых я любил: Мей, мама, Финан, Эриан, Бердсли, даже Саша и Эллен. И снова Мей. Я вспомнил, как мы впервые встретились, когда моя лошадь чуть не растоптала ее в грязи. Грязная деревенская девочка, что настаивала, что ей принадлежит белый олень, она присела в самом худшем реверансе, что я когда-либо видел. Она дерзко выпячивала подбородок, она подкалывала меня насчет девушек Хальц-Вальдена. Она шла рядом с моей лошадью, а платье у нее было слишком длинным и волочилось по земле…

* * *

Мей

Врата закрылись, снова появился символ. Я села на колени и уставилась на рисунок, слезы капали на пол. Чистая душой жертва. Конечно, это был Каз. Таким он и был, а теперь мир потерял моего доброго принца. Его доброта была утрачена из-за прихоти бессердечных бессмертных тиранов.

Не просто так, — голос Эйвери пронесся по храму. — Его жертва была необходимой для тебя и всего Эгунлэнда.

— Убирайся, — процедила я сквозь сжатые зубы. Я подняла голову к облакам, обращаясь к Эйвери, хотя у нее и не было облика. — Убирайся из этого места. Я больше не хочу тебя ни видеть, ни слышать. УБИРАЙСЯ. Я выполнила свое предназначение. Со всем этим покончено.

Сила клокотала во мне. Я чувствовала, как в меня проникает тьма Угольного камня. Я опустила голову и зарыдала. Зачем Эйвери после всего так со мной поступила? Но я покончила с богами. Больше им забирать у меня нечего.

Две сильные руки потянули меня наверх, и я позволила. Сквозь слезы я увидела бледное лицо Треова. Его губы были сжаты. Он повернул меня лицом к друзьям, к Саше, Эллен, Муштану и Аллайе. Саша плакала. Эллен смотрела туда, где были врата, ее грудь быстро вздымалась и опадала в панике. Я коснулась кончиком большого пальца кольца на пальце, скользя взглядом по разбитому храму. Солдаты — люди Муштана, Борганы Саши, солдаты Каза — стояли, понурив головы. Один из людей короля вытер слезу. Во мне закипела злость. Я хотела закричать на него. Из-за чего ты плачешь? Это я потеряла все. Плачь за меня. Но я не могла.

Треов помог мне пройти к столу в центре комнаты. Он держал меня за плечи, иначе я упала бы. Меня я едва держали ноги.

— Мне очень жаль, Хада-я, — сказал Муштан. — Он был хорошим. Он спас тебя и всех нас.

Я не хотела слышать это. Я отвернулась от него. Прикусив губу, я почувствовала вкус крови во рту. Ничто не могло изменить того факта, что его больше нет, что свет в моей жизни угас.

Карман туники зашевелился, задвигалась темная энергия Угольного камня. Но в этот раз она исходила не из меня, она была в воздухе, словно тучи. Храм задрожал, и из пепла Сихранов и мраморной пыли, где взорвались статуи, появлялся белый туман.

— Что происходит? — спросила Саша, проследив за моим взглядом.

Амулеты из Угольного камня выскользнули из моего кармана, словно их выхватила невидимая сила. Я попыталась поймать нити, но не успела. Они взлетели в воздух в центре храма, зависнув над каменным столом. Вскоре около дюжины маленьких амулетов полетело к центру. Они парили там, словно рой пчел. Воздух потрескивал от энергии, волосы становились дыбом. Осколки соединились, нити упали на стол, а из обломков получился один прекрасный камень. Все застыли, глядя на то, как камень перестал кружиться и со стуком упал на стол.

Саша заговорила приглушенным голосом:

— Мей, забери его. Скорее, — она взглянула на Муштана и людей вокруг нас.

— Нет, — сказала я. Спиной я чувствовала движение. Мужчины подбирались ближе к бриллианту, что уже причинил немало проблем. — Это убийца. Каз остался бы живым, если бы не это, — голос задрожал, и я замолчала.

— Если его не возьмешь ты, это сделают они, — Саша кивнула в сторону остальных.

— Она права, Хада-я.

Я вытерла слезы и покачала головой, уходя от Угольного камня. Воздух нагревался. Словно пустынное солнце пробилось через слои песка и магии, чтобы ударить по мне. Я не могла подойти к нему. Я не подойду. Я не сразу поняла, что вернулась к вратам и рухнула на колени. Ударившись о каменный пол, я кончиками пальцев коснулась символа.

Вернись ко мне.

Конечно, он не вернется.

Я сидела на полу, а люди с голодными глазами приближались к Угольному камню. Те же люди, что вытирали слезы из-за гибели моего мужа, рычали друг на друга, хватаясь за оружие.

Они видели лишь власть и деньги, глядя на Угольный камень. Они видели прекрасное будущее на его сверкающих гранях.

«Пускай, — подумала я. — Пускай бьются друг с другом. Пускай убивают друг друга из-за денег и власти. Пускай весь мир сражается».

Муштан и Треов стояли между Угольным камнем и людьми, отбиваясь. Но бой становился напряженным, и им пришлось отойти, чтобы их не убили. Один Борган вонзил в горло солдата короля кинжал. Саша повернулась ко мне и завопила, чтобы я сделала что-нибудь, но мое сознание заволокло туманом, я не могла встать на ноги. Я пыталась сказать ей, что не могу подняться, что ноги не слушаются, но слова так и не вылетели. Я коснулась кольца на пальце. Я должна была отдать его Казу.

Но пока продолжался хаос, я заметила яркую вспышку. Не от бриллианта на каменном столе, а от золота. На что-то попадали лучи поддельного солнца и сверкали. Я оттолкнулась здоровой рукой и растолкала сражающихся, пока не увидела на земле меч Каза, окровавленный из-за раны, что он получил от Сихрана. Я склонилась и коснулась рукояти, металла, что держал он. Меч был тяжелым, но мне это понравилось. Мне понравилось, как натянулись мышцы. Это хорошо. Мне должно быть больно. Я должна чувствовать. Я вытерла кровь о брюки. Его кровь. У меня не осталось ничего от его тела, чтобы оплакивать. Я повернулась к идиотам, сражавшимся за Угольный камень. Меч наполнил меня легкостью. Может, это была надежда, а может, сам Каз. Я не знала, но меч уже оказался у меня за поясом, я шагнула к столу. Не обращая внимания на борьбу, я подобрала Угольный камень, прицепила его к сломанной цепочке и повесила на шею.

Люди перестали сражаться и повернулись ко мне с яростью в глазах. Но я была готова к этому, и порыв ветра, вызванный легким движением моего запястья, сбил их с ног.

— Вам должно быть стыдно, — сказала я, голос дрожал от эмоций. — Я знала, что вы меня предадите. Я знала, что все вы такие.

Я отвернулась от них и вышла из храма. Я ступила во тьму туннеля, поднимаясь к пустыне, понимая, что я вдова, что Эгунлэнд потерял обоих принцев. Когда я убью короля, править больше будет некому.

Часть четвертая:

Глава двадцать девятая: Дары богов

Уже темнело. Нужно вернуться домой, а то отец разозлится. Хуже всего было то, что у меня с собой была лишь пригоршня ягод и немного веток. Зря я повалила гнилое дерево. Только впустую время потратила. Анта понюхал меня, подтолкнув носом, намекая, что мне пора прекращать хандрить.

Закат. Любимое время суток. Мотыльки с яркими крыльями собрались на краю леса. Один из них опустился мне на плечо, помахивая крылышками, ветерок щекотал мне шею. На западе солнце опускалось за верхушки деревьев. Небо вечером было красным, синий превращался в алый. Желудок сжался, я уже видела красный, но в другом месте — кроваво-красная воронка.

Анта фыркнул, я похлопала его по плечу, мы медленно шли мимо ферм Хальц-Вальдена к хижине отца. Летний воздух наполнился запахом цветов. На миг я захотела лечь на землю и наслаждаться им. Я хотела ощутить кожей землю, слышать биение сердца мира.

Слушай биение своего сердца, Белый олень. Оно все еще здесь, все еще двигает твою кровь. Ты жива и будешь жить, моя сильная, рожденная с мастерством девочка. Сильнейшая из всех.

Что-то в этом голосе разозлило меня. Он гудел силой. Я ненавидела этот голос, хотя слова были красивыми. Я покачала головой и отправилась дальше, но Хальц-Вальден исчез. Я стояла посреди пустыни, солнце было высоко в небе. Анта ярко сверкал белизной, как бывало, когда я игралась в детстве с мастерством. Я вычесывала его шерсть, представляя, как она сверкает, словно бриллианты.

Бриллиант.

Слово разозлило меня. Боль сжала сердце, и я согнулась, обхватив себя руками. Анта уткнулся мордой в мое плечо, как делал всегда, когда беспокоился обо мне.

— Ты не сбежишь от этого.

Я вскинула голову и увидела обнаженную женщину, стоящую передо мной. Ее длинные темные волосы закрывали и ее грудь, и ниспадали до колен. Я узнала ее мгновенно, тело задрожало от ярости.

— Как ты посмела ко мне прийти? — прорычала я. — После всего, что ты натворила, — на ладони появился огненный шар.

Эйвери нахмурилась, подняла руки, и на ладонях появились два ярких шара. Мы стояли напротив друг друга, сжимая огонь в руках.

— Ты — Королева огня, — сказала я. — Я должна была это понять. Ты послала меня сюда, чтобы вернуть себе Угольный камень? Это все обман?

— Нет, милая Мей, — ее голос был нежным, но гудел силой. — Я позвала тебя, чтобы закончить начатое. Камень может навлечь на мир несчастья. Я не могу этого позволить.

— Но ты позволила Казу умереть. Ты позволила умереть надежде, не оставив мне даже его тело. Мне нечего оплакивать, не с чем прощаться. Это жестоко. Этот мир ничего хорошего мне не сделал. Так зачем мне думать о нем? Зачем мне останавливать страдания, что появятся из-за Угольного камня?

— Мир больше, чем ты, рожденная с мастерством. Ты должна это понимать.

В глазах стояли горячие слезы.

— Представить сложно, ведь я многого лишилась.

— Но и получила достаточно, — Эйвери погасила огни и приблизилась ко мне. Я сначала попятилась, поднимая шар и сверля ее яростным взглядом. Но она прижала теплую ладонь к моему животу. — Ты получила многое, — она взглянула на меня карими глазами. И я во второй раз увидела свое будущее. Первый раз я видела свадьбу, представляла, как состарюсь с любимым человеком. Теперь оно было другим. В глазах Эйвери я видела девочку со светлыми глазами и оливковой кожей, с темными вьющимися волосами и спокойной улыбкой. Она была такой настоящей, что я захотела ее коснуться. Пламя в ладони погасло.

Я вскрикнула и отшатнулась.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что это правда, — сказала она.

— У меня осталась частичка него?

Она кивнула.

— Получалось только так. Его смерть придала тебе сил, необходимых для победы над королем. Это поможет тебе управлять тьмой Угольного камня. Я не вру, рожденная с мастерством, еще многое нужно сделать. Тебя ждет битва, тяжелая и изматывающая. Но ты должна сразиться. Ты должна ради будущего Эгунлэнда. Ради будущего своей дочери, — она тепло улыбнулась и попятилась. — Ты особенная, Мей Вейландер, хочешь верь этому, хочешь — нет. Я видела многих рожденных с мастерством, что ломались под давлением трагедий. То, что они не сделали за всю жизнь, ты совершила меньше, чем за год, ведь ты сильная.

Эйвери собиралась исчезнуть, но я двинулась к ней.

— Как его уничтожить?

Но она растворилась в лучах солнца.

* * *

Я проснулась в доме Эстер, чувствуя двойной голод. Я-то думала, что меня тошнит из-за жары пустыни, усталости, боя с Сихранами и потери Каза. Теперь я понимала, что это нечто большее, и я уткнулась лицом в покрывало, вытирая слезы грусти и радости.

Дочь.

Следующая рожденная с мастерством. Я вдруг села и взглянула на свои руки. Их покрывали шрамы, некоторые были свежими. Я вспомнила, как мы возвращались по пустыне к Эстер и ее жителям деревни. Я провела то окутанное горем время верхом на Адиле, ела безвкусную еду и резала руки, чтобы возвращать себя в чувство. Теперь Эйвери показала мне мое будущее, и я стыдилась этих шрамов. Зачем я так себя истязала?

Дверь заскрипела, в комнату уверенным шагом прошла Эйвери.

— Как ты этим утром? — спросила она, вскидывая бровь. Она придвинула к кровати кресло и дала мне кружку с чаем.

Я сделала глоток. Мята. Непохоже на чай, что заваривал из трав отец. А еще был привкус специи, похожей на корицу, но острее.

Она захихикала.

— Йота. Солдаты пьют его, чтобы взбодриться, Хада-я. Сильное средство.

— Точно.

Эстер заерзала в кресле.

— Пора, — она погладила мою руку.

Больше ничего говорить не нужно было. Я понимала, о чем она. Пора взять себя в руки и принять ответственность. Чем дольше мы остаемся в Эшере, тем выше шанс, что король снова ударит по деревне, а я не могу обрекать их на такое дважды. Вернувшись, я увидела другой Эшер — тихую деревню, где люди делились оставшимся и разбирались с последствиями нападения. Я знала, что они потеряли людей, но Эстер не говорила этого. Я видела это на их лицах. Я понимала это выражение лиц. У меня было такое же. И я боялась смотреть им в глаза, и в этом мы тоже были похожи. Мы были одинаковыми.

— Я уже говорила, но мне очень жаль, что такое случилось с вашей деревней. Я пыталась погасить пламя…

Эстер подняла руку, прерывая меня.

— Тише. Не ты принесла факелы или привела людей. Не ты подожгла наши крыши и убила наших людей. Ты была в пустыне с почетной миссией.

Я кивнула.

— Но вы правы. Пора двигаться дальше.

— Но сначала попрощайся.

Я слабо улыбнулась, понимая, что она уже стала мне другом.

— Конечно.

Но Эстер покачала головой.

— Нет, не со мной. Со своим принцем.

Улыбка на моем лице тут же увяла.

— Мне не с чем прощаться. Нет костей. Нет тела. Даже пепла. Я даже не знаю, ушла ли его душа. Его поглотили врата, — я невольно сжала рукой покрывало, голос звучал хрипло.

— Не надо так говорить. Ты ведь, дитя, связана с богами… они так тебя одарили… потому они не бросят твоего возлюбленного. Они присмотрят за его душой.

Я могла лишь надеяться, что она говорит правду. Ее слова напомнили мне о моем сне, об Эйвери в пустыне, о том, как ее рука легла мне на живот. Я сделала еще один глоток чая.

— Что-то изменилось, — сказала Эстер, склонив голову. — Ты что-то скрываешь. Не хочешь рассказать?

Я не смотрела в ее пытливые глаза, что могли принадлежать охотнику. Я постукивала пальцем по краю кружки.

— У меня будет ребенок, — сказала я.

Эстер отклонилась и скрестила руки.

— Я не ожидала… — на ее лице появилось неожиданное выражение, она всхлипнула и схватила меня за руку. — Это радость, но сердцу больно. Как может такая юная девочка быть вдовой и матерью? Мир так жесток, моя милая, милая Хада-я.

Я опустила чашку и коснулась ее руки.

— Я не готова становиться матерью, — сказала я, и мы плакали вместе.

* * *

Саша налетела на меня, стоило выйти из дома Эстер. Ее теплые объятия чуть не привели к очередным рыданиям, но я смогла сдержаться, прокашлявшись.

— Я… скучала, — сказала она.

— Я тоже. Прости, что столько не виделись. Я… — я замолчала, глядя на свои ботинки.

— Не надо объяснять, — ответила она с теплой улыбкой. И я поняла, что двум хорошим друзьям объяснения не нужны. Она заметила, что у меня дрожит подбородок, и легонько толкнула меня в плечо. — Давай, рожденная с мастерством. Хватит слез, — но и по ее щеке стекали слезы.

— Хада-я, — я была рада услышать голос Муштана. Очнувшись от смерти Каза, я поняла, что он не предал меня. Я могла гордо считать его своим другом. Он схватил меня за руку. — Как хорошо, что ты вернулась. Многое нужно рассказать, многое сделать.

Я заметила за его спиной нескольких людей из тех, что сражались в том хаосе в храме. Рука потянулась к груди, где под рубашкой прятался Угольный камень. Его вес — его сила — был постоянным напоминанием о моем бремени. Я должна была сопротивляться этой силе, что мне и нравилась, и пугала меня. Но я была отчасти рада это проблеме. Так я могла отвлечься от болезненных воспоминаний.

— Ваше Величество, — с уважением поклонился Треов.

— Прекрати сейчас же, — возмутилась я. — Никакое я не Величество.

Треов покраснел.

— Но ты — полноправная королева. Ну, будешь, когда короля не станет.

Я отвернулась к Муштану и Саше. Последняя вздохнула.

— О политике будет еще много разговоров, Мей. Со смертью Каза и Линдона трон Цины остается пустым. Боюсь, ты должна заявить свои права.

— Люди меня не примут, — заявила я. — Они не видели свадьбы, да мы и женаты были не так долг…

— Но ты не просто принцесса, — сказал Треов. — Ты и рожденная с мастерством. Это много значит на севере. Если ты победишь короля, трон будет твоим. Но будь осторожна с генералом и герцогом. После смерти Каза они могут пойти против тебя.

Голова кружилась от избытка новой информации. Я едва привыкла к общению с людьми, а теперь еще и эта политика. Я уставилась на израненную руку, на металлический заменитель ладони.

— Люди меня никогда не примут, — пробормотала я.

Боги оставили тебе дары.

Во мне ребенок Каза. Его кровь во мне. Может, они правы. Может, я все же получу трон. Это было страшно, но как еще? Без Казимира власть заберут жадные генералы или бесчестные султаны.

Саша взглянула на меня с безмолвным вопросом.

Я только кивнула и сказала:

— Ладно, говорите, как мне получить Цину.

Глава тридцатая: Воспоминания в огне

Часами мы сидели и говорили, спорили, вздыхали, снова говорили, но плана так и не составили. По словам Эстер, король исчез. Его видели направлявшимся в Джакани с армией. Но как только Линдон отправился за нами в пески Анади, армия короля осталась в Джакани, а король исчез.

— Уничтожишь армию, уничтожишь и его, — сказал Муштан. — Лагерь армии на востоке Джакани, — он сплюнул на пол, Эстер смерила его недовольным взглядом. — Они ждут нас. Стоит нам отправиться в Джакани, на нас нападут. Нужно пробраться в лагерь и разобраться с ними.

— Нам нужно идти в Цину, — спорила я. — Забрать трон, пока короля нет. И кровопролитие прекратится.

— Война продолжится, Хада-я. Король и его армия отправятся в Цину, и тебе придется сражаться с ним на его земле, где он сильнее. К тому же, стоит нам пойти в Цину, как шпионы тут же доложат королю, начнется гонка. И ты можешь в ней проиграть.

— Нужно найти короля и сразиться с ним, — сказала Эстер. — Только так.

— Но мы не знаем, куда он ушел, — парировала Саша. — Мы ничего не знаем, даже того, куда он вообще собирался идти.

— Это не так, — я покачала головой. — Мы знаем о нем многое. Мы знаем, что он убийца, что он беспощадный, что он никого не любит. А еще мы знаем, что он боится, а потому посылает других людей. Он много лет рассчитывал на Бердсли. Он пытался использовать мою магию, чтобы создавать черные бриллианты. Он не может ничего сделать сам, а сейчас он один. Его сыновья мертвы, — голос оборвался, но я прочистила горло и продолжила. — Его инженер мертв. Его жена мертва. На кого ему рассчитывать? Кто остался?

Воцарилась тишина. Муштан постукивал по столу пальцем и смотрел в пространство. Эстер скрестила руки на груди и склонила голову. Саша раскрыла рот, словно хотела заговорить, но покачала головой и закрыла его.

— Султан.

Я повернулась на голос, донесшийся с порога дома Эстер. Я и не слышала, что дверь открылась, мы слишком сосредоточились на обсуждении. Треов стоял там, сунув руки в карманы.

— Кто ты? — властно спросила Эстер. — Это закрытое собрание.

Треов пристыжено опустил взгляд.

— Нет, все в порядке, — сказала я. — Он должен быть здесь. Треов был близок Казу. Они сражались на одной стороне. Он первым из Цины встал на нашу сторону, он помогал в лагере Борганов. Проходи и садись, Треов, — я улыбнулась ему, пытаясь уговорить его.

Ученик кузнеца поспешил войти, прикрыв за собой дверь. Он сел между Сашей и Эстер, но смотрел только на меня. Он покраснел и неловко почесал голову.

— Давай, — сказала я. — Расскажи, что ты думаешь.

— Я, конечно, лишь конюх и кузнец, — начал он. — Но то, что сказала Мей, правда. Я работал в королевских конюшнях больше года, король сам ни разу ничего не сделал. У него были слуги для всего — начиная чисткой его обуви и ухода за его лошадью…

— Так делают почти все короли, — усмехнулась Эстер.

— Все куда хуже. Как и сказала Мей, он не отличит свою задницу от локтя, — Треов покраснел сильнее, когда послышались смешки из-за его яркого языка. — Он идиот. Он может только выпивать, есть и издеваться над людьми. В политике, думаю, участвовал Линдон. Я порой, как конюх, ходил с ними на охоту, и там король говорил с Линдоном о дворе. Казимира там никогда не было. Король ему не доверял. Линдон обычно говорил, как свергнуть кого-то. Очень противным типом он был. Он говорил о пытках и казнях, но и о юге с шахтами. Он заговорил с королем о войне с Джакани. Он убедил короля наладить связи с султаном, если потом придется занимать у него деньги.

Это имело смысл. Десятилетиями Цина была в упадке после смерти последней рожденной с мастерством. Все деньги король тратил на создание и работу механизмов во дворце, что загрязняли все вокруг. Бедная страна с бедным королем, это означало, что ему нужно было искать союзников.

— То есть, лишившись всех, король отправится к султану, — сказала я, думая над словами Треова.