Чужая жена

ГЛАВА 38

Сенатор лежал в большом круглом зале здания законодательного собрания штата. Том и следующий за ним по пятам Кенни протискивались сквозь толпу репортеров к входу. К счастью, прессу они сегодня не интересовали. Все объективы, микрофоны, взгляды были направлены к тяжелым дверям; ожидалось появление значительных лиц. Сейчас в зал допускались лишь родные, близкие друзья и сотрудники покойного, а также политические шишки. Завтра утром, в середине дня и вечером зал будет открыт в общей сложности в течение шести часов для доступа широкой публики.

Один из полицейских, дежуривших у дверей, узнал Тома и Кенни и пропустил их в зал. По толпе журналистов зашелестели разговоры: “Кто это?” – “Вы видели?” – “Тоже члены семьи?”

Тяжелые двери закрылись за консультантами предвыборной кампании, и шум снаружи стих.

Том сразу же увидел гроб, стоящий на помосте для ораторов. Гроб, привезенный на родину покойного, убедил всех в истинности случившегося: достопочтенный сенатор мертв. Он играл не слишком большую, но значительную роль в жизни Тома. Знакомство Тома еще в ранней юности с сенатором Соединенных Штатов, безусловно, повлияло на выбор профессии. В те давние времена Том смотрел на сенатора снизу вверх и даже восхищался им. Кроме того, сенатор был – теперь воистину “был” – мужем Ронни.

Господи, как все запутано в этой жизни!

Огромный стеклянный купол потолка, окаймленный золотой полосой, придавал месту действия должное величие. Приглушенный свет лился через матовое стекло, и интерьер казался принадлежащим к потустороннему миру. Люди в строгих костюмах стояли возле гроба небольшими группами и вполголоса переговаривались. По периметру зала стояли полицейские штата в парадной форме. Похоронное безмолвие царило над сценой.

Том обвел взглядом собравшихся. Сейчас его интересовал один-единственный человек.

– Вон миссис Ханнигер, – прошептал Кенни.

Том повернул голову в указанном направлении, но увидел не ту миссис Ханнигер, которую ожидал увидеть. Перед ним стояла Дороти, одетая в черное, в обществе двух дам столь же преклонного возраста. Она тяжело переносила утрату и внезапно стала выглядеть на свои восемьдесят с лишним лет. Том также заметил Марсдена в дальнем углу зала, тот с кем-то разговаривал. Он тоже, по-видимому, сильно переживал смерть отца.

Наконец Том заметил знакомую рыжеволосую фигурку. Ронни сидела спиной к нему на одном из золоченых стульев в первом ряду возле гроба. Около нее стоял губернатор Блейк. Он гладил ее по руке и говорил слова соболезнования.

– Я иду туда, – шепнул Том, кивая в сторону Ронни.

Неторопливой походкой, приличествующей месту и ситуации, Том подошел к Ронни.

Утром он находился в Раисе, штат Калифорния. Незадолго до восьми утра Кенни позвонил ему и сообщил о смерти сенатора Ханнигера. Ему удалось добраться из Калифорнии до Джексона всего за десять часов, хотя это оказалось нелегкой задачей. Кенни сказал, что сенатор убит выстрелом в голову. Самоубийство или убийство? Вопрос оставался открытым.

Наверняка Том знал одно: он нужен Ронни. Причем не только он лично, хотя и это было важно, но и его профессиональные услуги. Он опасался, что местная пресса будет здорово давить на Ронни, учитывая, какое сложилось общественное мнение в отношении второго брака Льюиса.

Подойдя ближе, он заметил рядом с ней нескольких женщин и обрадовался. Те, кто должен был бы – по логике вещей – помогать ей, то есть члены семьи покойного и его друзья, сейчас не на ее стороне. Марсден открыто ее ненавидит. Его сестры, вероятно, тоже. Том подозревал, что и Дороти не питает к невестке добрых чувств. И если пойдут нежелательные разговоры, большая часть жителей Миссисипи не пощадит Ронни.

Откровенно говоря, Ронни могла рассчитывать на искреннюю поддержку очень немногих.

Губернатор отошел от нее, когда Том поравнялся с последним рядом стульев. С ней заговорил другой мужчина. Том узнал его, хоть и не сразу – это был Эд Хьюнан, председатель законодательного собрания штата. Том подождал, пока Хьюнан закончит разговор, и после этого приблизился.

– Ронни, – негромко сказал он, опустился перед ней на корточки и положил ладонь на ее руки, сложенные на одном колене.

Ее пальцы были холодны как лед.

– Том!

Против ее воли в этом возгласе послышались благодарность и радость. На мгновение Тому показалось, что сейчас она вскочит со стула и бросится в его объятия. Но она справилась с собой, откинулась на спинку стула и сжала его руку.

– Том, я так рада, что вы приехали!

– Мне очень жаль Льюиса, – сказал Том, помня, что окружающие Ронни женщины прислушиваются к разговору. – Ужасное событие.

– Да, – согласилась она. Лицо ее побелело, глаза расширились, и под ними легли темные круги. На ней было длинное черное платье и черные же туфли. – Ох, Том, ведь это я, я нашла его! Льюиса… Тело…

Она прикрыла глаза и содрогнулась при воспоминании.

– О боже.

Дела принимали скверный оборот. Ронни выглядела так, как будто могла вот-вот упасть без чувств.

Женщина, сидевшая рядом с Ронни, довольно красивая блондинка примерно одних с Ронни лет, ласково погладила ее по плечу, не сводя при этом глаз с Тома. Оглядевшись, он впервые заметил, что все женщины пристально изучают его. Узнал он только Tea и кивнул ей. И она смотрела на него с тем же задумчивым выражением. Казалось, что все они улавливают действие силовых линий между ним и Ронни и размышляют, в чем тут дело.

Неужели настолько заметно, что между ними что-то происходит? Не дай бог. Тем более здесь, у гроба сенатора.

– Вы сегодня что-нибудь ели? – тихо спросил Том.

Она открыла помутневшие глаза.

– Да… Утром пила кофе. С булочкой. Не помню.

– Вы давно здесь?

– Не знаю.

Судя по всему, она действительно не знала.

– С пяти часов, – подсказала Tea. Блондинка, сидящая рядом с Ронни, согласно кивнула.

– Кстати, меня зовут Кэти Блаунт, – сказала она.

Том назвал себя и спросил у Tea:

– И долго еще?

– Думаю, закончим в десять. Том обратился к Ронни:

– Вы не высидите здесь еще три часа. Вам надо поесть и лечь. Позвольте проводить вас домой.

Ронни опять вздрогнула.

Кэти Блаунт склонилась к Ронни и тронула ее руку.

– Ронни, он прав. Поезжай домой. Тебе надо отдохнуть. Если хочешь, я отвезу тебя.

Ронни попыталась улыбнуться подруге. У нее получилась жалкая гримаса.

– Спасибо, Кэти. Тебя ведь ждут дети. Спасибо, что ты приехала. Я, наверное, в самом деле поеду домой. Том меня отвезет.

– Точно?

Кэти Блаунт окинула ее оценивающим взглядом. Ронни кивнула. И только сейчас Том понял, что все еще сжимает ее руки. Черт возьми, да ведь и губернатор держал ее за руку. В этом жесте нет ничего интимного. Он взял вдову за руку, чтобы утешить ее.

Именно для этого.

– Tea, может, поедешь с нами? – предложил Том.

Пусть с ними будет Tea, если уж нельзя остаться вдвоем.

– Хорошо, Том.

Том поднялся и помог Ронни встать. Она побледнела еще больше. Том снова испугался, что она может упасть в обморок. Он придержал ее за локоть. Ему хотелось обнять ее за талию, и все же он удержался.

– Вы нормально себя чувствуете? – спросил он.

Она кивнула.

Они двинулись к выходу. Том по-прежнему придерживал Ронни за локоть. Tea шла рядом с Ронни с другой стороны. Таким образом, если бы Ронни стало нехорошо, они успели бы подхватить ее. Том вовремя вспомнил о караулящих под дверью репортерах и повел Ронни к боковой двери. Кенни, по всей вероятности, наблюдал за ними, так как он тут же прервал свой разговор и присоединился к ним.

– Уходим? – тихо спросил он.

– Я отвезу ее домой, – так же тихо отозвался Том. – Она держится из последних сил.

– Это шок, – сказал Кенни и добавил чуть громче, обращаясь к Ронни: – Мне очень жаль, Ронни.

Ронни кивком поблагодарила его. Кенни вместе с Tea пошел впереди.

Через некоторое время Ронни сказала:

– Сегодня полиция три раза меня допрашивала.

Она говорила почти шепотом.

– Почему?

Том пристально посмотрел на нее.

– По-моему, они не верят в самоубийство.

– Но зачем допрашивать тебя?

– Я же сказала, тело нашла я. Они так мне объяснили: надо, мол, допросить меня, потому что я его нашла. Они меня долго не отпускали. Кажется, они считают, что Льюиса убили. Они думают, что, возможно, это сделала я.

– Что?

– Такое у меня… впечатление.

– Не может этого быть!

Чтобы добраться до боковой двери, им нужно было пройти мимо Марсдена. Тот, казалось, был поглощен беседой, но при их приближении повернул голову. На нем был черный костюм и черный широкий галстук. Как и Ронни, он был бледен, и глаза его покраснели. Он сделал шаг навстречу.

“Берегись”, – подумал про себя Том и послал Марсдену предупреждающий взгляд.

Марсден не обратил на него никакого внимания.

– Что, за сучкой приехал, а, Том? – прошипел он в ухо бывшего приятеля.

Лицо его исказилось от ненависти.

– Что ты сказал?

Пару секунд Том не верил своим ушам, потом до него наконец дошло, что он действительно слышал то, что слышал, и горячая волна гнева захлестнула его. Ронни вздрогнула и сжала его руку. Мрачный взгляд Тома остановился на лице Марсдена.

– Черт возьми, Том, тебя я ни в чем не обвиняю, но мы тут добыли кое-какую любопытную информацию, которая помогла бы папе добиться развода. А когда он ей об этом сказал, она его убила. Том, эта шлюшка убила папу!

И тогда Том ударил его. Марсден покачнулся, ударился затылком о стену и грузно рухнул на мраморный пол. А Том не обращал внимания ни на многочисленных свидетелей, которые, безусловно, не слышали разговора, но не могли не заметить его последствий, ни на бросившихся к месту происшествия полицейских и местных политиканов, опустился на одно колено возле Марсдена, схватил его за галстук и оторвал его голову от пола.

Красные глаза Марсдена еще оставались мутными после удара, но Том был слишком зол, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

– Не смей, не смей больше говорить о ней в таком тоне, слышишь? – прорычал он. – Иначе я…

– Том! Том!

Кенни уже оттаскивал Тома за руку от распростертого на полу Марсдена.

– Том! Дождешься, что тебя арестуют! – шептал он Тому на ухо.

Уже несколько пар рук тащили Тома прочь. Кто-то помог Марсдену подняться на ноги.

Один из полицейских штата крепко ухватил Тома за запястье.

– Пустяки, небольшая размолвка между старыми друзьями, – прохрипел Том.

Полицейский ему, по-видимому, не поверил, но его товарищ, знавший Тома, кивнул, и полицейский неохотно отпустил Тома. Том поправил галстук, не удостоив Марсдена даже взглядом, подошел к Ронни и Tea и бросил:

– Идем.

Том, Ронни, Кенни и Tea вышли через боковую дверь на залитую ярким электрическим светом улицу – и попали в лапы арьергарда прессы. Их ослепили вспышки и оглушил град вопросов.

– Она! Вот она! Миссис Ханнигер!

Крики слышались со всех сторон. Репортеры, дежурившие у главного входа, ринулись наперерез, размахивая микрофонами и направляя на них объективы телекамер.

Том на мгновение растерянно замер на месте. В голове у него мелькнуло, что вот так же, должно быть, чувствует себя лисица, загнанная в ловушку опытными охотниками.

Ронни инстинктивно уткнулась ему в плечо. Том обнял ее, а Кенни и Tea держались рядом с ними, пробивая себе дорогу к машине. Выкрики и фотовспышки прекратились лишь тогда, когда двигатель автомобиля взревел, и машина со скрежетом рванулась вперед.

В Седжли им пришлось немногим легче. Кенни, понимая, что к главным воротам пробиться невозможно, остановил машину у заднего подъезда.

Там в засаде притаилось лишь несколько человек, но они немедленно облепили машину, догадавшись, что на заднем сиденье находится Ронни. Стараясь заслониться от вспышек, она закрыла лицо руками. Том прижал ее голову к груди, прикрывая ее полой пиджака, в то время как Кенни объяснял стоявшим на страже полицейским, что привез миссис Ханнигер.

Наконец они получили разрешение на въезд. Репортеры остались за воротами, дожидаясь нового шанса.

Пока машина подъезжала к дому, голова Ронни по-прежнему покоилась у Тома на груди. Кенни ежесекундно бросал на них взгляды в зеркальце заднего вида. Tea повернулась было назад, чтобы что-то сказать, но, увидев Ронни и Тома, передумала.

Кенни обогнул дом, подъехал к парадному входу, увидел несколько машин у крыльца и покачал головой.

– Ронни, может, выйдете тут? – бросил он через плечо. – Вам остается пройти всего два шага.

– Да, я выйду, – отозвалась Ронни. Голос ее сейчас чем-то отдаленно напоминал ее обычный голос. Но она вцепилась в воротник рубашки Тома, словно боялась оказаться отдельно от него.

– Мы все идем в дом. – Том глянул вперед, убедился, что Кенни и Tea не смотрят на него, быстро оторвал пальцы Ронни от рубашки и поспешно поднес их к губам. Она улыбнулась. Улыбка вышла неуклюжая, неловкая, и все-таки это была улыбка. – Кенни, мы с Ронни и Tea выйдем сейчас. Поставь машину и приходи.

– Конечно, – с наигранной бодростью откликнулся Кенни и опять глянул в зеркало заднего вида.

Поднимаясь по ступеням рядом с Ронни, Том заметил над дверью огромный черный венок. Не успели они приблизиться, как дверь открылась, и на пороге показалась пожилая пара.

– Передайте Дороти, что мы с Сэмом приезжали. Слышите, Селма? – бросила через плечо старая дама и вышла на крыльцо в сопровождении очень старого джентльмена.

– Обязательно передам, миссис Черри.

В дверном проеме показалась Селма. Она сразу же заметила Ронни, Тома и Tea и что-то сказала тому, кто стоял у нее за спиной.

Заметив Ронни, миссис Черри и ее спутник остановились на крыльце, чтобы выразить ей приличествующие соболезнования. Ронни любезно поблагодарила их и прошла в дом.

В холле тоже царило гнетущее молчание. Сам дом как будто знал, что хозяина больше нет в живых.

Ронни остановилась у двери, глядя на широкую лестницу, ведущую на второй этаж, как на гору Эверест. Потом она повернулась к Тому.

– Ты останешься до завтра? – спросила она.

Том кивнул. Она наклонила голову и пошла к лестнице. Черное платье делало ее фигуру особенно тонкой и хрупкой.

Она казалась такой одинокой, что Том должен был собрать всю свою силу воли, чтобы опрометью не кинуться за ней. Ему пришлось изо всех сил ущипнуть себя, чтобы не потерять голову окончательно.

“Оставить Ронни на милость Седжли – все равно что оставить Даниила на милость львов во рву”[14], – подумал он с досадой.

Но он не мог остаться с ней или увезти ее отсюда. Пока не мог. В прошлом она была женой сенатора, а теперь стала его вдовой. Еще на несколько дней. А потом, возможно, удадтся все начать сначала.

– Tea, может, ты поднимешься с ней? – обратился он к пресс-секретарю. – Проследи, пожалуйста, чтобы она легла.

– Конечно, Том.

Выражение лица Tea ясно дало ему понять, что в течение последнего часа она пришла к правильным выводам относительно характера его чувств к Ронни. Однако Tea не произнесла больше ни слова, а поспешила наверх.

Селма все еще стояла возле двери.

– Селма, миссис Льюис сегодня еще ничего не ела после утреннего кофе, – обратился к ней Том. – Пришлите ей, пожалуйста, ужин, хорошо?

Селма кивнула. Глаза у нее были красными, а веки распухли – по-видимому, она плакала. Том вспомнил, что Селма прослужила в Седжли более тридцати лет.

Немудрено, что она огорчена смертью сенатора. Черт возьми, да все они выбиты из колеи, и даже, как это ни нелепо, сам Том.

– Я распоряжусь, – пообещала Селма и добавила, понизив голос: – Обыск в кабинете сенатора еще продолжается. Меня спрашивали про вас. Когда я сказала, что вы приехали, они попросили передать вам, чтобы вы поднялись.

Том нахмурился, но кивнул и пошел в сторону восточного крыла, где располагался кабинет Льюиса. Сердце его неприятно сжалось. Он представлял себе, для чего мог понадобиться полиции, и молил бога о том, чтобы его догадки оказались неверными.

Если Марсден что-либо подозревал об их отношениях с Ронни, его подозрения стали известны полиции в первую очередь.

Однако Том и не подозревал, насколько плохо обстоят дела.

Следствие вел детектив по имени Алекс Смитт; Том его немного знал. Алекс пристально посмотрел на него, протянул руку и изобразил подобие улыбки.

– Я должен вам кое-что показать, – сказал Алекс и провел Тома в комнату, расположенную напротив кабинета сенатора.

Дверь в эту комнату была распахнута, но проход был перекрыт лентой желтого цвета, что означало, что доступ в комнату запрещен для всех, за исключением официальных лиц.

В центре комнаты стоял карточный стол, а на нем были разложены фотографии. Алекс жестом предложил Тому ознакомиться с ними.

Том взглянул на фотографии, и кровь застыла у него в жилах.

На этих фотографиях были изображены он сам, Ронни, он и Ронни вместе.

Фотографий было множество. Среди них немало откровенно эротических. И каждая из них могла бы шокировать кого угодно.

Поцелуй в “Желтом псе”. Поцелуй за углом его дома в Джексоне. Поцелуй на автостоянке возле “Роббинс-инн”. Опять “Роббинс-инн”: Том и Ронни входят в номер, держась за руки. Он в мокром вечернем костюме, она в одних трусиках у него на руках на краю бассейна в Седжли. Дюжина фотографий, сделанных той же ночью через стеклянную дверь спортивного комплекса: Том и Ронни на гимнастическом мате.

Взгляд Тома встретился с решительным взглядом Алекса Смитта.

– Надеюсь, вы согласитесь, что у меня есть основания сделать вывод, что у вас роман с миссис Ханнигер?

Разумеется – ответ лежал на карточном столе.

Даже слепой не мог бы ошибиться. Но у Тома хватило самообладания не допустить ошибки и не признать очевидного.

– Поговорите с моим адвокатом, – резко сказал он, повернулся на каблуках и вышел.