Чёрная орхидея

Глава 1

Глубокий вдох. Плавный выдох.

Сердце бьётся оглушительно громко…

Дыхательная гимнастика совершенно не помогает. А бледность, слишком явно отражающаяся в зеркале на моём лице, совсем не проходит.

Ещё один вдох. И выдох.

Необходимо успокоиться. Найти в себе хоть каплю хладнокровия. Иначе я просто-напросто не выдержу. А ведь осталось всего ничего до того момента, который перевернёт мою жизнь. И ничего уже не изменишь.

Глубокий вдох. Плавный выдох.

Повторный придирчивый осмотр себя в зеркале…

Перламутровая помада сияет на искусанных губах, скрывая неуместный дефект. Задетые коричневой тушью ресницы изогнуты вверх, как и хотелось местному распорядителю, в то же время оставляя ощущение естественности созданного образа. Сдобренные тенями брови выглядят ещё гуще, нежели обычно.

Да, образ невинной кокетки удаётся на славу…

При последней мысли невольно морщусь, отворачиваясь от напольного зеркала посреди маленькой комнатки без окон и иной мебели.

Каждый из присутствующих в этом злачном месте, ровно, как и я сама, прекрасно знает – невинных здесь нет. Им здесь делать нечего.

И даже факт моей девственности далеко не невинность. Ведь совсем скоро я продам её на закрытом аукционе для социопатов с самыми жуткими извращёнными наклонностями, которые только встречала психиатрия.

– Твоя очередь! – нарушает тишину властный приказ от миниатюрной итальянки из-за приоткрытой двери. – Раздевайся. Заставь наших гостей заплатить как можно больше… – надменно улыбается она, довольно оглядывая меня.

На мне и так, кроме тонкой сорочки, ничего нет.

Но приходится избавиться и от этой одежды.

– Да не сутулься ты так! – следует новое веление.

А я вынужденно одёргиваю плечи назад, пока следую за женщиной средних лет вдоль узкого коридора, ведущего к небольшому подиуму в огромном зале, окутанном полумраком, наполненном запахами дорогого табака и элитного алкоголя. И совсем не смотрю на тех, кто меня там ждёт.

Концентрируюсь исключительно на центральном выходе, драпированном чёрным шёлком. В отличие от самих посетителей закрытого клуба.

Алчные взгляды буквально пронизывают моё обнажённое тело насквозь. Разглядывают, оценивают… Нет, не любуются. Выискивают недостатки. Прикидывают, сколько действительно готовы заплатить за представленное.

Здесь совсем не холодно, но тело бьёт озноб. Липкий холодок буквально въедается в нутро, как только слышу первую озвученную за меня цену, сразу после объявления моих физиологических данных. Стартовую.

Началось…

– Десять тысяч евро за эксклюзивный контракт на пять лет!

Эксклюзивный. Не стандартный, когда “купленный лот” может диктовать хотя бы часть условий, на которых продаёт себя тому, кто больше заплатит. А это значит, что от меня потребуется беспрекословное подчинение… Во всём.

– Пятьдесят! – сообщает кто-то бесцветным тоном с высоты балкона.

Благодаря умело спроецированному полумраку тени прячут его лик, и, даже если бы и собиралась разглядывать первого претендента на своё тело, всё равно не удалось бы.

– Шестьдесят! – звучит немного погодя.

Источник этого голоса находится прямо передо мной, менее чем в десяти шагах. И, как бы я ни стремилась игнорировать, всё равно удаётся заметить сутулого мужчину средних лет, вальяжно откинувшегося на спинку роскошного кресла из красной кожи. У его ног сидит миниатюрная азиатка. Упругие кудряшки скрывают обнажённые плечи и часть лица, а тонкая цепочка, намотанная на его кулак с одной стороны – прикованная к её ошейнику с другой, видна слишком отчётливо в полумраке. Если память мне не изменяет, новоиспечённая рабыня была предыдущим лотом этих торгов.

– Сто тысяч! – обозначает новую цену ещё один из присутствующих.

Не успеваю сориентироваться на то, кто он и какой из столиков занимает.

– Пятьсот, – перебивает его другой.

Нет необходимости переводить своё внимание в нужном направлении, чтобы знать, кто именно только что настолько высоко поднял планку моей стоимости. Я и так прекрасно знакома с этими оттенками вкрадчивого баритона. Как и любой, кто изучал список самых богатых людей планеты.

Маркус Грин. Англичанин тридцати пяти лет с проницательным взором цвета тёмный ультрамарин. Он же медиамагнат – личность, постоянно мелькающая во всех новостных каналах, и… Садист. Жестокий, бессердечный зверь, на чьём счету минимум десяток купленных рабынь на данном аукционе. Но последнее, конечно же, не является достоянием общественности.

Возникшая пауза длится недолго.

– Шестьсот, – произносит мужчина с балкона.

Мой пульс и ритм сердцебиения давно зашкаливают за пределы допустимой нормы. Отражаются внутри громогласным набатом, постепенно заполняющим вновь возникнувшую тишину с каждым мгновением всё сильней и сильней. Наверное, именно поэтому я пропускаю момент, когда ставка возрастает до миллиона. И только объявление о том, что торги завершены, вынуждает вернуться в реальность. К тому же довольно трудно пребывать в царстве эмоционального забвения, когда тебя бесцеремонно подталкивают в поясницу… Всё та же итальянка, которая привела меня на подиум.

– Умница, – шепчет довольно она.

Киваю, принимая её слова. На большее просто не способна. И стараюсь не упасть, петляя между довольно тесно расставленными столиками, пока иду к тому, кто заплатил за меня целое состояние, вместе с тем отчаянно давя в себе порыв позорно сбежать отсюда, пока контракт не подписан с обеих сторон.

А ведь думала, что действительно готова ко всему этому…

– Поздравляю с приобретением, мистер Грин, – вежливо расшаркивается женщина, оставляя на краю стола тонкую папку с вложенным внутрь документом, отнимающим у меня любое право выбора на ближайшие пять лет.

Моя подпись стоит там давно. Иначе бы меня не было здесь.

Отвечать ей англичанин не считает нужным. Да и внимания на неё вообще не обращает. Даже когда женщина удаляется из поля зрения, оставляя меня с ним условно наедине. Я не знаю, что следует делать дальше, поэтому изображаю безмолвную статую, пока тяжёлый взор мужчины блуждает по мне, постепенно поднимаясь от уровня ступней выше… Изучает тонкую чёрную вязь хрупких веточек и соцветий, тянущуюся от левого бедра вдоль линии живота к правой груди, задевая ареолу и ещё немного дальше.

Чёрная орхидея. Татуировка, в своё время сделать которую мне стоило огромных усилий. В первую очередь – моральных. Всё-таки не каждый день приходится обнажаться перед неизвестным мужчиной. Хотя, учитывая настоящее, то теперь кажется сущей ерундой и нелепицей.

– Сядь, – проговаривает брюнет тихим вкрадчивым тоном.

Слегка вздрагиваю. Нет, мне не страшно. Но и… Да я в откровенном ужасе!

Не улавливаю ни единой нотки, которую можно было бы интерпретировать как приказ, но пронизывающее ощущение властности в каждом звуке, слетевшем с искривлённых ничего не выражающей насмешкой уст, вынуждает содрогнуться.

Сядь… Я должна сесть… Куда? У его ног, как та девушка на поводке с кудряшками? Или на колени, как те две, которые ублажают бокалом вина и виноградинами сидящего за соседним столиком ещё одного толстосума-извращенца? А может…

– На стул, – будто читает мои мысли в снисходительном дополнении, кивнув в сторону обозначенного предмета с другой стороны занятого им столика.

Исполнить сказанное я не успеваю. Даже моргнуть. Маркус поднимается со своего места, а моего лица касается его обжигающее дыхание. Слишком мимолётно, чтобы было возможно понять, было ли то плодом моего воображения, а может, и правда, не показалось… Высокий. Я едва ли достаю ему в росте до плеча. К тому же, очевидно, очень сильный. От него так и разит тем видом мужского магнетизма, из-за которого толпы девиц готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы заполучить хоть каплю внимания… Наивные.

– Скоро вернусь. Жди, – следует от него снова.

Он отступает от меня на шаг в сторону, а я разворачиваюсь к стулу, но в итоге так и остаюсь стоять, где стояла. На плечи ложится мягкая ткань… мужского пиджака. Маркус Грин надел на меня свой пиджак!

Даже не знаю, радоваться тому или ждать расплаты…

О том и думаю следующие полчаса, пока покорно исполняю чужую волю, попутно наблюдая за продажей “новых лотов” аукциона. И жестокая порка – самое лёгкое, что мне видится в качестве ближайшего будущего.

Торги закончены, но купивший меня до сих пор не возвращается. Зато вновь появляется итальянка, чьего имени я не знаю.

– Вот, выпей, – говорит она, поставив передо мной стакан с апельсиновым соком.

Судя по мрачности, витающей в её цепком взгляде, возражать бесполезно. К тому же в горле и так давно пересохло. Да и выбора особо нет.

– Спасибо, – проговариваю почти беззвучно.

Живительная влага наполняет моё горло, а женщина забирает папку, оставленную ею ранее на краю стола, и удаляется в неизвестном направлении.

Последующие минуты моего временного одиночества кажутся ещё более нескончаемыми, чем предыдущие. Нет, я не мазохистка, которая жаждет внимания своего бессердечного Хозяина, но возникшее промедление всё отчётливее начинает казаться абсолютно паршивым обстоятельством.

Ни один из присутствующих не медлит воспользоваться своей новой игрушкой. Большая часть публики давно покинула это место. А значит, возникла проблема… Впрочем, данное обстоятельство в скором времени беспокоит не столь сильно, как возвращение Маркуса Грина. Ведь в его потемневшем взоре плещется чистейшая ярость.

Ох, не так всё должно было быть.

Совсем не так.

– Идём, – отчеканивает брюнет ничего не выражающим тоном.

Оттого голос звучит ещё более жутко, нежели если бы он злился в открытую.

Интересно, уж не я ли – источник его настроения?

Последняя мысль вынуждает сердце забиться быстрее. Тревожный ритм совсем не утихает, пока мы выходим из здания и садимся в чёрный лимузин.

Мужчина пропускает меня вперёд, а после усаживается напротив. В его руках та самая папка, которую забрала со стола итальянка. Помимо контракта, в ней находится краткий свод данных на мою персону, а также документы, удостоверяющие личность. Именно этой информацией занят мой спутник в течение ближайших минут, пока водитель, чьё присутствие визуально скрыто специальной перегородкой, ведёт автомобиль по улицам Рима.

– Меня зовут Маркус Грин. Можешь называть меня Маркус, – первым нарушает тишину англичанин. – Твоё имя?

Нет у меня имени. Точнее, такового просто-напросто не стало с того момента, как торги за моё тело оказались завершены. И в теории его не будет на ближайшие пять лет, если только сам Маркус не посчитает иначе. Мы оба прекрасно знали об этом. Тогда к чему спрашивает?

– Я задал вопрос, – дополняет снисходительно. – Отвечай…

Былая ярость растворилась в оттенках тёмного ультрамарина. Теперь миллиардер внешне кажется совершенно спокойным. Вот только избавиться от ощущения тяжести, с которой он смотрит на меня, всё равно не выходит.

– Зои, – отзываюсь тихо, не слыша собственного голоса. – Зои Риверс.

Удары сердца в моей грудной клетке до сих пор звучат намного громче всего остального, а пальцы, которыми я вцепилась в края пиджака на мне, начинает сводить судорогой. Мне стоит больших усилий остаться в прежней позе и не отвести взгляда от собеседника. Тем более что расплывающаяся на его губах неодобрительная ухмылка ничего хорошего не предвещает.

– Зои Риверс, – повторяет он, показательно уставившись на бумаги, которые читал прежде. – Гранд-Форкс, Северная Дакота… – зачитывает строки из графы места моего официального прежнего жительства и делает паузу. Слишком долгую, чтобы я успела перебрать все возможные варианты того, что будет, если не пройду эту простую проверку. – И как же ты оказалась в том месте, откуда я тебя забрал, Зои Риверс? – выделяет в явном раздражении.

О том, по какой причине я решилась продать себя любому, кто больше заплатит, тоже написано в тех бумагах, которые он прочитал, уверена, не единожды. Но мне всё равно приходится озвучить это вслух.

– Мои родители погибли в автокатастрофе четыре года назад. Из родных осталась только старшая сестра. Сейчас она в реабилитационном онкологическом центре, в тяжёлом состоянии. Моя доля из средств, вырученных с торгов, будет перечислена на лечение… – слегка подрагивающим тоном выдаю то, что ему следует знать.

Зловещая ухмылка до сих пор хранится на его лице. Как только я умолкаю, Маркус закрывает папку и отшвыривает её в сторону, брезгливо поморщившись. Ещё с добрую минуту он гипнотизирует меня придирчивым взором, пробирающим насквозь, а после нажимает кнопку, опускающую перегородку между нами и водителем.

– В отель.

Сидящий за рулём слегка оборачивается в нашу сторону, понятливо кивнув.

– Что сказать пилоту? – уточняет услужливо.

Брюнет вновь одаривает мою персону долгим оценивающим взглядом.

– Точное время скажу чуть позже. Но сегодня мы уже никуда не летим в любом случае, – произносит, немного погодя.

Водитель снова кивает. Перегородка между нами возвращается в прежнее положение. А я терзаюсь новыми предположениями о том, что же пошло не так, раз Маркус Грин вынужден изменить свои планы на ближайшее будущее. Судя по всему, после аукциона прежде он был намерен покинуть Италию.

– На что только не пойдёшь ради близких и родных… Даже продашь тело и душу первому попавшемуся, – роняет как бы невзначай мужчина.

На меня он больше не смотрит. Демонстративно разглядывает мелькающие за окном огни вечернего города. И, поскольку приказа отвечать не было, я тоже делаю вид, будто бы то прошло мимо меня. Да и… англичанин всё равно прав. Отчасти. Потому что этот самый социопат может говорить и делать что угодно, но мою душу он точно не получит!