Черная кошка удачи

Глава двадцать первая

Хотелось ущипнуть себя. Убедиться, что все, что происходит — это не сон.

Алекс с его сбивчивым, ленивым монологом о том, что она — единственная женщина в его жизни, и что лишь потеряв, он понял, как любит, как не может без нее и дня, и прочая чушь о том, что им следует немедленно пожениться, — совершенно выбило из колеи. Анни даже забыла о ссоре с Даном.

И тут она их увидела. Дана и Илзе. Ей казалось — Айварс идет к их столику очень медленно. За его спиной мелькнуло возмущенное, бледное личико девушки — прекрасное, как цветок…

Шаг. Другой. Третий.

Все остальное словно исчезает, перестает существовать. Только его глаза. Упрямые и удивительно спокойные. Глаза человека, который все для себя решил.

Он легко подхватывает ее на руки, и мир вновь возвращается в ее сознание — она снова слышит звуки, чувствует тепло его рук. Шепотки, пораженные взгляды.

После долгого поцелуя, вид у нее такой ошарашенный и нелепый, что Дан смеется.

— Ты что? С ума сошел?

Ани слышит свой голос — возмущенный и радостный, чувствует, как колотится сердце, дрожат колени и счастье накрывает с головой. Как хорошо, что он все решил вот так — просто, без долгих, мучительных объяснений…

— Ты выйдешь за меня?

Он что-то говорит, но она не слышит. Она улыбается, и понимает только одно — он здесь, рядом, и теперь…

— Анни?

— Дан?

— Анни Лаапи, — ты станешь моей женой?

— Я?

…

Так и не дождавшись ответа, маг усадил ее на сидение рядом с собой, и они полетели. Куда? Зачем? Не все ли равно… Счастье оглушило настолько, что думать не хотелось ни о чем.

В себя она пришла лишь тогда, когда они остановились на берегу Ледяного моря.

Дан открыл ей дверцу и протянул руку. Соленый ветер ударил в лицо, волны торжественно накатывали на берег, ослепительно-золотой диск солнца выглянул из-за облаков и засиял в синем небе! Море! Самое настоящее море! Так близко! И так…хорошо.

— Дан! Смотри! Смотри, как красиво!

— Анни Лаапи. Я предлагаю вам руку, сердце и все остальное, включая мой тяжелый характер.

— Но…

— Ты знаешь, я хотел, чтобы все было романтично. Цветы, подарки, свидания. Но лучшие свидания у нас — на работе. А цветы — прости меня за них… И… Анни, прости, у меня кольца нет… Ты согласна?

Только сейчас она вспоминает, что всю дорогу он бубнил себе под нос о каких-то кольцах и цветах. Только сейчас осознает ЧТО он ей говорит. Но поверить в это она ещё не может. Она смотрит на него, широко распахнув глаза. Сердце просто вопит: «Да! Да!!!» А губы боятся что-то сказать. Какая она все-таки глупая.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы просыпались вместе. Чтобы когда выпадет снег, лежали в обнимку и слушали, как воет вьюга над Бреномом. Анни…

Она погладила его по щеке. Дан перехватил ее руку и прижал к своим губам.

— Я глупец, — проговорил он тихо. — У меня ничего не готово. Ни дома, куда тебя можно будет занести после церемонии, ни цветов, ни колец… И… — он поднял на нее измученный взгляд: — Я тебя тороплю?

Анни отрицательно покачала головой.

— Я слушал сегодня весь бред, который нес господин Дурленп, и все думал: ради чего? Почему я до сих пор не рядом тобой, ведь это единственное, чего я хочу по-настоящему.

— А как же…

— Что?

— Илзе. Она… Ох, Дан, она такая красивая! Ты… Ты любил ее.

— Нет. Не любил. Это было приворотное зелье. Фамильный рецепт рода Дурленпов.

Анни нахмурилась. Потом приложила ледяные пальцы к пылающим щекам, пытаясь успокоится. Все это так быстро. Так неожиданно! И Дан. И море. Море — такое сильное, такое ослепительное! Хочется броситься в него, спросить совета. Что ей делать? Поверить?

— Ты права, — Дан понял ее замешательство по-своему. — Это все глупо. И надо делать, как положено.

Анни испугалась, что сейчас он выпустит ее из объятий, развернется — и вежливо, будто ничего между ними и не произошло, откроет перед ней дверцу сургенга.

— Нет! — вырвалось у нее. — Не надо! Ничего не надо…

— Ты отказываешь мне.

— Да нет же!

Ани возмущенно посмотрела на мужчину. Потом встала на цыпочки, потянулась к нему, коснулась пальцами щек. В его глазах так много всего бушует — любви, надежды. Волосы треплет ветер, дующий с моря. На миг становится и сладко, и страшно.

— Я просто не верю, — признается девушка. — Это слишком… волшебно. Так просто не бывает, понимаешь? Не со мной…

— Это значит: «Да»?

Она кивает и прячет пылающее лицо у него на груди.

— Скажи, — просил он, склоняясь и почти касаясь ее губ. — Скажи, что согласна.

— Согласна, — шепчет она.

Поцелуй сводит с ума.

— Ты счастлива?

— Очень…

— Тогда…

Странный звук летит над водой, словно где-то вдали кто-то дует в трубы. Анни смотрит во все глаза, сжимая руку Дана.

Она не боится — она сгорает от любопытства. Звук растет, ветер становится сильнее, волны — выше. Вода около берега рассыпается белоснежными брызгами, из них показываются гладкие, серые, блестящие спины, копья длинных витых «рогов» и несколько пар блестящих, хитрых глаз.

— Это… Кто это? — Анни хватает Дана за руку.

— Нарвалы. Морские единороги. Они — свита Храона — повелителя Севера. Этот берег считается священным. Смотри! И как только увидишь — загадывай желание. Поняла?

— А что? Что я увижу? Дан?

— Тихо, — он обнял ее прижал к себе. — Смотри!

Воздух задрожал, и в сверкающем мареве на берег вышли единороги… Настоящие! Белые, грациозные, словно сошедшие с картинок детских книг! Анни чувствовала себя маленькой девочкой, верящей в чудеса. Нет, она, конечно, не маленькая, но разве это не чудо — то, что она сейчас видит? Киты превратились в единорогов — мифических существ, спутников всесильного Храона! И во сне не увидишь такого, но самое большое чудо — это любовь, она живет в сердце, бьется в груди таким всепоглощающим счастьем, помогая верить во все, что она видит сейчас перед собой.

И тут ее словно громом поразило. Ну, конечно! А она-то все никак не могла понять, что в «заклинании» Дана ее смущает:

Двенадцать нарвалов идут заснеженной тропою.

Нарвал ведь плавает в море, как же он может «идти заснеженной тропою»? Единороги стояли вдоль берега, склонив витые, хрустальные, переливающиеся всеми цветами радуги рога, а потом видение исчезло. Анни с сожалением стала оглядываться вокруг — вдруг еще увидит? Хотя бы тающее в воздухе видение… Единороги были так прекрасны, что ей очень не хотелось их отпускать.

— Дан… Дан, они исчезли…

— Не совсем. Они еще здесь. Мне кажется, духи Севера благословили наш брак, — Дан улыбнулся. — Пойдем!

Анни вспомнила про подарок Линни Нокль. Вот он — момент, который она хотела бы запомнить навсегда. Улыбнувшись, девушка сжала в ладони кулон — артефакт, способный запечатать воспоминание…

На мгновение она увидела круглое, доброе лицо Линни Нокль. Женщина улыбалась, словно радуясь за нее. Анни вспомнила ночь перед отъездом в Бреном. С тех пор подарок Линни висит у нее на шее, а она ни разу о нем даже не вспомнила…

— Я должен тебе кое-что рассказать, — Дан вдруг стал серьезным. — Это тайна. Тайна рода Айварсов.

Он берет ее за руку и ведет к морю — чуть правее, к каменистому берегу. Волны разбиваются о берег, белоснежная пена вновь вспыхивает нестерпимым сиянием — неужели еще будут чудеса? На этот раз их ждала лодка, словно выточенная изо льда и запряженная стаей нарвалов. Анни незаметно ущипнула себя — ей все больше казалось, что все, что происходит — прекрасный сон. Как же горько будет проснуться, поняв, что ничего этого на самом деле не было?

Они сели и понеслись по волнам. Вскоре вдали, словно призрак, показался остров — несколько скал, чудом выдерживающих напор моря. Нарвалы вплотную приблизились к каменистой насыпи.

— Мои предки были звероловами — море кормило их, — начал Айварс. — Они добывали моржовый клык и китовый ус, часто рискуя собственной жизнью.

Анни замерла, боясь пропустить хоть одно слово.

— Мой дед и отец, совсем тогда мальчишка, — ушли на промысел и не вернулись. Пропали. Их кораблик затерло во льдах. Куда их тащило течением, ни он, ни его сын не знали. Но они — единственные, кто выжил. Кто-то замерз насмерть, кто-то не выдержал — выбросился за борт от страха. Сдались. Север не любит слабых. Корабль прибило к этому островку, — Дан подал Анни руку, помогая сойти на берег.

— А что было дальше?

— Север испытывает каждого, кто приходит к нему. По испытаниям и награда.

— И какую награду получили Айварсы?

— Это и награда, и бремя. Север жесток. Он щедро одарил тех, кого навеки забрал себе. Мы — хранители. Хранители этих мест. Мы связаны с Севером навеки, и это достанется в наследство нашим детям. Я должен был тебе рассказать.

— Я тоже. Тоже должна тебе рассказать. Помнишь, тогда? На горе? Белые совы. Духи Севера приняли меня — так сказали саоми. Север — моя судьба. И ты… Ты — тоже. Я знаю, Дан. Я… чувствую.

Он улыбнулся, кивнул, а Анни спросила:

— Айварсы запретили добычу живности у берегов королевства?

Дан погладил ее по щеке:

— Запретил его величество — отец нынешнего короля. Но… по прошению, полученному от нас.

— А Защитная стена?

— Это дар. Дар Севера.

Остров, словно огромный еж, щетинился острыми пиками скал. Дан крепко держал Анни за руку, молча вглядываясь перед собой, словно ждал чего-то. Анни тоже молчала. Она слушала шум набегающих на скалистый берег волн, чувствовала тепло его руки и была так счастлива, что…

Вдруг послышался треск, и перед ними появилась тропа. Как будто огромный великан прочертил пальцем, строя замки из песка. Дан и Анни медленно шли вперед. Остров преобразился — он стал сплошь из хрустального льда — такого прозрачного и чистого, что порой даже кружилась голова. Странно, но было не холодно, а в огромных, выше головы льдинах по обе стороны сверкающей тропинки то и дело мелькали образы и слышались звуки — то шепот, то смех…

Остров рассказывал историю северных богов, историю рода Айварсов, историю саоми. Иногда живущие во льдах картинки выходили наружу, провожая влюбленных и растворяясь вновь. То это был единорог, то старушка саоми.

— Тьма!

Анни обрадовалась чиррхарве, хоть это и был лишь призрак, созданный островом. Тьма тенью мелькнула во всей своей красе — огромный пушистый зверь, даже больше, чем тогда, у саоми. Янтарные глаза призрака долго смотрели на молодых людей, а когда исчезли — так же, как и все видения до этого — впереди показался, наконец, вход в пещеру.

Они остановились и посмотрели друг на друга. Дан еще крепче сжал ее руку.

— Мы вернемся с острова мужем и женой.

Анни ничего не ответила, и они вошли в зал. В центре стояла расписанная символами чаша. Жаль, Лини Нокль далеко. Анни любила историю и древние языки, но ничего подобного не могла сейчас вспомнить.

— Дан?

— Молчи. Просто будь рядом, — прошептал мужчина одними губами.

Дан Айварс был такой… красивый. И родной. Анни хотела подумать о том, как она выглядит — растрепанная от ветра, в забрызганном соленой водой платье, но она не успела. Когда Дан разрезал ладонь о край камня, девушка хотела вскрикнуть, но утонув в его спокойном взгляде, поняла — все так, как и должно быть.

Руны вспыхнули, приняв в себя кровь Айварсов. Чаша наполнилась водой, которая тут же замерзла. Дан протянул ей руки и улыбнулся. Она вложила подрагивающие ладони в его, и только сейчас поняла, что…

Они были не одни! Северные боги, величественные и прекрасные — они стояли вокруг, пели на незнакомом языке, метелью кружа вокруг влюбленной пары. Ноги оторвались от земли. Анни и Дан поднимались все выше — к самым сводам пещеры…

Там, внизу, под ними, танцевали боги Севера. Они двигались по кругу, исполняя ритуальный танец. Пели заклинания. Чертили посохами руны, вписывая имена Королей Севера и награждая обращенных силой, скрепляя их судьбы с тайной своего собственного существования, с морем и с этой суровой, священной землей…

…

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Исчезли Боги, видения в прозрачных льдах, шепот заклинаний и напевы, чаши, руны — все эти удивительные чудеса — исчезли, будто их никогда и не было! Что же осталось? Остались они. Но они стали другими, и это было… Непросто. Знание — вот что изменилось в них после ритуала. Теперь они понимали то, что до конца жизни оба сохранят в сердце. Это был груз ответственности за хрупкое, но в то же время такое сильное сердце этого прекрасного мира. Осознанное отношение к тому, насколько он сложен, величественен, и…уязвим.

Эта тайна, этот хрупкий чудесный цветок отныне в их руках, и ничего нельзя изменить. От внезапно нахлынувшего страха не справиться со всем этим они оба, не сговариваясь, бросились друг другу в объятия.

— Дан… Дан, мне страшно!

— Я рядом, любимая. Знаешь, сколько раз я спрашивал маму или отца… Мы ведь знали далеко не все. Сколько раз мы все трое пытались вытянуть из них хоть что-то, что помогло бы разобраться во всех этих тайнах! В детстве нам казалось, что души родителей заморозили злые духи. Поэтому они ничего не помнят и ничего нам не рассказывают…

— Но почему?

— Потому что то, что произошло здесь с нами — таинство. Мы тоже не сможем рассказать нашим детям о том, что знаем сейчас.

— Но как же…

— Ничего. Вырастут. Женятся. Получат дар богов — как мы с тобой. А до этого придется потерпеть. Теперь я понимаю эту печаль в глазах отца и мамы. Я вижу ее в твоих. Анни, я не в силах этого изменить, но обещаю заботиться о тебе и быть рядом. Обещаю делить эту ответственность поровну, до конца наших дней. Я люблю. Люблю тебя.

Больше они не говорили. Исчезли ледяные стены. Боги растворились, оставив несколько сверкающих снежинок, пляшущих в полутьме. Теперь это была небольшая темная пещера, устланная сухим мхом. Пахло травами — как у старушки саоми. Волны снаружи шептали о чем-то своем. Им обоим казалось — они всю жизнь прожили вместе в этой пещере, на острове, затерянном в Ледяном море. У входа калачиком свернулась Тьма — огромный мохнатый зверь, своим бархатным, теплым урчанием перекрывающий шум волн.

— Как она здесь оказалась? И почему…

— Тьма — чиррхарва. Я узнала у саоми. Знаешь — она вообще появляется, где и когда хочет.

— Однажды она спасла мне жизнь, — Дан притянул голову Анни к себе и поцеловал.

— Правда? Расскажи! — она погладила мужа по заросшей щеке и потянулась за поцелуем.

— Расскажу, — он с сожалением оторвался от желанных губ. — Потом. Тьма — посланник богов. Она нашла тебя и привела ко мне.

— А кто привел к твоему отцу миледи Айварс?

— Не знаю, — Дан покачал головой. — По рассказам родителей не было ничего необычного. Думаю, богам тогда еще не было скучно, и так они не шутили…

— Представляешь, что они придумают нашим деткам?

Неожиданно им стало весело! Они носились по пещере — все трое. Молодожены изо всех сил старались не споткнуться о внушительных размеров кошку, которую, кстати, в темноте пещеры было совершенно не видно!

Они придумывали имена своим детям. Пытались представить, сколько будет их у них. Поругались по поводу того, в каком учебном заведении им лучше учиться и где именно проводить летние каникулы. Наконец, разгоряченные от бега, оба устроились у стены — там, где мха было чуть больше. Тьма легла в ногах.

— Дан? — Анни подняла глаза.

— Да, любимая…

Они оба знали, что сейчас произойдет. Не отрывали глаз друг от друга, дышали осторожно, в такт. Держались за руки. Они знали, что им ничто не помешает, но все равно оба боялись каждого следующего мгновения. Им казалось, еще чуть-чуть — и сам факт их существования просто не вынесет этого счастья! Счастья, неожиданно свалившегося на их головы…