Чувство вины

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Выйдя из аэропорта в Пизе, Лаура увидела ожидавшего ее графского шофера. Она сразу узнала его — главным образом по бросавшейся в глаза ливрее, хотя добродушное лицо и роскошные усы тоже показались ей на удивление знакомыми. Возможно, потому, что именно он отвозил ее в аэропорт из Кастелломбарди, нервно подумала Лаура. Этого уик-энда ей никогда не забыть.

— Signora, — вежливо приветствовал ее шофер, усаживая, как прежде, на заднее сиденье лимузина и укладывая одинокий чемодан в огромный багажник. — Come stal[19]

— О… — Лаура поняла, о чем он спрашивает. — Э-э… Bene[20], — неуклюже пролепетала она и с натянутой улыбкой добавила: — Grazie.

Ладно, подумала Лаура, вряд ли он ожидал, что она успела закончить курсы итальянского языка. Несколько понятных ей слов она переняла в основном у Джейка, а при теперешнем состоянии ее нервов и свой-то язык не сразу вспомнишь, что уж говорить о чужом.

Впрочем, удостоверившись, что его пассажирка не испытывает неудобств, шофер обратил все свое внимание на дорогу — ему стало не до разговоров, и Лаура смогла немного расслабиться. Вернее, попыталась.

Сутки, прошедшие со времени звонка графини, оказались ужасными. Впервые в жизни Лаура пожалела о том, что живет на северо-востоке Англии. Прошлой ночью она так и не сумела вылететь в Лондон, и хотя сегодня ей удалось сесть на первый утренний самолет, добраться до Пизы оказалось все-таки нелегко. Была суббота, приближался пик туристского сезона, все утренние рейсы были забиты. В итоге Лауре пришлось чуть ли не до вечера ждать возможности продолжить путешествие, а полет в Пизу показался ей нескончаемым.

И все же она сюда добралась, твердо сказала себе Лаура, ощущая спиной прохладу кожаной обивки. Пока они не приедут в Кастелломбарди, она ничего не сможет сделать, так что надо успокоиться и насладиться поездкой.

Чего ей никак не удавалось сделать с той самой минуты, как она позвонила графине, сухо напомнила себе Лаура. Да и как еще могла она реагировать на известие, что у Джейка что-то вроде душевного расстройства? — подивилась она. Переварить то, что рассказала ей София Ломбарди, было совсем нелегко. А сознание собственной вины в его нынешнем состоянии не давало ей покоя.

Она прижалась щекой к прохладной обивке, стараясь удержать жгучие слезы, норовившие брызнуть из глаз. Невероятно. С людьми вроде нее ничего подобного попросту не случается. Почти сорок лет она вела достаточно спокойное существование. Даже рождение Джулии было не таким уж из ряда вон выходящим событием, да и потом мучившие их проблемы были нередки и в тех семьях, где наличествовало два родителя. У нее имелись все основания для уверенности в том, что к этому и сведется вся ее жизнь. Пока в нее не ворвался Джейк Ломбарди…

Она подавила невольный вздох. Что в точности сказала его мать? Что Джейк упал с лошади? Да, верно. Его отыскали только через восемь часов, без сознания.

Господи! Лаура содрогнулась. Как сказала София Ломбарди, его нашли на дне оврага. Вспоминая утро, когда Лаура, сидя на Цезаре, смотрела вниз, на долину, она думала о том, что он только чудом не сломал себе шею.

На самом деле, сообщила София, кости у него целы. Он получил сотрясение мозга, многочисленные царапины, порезы, но серьезные увечья его каким-то образом миновали. Во всяком случае, телесные, призналась себе Лаура, вспомнив, о чем еще поведала его мать. Несчастье, судя по всему, произошло на следующий день после того, как Лаура улетела в Англию, и с тех пор душевное состояние Джейка быстро ухудшалось. Поначалу родные видели в этом последствия сотрясения мозга, но со временем они стали понимать, что происходит нечто куда более серьезное.

— В конце концов муж начал подозревать, что несчастье произошло с Джакомо совсем не случайно, — запинаясь, объясняла София. — Он… он всегда был умелым наездником. Конечно, когда мы нашли его живым и, судя по всему, невредимым, нам было не до рассуждений, но вскоре стало ясно, что с ним творится что-то неладное.

— И все же…

— Какое там «все же», — графиня, не задумываясь, отмела протесты охваченной ужасом Лауры. — Вы его не видели. Поверьте, это не тот человек, какого вы знали, и не тот сын, который у меня прежде был. Я… мы… нам за него очень тревожно.

Но Лаура все еще продолжала упорствовать.

— Но… чем, по-вашему, могу помочь я? — пролепетала она. — Я хочу сказать…

— Я не знаю, сможете ли вы помочь, — честно ответила София. — Но… у нас есть слабая надежда… Джакомо звал вас, когда был без сознания. Когда… когда муж нашел его. Хотя должна вам сказать и другое — придя в себя, он ни разу не вспомнил о вас.

Действительно, надежда слабая, думала Лаура, прижимаясь щекой к мягкой коже сиденья. Но она не вправе игнорировать ее. Графиня твердила, что Джейк стал замыкаться в себе с того самого дня, как Лаура улетела в Лондон, но что тому причиной, Лаура не знала. Она знала только одно — Джейк сказал родителям, что хочет познакомить их с женщиной, к которой он неравнодушен. Но насколько глубоки его чувства, знал только Джейк.

Вытащив из сумочки платок, Лаура высморкалась. Скоро и я узнаю, уныло подумала она. Со слов графини, Джейк превратился, по сути дела, в затворника. Из своих комнат он выходит редко. Да и то лишь по ночам. Почти не разговаривает. Даже Люси не удается проникнуть за возведенную им вокруг себя стену безразличия.

Нужно ли говорить, что он худеет, продолжала графиня, поскольку никто, по-видимому, не в состоянии уговорить его поесть — еда, которую ему готовят, возвращается на кухню нетронутой. Его просто ничего больше не интересует, и хотя графиня явно не испытывала удовольствия от того, что ей пришлось обратиться к Лауре, она понимала, что другого выхода нет.

Родители Джейка, подумала Лаура, несомненно, винят в случившемся ее. Им нужно перенести на кого-то вину, а ее положение столь уязвимо. Но она на них не в обиде. Ужас, наверное, что испытываешь, когда человек, которого любишь, не желает, чтобы ты ему помог. Ужасно даже представить себе, что испытает она, если окажется, что родители Джейка обратились к ней напрасно…

К тому времени, когда они добрались до Валле-ди-Люпо, уже почти стемнело. Но запах покрытых соснами холмов был безошибочно узнаваем, и, пока машина круто спускалась в долину, Лаура старалась успокоить внезапно расходившиеся нервы. А что, если Джейк не захочет видеть ее? — тревожилась она. Что, если он рассердится на мать за то, что та вмешалась? Что, если он просто-напросто скажет Лауре, чтобы она отправлялась домой?

Об этом Лаура старалась не думать. Как ей быть, если он оттолкнет ее? Как жить, не зная, что с ним? Боже милостивый, с того самого разговора с Джулией Лаура только и мечтала о встрече с Джейком. Как она перенесет разочарование, если, получив наконец такой шанс, не сможет все ему объяснить?

Огромный лимузин заскрежетал по гравию дворика перед домом. Вот и приехали. Тяжелые двери замка уже отворились, выходят, чтобы встретить Лауру, слуги. Нужно вылезти из машины и вести себя так, словно ее приезд — самая естественная вещь на свете.

Ее провели в большую баронскую залу, совсем как в первый раз, подавленно вспомнила она, только тогда с нею был Джейк. Теперь она была одна. Где же мать Джейка? Где граф? Внезапно дом показался ей слишком большим, слишком чужим для ее скромных поползновений. Как могла она строить заключения на том, что было — в лучшем случае — мимолетным увлечением? Графиня наверняка ошиблась. Если Джейк и болен, она тут решительно ни причем.

— Signora!

Мужчина, которого Лаура смутно помнила по прошлому приезду, направлялся к ней, пересекая огромную залу. Кажется, это графский мажордом или иной столь же архаический служитель — он подошел и остановился перед ней, и губы Лауры задрожали. Похоже, персонального приветствия со стороны родителей Джейка она не заслуживает, горько подумала она. Что бы ни говорила графиня по телефону, ее, очевидно, не считают персоной достаточно важной, чтобы лично выходить ей навстречу.

Впрочем, стоявший перед нею мужчина в этом был неповинен, и Лаура ответила на его приветствие вежливым «Виопа sera». Все было очень формально и почтительно, и Лаура, благодарная мажордому за то, что он не стал особо затягивать речь, понять которой она все равно не могла, направилась вместе с ним к комнате, которую занимала в прошлый свой приезд. Чего от нее ожидают? Что она станет вести себя как ни в чем не бывало и после соответствующего промежутка времени спустится к обеду, как в тот незабываемый вечер? Впрочем, выбирать не приходится.

К тому времени, когда она торопливо приняла душ и слегка подкрасилась, нервы у нее уже были натянуты, как скрипичные струны. Никто так и не пришел, чтобы сказать ей, как должен пройти вечер, и хотя Лаура питала уверенность, что ее ожидают за обеденным столом, она все же была бы рада услышать тому подтверждение. Теперь же она и понятия не имела, насколько формальный характер будет иметь предстоящий обед, и, вспомнив, как элегантна была в прошлый раз мать Джейка, пожалела, что не позаботилась привезти с собой вечернее платье. Впрочем, когда она укладывала небольшой чемоданчик, брать вечерние туалеты показалось ей неуместным, так что теперь ее выбор ограничивался хлопковым костюмом, в котором она приехала, и простой льняной туникой, выбранной не столько за изящество, сколько за то, что в ней было не жарко.

В конце концов она остановилась на этой кофейного цвета тунике. Несмотря на озноб, поднимавшийся откуда-то из самых глубин ее тела, лоб Лауры оставался горячим, а ладони влажными. Она наверняка выглядит так, словно страдает от простуды, безрадостно подумала Лаура, прикладывая к щекам кисти рук. Как бы ей хотелось оставаться такой же спокойной и сдержанной, как графиня. Хотя, нужно признать, прошлым вечером графиня особенно сдержанной не казалась.

В восемь вечера Лаура, желая сменить обстановку, покинула свою комнату и спустилась вниз. Дом оставался тихим, неестественно тихим, отметила она, вспомнив гул разговоров, встретивший ее первое появление за обедом в замке. Впрочем, в тот раз дюжина, если не больше, гостей заполняла обставленную с чрезвычайным изяществом библиотеку. Теперь же, остановившись на ее пороге, Лаура обнаружила в ней лишь одного посетителя — поднос с напитками на стоящем в центре столе, насмешливо встретивший се появление.

Лаура нахмурилась. Это просто смешно, взволнованно подумала она, пытаясь рассердиться и хоть этим одолеть охватившую ее панику. Куда они все подевались? Зачем было приглашать ее сюда и после предоставлять собственной участи? Боже милостивый! Дрожь приближающегося страха пробежала по спине. Все выглядит так, словно она оказалась здесь пленницей. Если она не сумеет сохранить здравомыслие, она того и гляди поверит, что Джейк сам все это спланировал…

Она оглянулась, но за спиной у нее никого не было. Никто не помешает ей прямо сейчас покинуть замок, если она захочет. Правда, от аэропорта ее отделяет примерно сотня километров, тоскливо напомнила она себе. А транспортных средств, которыми она может воспользоваться, что-то не видно.

Ощутив необходимость подкрепить чем-нибудь разваливающуюся прямо на глазах уверенность в себе, Лаура нерешительно вступила в библиотеку. На подносе стоял скотч, джин, кампари и с дюжину разного рода ликеров и смесей. Одолев страх быть пойманной на месте преступления, Лаура взяла графинчик со скотчем и налила себе щедрую порцию. Затем, убедившись, что никто не видит ее безрассудства, она поднесла чистое виски к губам и сделала хороший глоток…

Лаура еще откашливалась — неразбавленный напиток обжег горло, — когда вдруг ощутила, что она в помещении уже не одна. Она обернулась и застланными пеленой слез глазами увидела некую тень, стоящую в дверном проеме. Ну вот, так всегда, обиженно подумала она, смахивая слезы, не дававшие ей толком вглядеться. Кто бы это ни был, он застал ее в худшем виде, хотя, возможно, так и было задумано.

— Dio mio[21], я должен был догадаться!

Хриплое восклицание Джейка пронизывала издевка над самим собой, и, пока Лаура безуспешно пыталась восстановить самообладание, он привалился спиной к дверному косяку.

— Я… прошу прощения, — выдавила она наконец, прочищая горло, сжавшееся теперь уже вовсе не от проглоченного скотча. — Э-э… ты не знал, что я приеду?

Джейк, глядя на нее, покачал головой из стороны в сторону, в темных глазах его застыло нескрываемое раздражение.

— А ты и вправду думала, что я знал? — осведомился он, и глаза Лауры, с трудом выдерживавшей его холодный, слегка насмешливый взгляд, скользнули по очертаниям худощавого тела Джейка. Нельзя сказать, чтобы осмотр ее удовлетворил. Несмотря на ранний час, Джейк, похоже, судя по тому, во что он был одет, собирался ложиться спать.

— Я… где твоя мать? — спросила Лаура вместо того, чтобы ответить ему, и заставила себя снова взглянуть в лицо Джейка. Выглядит он определенно плохо, подумала она. Но даже теперь, получив неотвратимое доказательство правдивости сказанного графиней, Лаура все-таки не могла поверить, что несет какую-либо ответственность за его состояние. И хоть сердце ее трепетало при мысли о том, что он, должно быть, терзается какой-то сокровенной душевной мукой, она не могла заставить себя произнести слова, способные, быть может, избавить его от страданий. Мать Джейка могла ведь и ошибаться…

— А ты разве не знаешь? — наконец откликнулся Джеиу полностью лишенным выражения голосом. Лаура, поняв, что инициативу ей придется взять на себя, покачала головой.

— Откуда же?

Несколько секунд Джейк разглядывал ее слегка покрасневшее лицо, затем, оттолкнувшись от косяка, выпрямился. — Но ведь это она тебя пригласила, не так ли? — ровным голосом спросил он. — Я заподозрил, что что-то затевается, когда она сказала, что уезжает…

— Уезжает?

Лаура в ужасе замерла, а рот Джейка цинично скривился.

— Да, уезжает, — повторил он, и в его интонации впервые проступило удовлетворение. — Она и отец решили провести уик-энд в Риме — вместе с Люси.

Лаура закусила нижнюю губу.

— Понятно.

— Да ну? — темные брови Джейка поползли вверх. — А мне нет.

Он взлохматил свои волосы, и Лаура заметила, что рука его дрожит.

— С тех самых пор, когда со мной… ну, в общем, случилась мелкая неприятность — свалился с лошади, не более того, — мать почти не спускала с меня глаз. Затем вдруг сегодня утром она заявила, что жаждет развлечений. Сказала, что ей нужно кое-что купить, кое с кем повидаться, что ей хочется в оперу. Короче говоря, без поездки в город не обойтись, — он раздраженно махнул рукой. — Я должен был бы заподозрить, что тут что-то не так. Мне следовало бы понять, что она ни за что бы не уехала, если бы…

Он замолк, и Лаура поняла, что Джейк уже сожалеет о сказанном. В нескольких словах он подтвердил большую часть того, о чем поведала ей графиня. Наконец у нее появилась возможность, в которой она нуждалась.

— Да, — осторожно начала она. — Твоя мать… сказала мне, что ты упал… — …..

— Неужели?

В голосе его звучал откровенный сарказм, но Лаура решила не останавливаться на полпути. — Да, — повторила она, проводя влажными ладонями по швам хлопковой туники. — Она… еще она сказала, что, когда тебя нашли, ты был без сознания.

— Ну и ладно. — Джейк стиснул кулаки. — Выходит, ударился, когда падал. Basta cost.

Лаура на миг сжала губы.

— Как… откуда ты упал? Графиня сказала, что тебя обнаружили на дне… оврага.

Рот Джейка затвердел.

— А разве это важно? Как видишь, я вполне пришел в себя.

Лаура задрожала.

— Я… я так не думаю.

— Что ты не думаешь? Что это важно? Все эти мои переживания?

Лаура замерла. Нет, насмешки ее не остановят.

— Нет, — твердо сказала она, — я имела в виду другое, и ты это знаешь. Я… я не думаю, что ты пришел в себя. И… и твоя мать тоже так не думает.

— Ага. — Джейк, тяжело ступая, подошел к подносу со спиртным.

На миг Лаура подумала, что он направляется к ней, и в безумной дроби ее сердца что-то сбилось. Но затем, едва лишь выяснилось, куда он нацелился, сердце снова взялось за свое, колотясь в ее груди, словно некое плененное существо, отчаянно пытающееся вырваться на свободу.

— Вот мы и подошли к самой сути, не так ли? — заметил Джейк, наливая себе основательную порцию того самого виски, которое чуть раньше причинило Лауре столько неприятностей. — Главное — это то, что думает моя мать, верно? Вот единственное мнение, которое обладает ценностью.

— О чем ты?

Лаура встревожилась, и в немалой степени из-за виски, которое он проглотил. Можно ли пить человеку в его состоянии? — подумала она. Хотя, одернула себя Лаура, что она знает о его состоянии?

— О том, — ответил он, вновь наливая себе ровно столько же, — что, если бы не моя мать, тебя бы здесь не было. — Впрочем, ты не так уж и виновата. Я-то знаю, каким даром убеждения обладает мама. Если бы не ее медовые речи, я никогда бы не принял участия в той благотворительной затее в Риме и не познакомился бы с твоей бесценной дочерью. Следовательно, и мы бы с тобой не встретились. — Он в насмешливом приветствии поднял стакан. — Хотя, полагаю, ты, как и я, именно этого и желала бы сейчас больше всего.

— Нет!

В ответе Лауры прозвучало неистовство. Вот уж чего она никогда не желала. Даже при том, что порой она сожалела, что утратила привычный покой, в глубине души она понимала, что вновь пошла бы на все эти муки, если бы ей пришлось выбирать между собственным счастьем и счастьем Джейка.

— Нет? — эхом откликнулся он, и хоть слово было достаточно невинным, прозвучало оно угрожающе. — Нет, подожди, не рассказывай. Ты вдруг поняла, что я единственный и самый важный в твоей жизни человек, и лишь ждала звонка моей матери, чтобы прилететь сюда и сказать мне об этом?

Лаура поколебалась, но, поняв, что Джейк заслуживает того, чтобы говорить ему только правду, кивнула:

— Да.

— Dio! — последовавшее за этим словечко было как раз настолько презрительным, насколько она ожидала. — Я думал о тебе лучше, Лаура. Вене, ты приехала по просьбе матери, в этом ты практически созналась, а теперь, обнаружив, что моих родителей здесь нет, ты решила, что сможешь убедить меня, будто приехала лишь потому, что я нуждаюсь в тебе! — Он снова выругался. — Что происходит? Они тебе заплатили, что ли?

Его цинизм ошеломил Лауру. Боже милостивый, неужели именно она, как намекала графиня, довела его до подобного состояния? Неужели это она виновата в том, что лицо его изрезали горькие морщины? Он похудел. Это она заметила сразу. Графиня не преувеличивала, поняла Лаура. В чем бы ни состояла причина его болезни, что-то изнутри разрывает его на части, и Лаура поняла, что не сможет уехать, не поняв, что именно.

— Никто мне не платил, — наконец сказала она, стискивая ладони и переплетая пальцы. — Сознаюсь… я приехала, потому что твоя мать попросила меня. Но… но это не значит, что мне и самой не хотелось приехать. Мне… мне хотелось. Я сама не знаю как.

— Лжешь!

— Я не лгу. — Лаура дрожащим языком облизала губы и на шаг подступила к Джейку. — Я… я хотела снова увидеть тебя…

— Ах, увидеть!

— Да, увидеть. Но… но как я могла?

— Это, по-твоему, серьезный вопрос?

— Да. — Лаура судорожно сглотнула. — Ты забыл… я не знаю твоего адреса — ни римского, ни того дома около Виареджо, о котором ты говорил. Я не знала даже номера телефона.

— Могла бы спросить у Джулии.

Джейк говорил бесстрастно, но Лауру обрадовало упоминание о дочери. Оно позволяло рассказать ему о том, что с нею произошло. Лаура сомневалась, что он знал об этом. Графиня сказала, что он отказывался подходить к телефону. — Я… не хотела спрашивать у Джулии, — сказала она, и хоть то была правда, звучала она двусмысленно, чтоб не сказать хуже, и Джейк это заметил.

— Нет, — согласился он, когда Лаура меньше всего этого хотела. Он проглотил остатки виски и, к ужасу Лауры, вновь наполнил стакан. — Боже упаси как-нибудь расстроить Джулию, верно? И черт с ним, со счастьем всех прочих людей — в том числе и с твоим собственным. Пока ты жива, дражайшая Джулия будет получать все, что ей потребуется.

— Это неправда! — отчаяние мешало Лауре дышать. — Прошу тебя… — (Джейк презрительно взглянул на нее), — не говори так! Я… я раньше не понимала. Но теперь поняла.

— Сама поняла? — во взгляде Джейка обозначилась усталость. — А может быть, это Джулия сказала тебе, что решила сменить карьеру модели на актерскую, и ты просто больше не чувствуешь необходимости беспокоиться за нее?

Лаура уставилась на него.

— Да. Нет, — она замигала. — Откуда ты знаешь про… про…

— Про актерскую карьеру? — Джейк скривил рот. — Она не говорила, что это я познакомил ее с Дэвидом Конти?

Лаура пыталась усвоить смысл сказанного.

— Ты хочешь сказать… это из-за тебя… ей… ей?..

— …предложили участие в кинопробах? — Джейк поставил стакан и присел на краешек стола. Скрестив руки поверх норовящего распахнуться халата, он с сожалением глядел на Лауру. — Неужели ты веришь, что человек вроде Конти потащит ее самолетом в Лос-Анджелес без какой-либо причины? — Он покачал головой. — С таким же успехом ее могли попробовать в Лондоне. И кроме того, сумма обстоятельств, говорящих не в пользу Джулии: отсутствие актерского опыта, довольно средняя внешность, вряд ли способная привлечь внимание известнейшего продюсера, — является просто астрономической! Лаура выпрямилась.

— Джулия очень красивая девушка! — словно оправдываясь, воскликнула она, но рот Джейка скривился лишь еще более насмешливо.

— Дэвиду известны сотни красивейших женщин, — спокойно заверил он Джулию. — Лос-Анджелес — Калифорния — там их хоть пруд пруди!

— Но… она сказала… что… понравилась ему.

— Понравилась, — Джейк пожал плечами. — По какой-то причине, известной только ему одному, она его привлекает. Но не воображай, будто на горизонте замаячили золотые кольца и флёрдоранж. Их там нет как нет.

— Совсем как в вашем с ней случае, ты это хочешь сказать? — быстро парировала Лаура, и рот Джейка вновь приобрел твердую складку.

— О том, что мои отношения с твоей дочерью могли закончиться браком, не было и речи, — хрипло сказал он. — Если она говорила тебе иное, она лгала.

— Да, — сердце Лауры едва не выскакивало из груди. — Да, теперь я это знаю.

— Потому что она тебе так сказала? — Джейк холодно смотрел на нее. — То есть ты веришь ей, а не мне.

— Я хотела верить тебе… — Но не верила, — оборвал ее Джейк, и худощавое лицо его исказилось. — Что я за человек, по-твоему? Ты и вправду считала, будто я способен одну неделю спать с дочерью, а другую с ее матерью?

Лаура жалко шмыгнула носом.

— Я… я не знала, что думать. — О нет! — этот ответ Джейка не устраивал. — Я не в силах поверить, что даже ты способна на такую наивность! Лаура склонила голову.

— Но если это правда?

— Не имеет значения.

— Имеет. — Она подняла на него глаза, пытаясь отыскать в лице Джейка хотя бы малейшие признаки жалости. — Ты… ты не понимаешь. Мой… мой сексуальный опыт кончился, едва успев начаться, когда мне было всего шестнадцать. О, я понимаю, это кажется невероятным, но так все и было. Кит — так звали отца Джулии — он… он научил меня всему, что я знаю. А это совсем немного, как… как ты, наверное, сам заметил. Понимаешь, любовь… любовь с ним была чем-то… что делалось тайком, чем-то таким… романтическим. Это… это случилось всего один раз. Как только он обнаружил, что я… что я никогда прежде не была с мужчиной, он разорвал наши отношения. А когда я поняла, что беременна, он уже уехал из города. Больше я никогда его не видела.

Лицо Джейка ничего ровным счетом не выражало, и, поскольку он молчал, Лаура заторопилась, боясь, что храбрость окончательно покинет ее.

— Он был женат, понимаешь? — прибавила она, покусывая губы. — Я об этом, конечно, не знала. Не думаю, что он собирался так далеко заходить в наших отношениях. Это… это была моя вина, я полагала… полагала… ну, в общем, считала, будто он действительно говорит то, что думает.

Она замолчала, и в комнате воцарилась тишина. Джейк так ничего и не сказал, и, если бы не сосредоточенность, с которой он наблюдал за ней, пока она путалась в объяснениях, Лаура, пожалуй, решила бы, что он не слышал ни единого сказанного ею слова. А может, и слышал, да не поверил. И с чего бы ему верить, в конце-то концов? Нечего и надеяться.

— Так что… так что сам видишь, — добавила она наконец, пытаясь нарушить затянувшееся молчание, — ты… ты должен делать скидку на мое… на мое незнание. Я… я не похожа на женщин, с которыми ты привык… привык иметь дело, — с губ ее сорвался почти истерический смешок. — Думаю… думаю, даже ты… готов это признать.

Джейк слегка пошевелился, и Лаура от неожиданности вздрогнула. Он поднял руку, чтобы потереть затылок. Она стояла, не в силах вымолвить ни слова, глядя как зачарованная на то, как полы его халата расходились и снова сходились в такт движениям руки.

Лауру они словно загипнотизировали. Она пыталась отвести глаза, но не смогла. Внезапно она вспомнила ощущение его кожи под своей щекой…

Голова ее закружилась, и, поняв, что еще немного — и она сделает именно то, к чему подталкивает ее разгулявшаяся фантазия, Лаура принудила себя зацепиться взглядом за что-нибудь другое. Очень кстати подвернулись ее же собственные руки с костяшками, побелевшими оттого, что она с силой впилась ногтями в ладони. Надо выбираться отсюда, подумала она. Уйти как-нибудь подостойнее. Но как можно достойно выйти из такого положения?

— Ты хочешь лечь со мной в постель? Бесстрастное приглашение мигом остановило безумно кружащийся вихрь ее мыслей. Лаура ошеломленно вытаращила на Джейка глаза.

— Я… что ты сказал?

— Я сказал — ты хочешь лечь со мной в постель? — повторил Джеейк.

Деликатным его вопрос назвать было никак нельзя, и самообладание Лауры разлетелось на тысячи мелких осколков.

— Ты… ты… как ты смеешь? — выдавила она наконец, ибо все ее мысли о том, чтобы высмеять Джейка, смыло окатившей ее волной унижения. — Кто… кто я, по-твоему, такая?

— Ты приехала именно за этим, разве нет? — настаивал он, нимало не испутатшй слабенькой вспышкой ее гнева. — Perche?[22] Решила наконец, что тебе это все же нравится, так? Или твой теперешний партнер не оправдывает твоих ожиданий?

— Я… у меня нет никакого… партнера, — сдавленно запротестовала Лаура, но, поняв, что она делает, умолкла. Она не должна перед ним оправдываться, с болью подумала Лаура. Он не вправе так с ней разговаривать. То, что она приехала, поддавшись на уговоры его матери, вовсе не дает ему права обращаться с ней как со шлюхой. Это омерзительно. Непристойно. И потакать его извращенности она не намерена.

Дверь так и стояла настежь, и Лаура устремилась к ней. Графиня отпивалась, думала она, смаргивая слезы. Все, чего он хотел, это уничтожить ее. И она снабдила его оружием, позволяющим успешно справиться с этой задачей…