Цирк Масок

20

ДИМА

— Я ухожу. - Олли одарил меня улыбкой, которая не достигла его глаз, когда он скрылся за дверью.

Черт. Что-то было не так, и я не мог понять, что именно. На первый взгляд, все шло хорошо. Олли освоился в своей новой роли предсказателя, и хотя сам он редко говорил об этом, Зуб заверил меня, что у Олли все хорошо. Я верил, что Зуб скажет мне правду, потому что на самом деле он все еще держал обиду на Олли за ситуацию, когда тот только попал к нам. Так что если бы Олли не выполнял работу в соответствии со стандартами Зуба, об этом узнал бы весь цирк. Каждую ночь Олли заползал в мою постель, прижимался ко мне, и я засыпал с ним в обнимку, и хотя это был совершенно новый опыт для нас обоих, он казался таким же естественным, как дыхание. Секс теперь был еще лучше, если это вообще возможно, потому что мы узнали, что нравится друг другу, и появилась близость, которую, опять же, никто из нас никогда не испытывал раньше, но теперь я жаждал ее все больше и больше.

Олли начал открываться, делиться со мной подробностями своей прежней жизни, и я поражался тому, каким сильным был мой мальчик. Он жил в убожестве, в нищете, прибегал к воровству и торговле телом, чтобы прокормить себя, и ни разу не позволил всему этому одолеть себя. Он никогда не прекращал бороться, никогда не сдавался, даже к преступной жизни обращался только если это было необходимо для выживания, что было почти чудом, учитывая отсутствие примеров для подражания и ситуации, в которые он попадал. Когда он встретил меня, несмотря на отсутствие официальной квалификации и государственных документов, он был надежным работником в баре, и занимался в местной библиотеке в надежде получить будущую квалификацию, потому что мой мальчик хотел учиться, чтобы найти себе нормальную работу, а не просто такую, где платят наличными и могут выдернуть из-под носа в любой момент. Он откладывал все, что мог, на поддельные документы, чтобы иметь возможность сдать тесты, небольшую пачку денег в носке, засунутую в глубину рюкзака.

Я говорил ему, что он необыкновенный, и так оно и было. Он очаровывал меня так, как никто и никогда прежде, и с каждым днем я все больше верил в те слова, которые засели в моем мозгу несколько недель назад. Âmes sœurs. Родственные души.

Это должно было напугать меня больше, чем напугало.

Но вернемся к тому чувству, которое засело во мне. Что-то скрыто под поверхностью. Свет Олли, его огонь, казалось, потускнел, и я не мог понять, почему. Мне нужно было присмотреться повнимательнее.

Его работа по гаданию обычно начиналась примерно за час до основного шоу в главном шатре, завлекая зрителей, которые приходили пораньше. Лабиринт зеркал располагался там же в небольшом шатре справа от большого главного, хотя зона гадания была отделена от зеркального лабиринта маленьким темным уголком, окруженным тяжелыми черными холщовыми стенами. Единственный свет исходил от мерцающих свечей, которые были расставлены рядом с ним - две на перевернутом ящике и еще одна на столе, на котором красовался хрустальный шар. Сам шар светился жутким красновато-оранжевым светом, мерцая и переливаясь, благодаря огромному количеству скрытых светодиодов.

После того, как я облачился в черные кожаные брюки, толстые ботинки и тяжелый черный плащ, подбитый красным шелком, я открыл ящик, в котором хранились мои маски. У меня их было две - гладкая, простая черная, облегающая контуры моего лица, и более богато украшенная, закрывающая глаза, лоб и большую часть носа. Она тоже была черной, с золотой вышивкой в виде вихря вокруг глазных отверстий и по краям маски. Она была более эффектной, но я обычно использовал простую маску, по какой-то причине она, казалось, заставляла циркачей напрягаться. Я улыбнулся про себя, взял в руки простую маску и надевал ее. Взглянув на время, я понял, что до начала выступления Олли осталось около пяти минут. Пора пойти пошпионить за моим мальчиком, посмотреть, что происходит в темноте.

Выбрав для этой цели плащ с капюшоном, а не свой обычный, я натянул капюшон на голову, мое лицо в маске скрылось тенью в глубине ткани. Покинув свой дом на колесах, я нырнул в палатку и направился к зеркальному лабиринту, чтобы обойти сзади место Олли. Одно из зеркал на самом деле было дверью, ведущей в зону, где Зуб любил поджидать ничего не подозревающих людей.

— Бу, - раздалось тихое шипение позади меня, когда я завернул за первый угол. Подняв голову, я увидел, как Зуб ухмыляется мне в тусклом свете, обнажив ряд острых зубов.

— Оставь драму для платных клиентов, - посоветовал я ему, продолжая идти по лабиринту.

Он пошел за мной, протягивая руку.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен готовиться к спектаклю?

Я стряхнул его хватку.

— Уже готов. Оставь меня в покое.

Из его горла вырвалось еще одно шипение, но я проигнорировал его, подошёл к зеркалу со скрытой дверью и нажал на правый верхний угол, чтобы открыть.

— Не ходи за мной, - предупредил я, и он рассмеялся, низко и насмешливо.

— Ты хочешь получить кусочек своего красавчика до начала шоу, да? Ты даже не можешь подождать до конца? Интересно, что скажет об этом Судья?

Повернувшись, я обхватил его рукой за горло, прежде чем он успел моргнуть. Сжав, я притянул его ближе к себе.

— Ты ведь не угрожаешь мне, правда?

С рычанием он вырвался из моей руки, его острые когти поцарапали мою кожу. Ублюдок.

— Нет. Я не стукач.

— Хорошо. Теперь отвали. - Отвернувшись от него, я зашагал вперед и, когда оказался за дверью, закрыл ее перед его носом.

Теперь я был почти в полной темноте. С одной стороны, через зеркальный проем, я мог видеть средний палец Зуба, поднятый на меня, и его оскаленные зубы, он знал, что я могу его видеть, и я обнаружил, что ухмыляюсь ему. Но, когда я вспомнил для чего я здесь, мое веселье быстро угасло. Нащупывая путь по памяти, я добрался до задней части помещения, в котором находился, и сжал пальцами толстую холщовую стену в задней части комнаты Олли.

Отодвинув холст настолько, чтобы обеспечить себе беспрепятственный обзор, я заглянул за угол. Олли был там, сидел за гадальным столом. Я видел его профиль, и хотя его лицо было в основном закрыто маской, я заметил, что его красивый рот был опущен, а плечи ссутулены. Он праздно проводил руками по шару предсказаний, стоящему перед ним, и свет внутри шара реагировал на движения его пальцев, смещаясь и изменяясь. Когда я осмотрел пространство, я понял, насколько оно темное и маленькое. Оно всегда было таким? Я не мог вспомнить, но что-то внутри меня восставало при мысли о том, что мой мальчик проводит ночи в темноте, в полном одиночестве, если не считать нескольких клиентов, желающих узнать свою судьбу. Свет внутри него скрыт, в то время как он должен быть на виду у всего мира. Всю свою жизнь он провел в тени, и теперь он заслуживал быть на свету как никто другой.

Он должен быть на сцене. Толпа должна аплодировать ему с мест, стоя на ногах, показывая ему, как высоко они его ценят.

Но Судья постановил, что он будет нашим предсказателем, и это не изменить. Мне не помогли бы даже попытки образумить Судью, хотя я бы попытался, ради Олли. Если бы он этого захотел.

Я не успел спрятаться, когда в комнату вошла женщина. На вид она была примерно такого же возраста, что и Олли, может быть, лет девятнадцать или двадцать, закутанная от холода в толстое пуховое пальто, ее белокурые локоны рассыпались по спине. Когда она села и расстегнула пальто, я чуть подавил рык. Ее сиськи были большими и круглыми, едва прикрытые хлипким топом. Она наклонилась вперед, выпячивая грудь, и протянула руку к руке Олли...

Я двинулся вперед, прежде чем мой мозг уловил это, но Олли был быстрее. Он выдернул руку из-под ее руки, и прочистил горло.

— Добрый вечер. Вы пришли сюда за предсказанием?

Женщина хихикнула, и я сжал челюсти.

— У вас прекрасный голос. Могу я заглянуть под маску?

Олли постучал ногой по маленькому черному рычагу, очертания которого я едва смог разглядеть, напрягая глаза в темноте. Мгновение спустя по полу заклубился дым. Его голос понизился.

— Смертным не позволено видеть наши лица. Это вызывает проклятие.

— О-о-о. - Все мысли о соблазнении вылетели из головы женщины, когда ее глаза расширились от дыма, лижущего ее ноги, и смертельной серьезности тона Олли.

— Что ты здесь делаешь? Ищешь совет на будущее? - повторил он. — Возможно, я смогу облегчить твои мысли.

Я почувствовал, что улыбаюсь. Он был хорош в этом. Но моя улыбка померкла, когда я вспомнил, как он выглядел до того, как женщина вошла в комнату.

Погруженный в свои раздумья, я не заметил, что женщина ушла, пока Олли не поднялся на ноги, со стоном вытянув руки над головой. Я двинулся вперед, но не успел дойти до него, как меня схватили за руку.

— Ты нужен для спецификации, - зашипел голос мне в ухо. — Не заставляй меня быть стукачом. Ты знаешь, что Судья уже собирается послать кого-нибудь искать тебя, и если он поймает тебя здесь, когда ты мешаешь работе мальчика, у всех нас троих будут проблемы.

Черт. Зуб был прав. Пожав плечами, я опустил заслонку из брезента и ушел, оставив Олли одного в темноте с одним лишь клоуном-садистом в качестве компании.

Я не мог позволить огню внутри Олли угаснуть. Что-то должно было измениться.

И у меня возник план.