Чужие секреты

18

Позвонив Рису, Макси сказала, что задержится, и объяснила почему. Потом она позвонила Сэму и, сообщив, что ехать в Гран-Джанкшн уже не нужно, тоже объяснила почему. Последним звонком она вызвала такси, чтобы ее отвезли в мотель и она могла забрать свою машину.

Когда она вышла из ворот госпиталя в яркий солнечный колорадский день, в голове у нее уже сложился план действий на сегодня. Последним, но далеко не маловажным пунктом этого плана значилось найти себе надежного друга.

Сэм попросил ее заехать к нему в офис, когда она вернется в город. Макси не стала даже заходить домой, чтобы привести себя в порядок, — если его не устроит ее вид, пусть катится к черту вместе со своими пестрыми нарядами.

У входа женщина-дежурная изумленно взглянула на нее, а коллеги Сэма, сидевшие с ним в одной комнате, кивнули и тут же поспешно отвернулись. Сэм поднял глаза от бумаг и сдержанно кивнул на стул. Дописав что-то, закрыл папку.

— Похоже, что тебя преследовал тигр, — обратился он к Макси.

— Так оно и было, причем очень голодный тигр.

Коллеги Сэма поднялись, обсуждая, куда бы им отправиться перекусить.

— Кажется, все обошлось? — спросил Сэм.

— К завтрашнему дню пройдет.

— Выходит, Стэмп не убивал Донована?

— Думаю, нет.

— Мы проверим его алиби.

— В это время он мог быть с Анитой Окли.

— Проверим.

— А как твоя голова?

— Прошла.

Оба сотрудника Сэма уже выходили из комнаты; они окликнули кого-то в коридоре и засмеялись, услышав ответ.

Сэм аккуратно положил ручку на папку, стараясь поместить ее точно по центру, потом отодвинул стул и встал. С лицом, бесстрастным, как у греческой статуи, он обошел стол, взял ее под локоть, заставив подняться, и осторожно обнял. Так они стояли несколько минут, и Макси почувствовала себя странником, случайно набредшим в пустыне на оазис.

Неделя, прошедшая с тех пор, как она побывала в мотеле Грэди, подходила к концу. Макси давала интервью местным газетам, радио и телевидению, но самые захватывающие подробности она оставила, разумеется, для собственной статьи в «Регард». Не нарушая данного Грэди обещания, она сообщила лишь о том, как тот пришел спасать ее, услышав крик, при этом не объясняя, как именно ему это удалось.

Рис вот уже несколько дней относился к ней до того заботливо и внимательно, что Макси захотелось даже сказать ему какую-нибудь гадость, хотя она и понимала, что это будет несправедливо.

— Когда читаешь твою писанину, челюсти сводит от скуки, — наконец брякнула она, чтобы позлить его.

Однако даже после этого он был по-прежнему кроток.

Макси чувствовала подъем. Смертельная опасность, с которой она столкнулась, словно заставила ее острее почувствовать вкус к жизни.

В среду, окончательно разобравшись с очередным номером, она, придя домой, позвонила Сэму, чтобы наконец разобраться и с ним.

— Приезжай, пожалуйста, я приготовлю обед… — Голос ее звучал почему-то хрипло.

— У тебя что, болит горло? — участливо поинтересовался Сэм.

— Нет, — недовольно фыркнула Макси. — Так ты приедешь или нет?

— Боюсь, сегодня у меня не получится, Макс. У меня тут горы бумаг, надо обязательно все закончить.

— Ну-ну, а я думала, что ты оценил преимущества "частного расследования" перед рутинной полицейской возней.

Трубка замолчала, наконец Сэм окликнул ее:

— Эй, Макси?

— М-м-м?

— Когда мне приехать?

— Можно было уже вчера, — ответила Макси значительно, но потом все испортила, глупо засмеявшись.

Сэм приехал через час и сказал, что совсем не голоден. …Потом они лежали на влажных смятых простынях и смотрели на темнеющий потолок.

— Ты не хочешь впустить кота? — спросил Сэм.

— Что? — Макси засыпала.

— Он мяукает уже минут десять.

— А-а-а, а я решила, что это ты.

— Очень смешно.

Макси улыбнулась, но на самом деле ей хотелось плакать. Плакать оттого, что жизнь коротка, а поиски счастья бесконечны.

В четверг после обеда Сэм позвонил ей на работу.

— Я подумал, что тебе это будет интересно, Макс. — В конце концов она примирилась с тем, что он ее так называет. В общем-то, она даже привыкла. — Мы задержали парня, который признался, что звонил однажды Доновану и угрожал. Сказал, он разговаривал с женщиной, может, это была ты? Хочешь приехать? Вдруг ты узнаешь голос?

Однако и эти надежды не оправдались. Действительно, она говорила, что узнает голос, если снова услышит его, но прошло слишком много времени. Подозреваемый произносил те же самые слова, а Макси слушала его по телефону. Она не могла сказать ничего, кроме того, что это, возможно, тот же самый голос.

У парня было алиби — в то утро, когда погиб Джим, он находился в полицейском участке. Сэм отпустил его, взяв подписку о невыезде.

— Его зовут Ди Вилберт. Тебе что-нибудь говорит это имя? — спросил Сэм, когда они остались одни.

— Нет. Где вы его нашли?

— Он сам нас нашел. Сказал, что совесть заставила его так поступить, но, похоже, его привлекла перспектива получить вознаграждение. Он утверждает, что какой-то незнакомый человек уговорил его за двадцать баксов позвонить. Он думал, кто-то из друзей Донована решил пошутить. Ему велели сказать что-нибудь грубое и оскорбительное, вот и все.

— Как же выглядел тот, кто его нанял?

— Средних лет, среднего роста, — не худой, не толстый, с бородой.

— С бородой! Какие же вам еще нужны приметы, чтобы отыскать этого человека?

— У нас же университетский город! Да тут каждый второй носит бороду!

— Да, тяжелая работенка у детективов, — ехидно протянула Макси.

— Зато и у нас случаются весьма приятные неожиданности. — Сэм подмигнул, чтобы Макси не сомневалась, на что он намекает.

Пятница была отмечена двумя событиями.

Во-первых, письмо.

В обычное время вошла Лаки и бросила на стол Макси толстую пачку писем. У Макси не было привычки бросать работу, чтобы просматривать почту, но тут ее внимание привлек весьма необычный конверт с голубым почтовым штемпелем Сент-Луиса, адресованный Джиму.

"Дорогой мистер Донован, благодарим Вас за пожертвование. Если мы в дальнейшем можем быть вам полезны, пожалуйста, обращайтесь к нам.

Искренне ваш Лоуренс Элвин Нибердинг ".

— Эй, — окликнула Макси Риса, просматривавшего папку с рекламой видеоклипов. — Ты слышал когда-нибудь о клинике Нибердинга в Сент-Луисе?

Рис подумал.

— По-моему, нет.

— Ты показывал полицейским билет на самолет до Сент-Луиса, который мы нашли у Джима?

— А что?

— Ты же хотел узнать, не смогут ли они выяснить, зачем он туда ездил.

— Я забыл. — Рис перестал перелистывать страницы и принялся делать какие-то отметки на одном из листков, не обращая внимания на Макси.

Макси сунула письмо в свою сумку, чтобы кое-что выяснить потом в городской библиотеке.

Второе значительное событие произошло, когда Рис отправился обедать, а Макси вышла подышать воздухом и стояла в дверях офиса, прихлебывая кофе и наблюдая за прохожими. Обычная толпа: домохозяйки, школьники, хиппи, панки… Какая-то особа в цветастом платье едва заметно улыбнулась Макси, словно была с ней знакома, но не уверена, узнают ли ее.

— Ким! — окликнула ее Макси. — Мисс Овиэт, будьте добры, я хотела бы с вами поговорить, если можно.

Молодая женщина остановилась, поверх ярко-красного платья накинута пестрая шаль, в ушах — кольца величиной с браслеты. В общем, сейчас она напоминала скорее не дитя, а цыганку.

— Простите, если в прошлый раз я сказала вам что-то обидное, — попросила Макси. — Может, зайдете выпить кофе. Я хотела вас еще кое о чем спросить.

Ким в нерешительности остановилась. Судя по всему, она хотела сначала отказаться, но потом кивнула и шагнула к двери:

— Ну ладно, на минуту.

Наливая ей кофе, Макси сказала:

— Если вы помните, мне показалось странным, что вы в таких радужных тонах описали человека, который посылает анонимки. Так вот, мне пришло в голову: ведь наверное, когда писались эти письма с угрозами, человек намеренно изменял почерк?

Ким отпила кофе и согласно кивнула:

— Наверное.

— Значит, если почерк был изменен, вы могли ошибиться и насчет характера того, кто писал? Вы говорили, что тот человек хладнокровный, спокойный и в общем приятный. Но ведь могло быть, что писавший представляет собой нечто совершенно противоположное — он же писал не так, как обычно.

Ким отрицательно покачала головой:

— Нет, такого быть не может. Человеку неискушенному может показаться, что измененный почерк принадлежит другому человеку, но графолога не обманешь, он поймет, что писал один и тот же. Если, разумеется, у него не произошло изменения личности, что влечет за собой и изменение почерка.

Макси весьма сомневалась в истинности слов мисс Овиэт, но промолчала, боясь обидеть графолога еще раз.

— Вот, — сказала она и протянула Ким листок бумаги, исписанный Рисом, который тот по своему обыкновению бросил на ее стол. Это были примерные темы статей для следующего номера. — А что бы вы могли сказать мне о человеке, который это написал?

Она решила, что лучшей проверки для Ким ей не придумать. Уж что-что, а характер Риса Макси изучила в совершенстве.

— Умный, спокойный, доброжелательный, бережливый, выдержанный.

— Ха-ха! — не удержалась Макси. — Этот человек — бабник и игрок. А выдержки у него не больше, чем у комара.

— Возможно, в чем-то он и несдержан, — Ким не желала сдаваться, — но не во всем. Он, скорее всего, много работает — может быть, отдает долги, он упорен. Посмотрите, как низко расположены поперечные черточки на его «t». Причем все без исключения.

Макси подумала, что наверное черточки на «t» у Ким тоже расположены низко, уж очень она упорна.

— И еще он оптимист, — продолжала Ким, — у него строчки бегут вверх.

— Потрясающе, — соврала Макси, сожалея о даром потраченном времени. — Спасибо вам за помощь.

— Это что, была проверка?

— Возможно, в некотором роде.

— Вы хотели узнать, не один и тот же ли это почерк? — В голосе Ким слышалась укоризна.

— Нет, я…

— Вы думали, что я скажу, не раздумывая: "Обе бумаги писал один и тот же человек"?

— Нет, я не думала…

— Я только могу утверждать, что эти люди похожи. Но один пишет так, что строчки у него лезут вверх, и это знак того, что он счастлив, а у второго — вниз, как будто он несчастен.

Ким удалилась, даже не попрощавшись. Макси, сидя за своим столом, уставилась в пустоту. Потом, взяв ручку, она записала в блокнот то, что только что сказала ей Ким: умный, упорный, спокойный, выдержанный, терпимый, бережливый, оптимист.

Убийца, во всяком случае тот, кто писал угрожающие письма, обладает такими же свойствами, за исключением последнего.

Бережлив ли Рис? Вообще-то прижимистым он не был. А если начать расспрашивать его насчет долгов, он все равно ничего не скажет, только будет смеяться.

Но ведь Рис и Джим были друзьями, черт побери! И Макси было также трудно представить себе, что Рис взрывает Джима, как и вообразить себе Джима, подкладывающего взрывчатку в «фиат» Риса.

Рис обедал целых два часа, что было, впрочем, даже хорошо, потому что, когда он вернулся, Макси стоило большого труда вести себя как ни в чем ни бывало.

Не удержавшись, она спросила:

— У тебя этой весной была борода?

Рис редактировал свою статью и ответил рассеянно:

— М-м-м… Не помню.

— Вспомни-ка. Ты ведь сбрил бороду месяца три назад?

— В жару борода мешает.

Рис поднял наконец голову и пристально посмотрел на Макси; она повернулась в кресле и уставилась в компьютер.

Макси заперла редакцию и вышла на улицу. Перл-стрит готовилась к вечеру, тут и там появились музыканты: гитара, банджо, труба. Клоун приветствовал Макси, дотронувшись до своего яркого розового парика. Свернуть с Перл-стрит на другую улицу было все равно, что шагнуть из театральной декорации в реальную жизнь.

Макси миновала Каньон-бульвар и подходила уже к городской библиотеке. В меркнувшем свете дня у стоянки она увидела человека, державшего под мышкой книги, другую руку он засунул в карман брюк. У Макси сильно забилось сердце; ей показалось, что это Джим. Но, разумеется, она ошиблась. Ей вспомнилось замечание Сэма насчет того, сколько бородатых в их городе.

В справочном зале библиотеки еще один бородач помог ей отыскать раздел медицинских учреждений США. Клиника Нибердинга. Она пробежала глазами название, адрес, номер телефона, фамилию директора. А вот и специализация клиники — лечение бокового амиотрофического склероза, чаще известного как "болезнь Лу Герига".

Макси, ничего не видя, смотрела перед собой. "Выдержанный, — подумала она. — О Боже!"

Домой Макси шла пешком. На нижней ступеньке своей лестницы она остановилась, вспомнив, как Джим спускался по ней, так и не зайдя в гости. "Я должна была, должна была его удержать!" — подумала она уже в который раз.

Моэ не очень-то нравилось, когда его тискали, но Макси все-таки удалось поймать его, и она, улыбаясь, гладила его мягкую шерсть. Потом, опустив кота на пол и поставив перед ним миску с едой, она пошла в спальню.

Тетрадь Джима лежала на бюро, там, где она оставила ее в тот вечер. Случайно открылась та же страница, которую Макси начинала уже читать, но так и не закончила:

Любимая, ты далеко

И место, что с тобою рядом на постели, пустует,

Снег падает за окнами и тает,

Застыв от холода, тоски,

Всего, что мучает.

Присядешь у огня и ждешь,

Когда приду я и нарушу словами и дыханьем тишину.

Мгновенья полетят стремительно,

Но я, часы убрав,

Не стану думать, как мало мне осталось дней прожить…

Аккуратные строки, написанные Джимом, бежали по странице вниз.

Макси не могла заставить себя лечь спать — ей надо было разобраться во всем немедленно. Она захватила бумажник, ключи от машины и уже направилась к двери, когда на память ей пришли те мгновения, которые она вынуждена была провести в мотеле наедине с Джералдом Стэмпом. Подбежав к телефону, она надиктовала на автоответчик Сэма адрес и номер телефона Риса.

Макси ни разу не приходилось бывать в квартире, которую снимал Рис, она даже не была уверена, что он живет сейчас по адресу, записанному в ее маленькой красной книжечке. Она знала, что он вел непрекращающиеся бои с квартирной хозяйкой.

Двухэтажный старый дом, нуждавшийся в ремонте, стоял на узенькой усаженной тополями улице в западной части города. Номер квартиры Риса был прибит к деревянной стене у крыльца с ветхими перильцами. Поднимаясь по шаткой лестнице, Макси чувствовала себя словно перед визитом к зубному врачу. Она постучала в застекленную дверь, никто не ответил, и она постучала еще раз, сильнее.

— Минуту, — отозвался Рис.

Макси прислонилась к перилам. Дверь наконец распахнулась.

— Макси! Заходи, заходи.

Рис был в клетчатом халате и шлепанцах на босу ногу. Он поспешил объяснить:

— Я собирался в душ. Садись.

Макси не стала особенно извиняться за вторжение — не тот случай. Комната была аккуратнее, чем она могла предположить. Порядок нарушали лишь лежавшие повсюду книги, газеты, пластинки и магнитофонные кассеты. Вертящееся кресло с высокой спинкой, в которое она села, оказалось вполне удобным. Рис опустился на цветастую кушетку и, опершись на руки, принял небрежную позу. Только взгляд у него был внимательный и выжидающий.

Макси сделала над собой усилие и начала:

— Я не боюсь тебя, Рис, но имей в виду, что Сэму известно, где я.

Рис изумленно фыркнул:

— Ты, конечно, весьма лакомый кусочек, особенно сейчас, — этот маленький прелестный шрам на носу делает тебя еще красивее. Но я ни за что не стану соблазнять женщину, если только она сама этого…

— Я не об этом, — перебила Макси.

— А о чем? — спросил он с невинной физиономией. Да, его физиономия всегда ей очень нравилась, пока она не выяснила, что эта физиономия по вкусу еще очень многим женщинам.

— Об убийстве Джима.

— Понятно.

— Мне так и не ясен мотив. Неужели все дело в Тэсс?

Растерянность Риса, судя по всему, была искренней.

— Как это в Тэсс?

— Тебя что, привлекли ее миллионные сделки, а Джим не захотел с ней разводиться?

— Макси, — осторожно обратился к ней Рис тоном, каким обычно пытаются успокоить психически неуравновешенных женщин, — я впервые увидел Тэсс Донован в тот день, когда мы приехали с тобой в дом Джима.

— Один мотив отпадает. — Макси загнула палец. — Остается еще два. Ты украл или занял деньги у Джима, чтобы заплатить свои долги. Может, ты задолжал каким-нибудь головорезам из Лас-Вегаса, они срочно потребовали денег, а Джим отказывался…

— Макси! — Рису уже было не до смеха. — Что ты несешь? Во-первых, у Джима не было никаких денег, а во-вторых, у меня нет крупных долгов. Достаточно крупных для того, чтобы устраивать взрывы. Макси, только подумай, о чем ты говоришь! Ты, по-моему, рехнулась!

Макси потерла виски и устало кивнула.

— Ладно, я рада, что ты не убивал ни по первой, ни по второй причине. Тогда перейдем к третьей.

— Макси, что за дьявол в тебя вселился?

— Джим попросил тебя, чтобы ты убил его, или ты сам решил, что так будет лучше?

Рис вспыхнул, потом побледнел как мел, однако когда он заговорил, голос его звучал твердо:

— Макси, прошу тебя, объясни мне все толком. С какой стати ты предъявляешь мне обвинения?

Макси подалась вперед и в упор посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что не знал о смертельной болезни Джима? У него был амиотрофный латеральный склероз.

Рис смотрел на нее удивленно.

— Господи Боже, а что это такое?

— Болезнь Лу Герига.

Рис откинулся на спинку кушетки и замолчал. Стало до того тихо, что Макси услышала, как за окном от порыва ветра зашелестели деревья, как тикают часы и из соседней комнаты доносится негромкая музыка.

— Ты решила, что я совершил убийство во имя милосердия, — сказал Рис. — Чтобы избавить Джима от медленной и мучительной смерти. Это уже лучше, чем предыдущие твои предположения, но…

— Анализ твоего почерка свидетельствует о твоей решительности. — Макси, едва заметно улыбнувшись, дала ему понять, что не обвиняет его, а, скорее, говорит комплимент. — Не темни, Рис, мне ты можешь сказать. Я понимаю. Не думаю, что и я могла бы решиться на подобное, мне не нравится способ, который ты выбрал, но я не могу отказать тебе в мужестве.

Рис встал и жестом попросил ее остаться на месте.

— Я хочу тебе объяснить кое-что.

Макси подвинулась на самый краешек кресла, готовая тут же упасть на пол, если Рис вернется с пистолетом. Но он вернулся не с пистолетом, а с хрупкой хорошенькой девочкой в махровом халате, который был ей сильно велик.

Взглянув в ее темные глаза, Макси поняла, что «девочке» лет двадцать пять, не меньше.

— Макси, сто Мэри. Мэри — Макси. — Он обнял девушку за плечи, словно брал под свою защиту. — Мы познакомились в Лас-Вегасе. Она танцовщица.

— Ты что, держишь ее в заточении?

Мэри продолжала улыбаться. Возможно, она не понимала по-английски.

— Тебя ведь интересует только то, что связано с Джимом, не так ли? — осведомился Рис. — Итак, в Лас-Вегасе я был один-единственный раз. Лео Краун все наврал насчет моего проигрыша — играл я в основном в автоматах и оставался при своем. Дело в том, что у Мэри есть младший брат, которого надо было выручить из беды, и мы вместе с ней подписали долговое обязательство, о котором, скорее всего, и пронюхал Краун.

У Мэри была грива распущенных каштановых волос, Макси мечтала о таких, когда была подростком. Возможно поэтому ей захотелось вцепиться в эту роскошную шевелюру. Рис продолжил:

— Мэри — мое алиби, мы были вместе всю ночь и утро, когда погиб Джим.

— Чепуха, — фыркнула Макси. — Показания любовников, подтверждающих невиновность друг друга, никто всерьез не принимает.

— Да, но у нас есть свидетель.

— О, как ловко.

— Моя предыдущая подружка видела нас. Я забыл, что у Лизы остался ключ.

Мэри пожала плечами и по-детски уткнулась лицом в ладошки.

— …После того, как я выставил Лизу из квартиры, она уселась на лестнице и стала вопить, что не уйдет, пока я не выгоню Мэри. Когда мы днем вышли из дома, она была еще тут — писала на стене дома ругательства краской из аэрозольного баллончика.

Макси покачала головой и рассмеялась. Рассказ Риса примирил ее с Мэри, она пожалела бедную девочку.

— Почему же ты не рассказал об этом Сэму Расселу?

— Я бы рассказал, если бы он выдвинул против меня обвинение и мне пришлось бы защищаться. Кроме того, я опасался, что Лизе таким образом представится замечательный случай отомстить мне: она ведь могла бы сказать, что я выскользнул из дома и достаточно долго отсутствовал.

Макси, вздохнув, поднялась и грустно улыбнулась Рису.

— Ладно, завтра увидимся. Рада была познакомиться, Мэри.

— Я тоже, — подала наконец голос Мэри. — Приходите в любое время. — У нее был ярко выраженный акцент уроженки Бруклина.

Макси уже садилась в «тойоту», когда ее с порога окликнул Рис:

— Тебя к телефону, Сэм Рассел.

— Скажи, чтобы ехал ко мне! — крикнула Макси. — И что ты невиновен!

Макси остановилась у своего дома. Из тени выступила знакомая фигура.

— Ты ждешь уже, наверное, целых полчаса, чувствую, мне придется за это расплачиваться.

— Да, и жду с нетерпением, — ответил Сэм, обнимая ее за плечи и ведя к лестнице. — Что новенького?

Макси вставила ключ в замок.

— Я расследовала вместо тебя дело о гибели Джима.

— Понятно, ты вошла во вкус. Расследования дела Риты Стэмп тебе показалось мало. Вы занялись не своим делом, леди.

Они поднимались по лестнице, и Сэм поддерживал ее за талию.

— Ты должен жить где-то рядом, чтобы каждый вечер помогать мне взбираться по лестнице, — сказала Макси.

Сейчас она поняла, что ей очень важно узнать все-все про него, и еще, чтобы он тоже все знал о ней. Жить одна она могла, но оказалось, что в любой момент можно и умереть, а вот умереть в одиночестве ей не хотелось.

Макси лежала на прохладной простыне. Им было только что так хорошо с Сэмом.

— Как ты думаешь, страховая компания откажется выплатить деньги Джима? Если откажется — газете конец.

— Компания, дорожащая своей репутацией, должна выплатить. Хотя Лео Краун может придумать что-нибудь новенькое.

Сэм снова привлек ее к себе и, наклонившись, нежно поцеловал в разбитый нос.

— Дело не в том, что я так уж хочу стать хозяйкой «Регард», но Джим старался, чтобы она жила, приложил столько усилий, чтобы скрыть реальные обстоятельства своей гибели. Понимаешь, — голос ее дрогнул, — он хотел, чтобы его смерть никому не навредила, он даже выбрал дождливую ночь, чтобы быть уверенным, что взрыв не вызовет лесного пожара.

— Да, — согласился Сэм, вытирая ей слезы. Он погладил ее по голове, именно этого она терпеть не могла, но сейчас ей было почему-то приятно.

— …И еще Моэ. Он хотел быть уверен, что о Моэ позаботятся, поэтому и придумал ложный визит к ветеринару и записал в календарь. Чтобы я узнала, что у него есть кот.

Сэм большим пальцем поглаживал ее брови.

— Ну-ну, успокойся, я все понимаю.

— …Писал сам себе письма с угрозами, нанял этого Ди Вилберта, чтобы тот позвонил в редакцию. — Макси вздохнула. — Я должна получить страховку, чтобы было все так, как решил Джим.

Макси рисовала сердечки на голой груди Сэма. Через несколько месяцев Джим был бы не в состоянии двигать пальцами, болезнь лишила бы его возможности делать даже такие нехитрые движения. И вот, пока Джима еще слушались руки, он плеснул бензина, соединил проводок с зажиганием и повернул ключ.

Сэм дал ей выплакаться, и она уснула.

Почти целую неделю Грэди демонтировал и укладывал в ящики электронное оборудование. Чувство у него было такое, будто он хоронит близких друзей.

Сейчас он сидел за кухонным столом рядом с матерью, напротив расположился мистер Рендолф Ньюби. Подписавшись под дюжиной документов, Винни закурила. Мистер Ньюби открыл черную папку из кожзаменителя и достал длинный белый чек.

— Вот, это вам, миссис Федерс. — Он протянул бумагу Винни.

Та причмокнула и покачала головой, как будто цифра, которую она увидела, была для нее большим сюрпризом, а не много раз оговоренной ценой.

— Смотри, Грэди, вот твое наследство, если, конечно, я его раньше не промотаю. — Винни даже рассмеялась, что было на нее совсем не похоже.

Мистер Ньюби сложил бумаги в папку и пристукнул кулаком по столу, как бы в знак того, что успешная сделка совершилась.

— Скажите, мистер Федерс, — обратился он к Грэди, — каковы ваши дальнейшие планы?

"Не ваше дело", — чуть не рявкнул Грэди, но рядом с ним сидела Винни с зажженной сигаретой в руке. Грэди уклончиво ответил:

— Я просматривал объявления в газетах… Хочу найти работу менеджера в отеле, но пока…

— Мы, вероятно, скоро начнем делать пристройку, — перебил его Ньюби, — с той стороны, или второй этаж. Это очень подходящий участок для целого офисного комплекса.

Он улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. Винни загасила сигарету и сунула банковский чек в сумку.

— Так вот, мистер Федерс, — продолжил Ньюби, — как насчет того, чтобы поступить к нам на работу?

Грэди хотелось кого-нибудь хорошенько ударить или, на худой конец, что-нибудь разбить. Он сцепил пальцы и сдержанно ответил:

— Я не разбираюсь в строительстве. Возможно, я мог бы провести электричество.

Ньюби опять улыбнулся.

— Вы меня не поняли. Нам нужен человек, который жил бы здесь постоянно. Смотритель, тот, кто следит за всеми помещениями, офисами днем и ночью.

Грэди удивленно вытаращил глаза, а потом рот его расплылся в улыбке.

— Мистер Ньюби, я именно тот, кто вам нужен, — сказал он.