Чужая жена. Двойная сделка

ГЛАВА 10

Оргазм отпускает медленно, Викторию хватают за волосы, голову поворачивают в сторону, девушка резко открывает глаза, смотрит наверх, встречаясь взглядом с Фирсовым. Она только что кончила на его пальцах, с членом Руслана внутри, а вот сейчас ей придется удовлетворить его орально.

Нет, только не это.

Вика не ожидала, что он окажется так близко, но Альберт стоял у самого ее лица и поглаживал стоящий колом эрегированный член. Она хочет отвести глаза, но не может, какой-то невероятный ужас переполняет сознание.

Он такой большой: крупная головка, тонкая кожа под которой выпуклые вены, большие яйца. Вика сглатывает слюну и медленно мотает головой в разные стороны в знак своего протеста, закрывает глаза, чтоб не видеть его и не думать о том, что сейчас произойдет.

В глазах мужчины голод и порок, он накручивает распущенные волосы девушки на кулак, приближая к себе. Вика снова смотрит на член, на ровную дорожку светлых волос, что идет вверх по животу.

– Возьми его, – такой хриплый голос, от которого вдоль позвоночника стекает холодный пот.

Вика вздрагивает, эйфория оргазма уже прошла, тело словно в некой прострации. Нет, это все сейчас происходит точно не с ней, это все, как кадры фильма ужасов. Мужчина снова сжимает волосы, до острой боли, член уже касается губ, Вика плотно сжимает их, пытается отвернуться, но ей не дают.

– Не заставляй меня делать тебе больно.

Альберт возбужден до последнего предела, после того зрелища, как Рус натягивал ее на свой член, придурок бешеный, не мог подождать, девчонка бы сама все дала и просила бы еще, но вот именно сейчас он его понимает. Но то, что он видел, было реально возбуждающе, грязно, порочно, но так красиво.

Она была красива в своем сопротивлении и оргазме. Сейчас похоть взяла верх над здравым смыслом, что практически никогда с ним не случалось. Приходилось грубо ломать уже вялое сопротивление этой вкусной ягодки, причиняя боль.

Но она должна понять, что они не в игры играют, что она пришла не к добрым дяденькам простить за мужа, который ее им же и проиграл, хотя она еще не знала об этом. Вот именно в эту ночь произойдет крушение иллюзий.

– Открой рот.

Больно давит на щеки пальцами, Вика открывает, крупная головка с трудом, но проходит.

– Открой шире.

Теперь вошла полностью, странный привкус появился на языке, но совсем не противный. Мужнина толкается, удерживая голову, заходя в ее рот почти наполовину. То, что происходило, было сущим адом, куда она попала добровольно, ведь пришла сама.

Она совсем недавно испытала оргазм на члене одного из мужчин, неправильный, совершенно неуместный оргазм, словно последняя шлюха, а вот сейчас второй будет насиловать ее рот. По щекам текут слезы, но Вика не может сдвинуться с места, лишь упирается руками ему в бедра.

Может быть, это не она? И все, что сейчас происходит, лишь страшная иллюзия?

– Да, вот так, еще, расслабь горло…черт…сладкий ротик, до чего сладкий.

Альберт наблюдал за девушкой, за тем, как она прикрыла глаза, как по щекам текут слезы. Чувствует при этом себя долбаным извращенцем. Стягивает в кулаке распущенные волосы, поворачивая голову чуть вбок, входи в рот уже резче, набухшая головка задевает узкую гортань, девушка начинает дергаться, пытаясь кричать, вырывается.

Дышать было нечем, слюна стекала по подбородку, Вика чувствовала, как увеличивался член Фирсова, разрывая ее на части. Она даже не могла понять, сколько прошло времени, наверно, целая вечность, а он ее все насиловал, запихивая свой член в рот так грубо и резко, до рвотных спазмов, которые его вовсе не смущали. Она пыталась расслабить челюсть, но совсем не получалось, ее, как резиновую куклу, насиловали в рот огромным членом, так мерзко и так унизительно.

– Блядь… сука… ебаный пиздец… кончаю.

Альберт чувствовал вибрацию горла, девушка кричала, дрожала, вогнал член еще глубже, резко дергая ее на себя за шею так, что Виктория соскользнула с кровати, оказалась коленями на полу. Начал кончать глубоко в гортань, а Вика захлебывалась его спермой, пытаясь глотать, быстро вынул, провел несколько раз по стволу, продолжая спуская на лицо и грудь.

Девушка часто дышала, дрожала всем телом, по груди стекала сперма, а по щекам слезы. Ее только что изнасиловали самым мерзким способом, один по-животному, другой еще хуже животного.

Ведь то, что происходило сейчас, было настоящим насилием. Горло сдавило спазмами, она начала задыхаться, глотая ртом воздух, все еще чувствуя во рту привкус его спермы, ничего не видя перед собой из-за стоящих в глазах слез.

Начала всхлипывать, зажала рот рукой, чтоб не завыть в голос, хотелось просто забиться в дальний темный угол, и реветь до красных кругов перед глазами. Хотелось умереть здесь и сейчас, чтоб не видеть больше никогда этих людей. Не видеть никого, никогда.

А ведь она пришла сюда договориться об отсрочке выплаты долга Антона.

Антон. Да, ее муж. Теперь уже бывший. Теперь, уже точно, бывший.

Закрывает лицо ладонями, начинает выть в голос, раскачиваясь на коленях. В голове так горячо, словно лопнул огромный огненный шар. Сквозь свой вой она не разбирает голоса, но вот Вику хватают за плечи, пытаются поднять с пола, она дергается, отползает в сторону. Смотрит перед собой, но ничего не видит из-за слез.

– Фирс, ты, сука, долбаный извращенец.

– Это я-то? Кто все начал? У кого так все чесалось, что надо было срочно сунуть свой огрызок?

– Иди сюда, не бойся, я не трону.

Руслан тянет руку к девушке, та лишь мотает головой, что-то шепчет, продолжая плакать и тихо, так страшно выть, как раненый зверек. Она и сама была похожа на напуганную белку: огромные глаз, припухшие губы, растрепанные волосы.

– Пойдем, не бойся.

– Нет, нет, нет. Не трогай, – шепчет, а сама не слышит свой голос.

Вика упирается спиной в кровать, предпринимает жалкие попытки отбиться от мужчины, но вот он резко тянет ее за руку, тут же приподнимая, берет на руки и куда-то несет.

Паника накрывает еще больше, кажется, что вот он сейчас откроет дверь и выбросит ее, как тот использованный презерватив, в коридор, голую, беспомощную, грязную. Но яркий свет бьет по газам, а потом на Вику сверху льется теплая вода.

Руслан так и стоит с девушкой на руках под струями воды, она словно невесомая, такая маленькая, но с виду не скажешь, что худая. Вика уже не вырывается, лишь вцепилась в его плечи руками, уткнувшись лицом в грудь, все еще продолжая плакать, всхлипывать, но хоть не воет больше.

Было странно так стоять с ней, никогда не носил баб на руках, только если швырнуть на кровать, чтоб жестко отыметь, сбрасывая напряжение. Так он поступил с женой Миронова младшего. Жалеет ли он? Нет. Но Фирс, этот сукин сын, стратег и тактик, прав, наверно, надо было все сделать иначе.

Но Руслан не привык ждать и терпеть и, если что-то или кого-то хочет, то берет, не спрашивая разрешения. Так, конечно, было не всегда, в интернате старшие наказывали, если он самовольничал, но быстро перестали, видя его бешеный, звериный взгляд, полный ненависти.

– Почему ты плачешь? Ты ведь знала, куда шла.

Нет, Вика не знала, даже предположить не могла, на сколько все буде страшно. Она плакала не переставая, закрыв глаза, вода не успокаивала, а лишь смывала слезы, в груди давило, она задыхалась, словно не хватало воздуха. Все как в тумане, ее завернули в огромное полотенце, так же вынесли на руках, горло обожгло крепким алкоголем.

– Давай, давай, белка, пей. Вот так, умница, еще.

Альберт держа стакан губ девушки, вливал в нее почти целый бокал коньяка. Вика, уже не сопротивлялась, не осталось никаких сил, глотала алкоголь. Тело через минуту стало невесомым, в груди приятная теплота, и темнота накрыла сознание.