Цветок моей души (СИ)

Глава 19

Конец рабочей недели подкрался незаметно. От Алены не было никаких вестей, и я подумала, что она забыла о том, что хотела поужинать со мной. Но она ждала меня у входа в школу

— Василиска! — Она подхватила меня под руку и повела в сторону машины. — Это моя. Садись. Я тебя в такое место отведу. Ты обалдеешь!

— Алена, давай просто посидим у меня?

Прежде чем сесть в машину, я огляделась, и, не обнаружив курьера, почувствовала разочарование. Кажется, вчера вечером я немного грубо повела себя с Матвеем.

— Нет, это не обсуждается. — Я села в ее красивую, красную машину с просторным салоном и черными кожаными креслами. — Знаешь, Олежка подарил мне эту машину. Привел такой меня в магазин и сказал, что я могу выбрать любую! Олежка сказал, что выставка имеет колоссальный успех! Невероятное количество положительных отзывов, сотни тысяч посетителей каждый день. Люди из других стран приезжают, чтобы посетить ее! — Я погрузилась в раздумья, изредка кивая и издавая звуки, слушая рассказ Алены об ее «золотом» во всех смыслах Олежке. Из всего услышанного я поняла, что он ничего не сказал ей о Диане. — Ты слышишь?

— Что, прости? Ты что-то сказала? — Я повернулась к ней и поняла, что мы приехали.

— Мы на месте.

Я отстегнула ремень и медленно вышла из машины, всей душой не желая идти в это стеклянное, серое здание и находится среди абсолютно незнакомых людей.

— Надеюсь, это не займет много времени — ворчала я, проходя сквозь двери из затемненного стекла.

— Добро пожаловать! — К нам стремительным шагом шла молодая девушка в строгом черном костюме и с профессиональной улыбкой на лице.

— У нас заказан столик на имя Большаковой Алены. — Девушка обратилась к планшету в своих руках и согласно закивала головой.

— Да. Пожалуйста, следуйте за мной.

Нас проводили к столику, у которого я резко остановилась, встречаясь с взглядом до боли знакомых глаз. Нас привели прямо к Матвею и Олегу Викторовичу. Я развернулась и хотела уйти, как вдруг почувствовала чьи-то сильные холодные пальцы на своем запястье.

— Вася, не будем устраивать сцен. Сядем и все спокойно обсудим. — Прошептал мне на ухо Матвей, отчего я сжалась и ощутила прилив тепла в том месте, где соприкасалась наша кожа. Я пронзила его яростным взглядом и вырвала руку из его хватки.

Алена и Олег наблюдали за нами, не скрывая своего интереса.

— Я тебе это припомню! — Прошептала я Алене, опускаясь на место рядом с ней, прямо напротив Матвея.

Повисла пауза, но мне было все ровно. Я делала вид, что изучаю меню, но на самом деле я просто бездумно листала страницы. Подошел официант, и все сделали свой заказ, но я не спешила и в итоге остановила свой выбор на стакане минеральной воды и зеленом чае.

— Будьте так добры, если можно, то добавьте девушке в зеленый чай ромашки, а то она в последнее время нервная. — С обворожительно доброй улыбкой на лице Матвей обратился к официанту, но взгляд его был направлен на меня.

Я сделала глубокий вдох, и сжала руки в кулаки, приказывая себе держаться. Официант ушел, и я обратила свое внимание на льняную скатерть.

— Итак, Василиса, расскажи о своей новой работе. — Обратилась ко мне подруга и внимание всех присутствующих за нашим столом, переключилось на меня.

— Прекрасная работа! Гораздо лучше предыдущей. Недавно взяла детскую группу. — Я выразительно посмотрела на Олега.

— Б-р-р… — съежилась Алена. — Целый класс орущих детей. Я бы и с одним не справилась.

Я продолжала пристально смотреть на Олега, боковым зрением отмечая, что Матвей смотрит на нас с подозрением.

— Главное — найти подход к каждому ребенку. Все они разные, у всех у них, как и у нас, свои истории и проблемы. — Принесли наш заказ, и я смогла немного отвлечься. — Что-то мы сразу переключились на меня, а я проявила невоспитанность. Как выставка, Олег Викторович? Слышала, что она вызвала настоящий общественный резонанс. — Хорошо, что чуть раньше Алена проинформировала меня об этом. Я специально избегала любой информации о Гордееве и результатах его работы.

— Да. — Он немного смог расслабиться, скорее всего, из-за того, что тема перешла в безопасное для него направление. — Все очень довольны. В этом, конечно, есть и ваша заслуга, Василиса.

— Конечно, есть! Она там все организовала! Не представляю, сколько денег заработал Гордеев, если со своей премии ты купил мне такую замечательную машину!

Я почувствовала себя ужасно из-за того, что, сама того не желая, скрывала от Алены то, кем на самом деле являлся Матвей и то, что совсем недавно узнала об Олеге.

— Обычно мужчины покупают подарки, когда в чем-то провинились. Неужели, Олег Викторович, вы из числа таких мужчин? — Продолжала я выводить своего бывшего начальника из зоны комфорта. Похоже, теперь я знаю, на кого буду изливать свою злость за инициативность Алены в отношении моей личной жизни.

Олег мгновенно покраснел и потер свою шею рукой, словно ему не хватает воздуха.

— Интересно, что я должен подарить тебе, чтобы загладить свою вину? — Неожиданно обратился ко мне Матвей.

— Ты и нефтяной вышкой не отделался бы. — Я холодно ему улыбнулась.

— Интересно, что же вы не поделили? — Смеясь, спросила подруга, а Олег настороженно посмотрел на Матвея. — Вообще, вы заметили, что все мы встретились благодаря Гордееву! — Я отпила воды и вопросительно на нее посмотрела. — Ну, его галерея свела нас вместе.

— Ну, а если серьезно? — Не отступал Матвей. — Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?

— Если серьезно? — Он кивнул, не без труда поймав мой взгляд. — Тогда запоминай. — Я сделала еще один глоток воды, и расправила плечи, впервые за все время, взглянув в его измученное лицо. — Верни все так, как было до встречи с тобой. — Я наклонилась к нему через стол и прищурилась, понижая голос. — Уверена, что даже с твоими возможностями тебе это не под силу. Так что… — он поджал губы и удрученно опустил плечи, в то время как я выпрямилась на стуле и сделала глубокий вдох. — Просто оставь меня в покое. Так будет лучше для всех. — Я взяла свою сумочку, вынула из кошелька деньги и бросила их на стол. — Это за чай, воду и «приятную» беседу. Хорошего вечера.

Поднявшись на ноги, я стремительно направилась к выходу. Уже на улице меня догнал Олег.

— Василиса! — Я обернулась, не останавливаясь, тогда он остановил меня за руку. — Спасибо. За то, что ничего не рассказала Алене.

— Я сделала это не ради тебя, а только потому, что хочу защитить ее от себя самой. Но ты должен рассказать ей все. Как можно скорее.

— Я не могу! Не знаю как… — он нервно провел пальцами по своим волосам.

— Не поступай с ней так же, как Матвей поступил со мной. Не предавай ее доверие. Даже если она однажды предала твое. — Я повернулась к нему спиной, чтобы уйти.

— А ты? — Я остановилась и закрыла глаза. Этот вечер забрал у меня слишком много энергии. — Ты смогла бы быть честной после того, как Матвей обманул тебя? Смогла бы снова верить ему, ни на минуту не забывая о том, что он солгал тебе, но при этом, зная, что он любит тебя?

Я сделала глубокий вдох, и обернулась, но заметила, что к нам идут Алена и Матвей, поэтому ничего не сказала, а лишь сделала еще один глубокий вдох и поспешила уйти.

Весь субботний день я решила посвятить уборке дома. Курс лечения Светы подходит к концу, и она обещала вернуться к середине следующей недели. Я не спеша избавилась от грязи и пыли на всех поверхностях кухни, гостиной и своей спальни, привела в порядок туалет и ванную комнату и решила, что пора прибрать прихожую. Домывая пол, я ударилась бедром о комод, с которого тут же упал конверт. Я бросила тряпку в ведро и вытерла ладони о свои домашние брюки, поднимая неизвестный мне конверт. В памяти тут же всплыл курьер, который доставил мне этот конверт почти перед самым аукционом. Была еще записка о том, что я должна прочитать его после выставки. Открывая на ходу плотную бумагу, я прошла в гостиную и опустилась в кресло. В конверте оказалось два сложенных пополам листочка, которые были полностью исписаны Светиным почерком.

'Моя дорогая! Моя любимая и самая близкая! Знаю, что ты читаешь это, потому что выставка, к которой ты готовилась, о которой грезила много лет, состоялась, а это значит, что ты узнала правду. Матвей и есть тот самый художник Гордеев. Кто бы мог подумать, что именно он предназначен тебе судьбой, а? Зная тебя, могу предположить, что ты теряешься в вопросах, догадках и сомнениях. В защиту Матвея сразу могу сказать, что у него были объективные причины не открывать о себе правду. Я узнала все гораздо раньше тебя. Не злись! Дочитай все до конца.

На мой четкий вопрос он дал четкий ответ. Он не стал придумывать красивую ложь о том, что обманывает тебя для того, чтобы защитить или потому что хочет тебя проверить (хотя, кто знает?), но при этом не сказал мне конкретно, почему он никому ничего не говорит. Все, что я тебе сейчас расскажу, я узнала от дяди Матвея, Богдана Егоровича Гордеева. Готова? Только прошу тебя, дочитай все внимательно до конца и не делай поспешных выводов.

С самого детства Матвей не был обычным ребенком. Он очень хорошо рисовал. Этому его никто не обучал. Он делал все интуитивно и это касается не только искусства. Его отец — военный, который участвовал во многих боевых действиях и считал, что его сын должен стать таким же, как и он. Его мать во всем подчинялась своему мужу, поэтому стоит ли говорить, что давление на Матвея они оказывали вместе. В школе у Матвея так же были проблемы. В силу своего характера мальчик был через чур прямолинейным и говорил то, что на самом деле думал не только своим одноклассникам, но и учителям. Прибавь к травле в школе его неконтролируемую страсть к рисованию и постоянную мысль о том, что его родители не довольны им (не слишком радужное детство). Единственной его поддержкой был дядя, который видел в нем огромный потенциал и нерастраченную любовь к миру. Несмотря ни на что Матвей не обозлился на людей, он заставил общество принять его таким, какой он есть, но при этом смог сохранить свою независимость от него.

Так вот…до пятнадцати лет родители пытались переломить его, навязать ему свой взгляд на его жизнь, но он взбунтовался и сбежал к Богдану, который принял его, подарил любовь, заботу и поддержку. У него он смог полностью раскрыться. Богдан отвел его в художественную школу, научил справляться с агрессией, обуздать свой сложный характер. Уже в семнадцать лет Матвей продал свою первую картину, а через два года состоялась его первая выставка. Он не хотел показывать тебе свои истинное лицо только потому, что боялся быть отвергнутым. Боялся, что ты не примешь его, потому что он известный художник, а ты его помощница. Поверь мне, ему все ровно. Единственное, чего он хочет, это чтобы ты любила его просто за то, что он есть, за то, что он рядом. Да, возможно, это была проверка. Возможно, он хотел убедиться в том, что ты не меркантильная и не хочешь прославиться за счет имени Гордеева. Ну и пусть… Главное — ты прошла эту проверку и получила награду. Самую лучшую, какая только может быть в этой жизни — это любовь.

Подумай, прочувствуй все, что пришлось ему пережить. Вспомни все то хорошее, что только он для тебя сделал. Вспомни лучшие моменты, прожитые с ним. Прости его! Будь рядом с ним! Позволь вам быть счастливыми! Вы оба заслуживаете этого, как никто другой. Если он и причинил тебе боль, то только потому, что боялся сам испытать эту боль снова.

Я люблю тебя, моя ласточка! Отбрось вопросы и сомнения, позволь вам воссоединиться! Ваша любовь стоит того, чтобы за нее бороться'.

Дочитывая последние строчки, я всхлипывала, стирая горькие слезы со своих щек ладонями. Не понимаю, как такое возможно? Моя боль сменилась болью Матвея, злость на него сменилась сожалением, а сердце разрывалось от того, что я окончательно разорвала с ним все контакты. Мне нужно срочно что-то сделать. Но что? Нужно найти Матвея и поговорить с ним. Я не смогу. Нет, точно не смогу. Не сейчас.

Из оцепенения меня вывел звонок в дверь. Я сорвалась с места и открыла дверь. Сердце мое подпрыгнуло от радости. На пороге стоял курьер с полотном в руках. Он не послушал меня! Он борется, вопреки моим словам и действиям. Я постаралась скорее выпроводить курьера и вернулась в гостиную. Дрожащими от нетерпения руками я распечатала полотно и обнаружила картину, которая должна была быть выставлена на аукционе. Та, в которую я влюбилась с первого взгляда.

'Прости меня. Ты права. Лучше все закончить сейчас, чтобы больше никто из нас не страдал от этих отношений. Мы запутались, как пути на этой картине. И…похоже, выхода нет. Я буду любить тебя всегда. Обещаю! Но больше не посмею нарушить твой покой. Не стыдно просить помощи со стороны, стыдно бездействовать, поэтому если тебе будет нужно, то обратись к Олегу или к моему дяде.

Прощай, единственный цветок моей души,

Мой Василек!'

Я прижала к себе лист бумаги и тихо всхлипнула. Все было кончено.