Чужие секреты

4

Три дня спустя, разговаривая по редакционному телефону, Макси рассеянно обозревала туго обтянутые голубыми джинсами ляжки своего бывшего супруга. У нее мелькнула мысль, что она много раз видела его обнаженным, однако она тут же напомнила себе, что делать это доводилось не только ей, но и еще дюжине женщин в Денвере и его окрестностях.

Она попросила собеседницу повторить вопрос.

— Я хочу убедиться, что это безопасно! — прокричала пожилая дама, словно Макси была глуховата, хотя она всего лишь отвлеклась на минуточку. — Компания мне ничего не скажет, потому что они всегда хотят содрать как можно больше за электричество.

— Значит, вы уезжаете в отпуск и хотите отключить электричество, потому что… — Макси запнулась, опасаясь, что говорит что-то не то. Но ее опасения были напрасны.

— Я не хочу, чтобы дом был подключен к сети, — объяснила женщина.

— Так чего же вы боитесь? Ведь у вас не было аварий?

— Не было, потому что мы соблюдаем осторожность, — недовольно ответила ее собеседница, досадуя, что ей пришлось иметь дело с таким бестолковым экспертом.

Рис нагнулся к ящику стола и потянулся за папкой, убрав наконец из поля ее зрения ляжки.

— Уверяю вас, миссис… — Макси заглянула в свой блокнот, — Джаспин, ни одна капля электричества не просочится в ваш дом, пока вас не будет.

Рис усмехнулся, а Джим Донован в дальнем углу комнаты, не отрывая пальцев от клавишей компьютера, покачал головой.

— Я думаю, мне надо сделать так, как я хочу, — недовольно подвела итог женщина.

— Что, еще один подписчик не удовлетворен консультацией? — спросил Рис, листая папку. Его голубые глаза насмешливо блеснули.

Макси потянулась и зевнула.

— Ты знаешь, что у некоторых млекопитающих зевота — признак агрессии? — Рис подошел ближе, и она почувствовала запах его одеколона.

Поэтому-то она и предпочитала работать дома. Ее маленькая удобная квартирка в пяти минутах ходьбы от редакции была оборудована всем необходимым для работы — в придачу там имелся холодильник со всякими вкусностями, — и ее не одолевали связанные с Рисом воспоминания. Дома было гораздо удобнее писать еженедельную колонку, а большие статьи тем более.

Два с половиной года назад, когда газета только открывалась, Джим взял на работу Риса; а через восемь недель смог нанять и Макси. Именно в редакционной комнате Макси и Рис впервые увидели друг друга, здесь завязался их бурный роман, в результате которого спустя пять месяцев они поженились, а спустя еще десять месяцев развелись. Мягкосердечный Джим так и не решился уволить ни того, ни другого в разгар драмы, надеясь, что одна из конфликтующих сторон уволится сама. Но со временем страсти остыли, бывшие супруги заключили перемирие и стали почти друзьями. Хотя Макси на всякий случай и старалась соблюдать дистанцию, атмосфера в комнате была обычно вполне мирной.

После развода Макси прежде всего вернула себе девичью фамилию Барнел.

Джим постоянно подтрунивал над колонкой, которую вела Макси, придумывал для нее всякие шутливые прозвища и рубрики, но сама-то она считала, что толку от ее статей гораздо больше, чем от материалов обоих представителей сильного пола, хотя бы потому, что колонка привлекала читателей.

Она отхлебнула горячего кофе и стала черкать в своем блокноте, вымарывая ненужные строчки. Дурацкий звонок, еще один, а вот еще глупее. Подросток, видите ли, недоволен, как в его школе ведут гимнастику. Телефон прозвонил пять раз, прежде чем Макси сняла трубку, убедившись, что никто из мужчин не намерен отвечать. Укоризненно посмотрев на Риса, положившего ноги в теннисных туфлях на стол и невозмутимо читавшего газету, Макси прижала трубку подбородком и представилась.

— О, как хорошо, что я попала именно на вас! Мне ужасно нужна ваша помощь!

Представив себе очередную пожилую горожанку, озабоченную проблемами потребления электричества, Макси заставила себя бодро отозваться:

— Слушаю!

— Ваша замечательная газета приходит к нам по пятницам, и я всегда начинаю с вас!

— Спасибо. — Голос Макси потеплел. — Чем я могу вам помочь?

— У меня пропал муж.

Чертыхнувшись про себя, — ведь сейчас опять придется попусту тратить время, — Макси мягко произнесла:

— Вряд ли я смогу вам чем-либо помочь. Вам надо обратиться в полицию.

Женщина пробормотала что-то невнятное. Макси разобрала только: "От них никакого толку!"

— Тогда надо нанять частного детектива. Я не сталкивалась никогда с этой проблемой и понятия не имею, как разыскивать пропавших людей.

— Почему же? Вы же прошлой весной нашли Амабель!

Придвинув к себе вчерашнюю газету, Макси открыла ее на второй странице и уставилась на свою фотографию.

— Амабель была… То есть французский пудель.

— Я знаю, но человека ведь легче найти. У людей есть кредитные карточки, отпечатки пальцев наконец…

— Извините. — Макси внимательно изучала фотографию. На газетном снимке ее светлые волосы и белые зубы получились серыми, а левая ноздря казалась больше правой. — Но вам действительно необходимо частное рас…

— Вы не можете себе представить, как это дорого. Откуда у меня столько денег?

Макси стала пририсовывать себе усы над верхней губой, но ручка почему-то не писала на газете.

— А может, стоит обратиться к юристу, миссис… Простите, я не знаю вашего имени…

— …Стэмп. Рита Стэмп. Про нас писали в газетах. Случилось это в Гленвуд-Спрингз, во вторник. Я подумала, что вам может быть интересно: вы отыщете его, потом опишете все в книге…

Макси вспомнила эту историю.

— К сожалению, у меня сейчас нет времени, чтобы заняться книгой, но я благодарна вам, что вы вспомнили именно обо мне. Я уверена — ваш муж найдется. Живой, — добавила она с некоторым опозданием.

Однако на том конце провода уже положили трубку. Разыскивая Амабель, она всего-навсего дала ее описание в своей колонке и обратилась к читателям с просьбой сообщить в газету, если кто-то увидит похожую собаку.

Следующие два месяца Макси осаждали владельцы потерянных собак и кошек, так что ей пришлось даже обратиться к своим читателям через газету с просьбой решать подобные проблемы как-нибудь иначе.

Если сейчас она выполнит просьбу миссис Стэмп, то все покинутые жены графства Бульдер выстроятся в очередь перед редакцией, предлагая ей опубликовать приметы сбежавших мужей. Механически водя ручкой по газетным строкам, она пробегала их глазами:

"Вопрос: Я получил письмо: оказывается, я выиграл в тотализатор пять миллионов долларов. Фирма "Хардшорн, Биглоу и Джоунс" уведомила меня, что я должен выслать им двадцать долларов для оформления документов, чтобы получить выигрыш. Я хотел бы узнать, не помешает ли этому ошибка, допущенная в написании моего имени: Норма вместо Норман?

Н. Г. Бульдер.

Ответ: Ни в коем случае не посылайте фирме "X., Б., Дж." ни двадцати, ни десяти, ни даже одного бакса. Телефон их не отвечает, а в «Майами-бюро» скопилась уже целая папка жалоб.

Мы располагаем сведениями, что скоро разразится скандал, а передача "60 минут" готовит о них сюжет".

Так, недурно… Макси потянулась за кофейником, открыла его и поморщилась от запаха содержимого.

"Вопрос: Мой муж заказал по почте несколько кассет, которые должны были помочь ему бросить курить в течение одного месяца, если каждый день включать магнитофон перед тем, как заснуть. Он по-прежнему выкуривает по три пачки в день, так как маркировка на кассетах оказалась ошибочной — они предназначены для возбуждения сексуальности. Можем ли мы предъявить претензии фирме, так как по их вине я забеременела?

К. Ф. Брумфилд.

Ответ: Боюсь, вам не удастся доказать, что беременность является следствием воздействия магнитофонных записей на подсознание, а не результатом вашей неосторо…"

Снова телефон. Макси сжала зубы и выждала, пока он прозвонил пять раз.

— Эй, ребята, кто-нибудь из вас знает, как пользоваться великим изобретением мистера Белла?

— Все равно звонят тебе, — сказал Рис.

Джим, погруженный в себя, продолжал молча нажимать на клавиши.

— Спорю на пять баксов, что звонят не мне, — возразила Макси.

— Идет. — Рис откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой.

— Редакция, Макси Барнел, — выпалила Макси в трубку.

— Июль… два ноль. Передайте Джиму Доновану, что ему придется перерезать себе глотку.

— Кто это? Ты, Гофман? — Гофман был внештатным художником, рисовавшим для них политические карикатуры.

— Я не шучу, девушка. — Телефон буднично щелкнул, раздались короткие гудки.

Макси бросила трубку, словно обожглась ею.

— Джим! — закричала она, не обращая внимания на Риса, который шутовски протянул к ней ладонь. — Опять тебе угрожают! Наверное, кому-нибудь не понравился последний выпуск.

Джим равнодушно кивнул.

Оттолкнувшись ногами, Рис подъехал в кресле к столу Макси.

— Плати, подруга!

— Не мне звонили. — Она шлепнула по его протянутой руке.

— Они ведь говорили с тобой и никого другого не звали. Значит, звонили тебе.

— У меня полно работы. Отстань!

Он придвинул к себе ее еженедельник:

— В каком дерьме мы копаемся на этой неделе? Ага: разбитые дороги, министерство жилищного строительства… отлично, отлично. А это еще что? — Общ. з.? Общественная задница? Ну почему Джим тебе дает самые интересные задания? — Он расхохотался.

— Это Бульдерское общество защиты нравственности, которое состоит из старичков обоего пола. Они готовы читать всю порнографию, лишь бы она не попала кому-нибудь другому в руки. Буду счастлива, если ты возьмешь у них интервью вместо меня.

Отъехав назад к своему столу, Рис взял свой календарь:

— Меняю твою «задницу» на заседание городского совета.

— Не выйдет.

В комнату стремительно влетела, потряхивая темными кудряшками, крепенькая маленькая почтальонша. Как всегда игнорируя Риса, она направилась к Джиму. Протягивая ему конверты, она засияла, по-видимому, желая вызвать у него ответную улыбку.

— Наверное, опять читатели возмущаются? — пошутил Джим.

— Вы бы получали от читателей только благодарственные письма, если бы печатали истории повеселее. — Упругая грудь девушки находилась на уровне его глаз.

— Мы не получали бы вообще никаких писем, если бы писали только о приятном, — у нас бы просто не осталось читателей. Так, счета… — добавил он, отбрасывая в сторону четыре конверта.

Кресло скрипнуло, Джим опять повернулся к компьютеру. Не дождавшись обычного: "Приходите к нам поскорее еще, Лаки" (Лаки — именно так, судя по бирке на груди, звали почтальоншу), направилась к двери.

Макси открыла блокнот на чистой странице и попыталась сосредоточиться. Опять телефон!

— Я ухожу домой! — заявила она, протягивая руку к трубке.

— Газетчики должны уметь работать в любых условиях, — заметил Рис. — Мы находимся в гуще жизни.

— Алло! Редакция, Макси слушает.

— Пожалуйста, Риса Мэйси.

Судя по тону, звонившая женщина была настроена серьезно.

— Мистера Мэйси сейчас нет, — приторно ответила Макси. — Не могу я вам чем-нибудь помочь? — ехидно поглядывая на Риса, поинтересовалась она.

— Передайте ему, что если сегодня до шести часов он не внесет квартирную плату, то завтра найдет свое имущество на тротуаре.

— Большое спасибо, что позвонили. Я с удовольствием ему передам.

Сраженная неожиданной сердечностью, женщина пробормотала:

— Да, благодарю вас, конечно… всего доброго.

— Я что, выиграл в лотерее? — поинтересовался Рис.

— Фигушки. Кое у кого лопнуло терпение.

Наслаждаясь тем, как Рис на глазах утрачивает самодовольство, Макси поведала ему о звонке квартирной хозяйки.

В редакции стало спокойнее, и она с головой ушла в работу над статьей о проблемах городской публичной библиотеки, читальный зал которой облюбовали бездомные. Когда она выключила машинку, Риса уже не было, а Джим в глубокой задумчивости разглядывал ластик. В животе у нее забурчало, напоминая о том, что наступило время ленча. Послушно следуя зову желудка, она захлопнула блокнот, надела на ручку колпачок и выплеснула остатки противного холодного кофе.

— Давай я отвезу тебя домой, а ты меня чем-нибудь покормишь, — предложил Джим.

Предложенная сделка была больше в духе Риса. Макси согласно кивнула, пытаясь припомнить, каково на данный момент состояние ее холодильника. Предстояло накормить двоих, причем один из них — ее начальник.

Джим быстро вскочил и торопливо накрыл пластиковым футляром клавиатуру компьютера.

— Во второй половине дня мне надо взять несколько интервью в суде, — сказала Макси, засовывая блокнот в сумочку. — Потом, я полагаю, мне необязательно возвращаться в редакцию, я поработаю дома.

Джим внимательно оглядел редакционную комнату, как будто собирался закрыть офис на уик-энд, а не на час. Пропуская ее вперед, он повесил на дверь табличку "Буду в… час", поставил цифры 1.15. Дверь заскрипела. Она отчаянно скрипела, сколько Макси ее помнила, и, видимо, будет скрипеть и дальше еще много лет, пока это помещение будет занимать редакция газеты «Регард». Офис находился почти напротив их более старого и солидного конкурента — ежедневной газеты "Дейли Камера" — на пешеходной Перл-стрит, расположенной в деловой части города.

Мощенная булыжником улица с множеством магазинчиков и лавок славились своими экзотическими ресторанами. Перл-стрит была излюбленным местом акробатов, уличных музыкантов и праздных гуляк.

Макси, улыбаясь, отрицательно покачала головой, отказываясь от предложения уличного фотографа сняться в компании фанерного президента Буша. Обходя его, она нечаянно наткнулась на Джима, и тот пошатнулся, словно был намного ее легче.

— Ты что, успел поддать?

— Это ты плохо на ногах держишься.

Он взял ее за локоть, и они повернули в боковую улицу.

— Еще далеко?

— Три квартала.

— Проще было пешком дойти до моего дома.

— Ты умеешь заставить окружающих чувствовать себя виноватыми. Ну ничего, я постараюсь отыграться.

Блестящий салатный «фольксваген» Джима выглядел так, словно большую часть времени стоял в гараже, "новый внутри и снаружи" — как говорят торговцы автомобилями. Автомобиль нагрелся на солнце, и в нем было жарко, как в сауне.

Джим повернул направо.

— Что скажешь, Макси?

— Гм, — задумчиво ответила Макси, вернувшаяся к мыслям об обеде. Суп, салат. Может быть, хватит бекона на пару сандвичей?

— Мы всю неделю вкалываем, испытываем минутное облегчение, выпустив очередной номер, а потом, как мазохисты, начинаем все сначала. А для чего? Если завтра газета не выйдет, никто и не заметит. — Джим судорожно закашлялся, произнеся эту страстную тираду.

— Хандришь?

— Видимо, я стал слишком старым, чтобы жить в таком темпе. — Джим судорожно потер лоб. — К тому же меня перестали развлекать анонимные письма и угрожающие звонки.

— Тебе пора в отпуск, ты не отдыхал, по крайней мере, два года. Дней на десять вполне можешь оставить редакцию на нас с Рисом. На меня уж точно. Поезжай куда-нибудь и отвлекись. В Диснейлэнд, например.

— Ты всерьез считаешь, что вы с Рисом сумеете выпустить два номера подряд, не убив друг друга при этом? — Насмешливая улыбка скользнула по губам шефа.

Макси внимательно изучала его профиль. Действительно, Джим нуждается в отдыхе. Она давно к нему не приглядывалась, и сейчас только заметила, что он похудел, осунулся и стал какой-то задумчивый и печальный. Вообще-то в свои сорок лет он выглядел неплохо. Густые, чуть тронутые сединой волосы, небольшая бородка, которая ему очень идет, гладкий, высокий лоб, спокойный взгляд. Однако в последнее время он и правда стал вялым. Куда девалась его былая энергия? Макси поймала себя на том, что уже второй раз за сегодняшний день вспоминает, как она впервые переступила порог редакции. С солнечной улицы она попала в затененное и оттого кажущееся мрачным помещение, и волновалась, ожидая встретить прохладный прием, однако незнакомец, которого она увидела, повел себя так, словно они были знакомы много лет.

— Отлично, что ты пришла! — приветствовал ее бородач, стоявший в довольно нелепой позе в дальнем углу комнаты. — Будь добра, подойди поближе!

"Может, лучше зайти попозже, когда здесь будет еще кто-нибудь? — мелькнула у нее мысль. А мужчина, продолжая улыбаться, нетерпеливо поманил ее к себе.

Лавируя между столами и креслами, Макси двинулась к нему.

— У меня неприятность, — пояснил он, указывая на что-то ниже пояса.

Первым ее движением было повернуться и бежать без оглядки.

— Вон там, в стаканчике для карандашей, ножницы, — продолжал мужчина. — Освободи меня, пожалуйста.

Кусок его рубашки застрял в валике принтера.

— Глупо получилось. Я наклонился, а принтер был включен. Это тот самый случай, когда поломка произошла по вине пользователя, гарантийным ремонтом не удастся воспользоваться.

— С вами не первый раз такое? — Макси, не удержавшись, рассмеялась.

Джим не рассердился, он и сам улыбался, наблюдая, как Макси режет рубашку. Обретя свободу, он плюхнулся в кресло и принялся рассматривать обрезки ткани.

— Дорогая была рубашка. Да и принтер полетел.

— Я могу быть чем-нибудь вам полезна? — выпалила Макси, совершенно позабыв речь, которую она заготовила, идя наниматься на работу.

— Наверное, да. Ты ведь ищешь работу? — Он ногой придвинул ей стул. Она села. — Что ты умеешь делать?

— В своем родном городе в Огайо я работала в информационном агентстве, полтора года назад стала репортером. А на первых порах, когда приехала в Колорадо, вела делопроизводство и сидела с детьми редактора одной газеты.

— Теперь понятно, почему ты так ловко обращаешься с ножницами. Но зарплата у нас никудышная.

— Я согласна, — ответила Макси.

С тех пор они трудились вместе; работы было много, и Джиму правда пора было отдохнуть.

Довольная тем, что, возможно, ей удастся самостоятельно делать газету целых две недели, Макси пригнулась и указала на белый фасад.

— Вторая дверь от угла. Кажется, есть место у входа.

Заглушив мотор, Джим с интересом взглянул на дом.

— Я давно должна была бы пригласить тебя, — виновато сказала Макси, — да все как-то не получалось.

Макси поднималась по лестнице, прыгая через две ступеньки. Джим следовал за ней.

— Тебе нравится? Правда, отличное место? — Она дотронулась до красивой кованой решетки. — Здесь все такое просторное. Моя хозяйка живет на первом этаже, а я над ней. Осторожно, очень крутые ступеньки.

Макси достала из сумочки ключ. Джим положил руку ей на плечо; Макси удивленно оглянулась.

— Ты не обидишься, если я зайду к тебе в другой раз?

— Ты себя плохо почувствовал?

Джим напряженно вглядывался в лестничный пролет. Макси поймала его взгляд и тоже попыталась разглядеть там что-то интересное. Перила; может быть, их следовало бы протереть, но неужели они заслуживают столь пристального внимания?

— Тебе нехорошо? — повторила Макси.

Джим в задумчивости тер лоб, губы были плотно сжаты.

— Да нет. Знаешь, я не так уж хочу есть, как просто чертовски устал.

— А вдруг ты заболеваешь? Говорят, сейчас ходит грипп. Поезжай домой и отлежись.

Джим жил один в деревянном коттедже неподалеку от Бульдера. Несколько недель назад он и его соседи были вынуждены на три дня покинуть свои жилища, так как в округе бушевал лесной пожар. В их еженедельнике Джим опубликовал статью — гневную отповедь беспечным туристам, бросающим куда попало окурки и зажженные спички.

Отойдя на шаг, шеф сунул руки в карманы и натянуто улыбнулся:

— Некогда мне отлеживаться. — Спустясь на несколько ступенек, он добавил: — Знаешь, пожалуй, я был неправ. Наша газета все-таки нужна людям. И не исключено, что я поручу ее вам на недельку-другую.

Макси спустилась за Джимом на улицу. Ее не покидала тревога, казалось, что он может упасть, и тогда она понадобится, чтобы поддержать его.

— Договорились! Обещаю, что не буду выпендриваться и работать лучше тебя.

Он рассмеялся, на этот раз по-настоящему, и сел в машину.

— Спасибо, детка, мне уже лучше. — Включая зажигание, он помахал ей рукой.

Машина отъехала от тротуара.

— Увидимся! — крикнула Макси вслед.

Но больше они не увиделись. Никогда.