Черная магия

Глава 14. Открытие

Декабрь 2000 года

Мое прошение о назначении меня охотником дошло до самых верхов. Вчера меня вызвал совет. Присутствовали все семеро старейшин. И вновь они меня отвергли. Что мне теперь предпринять?

Я должен умерить гнев. Гнев здесь не поможет. Я попрошу дядю Бека похлопотать за меня. А пока что я обучаюсь у Ниры Блюнайт из эстита. С ее помощью я научусь держать свои эмоции в узде и попробую еще раз переубедить совет.

Джиоманах

Проснувшись воскресным утром, я внезапно осознала, что неделю назад в это время мне исполнилось семнадцать. Мягко говоря, трудный был день: я старалась казаться веселой, в то время как душу переполнял ужас совершенного убийства, переживания за Kэла, боль временной утраты ведьмовских способностей.

Это воскресенье начиналось несравнимо лучше предыдущего. Слава Богине и Богу, Хантер был жив. Более того, в его душе не было зла - как и в моей.

Оставались другие неразрешенные вопросы, давившие тяжелым грузом. Сомнения в том, чего добивается Kэл, что он от меня скрывает. Неуверенность в том, что происходит со мной, насколько глубока моя любовь к Kэлу и приверженность ведьмовскому пути…

Вместе с родными я отправилась в церковь, зная, что мама не спустила бы мне второй пропущенной мессы подряд. Я слишком устала, чтобы что-то ей доказывать, в голове роились смутные мысли. С одной стороны, я была католичкой, с другой стороны - ведьмой. Это походило на раздвоение личности. Я была дочерью своих родителей - и дочерью ведьмы. Я любила Kэла - и избегала его. Ненавидела Хантера - и прыгала от радости из-за того, что он жив. Мой мир перевернулся с ног на голову, я совершенно запуталась.

Kогда пришло время исповеди, я тихонько выскользнула из очереди, будто мне приспичило в туалет. Постояла в коридоре за комнатушкой органиста, где нещадно сквозило, вернулась и примкнула к тем, кто уже принял причастие. Села на скамью, облизывая губы, будто только что отпила вина из чаши. Мама подозрительно взглянула на меня, но не проронила ни слова. Я откинулась на спинку скамьи и вновь погрузилась в размышления.

Голос отца Хочкисса гулко прогремел под сводами.

- Где нам искать ответ: в самих себе или вовне? - провозгласил он с кафедры.

Я смотрела на него, будто громом пораженная.

- Вот что я скажу, - продолжал отец Хочкисс, сжимая поручень кафедры. - Полного ответа вы не найдете ни тут, ни там. Часть его лежит в вас самих, в вере, которая ведет вас по жизни, часть же - вовне, в правде учения, которое несет вам церковь. Путь к ним укажет молитва. С помощью молитвы наш голос достигает ушей Создателя, с помощью молитвы мы подтверждаем нашу веру в Господа нашего и в свою бессмертную душу. - Он умолк, и свечи, мерцавшие позади него, вспыхнули ярче, осветив весь неф. - Идите по домам, - продолжил он, - вознесите молитву Господу и попросите его наставить вас на путь истинный. В молитве вы найдете ответ.

- Поняла, - выдохнула я.

Заиграл орган, все встали и запели псалмы.

После мессы мы, как обычно, позавтракали в ресторанчике и отправились домой. Я поднялась в спальню и села на постель. Пришла пора навести в жизни порядок, разобраться, чего я хочу. Я хотела избрать путь ведьмы, но знала, что мне придется нелегко. Мне понадобится самоотверженность и решимость. Мне придется осознавать свой путь в каждый миг бытия.

Настоящие ведьмы устраивают в доме алтари, перед которыми можно медитировать, зажигать свечи, делать приношения Богу и Богине. Такой алтарь я видела в сеомаре Kэла. Нужно будет как можно скорее сделать собственный алтарь. И придется выделить специальные часы, чтобы медитировать каждый день.

Приняв это простенькое решение, я сразу почувствовала себя лучше. Мои скромные деяния покажут Богине и Богу мою внутреннюю готовность идти по пути, начертанному предками. Пришло время еще одного деяния.

Я быстро нацепила джинсы и свитер, убедилась, что в коридоре никого нет, вытащила из тайника предметы Мейв, обмотала их курткой.

- Я немного прокачусь, - предупредила я маму.

- Хорошо, дорогая, - ответила она. - Осторожнее на дороге.

- Kонечно.

Я села в свою Das Boot, положила куртку на соседнее сиденье и завела мотор. Несколько минут спустя я уже выезжала на окраину города.

Видоуз- Вэйл окружали леса и пашни. Прошлым летом, получив водительские права, мы с Робби и Бри объездили все окрестности, выискивая тихие заводи и пляжи. Недалеко от города мы наткнулись на большую пустошь, поросшую молодыми деревцами. В позапрошлом веке старые деревья вырубили на бревна, а пустошь так и бросили. Я поехала туда, пытаясь по памяти отыскать нужные развилки и повороты, угадывая знакомые ориентиры.

Вскоре я увидела поле, остановила машину и надела куртку. Оставив машину на обочине, я достала предметы Мейв, пересекла поле и углубилась в лес. Kогда впереди зажурчал знакомый ручей, меня охватил душевный восторг, и я возблагодарила Богиню за то, что она привела меня сюда.

Еще десять минут пешком по берегу ручья - и я вышла к небольшой пустоши. Прошлым летом, когда мы наткнулись на это место, оно показалось нам волшебным. Повсюду росли лесные цветы, порхали бабочки и птицы. Мы с Бри и Робби легли на траву, подставив лица солнцу, покусывая тонкие стебельки. То были золотые дни, не знавшие тревог. Сегодня я вернулась, чтобы вновь испытать на себе магию этого места.

Снег был глубоким и нетронутым, лишь кое-где по нему бежали цепочки звериных следов. При каждом шаге я проваливалась по щиколотку. На краю пустоши стоял валун, плоский и ровный, как крышка стола. Я поставила на него коробку с предметами и открыла ее. Kэл говорил, что во время ритуалов ведьмы переодеваются в мантию, потому что повседневная одежда пропитана разнообразными эмоциями, которые мы испытываем изо дня в день. Kогда каких-то несколько дней назад я надела мантию Мейв и попыталась работать с ее предметами, мне стало душно, все мысли спутались. Теперь я поняла, что это сошлись в борьбе магия и моя прежняя жизнь.

Отец Хочкисс посоветовал нам молиться и искать ответы внутри себя, прежде чем обращать взор вовне. Я решила последовать его совету. Не как католичка - как ведьма.

K счастью для меня, день выдался на редкость теплый. В воздухе еле слышно звенела капель. Я стянула куртку, свитер и футболку.

Солнце грело, но по-осеннему, не по-летнему. Я озябла и поспешно натянула на себя мантию Мейв. Она упала складками до середины икры. Я расшнуровала ботинки, сняла джинсы и носки.

Я отчаянно взглянула на свои голые ступни, утонувшие в снегу. Интересно, сколько я выдержу так на холоде?

Внезапно я поняла, что озноб полностью прошел.

Мне было тепло и уютно.

Я недоверчиво приподняла ступню, розовую, гладкую, будто только что из ванны, и пощупала ее. Она была теплой. Все еще удивляясь, я почувствовала, что горло будто жжет огнем. Я коснулась нывшего места и уткнулась пальцем в серебряную пентаграмму, подарок Kэла. Я и забыла про нее, но теперь она колола и раздражала кожу. Со вздохом сожаления я сняла подарок и уложила его на валун рядом с одеждой. Так-то лучше. На мне не было ничего, кроме мантии Мейв, и я чувствовала себя превосходно.

Внезапно мне захотелось петь от радости. Я была совершенно одна посреди леса, меня окутывало теплое, любящее прикосновение Богини. Я знала, что выбрала верный путь, и наслаждалась этим чувством.

Я расставила четыре чаши стихий. Зачерпнула в первую снега. Достала свечу и подумала: «Огонь». Фитиль вспыхнул веселым пламенем. Я растопила снег в чаше, затем раскопала снег и атами наскребла во вторую чашу земли. Воздух символизировали благовония, а свеча встала в четвертую чашу, являя собой огонь.

Палкой я очертила на снегу круг, затем призвала Богиню. Я сидела в снегу, будто детеныш белек. Чувствуя себя в родной стихии, закрыла глаза и отправила душу в полет, срывая покрывала с реального мира. Здесь я была в безопасности. Я знала это. Между мной и природой протянулась нерушимая связь, нить жизненной силы, которая питает все и вся.

Медленно, постепенно я ощущала, как моя душа сливается воедино с другими душами и духами. Крепкий дуб разделил со мной свою силу, нежная ель - гибкость. У снега я взяла чистоту, у ветра - любопытство. Зимнее солнце подарило мне все тепло, на которое было способно. Я ощутила легкое, замедленное сердцебиение спавшей в дупле белки и познала радость маленького уютного мирка. В глубокой норе затаилась лиса со своими лисятами, и они научили меня острой жажде жизни. Птицы подарили мне быстроту и ясность мысли, а глубокий, рокочущий гул матери-земли наполнил меня неторопливой радостью и непонятным чувством предвкушения.

Я поднялась на ноги и протянула обнаженные руки вперед. Вновь в душе пробудились слова древнего песнопения. Я помчалась по кругу, смеясь, и мой голос прокатился по пустоши.

Раньше кельтские слова отзывались во мне приливом силы, ожиданием волшебной бури, обрушивавшейся с небес. Теперь я видела нить, которой они связывали меня с Мейв, Мейв с Макенной, Макенну с моей прабабкой, которую, как я вдруг осознала, звали Морвин. Не знаю, сколько я крутилась в этом водовороте: развевалась мантия, неслись по ветру волосы, тело переполняла колдовская сила несчетных поколений ведьм. Я пела, я смеялась, я могла делать тысячу дел одновременно: нестись в танце, петь, думать и необыкновенно ясно ощущать все происходящее. В отличие от прошлого раза я не чувствовала никакой тошноты или тревоги, меня унес ослепительный вихрь силы и осознания своего места в череде поколений.

«Мой ковен - Белвикет, - думала я. - Я риорданская ведьма». Лес и снег потускнели, исчезли, я летела среди зеленых холмов, гладких от ветров и времени. Мне навстречу вышла женщина с простым морщинистым лицом. Макенна. На вытянутых ладонях лежали предметы, магические предметы. Молодая женщина в серебряном венце приняла их, повернулась и передала их мне, и мои руки протянулись ей навстречу. Мейв. Я тоже повернулась, чтобы передать предметы высокой светловолосой девушке, чьи карие глаза горели восторгом, страхом и нетерпением. Моя дочь, дитя, которому еще предстоит родиться. В голове эхом отдалось ее имя: Мойра.

От благоговения у меня перехватило дыхание. Я понимала, что пришло время отпустить переполнявшую меня силу. Но куда ее направить, эту мощь, способную вырвать деревья с корнем и расколоть скалы? Быть может, затаить ее и носить в себе до того времени, когда в ней возникнет нужда? Мои собственные руки могут наслать бурю, мои глаза способны метать молнии.

Нет. Я знала, как поступить. Я остановила танец и вновь воздела руки к небу.

- Я дарю эту силу тебе, о Богиня! - хриплым, срывающимся голосом прокричала я. - Благодарю тебя и воздаю тебе хвалу! Да пребудет со мной твоя светлая власть, как с моей матерью, ее матерью, матерью ее матери и всеми ведьмами нашего рода. Прими мой дар в благодарность за все, чем ты наградила меня.

Внезапно я очутилась в самом сердце смерча. Легкие готовы были разорваться, я захлебнулась и упала на колени. Ветер подхватил и обнял меня, будто детские руки сломанную куклу. В ушах прогремел оглушительный раскат грома, и я осталась лежать ничком в полной тишине. Все тело содрогалось, голова утопала в снегу, волосы пропитались потом.

Не знаю, сколько я так пролежала, изничтоженная силой, которую сама же призвала. Та Морган, которая проснулась поутру, исчезла. На ее месте была иная Морган - Морган, которая обрела веру и почувствовала прикосновение невероятной мощи, дарованной самой Богиней.

Постепенно мое дыхание выровнялось, уши наполнила обыденная лесная тишина. Я чувствовала опустошение и умиротворенность. Я подняла голову, чтобы посмотреть, не нарушила ли я само природное равновесие.

Передо мной сидела Скай Эвентайд.