Чудовище проклятого острова

Сноски*

Инг-яр - правитель проклятого острова, круглой земли

Барды - певцы

Дан-яр - сын владыки

Дьяры - народ Хель-горда

Кьяры - народ крайних земель

Седмица - неделя

Будень - день

Ирлы - народ большой земли Ярящийся Шель-гард - море Бушующий Вель-гард - море Лишённый покоя Ойвинд - ветер

Виргуары - цветы, которые указывают путь к рубинам и сапфирам в скалах Гаялы - быки

Алм - подземный мир между морями, в который верят дьяры.

Оголенные - существа похожие на русалок.

Шельма - ведьма, которая живёт на Высокой Г оре.

Аскольдия - континент. Большая земля Вондервиль - королевсво в Аскольдии

Пролог

Кто бы мог подумать, что кьяры — народ крайних земель будет сидеть с ними — дьярами народом круглой земли, за одним длинным столом, трапезничать и распивать эль.

Давеча ещё как прошлой зимой они сносили друг другу головы одним ударом топора, пробивали насквозь грудь остро заточенными клинками и мечами. Казалось, ненависть течёт в их жилах и передаётся испокон веков с молоком матери.

Да ни один уважающий себя дьяр не пожал бы в здравом уме руку дрянному кьяру! Не быть такому!

Однако это было прошлой зимой, а этой Инг-яр Биргер правитель Хель -горда, лениво скользил глазами по медовому залу, с удовольствием отмечая захмелевших и обнимающихся ещё вчера врагов. Он и сам опрокинул в себя пару чарок эля.

Об этом великом будне будет помнить каждый дьяр, передавать из уст в уста своим отпрыскам, а те своим. Его запомнят, будут величать и вспоминать добрым словом. В этом Биргер не сомневался.

Барды* завывали весь вечер, пьяные дьяры с кьярами без конца заказывали тем песни. То песнь об одинокой царевне в башне, то о воине погибшем в бою, то о чудище крылатом, а сейчас закончили про блудницу уста которой кружат воинам голову да опустошают карманы. Слава Великим, их наконец сменил скрипач Яков.

Резко кованые тяжелые двери распахнулись и в зал ворвался дозорный, прерывая всеобщее веселье. Тяжело сглотнув, он повернул голову к правителю.

— Не гневайся, Инг-яр! Не отдай душу мою грешную ни Шель-горду ни Вель-гарду! Там... Там... Эти! Бесстыдницы! Поют!

Инг-яр вздернул бровь, окинул взглядом дозорного и в недовольстве поджал губы.

— Поют? — переспросил. — Уж не перебрал ли ты с элем, пока на стене стоял, воин?

Со всех сторон посыпались смешки, а кто-то уже откровенно посмеивался.

— Поют, Инг-яр! Чтоб мне провалиться на этом месте! Оголенные!

— Ты поди, проспись. И не неси ересь, не наводи смуту. Пять плетей завтра за то, что набрался на посту!

Правитель взмахнул рукой и тут же со стороны два крепких дьяра подхватили перепившего дозорного.

— Не отдай бушующему Шель -гарду, Инг-яр! — стал вырываться дозорный. — Поют! Громко завывают! Лишенного покоя перепевают!

Биргер нахмурился.

Нет. Не могут же петь. Уж две зимы как прошло, а Оголенные не пели. Так с чего теперь вдруг?

Весь Халь-горд молил пощады и прощения у Великих. И, казалось, пощадили.

Дан-яр Кайден — наследник круглой земли вышел из чрева матери в ночь полной луны. Крепкий младенец разразился таким криком, что даже лишённый покоя Ойвинд — затих, а Бушующий Вель-гард и Ярящийся Шель-гард вдруг перестали биться о скалы.

Это был славный будень. Инг -яр велел достать из погребов брагу да эля, зарубить с десяток гаялов* и раздать, чтобы каждый вкушал яства за нового Дан-яра. Будущего правителя круглой земли.

Проклятие на этот раз обошло остров стороной. А когда маленький Дан -яр среди всех игрушек выбрал деревянный меч и свиток, дьяры поняли — это будет славный воин и мудрый правитель, что принесет круглой земле небывалую славу. В Хель-горд будут приезжать самые знатные торговцы с лучшими тканями и пряностями, а уж чем расплатиться Хель-горд найдёт. Золота и серебра у них будет навалом, как только лето придёт. Однако лето вот уже две зимы не наступало, но люди были благодарны и тому, что Оголенные не поют, поэтому не смели жаловаться. К зиме они давно привыкли, а лета многие из дьяров сроду не видели.

Инг-яр резко поднялся со скамьи, он хоть и был правителем, а сидеть все же предпочитал со своими воинами.

— Где поют? — грозно спросил он.

— Так... Это, — замешкался дозорный, — в воде.

— Чтоб мне в Алм провалиться! Опустить мост! Все на стену и по башням! Дозорному пять плетей за худую весть!

Биргер вылетел стрелой из медового зала. За ним тут же ринулась толпа. Выбежав из башни, Инг-яр стремительно преодолел расстояние до моста, а затем, когда тот опустился, достал меч из ножен и устремился к краю скалы.

Внизу в пересеченных морях Шель-гард и Вель-гард стояла дюжина поющих Оголенных девиц. Их голоса сливались в один, не было слышно даже свиста лишенного покоя, что обычно закладывал уши.

Все дьяры знали, что это значит. Очередной Дан-яр Кайден проклят. Льды не потаят весной и виргуары не распустятся этим летом, чтобы указать путь к рубинам и сапфирам. Их снова ждет вечная зима.

Эрна с нежностью смотрела на свою дочь.

— Грета, — прошептала девушка, ласково проводя рукой по щеке. — Назови её Грета, Хильда.

— О чем ты, Эрна? — нахмурилась женщина. Она уже давно была не молода и служила последней из рода Нильсон с самого её рождения, а до этого её матери. У Хильды не было никого ближе Эрны, а теперь и Греты, что родилась в ночь новой луны. — Почему я должна назвать? Ты что удумала? — расставила она руки в боки.

— Они придут за мной, как только Оголенные начнут петь. Ты же знаешь.

— Они не узнают! — яростно возразила Хильда. — Никто не знает, что ты разродилась этой ночью. Только ты и я.

Эрна устало прикрыла глаза. Это были долгие роды. Она молилась, чтобы на свет появился мальчик, чтобы ее ребенок жил, однако это, как и все в их роду, была девочка.

Шельмавое* проклятие! И нужно было её пра-пра и ещё неизвестно сколько пра потащиться к Шельме на Самую Высокую гору. Все знают, что путь туда заказан простым смертным! Живым от нее не уйти...

— Они перевернут весь Хель -горд пока не найдут нас, Хильда. Ты же знаешь. Первый ребёнок всегда умирает.

— Эрна.

— Хильда, послушай, — распахнув глаза, Эрна схватила её за руку, — ты должна взять Грету и исчезнуть. Между Прямыми скалами есть лодка. Оголенные вам помогут. Им за это уплачено.

— Да как же уплачено, Эрна? Их цена душой меряется.

Девушка отвела взгляд. Ей тяжело было говорить, что её душу уже ничто не спасёт, что срок её отмерен, но Хильда все поняла и без этого.

— Дурища! Не смей!

— Хильда, у нас нет выбора! Они убьют нас всех! Девочка. — Эрна судорожно втянула в себя воздух, — Грета должна жить.

— И ты должна! Брось мне эти глупости!

— Я связана клятвой. Ты же знаешь, — устало вздохнула. Эрна с трудом приподнялась, встала с кровати, упрямо отказываясь от помощи женщины, достала из-под деревянной гнилой половицы коричневый мешочек и протянула Хильде. — Вот, возьми. Этого вам хватит. Здесь золотые и серебряники.

Хильда с сомнением покосилась на мешочек. Как же ей не хотелось уходить...

Великие, да что это за напасть такая? Неужели не заслужили они счастья? Неужели обречены на вечные муки и страдания?

— Бери, — твердо произнесла Эрна, затем сама взяла руку Хильды и вложила в нее мешочек. Потянулась к шее, сняла медальон, и, подойдя малышке, надела ей на шею. — Опусти его в воду и Оголенные придут на помощь.

Она не позволила скатиться горькой слезе, потому что знала — тогда Хильда её ни за что не бросит. Нильсонам никогда не отплатить за смелость и преданность семье Бьерн, которые служили правдой и верой их семье. Точнее то, что от неё осталось. Эрна знала, что Хильда будет любить малышку как свою, что не даст ей пропасть, что убережет от напасти и обогреет. О большем она уже давно перестала молить Великих.

— Малышка, — Хильда стиснула в объятьях свою Эрну. У неё самой не было детей. Великие не дали, как бы она не просила, а потом и муж сгинул. Он был простой рыбак, что однажды отправился в море да так и не вернулся. Бушующий Вель -гард забрал его душу. — Как же так?

Эрна позволила себе несколько секунд насладиться объятиями в последний раз. Отстранившись, она подошла к кровати, взяла малышку на руки, прижала к себе и прошептала:

— Я люблю тебя, Грета. Найди свое счастье в этом мире, а я духом буду всегда рядом с тобой.

После она обернула девочку в шкуру и передала Хильде.

Прислушавшись, отрезала:

— Беги! Сейчас же! Они запели! Беги, Хильда!

Женщина в последний раз бросила взгляд на Эрну, поклонилась и, открыв хлипкую деревянную дверцу их скромного жилища, выбежала на улицу.

Оголенные пели так, что скалы сотрясались.

Только у самого обрыва Хильда позволила себе один раз обернуться. Она слышала стук копыт о землю и ржание лошадей. Слышала как дьяры кричали сдаться её Эрне, как спрашивали за младенца, но упрямо бежала вперёд.

Ноги проваливались в снег, и если она не поторопится её найдут по следам раньше, чем она успеет спуститься со скалы.

Ищейки Инг-яра Биргера не знали пощады и жалости. Они были славными воинами, но у них была чёрная душа.

Хильда сбежала по выбитым в скалах ступеням, а когда оказалась на берегу между Прямых скал, села в лодку и, сняв с Греты медальон, опустила его в воду. Оголенные резко смолкли, как будто и не пели вовсе. Даже Лишённый покоя Ойвинд не свистел. Такая тишина в Халь-горде редкость и дьяры верили, что она предвестник беды.

Сверху раздался стук копыт и громкие мужские голоса.

— Вон она! — крикнул один из мужчин.

Хильда крепче прижала к себе малышку, которая начала плакать.

— Тише, маленькая, тише.

Дьяры уже спускались по ступеням, а Оголённые все не приходили.

Сглотнув, она положила девочку на дно лодки, взяла весла, решительно сжала и начала грести.

— Г олыми руками Нельсонов и Бьернов не возьмете, алмово отребье, — зло выплюнула, продолжая грести изо всех сил.

Внезапно лодка сильно покачнулась, а затем из моря показалась Оголенная. Одна, вторая, третья... Их была целая дюжина. Потерянных в водах красавиц, сброшенных со скалы за провинность, принесенных в жертву, отдавших душу за желание. У этих дев не было ног, только хвост, плечи покрывала бледная чешуя, отливая розовым, а грудь прикрывал лишь длинный шлейф волос.

Еще никогда на своём веку Хильда не видела Оголенных так близко. Опасно это. Говорят, если прикоснуться к Оголенной она может забрать твою душу.

Хильда с ужасом наблюдала за тем, как слуги алма со всех сторон обхватили руками лодку и понесли по морю. Ни одна ладья не разгонялась с такой скоростью с какой ее несли Оголенные. Последнее, что из этого вечера помнила Хильда, как Инг-яр прожигал ее полными злобы и ненависти глазами, сжимая челюсти.

Глава 1

Под моей ногой скрипнула половица, отчего я шикнула.

Проклятье!

Если меня застукают, то Хильде снова придется за меня краснеть, а мне бы этого очень не хотелось.

Впрочем, я надеялась, что в мужских штанах и рубахе во мне не признают девицу. Я даже для конспирации шляпу надела, а волосы в косу заплела и под неё спрятала!

На цыпочках пробралась к одному из шкафов, на котором за стеклом стояли книги. Поправочка, не просто книги, а редкие, крайне редкие издания. Если украсть одну такую, то можно и в темницу загреметь. Хорошо, что красть я ничего не собиралась...

Мне бы только взглянуть. Одним глазком, честное вондервильское! Ну ладно. Может, двумя.

В конце концов, должна же я знать, что это за хворь на моей коже? Месяц назад, ровно в день моего восемнадцатилетия, я обнаружила у себя на руке рядом с запястьем странный цветок. Клянусь вам, он живёт своей жизнью! Он то появляется, то снова исчезает. А еще чешется, зараза!

У нас в Вондервиле говорят, что узоры на теле носят только падшие женщины, поэтому мне приходилось надевать перчатки. Я падшей женщиной не была ни разу! И мне бы хотелось как можно скорее избавиться от этой вульгарной росписи на своей руке.

Хворь! Как есть хворь! Подцепила наверное от этого занудного Гарри.

И чего он вечно таскается за мной, как пришитый? Мало ему ирл во всем Вондервиле, что ли? Ещё и руки мне вечно слюнявит, хлыщ напомаженный! И дать бы ему по зубам да только Хильда расстроится и снова будет причитать, мол, благородные ирлы подобным образом себя не ведут.

Подойдя к шкафу, отодвинула стекло и достала оттуда первую попавшуюся книгу с хворями. Быстро пролистала, но ничего даже отдаленно похожего не нашла. Остальные меня тоже ничем не порадовали.

Развернувшись на пятках, прошлась по комнате и бросила взгляд на часы. Через десять минут вернётся библиотекарь и если застанет меня в запретной комнате.

Ох, и влетит же мне!

На прошлой седмице он поверил, что я заблудилась. Вряд -ли сегодня так же легко отделаюсь!

Решив, что больше мне делать тут нечего, я уже направилась к выходу, как услышала голоса за дверью.

Да чтоб мне провалиться! Желательно сейчас! На этом самом месте!

В панике юркнула за тяжелую штору. Выглянула в окно и ужаснулась.

Нет, шею сверну, если прыгну!

— Г осподин! Г осподин! — раздался за дверью голос. — Вас ирл Эрон ищет! Г оворят, там варвары прибыли. Девицу одну ищут.

— Ну так пусть ищут. Нам-то с этого какая радость? Поди, опять приплыли за несчастной какой. Потом опять скажут, что не ту им дали. Тьфу, северяне!

— Дело серьёзное, господин! Сам их Дан-яр приплыл за девицей.

— Вот напасть дьярова! Пошли! Дадим им переписи. Может, найдут и уберутся отсюда на свою землю проклятую!

Ничего себе! Вести-то какие! Снова эти варвары явились! Каждый год забирают по девице, как будто у нас тут рынок этих девиц. И что с ними делают только? Правда, говорят откуп большой дают. Целый сундук серебра и золота. Добротного золота. На всей Аскольдии нет золота краше и чище, чем из Хель -горда везут.

И все равно несчастная девица! Разве счастье в золоте и серебре?

Хорошо, что я не та девица, а как разберусь с хворью, так вообще заживу... Поступлю в Академию Сил и буду всяких жуликов ловить!

Еще раз выглянув в окно, с сожалением поджала губы. Эх, высоко!

Резко подалась назад, отчего медальон, что висел на шее порвался, оставшись висеть на ручке окна.

Что за день такой!

Потянулась уже к ручке, как неожиданно ветер с силой ударил в окно и медальон, соскользнув с ручки, полетел вниз. Я только успела высунуться и увидеть, как он упал прямиком в сумку к парню.

Нет. Не парню.

Варвару, что стоял облокотившись на стену библиотеки, лениво покручивая в руке небольшой топор!