Что скрывают лжецы

Глава 1

Коллин

— Я не понимаю, почему ты не берешь её. Она идеальна! — ворчит сестра рядом со мной, стягивая лавандовую душевую занавеску с крючка и бросая в тележку. — Думаю, она очень милая.

Я подхожу к тележке и выхватываю её, возвращая на стенд.

— Я не возьму это в новую квартиру. Она фиолетовая. И в цветочках.

Младшая сестра цокает:

— Больше походит на серовато-лавандовый. Девушкам понравится.

— Грейсон, я не планирую выставлять на показ вереницу девушек в квартире и не собираюсь смотреть на эту уродливую занавеску для душа каждое проклятое утро перед работой.

Она громко вздыхает, уступая.

— Хорошо, делай как знаешь. Просто пытаюсь сделать твой дом привлекательным.

Я смеюсь и хватаюсь за тележку.

— Давай сначала возьмём полотенца и всё остальное в списке, а затем можем вернуться в этот отдел. Прямо сейчас я заколебался выбирать занавеску для душа. Договорились?

Грейсон кивает; её бледный блондинистый хвост небрежно качается и ложится россыпью на плечах. Загорелая кожа от постоянного нахождения на солнце, нахальный носик и большие карие глаза — младше меня на пять лет сестра до сих пор красива — внутри и снаружи.

К тому же она внимательная, милая и веселая.

Мы совершенно не похожи.

Когда она вся такая солнечная и светлая, я — буйный и темный. Хрупкая Грейсон с ростом метр шестьдесят пять и внушительный я — метр восемьдесят восемь.

Упрямый.

Я задумчиво стою позади неё, опираясь локтями на ручку красной тележки, пока мы бесцельно бродим по центральному отделу её любимой сети супермаркетов. Она даёт мне катить тележку с предметами домашнего обихода и моющих средств, которые понадобятся мне в новой квартире, попутно болтая про нового парня, Кэла.

Мы попадаем в отдел освещения, и Грейсон останавливает тележку, осуждая меня.

— Разве ты не говорил, что тебе нужна лампа в гостиную?

Я пожимаю плечами, делая паузу, чтобы поменять положение солнцезащитных очков на голове.

— Ага, но я как раз собирался просто стащить одну из маминых.

Грейсон откидывает голову и смеётся.

— И, по-твоему, она не заметит?

Я снова пожимаю плечами.

— Возможно. Но к тому времени, как она заметит пропажу лампы, я буду уже далеко. Это отличный план.

— Но она увидит её на твоей вечеринке в честь новоселья на следующей неделе. — Сестра толкает меня бедром. — Просто иди выбери лампу, скряга, и избавь нас от всей этой драмы.

— Ладно, — ворчу я. — Но, объясни мне, почему я должен платить тридцать баксов за лампу, а потом ещё двадцать за шторы? Это грабеж средь бела дня. Все, что мне действительно нужно — это лампочка и переключатель.

Но я подчиняюсь, зная, что это проигрышный спор. Она заставит меня купить лампу, независимо от того, сколько времени мы простоим здесь, не соглашаясь друг с другом. Шагая вдоль отдела освещения, я осматриваю все лампы и сгоряча выбираю на основе серебра с глянцевыми линиями.

Вот. Она подойдет.

Теперь нужно разобраться со шторами; какие-нибудь простые с четкими линиями.

Глянцевые. Четкие линии.

Что, черт возьми, со мной не так? Я веду себя как хренов дизайнер интерьеров.

— Эти действительно очень славные! — громко восклицает Грей, помогая мне передвигать содержимое тележки, чтобы освободить место для лампы и штор между всем другим хламом.

— Боже, не надо так удивляться, — я стою с кирпичной миной. — Я же не полный неандерталец.

— Ну, вообще-то... не во всем. Однако твой обычный выбор декора — это постеры «Звёздные войны» и «Невероятный Халк».

Я громко смеюсь, обиженно скрещивая мускулистые руки на широкой груди. Темно-синяя футболка, которую я посадил стиркой, натягивается на плечах.

— К твоему сведению, в моей квартире в Сиэтле ничего из этого не было, всезнайка.

— Я просто дразнюсь... Мама упаковала всё это подальше, когда ты переехал после окончания колледжа. Но уверена, что коробки лежат где-нибудь в подвале, если тебе интересно.

— Неинтересно, — настаиваю я с угрюмым видом.

Ладно. Может быть, немного. Но только потому, что у меня нет никаких произведений искусства, чтобы повесить на белые стены квартиры.

Чёрт возьми. И снова я веду себя как хренов дизайнер.

— Мы можем просто взять то, что мне нужно и свалить отсюда?

— Да, да, да, придержи лошадей. — Грейсон держит написанный от руки список, который я принёс, сверяясь с ней как с картой сокровищ. — Нам ещё предстоит купить тебе коврик на кухню и некоторые приспособления. Тебе нужен штопор для винных бутылок... — Она настроена скептически. — Серьёзно? Штопор для винных бутылок? Он так необходим?

— Мне иногда нравится пить вино. Поэтому нужен новый штопор для бутылок. — Если можно было бы саркастически вздыхать, я бы сделал это прямо сейчас. Но поскольку это не так, я просто громко вздыхаю.

Сестра сдаётся, поднимая руки вверх, всё ещё держа список.

— Хорошо, хорошо, остынь. — Она ещё раз проверяет список. — Штопор для винных бутылок, — негодница акцентирует внимание с закатыванием глаз. — Консервный нож. Стаканы. Мусорные мешки.

Голос Грейсон постепенно отдаляется, когда я рассеянно смотрю на центральный отдел; повторяющаяся фоновая музыка, исходящая из звуковой системы магазина, убаюкивает меня в состояние зомби. Мое любопытство вызывает длинноногая блондинка впереди в ярко-розовой бейсболке — длинные, загорелые ноги в белых шортах и светло серая майка. Я значительно оживляюсь при виде неё.

Она останавливается в проходе и зевает. Руки нагружены шампунем, лаком для волос и другим дерьмом, а розовые губы, которыми любуюсь, расходятся в удивленное «О». Отсюда мне видно, что у неё ярко-голубые глаза, которые выделяются из-за цвета кепки. Не колеблясь, я осматриваю её тело от длинных светлых волос, свободно ниспадающих под головным убором, округлой груди под простой майкой и до шокированного выражения лица.

Нет. Что-то не так — она выглядит испуганно. Словно призрака увидела. Когда она быстро бросается назад к стенду с товаром впереди, бросая тележку, я вытягиваю шею, надеясь ещё раз взглянуть на неё.

Провал.

Проклятье, куда, черт возьми, она делась?

— Ты вообще меня слушаешь? — спрашивает сестра, протискивая руку через мою, чтобы вернуть к себе внимание. Понимая меня, она начинает жалеть. — Скажу тебе вот что. Давай быстро сбегай к моющим средствам, возьми немного и закончим на сегодня. Потом мы сможем пообедать. Ты угощаешь, конечно.

Её голова касается моего плеча, и она ласково хватает руку, по-сестрински сжимая.

— Конечно.

Табита

Я прижимаю дрожащую ладонь к груди, чтобы успокоить бьющееся сердце внутри. Оно практически становится диким, и я кладу другую руку на тележку, чтобы не упасть. Где-то в следующем отделе я слышу звонкий смех — тот, что мне знаком. Тот, с которым я слишком хорошо знакома.

Грейсон Келлер.

Девушка моего брата...

... хватающаяся за руку парня, которого я не узнаю, дергая его к стенду постельных покрывал, держась за его загорелую, твердую мускулистую руку одной рукой и указывая на одеяло на полке другой.

— Ты сказала, что просто хочешь побыстрее взять ещё моющих средств, — слышу я ворчливый глубокий голос.

— Знаю, что сказала. Но поскольку мы рядом с постельными принадлежностями, разве не здорово будет поваляться на свежих, чистых простынях?

Сомнение парня сопровождалось снова ворчанием:

— Думаю, да...

Этого не может быть. Я — не свидетель того, что девушка Кэла изменяет ему с другим парнем. Это не так. Я отказываюсь в это верить. Сжимая веки, опираюсь вялым телом на металлический стеллаж позади, чтобы поддержать себя. Ноги слабеют, шатаются, и я опускаю ладони, дабы придать устойчивость коленям, делая несколько глубоких вдохов.

Меня физически потряхивает.

Я не видела это. Нет, нет, нет. Это не так.

Кэл любит её. Я тоже люблю её — она сестра, которой у меня никогда не было.

Я даже не могу вызвать никаких неприятных или злых мыслей о ней сейчас, несмотря на правду перед собой. В одном из отделов. Правда, которая смеётся и глупо улыбается, и хихикает как флиртующий подросток. Я так сильно люблю Грейсон, что у меня не хватает смелости, чтобы решительно пойти и отчитать ее за ложь, измену, предательство...

Ох. Я смотрю в потолок магазина на люминесцентные лампы, которые слепят глаза, и тянусь к ярко-розовой кепке, опуская её, чтобы защитить глаза и обдумываю варианты.

Я даже думать не могу о ней как об изменщице. Ужасно. Мне кажется, что меня сейчас вырвет по всему полу в этом отделе.

Ох ты, божечки.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, пытаясь перевести дыхание — как делала в колледже после того, как слишком много выпила и пыталась остановить тошноту. Я продолжаю стоять так до тех пор, пока тошнота не утихает и отвратительное чувство не проходит.

Веки, подрагивая, открываются.

Что мне делать? Что мне, чёрт возьми, делать? Это девушка брата, центр всего его мира, любовь всей жизни. Я не могу рассказать, что она изменяет ему. Не могу рассказать брату, что только что видела, но в то же время, не могу забыть это.

Я также не могу стоять здесь целый день, прячась за кожаными креслами и подушками с тележками, полными неоплаченных туалетных принадлежностей, пока Грейсон и этот горячий парень лениво обходят отдел за отделом, смеясь, флиртуя и прикасаясь друг к другу, будто знакомы вечность.

Снова раздается его смех. Глубокий, низкий и радостный.

Счастливый.

Я думала, что Грейсон будет счастлива — счастлива с Кэлом.

Дерьмо.

И внезапно появляются они. Миллион безжалостных мыслей проносятся в голове, пока я прячусь, скрывшись от их взгляда. Да как она посмела? Как долго это продолжается? Как она может так нагло кокетничать с этим парнем на людях, где любой может наткнуться на них? Что мне сказать брату?

Кэлу, который никогда не влюблялся до сегодняшнего дня. Брату, который никогда не впускал никого в своё сердце. Он будет разбит и даже не будет скрывать свою опустошенность.

Кэл больше никогда никому не доверится.

Грудь сжимается, и сердце разрывается. Я делаю ещё один глубокий — успокоительный вдох и пытаюсь вспомнить несколько дыхательных упражнений, которые выучила в классе йоги. И... ничего не получается.

Дерьмо. Почему я никогда не уделяла внимание этому дурацкому классу? Вдыхай через нос, выдыхай через рот... вдыхай через нос, выдыхай через рот.

Я выглядываю из-за угла, чтобы мельком увидеть их. Грейсон и этого темноволосого красавчика.

Дерьмо, он очень привлекательный. Высокий и широкий с густыми темно-коричневыми волосами и сексуальными чёрными солнцезащитными очками на голове. Грейсон светлой головой опирается на его широкое плечо. Большая рука скользит вокруг талии девушки брата, нежно сжимая ее.

Ненавижу. Ненавижу то, как им определенно комфортно друг с другом. Как, черт возьми, брат может соперничать с таким красивым парнем как этот?

Я пристально смотрю на них, живот начинает крутить и хочется вырвать, затем снова с дрожащим вдохом прижимаюсь к стеллажу. Острый ценник вонзается в спину, выталкивая меня из зловещего оцепенения.

Какого черта я прячусь? Я — единственная, кто не делает что-то противозаконное!

Ещё один глубокий смех наполняет воздух, исходящий из соседнего отдела, и я прихожу в себя. Выпрямляю спину. Отсчет от трёх.

Два.

Один.

Я выхожу в основной отдел, натягивая широкую улыбку, когда оказываюсь лицом к лицу с Грейсон и этим разрушителем сердец мудаком.

— Грейсон! Привет! — голос выходит приторно сладким, звуча пусто, фальшиво и неэмоционально, когда изо всех сил пытаюсь играть удивление, увидев их. Удивленных, но веселых. Определенно веселых. Умора.

— Боже мой! Табита! — ахает Грейсон и выходит из-за тележки, направляясь ко мне, чтобы обнять. — Рада тебя видеть!

Хм-м, она звучит подозрительно радостно. Для лживой, подлой изменщицы.

— Привет. — Мое тело зажато, руки сжимают туалетные принадлежности, которые ещё не добрались до тележки. Я бросаю взгляд между ними из-под козырька кепки. — Что ты делаешь в городе? Так далеко от колледжа?

Они с братом учатся в колледже в трех часах езды отсюда, но так уж совпало, что наши родители живут отдельно друг от друга лишь в двадцати минутах.

Подумать только.

До боли привлекательные глаза парня Грейсон задерживаются на мне с нескрываемым интересом; цвета коричневых ирисов оценивают меня с головы до ног, останавливаясь на груди, где так долго бьётся сердце. Высокие скулы приобретают румянец прежде, чем он дергается, отводя взгляд.

Имей совесть! Что. За. Мудак.

— Мы покупаем всякую всячину ему в квартиру, — медленно отвечает Грейсон, отступая от наших объятий и прищуривает глаза, пока изучает меня. Девушка брата может быть по глупости прекрасной, но определённо не дурой. — Табита, что случилось?

— Ничего, — лгу я, отмахиваясь от ее внимания. — Кто твой друг? — Возбуждённо я начинаю постукивать ногой по твёрдой плитке, прикусывая язык.

Губы Грейсон раскрываются, и я готовлюсь к её лжи.

— Ты о Коллине? — Она растерянно оглядывается назад и вперёд между нами; тревога портит ее прекрасное лицо. — Табита, я не уверена...

— Как ты могла? — шепчу я шипя.

Её выразительные глаза расширяются.

— Как я могла, что?

— О боже, серьёзно? — Я поднимаю ладони от отчаяния — дезодорант и зубная паста шумно падают на пол с глухим лязгом. Металлический лак для волос отскакивает, катится и бьется об соседний металлический стеллаж, но мне все равно.

— Как ты могла поступить так с моим братом? Он любит тебя! — Предъявы требуют каждую каплю самоконтроля, чтобы не взорваться, но, основываясь на пронзительном звуке, который выходит из моего рта, это не увенчалось успехом.

— Табита, расскажи мне, что не так, пожалуйста. Ты меня пугаешь, — настоятельно просит Грейсон, протягивая ко мне руку.

Я дергаюсь назад.

Расстроенная и недалекая от истерики я разворачиваюсь, чтобы уйти, наклоняясь с всхлипыванием и подхватывая покупки с пола.

— Независимо от того, что ты собираешься сказать, оставь это, ладно? Наслаждайся своим смехотворно привлекательными мальчиком. Я буду с братом, чтобы собрать его разбитые кусочки после того, как ты разобьёшь ему сердце на миллион маленьких осколков.

Я оборачиваюсь, шагая прочь.

— Что! — Грейсон вскрикивает позади меня. — О, боже...

— Эй! — темноволосый Адонис кричит за мной, делая несколько длинных шагов и слегка ударяя большой, горячей рукой по моему бицепсу. — Верни свою костлявую задницу сюда на минутку.

Костлявую задницу? Костлявую. Задницу?

— К-как ты смеешь! — яростно бормочу я; было ли это грубым обращением или переходом на личности, не совсем уверена.

— Как смею я? Ты — единственная, кто похожа на душевнобольную. Это моя сестра. Грейсон — моя сестра.

Хорошо.

Ага.

Это та часть, где я стою там ошеломленная, смотря на них с разинутым ртом. Ага, это то, что я делаю. Стою как истукан. Смущенная. С краснющим лицом. Потрясенная. Униженная.

Не думала, что недоразумение окажется одним из худших исходов.

— Я... ох.

— Да, ох. Да что с тобой такое?

— Я не... Я не подумала.

— Ты не подумала? Оно и видно. — Он пробегается загорелой рукой по темным, растрепанным волосам. — Приятно познакомиться, кстати. Я — Коллин Келлер. Брат Грейсон.

Коллин Келлер протягивает руку, и я молчаливо с застенчивостью пялюсь на неё. Он оставляет её там, висящей между нами, ожидая, чтобы обменяться рукопожатием.

— Я... Привет. — Моя рука скользит в его, и я дрожу. Наши взгляды соединяются.

Они карие.

У него карие глаза, точно такие же, как у Грейсон.

Точно. Как. У Грейсон.

Когда мы пожимаем друг другу руки, его решительные уста преображаются; уголки красивых скульптурных губ намекают на неловкую улыбку, обрамленную тенью щетины, играясь с твёрдой линией подбородка и выделяя челюсть.

Он такой... мужественный.

— У тебя нет ни одной фотографии с ним на Facebook, — выпаливаю я, выпуская руку Коллина и вытирая все следы от него об белые шорты.

Затем он изучает меня, пока осознание покалывает затылок. Мы пристально рассматриваем друг друга прежде, чем он разворачивается к сестре. Его брови недоуменно поднимаются.

— У тебя нет ни одной фотографии со мной на Facebook? Какого чёрта?

Она смеётся и бьет его по руке.

— Ты сказал, что ненавидишь, когда я отмечаю тебя на фотографиях. Кроме того, тебя даже не было в городе последние два года. Поэтому у меня почти нет свежих фотографий с тобой. За исключением тех, где вся наша семья одета в рождественские пижамы.

Затем смеётся Коллин, глубоко, низко и мужественно. Боже, у него сексуальный голос. Карие глаза сияют, отчего мое дыхание останавливается второй раз за сегодня.

— Всё ясно. — Теперь он рассматривает меня с другой ухмылкой. — Сестра права, я ненавижу, когда Грей отмечает меня на фотографиях.

Я несчастно встряхиваю головой.

— Прости, Грей. Не могу поверить, что думала...

Она кивает, понимая.

— Я знаю, что ты думала и не виню тебя.

Мне было бы гораздо лучше, если бы Грей назвала меня дурой. Или бурно реагирующей идиоткой.

Я заслужила это.

— Да, вот так. Когда увидела, как ты прикасаешься к нему... — Я позволяю своему мнению затихнуть слишком двусмысленно, поглядывая туда-сюда между ними с поднятыми бровями, чтобы подчеркнуть эту мысль. — Ты и он… мое воображение немного разыгралось.

Если бы она только знала, насколько действительно разыгралось мое воображение.

— Ты думаешь? — спрашивает Коллин с кислой миной рядом с ней.

Грейсон игнорирует его, встряхивая головой, прежде чем тянется, притягивая меня в объятия.

— Коллин просто принял предложение по работе, — бормочет Грей мне на ухо. — Он переехал обратно в город из Сиэтла. Я помогаю ему купить кучу всего в новую квартиру.

Всё, что я могу произнести, это слабое:

— Ох. — Когда Грей отстраняется, я смиренно говорю: — В свою защиту скажу, исключая глаза, вы двое совершенно разные.

— Слава богу, — шутит Коллин, и Грейсон снова игриво шлепает его.

— Эй!

— Прости, но из троих детей мамы, ты наименее привлекательна.

Грейсон закатывает большие карие глаза.

— В любом случае, я чувствую себя ужасно от того, что ты думала, что мы с ним... Я имею в виду. Посмотри на него — не мой тип.

Ох, я хорошенько осматриваю. Как будто могу остановиться.

Я неловко ерзаю на месте с туалетными принадлежностями в руках, говоря осторожно:

— Грей, мы можем... давай не будем никому говорить об этом?

Она опускает голову и качает ею с сочувствием, поглаживая меня по руке.

— Не будем, Табби. Этот секрет мы точно никому не расскажем.

Глава 2

Табита

Блэр Велборн не всегда была такой сдержанной; она была веселой, общительной и шумной. Но у неё есть секрет, который она скрывала от всех, о ком заботилась, —единственное, что приносило ей больше всего радости, было то, что Блэр не могла никому рассказать.

Блэр застывает в отделе магазина, не уверенная в какую сторону отправиться сначала. Она пришла не за косметикой, но сверкающий стеллаж с тушью для ресниц манил её. Боже, да она была любительницей новых продуктов и любила наряжаться. Однако, в последние дни было не так много поводов, и Блэр громко вздохнула, когда схватила ярко-розовую тушь и бросила в корзину.

Кусая нижнюю губу, она изучала ассортимент, не обращая внимания ни на что, когда кто-то задел и столкнулся с ней плечом, заставляя уронить сумочку.

— Ох! — Она охнула от неожиданности. — Простите. — Блэр всегда извинялась и мысленно давала себе пинков, делая это сейчас. В конце концов, это не она врезалась в человека.

Они оба наклонились, чтобы схватить сумку. Руки соприкасаются. Пальцы сцепились. Затем:

— Ох... — Карие глаза посмотрели на неё, прядь поразительных тёмно-коричневых локонов убралась назад мужской рукой. — Не извиняйся. Я толкнул тебя. — Его голос. Губы. Это невероятно привлекательное лицо, добрые глаза. После этого они рассматривали друг друга, и что-то мелькало между ними: признание. Притяжение. Безусловно притяжение...

Откидываясь на высокую спинку стула, довольная я нажимаю СОХРАНИТЬ на ноутбуке, удовлетворенная прогрессом второго романа.

Моего. Второго. Романа. Два романа, которые написала именно я, своими мозгами.

Я! Писательница любовного романа.

Мне с трудом верится, и, если бы кто-то сказал мне год назад, что я буду издавать книгу — не говоря уже о двух — что ж, я бы им не поверила. Возможно, даже посмеялась бы им в лицо. Не очень-то женственно, знаю, но это правда.

Родители будут шокированы. И взволнованы. Не потому, что я написала книгу, а потому что в них пятьдесят оттенков пошлости. Даже представлять не хочу, что бы я сказала бабушке и дедушке.

И, если Кэл узнает? Я не смогу жить с этим.

Я расплываюсь в улыбке, представляя безвкусные шутки и намёки брата, которые будет отпускать, если раскроет мой секрет, но также опечалена осознанием того, что скрываю это от него, потому что знаю, он бы поддержал меня. Был бы горд.

Самый большой мой поклонник.

Как ни странно, несмотря на грубую внешность и раздражительный характер, Кэл всегда будет самой большой поддержкой. Когда я была подростком и стала одержима животными, в частности бродячими собаками из приюта — он помог мне собрать деньги на пожертвование в приют. Мы пошли, купили товаров для животных и отнесли приюту вместе с деньгами, которые собрала.

Когда я проходила этап бойз-бэндов, Кэл был тем, кто пошел со мной стоять всю ночь в очереди на радиостанции, чтобы участвовать в конкурсе за шанс выиграть билеты.

И каждой весной, когда мы ровняем грунт на участке родителей, я всегда увиливаю от работы во дворе, притворяясь травмированной, и он еще ни разу меня не сдал.

Громко вздохнув от воспоминаний, я тянусь через край стула, чтобы порыться в сумке рядом со столом в поисках ручки, вслепую ощупывая одной рукой внутри сумки, и ничего не нахожу. Я наклоняюсь дальше, чтобы открыть её и заглянуть внутрь.

Ах-ха, вот она.

Я открываю колпачок ручки зубами и восхищаюсь пробником в мягкой обложке для первой книги, которая ещё даже не была официально выпущена. Она лежит на столе рядом с соевым латте, и я провожу пальчиками по гладкой обложке и глянцевому дизайну. Переворачиваю мягкую обложку туда-сюда, восхищаясь двойным переплетом, обнаженными телами в пылу страсти, шокирующим красным названием и моим именем, жирным шрифтом, напечатанным на развороте.

Моё имя!

Ну, мой псевдоним, во всяком случае.

Пара голубых наушников свисают из ушей, падая на белую тенниску, и я сбрасываю музыкальный плейлист, прежде чем открываю копию пробника книги; ручка наготове и готова для правок.

Разочарование: первая страница — титульная страница — размытая, поэтому я обвожу и добавляю пометку на полях для редактора. Через тридцать страниц я нахожу опечатку и несколькими главами дальше, вижу слишком много места между абзацами, не все предложения выделены курсивом. Имеются узкие поля в эпилоге.

Я обвожу их всех.

Я воздерживаюсь от выражения благодарности в книге, потому что, ну, кого я собираюсь благодарить?

Никто не знает, что я написала её.

И если никто из семьи и друзей не знает, что я написала книгу, кто вообще будет читать её? Скорее всего, никто. Но я не писала для них или для незнакомцев. Я написала книгу для себя.

Это то, что всегда хотелось сделать, это всегда было моей страстью. Мои карьерные цели никогда не включали работу на родителей. Не поймите меня неправильно — я люблю их до смерти и люблю свою работу, но...

... строительная компания их страсть. Видение. Мечта.

Не моя.

Но родители на меня рассчитывают — постоянно — надеясь, что мы с Кэлом возьмём на себя ответственность за компанию, когда они выйдут на пенсию. Родители доверяют нам, заставляя пройти школу бизнеса в колледже Лиги Плюща, и полагаются на то, что мы продолжим наследие.

Хотя в последнее время, впервые в жизни мысль жить чужой мечтой душит меня. Душит. Возможно это то, чего хочет брат, но меня к этому не тянет.

Я опираюсь спиной на мягкую подушку; синяя ручка застывает над кремовыми страницами романа — все триста восемьдесят страниц. Положив ее, я провожу рукой по названию на обложке, позволяя пальчикам пробежаться вверх и вниз по глянцевой поверхности.

Я поднимаю её двумя руками и подношу к носу, вдыхая свежий запах печатной бумаги и выдыхая, прежде чем прижать к груди.

Эта книга — мой ребенок. Дело всей моей жизни. Самое прекрасное, что случилось со мной за многие годы.

И мне некому рассказать.

Со вздохом я продолжаю писать.

***

Блэр закрыла глаза и попыталась вспомнить его. Как он выглядел, как звучал его голос, что почувствовал, когда отдал ей выброшенную тушь для ресниц, которая упала на холодную плитку в магазине. Он показался ей знакомым, как человек, которого она знала всю жизнь. Словно они были как-то связаны, и это заставило сердце биться быстрее.

Ну, ладно. Она не собиралась снова с ним встречаться. Каковы шансы? Один на миллион? Счастливая случайность происходила лишь в сказках, и в жизни Блэр было далеко не так. С открытыми глазами и окружающей реальностью, стремительное биение её сердца постепенно вернулось в норму. Но воспоминания о нём никогда не...

Коллин

Розовая кепка выдаёт её.

Я замечаю Табиту, как только прохожу через дверь «Блумин Граундс» — кофейню в центре города, зажатую между сетью отелей и страховой брокерской фирмой. Оно на удивление уютное.

Затем перекидываю черную кожаную сумку через плечо, поправляя ремешок по диагонали на груди, и придерживаю ее, пока... изучаю девушку.

Я полностью сосредотачиваюсь на Табите Томпсон, самом ярком пятнышке в помещении. Это не может быть кто-то, кроме неё — я узнаю эту бейсболку где угодно. Она была на ней во время того большого позора на прошлой неделе, когда обвинила сестру в измене брату. Со мной.

Не то, чтобы я винил её; мы с сестрой совсем не похожи, и Грейсон была далеко от колледжа и дома для неожиданного визита.

Она сидит ко мне спиной, склоняясь над светящимся монитором ноутбука; блондинистые волосы убраны в хвост, который вытащен позади кепки.

Бейсболки и хвостики, боже, мне нравится это дерьмо.

Я осторожно подхожу к ней сзади, пробегаясь взглядом по спине. Лифчик, видневшийся сквозь тонкую белую футболку, выцветшие рваные джинсы и синие шлепанцы — она выглядит повседневной и расслабленной. Пока её пальцы парят над клавиатурой, раздается постукивающий звук, заполняя пространство вокруг небольшого квадратного столика, который Табита занимает в центре зала.

Я наблюдаю за ней несколько минут через весь зал, когда она опрокидывается на спинку стула, копаясь в сумке, чтобы достать ручку и в итоге начинает быстро писать в книге в мягкой обложке.

Медленно приближаясь, я смотрю, как она откладывает ручку и закрывает книгу, чтобы провести рукой по её поверхности; пальцы поглаживают обложку, прежде чем Табита поднимает к носу и нюхает. Ага, вы слышали меня — она нюхает книгу.

Кто так делает?

Затем, если это было недостаточно странно, Табита крепко сжимает книгу, прижимая к груди, и... обнимает её?

Ну, ладно.

Что-то она ведет себя странно, хотя, то, как я нависаю над ней, выглядит жутковато. Мягкий, тусклый свет от монитора Табиты притягивает меня, и с любопытством я наклоняюсь еще ближе, просматривая параграф, над которым она, несомненно, усиленно работала ранее.

Постойте. В предложении говорится: «Блэр не могла прекратить думать о нём, о парне из магазина. Его карие глаза прожгли дыру в её душе и стали центром дрожи. Она испытывала желание, влечение и ничего подобного... не чувствовала ранее. Блэр хотела раздеть их обоих догола прямо там, затянуть его в примерочную и позволить ему...»

Вот дерьмо.

Чувствую, как глаза шокировано расширяются. Будет точнее сказать, что вылезают из орбит гребаного черепа, потому что — вот дерьмо — Табита Томпсон пишет секс-книгу посреди общественной кофейни.

Порножурнал. Романтический дамский роман с эротическим подтекстом.

Называйте это так, как вам, черт побери, хочется.

Не веря глазам, я встряхиваю волосами, прежде чем надеваю солнцезащитные очки, чтобы они лежали на голове. Взгляд снова находит монитор, ищет, читая слово за неприличным словом.

Я вижу, что вижу и не могу это развидеть.

Приближаясь ещё ближе, я не стараюсь напугать Табиту до усрачки, но это именно то, что происходит, когда выпускаю удивленный вздох. Ага, я, блядь, вздохнул. Как чёртова девчонка.

Испугавшись, Табита оборачивается.

Сперва её взгляд падает на мои ноги, затем не спеша поднимается по телу, останавливаясь на широкой груди, и с удивлением глаза расширяются, после чего она меня узнает.

Табита пугается, и книга падает из её рук, приземляясь на пол с глухим стуком, и, когда я наклоняюсь, чтобы подобрать, она отбрасывает руку и хватает моё запястье.

— Не трогай! — Голос наполнен паникой. — Пожалуйста, просто оставь её.

Я поднимаю руку и выпрямляюсь, посмотрев на светящийся экран, прежде чем Табита испепеляет меня взглядом за любопытство и разворачивается на кресле, чтобы закрыть крышку с громким щелчком.

Она разбирает рабочее место, затем поворачивается ко мне лицом.

Так, так, так, кто-то не хочет, чтобы я узнал какой-нибудь из её грязных маленьких секретов. Взгляд падает на брошенную книгу в мягкой обложке, лежащую обложкой вниз на полу, и пока Табита слишком взволнованна, чтобы поднять её. Что такого в этой чертовой книге, отчего она не хочет, чтобы я видел?

— Коллин Келлер. — Табита сверкает мне фальшивой улыбкой; губы плотно натянулись по белым зубам. — Что ты здесь делаешь?

— Тебе не обязательно говорить так взволнованно при встрече.

Румянец покрывает её шею, и ярко-розовый козырёк бейсболки создает нелицеприятную цвета фуксии тень на коже. В отличии от отсутствия манер, она держится воспитанно и смущенно.

— Прости, это было грубо. Просто ты меня напугал. — Табита прикусывает нижнюю губу, делает успокаивающий вдох, а затем спрашивает: — Итак... что ты здесь делаешь?

Из меня вырывается смех.

— Не можешь удержаться, да? Я работаю в финансовом районе. Это в четырёх кварталах дальше, честно говоря, но мне здесь больше нравится, чем в Starbucks. Гораздо теплее и безусловно более спокойнее. Я работаю здесь по большей части. — Я жестом показываю на ноутбук, что висит в сумке поперек тела и похлопываю по холщовой сумке. — А ты? Что привело тебя в это захолустье?

— Я живу неподалеку. И... часто здесь бываю, правда, после работы, но сегодня у меня не было много дел в офисе, поэтому... я здесь. Раньше, чем обычно. — Она, оправдываясь, пожала плечами и нервно подняла руку поправить козырёк розовой бейсболки.

Пока Табита это делает, мой взгляд перемещается на ноутбук.

Хитрая улыбка затрагивает мои губы.

— Над чем работаешь?

Руки Табиты останавливаются, все ещё держась за козырёк, пока светлые голубые глаза подозрительно сужаются на несколько секунд, оценивая, словно пытаясь понять мою искренность.

Словно она не особо доверяет мне.

Как-будто ищет любой намек того, увидел ли я, что написано на экране.

Ну, разумеется, Табита. Да, я видел.

Я видел такие слова, как дрожь, тяжелое дыхание, толчок и вспышка одышки на экране, выжигая себе в голове — навсегда. Скорее всего, я не скоро забуду их не только потому, что они очень сексуальны, а потому, что она писала их.

Эти сексуальные слова исходили из этой сексуальной девушки, и мне интересно, какие ещё мысли проходят через её явно извращенный ум — потому что я парень и задумываюсь о подобном дерьме, как это.

А теперь посмотрите, как она взволнована.

Табита подозревает, что я увидел кое-что; всё это написано у неё на прекрасном личике.

Я пытаюсь не хихикать.

— Над чем, ты говорила, работала?

— Над чем я работала? — повторяет она как попугай, хмуря бровями в замешательстве.

— Ага, похоже я прервал кое-что.

Кое-что пошлое.

Табита закусывает нижнюю губу и отворачивается.

— Эм. Работу, полагаю.

— Какой вид работы? — На этот раз я хихикаю.

Она с хмурым видом закрывает перед собой блокнот и скрещивает руки на груди.

— К чему все эти вопросы?

— Просто любопытно, вот и всё. — Я плечом спихиваю ремень сумки с ноутбуком, кладу на пол возле её стола и опираюсь локтем на спинку кресла.

Теперь я так близко, что чувствую сладкий запах её волос, когда она ёрзает в кресле, поднимая рядом воздух.

Нервный смешок слетает с губ — очень красивой формы, розовых, пухлых губ. Некоторые люди назвали бы их глянцевыми; я называю их сочными.

Сочные губы, которые хочу пососать.

— Ты кончила? — спрашиваю я, лениво растягивая слова.

— Прости? — Рот Табиты раскрывается в удивленное «О», и я подавляю сильное желание сказать: «Насчет кончила... разве ты не писала об этом минуту назад?»

Но не сказал. Вместо этого, говорю:

— Ты закончила писать? Успеешь ко мне на новоселье?

— Не знала, что у тебя будет новоселье.

Врунишка, врунишка, горящие штанишки.

— О, правда? Потому что я уверен, Грейсон сказала мне, что пригласила тебя. Лично.

— Она пригласила?

Я изучаю её; большие голубые глаза, подведенные черным; чистая, нежная кожа, покрасневшая от разочарования и стыда и пухлые губы. Из-за того, что пялюсь больше обычного, ей становится неуютно, и Табита наконец прерывает контакт и поворачивается лицом к окнам на другой стороне кафе.

Я почесываю подбородок.

— Ага. Уверен, она сказала, что ты успеешь кончить.

Табита отрицательно трясет головой; её блондинистый конский хвост качается туда-сюда.

— Я вообще не говорила такого. Скорее сказала, что должна проверить своё расписание.

Попалась.

— Ох, так Грейсон все-таки пригласила тебя, зная, что ты успеешь кончить.

— Пожалуйста перестань делать это.

— Делать, что?

— Ты знаешь, что. Использовать слово... — Табита поворачивается обратно, чтобы посмотреть на меня яркими, но настороженными глазами. — Прекрати давить. Ты давишь.

— Я не давлю. — Улыбаюсь. — Просто хочу, чтобы ты успела кончить с книгой и пришла.

Ага. Клянусь твоей сладкой попкой, я специально произнес это пошло, и, судя по выражению её лица прямо сейчас, она понимает это.

Табита медлит, прежде чем дать ответ, хмуря брови и смотря на меня из-под кокетливой кепки, а затем стягивает блокнот со стола и запихивает его в рюкзак.

Она поднимает ноутбук, вытягивает наушники, наматывая их вдоль с шнуром питания и встает.

— Мне нужно идти.

Я бегло смотрю на книгу на полу, но нездоровое любопытство заставляет меня молчать.

Табита хватает зарядное устройство, наступая на него, и спотыкается, когда дергает его, пытаясь обмотать вокруг руки. Не думая быть аккуратной, она беспорядочно запихивает черный шнур в коричневую кожаную сумку и взваливает ее на плечи, прежде чем схватить раскрытый, дымящийся кофе со стола.

Оно проливается, обливая её руку, и пропитывает подол белой майки.

С красными цвета свеклы щеками она встречается со мной взглядом, едва пытаясь смотреть мне в глаза.

— Было приятно увидеться с тобой снова.

Табита разворачивается и шагает прочь.

Не оглядываясь назад.

Она не видит, как я наклоняюсь и хватаю толстую книгу в мягкой обложке — тот самый роман, брошенный на пол.

Не видит выражения моего лица и ухмылку, растягивающуюся на лице, когда я переворачиваю книгу и шуршу обложкой.

Я поднимаю взгляд, наблюдая за торопливо уходящей фигурой через стекло и её попкой в рваных джинсах. Табита останавливается на углу, поглядывая по сторонам, прежде чем перейти на другую сторону улицы.

Через несколько секунд, она скрывается из виду.

Ушла.

Глава 3

Коллин

Несколько часов спустя, помыв и убрав тарелку после одинокого ужина, я захожу на кухню, чтобы протереть холодные гранитовые кухонные стойки, останавливаясь у раковины и прислоняясь бедром к шкафчику.

«Книга» — так я начал её называть — лежит на кухонном столе обложкой вверх, чтобы лицезреть эротический силуэт обнаженной парочки во всем их обнаженном великолепии. Я подхожу, смотря в изумлении вниз, прежде чем осторожно поднять её, тщательно уделяя внимание на двусмысленные объятья, совершенный поцелуй, потную кожу и сексуальный кадр с частью груди.

Я переворачиваю книгу, чтобы прочитать аннотацию на обороте — изучаю её в третий раз с тех пор, как запихнул в сумку ноутбука в «Блумин Граундс» и принёс домой; брови до сих пор практически сливаются с линией волос, когда читаю:

«На Грани», дебютный роман Т.Э. Томас.

Рейчел Нойман — девственница на грани... на грани желания, на грани любопытства, на грани своего двадцать первого дня рождения. Она желает об одном и только одном: быть разрушенной. Потерять всё за одну ночь страсти... С искушением на уме есть лишь один человек, который может исцелить её томящееся тело: Девон Паркер. Он — единственный, кто всегда был на её стороне, и единственный, кто пробуждает все ее похотливые желания. Друзья станут любовниками или Рейчел всегда будет девственницей на грани?

Вау.

Твою мать.

Я переворачиваю книгу передом и снова изучаю обложку, прежде чем, перелистывая, открываю и заглядываю внутрь. Смелый, черный почерк и нацарапанные пометки на первых нескольких титульных страницах, написанные ручкой:

Слишком размыто. Необходимо 300 тнд, не 199. Изменить шрифт.

Нет никаких сомнений — именно над этим Табита работала в кафе. Я переворачиваю книгу обратно, чтобы посмотреть имя автора на обложке:

Т.Э. Томас

Вполне вероятно, это менее творческий псевдоним, который видел. И я видел... ну ладно, не видел.

Но Т.Э. Томас совсем не умна, особенно, если пытается скрыть это. В смысле, да ладно, Т.Э. Томас? Я могу рискнуть и с уверенностью скажу, что её второе имя Элизабет. Если бы любил заключать пари, то выиграл бы.

Итак, Табита скрывает эту книгу.

Она — писательница.

Я забираю книгу в гостиную и плюхаюсь в мягкое кожаное кресло, кладя ноги на кофейный столик, который Грейсон заставила меня купить. Устраиваясь надолго, я раскрываю роман на первой главе и читаю: Рейчел Нойман была горячей, влажной и тяжело дышащей... и это была не температура...

Ухмылка появляется на лице, когда я жадно поглощаю страницу за страницей.

Табита Томпсон — ты скрытная маленькая проказница.

Глава 4

Табита

Я могу чувствовать, как Коллин Келлер наблюдает за мной через всю гостиную; его пристальное внимание настолько проникновенное, что пот начинает стекать по позвоночнику.

Замечательно. Именно то, что мне нужно.

Не то, чтобы на меня раньше не смотрели привлекательные парни; я встречалась с достаточной долей красивых мужчин. На самом деле, последний парень был игроком малой бейсбольной лиги на пути к профессионализму и очень милым.

Веселый. Умный.

Постоянно окружен фанатками...

Джаред был бы идеальным, если бы не было этих чертовых бейсбольных фанаток. Ни одна женщина не хочет выслушивать, как телефон парня все время разрывается, когда они пытаются поужинать, и ни одна женщина не хочет видеть, как губы того же парня превращаются в ту же ухмылку каждый раз, когда он проверяет сообщения.

Подозрительно.

Но дело в том, что Джаред никогда не видел меня на пороге публичного нервного срыва; никогда не видел меня, визжащую как банши и беспричинно реагирующую; никогда не видел меня, произносящую с запинками извинения. Он никогда не видел меня, паникующую и выбегающую из кофейни, как будто мне есть, что скрывать.

И никогда не ловил меня за написанием эротики.

Коллин Келлер поймал.

Теперь я унижена.

Мой взгляд падает на него, когда он наконец-то отвернулся от меня, и следует вниз по его жилистой длинной шее — самая эротичная часть мужского тела, на мой взгляд — и останавливается на шелковистых волосах, которые не помешало бы подстричь.

Или по которым не помешало бы пробежаться пальчиками.

Твёрдые мышцы спины подчеркнула поношенная хлопковая облегающая футболка. Далее взгляд стремится к его спине. Ниже. Ниже к суженой талии. Заднице... Боже. Его задница.

Коллин Келлер сочетает в себе все жесткие линии и гладкие края.

Не буду врать, рот наполняется слюной.

На мгновение, я забываюсь и хочу увидеть насыщенные карие глаза и ухмылку с одним уголком, которые заставляют мои внутренности плавится с той секунды, как узнала, что он был братом Грейсон, а не новым парнем.

Плавиться, как теплый, жидкий шоколад.

Спорю, что на вкус он также хорош.

Боже, он такой охрененный.

Всё равно я выставила себя полнейшей дурой перед ним две недели назад и снова на прошлой неделе, когда мы столкнулись в «Блумин Граундс».

Когда я полностью вышла из себя... захлопнула крышку компьютера... пролила кофе... уронила книгу... споткнулась о шнур питания.

Сбежала от него не попрощавшись. Кто так делает?

Теперь я едва могу смотреть парню в глаза... а он кажется таким милым.

Чертовски милым.

Милым и аппетитным.

Гах!

И не будем забывать, какой он дико привлекательный.

Если бы только он перестал смотреть сюда, словно знает секрет. Словно я... пленительная. Будто забавляю его. Ну что ж, я — пленительная, забавляющая и не без шарма, но ему не нужно продолжать смотреть на меня вот так. Это заставляет меня чувствовать себя очень неуютно. Не говоря уже о покалывании во всех нужных местах.

Да, эти покалывания.

Одно дело, когда я смотрю на кого-то, и совершенно другое, когда кто-то пялится на меня. По крайней мере, я делаю это из укромного уголка, когда никто не видит.

Ох. Подождите...

Я собираюсь отнести его горячие взгляды к плоду моего бурного воображения, которое становится всё более красочным с тех пор, как начала писать книги. Каждый парень, молодой или взрослый, является потенциальным персонажем или музой. Теперь я могу превратить каждый день в романтику, невинные фразы и вопросы в намёки.

К примеру, взять наше столкновение в «Блумин Граундс», когда Коллин спросил, собиралась ли я пойти к нему на новоселье. Он сказал «кончишь писать» и мои мысли сразу же перешли к сексу — много-много секса. Потный, жаркий, громкий секс.

Насколько это ненормально и неправильно? Мой намеренно непристойный ум добровольно отправился туда, а всё, что сделал бедняга — это задал невинный вопрос.

Я — ужасный человек.

Жар поднимается по шее, и я чувствую, как моё лицо становится ярко красным. Единственный выход — повернуться лицом к столу с закусками, уставившись вниз на соус гуакамоле и желая, чтобы сердечный пульс замедлился. Я не голодна, но займу себя, хватая пластиковую тарелку из стопки и накладывая кукурузные чипсы — много чипсов, — затем морковь, огурцы и сельдерей, прежде чем выбегу из комнаты.

Я мельком смотрю на изогнувшуюся тарелку. Блин, возможно, я немного переборщила. Кусая нижнюю губу, я смотрю на стену — на картину, висящую над столом для закусок, и переключаюсь к книжной полке.

Я мечусь с любопытством, удерживая тарелку в одной руке, а другой тянусь вдоль полок. Удивленная разнообразием названий, я пальцем касаюсь старинного экземпляра «Убить пересмешника», который расположился между биографией Джона Ф. Кеннеди и серией «Бегущий в лабиринте». Здесь такой же красочный ряд детских энциклопедий, как и у меня в детстве, и я ностальгически улыбаюсь.

Я мешкаюсь ещё немного и вздыхаю, знаю, что должна вернуться к группе, с которой пришла сюда: Грейсон, Кэл и их друг Аарон. Тот факт, что я прячусь в углу абсолютно нелепый; я взрослая женщина.

Несмотря на это, я бросаю взгляд через плечо.

Ага. Продолжает пялиться.

Чёрт!

Почему он продолжает пялиться? Что с ним такое?

Потрясенная его вниманием, я смотрю на тарелку, волосы на затылке покалывает, и крошечный нервный узел пускает корни в животе. Когда я делаю глубокий вдох и считаю до трёх, поднимая голову снова встречаясь со взглядом Коллина, этот узел превращается в трепет.

Трепет возбуждения.

Ему даже не хватает совести притвориться, что не смотрит на меня, потому что он поднимает бокал пива в молчаливом тосте, кивая мне в дружеском приветствии.

Однако, глаза выдают его.

Они внимательные. Проницательные. Добрые, но также... хитрые. И он вел себя странно в «Блумин Граундс». В смысле, как часто парень говорит «кончить» в шестидесятисекундном промежутке? Пять? Шесть?

Он что-то знает. Я чувствую это.

Коллин

Я прислоняюсь к блестящей плите из нержавеющей стали, скрестив руки на груди и откровенно пялюсь на сестру Кэла с другой стороны кухни моей новой квартиры. Я вполуха слушаю, что говорит мой друг детства Декс и прищурив глаза буравлю Табиту Томпсон, как она убирает свободную, темно-русую прядь волос за ухо, а затем слегка откидывает голову, смеясь.

У неё загорелая, изящная и гладкая шея.

Какой ее и помню.

Проклятье, держу пари, она также приятно пахнет.

В обычных джинсах и простой чёрной футболке, нет никаких сомнений в сходстве между Табитой и её братом теперь, когда они в одной комнате. Оба высокие с темновато-блондинистыми волосами, у них одни и те же ярко-голубые глаза и рост; но если Кэл сильный и суровый — грубоватый — с вечным фингалом под глазом и покрытой шрамами от регби губой, то Табита имеет все женственные изгибы и тонкие черты лица.

Две недели назад, когда я сказал, что у неё костлявая задница, то соврал.

Она самое очаровательное создание, которое я когда-либо видел.

Она пишет грязные любовные романы и работает в строительной компании.

Она назвала меня до смешного привлекательным — смехотворно привлекательным. Что это вообще значит?

Я продолжаю наблюдать за ней, дожидаясь, когда её притяжение ко мне проявится каким-то образом — кокетливый взгляд в моём направлении, застенчивая улыбка. Дерьмо, мне будет достаточно зрительного контакта.

Она ничего мне не даёт.

Если Табита Томпсон запала на меня, она ясен пень скрывает это лучше других; она бегает от меня, как от чумы с тех пор, как шагнула ногой в туфлях на высоком каблуке через входную дверь моей квартиры.

Нужно отдать ей должное — она скрытная в этот раз. Я говорю про отменный уровень бегства. Моя квартира не большая, но каким-то образом она смогла от меня ускользнуть, как яростный соперник в игре «Мортал Комбат».

Не хочу хвастаться, но я чертовски хорош в этой видео игре. Я запросто наберу 300 уровень, это фигня против любого тридцатилетнего и надеру их технически подкованную задницу. Ох, вы говорите, что «Мортал Комбат» не имеет уровней? Полное дерьмо. Они появляются, когда я играю — я настолько крут, что создаю уровни.

Прошла всего неделя с тех пор, как я натолкнулся на её книгу в «Блумин Граундс» и две недели, когда мы с Грей встретились с ней в магазине. Но с того момента, как приехала на новоселье, она избегает меня, притворяясь, что не взволнована моим присутствием.

Как сейчас, к примеру, Табита кружит вокруг стола с закусками, уставившись на сэндвичи и набирая начос, словно официантка в баре и это её работа. Она, вероятно, даже не собиралась есть ничего из этого. Она просто не хочет повернуться и обратить на меня внимание.

Словно я не заметил её нежелание находиться в одной комнате. Я захожу в комнату, она выходит. Я передвигаюсь по комнате, она переходит на другую сторону. Кошки-мышки.

В моём чертовом доме.

Дерьмо, теперь она заставляет меня нести херню.

Эта маленькая игра в прятки сводит меня с ума.

— Ты слушаешь? — Локоть ударяет мою грудную клетку, моментально ошеломляя меня. Наконец кивая на что-то сказанное Дексом рядом со мной, я поворачиваюсь к Кэлу и возвращаюсь к их разговору.

— Прости, что ты говорил?

Парень моей сестры прослеживает движение, оглядываясь на сестру, а затем на меня. Он делает небольшую паузу, прежде чем ответить.

— Я спросил Декса, придёт ли он с тобой ко мне на матч против Пердью через две недели. Он сказал «нет».

Декс дергает стильный галстук-бабочку вокруг горла.

— Не могу. Моим сестрам нужно кое-что сделать.

У него шестнадцатилетние сёстры близняшки.

— Вечер открытия классного мюзикла, — объясняет он. — Должно быть не всё так плохо. В этом году они делают...

Рассеяно кивая, я перестаю слушать, чтобы краем глаза наблюдать за Табитой. Она прислоняется к дальней стене гостиной, удерживая чудовищную тарелку чипсов и овощей, улыбаясь чему-то, что говорят мои тётя Синди и кузина Стелла. В этот момент, её язык скользит между вишнёво-красными губами, облизывая уголок рта.

Мой взгляд не оторвать.

— Ладно, давай перейдем к сути дела, — прерывает низкий голос Кэла, вместе с ещё одним быстрым толчком в грудную клетку. — Что происходит между тобой и моей сестрой?

— Ничего.

Он не жалеет слов.

— Херня. Я наблюдаю за вами и за тем, как она пытается сбежать от тебя весь вечер.

Как ни странно, я понимаю каждое слово, которое он только что сказал. И поскольку он поднял эту тему, я мог бы также спросить.

— Ну, и что?

Я почтительно скрещиваю руки на груди, продолжая пялиться на Табиту.

— Ладно, теперь я понял. — Кэл опрокидывает пиво и тяжело сглатывает. — Не удивительно, что она не хотела приходить.

Моя голова оборачивается.

— Что, черт возьми, это значит?

Ублюдок забавно смеётся.

— Грей буквально заставила её.

— Почему?

Он пожимает широкими плечами.

— Потому что. Видимо ей до сих пор стыдно из-за обвинения Грейсон в измене мне с тобой или типа того. Мы перешли к тяжелой артиллерии, чтобы привезти её сюда.

Ради всего святого.

— Что это значит?

— Это значит, что мы дали ей чёртову взятку, чтобы она пришла. Мы знали, что рано или поздно вам придётся снова увидеться и решили, что она может справиться с этим. Грей поклялась, что она вернётся домой провести девичник с подругами Таб. Ох, мы также пообещали, что сегодня ей не нужно будет с тобой говорить. — Он мягко проводит двумя пальцами по левому глазу, который потемнел от свежего ушиба и зашит черной ниткой. — Тем не менее, мы в буквальном смысле запихнули её в грузовик. Я чувствовал себя чертовым похитителем, разве что без вызывающего тревогу наблюдательного фургона.

Прекрасно.

Но могу ли я сказать кое-что? Две недели назад она назвала меня до смешного привлекательным — не говоря уже о том, что пожирала конкретно меня глазами в магазине. Чертовски верно, она пожирала. Следовательно, она запала на меня.

Как будто я забуду этот маленький занимательный факт в ближайшее время. Ни за что.

Кэл насмехается.

— Хочу сказать — просто посмотри на то, как она пытается избегать тебя и все такое.

Он прав. Табита крадётся от стола с закусками к книжной полке на дальней стене гостиной, удерживая нагруженную тарелку в одной руке и пробегаясь второй вдоль деревянных полок. Она проводит кончиками пальцев по кожаному тому Уолта Уитмена, а затем по всему вплоть до копии «Дивергента».

Она засовывает чипсы в рот, медленно пережевывая и становится неподвижной, изучая содержимое моей коллекции, которая не такая уж обширная. Я не большой читатель или что-то в этом роде, но у меня есть несколько хороших книг, большинство из них подарок от мамы, которая всегда пыталась заставить меня читать больше. И играть в судоку. Улучшить мою «мозговую активность», словно у меня куча времени для словесных головоломок и прочего дерьма.

Кроме того, в самом центре книжного шкафа на средней полке не далеко от того, где задерживается Табита, лежал её роман, обложкой наружу и на уровне глаз. Всё, что она должна сделать, это три изящных шага влево. Три маленьких шажка или сто шестнадцать градусов влево, и она увидит её.

Прямо там, напротив её прекрасного лица.

Я поднимаю бокал пива к губам, потягивая с широкой ухмылкой, когда Табита поворачивается спиной к книгам. Ага, я уверен, она не знает, что у меня есть доказательство в мягкой обложке. Её непристойный, непристойный маленький роман, весь в пометках с правками и замечаниями.

Не могу дождаться, чтобы закончить читать эту чертову книгу.

А затем рассказать ей об этом.

Боги, она будет в ярости.

Какая-то больная часть меня разочарована, желая, чтобы она повернулась обратно и обратила внимание на книгу — это подтолкнёт её встретиться со мной лицом к лицу. И да, это своего рода хреновая попытка, хранить её и демонстрировать в открытую, где кто-угодно мог увидеть её, сложить два и два, но каковы шансы, что это произойдет? Равны нулю.

Это должно быть важно. И да, я понял, что в конечном счёте мне нужно вернуть книгу, но серьёзно, что интересного в том, чтобы просто передать её?

Нет. Я собираюсь заставить её немного попотеть.

Делает ли это меня больным ублюдком или нет?

***

Блэр не могла поверить, что снова с ним встретилась. Она просто хотела забраться в пещеру и спрятаться. К несчастью для неё, она была заперта в этой квартире полной людей, её поездка домой не продвинулась к тому, чтобы уйти готовой, как десять минут ранее.

Она развернулась, хватаясь за причудливую подпорку для книг, которую умудрилась сбить. Та упала на пол с сильным лязгом и когда она наклонилась поднять её, там был он, пожирая Блэр своим проникающим взглядом.

Он смотрел, наблюдая за ней с другого конца комнаты. Как он вообще оказался здесь, в этой квартире?

Желая чем-то занять руки, Блэр направилась прямо к еде, его образ заполняет её мысли, пока она наполняет тарелку. Он был таким болезненно красивым, что она едва могла смотреть на него. Почему он не мог оказаться придурком в магазине? Затем она подошла ближе к окнам, выглядывая вниз на оживленное дорожное движение в городе, желая быть где-нибудь в другом месте... подальше от него.

Потому что он напугал её до смерти.

Почему она избегает его? Потому что в сумасшедшем, причудливом повороте судьбы этот привлекательный незнакомец с великолепными, соблазнительными глазами — сводный брат её лучшей подруги и полностью под запретом. Щёки пылают жаром, Блэр схватила бокал вина с ближайшего стола и выпила его залпом...

Глава 5

Коллин: У меня есть кое-что, что принадлежит Табите. Можешь дать ее номер?

Грейсон: Ты не связывался со мной несколько дней, а сейчас пишешь только потому, что тебе нужен номер моей подруги?! Грубо.

Коллин: Пожалуйста? Я куплю ту уродливую занавеску для душа, которую ты выбрала.

Грейсон: Ладно. Договорились. Но я не дам тебе ее номер — она не захочет того, чтобы он был у тебя. Могу дать адрес ее электронной почты.

Коллин: Какого черта, Грей? Почему нет?

Грейсон: Она все еще смущена тем, что произошло в Таргет.

Коллин: И что?

Грейсон: *громкий вздох* Ты совсем не понимаешь девушек, не так ли…

Коллин: Мы это никогда не обсуждали.

Грейсон: Тебе нужна ее почта или нет?

Коллин: Хорошо. Да.

Грейсон: Я знаю, что ты дуешься, большой ребенок.

Грейсон: Готов? Вот он…

Грейсон: Не переусердствуй. Напиши то, что хочешь сказать, а потом оставь ее в покое.

Коллин: Я? Переусердствовать? Мне больно, что ты так думаешь обо мне. Как будто я стал бы вторгаться ее личную жизнь…

Грейсон: Ты бы сделал это.

Коллин: Да, с удовольствием, но только потому, что я не знаю границ. В хорошем смысле.

Грейсон: Я запуталась. Какой еще есть смысл?

Коллин: О боже, дай мне подумать. Например, можно придумать фальшивого парня и выложить это в Твиттер, как делают некоторые «другие люди», которых я знаю. Это другой смысл.

Грейсон: Иногда я жалею, что не была единственным ребенком в семье.

***

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Спасибо

Табита, спасибо, что пришла вчера вечером с Кэлом и Грейсон на мое новоселье. Надеюсь, тебе понравилось. Спасибо за вино. Просто уточнить: у меня есть книга, которая, думаю, принадлежит тебе. На самом деле, я знаю, что она твоя, потому что ты оставила ее в «Блуминг Граундс», и я только сейчас сообщаю тебе об этом. Дай знать, когда тебе будет удобно получить ее обратно.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: ??

Коллин. Я в замешательстве. Откуда она у тебя? Я знала, что потеряла книгу, но мне бы и в голову не пришло, что она у тебя, так как недавно мы были у тебя дома. Так что теперь я задаюсь вопросом, почему ты не вернул ее мне тогда??? Уверена, ты уже догадался, что это важно. Не затруднит ли тебя отправить ее по почте как можно скорее?

Табита Томпсон

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Ничего не поделаешь.

Табита, отвечаю на твой вопрос. Ты уронила книгу в Цветущем саду. Когда была не в лучшем состоянии. И, к твоему сожалению, отправка книги по почте для меня будет неудобна. Хочешь где-нибудь встретиться? Я не против передать ее лично.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Я бы не хотела навязываться.

Коллин, это довольно щедрое предложение, но, опять же, чтобы избавить тебя от неудобств, почему бы просто не отправить почтой? Я с радостью оплачу доставку.

Табита Томпсон

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Ничего особенного

Табита, могу заверить, что не навязываюсь. Встретимся в 5:30 вечера в четверг? После работы? Тебе нравится «Финчз Тап Хаус»? Это на углу Рэйберн и Дивизион.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Звучит неплохо

Коллин. Да, я знаю, где это.

Ты собираешься заставить меня увидеться с тобой... да?

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Это свидание.

Увидимся в 5:30. Не могу дождаться.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Хорошо.

Это не свидание.

***

Табита: Коллин, это Табита Томпсон. Надеюсь, ты не против, что я попросила у Грейсон твой номер. Хотела сообщить, что не смогу встретиться с тобой в четверг.

Коллин: Не хочу показаться грубым, но ты лжешь.

Табита: С какой стати мне лгать?

Коллин: Я могу назвать пару причин: 1) потому что тебе стыдно, что я стал свидетелем твоей истерики в магазине, и 2) потому что ты пишешь грязные, грязные книги…

Табита: Это НЕ грязные книги!

Коллин: Не грязные? Как насчет части: «И когда он погладил внутреннюю поверхность моего бедра, мое тело задрожало и загорелось, воспламенив мою сердцевину». Кстати, что, черт возьми, такое сердцевина?

Табита: ОСТАНОВИСЬ! Просто хватит. Я поняла. Ладно, это грязные книги. В четверг у меня дела по работе, о которых я забыла. Очень важное событие.

Коллин: «По работе». Тебе кто-нибудь говорил, что врать ты не умеешь?

Табита: Честно, я НЕ СМОГУ встретиться с тобой в четверг. Не затруднит ли тебя просто отправить мою книгу по почте? Пожалуйста.

Коллин: В этом нет никакого смысла. Мы живем в одном городе. Кроме того, разве может получение почты быть веселым занятием?

Табита: Весело? Я не ищу развлечений. Мое единственное желание — просто вернуть свою книгу! Уверена, ты заметил, что в ней есть заметки. Это очень важно. Чем скорее отправишь ее обратно, тем лучше.

Коллин: Очень жаль. Я не отправлю ее почтой. Ты должна встретиться со мной, или больше никогда не возьмешь в свои жадные руки эту книгу.

Табита: Это шантаж!

Коллин: Нет, это вымогательство.

Табита: Эм, нет… это шантаж.

Коллин: Семантика. Напиши, когда будешь готова к переговорам.

Табита: Этого НИКОГДА не случится. НИКОГДА!!!!

***

Табита: Хорошо, ладно. Что ты хочешь?

Коллин: Вау, ты продержалась целых двадцать минут. Честно говоря, я ожидал от тебя большего сопротивления. Это, должно быть, сводит тебя с ума, да?

Табита: Ты даже не представляешь насколько.

Коллин: О, у меня есть одна идея.

Табита: Не мог бы ты, пожалуйста, просто отправить книгу по почте? Пожалуйста. Я прошу по-хорошему.

Коллин: По правде говоря, больше это похоже на попрошайничество.

Табита: Ты несносен.

Коллин: Обзываясь, ты меня не убедишь.

Табита: ...и под "несносен" я подразумевала "очарователен"?

Коллин: Хорошо, я подумаю о твоей просьбе.

Табита: Правда?!

Коллин: Нет.

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Очищение воздуха.

Коллин. Итак, я хотела прояснить ситуацию с момента нашей последней встречи, но слишком нервничала. И была смущена. Я так и не извинилась за то, что произошло, когда я увидела тебя вместе с Грейсон в магазине и поспешила с выводами. И за то, что повела себя странно в кафе. Избегала тебя на твоем новоселье. Вау. Выражая это в письме, действительно понимаю, что мои поступки выглядели… ужасно. Черт! Я вела себя как маленький ребенок. Мне так жаль.

Табита

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Обладание — это 9/10 Закона

Если ты пытаешься заставить меня передумать, извиняясь — это не сработает. Хотя замечу, что неплохая попытка. Серьезно, твои скромные усилия лишь слегка согревают мое сердце. Это напоминает мне о том времени, когда я попал футбольным мячом по лицу сестры, и она сильно ударилась задницей, потому что плашмя грохнулась на землю. Я извинился, но только потому, что меня заставили родители. И Грейсон знала, что я извинился только для того, чтобы избавиться от неприятностей. Это сработало на моих родителях, но на мне — нет. Ты можешь уговаривать меня вечность, но книга останется у меня в заложниках. Я с удовольствием буду перечитывать ее снова, снова и снова, думая о тебе.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Думая обо мне все это время?

Коллин, Боже милостивый, пожалуйста, не надо... Я не хочу, чтобы ты вообще думал обо мне, не говоря уже о том, что ты читаешь мою книгу. Хорошо. Я устала. Поскольку книга представляет для меня ценность, согласна встретиться в четверг. Но просто, чтобы ты знал, это происходит под СИЛЬНЫМ давлением.

Табита

Коллин: ТЭ Томас, увидимся в четверг.

Глава 6

Коллин

Если бы взглядом можно было убивать, я стал бы покойником.

Мы сидим напротив друг друга за столиком в Finches Tap, слегка запущенном спорт-баре в более неспокойной части города, но то, что Finches не особо чистый, компенсируется атмосферой.

Вдоль стен располагаются тускло освещенные кожаные кабинки, громкая музыка заглушает болтовню окружающих посетителей, а пиво подается холодным как лед. Обслуживающий персонал опытный и знает, когда нужно исчезнуть.

Как сейчас.

Предоставленные самим себе в уединении нашей гигантской угловой кабинки, мы с Табитой оба скрестили руки на груди, защищаясь, и смотрим друг на друга через изуродованную столешницу, как самые достойные противники, готовые к схватке. Под тусклым верхним светом и мерцающей перед нами свечой, губы Табиты блестят, а ее глаза делают все возможное, чтобы заставить меня замолчать.

Должен добавить, что безуспешно.

Я не позволю ей испортить мне хорошее настроение.

— Догадаешься какой была моя любимая часть всей твоей книги — помимо той, где Рэйчел наконец теряет девственность? Вот эта. — Я тыкаю в открытую страницу указательным пальцем и двигаю книгу ближе к Табите через стол. — Эта часть, где она просит Девона быть ее любовным тренером. — Я заговорщически понижаю голос до шепота. — Знаешь ли ты, что под любовью Рейчел на самом деле подразумевает... — Я смотрю налево, потом направо, действуя довольно скрытно, как будто не хочу, чтобы меня кто-нибудь услышал. — Секс?

Я изо всех сил стараюсь казаться потрясенным.

— Я хорошо осведомлена. — Табита смотрит на меня с другого конца кабинки, протягивая руку ладонью вверх. Она не улыбается, но в ее великолепных глазах играет озорство. — Ты закончил развлекаться за мой счет? — Она шевелит пальцами. — Пожалуйста, отдай.

— Эй, загребущие руки. — Я цокаю и тычу в нее указательным пальцем, не решаясь отдать ей книгу. — Попридержи лошадей. Я бы хотел сначала прочитать вслух, если не возражаешь.

— На самом деле, я действительно возражаю.

— Да, но та часть, где он берет ее на свой семейный пикник, и они почти целуются за сараем? Великолепное сексуальное напряжение. Теперь, обращая твое внимание на десятую главу...

— Я знаю, что в десятой главе, осел. — Ее рука быстро летит через кабинку, чтобы ловко выхватить свой роман из моих злобных лап, и, защищаясь, она прижимает книгу к груди, как новорожденного ребенка.

Наблюдаю за тем, как она расслабляется и начинает разворачивать страницы веером, тщательно осматривая их на предмет повреждений. Ее гибкие пальцы пробегают по обложке, поглаживая, как будто книга в мягкой обложке является самой ценной вещью.

Чудачка.

— Зачем ты ее осматриваешь?

— Ты испортил страницы! — Ее голубые глаза прищуриваются на меня и одаривает еще одним сердитым взглядом. Открыв черную сумку, она осторожно роется в ней, расчищает место и прячет книгу внутрь. — Зачем тебе это?

— Ты написала ее! — Я беру меню, лежащее в центре стола, и беззаботно пожимаю плечами. — Кроме того, у меня не было закладки.

— Ты прочитал? — Она в ужасе ахает. — Ты читал мой любовный роман?

— Ну, да. Я люблю читать, так что... — Я снова пожимаю своими широкими плечами, защищаясь. — Это не имеет большого значения.

— Но это мой корректурный экземпляр! Я имею в виду, авторский. Для редактирования, — визжит она. Женщина в соседней кабинке шикает на нас. Расстроенная всем этим Табита понижает голос. — Ты не можешь читать редактуру.

— Ты читала, — указываю я, беря несколько ломтиков хлеба из общей корзины, а затем намазываю их крошечными кусочками масла, прежде чем запихнуть в рот, медленно пережевывая.

— Но это мое. Я... — Табита закрывает рот.

Я сглатываю, прежде чем ответить.

— Написала это? Да, знаю. — Ее рот приоткрывается. — И ты не доверяешь мне.

— Слушай, мы могли бы сидеть здесь всю ночь...

— Превосходно. — Я кладу нож для масла и откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди. С удовлетворением замечаю, что ее глаза следят за моими движениями, поднимаются по длине моих рук, но останавливаясь на твердых мышцах бицепсов.

Я напрягаюсь.

Она закатывает глаза.

— Боже, ты не мог бы прекратить? Я на это не куплюсь. — Табита взволнованно встряхивает головой, ее шелковистые светлые волосы волнами рассыпаются по плечам. — И прекрати пытаться заманить меня в спор.

— Заманить тебя? Заманить? Что за... — Наступает осознание. — А-а-а, слово из развратных романов. Мне нравится.

Ее лоб с глухим стуком падает на столешницу. Она издает громкий, мучительный стон.

— О боже.

— Не смущайся, — успокаиваю я. — Это действительно хорошая книга. Вроде того. — Поднимаю меню, чтобы посмотреть закуски. — Я имею в виду, что книга не получит Пулитцеровскую премию по литературе (прим. одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра), но мне особенно понравилась та часть, где Рэйчел, наконец, теряет девственность. Однако, это заняло достаточно много времени — большую половину книги? Давай, Рэйчел, будь немного шустрее.

— Мы не будем обсуждать это.

Она такая милая.

— Послушай, все, о чём я хочу сказать, это то, что Рейчел могла бы проявить больше настойчивости. Разве весь смысл книги не в том, чтобы с ней переспали?

Табита поднимает голову и морщит нос — свой очаровательный, дерзкий маленький носик.

— Нет, это не было целью книги, и ты не можешь давать отзывы о сюжете. Достаточно уже твоего знания о том, что я автор романа. Даже не догадываюсь, как ты узнал.

— Серьезно, Таб? Я думаю, что это было довольно очевидно. Имею в виду твой псевдоним — это, по сути, твое имя, так что...

— Это не так!

— Табита Элизабет Томпсон. ТЭ Томас? Серьезно? Совсем за идиота меня держишь?

— Никто не должен знать. — Она говорит это так тихо, что мне приходится напрягать уши, чтобы расслышать ее сквозь шумный говор ресторана.

— Что значит, никто не должен знать? Твоя семья знает? — Я кладу ладони на стол. — Потрясающе то, что ты написала книгу. Табита, ты написала книгу.

Она молчит, поэтому я продолжаю.

— Помоги мне понять, почему кто-то красивый, умный и, очевидно, талантливый скрывает тот факт, что написал роман. Почему ты не хочешь рассказать людям?

Она прячет лицо в ладонях и бормочет:

— Потому что. Это смущает меня.

Как будто это все объясняет.

— Что именно?

Затем она выпрямляется и разочарованно выдыхает, отчего нежные пряди русых волос развеваются вокруг ее лица. Откидывает голову назад, и облокачивается о красную кожаную спинку дивана в кабинке. Уставившись в потолок на несколько ударов сердца, Табита поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза.

— Если бы я не написала роман, я бы, наверное, рассказала об этом людям. Может быть, если бы книга не была такой откровенной, как сейчас. Но я не хочу, чтобы мои родители знали, что я написала что-то такое...

Ее руки поднимаются и делают в воздухе этот маленький изящный жест, который делают девочки, когда не могут найти нужных слов, чтобы закончить мысль.

Я решаю помочь ей.

— Порнуха?

— Нет! Это не порно, это... — Снова взмахи руками.

— Про шлюху?

— Нет! Коллин, остановись. — Улыбка дразнит ее губы, а глаза, широко раскрытые и блестящие, смотрят прямо на меня. Смеющиеся и одновременно чертовски напряженные — вот что такое эти великолепные глаза, и они направлены на меня. — Это... это...

— Литэротика (прим. бесплатный сайт эротических произведений, где любой пользователь может выложить свои работы)?

Это останавливает ход ее мыслей, и она смотрит на меня, ее лицо искажается в явном замешательстве.

— Подожди. Что?

— Что? Ты никогда не слышала о Литэротике, но пишешь подобное? — Она медленно качает головой. — Не волнуйся, я тоже не знал. Этот сайт появился в результате поиска, когда я погуглил твой псевдоним.

Я беру стакан с водой и спокойно прихлебываю через соломинку. Этот звук заставляет Табиту нахмуриться.

— В любом случае, такие произведения пишут для того, чтобы заводить людей. Как порно. Ну знаешь — в письменной форме.

— Я собиралась сказать, что мое творчество довольно рискованное. — Табита закатывает глаза. Они кажутся еще синее на ее раскрасневшемся лице. — Моя книга — не эротика. Дело не в этом, и ты это знаешь. Перестань смеяться надо мной. У нее есть реальный сюжет, сюжетная линия и кульминация.

Из моего носа вырывается фырканье.

— Не пытаясь навлечь на себя еще большие неприятности, могу я просто указать на кое-что? — Снова поднимаю меню, чтобы изучить основные блюда, небрежно просматриваю его, прежде чем хладнокровно указать на очевидное. — Ты только что сказала «кульминация».

Ее руки поднимаются в знак поражения.

— Видишь? Вот почему я не могу рассказать своей семье! Положи это меню на стол!

Держа меню повыше, я блокирую ледяной взгляд, который, направлен в мою сторону. Ее голос срывается от раздражения, и она тычет пальцем в пластиковое меню, чтобы привлечь мое внимание.

— Не мог бы ты отложить его? Коллин Келлер, мы не останемся на ужин.

Черт. Мне, вроде как, нравится, когда она произносит мое имя вот так, разозленная и взволнованная. Коллин Келлер, мы не останемся на ужин! Так мило.

Я откладываю меню и притворяюсь сбитым с толку.

— Но сейчас время для ужина. Разве ты не голодна?

Она снова закатывает эти великолепные голубые глаза.

— Я поздно пообедала. Специально.

Какая же она маленькая и горячая.

Я в восторге.

Мои пальцы задумчиво барабанят по столешнице.

— Итак, я тут подумал. Знаю, ты сказала, что не считаешь это свиданием, но…

— Остановись. — Ее ладонь поднимается, чтобы помешать мне закончить предложение. — Это не свидание. Свидание — это нарядиться, пойти в хорошее место и познакомиться с кем-нибудь.

— Вроде того, что мы делаем прямо сейчас?

— Это не то, чем мы сейчас занимаемся. Прямо сейчас мы совершаем обмен.

Я не согласен и это отражается на моем лице.

— Что я получу взамен?

— Ничего. Я получила свою книгу, а ты ничего не получишь.

— Ты серьёзно?! Моя часть сделки звучит дерьмово.

В этот момент нас прерывает официант, который подходит к столику с блокнотом и ручкой наготове.

— Вы что-нибудь выбрали или нужно еще несколько минут?

Я ожидаю, что Табита схватит сумку и выскочит из кабинки, но вместо этого она удивляет меня, со смиренным вздохом хватая меню, быстро просматривая его и говоря:

— Я буду чизбургер «Блэк ангус», средней прожарки, с гарниром из картофеля фри. Добавьте маринованные огурцы. О, и чай со льдом, пожалуйста.

Она вздыхает и возвращает официанту меню.

— Ты заставил меня прийти сюда. Ужин — это то, что ты получишь взамен.

— Свидание без свидания?

Она складывает руки на своей фантастической груди.

— Вот именно. Я не уверена, что встречаться друг с другом было бы хорошим решением для любого из нас.

Наблюдаю за ней все время, пока диктую свой заказ официанту.

— Двойной чизбургер средней прожарки, на гарнир сырные шарики с соусом ранч. — Я передаю меню официанту, и недавнее волнение Табиты заставляет меня усмехнуться. — Почему встречаться со мной не является хорошим решением? И почему ты говоришь это с таким отвращением на лице? Я немного оскорблен.

— У меня на это есть несколько причин, и я с удовольствием перечислю их. Во-первых, ты брат Грейсон — тебе это не кажется странным?

— Я отказываюсь обсуждать это. Следующая. — Я наблюдаю, как служебная дверь кухни качается взад и вперед, желая, чтобы нам вынесли еду, хотя мы только сделали заказ.

Я чертовски проголодался.

И этот голод не только по еде.

Табита продолжает болтать напротив меня.

— Во-вторых, наше знакомство прошло не очень хорошо. Я взбесилась в кафе и теперь эта встреча может быть неловкой для нас.

— Прекрати вспоминать это дерьмо. Поверь, ты справишься с неловкостью. Я так и сделал. Твоя очередь.

Теперь она показывает причины на пальцах руки, покачивая своей милой маленькой головкой, когда считает.

— В-третьих, ты только что вернулся в эти места. Разве у тебя нет желания посмотреть на весь «ассортимент»? В этом городе много привлекательных девушек.

— Уже посмотрел. Следующая! — Черт, может быть, я сказал это слишком громко — пара за соседним столиком вытягивает шеи в нашу сторону.

— Ты действительно раздражаешь.

Я игнорирую ее жалобы.

— Ты с нетерпением жаждешь ужин? Я голоден и ненасытен. — Я хихикаю, восхищенный собственным остроумием. — Как тебе такой жаргон для непристойных романов?

— Да. — Она кокетливо подмигивает мне. — Неплохо.

Я воспринимаю это как хороший знак.

— Как насчет бокала вина?

Она вздыхает, побежденная.

— Думаю, мне не помешало бы немного алкоголя, чтобы успокоить нервы, но вино не очень подходит к бургеру. Как насчет пива? — Табита тянется за своей водой, делая изящный глоток, прежде чем продолжить. — Ты не хочешь посмотреть на остальных? Случайное свидание?

— Сколько мне, девятнадцать? Нет. — Я тянусь к ее руке через стол и притягиваю к себе. Она позволяет мне. — Слушай, мы могли бы заниматься этим всю ночь, Табита. Но я бы предпочел просто наслаждаться твоей компанией. — Она прикусывает свою пухлую нижнюю губу. Это сводит меня с ума. — Боже, я даже не могу смотреть на тебя без желания прикоснуться к твоему телу своим ртом.

— Боже, ты не можешь просто так говорить такие вещи! — шипит она, оскорбленная.

— Ты издеваешься, да? Ты зарабатываешь на жизнь написанием книг о сексе.

— Тсс! Никто не должен знать об этом. — Ее рука ложится в мою, и ее большой палец начинает рассеянно поглаживать мою ладонь. — И это не то, чем я зарабатываю на жизнь.

— Но это то, что ты хочешь делать, верно?

Она хмурится.

— То, чего я хочу, и то, что лучше для меня — это две совершенно разные вещи. Я не могу оставить бизнес моего отца, пока Кэл не будет готов взять на себя больше ответственности.

— Это то, что сказали тебе твои родители?

— Ну, нет…

— И ты не думаешь, что они хотят, чтобы ты была счастлива, Табита?

Когда я произношу ее имя, она отрывает взгляд от наших соединенных рук.

— Ты всегда просто делал то, что хотел? Как будто это было так легко?

— Честно? Да.

Она снова прикусывает губу и мрачно качает головой.

— Я думала, что работать на своих родителей — это то, чего я всегда хотела. Это единственное, что я знала. — Она усмехается. — Черт, моя степень в области бизнеса с акцентом на управление строительством. Это единственное, на что я способна. Насколько это печально?

— Ты невероятна. Я на самом деле в восторге от тебя сейчас.

— Коллин, остановись. — Она вырывает свою руку из моей хватки и кладет ее себе на колени.

— Почему? Тебе нужно это услышать.

— Я слышу. Моя семья постоянно говорит мне, что любит меня.

Я не согласен. Когда тебе говорят, что любят, и дают шанс сделать свой собственный выбор — это не одно и то же, но я держу мнение при себе, мудро подбирая следующие слова.

— Тогда почему ты скрываешь всё от них?

Какое-то время я думаю, что она не собирается отвечать. Вместо этого ее печальный хмурый взгляд изучает свои руки, которые сложены на коленях. Раскрыв ладони, она широко разводит их, впервые с тех пор, как я встретил ее, выглядя юной и уязвимой.

— Потому что боюсь.

— Чего? — Мои слова звучат чуть громче шепота.

— Всего.

Я делаю паузу.

— Ну, это чушь собачья.

Удивленный смех срывается с ее губ.

— Ты смешон, — говорит она, встряхивая своими светлыми волосами. — И в некотором роде ты задница.

— Ты привыкнешь к этому.

И когда это случится, ей понравится данная моя черта.

***

Табита

Я буду первой, кто признает, что мне действительно нравится это не-свидание. Конечно, в ближайшее время я никому не признаюсь в этом вслух. Или в письменном виде.

Ну, хорошо — может быть, в письменном виде. В конце концов, мне все еще нужна сюжетная линия для моей второй книги, а Коллин — идеальная муза для героя: сильный, красивый, обаятельный…

Цепкий. Обезоруживающий. Соблазнительный.

Я потягиваю это отвратительное пиво и вздыхаю, наблюдая, как он удаляется в туалет, мой восхищенный взгляд следует за ним и останавливается на его накаченной, упругой, обтянутой джинсами заднице. Он был невероятно внимательным, уважительным (вроде как, по большей части) и забавным. Умным. Не говоря уже о том, что он правда, действительно до смешного хорош собой.

Черт.

Теперь я говорю как долбаный Дерек Зуландер (прим. мужчина-модель №1 в мире).

А я уже упоминала, что он забавный, да? Это довольно убийственная комбинация, и если бы он не был братом Грейсон... и я бы не вела себя как последняя стерва, когда мы впервые встретились, что ж…

Может быть, есть небольшой шанс, что я буду с ним встречаться.

О мой Бог, кого я пытаюсь обмануть? Я бы в мгновение ока выбила из него все дерьмо, потому что хороших, веселых, парней, которые тебя уважают, нелегко найти. На самом деле, они стали скорее городской легендой, чем реальностью.

Однако, факт остается фактом: он брат Грей, и по какой-то причине я нахожу мысль о свидании с ним немного странной. Дикой. Даже жутковатой.

Для меня это все равно, что ловить рыбу в семейном пруду.

Просто не делай этого.

Я подбадриваю себя, напоминая, что нужно перестать изливать душу. Этой истории с Коллином Келлером не будет...

Однако, скажу вот что: перед ним будет трудно устоять.

К счастью, я ежедневно сталкиваюсь на работе с невозможными, иногда высокомерными мужчинами, так что побороть его настойчивость должно быть проще простого.

Теоретически.

Я буду наслаждаться его обществом сегодня вечером, и в будущем мы сможем случайно сталкиваться друг с другом на семейных мероприятиях. В этом влечении нет ничего особенного, справиться с этим возможно. Я — крепость женской силы воли. Ведь не одни курсы феминисток в колледже не обходились без меня. И прочитала кучу женских исследований в духе «Как быть независимой женщиной. 101 способ».

Я ловко переведу Коллина в категорию дружбы, прямо туда, где ему самое место, и на этом все закончится.

Это совсем не будет странно.

Да, это то, что я буду продолжать говорить самой себе. Официант приносит нам еду и наливает напитки, пока Коллин в туалете, и, чтобы занять себя, я доделываю бургер, добавляя гарниры и дополнительные маринованные огурцы. Макая бургер в кетчуп, я откусываю огромный кусок и жую.

Это так вкусно, что я даже хнычу, когда ем следующий кусочек.

Мои мысли возвращаются к Коллину, и я качаю головой. Возьми себя в руки, Табита. Он не тот парень, который тебе нужен. Если приблизишься к нему, твоя тщательно возведенная вокруг стена рухнет…

Я так стараюсь не попасть под его чары, что избегаю смотреть прямо на него, когда он снова подходит к кабинке и опускается на диван с дерзкой ухмылкой. Белоснежная улыбка. Я не отвожу взгляд достаточно быстро и не могу не заметить, что один из его нижних зубов немного кривоват.

Неотразим.

Настолько неотразим, что мой желудок снова начинает трепетать, а за ним следует мое раздражающее, быстро бьющееся сердце.

Потные ладошки.

Нервный смешок, и я в ужасе прикрываю рот ладонью. Мое предательское тело, очевидно, принадлежит девочке-подростку с бушующими гормонами.

Это ужасно не вовремя.

***

Блэр накрутила прядь своих каштановых волос и посмотрела на Адама с другого конца кабинки, ее глаза были прикованы к его полным губам и легкой щетине. От его слов у нее по спине пробегали мурашки каждый раз, когда он открывал рот, чтобы заговорить — рот, который она хотела чувствовать на всем своем теле. Конечно, она не могла признаться в этом вслух — пока не узнает, что на самом деле чувствует собеседник. Он снова улыбнулся ей и положил ладони на стол.

— Перестань дразнить меня, — сказала Блэр, взволнованно встряхивая своими темными локонами, шелковистые волосы девушки волнами рассыпались по плечам. — Ты пытаешься заманить меня в спор, Адам, это не сработает.

— Заманить тебя? Что, черт возьми, это вообще значит? – До Адама, наконец, дошло, и он начинает смеяться, глубоко и гортанно. Смех, от которого Блэр хочется перелезть через стол на четвереньках и оседлать его колени. — Ах, эта фраза слово из одного из тех развратных романов, которые ты всегда читаешь. Мне нравится. — парень подмигивает ей, и она с громким стуком роняет голову на стол, испуская стон. Как унизительно.

— О боже.

Глава 7

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Спасибо. Снова.

Коллин, спасибо тебе за то, что вернул мою книгу, и за вчерашний ужин. Мне очень жаль, что чек разорвался пополам, когда я схватила его, пытаясь разделить счет пополам. Если бы я знала, что у тебя самая сильная в мире хватка, я бы воздержалась от этой идеи.

Табита

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Пожалуйста. Снова.

Табита, не волнуйся об этом. Уверен, что официанту понравилось записывать все это снова после того, как мы ушли. Знаешь, что ему, вероятно, понравилось еще больше? Видеть, как ты оттолкнула мою руку, когда я попытался помочь тебе выйти из кабинки. Выражение его лица было бесценным.

КК

Кому: CollinKell59@ztindustries.corp

От: tabtomcat@tthompsoninc.gm

Тема: Помог мне выйти из кабинки?

Я думаю, ты неправильно это запомнил. Ты не пытался ПОМОЧЬ мне выбраться из кабинки. Ты пытался дотронуться до моей задницы — той самой попы, которую назвал ПЛОСКОЙ всего две недели назад. Теперь, что скажешь в свое оправдание?

Табита

Кому: tabtomcat@tthompsoninc.gm

От: CollinKell59@ztindustries.corp

Тема: Твоя задница?

Признаю, что был поспешен в своем суждении о достоинствах твоей фигуры. Твой зад ни в коем случае не плоский. Особенно в тех черных штанах для йоги, которые были на тебе прошлым вечером. Я понимаю, что это была попытка казаться неряшливой и менее привлекательной, но она с треском провалилась. Эти легинсы только и делали, что демонстрировали твою вторую лучшую особенность.

КК

***

Коллин: Ты очаровательна, когда нервничаешь.

Табита: О чем ты говоришь? Когда я нервничала?

Коллин: Я думаю об ужине прошлым вечером, после того как вернулся из туалета. Когда ты пыталась скрыть свой смех. Тебе не следовало этого делать.

Табита: Я бы хотела, чтобы ты не говорил таких вещей.

Коллин: Каких?

Табита: Очаровательные комплименты, которые заставляют меня сомневаться в своей решимости.

Коллин: Ты слишком много думаешь. Почему не можешь просто вести себя как большая девочка и делать то, что хочешь? Или еще лучше, веди себя как парень и плюй на все.

Табита: Потому что ты брат Грейсон.

Коллин: Какое, черт возьми, это имеет отношение к чему-либо? Я взрослый мужчина. Я начал жить для себя много лет назад.

Табита: Мне нужно объяснить тебе это по буквам????

Коллин: Да. И пока ты этим занимаешься, произнеси по буквам несколько неприличных слов. Я знаю, что ты знаешь много таких выражений.

Табита: Прекрати. Я не буду заниматься с тобой секстингом (прим. занятие сексом через мессенджеры или телефонный разговор).

Коллин: Это разочаровывает. Для автора книг о сексе ты немного ханжа.

Глава 8

Табита

— Думаешь, ты ему нравишься? — спрашивает моя лучшая подруга Дафна, ставя ведерко с попкорном на колени и балансируя им, когда тянется с дивана за содовой, которая стоит на кофейном столике.

Сегодня у нее дома вечер кино, и я беру пульт от проигрывателя Blu-ray, направляя его на большой экран, висящий на стене в её гостиной. Умело щелкаю по меню, нахожу Netflix и выбираю «Как я встретил вашу маму». (Кто-нибудь, кроме меня, все еще смотрит это шоу?)

— Наверняка. Мы буквально спорили о том, почему встречаться — это плохая идея.

— Я вообще не понимаю, как вы двое оказались за ужином. Разве ты не говорила, что только столкнулась с ним в Таргет? Как вы вместе оказались в Finches Tap? Я не понимаю.

Так вот в чем дело. Я никому из друзей не рассказывала о своих книгах. Особенно Дафне. Не поймите меня неправильно — я люблю её до смерти, и мы дружим почти всю нашу жизнь, но она не смогла бы сохранить этот секрет, чтобы спасти свою душу. Подруга была бы слишком горда мной и захотела бы рассказать об этом всему миру!

Дафна — невероятная, преданная подруга, но я знаю, что в конце концов она проболтается, а нужно, чтобы мой секрет оставался скрытым.

Я ненавижу ложь, но все равно это делаю.

— Грейсон оставила учебник в квартире Коллина во время вечеринки по случаю новоселья, и мы встретились, чтобы он мог отдать его. Кэл возвращается домой сегодня вечером и на обратном пути заскочит ко мне.

Дафна кивает, отправляя в рот зернышко.

Мой мобильный, настроенный на виброрежим, начинает веселый маленький танец на деревянном кофейном столике. Жужжащий звук странно пронзителен в крошечной квартире моей подруги. Загорается светодиод.

На экране мелькает имя Коллина Келлера.

Святые. Угодники.

Я ошеломленно смотрю на экран. Зачем он звонит? Зачем. Он. Звонит. Мне?

Ведерко с попкорном опрокидывается на ковер, когда Дафна взлетает с дивана, как ракета, выхватывая мой телефон.

— Обосраться. Это он? Он звонит! Никто больше не звонит по телефону! — Ее руки поднимаются вверх, чтобы помешать мне схватить телефон, но затем она бросает его в мою грудь. Я с трудом ловлю его, путаясь, пока Дафна продолжает кричать на меня. — Не отвечай на звонок. Подожди, ответь! Быстрее!

Я отталкиваю ее руку.

— Шшш, будь добра, помолчи! — Смеясь, я отвечаю на звонок.

— Алло?

Я слышу тяжелое дыхание, за которым следует неуверенная фраза:

— Табита? Привет. Это Коллин. Э-э, Коллин Келлер.

Я указываю на телефон, одними губами произнося:

— Боже мой! Это он! — говорю Дафне, которая теперь подпрыгивает на диване, как ребенок, и попкорн рассыпается повсюду. И под «повсюду» я подразумеваю именно это — подушки, ковер, стол — все усеяно пушистыми маслянистыми зернышками.

Какой жуткий беспорядок.

Дафна подпрыгивает и выглядит именно так, как я себя чувствую — как подросток, игривая, легкомысленная и смешная.

— Я знаю, кто это, тупица. — Я хлопаю себя ладонью по лбу. Тупица? Тьфу. Самое не сексуальное слово на свете. Дафна хихикает и бросает зернышко попкорна в свой открытый рот, откидываясь на спинку дивана и наблюдая за мной, как будто я в телевизионном шоу.

— Надеюсь, я ничему не помешал? — Удивительно, но он звучит застенчиво.

Я опускаю взгляд на свои серые спортивные штаны, темно-бордовую толстовку и пушистые носки в горошек.

— Э-э, нет. Все в порядке. Ты поймал меня как раз в тот момент, когда я собиралась залезть в ванну с пеной.

Дафна поднимает брови и фыркает. Что? Пожимаю плечами. Я просто говорю ему о том, как залезаю в ванну. Обнаженная. Все знают, что это основной «Способ свести парня с ума № 101»: Дайте ему наглядное представление.

— Серьезно? — Это мое воображение или его голос немного дрогнул?

— Да, но не волнуйся. Я просто возьму телефон в ванну. — Дафна закатывает свои зеленые глаза к потолку, а затем делает руками универсальный жест «Ты сумасшедшая».

— Что ты будешь делать остаток ночи?

— Эм, я, наверное, выпью бокал вина и посижу на террасе со своим ноутбуком. — Теперь моя лучшая подруга качает головой взад и вперед, глядя на меня с явным отвращением. Прости! Я разеваю рот, изображая пантомиму — я не могу сказать ему, что прохлаждаюсь в спортивных штанах!

Она показывает мне язык, сидя на диване в позе йога. Я строю из себя «саму вежливость» и спрашиваю про его вечер.

— А как насчет тебя? Что задумал?

Коллин на секунду задумывается об этом, тишину заполняют помехи.

— Не многое. Сейчас идет марафон «Как я встретил вашу маму», который я, вероятно, посмотрю.

Чертовски люблю это шоу.

— Ты любишь смотреть такое?

Черт, я сказала это вслух?

— Да. Люблю, люблю, люблю.

— Скажи «люблю» еще раз, черт возьми, — шепчет Дафна. Я взмахиваю рукой в ее сторону. Заткнись, Даф!

— Ты... — Коллин прочищает горло. — Хочешь прийти и посмотреть со мной? Можешь сесть на одну сторону дивана, а я сяду на другую. Даже позволю тебе положить свои вонючие ноги на мой новый кофейный столик.

Фу, он такой милый. Я корчу Дафне недовольное лицо.

— С удовольствием, но мне действительно нужно остаться дома сегодня вечером. — Бросаю взгляд на свою лучшую подругу, которая пристально наблюдает за мной. Понизив голос, я иду на кухню, подальше от ее подслушивания. Оглядываясь через плечо, проверяю, нет ли Дафны поблизости. — Эм, помнишь, я говорила тебе, что начала вторую книгу? Скорее всего, буду писать, так как последнее время выдалось довольно продуктивное.

— Ах, это потому, что я твоя муза. — Коллин говорит это так уверенно, как будто знает, что это правда. Черт бы его побрал. — Принеси ноутбук, и я позволю тебе следовать за мной повсюду. Наблюдать за мной в дикой среде обитания.

Я тихо смеюсь, прикусывая нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку, расползающуюся по лицу.

— Коллин Келлер, ты становишься настоящей занозой в моей заднице.

Он что-то напевает в трубку.

— Ты — глоток свежего воздуха. С прелестным задом.

Я дрожу.

— Коллин, не усложняй.

— Эм... — Его низкий гул многозначительно затихает. — Слишком поздно.

— О боже мой. Нет.

— Ну же, Табита, признай — ты тоже думала об этом.

Его голос, когда он произносит мое имя... Тьфу. Мне нравится. Не могу удержаться, чтобы не пофлиртовать с ним немного, и, если бы у этого телефона был шнур, я бы накрутила его на палец.

— Твои мысли отправились туда первыми. Кроме того, это издержки профессии. Я не могу не проигрывать сцены в своей голове.

Его смех наполнен юмором.

— Просто признай — у тебя грязные мысли.

— Грязные? Это преувеличение. Я предпочитаю называть это излишним воображением.

— Это подводит меня к настоящей причине моего звонка. Позволь пригласить тебя и твое воображение на еще одно свидание. — Он понижает голос. — Только одно.

Дафна сидит на краю дивана, завороженная, с разинутым ртом. Я указываю на телефон, одними губами произнося:

— Он только что пригласил меня на свидание! — Затем я прошу ее замолчать, когда она громко шипит:

— Тебе, черт возьми, лучше согласиться!

Изображая безразличие, я смягчаюсь.

— Знаешь что? Хорошо. Отлично. Я сдаюсь.

Низкий смешок Коллина на другом конце провода вызывает еще одну дрожь у меня по спине.

— Хорошо? Я сдаюсь? Успокойся, Томпсон, или я могу подумать, что действительно тебе нравлюсь.

— Звучит так, как будто ты обиделся. Ты обиделся, Коллин?

— Без комментариев.

Прежде чем я успеваю подумать об этом, говорю:

— О, ты в некотором роде очарователен. Ты знал это?

Это подбадривает его, и я буквально слышу, как он улыбается.

— Два свидания.

— Не испытывай свою удачу. Давай начнем с одного...

— Нельзя винить парня за попытку.

***

Коллин: Привет, блондиночка. Написала что-нибудь стоящее прошлой ночью?

Табита: Вообще-то, да! Еще несколько глав в новой книге. К тому же я закончила редактировать первую книгу «На грани».

Коллин: Будь честна. Ты используешь меня как музу. Серьезно.

Табита: Зачем мне делать что-то подобное?

Коллин: Потому что я обаятелен и до смешного хорош собой. Кроме того, заметил, что ты этого не отрицаешь.

Табита: ЛОЛ, прекрати. Я ничего не могу сделать из-за того, что мой телефон вибрирует каждые десять секунд.

Коллин: Дай мне одну строчку из твоей новой книги, и мы оба сможем вернуться к работе. Обещаю.

Табита: Хорошо. Вот: «Тихий тон, которым она говорила, был громче, чем слова, которые она могла бы выкрикнуть».

Коллин: Черт возьми, это потрясающе! Ты потрясающая!

Табита: *Краснеет* А теперь возвращайся к работе.

Коллин: Хорошо, но я буду думать о тебе весь день. Надеюсь, ты довольна.

Табита: Да-да, мы скоро увидимся?

Коллин: Завтра вечером. В шесть?

Табита: Да. 6:00.