Глава 11, в которой я не люблю Виктора

— Виктор, но я не люблю тебя, — сказала я, когда мы вошли в его квартиру.

Может быть, и напрасно сказала, но я не могла этого не сказать. Достаточно того, что я скрываю от Виктора про сервиз, должна же я хоть в чем-то быть откровенной?

Виктор пожал плечами, провожая взглядом заторопившегося вразвалку к миске с водой Шено, а потом обернулся ко мне и тихо спросил:

— Ты уверена? — Уголки рта чуть-чуть улыбались.

— Вполне.

— Сейчас проверим. — Виктор глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и поцеловал меня до бабочек в животе и головокружения. А теперь? — Его руки обнимали мои плечи, а глаза смотрели в глаза. — Ну не молчи.

— Не знаю, — пролепетала я, выдать что-либо серьезное про то, что плотское вожделение не есть любовь, было сейчас не в моих силах.

— Ты делаешь успехи, Софи. — Поцелуй повторился, бабочки забились еще активнее. — А теперь? Что ты теперь скажешь?

— Ничего. — Я мужественно перевела дыхание и угомонила предательниц-бабочек. — Я хочу есть.

— Отлично! Поехали! Я знаю одно местечко, где можно не только танцевать до утра, но и... — Мы оба вздрогнули от неожиданного звонка в дверь. — Но и с чувственным удовольствием поужинать. Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, конечно.

Звонок задребезжал снова.

— Представь себе, я тоже никого не жду! — Виктор выпустил меня из объятий и открыл дверь. — Привет.

На пороге толпилась целая куча народу! И все торжественно, как волхвы, держали в руках пакеты с торчащими из них горлышками бутылок, багетами и прочими продуктами питания.

— Ты чего не открываешь, Вики? — недовольно спросила невзрачная, похожая на мальчишку-подростка, невысокая особа в обрезанных по колено джинсах, неприязненно смерив меня взглядом с головы до ног. — Ты же дома, раз машина у подъезда.

— Да мы, собственно, собирались потанцевать с Софи... — неуверенно начал Виктор и в поисках поддержки оглянулся на меня. Я сложила губы в официальную улыбку. — Познакомьтесь, дамы. Это Сиси, то есть Сесиль Дарма, наш оператор. А это Софи Норбер, архитектор...

— Софи Норбер? Если я не ошибаюсь, тот самый многообещающий и прогрессивный архитектор? Позволю себе процитировать мэтра Маршана, — перебил Виктора крепкий коренастый парень с веселыми глазами и, подмигнув мне, подтолкнул Сесиль вперед. — Давай, проходи, Сиси, чего застряла? За столом познакомимся. Не до утра же нам на лестнице торчать?

— Так ведь мэтр Пленьи не приглашает, заупрямилась Сиси. — Нужны мы ему, мелкота телевизионная. Он у нас теперь с крутой архитекторшой сексует!

— Ты бы язык-то попридержала, дорогая, — укоризненно заметил коренастый, бесцеремонно отстраняя Сиси, и протиснулся с огромным пакетом в квартиру. — Я Ре не, — представился он, прижал пакет со снедью к груди и протянул мне руку. — Я ведь точно угадал, что ты работаешь на Маршана, Софи?

Я оторопело кивнула и вежливо ответила на рукопожатие. Остальные гости цепочкой заходили вслед за ним, обменивались приветствиями с Виктором и невольно теснили меня и Рене в глубь узкого коридорчика.

— Ты не обижайся на Сиси, она очень талантливая, только пить не умеет, — доверительно сообщил Рене, по-хозяйски распахивая дверь в гостиную и шаря рукой по стене в поисках выключателя. — Да где же тут у него зажечь свет?!

Вспыхнувшая люстра заиграла хрустальными подвесками, и прабабушка Виктора заговорщицки подмигнула мне с портрета, тонким пальчиком указывая на мое фамильное серебро, все еще стоящее с остатками утреннего кофе на диване под ее золотой рамой. Дескать, я-то знаю, милочка, зачем ты сюда пришла! Спасибо, что напомнили, мадам, что бы я без вас делала...

— Ох и хороша!

Восторженный старческий тенорок над моим ухом вернул меня к действительности. Я вздрогнула и обернулась. Гостиная была полна незнакомых мне и определенно хорошо знакомых между собой людей, суетившихся вокруг стола.

Странно, что только сейчас я услышала их голоса, позвякивание и постукивание выставляемых на стол бутылок, шорох разрываемых оберток и разворачиваемой бумаги.

— Вот это были женщины! — мечтательно улыбаясь самому себе, произнес старик. — Не то, что нынешние...

— Дядюшка Антуан, тебе не нравится моя Софи? — Виктор вынырнул как из-под земли и обнял меня. — Снимай плащ, — шепнул он мне на ухо, — не стесняйся, все свои.

— Моя Софи! — недовольно передразнила Виктора Сесиль. Она не участвовала в процессе накрывания стола, а, закинув ногу на ногу, наблюдала, развалясь в кресле. — Ишь ты!

Старик медленно перевел взгляд с картины на меня. Мне стало неловко за свои обнаженные плечи среди одетых преимущественно в свитера и в куртки гостей.

— Виктор, давай тарелки и пить из чего! — громко сказал очень молодой, похожий на студента-отличника, парень в очках.

— А сколько надо, Марк? — спросил Виктор, освобождая меня от плаща.

— Ты, я, Марк, Рене, дядюшка Тото, — тощая девица с унылыми длинными волосами, которые, похоже, имели слабое представление о существовании расчески, сосредоточенно загибала пальцы, — Гастон, Нестор, Клод, Фульбер...

— Это Мадлен, наш администратор, — представил мне унылую Виктор.

— Девять, Вики, — бесцветным голосом сообщила та.

— А я?! — воскликнула Сиси. — Ты нарочно меня забыла?!

— Тебе хватит пить, дорогая, — успокоил ее Рене. — Одиннадцать, Мадлен. Еще Сиси и Софи!

— Я тебе не дорогая! Я твой босс, оруженосец!

— Рене — помощник оператора, он носит камеру за Сесиль, — нашел нужным объяснить мне Виктор.

— Так она, стало быть, тот самый архитектор Маршана? — не сводя с меня глаз, наконец-то выдал старик.

— Виктор, ну ты дашь нам посуду, — настойчиво спросила администратор, — или будешь обжиматься с архитекторшей?

— Да возьми любую, Мадлен! Она самая, дядюшка Антуан! Между прочим, Софи, дядюшка Антуан знавал самого генерала де Голля!

— Помнится, в году, эдак, пятьдесят шестом... Старик мгновенно ожил и уверенно направился к столу. — Да, точно, в пятьдесят шестом! Налей-ка мне, парень, чтоб за генерала выпить! — Дядюшка Тото плюхнулся кресло и вместе с ним шумно придвинул себя к столу. — В пятьдесят шестом мы писали озвучку для хроники...

— Мы сегодня пить будем или как? — риторически поинтересовался кучерявый брюнет с голубыми глазами.

— Будем, будем, Гастон! Лучше помоги мне! Мадлен вытаскивала тарелки из стеллажа. Прозрачный фарфор загадочно светился. — Не по-, бей, смотри!

— Рюмки! Рюмки, Мадлен! — напоминал кучерявый Гастон, передавая тарелки по кругу. Мне досталась вся раззолоченная, с павлинами.

— Под вино или под коньяк? — уточнила администраторша и даже несколько порозовела, произнеся эти слова.

— И те, и те!

Кто-то из мужчин начал откупоривать и разливать коньяк.

— Виктор, а чем открыть вино? Где у тебя штопор? А ножи и вилки?

— На кухне, сейчас принесу. — Виктор поднялся, чтобы пойти за приборами в кухню.

— Погоди, Вики, — дядюшка Тото потянул его за рукав, — сперва генерала помянем. Ты мне, Клод, коньяку налей. За де Голля. Я вином сыт сегодня. Стало быть, в пятьдесят шестом...

— Тебя, Виктор, не дождешься, — вставая, томно проговорила Мадлен. — Я сама схожу. — И скрылась в коридоре.

— ..примерно в мае, пишем мы озвучку, а генерал...

— Подумаешь, вилки! — вслед Мадлен протянула Сиси. — А мы с архитекторшей руками! — И подмигнула мне обоими глазами одновременно. — Как королевы!

— Рене, а по поводу чего гуляем? — шепотом спросил Виктор.

— ..генерал же был под потолок ростом...

— У Тото день рождения, он нам поставил. У него, кроме нас, никого нет. А потом мы скинулись...

— ..Ну, за де Голля!

— И за тебя, дядюшка Антуан! — Виктор поднял рюмку. — Тебе сколько стукнуло-то?

— Пятьдесят! — выпалила Сиси. — Нашему бравому Тото уж двадцать лет, как пятьдесят! — Она залпом опрокинула свою рюмку и, пока остальные чокались и пили с Тото, налила себе снова и как ни в чем не бывало приняла вторую дозу.

— Смотрите, кого я там нашла! — В гостиной появились Шено и Мадлен с вилками, ножами и штопором. — Ты завел собаку, Виктор, а никому ни слова.

Администраторша обиженно принялась раздавать столовые приборы, а Шено от ужаса при виде такого количества народу забился под стул Виктора.

Все радостно налегли на еду, а я так особенно. Во-первых, я давно и сильно хотела есть, а во-вторых, мне было ужасно скучно в чужой и уже изрядно подвыпившей компании. Я чувствовала, что Виктор тоже тяготится присутствием своих друзей-соратников. И тут Сиси опять подлила не только коньяку в свою рюмку, но и масла в огонь.

— Конечно, Виктор теперь в гору пошел, бороду сбрил, все от нас скрывает. Они с патроном в смокингах в прямом эфире рассуждают о морали, а мы тем временем как последние негры снимаем светскую хронику! Мы! Лауреаты премии года! — рассуждала она заплетающимся языком среди внезапно повисшей тишины. Я видела, как у Виктора нервно задергался уголок губ. — А они! В смокингах! В прямом эфире!

— Прекрати, Сиси! — первым опомнился Рене. — Мы не за тем пришли к Виктору!

— Да, Вики, — Марк поверх очков пристально обвел взглядом стол, — не за тем. Мы собирались обсудить один проект, но теперь просто попразднуем новорожденного дядюшку Тото. Наливай, Клод! Клод у нас — бессменный виночерпий, — объяснил мне Марк, явно стараясь сменить тему. — А до него виночерпием был Рене, а теперь Клод — он самый младший.

— И что же вы снимали сегодня? — спросила я после того, как мы дружно выпили за здоровье дядюшки Антуана, ведь все же любят порассуждать о собственной работе, особенно если что-то и не ладится профессионально.

— Ха! — Сеснль опять самостоятельно наполнила коньяком свою рюмку. — Вики, твоей подружке можно доверять?

— Это коммерческая тайна? — сыронизировала Мадлен.

Дядюшка Тото закашлялся, а Виктор заметил:

— Ты же, Сиси, кажется, четверть часа назад называла себя и Софи королевами? Уже забыла?

— Этого забывать нельзя! — откашлявшись, серьезно изрек дядюшка Антуан и погрозил Сиси пальцем. — Пикассо! Два на три!

— Ты в порядке, дядюшка Антуан? — забеспокоился Виктор.

— Выпьем за искусство, леди и кавалеры! В смысле леди энд джентльмены, как говаривал заморский приятель генерала...

Виночерпий наполнил бокалы, все выпили, но какая-то недосказанность определенно витала над столом, хотя, признаться, от обилия пищи, вина и коньяка после целого дня голодовки меня начинало клонить в сон и ломать голову над этой недосказанностью вовсе не хотелось. У меня и без их дурацких секретов собственных проблем выше крыши.

— Так ты имел в виду Рузвельта или Черчилля, когда говорил про искусство? — уточнил у дядюшки Антуана Виктор.

— Ты здоров, мой мальчик? — Всеобщий дядюшка потрогал ладонью его лоб. — Это Маршан решил пожертвовать на искусство! Понимаешь, старик Маршан! Ха! А мы с ним за одной партой штаны протирали!

— Но Маршану нет и шестидесяти, — робко вмешалась я, потому что дядюшке Тото на вид было лет семьдесят пять.

— Нету, он мне в сыновья годится, — согласился Тото. — Все равно надо за Маршана выпить! У него жена на сносях!

— А когда родит, он на культуру пару тысчонок и пожертвует! — объяснил Рене, первым осушив рюмку.

— Каналу «Культюр»? — переспросил Виктор.

— При чем здесь канал! — Рюмка Марка тоже была уже пуста. — На культуру вообще! Тут надо первыми подсуетиться, пока еще не знает никто!

— То есть? Я не понимаю... — Виктор затряс головой. — Ты-то откуда знаешь?

— Мы все знаем! — хмыкнула Сиси и приняла дополнительную порцию. — Пока вы там в смокингах, в прямом эфире...

— Да погоди ты! — отмахнулся от нее Марк. — Я ему все по порядку расскажу.

— А чего тут по порядку? — вмешался молчавший до сих пор толстенький человечек на другом конце стола. — Тут надо дело делать, пока сюжет в эфире не прошел!

Виктор недоуменно переводил взгляд с одного сотрудника на другого, а они все словно. нарочно занялись едой, даже Марк, как бы обидевшись на толстенького.

— Марк, Рене, Сиси! Так в чем дело? — взмолился Виктор.

— Ты с нами или с патроном? — Сиси посмотрела на него через рюмку, как через увеличительное стекло.

— Значит, бунт на корабле?

— Ладно, Вики, какой еще бунт... — Марк развел руками. — Просто ты — нормальный человек, а патрон...

— Что патрон?

— Ничего! — с вызовом ответил Марк. — Сколько можно тратить себя на идиотские репортажи и записи симфонических концертов?

Патрон сделал себе имя, ему что? Раздает интервью да рассуждает себе о морали в прямом эфире...

— В смокинге? Дать тебе смокинг поносить?

Держи, — Виктор демонстративно начал снимать смокинг.

— Да ладно, Вики, он же из костюмерной. Марк для храбрости подлил себе, выпил и дерзко задал вопрос:

— Разве ты сам, Виктор Пленьи, не хочешь снять какую-нибудь нетленку?

— «Броненосец Потемкин»?

— Ой, оставь, пожалуйста, свои русские шуточки. Я тебе серьезно говорю. Полнометражку или культовый сериал!

— Прямо сразу культовый? Так и писать в анонсах?

— Так и писать! — Дядюшка Тото опять откашлялся и стукнул кулаком по столу. Посуда дружно звякнула в подтверждение. — Так и писать: «Культовый телевизионный сериал про колдунов Франции»! Чем плохо?

— Культовый? Про колдунов? — Виктор рассмеялся.

Но рассмеялся только он один, остальные выглядели серьезными, если основательно подвыпившие люди могут выглядеть таковыми.

— Ну! Я тебе такой звук подложу, до костей страх проберет, никаких спецэффектов не надо!

Ты так Маршану и скажешь: авангардное кино без спецэффектов. Дешево и сердито.

— А почему я должен что-то говорить Маршану?

— Чтоб он денег под проект дал! — не выдержала Мадлен. — Ты же с ним на короткой ноге, а интервью в эфире пройдет только на той неделе, мы должны успеть за неделю!

— Чего должны-то?

— Ты тупой, Вики? — зло выдохнула Сиси. — Мы должны первыми дать ему наш проект, чтобы, когда интервью в эфир пойдет, все уже знали, что Маршан нам денег дал!

Виктор молча покачал головой, вздохнул и выпил.

— Да пойми же ты, Вики, — произнес Марк, — мы такой проект придумали, что Маршан зубами уцепится за него!

— Почему он должен уцепиться за каких-то колдунов?

— Да потому! Потому что мы будем снимать в его загородном доме! У него там лестница во! — Марк попытался показать руками размер лестницы. — Все в Голливуде обзавидуются! Никакого павильона строить не надо! Наймем пару-тройку каскадеров, пускай там по ней кувыркаются, а Маршанова женушка, я уверен, с удовольствием постриптизит!

— Которая на сносях? Постриптизит?

— Ну, сделаем ее Данаей или там какой еще аллегорией плодородия! Она бабенка хоть куда, постриптизит с удовольствием!

— У ней морда красивая, — добавил дядюшка Тото.

— Морда? — задохнулся Виктор. — У Жаннет морда?

— Мордочка, личико, мордашка у твоей Жаннет, — с мерзкой улыбочкой встряла администраторша. — Ты бы хоть при своей подружке не вспоминал про Жаннет. Мы-то с Сиси что, мы тебя сто лет знаем, а вот она!

— Ну-ну, девочки, мальчики. — Виктор презрительно скривил губы, а я подумала, что вообще-то мне бы следовало поревновать, но уж очень лень от сытости. — Хотите снять культовый сериал? И чтобы я в этом участвовал в обход патрона? За две-то тысячи?

— Какие две тысячи? Ты в себе, Виктор?! возмутился Марк. — Мы поехали снимать его дом для светской хроники, так в две камеры и два корреспондента, причем со звуковиком! Ты мне скажи, кому этот дом интересен? Тем более что Маршан его перестроит, вон архитекторшу твою нанял. А наш патрон вокруг него лисой! Ты что, не понимаешь почему? Потому что Маршан задумал выставить на аукцион своего Пикассо, и — вот эти деньги, это же бешеные деньги!.. — Марк воздел руки. — До последнего су вложить в культуру! Наливай, Клод.

— Я и говорю, Пикассо! — Дядюшка Тото воззрился на люстру. — Два на три!

— «Герника», что ли? — все еще не верил в известие Виктор.

— Сам ты «Герника»! Она же на стене, ее не соскоблишь, чтоб на аукцион! — Тото мелкими глоточками цедил коньяк, все тоже выпили, молча и каждый со своей скоростью. — Картина называется «Голубь в шляпе»!

— Вы имеете в виду «Девушку в шляпе, кормящую голубя»? — выпив, деликатно поинтересовалась я, чувствуя, как лица сидящих за столом начинают плыть и двоиться, а все предметы покрываются дымчатой вуалью.

— Пускай «Кормящая девушка в шляпе», дела-то не меняет. — Рюмка Тото звучно опустилась на стол, этот акт старца Клод воспринял как сигнал для себя и снова занялся общественными обязанностями.

— За кормящую!

— Чтоб она всех нас накормила!

— За тебя, Вики!

— За тебя, Марк!

Вместо одного Клода бокалы наполняло не менее трех точно таких же парней, одинаковых, как головки сыра...

— Вики, дружище, мы тебе с Гасто и Фульбером любые монологи слепим. — Марк нежно обнимал Виктора за плечо и, сняв очки, преданно заглядывал ему в глаза. — Ты только сюжетец построй и договорись с Маршаном. Натура — песня! Голливуд обзавидуется!

— Леший с ним, с Гойивадом.., с Голливудыем.., с Голливудом! — с третьей попытки произнес Виктор. — А почему именно я?

— Ну ты же с Маршаном на короткой ноге!

Ты же с ним такое дельце провернул! Все до сих пор твой «Портрет неизвестного» забыть не могут!

— Неизвестного явления природы!

— Это когда было, господа! Лет десять прошло! Я уже не тот! Да и Маршан тоже...

— Не, Маршан — о-го-го! Молодой папаша!

Он мужик авантюрный...

— А как же патрон?

— А что нам патрон?! Он в смокинге, в прямом эфире...

Они все одновременно говорили про кормящую девушку, колдунов, нетленку, портрет неизвестного и ритмично покачивались за столом, как спортивные фанаты на трибуне. И определенно их стало больше! Когда же успели прийти остальные? Неужели Виктор не замечает? Я повернулась к нему и чуть не свалилась со своего кресла — Викторов тоже было двое! Нет, глупости! Если смотреть одним глазом, например, левым, я прикрыла левый глаз рукой, то Виктор один Но двумя — двое! А если посмотреть только правым?

Я опустила левую руку, потому что правый глаз, естественно, следует закрывать правой рукой, Виктор опять был один, но кто же тогда тыкался чем-то влажным в мою левую руку и тоненько говорил: «у-у-у-у»? Я посмотрела вниз и влево, там был кто-то в черном. Конечно, у Виктора черный смокинг, но не мог же второй Виктор поместиться под стулом первого, даже если принять во внимание, что моя левая рука лианой достает почти до пола и этот из-под стула ее лижет? Какая я глупая! Это же Шено!

— Иди сюда, малыш, — позвала я и длинной левой рукой погладила щенка.

Он был мягко-мохнатый и, цепляясь за мое платье растопыренными когтями, неуклюже полез ко мне на колени, одновременно норовя лизнуть в лицо, а потом положил лапы на стол и принялся поглощать все, до чего мог дотянуться языком и мордой.

«Так не годится, — сказал золотой павлин с тарелки и гневно распустил хвост. — Тоже мне кормящая девушка! Два на три!»

«Она вовсе не два на три, — обиделась я, а восемьдесят сантиметров на метр двадцать, я точно знаю, потому что оформляла квартиру Маршана, а девушка была без рамы».

«Я тоже была без рамы, — сказала русская прабабушка сквозь дымку, — а теперь у меня золотая! Шла бы ты спать, милочка'«

«Я не могу, мне нужно разузнать все про сервиз и про замужнюю даму. Я же не виновата, что свет от люстры не долетает до пола, рассыпаясь по пути на палочки и зигзаги, и все тонет в вязком тумане...»

Я поняла! Они качаются нарочно, чтобы разогнать туман... А если мне просто сказать им:

«Это мой сервиз!», они же поверят, они всему верят и наивно думают, что Маршан даст денег для колдунов. А он не даст, потому что я разрушу эту лестницу! Я сейчас заберу сервиз и пойду домой работать, только сначала немножко посплю на теплой спине Шено...

Загрузка...