Чужая невеста

Глава вторая

— Джек, это безумие. Ты не можешь похитить меня со свадьбы.

— Но, дорогая, я это уже сделал.

— Тебе это с рук не сойдет. Как только Герберт поймет, что случилось, он кинется за мной, — предупредила Лорелей, желая хоть вполовину верить тому, что говорит. Насколько она знает Герберта, он сначала будет долго успокаивать свою мамашу.

— Я бы на твоем месте не слишком на это рассчитывал. Герберт не произвел на меня впечатления человека, который поддается порыву чувств. Иначе он бы размазал меня по стенке, как только вошел в магазин и увидел, что я тебя целую.

Лорелей вспомнила, как оторвала глаза от книг, которые расставляла на витрине, и увидела Джека. Сердце ее остановилось. За эти годы он снился ей много раз, с бесшабашной улыбкой на лице, с авантюрным блеском в голубых глазах. Джек во плоти оказался еще более захватывающим. Та же обворожительная улыбка, те же голубые глаза, но в них появилась опасная жесткость. Тело двадцатитрехлетнего юноши, которое казалось таким сексуальным, когда они шли в обнимку по пляжу Флориды, спустя десять лет стало еще сексуальнее. Обозначились мускулы, кожа покрылась темным загаром. Красивый мальчик, которого она любила, превратился в невероятно привлекательного мужчину. Она невольно окликнула его.

В мгновение ока он пересек магазин, и она оказалась в его руках, а его губы накрыли ей рот. Неожиданный поцелуй так потряс ее, что она не слышала звонка, возвещавшего о том, что кто-то еще вошел, не слышала ничего, пока наконец до нее не дошел голос шокированного Герберта: «Лорелей!» Герберт, конечно, сразу же принял объяснение про старого друга и вместо того, чтобы разорвать Джека на части, обменялся с ним рукопожатием.

— А если старина Герберт решит, что тебя надо спасать, — продолжал Джек, — думаю, рассказ Дезире его переубедит.

Лорелей нахмурилась:

— Какой рассказ?

— А тот, что она сейчас излагает ему и родителям.

— И о чем же она им рассказывает?

— О том, что десять лет назад мы были безумно влюблены, но вынуждены были расстаться, когда твоя семья переехала.

— Ты же знаешь, что мы не по этой причине расстались!

Он как будто не слышал и продолжал:

— А когда мы недавно случайно встретились, то поняли, что наши чувства остались прежними, и ты задумалась, выходить ли тебе замуж за Герберта.

— Я не задумывалась!

— Разве нет?

— Нет. И Герберт никогда не поверит в твою историю. И родители. Никто не поверит.

— Даже после того, как Дезире объяснит, что мы были помолвлены? Что собирались сбежать? Но вмешалась судьба и разрушила наши планы.

— Судьба тут ни при чем. Про планы сбежать никто не знал; я никому не говорила, даже сестрам.

— Теперь знают, — ответил Джек. — На днях я все рассказал Дезире и попросил помочь. Она нам очень сочувствует. Думаешь, почему она согласилась мне помогать?

— Потому что Дезире очень доверчива и ее легко растрогать. — Лорелей молча пообещала убить сестру в тот же момент, как вернется в Месу. — Зная, как ты умеешь плести байки, я не сомневаюсь, что ты заморочил ей голову. Она обожает романтические бредни. Сама бы она такую глупость не совершила. Если бы знала правду... как ты меня бросил.

— Я тебя не бросал, Лорелей. Я пришел, — повторил он грозно, и глаза его накалились. — Я опоздал, а когда пришел, тебя уже не было. Я неправильно рассудил и, верь мне, сожалел об этом больше, чем ты можешь себе представить. Я бы все тогда же объяснил, если б ты из упрямства не отказалась взять трубку.

— Мне не нужны были объяснения. Если бы я для тебя что-то значила, ты бы пришел сам. Сказал бы мне в глаза, почему не появился. — Она тогда в глубине души молилась об этом, надеясь, что все станет на свои места. Но он не пришел.

— Я не мог. Катер отходил в тот же вечер. Я собирался позже все тебе рассказать, но, когда вернулся, вас уже не было. Вся семья собралась и уехала куда-то на Запад. — Он взъерошил волосы. — Я чуть с ума не сошел.

Лорелей смотрела в сторону. Она ожесточила свое сердце, не позволяя растрогать себя.

— Не нужно слов, Джек. Твое отсутствие все объяснило. Какой смысл теперь извиняться!

— Черт возьми, Лорелей, дай мне сказать.

Она резко повернулась на сиденье.

— Прибереги свои оправдания для других, Джек! Мне безразличны твои доводы. Ты можешь дурачить Дезире сказкой про разлученных любовников. Но ее легко одурачить. Меня — нет. И Герберта — нет. Он не поверит ни одному слову.

— Нет?

— Нет. — Лорелей вскинула голову.

— Не стоит быть такой уверенной, сердце мое. Мужчина способен на странные вещи, когда задета его гордость. Если бы я был на месте Герберта и ты исчезла бы со свадьбы с мужчиной, с которым когда-то была помолвлена и собиралась бежать, я бы спросил себя, почему наша свадьба задержалась на два года. И еще спросил бы себя: почему ты когда-то так рвалась за кого-то замуж, а теперь если наша свадьба вообще состоится, то только потому, что я настаиваю. А не ты. Для меня это означало бы, что ты по-прежнему жаждешь выйти за того парня.

Лорелей чуть не застонала. Сколько же Дезире успела ему рассказать?

— Вот в чем разница между Гербертом и тобой. У тебя подозрительный и ограниченный склад ума. Герберт не такой. Он знает, что я его люблю, и верит мне.

— Да ну!

— Вот именно.

— Тогда он еще больший дурак, чем я думал.

— Герберт не дурак! Он не поверит ни одному слову из той сказки, которой Дезире будет пичкать окружающих!

— Похоже, ты забыла, что твоя сестричка — хорошая актриса. Очень хорошая актриса, можешь мне поверить.

Да, это правда. Дезире рождена для сцены. Из трех сестер она одна унаследовала актерские таланты родителей.

— Я заметил ее в небольшой роли в театре Нового Орлеана. Зашел к ней за кулисы. Разве она тебе не говорила?

Дезире говорила ей, что заходил Джек и расспрашивал о ней, но Лорелей не захотела слушать. Одно только имя Джека выбивало ее из колеи.

— Твоя сестра играла очень хорошо, и я решил, что в сцене с Гербертом она будет еще убедительнее — ведь она с чистым сердцем скажет, что ты в последнее время сама не своя. Не такая, какой должна быть счастливая невеста.

— Я счастлива! По крайней мере была, пока ты не выкинул этот трюк. Я и сейчас очень надеюсь выйти за Герберта и сделаю это, как только вернусь в Месу.

— Поверь мне, Лорелей, когда я привезу тебя в Месу, ты не сможешь выйти за Герберта.

От его собственнического взгляда у Лорелей подскочил пульс. Злясь на себя, она уставилась на дорогу впереди и вынудила себя сосредоточиться на своем положении. В голову сразу же пришла мысль о родителях.

— Родители будут беспокоиться, что бы ни наговорила Дезире.

— Как я понял, твоя мать больше всего беспокоилась, что ты без восторга идешь под венец с Гербертом.

— Откуда ты знаешь, что беспокоит мою маму?

— Я завтракал с ней и твоим отцом. Разве я тебе не говорил?

— Нет. — Родители тоже не сказали.

Он пожал плечами.

— Я увидел их в ресторане. Поскольку мы старые знакомые, я подумал, что нет ничего неприличного в том, чтобы пригласить их за свой стол. Они идеальная пара. Конечно же, оба настояли на том, чтобы я пришел на свадьбу.

Ну конечно. Это вполне в их духе. Они открыты, щедры и благожелательны.

— Если бы мои родители знали, что ты замышляешь, они бы отменили приглашение.

Краска разлилась по его лицу и шее.

— Надеюсь, теперь они поймут, что я не мог рассказать им о своих планах. Но думаю, они не слишком удивились.

— Ты считаешь, их не удивило то, что ты похитил меня со свадьбы?

— Твою маму — нет. Она сказала, что после отъезда семьи на Запад ты долго хандрила, и считает, что причиной тому был я. Подозревает, что мы были любовниками. — Он стрельнул в нее глазами. — Ты скучала по мне, Лорелей?

— Я уже говорила, я была почти ребенком. И просто играла в любовь.

Джек так взглянул на нее, что она вжалась в кресло. С ним шутки плохи.

— Не обманывай себя, Лорелей. Мы не были детьми, и наши чувства были вполне реальны. Ты любила меня душой женщины и телом женщины. Я любил тебя так же. — Он замолчал и помрачнел. — Я и сейчас люблю тебя. Всегда любил.

У Лорелей комок стоял в горле. Невидимый кулак сжал сердце и не отпускал.

— Джек...

Раздался гудок встречной машины. Джек ругнулся, крутанул руль, потом вернулся на прежнюю полосу.

Лорелей тискала атлас широкой юбки. Нет, она ему не поддастся, он известный соблазнитель, она как-то говорила ему, что, живи он в другое время, непременно стал бы пиратом. Только этому обаятельному пирату пассажиры сами отдавали бы свое золото.

Колеса захрустели по гравию, и машина остановилась на обочине.

— Лорелей, дай мне еще один шанс.

В его глазах и голосе была мольба, но она замкнула сердце наглухо. У него уже был шанс — она его любила, и он чуть не погубил ее. Одной ошибки достаточно.

— Шанс еще раз меня ранить?

Она уловила его волнение, но осталась непреклонна. Ей нужна спокойная, надежная гавань. Значит, нельзя впускать Джека Сторма в свою жизнь.

— Шанс доказать, что я тот, кто тебе нужен. А не Герберт.

— Ошибаешься.

— Нет. Судя по нашему поцелую две недели назад, ты и сама это знаешь. Прошло десять лет, но ничего не изменилось. Тот же огонь, та же страсть между нами. Ты не признаешься только из упрямства.

При напоминании о поцелуе сердце у нее екнуло. Нет, она не уступит, не поддастся этому безумию. Стараясь, чтобы голос не дрожал, Лорелей сказала:

— Это ты упрямишься. Повторяю: я люблю Герберта, а не тебя.

В голубых глазах вспыхнула молния, и, прежде чем она успела опомниться, он отстегнул ремень и рванулся к ней.

— Нет, Джек!

— Да, — сказал он, обеими руками взял ее голову, вплел пальцы в волосы. — Так надо. — Медленно, о, как медленно его губы потерлись о ее губы — дразняще, искушающе. Язык обвел контур рта, и ее пронизала дрожь желания. Он приподнял голову и посмотрел ей в глаза. — Лорелей. Моя дивная, чудная Лорелей, — прошептал он. — Я люблю тебя.

Когда их губы снова соприкоснулись, она закрыла глаза и с запозданием подумала, что так нельзя, это ошибка...

Поцелуй длился вечность...

— Господи, как мне тебя не хватало. Как только подумаю, что чуть не потерял тебя навсегда... — Его голос дрогнул, и он прижал ее к себе. — Нам суждено быть вместе, Лорелей. Сама судьба дала мне в руки эту карту, чтобы я приехал и нашел тебя.

Лорелей заморгала, напрягая затуманенную поцелуем голову. Что он говорит? Карта?

— Какая карта?

— Где указано, как найти затерянную золотую шахту. Если бы я не выиграл ее в покер, я бы, возможно, так и не приехал в Аризону, а когда стал бы тебя искать, было бы слишком поздно... ты бы уже вышла замуж за Герберта.

Лорелей окаменела. Так он приехал сюда из-за золотой шахты? О Господи, что же она за дура! Как можно было целовать его, даже просто слушать? Нет, это же самоубийство! Она оттолкнула его.

— Что-то не так? — озабоченно спросил Джек.

— Я идиотка, вот что не так. Должно быть, рассудок потеряла. Джек, что бы ни было между нами раньше, все кончено. Все ушло в прошлое. Я больше не девчонка, ополоумевшая от любви. Той Лорелей Мейсон больше нет. У меня другая жизнь, я ею довольна. И в ней для тебя нет места.

Она увидела вспыхнувшие яростью глаза. Однодневную щетину, покрывавшую подбородок. Ходившие на щеках желваки.

— Ну нет. Лорелей Мейсон, которую я знал и любил, существует. Ты ее глубоко закопала, но она живет в тебе. Последние сомнения у меня отпали, когда ты целовала меня. — Стиснув руками руль, он бросил на нее острый взгляд, и Лорелей опять ощутила исходящую от него угрозу. — Мы принадлежим друг другу, и я тебе это докажу.

— Как?

Он уже выводил свой джип на дорогу.

— Сделаю то, что должен был сделать десять лет назад, — возьму тебя с собой.

Лорелей вспомнила их нелепые ребячьи планы. Она любила его, и он заморочил ей голову сказками, как они будут ездить по всему миру, искать забытые клады. Эти мечты она похоронила, когда он разбил ей сердце, бросив на пороге алтаря.

Машина мчалась вперед, и Лорелей впервые заметила, как изменился пейзаж. По сторонам тянулись пустыня и невысокие скалистые горы, впереди Заколдованные горы, как замок какого-то древнего бога, закрывали горизонт. Они были прорезаны глубокими, отвесными каньонами.

— Джек, это несерьезно.

— Вполне серьезно, дорогая, — сказал он и свернул под знаком «Развилка Апачей». — Я как-то говорил тебе, что за обличьем пай-девочки, которую я любил, скрывается и рвется на свободу искательница приключений. Она все еще там, и я найду ее.

— Джек, постой...

— Я говорил, что если мы поженимся, то наступит день, когда мы станем богаты и я рассыплю золото у твоих ног. Теперь я собираюсь сдержать обещание.

Да, он говорил это, безрассудный искатель приключений, считавший, что весь мир принадлежит ему.

— И как же ты это сделаешь? Ограбишь банк?

— Лучше. Я найду золотую шахту Пропавшего Голландца.

— Псих.

— А ты мне в этом поможешь.

— Ты и впрямь сошел с ума, если на это рассчитываешь.

Он не слышал.

— А как только мы найдем эту шахту, я заставлю тебя выполнить свое обещание и мы поженимся.

— Ты, как всегда, шутишь.

— В том, что касается поиска сокровищ, я не шучу, ты же знаешь.

В общем-то, это была единственная вещь, к которой Джек относился серьезно. С тех пор как в десятилетнем возрасте отец взял его с собой и они ныряли к затонувшему испанскому галиону, поиск сокровищ стал единственным делом, которое его интересовало в жизни. Тогда он нутром почувствовал, что в этом корабле есть золото, и хотя отец знаком приказал ему подниматься вместе со всеми, он не послушался и опустился еще глубже, внутрь корабля. И оказался прав. Когда его наконец вытащили, в сумке у него была пригоршня золотых дублонов. Он помнил выражение отцовского лица — смесь гордости и озабоченности.

— Джеми, у тебя храбрый парнишка, — старый Мэрфи хлопнул отца по спине. — Всех нас посрамил.

— Ох, уж и не знаю. У парня нет чувства страха. Меня беспокоит, что его захватит золотая лихорадка.

Мэрфи засмеялся.

— А чего ты ждал? У него в жилах течет твоя кровь.

— Да, да. Но я обещал его матери, что у парня будет другая жизнь.

Для единственного сына хочешь большего, чем вечной охоты за сокровищами.

Надо признать, отец пытался направить его по другому пути. Заставил ходить в школу и даже поступить в колледж. Но когда Джеми Сторм погиб при очередном погружении, мир Джека рухнул. Он бросил колледж, безуспешно пытался примкнуть к каким-то партиям, занимавшимся поисками кладов, служил во флоте. Шесть месяцев после окончания службы кое-как барахтался, пока не встретил Лорелей. Заметив ее на пляже в первый раз, он почувствовал такой же толчок, как при виде золотых дублонов в затонувшем корабле. Всем своим существом он почувствовал, что Лорелей — его сокровище.

Это был поворотный момент. Впервые после смерти отца Джек ожил, и тут же удача повернулась к нему лицом — он отправился с командой на поиск клада, где его ждала первая удачная находка.

Но при этом он потерял Лорелей. Потом ему снова не везло. Пока он не выиграл карту затерянной шахты и судьба не подбросила ему встречу с Лорелей. Теперь уж он ее не отпустит. Но сначала надо убедить ее в том, что она должна остаться с ним.

— Джек, ты меня не слушаешь?

— Извини. Что ты сказала?

— Я спросила, зачем ты это делаешь? Что ты хочешь доказать, когда тащишь меня в горы искать золотую шахту, которой, скорее всего, вообще не существует?

— О, она существует, и у меня есть карта, как туда добраться.

— Вот и ищи свою проклятую шахту. Я тебе для этого не нужна.

— Нужна!

— Ты меня даже не знаешь теперь.

— Знаю достаточно, чтобы понять, что ты не создана для того, чтобы зарыть себя в городишке посреди пустыни и стать женой банкира.

— Мы с Гербертом любим друг друга.

— Прекрасно. Только, когда вы поцеловались на прощанье, от вас исходило столько же тепла, сколько дает мокрая газета и сырые спички.

Лорелей вспыхнула.

— Мы были в общественном месте!

— Но это не помешало нам с тобой целоваться так, что в воздухе носились разряды. Как и несколько минут назад.

— Брак — это больше, чем секс. Мы с Гербертом уважаем друг друга, у нас общие интересы и цели.

— Больше похоже на деловое соглашение. Бизнес, а не брак, я бы сказал.

— А тебя никто и не спрашивает, — взвилась она. Нелепый разговор, нелепая ситуация. — Ты просто ненормальный!

— Может быть. Но я верю своим чувствам. Увидев тебя в магазине две недели назад, я почувствовал то же самое, что десять лет назад при первой встрече.

— О, могу догадаться! Ты почувствовал, что это судьба, правильно? Что мы созданы друг для друга!

— Да.

— Все то же ты говорил при первой встрече. Но если это подействовало на наивную девчонку, то с двадцативосьмилетней женщиной не пройдет. Меня не купишь ни на это, ни на твою идиотскую карту.

— Смейся, если хочешь, но я знаю, что мы найдем шахту Пропавшего Голландца. И еще знаю, что Герберт не для тебя, тебе нужен я. — Он еще раз повернул руль; они взобрались в самое сердце гор. — К тому времени, как мы вернемся в город, ты тоже будешь это знать, обещаю.

Джек мысленно взмолился, чтобы так оно и было, и въехал в заброшенный городок золотоискателей.

Лорелей ехидно сказала:

— О, великолепно. Город Дикого Запада?

— В этом городе живет шестое поколение Флэтсов. В начале века здесь был перевалочный пункт для рабочих Соленой реки. Теперь это более или менее сносная дыра, обслуживающая туристический маршрут Тропы Апачей.

Лорелей разглядывала странную группу домишек, которые, казалось, опирались друг на друга, чтобы устоять. Она прожила в Аризоне четыре года, но подобных городов не видела. Промелькнула хвастливая вывеска: «Здесь Якоб Вальц наслаждался домашней стряпней "Тортилла-Флэтса"».

— Я догадываюсь, почему ты так много знаешь про это место. Ты натыкался на него всякий раз, как отправлялся искать воображаемую золотую шахту Голландца.

— Золотая шахта существует. Что до вывески, так это просто ради рекламы. Этого местечка еще не было, когда старина Якоб искал в горах золото. А еда у них хорошая. Отличные бургеры и чили.

При упоминании о еде у Лорелей подвело живот. Она ничего не ела после утреннего тоста с кофе, а сейчас уже больше шести часов.

— Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Давай остановимся перекусить.

— Я бы предпочла свадебный обед.

— Извини, не выйдет. — Джек припарковал машину перед салуном «Старый Запад» и обернулся к ней. — Здесь последняя точка, где можно пообедать. Досадно, что ты отказываешься, лишь бы позлить меня.

— Я вовсе не отказываюсь. Мне надо подкрепить силы, чтобы добраться с этих проклятых гор до Месы.

Джек медленно сжал и разжал руки, лежавшие на руле.

— Тебе не придется самой добираться до Месы. Я отвезу тебя. После того, как найдем шахту. — Джек коснулся ее лица. Голос его снизился до шепота. — И не спорь.

Лорелей отвернулась. Она никогда не могла устоять перед этой смесью безрассудства и нежности.

— Хорошо бы тебе не только поесть, но и переодеться во что-то более пригодное для путешествий. Через пять минут начнутся ухабы, а там и горы.

— Очень разумно. Но я, видишь ли, сейчас должна быть на свадебном приеме, а не лазить по горам, так что мне не во что переодеться.

— Не горюй, Дезире тебе кое-что собрала, — усмехнулся он. — В чемодане на заднем сиденье ты найдешь джинсы, рубашки и туристские ботинки.

За это сестре тоже достанется, решила Лорелей. Джек вылез из машины, обошел ее, открыл перед ней дверцу и помог спуститься с высокой ступеньки. Следом за ней вывалился на землю шлейф длинного платья и край фаты, взбив облачко красноватой пыли. Лорелей подхватила шлейф и перекинула его через руку.

Джек вытащил с заднего сиденья чемодан.

— Можешь переодеться, пока я буду делать заказ.

Он вел себя так, будто нет ничего более естественного, чем их шествие по городу: она в свадебном платье, он — в джинсах. Подозревая, что на них глазеют из окон, Лорелей сказала:

— Мне очень жаль указывать на очевидное, но боюсь, кто-нибудь заметит, что на мне свадебное платье.

— Еще бы не заметить. Ты — прекраснейшая из невест.

— Я не это имела в виду. — Она чуть не топнула ногой.

— Я знаю. Но видишь ли, здесь постоянно живут только шесть человек, остальные — туристы или рабочие. С местными я подружился — в том числе с владельцем салуна. Я им сказал, что скоро женюсь и медовый месяц мы проведем в горах. Пообещал, что по пути в горы мы к ним заедем.

Лорелей остановилась посреди улицы.

— Ты это серьезно?

— Конечно. А что тут такого?

— Невозможно поверить, что я согласилась бы на медовый месяц в этих горах, и совсем уж абсурдна идея, что я могу выйти за тебя замуж.

— Ничего абсурдного. Ты уже согласилась.

— Десять лет назад.

— У нас вышла долгая помолвка. Это бывает.

— Мы не помолвлены, — возразила она.

— Помолвлены. Ты не расторгала помолвку, и вот кольца, которыми мы обменялись. — Джек сунул руку в карман, достал ювелирную коробочку и вытряхнул на ладонь ее содержимое — два тонких золотых колечка.

Лорелей проглотила ком в горле. Она вспомнила, как они выбирали эти кольца в маленьком магазинчике в Форт-Лодердейле.

— Ты их хранил?

— Конечно.

— Зачем?

— Потому что я никогда не переставал любить тебя. Я всегда считал, что разыщу тебя и женюсь. Только не думал, что получится так долго. — Он вставил кольца обратно в ячейки и сунул коробочку в карман. — Помнишь, мы собирались нырять к тому затонувшему кораблю близ берега? Это был бы твой первый выход. Ты так радовалась...

Да, она радовалась — и тому, что они поженятся, и тому, что будет нырять за сокровищами. Эта идея выявила в ней черту, какой она раньше за собой не знала, — страсть к приключениям. Но в Джеке та же страсть была совсем уж безрассудна. Сейчас, глядя в его глаза, горевшие возбуждением, она вспоминала, о чем они тогда мечтали, как она его тогда любила.

— Разве ты не видишь? Шахта Голландца — это то же самое, только мы будем искать сокровища не в океане, а в горах.

Лорелей чувствовала, что вот-вот поддастся искушению. Что за глупость — снова дать втянуть себя в дурацкие фантазии!

— Меня совершенно не интересуют поиски золотой шахты.

— Заинтересуют, — сказал Джек и потянул ее к дверям. — В тебе сохранилось гораздо больше от прежней Лорелей, чем ты это сознаешь.

Она выдернула руку и первой вошла в салун. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. Из темноты выступили деревянные столы и стулья — обстановка в стиле Старого Запада.

— А если я расскажу этим людям правду? Что ты меня похитил и притащил сюда против воли?

— Валяй. Тебе никто не поверит. Я предупреждал, что ты большая шутница. А жена хозяина считает меня неотразимым.

— Еще бы!

— Джек! — воскликнула черноволосая женщина за стойкой. — А вот и твоя очаровательная невеста!

— Привет, Изабель. Ты великолепна, как всегда. — Он поцеловал ее в щеку. — Может, бросишь своего Альберто и сбежишь со мной?

Женщина засмеялась и чмокнула Джека.

— Веди себя прилично, бандит. Представь меня своей девушке.

— Изабель, это Лорелей. Лорелей, Изабель.

— Как ты и говорил, она красавица. Добро пожаловать в «Тортилла-Флэтс», Лорелей. — Она обняла ее так, что чуть не раздавила. — Вы здесь как звезда, упавшая с неба. Наверное, сами знаете.

— Я...

— Заказ готов, — раздалось из кухни. — Джек, amigo! — Черноглазый седеющий мужчина помахал ему рукой. — Все же ты уговорил ее поехать в горы.

— Привет, Альберто. Да, уговорил.

— Для тебя и твоей невесты я приготовлю что-нибудь особенное. Изабель, проводи Джека и его леди к столику и иди помоги Марии.

Изабель ответила что-то по-испански и закатила глаза к небу.

— Джек, садитесь вот тут, подальше от шума. Ваш заказ я скоро принесу, а сейчас помогу Марии, пока эти дьяволята не разнесли все вокруг.

Лорелей оглянулась и увидала семью с пятерыми детьми. Изабель и еще одна женщина несли подносы, и при виде горшочков с дымящимся чили у Лорелей потекли слюнки.

— Дамская комната в конце зала, первая дверь налево, — сообщил Джек. Лорелей протянула руку к чемодану, но Джек перехватил ее. — На случай, если станешь искать заднюю дверь, так ее нет. А если через пятнадцать минут не вернешься, я пойду тебя искать.

Лорелей выдернула у него чемодан и ринулась в конец зала. Перед дверью дамского туалета задержалась, оглянулась и увидала, что Джек стоит, расставив ноги, и смотрит ей вслед. Свет из зала оставлял в тени нахмуренное лицо, и сейчас он более всего походил на пирата. Лорелей вскинула голову, вошла и захлопнула за собой дверь.

Комната оказалась маленькой, но чистой — две кабинки, раковина с зеркалом, узкая полка вдоль стены и высокое овальное зеркало. Над полкой было узкое окно. «Вот бы мне такие бедра, как у Клер!» — подумала Лорелей. Впрочем, если снять свадебное платье, она, пожалуй, пролезет. Но надо спешить.

Лорелей поставила на полку чемодан, вытащила джинсовые шорты, футболку и туристские ботинки. Дезире укладывала — она с ней еще разберется. Лорелей сбросила туфли, дотянулась до крючков, отцепила шлейф и затолкала его в сумку. Дальше надо было расстегнуть мелкие, обтянутые шелком пуговки на спине.

Через несколько минут руки уже не слушались, а удалось расстегнуть всего полдюжины пуговиц. Лорелей стала дергать ткань, надеясь, что пуговицы оторвутся, — не тут-то было. «Господи, как меня угораздило купить такое платье с этими несчастными пуговицами!»

«Тебе не придется расстегивать их самой». Так сказала Дезире. Лорелей ничего не имела против того, чтобы Герберт расстегнул их.

Она посмотрела на часы. Прошло двенадцать минут, а она не только не сбежала через окно, но даже не переоделась.

Раздался стук в дверь.

— Лорелей?

— Убирайся, — сказала она Джеку.

— Ты что так долго?

— Ничего. Скоро приду.

Она глубоко вздохнула, изогнулась, дернула — ничего. Наверно, пришито проволокой.

— Помочь?

Лорелей чуть не подпрыгнула. В зеркале отразилось лицо Джека.

— Дурацкое платье не расстегивается.

— Хочешь, я расстегну? — спросил он, улыбаясь во весь рот. — А то ты до завтра провозишься.

Не в силах вымолвить ни слова, она скрутила волосы, упавшие на шею, и подставила спину. Джек придвинулся и стал расстегивать пуговицы. Одна, вторая, третья... Пальцы спускались, скользили по голой спине, щекотали. Лорелей прикусила губу, чтобы промолчать.

— У тебя всегда была прекрасная кожа. — Он погладил ее спину. — Мягкая. Шелковая. В море я иной раз ночами лежал, глядел в небо и вспоминал, какая у тебя прекрасная кожа.

Лорелей уловила нотку желания в его голосе. Подняв глаза, увидела, как он смотрит на нее. Последняя пуговица была расстегнута, платье упало с плеч, и только узкий лифчик без бретелей придерживал грудь.

Его глаза горели страстью.

— Лорелей... — прошептал он и приложился губами к ее плечу.

Она задохнулась. Ощущение было так эротично, так знакомо... Ее охватил прилив желания.

— Входи, Сара, сейчас мама тебя умоет... — Дверь распахнулась, мать пятерых детей, стоя в дверях, таращилась на них. — О, простите. Извиняюсь. Я думала, это дамская комната.

— Так и есть, — Джек обернулся, загораживая Лорелей. — Я помогал жене справиться с платьем. Дорогая, я буду ждать тебя за столом.

Он ушел. Избегая понимающих глаз женщины, Лорелей втиснулась в кабинку. Господи, о чем она думает? Она вылезла из длинного платья, перебросила его через дверь, торопливо натянула шорты, футболку и, сев на унитаз, надела носки и ботинки. Надо бежать. Сейчас же.

Она подождала в кабинке, пока уйдут женщина и девочка. Потом влезла на полку и ребром ладони отбила шпингалет. Подергала окно раз, другой, выругалась, сломав ноготь, но наконец открыла. В лицо пахнуло жарой, хотя небо уже потемнело.

С бьющимся сердцем Лорелей просунула в узкое окно одну ногу, другую; глубоко вздохнув, спрыгнула и шлепнулась на землю.

Сделано! Свобода! Она поднялась на ноги.

— Куда-то собралась? — спросил Джек, выходя из тени.